Текст книги "Kids are not okay (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– У одной почти приятной женщины, у которой сейчас, кажется, не лучший период в жизни. Выглядела она не весьма дружелюбно, но, похоже, деньги ей сейчас действительно нужны.

– В это время года не все бывают дружны, – произнесла я, подняв вверх воротник. У меня уже успели покраснеть мочки ух и нос.

– Ты была права, в этом городе действительно ужасно холодная осень, – парень достал из кармана джинсовой куртки, которая наверняка не спасала его от холода, сигареты. Предложил и мне, но я отказалась. Точно не тогда, когда за мной велся строжайший контроль.

Я остановилась, когда мы дошли до первого поворота. Дома уже почти не было видно, и я подумала, что дальше не стоило идти.

– Может, зайдем хотя бы на кофе?

– Прости, я под домашний арестом, и я бы не рисковала далеко отходить от дома, – я лишь невинно пожала плечами. От чашки кофе я бы, правда, не отказалась.

– Прямо, как в Плимуте, – парень ухмыльнулся, показав ямочки на щеках. – Я узнал о смерти Рут и должен выразить свои соболезнования, – Кеннету было неловко говорить это, точно также, как и мне слышать.

– Ты только ради этого приехал?

– На самом деле, мой начальник дал мне отпуск впервые за три года, о чем я очень долго просил его, как ты знаешь. Я хотел полететь в Норвегию. Даже билеты на самолет купил, честное слово, – это меня немного расслабило. Я даже невольно усмехнулась. – Но решил, что всё это не будет иметь значения без тебя.

– Это так мило.

– Это лишь потому, что ты знаешь язык. Не придумывай ничего лишнего, – вовсе насмешил. – Так, если ты под домашним арестом, мне стоит вернуть билеты обратно? – наигранно по-детски спросил парень.

– Я уверена, норвежцы поймут твой английский. Разговариваешь ты относительно правильно, но вот с грамматикой, прости, у тебя всегда были проблемы, – я решила поддержать игру, слишком уж меня она забавляла. Хоть говорила я вполне серьезным тоном, и доля правды в моих словах была, но я заметила, как Кеннет закусил губу, только бы не рассмеяться во весь голос.

– На самом деле, я просто ужасно за тобой соскучился, – парень неожиданно просто взял и притянул меня снова к себе, чтобы обнять. – Хотя билеты я, правда, купил.

– Так, что ты теперь планируешь делать? – спросила, задрав голову вверх, ведь всё ещё находилась в крепких объятиях парня.

– Проведу эти две недели здесь. Надеюсь, твой домашний арест позволит тайные встречи со мной, – он потянулся, чтобы поцеловать меня, и я отвернулась. Я не собиралась позволять парню большее, нежели это. Мы больше не были в Плимуте, и мне показалось, что, несмотря на нашу интимную связь, здесь на это не стоило рассчитывать. И если Кеннет нашел меня только ради секса, это было слишком удручающе. Может, моральные качества мои не соответствовали примерной ученицы закрытой школы для девочек, но я ведь и не была таким уж плохим человеком, по которому нельзя скучать.

– У меня на самом деле с этим сложно, – я чувствовала, как парень немного ослабил хватку, и успела выскользнуть из кольца его рук.

– Это из-за того парня? – кажется, наш разговор свернул совсем не в то русло. Я закатила глаза, набрала в легкие побольше воздуха, сосчитала до десяти.

– Блэйн для меня такой же друг, как и ты, – всё же стоило лишний раз напомнить. – Просто отец держит меня на коротком поводке. Я ограничена в действиях, – я медленно начала сворачивать на обратный путь. Кеннет, не задумываясь, последовал за мной.

Им легко можно было управлять, стоило только захотеть. Бывают же люди такие мягкие, совсем как пластилин. Лепи с них, что хочешь, а они вроде и не против. Попадаются и гранитные камни, которые совсем не поддаются изобретательности ловких рук. Во многом эти люди бывают упрямы, но больше всего в своей непоколебимости. Их берет только острый клинок правды, что тщательно отсекает всё ненужное. Только, чёрт его знает, что от них останется под конец этой долгой работы, в которой берет ведь участие не один мастер, а и все проходящие мимо немые наблюдатели чужой жизни. Работая с камнем, можно найти в нем алмаз или же ничего.

