Текст книги "Kids are not okay (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Обсуждение всего вышесказанного заняло ещё полчаса. Кто говорил, а кто всего лишь поддакивал. Моё мнение никому даже не было интересно, но я молчала безо всякого желания ввязываться в подобного рода разговор.

К концу этих проповедей я уже перестала следить за временем. Слушала дождь за окном, пропуская мимо себя слова. Но какое же я ощутила облегчение, когда Лавина объявила о конце встречи. Надежды на разговор с мистером Филлипсом не оставалось, потому что Лавина внимательно следила за каждым моим движением по дороге на парковку. Прощание с подругами заняло ещё полчаса, и, сидя в машине, где я нетерпеливо дожидалась своего надзирателя, я поняла, что сегодня мне не получиться встретиться с Делайт, как бы сильно я этого не желала.

Серые облака спрятали за собой холодное солнце. Мерзкая морось оставляла на парке следы, каждая капля превращалась в круг. Серый асфальт стал на тон темнее, ноги скользили по земле. На школьной парковке оставалось достаточно много машин, которые принадлежали парням из футбольной команды. Со временем ничего не изменилось, кроме того, что теперь эти машины принадлежали тем парням, которых я раньше знала, а не заоблачно крутым старшеклассникам, которым мечтал стать едва ли не каждый первокурсник.

Тренировка ещё не окончилась, и я заметила тень разочарования на лице сестры, которая хотела бы подождать своего парня, но не могла, когда я висела на её шее камнем ответственности, который повесил на неё отец.

– Милое собрание. Наверное, мне предстоит побывать на нем не раз, – съязвила я, как только девушка села в машину. Гримаса на её лице вмиг с радостной сменилась на раздраженную. Лучшая защита – это нападение. Если Лавина затеяла игру, то я собиралась играть по её правилам. Делала я это с большой неохотой, но выбор был не так велик.

– Я была бы рада держаться от тебя на большем расстояние, но, к сожалению, не могу. Отец дал слово следить за тобой, но, как обычно, он и это обещание нарушил, – фыркнула в ответ девушка. Её глаза были устремлены на скользкую от мерзкой мороси дорогу. Она слишком резко нажала на газ, от чего я подпрыгнула на месте, её руки крепко сжимали руль.

– Что ещё он тебе обещал?

– Что я тебя больше никогда не увижу, – ответила она, отнюдь не удивившись моему вопросу.

– Почему? – спросила я.

– После всего того, что ты сделала… Или быть точнее, чуть не сделала, я удивлена твоей наглости задавать подобные вопросы, – она опять же даже не осмелилась посмотреть на меня, потому что, уверена, один поворот головы в мою сторону смог бы убить нас обеих. Она ненавидела меня. И хоть каждое неосторожное слово могло стоить нам потери жизней, но мне казалось, что важнее было воспользоваться моментом. Хмурое выражение на лице сестры даже забавляло, но теперь каждый её ответ заставлял меня задавать новый вопрос.

– Что я сделала?

– Ты шутишь? – она резко нажала на тормоз, от чего я подалась вперед. Благо тому, что я пристегнулась. – Вот чёрт. Чёрт! Я не должна была этого говорить… Я совсем забыла, – девушка схватилась за голову. Я заметила, что мы остановились как раз на светофоре, что было как раз кстати.

– Лавина, что происходит? – я заставила её посмотреть на меня, прикоснувшись к её плечу. Злость испарилась, а её место заняла озадаченность, как на лице Лавины, так и на моем. Жар ярости исчез, когда мы обе почувствовали холод улицы, что исходил от недосказанности.

– Я обещала не говорить. Я дала ему клятву. Я совсем забыла об этом. Чёрт! – она ударила ладонью по рулю, отчего тот издал пронзительный звук. – Какая я дура!

– Он не узнает, что ты рассказала. Лавина, пожалуйста! – мой голос был настойчивым, как обычно, я избавила его от фальшивой надломленности и слабости, которыми заверяла людей в собственной беспомощности, возникшей в силу обстоятельств.

