Текст книги "Kids are not okay (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Ближе к утру пришло сообщение от Йена. Он спросил, были ли мы в дороге, ещё раз уточнил время, когда мы прибудем. Почему-то от этого я разволновалась ещё больше. Я чувствовала каждой клеточкой тела, как километры угасали, а мы были всё ближе к тому проклятому городу.

– Ты в порядке? – Блэйн выдернул один наушник и спросил меня, пребывая в полусонном состояние. Его глаза ещё были закрыты. Парень надел наушник себе, а затем вернул его обратно, будто тот обжег ему ухо. – У тебя в плейлисте нет ничего повеселее?

– Что-то вроде One Direction или Джастина Бибера?

– Что-то вроде Twenty One Pilots.

– У них ведь вроде грустные тексты песен.

– Зато музыка веселая. Это вроде как танцевать на улице в грозу, повысить голос на отца или смеяться посреди похорон.

– Странные у тебя сравнения, – я не смогла сдержать улыбки.

– Мой преподаватель литературы тоже так говорит. Поэтому у меня сплошные «D». У меня даже нет времени читать чёртовы книги.

– Я могла бы тебе пересказывать содержание. У меня времени полно.

– Было бы неплохо, – парень улыбнулся, а затем снова закрыл глаза. Ему хотелось спать, как и мне, только моя душа в мятеже металась от одной мысли к другой, забитая в угол, где вся так и сжалась от страха. Хотелось ускорить время, чтобы скорее всё узнать, впитать в себя правду и найти в собственном прошлом покой. Я бы не повторяла ошибку, что всё же оставила след в моей памяти. Перебирая худшие из вариантов, что только могли прийти на мысль, я перестала ужасаться им, готовая принять что-угодно.

Мы продолжали болтать понемногу. Разговоры действовали лучше музыки. Позднее позвонил отец, усталым голосом спросил всё ли было в порядке. Он звучал подавлено и совсем обессилено. Мы говорили не больше двух минут, что было для мужчины непривычно, но для меня всё было совершенно ясно.

– Наконец-то, – выдохнул с облегчением Блэйн, когда поезд начал сокращать скорость, совершая остановку в нужном нам городе. Моё сердце стало вырываться из груди. Я приклеилась к сидению, чувствую острую необходимость остаться на месте и езжать дальше, не оборачиваясь назад. Кажется, у меня началась паническая атака, сопровождаемая глубокими вдохами и выдохами, как учил меня психолог, которого я посещала, ещё будучи ребенком. Подобные приступы тогда у меня случались часто, по крайней мере, по словам Вебстера, что пропустил ту часть, когда я вовсе не разговаривала ни с кем. – Ты готова? – поднявшись с места, парень стал разминаться, а затем достал с верхней полки рюкзак и надел его, решительно готовый к предстоящей встрече.

– У меня теперь нет выхода, – я неловко улыбнулась, скрывая за улыбкой нервозность. – Уверена, в этот раз всё будет в порядке, – эти слова сработали, как надо. Плечи парня опустились. Он смог немного расслабится, и я сделала видимость, будто также, как и он, обрела смелость, победив страх перед повторением прошлой ошибки.

Зимний морозный воздух захватил меня в свои объятия быстрее, чем Йен, который узнал меня скорее, чем я могла ожидать. Я даже ничего не могла сообразить, как мужчина сжал меня в медвежьих объятиях. Я ведь и не успела увидеть его, пока он не взял меня грубо за плечи, оторвав от себя, будто это я повисла на его шее.

– С этим цветом волос ты ещё больше похожа на неё. Господи, совершенно одно лицо.

Йен оказался почти таким, каким я его представляла. Совершенно не похож на молодого человека со свадебного фото Аманды и Вебстера, но тот мужчина, которого нарисовало моё воображение. Половину его лица скрывала пышная борода, тщательно ухожена. Волосы у него были темные с проседью. Глаза были точно такие же, как у Вебстера – добрые, полны тепла и заботы, а вот в остальном черты лица у него отличались от брата. Я пыталась найти схожесть его внешности с моей, но это давалось с трудом, и времени у меня для этого было слишком мало.