– Я обещаю тебе что-то придумать, – продолжила я, хоть уже и сомневалась в том, хотела этого. Приятный шлейф неожиданной приятной встречи растворился, когда мы шли обратно бок-о-бок, окруженные магнитным полем напряжения.

– Буду ждать твоего звонка, – парень выдавил из себя улыбку, которая не сулила ничего хорошего. – Я был бы рад, если бы ты показала мне город. А ещё желательно место, где я мог бы купить себе куртку потеплее, – этот настрой мне нравился больше, хоть и вернуться к истокам приятного я не находила способа.

– Я рада, что ты обо мне вспомнил, – я потянулась обнять Кеннета снова, когда мы приблизились к моему дому, в этот раз на прощание. Лавина и Блэйн о чем-то болтали, но едва заприметив нас, прекратили свой разговор. Парень по-прежнему выглядел обиженным, что только по-доброму меня смешило. Призрак Аманды больше не выглядывал из окна, и почему-то я ощутила от этого облегчение, хоть и догадывалась, что теперь она была у меня на хвосте.

– Обещаю сообщить тебе, когда решусь на побег, – сказала я напоследок и попрощалась с Кеннетом.

Мы обменялись номерами, что показалось мне даже странным, ведь прежде мы ни разу не созванивались. Просто договаривались появляться в определённый час в определённом месте, а затем выходные проходили сами по себе. После них начиналась тяжелая неделя изоляции от внешнего мира, который больше не был тем, что раньше.

Мне было приятно повидаться с парнем, но на ещё одну встречу я не хотела решаться, хоть, кажется, теперь у меня не было выбора. Я ощущала необходимость расставить в последний раз все точки над «і», чтобы вздохнуть с облегчением. И замечая разницу в характерах Джейкоба и Кеннета, знала, что со вторым мне будет гораздо легче.

***

В доме по-прежнему было ужасно холодно. Из щелей в окне пробивался холод, а батареи оставались совсем холодными. Скорее всего, отец проверил не все счета. Только у меня не было возможности сказать ему это за традиционным ужином на двоих, ведь вернувшись позднее обычного домой, он сразу ушел спать. Мы с Лавиной, будто остались на самопопечении, и на сестру я даже не надеялась, но та приятно удивила меня. Девушка заказала две пиццы. Более того, она выбрала мою любимую с курицей, ананасами и двойным сыром, что я несмело приняла за белый примирительный флаг.

Надев поверх пижамы желтый свитер, я сидела в темноте и ела горячую пиццу за просмотром предложенного Нетфликсом сериала. Из комнаты Лавины доносилась музыка, которую я не слушала, хоть и мотив мне даже нравился. Мы и теперь не ужинали вместе, но ледяная глыба в её груди начала таять и, мне от этого было спокойней.

Я позвонила Делайт, ближе к десяти, и почти была уверена, что ей уже было известно о Кеннете. Набрала её номер дважды, прежде чем она приняла вызов.

– Прости, я спала. Этот день оказался таким утомительным, – девушка растянула последнее слово, так как не могла удержаться от зевания, которым заразила и меня.

– Как прошел день? – спросила я, ожидая, как подруга не выдержит и спросит. Но этого так и не случилось.

– На улице было слишком холодно для прогулок, поэтому большую часть дня мы сидели дома. Руперт вовсю готовиться к школьной постановке с десятиклассниками, поэтому приходит домой позднее обычного и не всегда в лучшем настроении. Предложил нам с Эллой прийти на финальную репетицию, но я не решаюсь, хотя мне жуть как интересно на всё это посмотреть.

– Приходи! Я буду с тобой! И Блэйн! Если кто-то решит сказать о тебе что-то плохое, обещаю, мы быстро решим эту проблему.

Делайт усмехнулась. Я знала, что она нуждалась именно в этом ответе.