– Вайлет, то, что ты сделала, изменило всех нас. Я поклялась ничего не говорить тебе, потому что тебе не стоит ничего знать. Мы не можем рисковать, чтобы это повторилось снова, – взяв себя в руки, ответила девушка, нажав на газ. – Всё, что тебе стоит знать, что ты делала ужасные вещи, разочаровав меня навсегда. Я никогда не смогу простить тебя за это.

– Но Лавина…

– Я и без того много тебе сказала, о чем уже жалею. Больше мы не вернемся к этому разговору, – она резко свернула, а я вжалась в сидение. – Надеюсь, больше нам не придется говорить вовсе.

Я не осталась расстроена, но немного разочарована. Настроения злить Лавину больше не было, когда любопытство изгрызало меня изнутри. Ценой чужой жизни я сумела вернуться домой. Если я сделала нечто плохое, то мне хотя бы нужно было знать, что именно, иначе как я сумела бы всё исправить, отвернув попытку мира растворить меня в забвении собственной сущности.

========== 2. ==========

Я включила таймер, что стоял на стеклянном журнальном столике моего нового психотерапевта, хотя сеанс ещё не начался. Как только я вошла в кабинет, как у женщины зазвонил телефон, из-за чего она вынуждена была удалиться в другую комнату, за стеклянной дверью которой я могла увидеть её нечеткий силуэт и даже слышать отдельные фразы. Кажется, это было что-то связанное с судом и кредитом. Похоже, дела её были вовсе плохи. Лишь благодаря таким, как я, обычным людям, которые не могли справляться с напором жизни (по крайней мере, мой отец думал, будто я не справлялась), она, кажется держалась на плаву.

Прошло уже десять минут. Я перестала прислушиваться к разговору, а вместо этого начала осматриваться вокруг. Нежно-розовые стены, на которых были отбиты белые перья, казались подходящими для украшения комнаты девочки, которой вот-вот должно было исполниться десять. Стол из дешевой древесины выглядел старым и потрепанным, а хаос на нем, как ничто другое характеризовало взбалмошный характер его хозяйки. Посередине комнаты стояло кресло, напоминающее массажное, на котором, скорее всего, должен был расположиться больной, но я выбрала то, что напротив, которое стояло спинкой к окну. В воздухе растворились снежинки пыли, стоило мне присесть туда, темно-зеленая обивка в некоторых местах была надорвана, но я решила не обращать на это внимания. С того же материала здесь стоял маленький диванчик, на котором от силы могло поместиться двое.

– Кажется, ты заняла моё место, – первое, что произнесла женщина, кивнув в мою сторону. Я не без тяжелого драматичного вздоха пересела на кресло напротив, на котором в ту же секунду почувствовала себя подопытной крысой. На таймере тем временем было отображено семнадцать минут. Заметив это, доктор ничего не сказала, позволив нашему времени истекать дальше.

Рыжие локоны небрежно спадали ей на плечи и заканчивались где-то в области лопаток. Они обрамляли её круглое, как солнце лицо, на котором я не заметила ни одной веснушки, наверное, из-за количества косметики, что была аккуратно наложена. У неё были красивые голубые глаза. Почему-то мне хотелось ей доверять. Изнутри неё шла приятная теплая энергетика, что несла в себе её душевную простоту и открытость, несмотря на бремя обстоятельств, которое возложила на её хрупкие плечи жизнь.

Некоторое время она смотрела на меня, то ли собираясь с мыслями, то ли оценивая сложность поставленной перед ней задачи. И хоть доверчивости на её лице было не убавить, я не спешила открывать свою душу нараспашку, потому что почти была уверена в том, что перед этим сеансом у неё была предварительная встреча с моим отцом, который, очевидно, рассказал ей то, что я пыталась в последнее время усердно узнать.

– Как ты себя чувствуешь, Вайлет? – наконец-то спросила женщина, немного откинувшись на спинку кресла, которое в тот же миг заскрипело под ней.