– Моя милая Кристина. Я так долго ждал тебя, – он снова притянул меня к себе. Мимо проходили люди, толкая нас локтями и вежливо сетуя на нашу неповоротливость. Я чувствовала себя слишком неловко, привлекая так много внимания, но Йену, кажется, было всё равно. Без лишнего притворства, он явно был рад этой встрече, искренний в проявлении целого спектра эмоций. На его лице были и слезы, и улыбка, когда моё выражение лица выражало полнейшее недоумение, поэтому вид у меня был, по меньшей мере, глупый.

– Простите, вы, наверное, ошиблись… – хотел было встрять Блэйн, чем привлек к себе внимание.

– Это твой парень? – весело спросил мужчина, задев меня локтем. Для меня оставалось загадкой, что заставляло его чувствовать себя так свободно рядом с нами. Неужели наша прошлая встреча прошла так удачно?

– Мы друзья, – едва ли я смогла выдавить. В голосе была легкая хрипотца, возникшая из волнения, которое я никак не могла одолеть. – Это Блэйн, – я представила его мужчине. Не успел парень протянуть вперед руку, как Йен резко и живо пожал её.

– Приятно познакомится, – неуверенно произнес Блэйн, обратив ко мне вопросительный взгляд. Он ничего не знал ни о Кристине, ни об отце. Я не рассказывалла об этом никому, потому что мой разум до конца отказывался принимать это и осознавать, что таковой и была действительность, в которой я была потеряна совсем, как Алиса в стране чудес. – Мы могли бы продолжить разговор не здесь, – предложил парень, и я мысленно была ему благодарна.

– Твоя правда. Это не самое подходящее место для разговоров. Идите за мной.

Переглянувшись между собой, мы так и сделали. Судя по выражению лица Блэйна у него было ко мне несколько вопросов, и судя по моим раскрасневшимся щекам у меня были ответы на них. Было не время и не место для объяснений, поэтому мы посеменили за мужчиной, что свободно лавировал между людей, что бежали от чего-то или к чему-то. Йен всё время оборачивался, чтобы осведомится, что мы следовали за ним, и каждый раз одаривал меня заботливым нежным взглядом, что смущал, и странной улыбкой, что я не могла никак понять.

Я привыкла читать людей, распознавая даже самых искусных лжецов и лицемеров. Они всегда были у меня на ладони. Я притворялась, будто их слова действовали на меня чарующе, когда разум сохранял свою хладнокровность перед самыми правдоподобными заверениями. Их всегда выдавало поведение. Малейшие движения, невзрачны для многих, были для меня многословней. Моё чутье подводило меня рядом с Йеном. Я не могла понять его. Он казался убедительно искренним, и это поведение шло вразнобой с убеждением о том, как ему стоило бы себя вести. Я запуталась в собственных предрассудках. Не понимала, как стоило себя вести и было ли правильным безосновательно верить мужчине.

Мы добрались домой на машине. Приличный автомобиль человека, что неплохо зарабатывал. В салоне приятно пахло, было чисто. Йен деликатно ввел разговор, затрагивая совершенно нейтральные темы. Он оказался искусным в пустых беседах о погоде и делах, что заняли почти всю дорогу. Мы с Блэйном только то и делали, что переглядывались между собой, заключая немые договоренности на счет того, чья была очередь отвечать.

Наконец-то мы добрались к месту назначения. Милый домик тюдорского стиля, построенный среди ряда себе подобных. Он выглядел, как вполне подходящий для проживания здесь идеальной семьи, состоящей из любящих матери, отца и двух детей, которых прежде мне приходилось видеть лишь на плоском экране телевизора или ноутбука. Я почти была уверена в том, что у Йена была семья, и он был хорошим семьянином. По крайней мере, таковым он казался.

– У нас всего одна гостевая комната. Руби могла бы постелить тебе на полу, если ты не против, и вы могли бы ночевать вместе, – Йен обратился напрямую к Блэйну. Его предложение звучало осторожно и, наверное, он и не знал стоило ли селить нас в одну комнату.