– Ладно. Может быть. Я ещё подумаю над этим, – я почувствовала через расстояние, как подруга улыбнулась.

– Сегодня…

– Послушай… – мы начали говорить одновременно, а затем также резко умолкли.

Я хотела ей рассказать о Кеннете. Хоть прежде пришлось бы объяснить, кто он и как мы познакомились, но мне просто захотелось, чтобы она об этом знала, раз уж она совсем не упомянула об этом. Блэйн не говорил об этом с Делайт, и я начала подозревать, что по возвращению домой он вовсе ни с кем не разговаривал. Когда я вернулась, парень поднялся с места, бегло со мной попрощался, будто не сгорал от нетерпения узнать хоть что-то о моем госте, и ушел, не сказав больше и слова.

Я знала, что уже завтра всё будет в порядке, и Блэйн наверняка спросит о Кеннете, потому что не выдержит этого неведения. Он вообще навряд ли выдержал бы долгого молчания. И всё же я всё равно решила на следующий день заговорить с ним первой, потому что моя гордость от этого не пострадала бы, а вот перспектива провести полдня в полнейшем одиночестве не весьма радовала.

– Говори, – я первой разорвала несколько затянувшуюся паузу между нами.

– Давай, ты.

– Это не важно, – ответила я, понимая, что и без того слишком много возложила на хрупкие плечи девушки. Выслушать её было важнее, ведь мои новости не нуждались в спешке.

– Я всего лишь хотела спросить, – голос Делайт был таким тихим, почти беззвучным. Она явно боялась задавать вопрос или же получить ответ. Я и сама насторожилась, хоть на то не было явных причин. Я не могла проглотить кусочек пиццы, дожидаясь, когда девушка решится. – Моя мама больше к тебе не приходила? – я закрыла коробку с оставшимися двумя кусочками пиццы и опустила коробку на пол.

Я виделась с женщиной несколько раз. Несколько раз она будто случайно проходила мимо, когда в выходные я возвращалась домой или же оттуда уезжала. Когда рядом со мной был отец она не осмеливалась затягивать разговор, хоть я замечала беспокойство в её глазах и, наверное, отчаяние. Вперед её всегда тянул упрямый пекинес, поэтому женщина не задерживалась рядом более, чем на две фразы, вроде «как жизнь, Веб» и «как дела в школе, Вайлет». Эти встречи могли напоминать случайность, но я почти была уверена, что женщина нарочно проходила мимо моего дома в надежде застать меня там одну.

Однажды у неё это даже получилось. Пообедав, отец уехал на работу, как делал прежде. И не успел он покинуть дом, как в двери позвонила мама Делайт. В руках она держала завернутый аккуратно в фольгу американский пирог с вишней, который торжественно вручила мне в руки, а затем без приглашения вошла, приглашая меня на чашку чая, словно это я почтила её долгожданным визитом.

Может быть, женщина думала, что чашка чая сможет меня разговорить, ведь едва она разлила по чашкам вскипяченную воду, как начала свои расспросы. Спросила о том, справлялась ли Делайт с домом (ведь знала, что дочь была ещё той неряхой), но имела в виду жизнь, которую та выбрала. Интересовалась не обижал ли её милую девочку «этот мужчина», как она назвала Руперта. И даже вспомнила об Элле, хоть и опустила стыдливо глаза вниз, когда разговор пошел о внучке. Я отвечала коротко, но честно, не преувеличивая и не преуменьшая успехов Делайт в семейной жизни, но ей этого казалось мало. Она хотела знать все детали жизни дочери в другом доме, который стал для неё родным. Хотела быть рядом с ней, чего не позволяли ей ни гордость, ни принципиальность.

– Думаю, Делайт будет рада видеть Вас, – сказала я на прощание. Я надеялась, что это прозвучало воодушевляюще, а не раздраженно, как чувствовала я себя в тот момент. Я осуждала её и вместе с тем совершенно не понимала. Оно ведь того не стоило. Делайт оставалась её единственной дочерью, и отречься от неё лишь из-за одной ошибки, что даже послужила для девушки не лучшим ли решением в жизни, было крайне глупо. Я ненавидела, что от этого страдала подруга, потому что её мать точно заслуживала снедающего её изнутри голоса совести.