– – Некомфортно.

– Почему? – её брови нахмурились, а выражение лица стало таким серьезным, что мне это крайнее беспокойство даже показалось искренним.

– Это кресло, знаете ли, не такое удобное, как Ваше, – я вызвала на лице легкую улыбку. Затем она жестом руки предложила пересесть на диван, где я почувствовала себя гораздо лучше.

За этим последовал разговор, который должен был стать для меня крайне сложным, из-за чего я порой делала затяжные паузы, подушечками пальцев касалась уголков глаз, которые смотрели в одну точку, будто я не могла отвести их оттуда, в руках теребила край рубашки, что выглядывал из-под укороченного снизу пуловера. Все слова я наперед заучила дома, а потому сложностей с тем, чтобы изложить всю продуманную до самых мелочей неправду, не возникло.

Смерть Рут в действительности никак не повлияла на моё мировоззрение и, тем более, не нарушила внутри меня баланса. Мы помогли друг другу освободиться, и на этом разошлись, в этот раз навсегда. Внутри меня не было разрухи, о которой я не могла перестать рассказывать, вытирая невидимые слезы, и я совсем не занимала себя вопросом «почему» и более того не намеревалась повторить её судьбу.

У нас с Рут была странная дружба. Мне бы хотелось больше всего на свете, чтобы она напоминала Делайт, но в ней не было и капли того света, что излучала моя любимая подруга. Рут была слишком мрачной и отличалась болезненной бледностью на лице. О её увлечении наркотиками я узнала спустя месяц нашего общего проживания, когда она, кажется, ничего не знала обо мне, вплоть до своего самого последнего дня. Наверное, ей и не хотелось ничего знать, потому что дружелюбной Рут можно было с трудом назвать. Она отталкивала всех от себя. На неё никто не мог найти управы – ни родители, ни учителя, ни сам Бог (который должен был жить в наших опороченных сердцах). Моё превосходство перед ней было в знании, что каждый четверг она получала наркотики через парня, что работал в библиотеке. Из страха, что я могу раскрыть её жуткий секрет, она дружила со мной, помогая кое в чем другом.

Я описала всё иначе. Доктор Треверс слушала меня внимательно, делая пометки в своем толстом блокноте, из которого выбивались самоклейные цветные бумажки. Краем глаза я следила за ней, чтобы знать, когда стоило свернуть на улицу Правды, но похоже, что она мне верила, и это немало удивляло, потому что мало кто из учителей в Плимуте поверили моей наигранной скорби.

– Ты чувствуешь себя виноватой в том, что случилось с Рут?

– Да, – вообще-то нет, но ей не обязательно было об этом знать.

– В чем именно, ты думаешь, твоя вина? – её голубые глаза пронзительно уставились на меня, словно искали ответа на более важный вопрос, который мог изменить ход истории. Мне хотелось усмехнуться, так легко читалось её доверие на лице, но я стиснула губы в полоску, опустив глаза на руки, что продолжали теребить край рубашки.

Я делала вид, что собиралась с мыслями. Два раза открывала рот, а затем закрывала его. Снова касалась пальцами глаз, которые оставались сухими. Звонок таймера вывел меня из задумчивости. Я украдкой посмотрела на него, а затем перевела взгляд на доктора Треверс, что так и не сводила взгляда.

– Простите, мне на самом деле так трудно об этом говорить, – я неловко улыбнулась женщине. Провела ладонью по волосам, поглядывая на неё исподлобья. Она с тяжестью вздохнула, но затем всё же поднялась с места. Я стала следом за ней.

– Поговорим об этом в следующий раз, – женщина украдкой улыбнулась, похлопав меня по плечу. – До встречи в понедельник, Вайлет.

– До свидания, – бегло произнесла я, а затем поспешила покинуть кабинет.

Отец ждал меня в приемной, где я его и оставила. В руках у него был толстый журнал «Cosmopolitan», над которым он уснул, читая статью под названием «Тональная основа или пудра – что вредит вашей коже больше». Я легко затормошила его за плечо, заставив дернуться, выпустив из рук глянец.