– Прости, что не предупредила, что нас будет двое, – вмешалась и я.

– Всё в порядке. При случившихся обстоятельствах это может быть и к лучшему, – мужчина скромно улыбнулся. – Вебстер ведь не знает о поездке?

– Нет.

– И он не станет переживать за тебя и искать?

– Я позаботилась об этом.

– Как и в прошлый раз.

В прошлый раз Вебстер, скорее всего, даже не заметил моего отсутствия. Прежде у него не было привычки контролировать каждый мой шаг, а потому моя жизнь значительна отличалась от той, каковой она была после возвращения из Плимута. Я это помнила. Каждый был слишком занят собой, позволяя себе разного рода вольности. И хотя больше всего этой свободой пользовалась я, теперь я несла самое тяжелое наказание. Я не вспомнила ни Йена, ни дома, как и не помнила своего прошлого приезда, но была более чем уверена, что мне даже не стоило прятаться и врать, чтобы оказаться вдали от дома, потому что каждый из нас был сам по себе.

Теплый воздух обнял нас за плечи, крепким поцелуем согревая кровь. Лицо раскраснелось от резкой смены температуры, кожа на руках стала немного покалывать. С первых же минут я стала осматриваться вокруг, ожидая прикосновения такого долгожданного дежавю, что всегда находило приятный отклик в моей душе. Но я не могла вспомнить ровным счетом ничего.

– Кристина! Я так рада тебя видеть! – откуда не возьмись, на горизонте появилась беременная женщина, что бросилась меня обнимать, будто мы были с ней лучшими подругами, надолго потерявшими связь.

Это была упомянутая Йеном Руби. Она казалась намного младше мужчины, лет на пятнадцать точно. Она была приятной внешности. Рыжие длинные волосы были заплетены в две аккуратные косы. На белоснежной коже виднелась россыпь веснушек, что делали её лицо в разы милее. В ней не было ничего особенного, но в то же время её естественность завораживала. Большой живот стал преградой между нами, и Руби несколько разочаровано вздохнула, будто забыла о собственном положении. Я попыталась обнять её в ответ, что казалось неловким, потому для меня она оставалась незнакомкой.

– Я как раз испекла персиковый пирог и приготовила овощное рагу, – девушка быстро исчезла в другой комнате, вспорхнув с места совсем как маленькая колибри.

– Она тебя с нетерпением ждала, – с улыбкой признался Йен, приглашая нас в уютную гостиную, где всё было приготовлено к Рождеству. Над разожжённым камином уже висели три праздничных чулка, на каждом из которых были вышиты имена – Йен, Руби и Генри. Гирлянды были выключены, потому что их нежное мерцание затмевал дневной свет, скоро обернувшийся в ночь. В углу скромно расположилась рождественская ель, что заполняла своим запахом всё свободное пространство. На неё нагромоздили различные игрушки, цвета которых не сочетались друг с другом, выбраны скорее по мере того, что было милей. Здесь можно было заметить и разноцветные шары и уменьшенные копии домов, машин и прочих вещей. Рядом стояла светящаяся фигурка помощника Санты, у которой скоро будет стоять ряд подарков, тщательно выбранных родными для родных.

В остальном эта гостиная оставалась самой обычной. Обычные диван и кресла, обычные телевизор и журнальный столик, обычные книжные шкафы и буфет. Всё здесь было обычным за исключением того, что будто бы само расположение мебель создавало здесь особый уют и тепло. Этот дом был похож на место, где хотелось остаться.

Помыв руки, мы прошли на кухню. Рождественский дух не покидал нас и здесь. Расположившись за столом, мы наблюдали за тем, как Руби суетилась вокруг, пытаясь нам угодить, хоть мы сами того и не требовали.

– Какого чёрта происходит? Почему они называют тебя Кристиной? – шепнул мне на ухо Блэйн, когда мы на короткую минуту успели остаться одни.

– Я не могу тебе сейчас объяснить. Только не сейчас, – шикнула я, косясь на открытые двери.