Я призналась Делайт об этой встрече с женщиной, хоть и сделала это не весьма охотно. Это ей стоило делать первый шаг навстречу дочери, ведь она отреклась от неё вместо того, чтобы принять. Я злилась на неё, и мне не давало покоя то, что подруга совсем не винила мать и с большим терпением ждала времени, когда та совсем оттает.

Кажется, моё признание весьма порадовало девушку. Ей стало спокойнее, хоть спрятанный глубоко внутри страх не быть прощенной оставался. Минутная передышка и без того стоила немалых усилий, поэтому и мне стало спокойнее от того, что я немного усмирила опасения Делайт.

– Ты что-то хотела мне рассказать? – уже более живо спросила девушка, когда я снова достала из коробки пиццу и продолжила есть.

– Ко мне из Плимута приехал друг. Его зовут Кеннет…

– Подожди, не тот ли это парень, о котором мне не стоило говорить Блэйну? – блондинка произнесла имя нашего друга шепотом, словно оно было запретным. Я закатила глаза и жаль, что она этого не увидела.

– Да, тот самый только…

– Так это ты из-за него динамишь Блэйна? – язык у Делайт совсем развязался.

– Я никого не динамлю, мы всего лишь друзья, – я едва не откусила себе пальцы, когда в роте оказалась хлебная корочка от предпоследнего кусочка пиццы.

– Ему это расскажи, – хмыкнула девушка. В этой ситуации она явно была не на моей стороне. Почти уверена, что в своем больном воображении Делайт давно свела меня с Блэйном против моей воли.

– В любом случае, я не готова к отношениям, с кем бы то ни было, – я приступила к последнему треугольнику пиццы, спрятав коробку под кроватью. – Ни с Кеннетом, ни с Блэйном, – уточнила.

– Что на счет Джейкоба? – спросила девушка, после чего сама же и засмеялась. Я в свою очередь сымитировала её смех, потому что на самом деле это было совсем не смешно. – И всё же, думаю, Кеннет очень вовремя приехал, – подавив последние капли смеха, произнесла Делайт.

– С чего же ты сделала подобное предположение?

– Ты говорила, будто Аманда покидает дом, когда никого в нем не остается. Так почему же нашему другу не проследить за женщиной? Может, у него даже получиться сделать интересные фото для папочки, – мне стало омерзительно от того, как она назвала Вебстера, но решила не перебивать девушку. – Затем мы найдем способ поехать в Реддич, а фото тем временем окажутся у Веба, что отвлечет его на время от тебя.

Это звучало, как идеальный план. Я даже приоткрыла рот от изумления. И почему я раньше не доверяла Делайт свои секреты? Работа в одиночестве ни к чему хорошему не привела. Иметь надежный тыл не означало нести за собой лишний груз.

– Сюжет разворачивается похлеще, чем в «Сплетнице», – хихикнула девушка. – Что ты об этом думаешь? Скажи хоть слово.

И я не успела ничего сказать, как моё окно с треском было разбито тяжелым кирпичом, что испугало меня едва ли не до смерти. Я подпрыгнула на месте, а затем за доли секунд подбежала к окну. В темноте под окнами уже никого не было видно. Только деревья дрожали под силой ветра, хотя может среди них затаился и убегающий. Холодный воздух обжигал кожу, страх щекотал оголенные нервы.

– Что это было? – не менее испуганным казался и голос Делайт.

– Я перезвоню тебе, – бегло бросила я, а затем завершила вызов, прежде чем девушка начала возражать.

К кирпичу плотно прилегала бумага, вырванный из тетради лист. Руки тряслись то ли от холода, то ли от страха, но я сорвала записку, где заметила знакомый почерк, что принадлежал никому другому, как Джейку. Вернувшись обратно на кровать, я сквозь слезы прочитала написанное:

«Через три дня посреди ночи буду ждать тебя на улице, ведущей к выезду из города. Если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, приди»

Я и подумать не могла, что пешку будет так тяжело побить.