– Тебе не обязательно было меня ждать, – я села возле него, устало положив голову на плечо мужчины. – К тому же по дороге домой я хотела заехать к Делайт. Я в городе уже почти неделю, но так и не виделась с ней, – я чувствовала, будто ступала по тонкому канату без всякой страховки. Держать равновесие стало сложнее, когда я оказалась втиснута в рамки, которые вместо того, чтобы давать мне устойчивость, напротив бросали из стороны в сторону. Прикоснусь рукой хоть к одной из этих стен, как они разом падут, и затем я окажусь в клетке, из которой свободы точно не жди.

– Ты же знаешь, как ей сейчас тяжело…

– Знаю, а потому, если я переберу часть её проблем на себя, может, я смогу отпустить то, что мучает меня? – я сделала жалостливый взгляд, который должен был уломать отца. Раньше им легче было манипулировать, когда его руки ещё не облегали ежовые рукавицы. – К тому же у меня есть её новый адрес.

Я заметила на его лице тень сомнения. Он колебался, и мне это было на руку. Затем я прикоснулась холодными пальцами к его щекам, и, повернув угрюмое лицо к себе, чтобы была возможность смотреть прямо в глаза, прислонила свой лоб к его.

– Я нуждаюсь в своих друзьях, пап. Хотя бы в одном, – прошептала я, после чего почувствовала большую ладонь на своем затылке.

– Ладно, – тихо произнес мужчина, вызвав на моем лице искреннюю улыбку. – Но только, чтобы к восьми вернулась домой, – он пригрозил пальцем, словно мне снова было восемь, и я собиралась на день рождение к одной из наших общих с Лавиной подруг. И хоть ответственность была на сестре (как-никак она старше меня на целых четыре месяца), предупреждение всегда получала я.

Пока мы ехали, я снова начала проверять свою память на знание улиц. Хоть у меня были представления на счет того, где располагался дом мистера Филлипса, я всё чаще ошибалась, вписываясь в не те повороты, куда завлекали меня чёрные дыры в памяти. Я злилась на саму себя, а потому, когда автомобиль притормозил, сидела со сложенными на груди руками и надутыми точно, как у хомяка, щеками, раскрасневшаяся от злости на саму себя.

И всё же вся злость испарилась в канун долгожданной встречи с горячо любимой подругой. С тех пор, как я уехала, у меня не было возможности общаться с Делайт в силу обстоятельств, которые по щелчку пальцев обернулись против меня, сбросив в бездну изоляции от собственной жизни, которую у меня силой отобрали. Я даже не успела попрощаться с ней. С тех пор, как уехала, у меня не было возможности позвонить ей из-за отсутствия номера в памяти тех одноразовых телефонов, которые приходилось покупать, и из-за потери памяти, что стерла наши последний проведенные дни. Но я согревала себя воспоминаниями, что вызывали одновременно и улыбку, и слезы в те редкие дни, когда оставалась в комнате одна без лишнего присмотра учителей, учениц и Рут, с которой я вынуждена была проводить большую часть времени.

– Когда ты уехала, у неё не осталось поддержки, – тихий голос отца резал слух. Я приковала глаза к маленькому домику с красной черепицей на крыше, в окне которого увидела знакомую мне незнакомую фигуру. Делайт мыла посуду, чего раньше её мать не могла никак заставить девушку сделать, а взгляд у неё был пустой, тонущий в бездне рутинной жизни, которой мы больше всего на свете боялись.

Я хотела накричать на Вебстера, ведь была и его вина в том, что я оставила Делайт, ведь по своей воле я бы никогда в жизни не отправилась в Плимут, но тяжкий груз вины всё равно висел на моих плечах, и нести его оказалось непривычно тяжело.

– Спасибо, – сухо ответила ему я, когда всё же обнаружила в себе силы, чтобы нажать на ручку и выйти.