– Это всё сводит меня с ума, – выдохнув, произнес парень. Меня всё это сводило с ума не меньше.

На кухню забежал мальчик. В милой пижаме с гоночными машинками, он, кажется, не был смущен присутствием незнакомцев в доме. Он скромно поздоровался с нами, пролепетав нечто невнятное на этом своем чудном детском языке, медленно трансформировавшемся в привычный английский, такой скучный из-за своей совершенной понятливости. Следом за ним вернулись и его родители. Мест за столом оказалось мало, а потому Йен взял мальчика на руки.

– Мы долго ждали тебя, милая. Ты обещала вернуться, но затем просто исчезла. Йен пытался связаться и с тобой, и с Вебстером, но всё это было впустую. Теперь ты здесь, и твой приезд для нас лучший рождественский подарок, – смех Руби напоминал перезвон колокольчиков. Она обладала редким умением мило смеяться, заражая своим смехом других. Она звучала мягко и искренне, фальшивые нотки не выдавали её волнения, которым насквозь был пропитан мой голос, спрятавшейся в угрюмом молчании. Его немой крик эхом откликался в моей голове, всё больше сводя с ума.

– Вебстер приезжал сюда через полгода. Мы плохо ладили и до этого, но затем он так неожиданно приехал и начал обвинять меня в том, что я рассказал тебе то, чего мне не стоило рассказывать. Я пытался объяснить ему, что тебе необходимо было знать о Либби, а он, не ответив на это и слова, ударил меня, а затем ушел. Это было так странно. Вебстер мне даже ничего не объяснил. Сказал, чтобы я даже не пытался с тобой больше связаться, иначе у меня будут проблемы.

– Видимо, ты даже и не пытался, – с долей горькой обиды произнесла я.

– Не смей даже думать, что мы решили бросить тебя, – Руби взяла мою ладонь и легонько сжала в своей.

– Я приезжал в Плимут, но мне не позволили с тобой встретиться. Вебстер и об этом позаботился, – спокойным ровным тоном продолжил Йен. – Я был приятно удивлен твоим звонком. Объясни только, как так случилось, что ты ничего не помнишь. Что он с тобой сделал? – с явным беспокойством спросил мужчина. Краем уха я уловила, как Блэйн задержал дыхание. Взглянув на парня, я заметила, как он побледнел. Еда на его тарелке оставалась не тронутой, как и на моей.

– Я не уверена до конца, но, полагаю, Вебстер стер мне память с помощью гипноза. Загнал мои воспоминания в дальний угол подсознания. Все летние каникулы мы провели в Шотландии, вернувшись откуда я поняла, что почти ничего не помню о прошлом…

– Это ужасно, – воскликнула Руби. – Как можно сделать подобное с человеком?

– Прости, я не знал этого. Даже поверить не могу, что Вебстер мог совершить подобное, – Йен принял сосредоточенное выражение лица, будто, правда, не мог сопоставить образ своего брата, которого знал большую часть своей жизни, с человеком, о котором шла речь.

– Под влиянием Аманды он мог пойти и на большее.

– Эта женщина убила нашу семью, – на выдохе произнес Йен. – Она разрушила всё, что только могла разрушить, – мужчина перевел задумчивый взгляд на стену, абстрагируясь от нас в печальные воспоминания. – Когда он в самый первый раз привел её к нам домой для знакомства с родителями, она сумела разругаться и с моей матерью, и отцом. Это был безумный вечер. Я заканчивал школу, а Вебстер приехал на весенние каникулы из университета. Он не предупредил, что будет с девушкой. Это повергло моих родителей в шок, потому что брат всегда отличался рассудливостью, предусмотрительностью и смиренностью. Он был любимчиком матери, когда я больше проводил времени с отцом, не имея ничего против этого. Он рассказывал ей всё, но об этом умолчал, а потому одним лишь этим фактом она была сильно оскорблена.