========== 10. ==========

Актовая зала пустовала, поэтому мы расположились где-то посредине, чтобы не отвлекать юных актеров от репетиции, которую вместе с ними проводил Руперт. В зале было темно, поэтому они не могли нас видеть, что было нам даже на руку, особенно Делайт. Она решилась прийти в школу, где стала главным объектом интриг, сплетен и даже насмешек чуть больше года назад, и для меня это был поистине бесстрашный поступок, невзирая на то, что школьные коридоры почти опустели от учеников, что разбрелись по домам.

Элла осталась дома. Блэйн согласился приглядеть за ней, отказавшись от предложения пойти с нами. Делайт пошутила, будто её дочь ещё успеет возненавидеть школу, ведь впереди её ждали долгие годы учебного заключения, но, скорее всего, в сердцах она беспокоилась за ребенка, который безневинно мог привлечь к себе всеобщее негативное внимание, чего Делайт ни в коем случае не перенесла бы. Будучи достаточно юной, она все же была одной из тех матерей, которые ради своих детей готовы были на крайности, которые, как правило, не ценились в будущем. Элла могла быть милейшем в мире ребенком, но если она позволила обществу проглотить себя, то перестала бы существовать, как личность, которая понимала, что в мире и к чему. Делайт ничего не сможет сделать с дочерью, когда та начнет узнавать мир за пределами четырех стенах родительской заботы. В конце концов, ей придется отпустить её и ждать, что выберет сама Элла – вернуться или нет. Мои родители никогда не были людьми, к которым можно было вернуться.

Мне пришлось пропустить дополнительный французский, но, кажется, мистер Гарднер не был расстроен и совсем не намеревался сообщать моему отцу о смене планов. Я даже рассказала ему правду о том, что должна была посмотреть на репетицию постановки. И вместо глупого «почему», которое я безо всяких сомнений ждала услышать, он рассмеялся, сказав, что и сам давно намеревался это сделать. Тем не менее, спустя час мужчина так и не пришел. Почему-то мне казалось, что всё-таки он придет, хотя, вероятно, меня это вовсе не должно было волновать. И всё же я не думала об этом, когда мы сидели в кромешной темноте и наблюдали за происходящим на сцене, что полностью увлекло наше внимание.

«Оливер Твист», к моему мнению, не лучшее произведение Диккенса, но представление мне действительно нравилось. Среди актерского состава я никого не узнавала, потому что задействованы в спектакле ученики были на два года младше нас, хотя, наверное, и среди их разговоров когда-нибудь проскакивали наши опороченные слухами именами. В школе не так уж и много несовершеннолетних матерей, встречающихся с учителями, и изгнанниц из частных религиозных школ, которые благодаря стремительному развитию современного кинематографа имеют определенную репутацию. Ладонь Делайт с силой сжимала мою, я чувствовала её напряжение. Она волновалась больше, чем следовало.

Спустя ещё полчаса репетиция закончилась. Ребята заметно волновались, но Руперт пытался успокоить их, напомнив, что завтра перед самим выступлением они пройдутся спорные моменты ещё раз. И хоть спорных моментов мой непрофессиональный глаз отыскать не смог, но, похоже, они действительно в этом нуждались.

– Как вам? – спросил мужчина, когда в зале осталось лишь трое. Свет включили, и пустота стала давить на глаза. Я села на край сцены, свесив ноги, а Делайт удобно устроилась в объятиях мужа, ощущая долгожданную свободу от чужих мнений, которым она мужественно пыталась противостоять. Если бы она только не врала, как сильно её это задевало, я и сама была бы более уверена. Но Делайт никогда не нравилось быть уязвимой, а потому научилась прятать страхи даже от самой себя, обманывая холодный разум, но не пугливое сердце.

– Это великолепно! – не могла переставать восторгаться Делайт. Она так сильно обнимала Руперта, что тому, кажется, было слишком неловко. Я заметила, как краем глаза он косил на двери, опасаясь, как кто-то мог неожиданно войти.