Солнце стояло высоко, но мне всё равно было холодно. Под ногами хрустели опавшие листья. В горле запершило, мне захотелось закурить, но больше всего мечтала успокоиться и избавить выражение своего лица от напускной робости, граничащей с сожалением. Ноги словно были обуты в свинцовые ботинки, которые сдерживали каждый мой шаг, превратив путь длиною в пять метров в настоящее испытание.

Фигура за окном исчезла. Я остановилась где-то на половине пути, чтобы попытаться увидеть её где-то там, потому что, не зная наверняка был ли это плод моего воображения или же настоящая Делайт, я теряла капли уверенности, что были во мне, и начала отступать назад.

– Значит ты уже неделю, как вернулась, но проведать меня решила только сейчас, – я и не заметила, как открылись двери, и передо мной уже стоял не призрак девушки, а она сама. Глядя на неё, я не смогла сдержать улыбки, хоть страх в коктейле с виной по-прежнему опьянял, не давая покоя.

– Я теперь вроде как под домашним арестом, поэтому выбралась, как только смогла. Если бы ты жила на соседней улице, как было раньше, с этим было бы проще, – я пожала плечами, сделав неуверенный шаг навстречу подруге.

– Так ты ничего не знаешь? – она выглядела явно озадаченно. Словно не понимала, что я могла делать здесь, когда не знала, что в действительности произошло.

– Я всё знаю.

– Ох, какое же у Лавины было довольное лицо, когда она это рассказывала, – девушка горько усмехнулась. – Только она не дождется того, чтобы хотя бы одно её слово смогло зацепить меня или мою семью. А теперь иди наконец-то сюда, я тебя обниму.

Подруга крепко сжала меня в своих теплых объятиях, стоило мне сделать шаг ей навстречу. Я всё ещё была напряжена из-за того, что неловкость, кажется, ещё висела в воздухе, но вскоре моё тело обмякло. Знакомый запах любимых сладких духов с экстрактом лаванды, похоже, с годами не изменился. Но к нему примешался совсем неуместный запах молока, которое я никогда не любила. Тем не менее, в руках Делайт я ощутила больше любви, чем получила, вернувшись в дом, где стала нежеланным гостем. И сделав ещё один глубокий вдох, почувствовала настоящий прилив сил, который ожидала получить при этой встрече.

Я не считала времени, но минуты прошли слишком быстро, когда нам всё же пришлось разомкнуть объятия. Делайт пропустила меня в дом, где на каждом шагу было заметно присутствие ребенка. Скорее всего, это была девочка, потому что хоть у некоторых кукол были оторваны головы, но каких-либо машинок (или что там обычно покупают мальчикам) не было.

– Прости, – Делайт каждый раз неловко улыбалась, поднимая с пола то игрушки, то одежду. – Руперт повел её на прогулку в парк, а сборы у нас обычно долгие, – девушка хохотнула, и мне не оставалось ничего другого, как понимающе улыбнуться ей, потому что всё это по-прежнему казалось мне странным.

– Так это всё-таки девочка? – спросила я, когда мы оказались на той самой кухне, с окна которой я заметила подругу по приезде. Я уселась на деревянный стул возле стола, когда Делайт начала возиться с чайником, набирая в него воду, а затем с угощениями.

– Да. Её зовут Элла, – я заметила румянец на щеках девушки.

– Как Золушка, – совсем тихо прошептала я себе под нос, но подруга услышала меня, ответив не более громким «точно».

У меня было время осмотреться, но я не могла отвести взгляда от Делайт, что вроде бы внешне оставалась той же, хоть и отличалась чем-то. Те же светлые волосы, собранные в аккуратную прическу, перевязанную нежно-розовой шелковой лентой. Желтая с золотым переливом плиссированная юбка до колена под стать которой белая майка на бретельках, сквозь которую проглядывает не ограничена нижним бельем грудь. Сверху девушка накинула горчичного оттенка кардиган, который, кажется, ей больше мешал, нежели согревал.