Аманда вошла в наш в дом, совсем как в собственный. Её поведение, взгляд, внешний вид, она будто самого начала хотела всем доказать своё право на Вебстера и его свободу. Отец терпеливо пытался разговорить её, но она отвечала дерзко, не скрывая в тоне нотки нетерпимости, что рвалась наружу. Когда разговор иссякал от воцарившегося вокруг напряжения Аманда сыпала колкостями, перемывая нам всем кости. Вебстеру было стыдно за неё, но он не сказал и слова даже после того, как она обозвала нашу мать «скудной хозяйкой», что поразило её до глубины души.

К концу вечера все были на пределе. После необоснованного оскорбления она поднялась с места и вежливо указала Аманде в сторону двери. Девушка что-то фыркнула в ответ, разозлив мать ещё больше. Мы с отцом сидели, молча наблюдая за происходящим.

– Пойдем, Вебстер, – сказала девушка. – В этом доме нам, кажется, не рады.

Брат неспешно поднялся из-за стола к всеобщему изумлению.

– Спасибо за ужин, – только и сказал он, а затем, опустив виновато голову вниз, последовал за девушкой. Никто из нас не мог поверить в это.

– Мы или она! Кто тебе дороже? – бросила ему вслед мать, заставив остановится. Он так и стоял, не решаясь поднять на неё глаза. Аманда нетерпеливо ждала сзади, постукивая ногой в такт. Время будто бы остановилось во всем доме, и мы только и ждали того, как он отпустит девушку восвояси, оставшись с нами, что было бы правильным решением.

Вебстер не произнес и слова больше. Он выбрал Аманду.

Услышанное не повергло меня в шок, а заставило ещё раз удостовериться в том, насколько большой была власть этой женщины над Вебстером. Он не покидал её ни на минуту, и не мог этого сделать, как бы не хотел. Она будто приворожила его, взяла в свой плен. Он был тряпичной куклой в её ловких руках, безвольной марионеткой.

– Я видела их свадебное фото. Там была вся семья.

– Да, у матери не оставалось иного выбора, как сдаться. Хоть брат и не выбрал её, она продолжала выбирать его до самого конца, – грустно заключил Йен. Глаза его стали стеклянные, будто за ними прятались слезы, но он не дал волю слабине. Взяв себе кусочек пирога, мужчина нехотя стал его есть, подавляя ком в горле.

– Так, вы перестали общаться из-за неё, – заключила я, пытаясь собрать весь паззл прошлого заново.

– Странно рассказывать всё это тебе ещё раз, – Йен усмехнулся, качнув головой. – Когда они ещё жили в Реддиче, я был частым гостем в их доме. Мать посылала меня к Вебстеру, так как сама не могла провести и секунды дольше в обществе Аманды. Я раздражал её одним только своим присутствием, а меня она совсем не волновала. Я был терпим к ней, по большей мере, безразличен. Наверное, это её и бесило во мне больше всего.

Однажды родители решили продать дом, чтобы переехать в другой город, и я попросил у брата приюта до тех пор, пока не заработаю достаточно денег, чтобы купить себе дом, для чего мне понадобилось, должен признать, немало времени. Мне было всего лишь двадцать один, и у меня не было ничего. Они из-за этого часто ссорились, пока Аманда, в конце концов, не выгнала меня. Однажды я просто вернулся вечером домой, как нашел свои вещи на улице. Я пытался поговорить с Вебстером об этом, но тот лишь молчаливо пожимал плечами, повторяя лишь то, что не может ничего сделать.

– Почему тогда ты разрешил им удочерить меня? – смело спросила я, сломав стену собственной нерешительности.

Йен переглянулся взволнованным взглядом с Руби. Он кивнул ей, и она, не сказав и слова, аккуратно взяла Генри за руку и вывела из комнаты. Девушка посмотрела на меня с ласковой улыбкой, полной трагического сожаления. И я напрасно полагала, будто настало то самое время, когда я могла узнать правду, вспомнить всё и понять. Я даже задержала дыхание, как и Блэйн, чья ладонь легла на моё колено. Я сжала её в своей, что было силы, замерев от ожидания, что продолжалось слишком долго.