– Всё отлично! Где вы взяли эти костюмы? – спросила я.

– Мама одной из учениц вызвалась собственноручно их шить, чему я не противился, хотя сперва эта идея вызывала сомнения, – гордо заявил Руперт. Он перестал поглядывать на двери. Ему явно льстили подобные расспросы, ведь они значили, что кто-то действительно был заинтересован в его работе. Руперт светился, как счастливое дитя, чей рисунок восхищенный родитель повесил на холодильник.

– Так это её дочь играет Нэнси? Или Роз? – я пыталась вспомнить лица этих девушек, что оставались мне незнакомыми.

– Ей досталась роль старухи в приюте, – он пожал плечами. Делайт посмотрела на него с тем же недоумением, что и я. – Я помог ей с французским, – вопросов не становилось меньше. Только в ту же секунду, будто подслушивая наш разговор, распахнув двери, в актовый зал вошел мистер Гарднер. Я обратила внимание на Делайт, но та не сменила своей позы, словно присутствие ещё одного учителя её совсем не смутило. Руперт тоже не выглядел, как захваченный врасплох. Похоже, он ещё больше расслабился.

– Кажется, я немного опоздал, – волосы мужчины были взъерошены, совсем не как в момент нашей последней недавней встречи. Когда он приблизился ещё ближе, я заметила, как его губы были измазаны женской губной помадой. Что ж, это было действительно неловко. – Не ожидал тебя увидеть здесь, – он обратился к Делайт, которая наконец-то отлипла от Руперта, только чтобы обнять мистера Гарднера в качестве приветствия. Я пыталась не выдавать удивления, которое было столь сильным, что мне кричать хотелось.

– Ты, должно быть, неплохо провел время, – Делайт достала из сумочки влажные салфетки и протянула одну мужчине, указывая на его рот. Лицо его было полно недоумения, так что я едва сдерживалась от смеха. Он пробормотал себе под нос тихие извинения, а затем отвернулся, чтобы вытереть рот. Делайт подошла ко мне.

– Они учились вместе, – прошептала на ухо девушка, ответив на немой вопрос. Я кивнула ей. Похоже, мистер Гарднер был сродни друга семьи, только почему Делайт не рассказывала об этом раньше? Общение между ними было легким и непринужденным, словно они были на равных, и к тому же знакомы не меньше жизни. Окажись здесь любой из других учителей, Делайт чувствовала бы себя неловко и скованно, совсем как на ладони чужого лицемерия. Только мистера Гарднера она не боялась. Погасив собственное недоумение, я и сама немного расслабилась в этой компании.

Они продолжили обсуждать представление, а заодно и учеников. Мистер Гарднер иногда косил взглядом на меня, не уверен в том, что хотел, чтобы я всё это слышала. И мы с Делайт решили не сдерживать себя от смеха, что вдохновляло Руперта ещё больше стебаться над учениками. Гарднера это забавляло не меньше и не смеяться у него почти не выходило, потому что из-за излишнего сдерживания у него слезы к глазам подкатывали.

Мне ещё не приходилось видеть мистера Филлипса таким раскованным. У нас было несколько попыток разрушить барьер. Делайт просто сажала нас рядом, ожидая, будто мы должны были вести себя так, словно между нами растворялась вся неловкость отношений учителя и ученицы, оказавшихся в неформальной обстановке. Я не посещала драму, а потому фактически Руперт не был моим преподавателем, что немного смягчало углы в нашем общении, что становилось более непринужденным, хоть и далеким от совершенства. Делайт понимала, что мы не сможем общаться на равных, хоть и отчаянно об этом мечтала, будто большей радости для неё и не было сыскать. Больше того, чтобы сделать нас друзьями, девушка лишь мечтала о примирении с матерью, которой готова была простить наихудшие оскорбления.

Я пропустила два звонка от отца, что было не к лучшему. Прислала ему сообщение, что через пять минут выйду. Молниеносно в голову пришла мысль о том, чтобы соврать, будто выключила звук, пока продолжалось занятие.