– Так, теперь ты блондинка? – Делайт принялась разливать чай по чашкам, развернувшись ко мне спиной.

– Это было спонтанное решение.

– Вернуться тоже было спонтанным решением? – девушка поставила на стол две чашки и тарелку с бисквитами. Взгляд её голубых глаз был пронзительным, но всё ещё добрым и теплым и не сулил её словам и капли остроты, которой было пропитано каждое слово Лавины.

– Не совсем, – мне хотелось сказать «почти», но даже Делайт не стоило знать всей правды о моем возвращении. – Моя соседка по комнате повесилась. Они вернули меня домой, посчитав, что для меня эта был сильный эмоциональный стресс, который «лучше перенести среди родных стен», – я говорила беспристрастным нейтральным голосом, когда Делайт, кажется, немного удивилась. Её это не привело в большой шок, как моего отца, который приехав за мной, наделал слишком много лишнего шума.

– Это должно быть нелегко видеть мертвым человека, с которым провела некоторое время вместе, – девушка опустила глаза вниз, словно склонила голову в память усопшей Рут. Она явно этого не заслужила.

– Должна признать, зрелище было не из самых приятных, – перед глазами предстало лицо Рут, которая смирилась со своей участью и выглядела гордо смиренной, каковой никогда не была при жизни. Наверное, приближение смерти воздействовало на неё даже благоприятно. В безжизненных глазах я встретила долгожданное счастье.

Мне было страшно наблюдать за тем, как она судорожно двигалась безо всякой попытки освободиться от петли. Я смотрела на неё, и хоть страх сковал моё тело, я не могла отвести взгляда. Когда жизнь покинула её тело, я и сама ощутила облегчение, пока, наконец, не вскрикнула, вспомнив об уговоре, где в следующей части плана должна была изобразить испуг перед увиденной картиной.

– Я рада, что ты вернулась, какими бы не были обстоятельства этого возвращения. Я так скучала по тебе всё это время, – Делайт ласково улыбнулась, обхватив мою холодную ладонь своей теплой. – Всё было так странно. Первое время я вообще не понимала, что происходило. Ты просто отправила мне сообщение с текстом «Я наконец-то всё узнала», а на следующий день ни ты, ни Лавина не появились в школе, – я вся напряглась, слушая девушку, которая, похоже, знала больше, нежели я думала. И я чуть было не подпрыгнула на месте от волнения, что разрасталось во мне, но вместо этого сжала горячую чашку в руках сильнее, обжигая ладони.

– Что ты имеешь в виду? Что именно я узнала?

– Если бы я только знала. Я ведь с тобой больше не виделась, что вызывает у меня множество вопросов. Например, куда они тебя отправили? Почему? Где ты была во время летних каникул? Почему не звонила ни разу? Почему не попрощалась? Почему твоя дурацкая семья распустила слух о том, что у тебя была передозировка? И…

– Подожди, это то, как они объяснили мой отъезд? – я всё же сделала глоток чая, так как в горле у меня пересохло.

– Некоторое время спустя я пришла к тебе домой. Твой отец пригласил меня за чашку чая и рассказал в деталях о том, как нашел тебя в руках со шприцом. Но я ему не поверила! – вскрикнула девушка в своё оправдание.

– Значит, у них был достаточно веский повод избавиться от меня, иначе они бы не заметали за собой следы, – размышляла я вслух, продолжая глоток за глотком опустошать чашку с напитком.

– Наверное, но разве ты не должна знать, почему у них был такой повод? Ты же должна знать, что случилось на самом деле, – Делайт смотрела на меня доверчиво, с неким испугом в голубых глазах. Я поджала губы, давая ей немой ответ, который заставил девушку охнуть от неожиданности, притронувшись пальцами к губам, словно она сказала что-то лишнее, чего не следовало.

– Может, ты знаешь хотя бы что-нибудь, что даст мне хоть какую-то зацепку? – взмолилась я, хватаясь за невидимые соломинки, которые могли бы помочь мне выплыть наружу, спасти меня.