– Вам нужно отдохнуть после дороги. Завтра мы обязательно обо всем поговорим, – Йен поднялся из-за стола, на котором по-прежнему было полно нетронутой еды.

– Нет! Я хочу знать всё сейчас! – я поднялась следом за ним, позволив себе повысить голос.

– Я не могу! Рассказывать всё заново! Мне сложно разговаривать с тобой, когда ты так сильно похожа на неё! Пожалуйста, – его голос дрогнул. Глаза выражали немую мольбу и просили сожаления. Похоже, ему действительно было больно.

– Но у тебя это однажды уже получилось, – сбавив громкость, произнесла я.

Йен с тяжестью выдохнул. Он дал нам знак следовать за ним, и мы вернулись в гостиную. Мужчина указал нам сесть на диван, когда сам стал копаться в комоде, где перебирал какие-то вещи.

– Всё в порядке? – успел шепотом спросить у меня Блэйн. В ответ я молча кивнула, снова взяв его руку в свои ладони. Я была рада чувствовать его рядом.

Не прошло и часа, как Йен нашел то, что искал. Это был снимок. Сперва, он с немой жалостью сам посмотрел на него, а затем протянул мне. Мои ладони вспотели, пальцы за секунду оставили свои следы на глянце. У меня перехватило дыхание от увиденного.

На фото были изображены трое. Светловолосая женщина, похожая на меня, почти как две капли воды. С новым цветом волос я действительно ещё больше напоминала её – Либби. Рассматривая красивое лицо на снимке, я начинала понимать, почему Йену было так тяжело со мной сегодня общаться. С прежним цветом волос я была меньше похожа на неё, а теперь словно была её живым призраком.

Либби улыбалась, обняв за плечи двух своих дочерей, которым на вид было не больше шести. Девочки были, будто бы отображением друг друга. Близняшки. У обеих были темные волосы, а в остальном они были похожи на мать. Одна сидела скромно, едва заметная улыбка украшала бледные губы. Вторая безобразно выставила язык, в её улыбке не хватало двух передних зубов, но её это не расстраивало. Обоих нельзя было отличить, если бы не эта разница в характерах, что отображалась на их маленьких лицах.

– Вайлет, – прошептала я, дотронувшись аккуратно пальцами к лицу одной из девочек. – Но как… – я подняла глаза, но Йена уже не было рядом. Он ушел, оставив меня наедине с этим. Сердце сжалось от осознания произошедшего. Я повторяла не собственное имя, а своей сестры.

– Тебе нужно на свежий воздух. Давай, немного прогуляемся, – ко мне подошла Руби, чье лицо больше не выражало напускной веселости. Радость долгожданной встречи быстро сменилась горечью прошлого, что ударило меня, будто молнией. – Ты же не против? – спросила она у Блэйна, будто я не могла отвечать за свои действия.

– На самом деле, я слишком устала для этого. Я хочу спать, – ответила я, поднявшись с места. – Где здесь гостевая?

========== 18. ==========

К собственному удивлению, как только я оказалась в теплой постели, мне удалось уснуть и без задних мыслей проспать всю ночь. Мне ничего не снилось. Я просто беспечно упала во мрак и блуждала им, пока настойчивые лучи солнца не открыли мои веки. Едва я успела открыть глаза, как не могла понять, где была, позабыв на некоторое время предыдущий день, полон новых открытий и знакомств. Я смотрела на свисающие с потолка бумажные снежинки и почему-то первой в голову пришла мысль о том, что их сделала Лавина. Раньше мы занимались подобным вместе. Я не так сильно любила преображать дом к Рождеству, девушка же – напротив, заставляла в этом действие участвовать всех, превращая скудную жизнь в плохую театральную постановку.

Приподнявшись с места, я повернула голову к окну. В мыслях всё ещё стоял туман. Казалось, будто это и был сон, но всё было слишком реальным. Например, снег, что пустился на улице, закрашивая все краски мира в белый, чтобы каждый встретившейся с ним человек смог начать всё с чистого листа. Я не могла поверить в происходящее. Отбросив одеяло в сторону, ринулась к окну, будто мне было не больше шести. Прислонилась ладонями к холодному стеклу и стала наблюдать за миром, спрятанным за белоснежными хлопьями.