– Мне пора, – я закинула рюкзак на плечо и поднялась с места. Мы к тому времени успели перебраться на стулья, многочисленные ряды которых уже завтра будут забиты. Следом за мной поднялись и остальные.

– Пожалуй, нам тоже. Блэйну сегодня ещё идти на работу, а Элла вряд ли дает ему передохнуть, – Делайт набросила на плечи пальто, теплая улыбка засияла на губах.

Я попрощалась со всеми. Руперт даже обнял меня на прощание, что хоть и было странно, но совсем не неправильно, как должно было быть. С мистером Гарднером мы попрощались вовсе скомкано и по-прежнему неловко, ведь нам обоим пришлось выйти из зоны комфорта.

Только я вышла в пустой коридор, что эхом повторял каждый шаг, как двери за мной снова захлопнулись, и меня негромко окликнул мистер Гарднер. Я остановилась. Мне стоило поспешить, ведь я сбросила ещё один звонок отца, но я лишь нервно посмотрела на часы, намекая ему, что времени у меня не так уж и много.

– Я никому не расскажу, о чем мы говорили, – я качнулась на пятках, сделав небольшой шаг назад. Из больших окон наблюдала, как небо затянулось тучами, которые не пропускали ни единого луча света. Казалось, ещё чуть-чуть и что-то точно заставит разразиться небеса слезами. Было бы неплохо, если бы к тому времени я оказалась дома.

– Спасибо за это, но… Я хотел спросить у тебя об этом парне, – его голос становился тише по мере того, как мужчина приближался ко мне. Он оглядывался вокруг, будто побаивался, что нас могут заметить вместе, а я всё глядела на мрачное небо, что поторапливало меня.

– О каком? – спросила, хотя догадывалась, о ком он хотел мне напомнить. Мысленно умоляла все небесные силы, чтобы это был не Джейкоб. Только не Джейкоб. У меня получилось не думать о нем целый день, но теперь одно упоминание подобно молнии ударило меня.

– О Джейкобе, – это имя прозвучало совсем тихо, но сопровождаемое громом, что внезапно разразился, заставило меня вздрогнуть. – Он больше не преследует тебя?

– Нет, но… – я не успела закончить фразу, что сопровождалась громким возмущением, как серость за окном сменилась вспышкой света, что исчезла за доли секунды. А вот и настоящая молния. – Вы мне очень помогли тогда, но это вас точно не касается. Простите, – я развернулась и быстрым шагом направилась к выходу.

Настроение в тот же миг последовало примеру погоды. Мысли о Джейкобе, что приводили меня лишь в тупик, снова это сделали. Грудная клетка будто сжалась, превратившись в клетку для неукротимого сердца, которое с силой билось о её стенки, разбиваясь. И делало оно это не из любви, а страха.

***

Небо ещё долго запугивало слезливой расплатой, пока посреди ночи всё-таки не начался проливной дождь. Он с силой бил по окнам, будто намеревался ворваться в комнату и разнести в ней всё к чертям, но не это было причиной моей бессонницы. Мне всё время казалось, будто это Джейкоб продолжал бросать камушки в окно, досаждая своем странной любовью, что испепеляла терпение обоих из нас. И хоть парень больше не досаждал после того ужасного погрома, я не чувствовала себя в безопасности.

Комната для гостей, куда мне пришлось невольно переселиться, совсем не таила в себе уюта. Я чувствовала себя скорее в заточении, нежели под защитой. Она была гораздо меньше остальных комнат в доме. Здесь едва помещалась высокая двуспальная кровать с вечно взбитыми подушками и тремя одеялами. Они были холодными и за время успели пропитаться пылью, что я вдыхала, пряча лицо в бесполезных попытках уснуть. Серые стены совсем не вдохновляли на приятные мысли, напротив омрачая их. Криво повешенная картина с изображением зимнего пейзажа совсем не привлекала внимания, в отличии от её тени, что устрашающе падала на меня. Возле кровати поместились всего-то одна тумбочка справа, а слева торшер. Кажется, гостей в этом доме совсем не приветствовали.