– Всё, что я знаю, так это то, что ты пыталась найти свою мать, – только и успела произнести Делайт, как в двери кто-то позвонил, нарушив наш тихий разговор.

Девушка подхватилась с места и побежала открывать двери, а я приблизилась к окну. Во дворе я заметила детские качели, на которые даже не обратила внимания, когда проходила по дорожке к дому. Здесь было несколько деревьев, которые осыпали мертвыми листьями весь внешний двор. Их не мешало бы убрать и о том, что работа уже почти начата, свидетельствовали грабли, что подпирали ствол самого большого дерева.

Через дорогу я уловила движущийся силуэт. Этот человек убирал листья со своего двора, сгребая их в одну кучу, которая к ночи станет не более, чем горсткой пепла. Присмотревшись, я узнала в нем того самого парня, который рассказал мне о Делайт в самый первый школьный день и которого мне больше не приходилось видеть (хотя не скрою того, что была не прочь провести время в компании хотя бы кого-нибудь). Он словно почувствовал на себе мой заинтересованный взгляд, потому остановился и махнул мне рукой, словно мы были друг другу сродни друзей.

– О, это Блэйн, – послышался мне над ухом голос Делайт, которая вот уже стояла возле меня и с радушной улыбкой на лице махала парню рукой в ответ, когда я отвернулась от окна. – Мой лучший друг, сразу после тебя.

– Кто это был? – я указала в сторону коридора, откуда, кажется, слышала звуки присутствия кого-то здесь.

– Это Руперт и Элла, – девушка счастливо покачивалась на пятках, дожидаясь нашей встречи. Похоже, наш разговор совсем не сбил её с толку, иначе Делайт слишком хорошо скрывала своё волнение перед всеми теми несостыковками, которые мы установили. Я же не могла думать ни о чем другом, как о правде, которая была скрыта за туманной дымкой беспамятства, которое мучило меня. Новые сведения раздирали меня изнутри, заставляя мозговые механизмы без остановки работать, набирая скорость, которая запутывала мысли вместе в единый поток. – Руперт, не забудь ей помыть руки! – громкий голос подруги над самым ухом вернул меня в реальность. Я отложила долгие раздумья на потом.

– Вайлет, рад тебя видеть, – я заметила доброе лицо мистера Филлипса, который совсем ненадолго задержался в проходе, прежде чем пошел переодеваться.

– Тебе не стоит стесняться, называй его просто Руперт, – Делайт в это время снова начала суетиться на кухне, преображая стол к ланчу. К бисквитам присоединились тарелка с фруктами, кексы с изюмом, присыпанные сахарной пудрой, яблочный сок в прозрачном графине.

Скоро моё внимание привлекла девочка, что появилась в проходе. Она неуверенно стояла на ногах, внимательно рассматривая меня своими большими голубыми глазами. Я попыталась улыбнуться, ведь дети меня вовсе не привлекали, хоть она выглядела даже мило. Золотые кудри обрамляли круглое лицо, которое можно было сравнить с тем, которое скульпторы Ренессанса увековечивали в мрамор.

– Милая, ты вымыла руки? – Делайт подлетела к девочке, взяв её маленькие ручки в свои. Та молчаливо кивнула ей в ответ, но когда подруга подхватила её с лихвой на руки, то она громко засмеялась, передав капельку этого смеха и мне. – Поддержи её, пожалуйста, – она передала ребенка мне на руки, оставив меня растерянности.

Мы сели на своё прежнее место, где я находилась до того, как наш разговор был прерван. Элла принялась теребить между маленьких пальчиков пряди моих волос, что немного напрягало, ведь одну свою руку она вовсе поглотила, засунув полностью в рот. Ещё она что-то бормотала себе под нос. Я тщетно пыталась расслышать хоть что-то, потому что, скорее всего, произнесенные ею слова, были исковерканы до неузнаваемости и напоминали более иностранный язык, нежели привычный мне английский.