За снегом я не заметила, как находилась не на втором этаже в своей комнате, а на первом. Не заметила дома напротив неудачно выставленного на продажу. Не заметила, что улица была другой, как и дома, как и люди. Веселый смех детей врывался сквозь крепкие стены и разносился повсюду, как перезвон рождественских колокольчиков. И заметила я изменения, лишь когда развернулась и встретилась лицом к лицу с незнакомой комнатой, что заставила вспомнить о вчерашнем дне и реальности. Я вмиг отрезвела, туман рассеялся, всё стало на свои места.

Это была милая уютная комната, готовая принимать самых важных гостей. Она напоминала своих хозяев, что казались хорошими людьми, хоть вчера я и не была весьма вежлива с ними. Я зря накричала на Йена, выпрашивая у него правду, за которой явилась сюда, а ему нужно было время, чтобы свыкнуться с той мной, что стала внешне несколько другой.

Я устало упала на кровать. Лицо Либби впечаталось в мою память. Как я могла забыть об увиденном фото, на котором были запечатлены я, Либби и моя совершенная копия? Теперь я выглядела, как точная копия матери. Моей бедной мертвой матери. Может, сестра также сумела сохранить жизнь? Блуждала где-то по миру, выискивая правду, подобно мне. Она просто была ещё далека от этого дома и от меня. Верить в то, что умерли они обе, я отказывалась, хоть таковой и была жестокая правда. Нет, Вайлет была мертва. Отрицают действительность лишь мечтатели и дураки. Я не принадлежала ни к одному из этих классов.

– Ты так рано проснулась? – голос Блэйна, о котором я успела забыть, застал меня врасплох. Я не могла понять, откуда он исходил, пока не обнаружила парня внизу. Он разлегся на матрасе, натянув одеяло на голову. Его голос звучал сонно, ранние пробуждения давались ему с трудом.

– Что может заставить тебя проснуться? – я наклонилась над лицом парня, хоть то и было закрыто от моего взора. Блэйн начал ворочаться, словно чувствовал, как за ним теперь пристально наблюдали.

– Я бы ответил «ничего», но это прозвучало бы слишком претенциозно. Какие у тебя есть варианты ответов? – парень потянул одеяло вниз, приоткрыв лишь один глаз. Он совершенно не испугался моего утреннего вида, а напротив улыбнулся.

– Идет снег. Как тебе такое?

– Мне нравилось бы это намного больше, если бы было правдой, – пробурчал парень, а затем развернулся ко мне спиной, намереваясь продолжить свой сон.

– Дурак, это и есть правда! – я ущипнула Блэйна за руку, отчего тот болезненно шикнул, резко поднявшись на ноги, от чего я упала на мягкую кровать. Лицо парня за доли секунды из рассерженного превратилось в удивленное, что заставило меня рассмеяться, на время забыв о том, каким сложным этот день предстоит быть. Пораженный увиденным, Блэйн присел на край моей кровати и продолжал смотреть на вид за окном, что меня очаровывал не меньше.

Счастливый момент юношеской беззаботности и детского беспамятства в белоснежном чуде был прерван появлением Йена, что постучал в двери, прежде чем войти в комнату.

– Вы уже проснулись? – только голова мужчины выглядывала из дверного проема. Он выглядел устало, будто в отличие от нас не спал всю ночь, но, тем не менее, не выдавал этого, пуская нам в глаза пыль живости и веселости духа, что едва справлялся даже с этой жалкой имитацией. – Завтрак уже готов. Проходите на кухню, – заявил он и, оставив дверь приоткрытой, ушел.

Я поднялась с кровати, надела носки, без особого энтузиазма так рано прощаться с удобной пижамой. Приготовилась к тому, что Блэйн тоже будет готов к завтраку, но вместо этого обнаружила парня, прижавшимся лбом к окну, как маленький щеночек. Он неотрывно наблюдал за снегом.

Я подошла к нему, положила ладонь на плечо.