Во время очередного поиска сна, что должен был слепить мои веки и унести в более приятное место, я думала о своей комнате, в которую должно быть мне предстояло ещё нескоро вернуться. Дождь слишком сильный, поэтому шансы, что стены, пол и вообще всякая мебель не промокнут, были равными нулю. Я даже не успела забрать оттуда все вещи, в надежде на то, что вскоре смогла бы вернуться. Отец сказал, что раньше выходных не сможет заняться этим вопросом. Меня всё устраивало, пока не начался дождь.

Но даже не дождь и неуютная комната не давали мне спать, а Джейкоб и его послание. Следующие два дня парень не появлялся в школе, да и вообще на горизонте. Он не писал никаких сообщений, не оставлял бумажные розы, не трогал более Лавину. Джейкоб исчез. И мне было бы гораздо спокойнее без осознания того, что меня он хотел потянуть за собой. Даже если я не пришла бы, он сам пришел бы за мной. «Если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое…» – Джейк четко дал понять свои намерения.

Я не знала, что стоило делать. И с этой мыслью я возилась все три дня, подаренные для принятия какого-либо решения. Нужно же мне было, в конце концов, покончить со всем этим. Джейкоб – мёртвая точка. И мне пора было двигаться дальше.

Мой план не выдавался достаточно хорошим. По правде говоря, он был крайне плох, а запасной ход развития событий нравился мне ещё меньше. Поговорить с Джейкобом было крайне глупой идеей, но ни одна больше не приходила в голову, поэтому пришлось довольствоваться этим.

Весь день я была на нервах. Бродила школьными коридорами, как привидение, не замечая людей вокруг. Среди них хоть и не было Джейка, но я не могла избавиться от чувства, будто он продолжал следить за мной, ходить по пятам, дышать в затылок. Физически его рядом не было, но ментально он был повсюду. Кожа словно покрылась липкими пятнами от жадного взгляда его голодных глаз, которые я не переставала видеть с того самого момента, как парень выбил окно моей комнаты. Я не ждала от него резкостей, подобная решимость была крайностью, что была совершенно лишней. В паутине моего неразгаданного прошлого вместо большой жирной мухи застрял заблудший лист, что так сильно мешал в осуществлении плана.

Я надеялась, Блэйн отвлечет меня хотя бы немного. Только парень погрузился в собственное молчание, что я боялась нарушать. Или, скорее всего, не могла этого сделать, увлеченная ураганом другой части жизни, к которой надеялась не возвращаться. Мы с Блэйном вели себя совсем, как двое неуклюжих незнакомцев, всё время находясь при этом рядом. Тонули каждый в своем, пока гуляли коридорами, сидели в столовой, на одной из перемен заглянули ещё и в библиотеку.

Я даже думала о том, чтобы всё рассказать парню. Делайт соврала о соседской кошке, что залезла на дерево в нашем дворе и упала с него, словно именно это могло напугать меня чуть ли не до смерти. Хотела сказать правду и ей, и Блэйну, но в горле пересыхало, а имя Джейкоба царапало горло, когда я только намеревалась произнести его вслух. Я не должна была уделять его очередной выходке так много внимания, но в этот раз меня посетило слишком дурное предчувствие, которым не могла поделиться с друзьями.

Остаток дня, проведенный дома, длился до ужаса долго. Я успела сделать все уроки, включая реферат с истории, заданный на следующую неделю, прочитать несколько страниц скучной книги, у которой, казалось, нет конца, и посмотреть несколько серий любимого сериала. Вечером даже согласилась посмотреть с отцом научно-исторический фильм об Анне Болейн, судьба которой волновала меня меньше собственной. Попрощавшись с Вебстером, я знала, что он будет крепко спать благодаря капле сильнодействующего снотворного, растворенного в чашке теплого чая с молоком, без которого мужчина не мог уснуть. Я нашла снотворное, подписанное именем Лавины случайно, но кому когда-либо мешала дополнительные меры предостережения? Когда моя комната граничит с родительской, шансы на беззвучный побег в разы меньше.