Делайт в свою очередь вышла из кухни, оставив меня наедине со своей маленькой новой жизнью. Я бросала обнадеживающие взгляды на окно, за которым теперь не видела фигуры парня, у которого теперь хотя бы было имя.

В моем воображение он не был Блэйном. И хоть я даже не пыталась примерить на него какое-нибудь имя вовсе, но это казалось мне почему-то не совсем подходящим, словно оно принадлежало точно не ему. Наверное, дело было лишь в том, что я не привыкла к нему. Ведь сложно было представить, будто мне могло принадлежать любое другое имя, кроме как Вайлет. Странно было осознавать, если бы Делайт не была Делайт, а Лавина Лавиной.

Но дело было не только в том, что этот вопрос действительно волновал меня. Я просто думала об имени этого парня только чтобы не думать о своей матери, поиски которой не закончились ничем хорошим. Я узнала, с чего всё началось, и это уже казалось немалым сдвигом, невзирая на то, что сквозь туман своей памяти я не могла понять, в какую сторону стоило двигаться дальше.

На кухню вернулась Делайт в этот раз с мистером Филлипсом. Невзирая на предостережение девушки, чтобы я чувствовала себя абсолютно расслаблено в компании своего учителя, мы оба ощущали неловкость, что сопровождалась короткими взглядами, которые таили в себе немой вопрос – «было ли это нормальным?».

Делайт перебрала Эллу к себе на руки, и я почувствовала облегчение. Мы начали свой разговор аккуратно с моего вежливого вопроса о том, как прошла прогулка в парке. Слово за словом я пренебрегла неловкостью положения и назвала мистера Филлипса по имени, как и он в свою очередь царапал свою глотку непривычным «ты» и «Вайлет». Мы огибали темы моего времяпровождения в Плимуте и беременности Делайт, разговаривая о чем-то вроде бы совершенно далеким от реальности, но вместе с тем об окружающем нас мире.

В этом же разговоре я узнала немного больше о Блэйне, имя которого спустя два часа казалось вполне подходящим. Он жил со своей матерью, которая была инвалидом вследствие того, как во время одной корпоративной вечеринки упала с высоты четвертого этажа. Отец их бросил. Хотел забрать с собой и парня, но тот оказался более благочестивым. Жили они на крохотные алименты, социальные выплаты и зарплату парня, который подрабатывал, разнося утром почту, а вечером пиццу. Иногда он помогал Делайт и порой оставался за няньку для Эллы, делая это совершенно бесплатно. В общем, Блэйн был не иначе, как Золушкой в мужском обличии.

– Мне, пожалуй, уже пора, – сказала я, когда мы успели перебраться в уютную гостиную, где к моему собственному удивлению, не могли перестать разговаривать. Я заметила на настенных часах половину восьмого и поняла, что задержалась здесь дольше положенного, а потому мне стоило поспешить.

– Я отвезу тебя! – Руперт подхватился с места вместе со мной.

– Нет, не стоит. Мой отец последнее время только то и делал, что подвозил меня столько раз, что мне не мешало бы пройтись пешком, – я неловко улыбнулась в ответ.

– А ты сможешь…? – Делайт вопросительно подняла брови вверх, имея в виду ничто иное, как моё признание о беспамятстве.

– В случае чего я могу тебе и позвонить, верно? Оставь мне кстати свой номер.

Мы обменялись номерами, обнялись на прощание, и только после этого Делайт с камнем на душе отпустила меня домой с многообещающим «мы всё выясним».

Под темным покрывалом раннего вечера было ещё холоднее. Обманчивое солнце заставило меня оставить плащ дома, поэтому мне пришлось натянуть рукава, что совершенно не спасало от пронзительного ветра. Моя короткая прогулка не отличалась тем приятным уединением, о котором я мечтала. Тем не менее, я не спешила сдаваться, уверенно шагая незнакомыми улицами дальше.

И всё же спустя три неточных поворота, я была рада увидеть на горизонте автобусную остановку. В карманах джинс было несколько купюр, поэтому я чувствовала себя спасенной.