– Пора идти, – мягко произнесла я, пытаясь скрыть волнение.

– В день, когда отец ушел, пошел первый снег. Я каждый год вспоминаю об этом и ненавижу его ещё больше, – сквозь зубы процедил парень. Его глаза казались стеклянными. Блэйн вернулся обратно во времени и заново переживал худший день своей жизни. Он не мог забыть этого, как бы не пытался, и утешения теперь были некстати. Я обняла парня за плечи, чтобы он почувствовал, что справлялся с этим не один. Блэйн был здесь для меня, и моим долгом было быть рядом с ним в минуту горестной печали, в которую его душа окунулась, как в прорубь, покрывшись инеем и льдом. Каждый человек позволял себе в то или иное время поддаться холодной меланхолии, что прозрачной шалью накрывала плечи и вместо того, чтобы согреть, разлагала душу на части. Её может убить лишь человеческое тепло, искренность другого сердца, что безропотно подчиняется немому пониманию и отвечает взаимностью.

– Нам нужно идти, – наконец-то произнесла я, рассеяв молчание, повисшее в воздухе вместе со снегом, чье падение, казалось, замедлилось.

Руби успела накрыть стол к завтраку, что отличался своей сытностью и убранством. Казалось, будто после вчерашнего нас должна была окутать атмосфера неловкости, но мы быстро расправились с этим, когда девушка стала спрашивать нас о разном. Разговор был непринужденным, вопросы естественными, как и ответы. В ходе беседы, кажется, и Блэйн немного растормошился, прогнав из души первоснежную грусть. Ни о чем не подозревал маленький Генри, который напросился сесть мне на руки, совершенно не стесняемый тем, что я была чужой для него. Он напомнил мне Эллу, а мысль о ней привела к мыслям о Делайт. Вчера я так и не позвонила девушке хотя бы для того, чтобы заверить, что добрались мы без проблем.

Покончив с едой, я извинилась перед всеми, и вышла из-за стола, чтобы поговорить с подругой. Вернувшись в гостевую, расположилась у окна и продолжала наблюдать за снегопадом, что был лучшим рождественским украшением. Он навевал на меня грусть, но совсем не ту, что омрачала душу плохими воспоминаниями. Эта грусть была вдохновляющей. Она заставляла внутри меня расцветать розы, что хоть и были колючими, но какими же прекрасными. Цветы царапали внутренности, заставляли их кровоточить, окрашивая в красный природную белизну, за которой терялись очертания города.

Делайт приняла вызов после первого же гудка. Девушка молчала в трубку, выражая свою обиду, что, я знала, будет длиться не больше минуты, поэтому я заговорила первой. После первой же фразы подругу прорвало. Она начала жаловаться на то, как сильно волновалась и не могла найти себе места. Мои заверения в том, что я просто уснула, кажется, были не весьма убедительными и не в полной мере удовлетворили интерес девушки. О фото я ей не стала рассказывать, чтобы дождаться, пока станет известно всё. Делайт подобное расположение дел не нравилось, но ей пришлось смирится с этим. Ещё бы Блэйн ни о чем не проболтался.

– Здесь так чудесно! Снег идет! – сказала я, поставив точку на обсуждение своих проблем. Делайт любила снег зимой не меньше, чем опавшие листья осенью, цветы весной и зеленый бунт природы летом. Она умела находить прекрасное даже там, где его не было, обладая особым позитивным мышлением, которого я была лишена.

– О, замечательно! Привози его сюда! – вскрикнула девушка, из-за чего мне пришлось отстранить телефон от уха. Всю её обиду смыло снежной лавиной, вернув прежнюю Делайт, веселую и беззаботную. – Мы сегодня ездили за елкой…

– Крис, – в комнату снова вежливо ворвался Йен. Имя, которым он меня назвал, кололось, хоть мне и нравилось, как оно звучало. Вайлет было привычней, но у меня ещё было время, чтобы вернутся к истокам и снова вернуться к себе. – Прости, ты, похоже, занята. Это Вебстер? – шепотом спросил он.