Текст книги "Kids are not okay (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Переступая через осколки и бутылки, я подошла к дверям одной из комнат. Не стала прислушиваться к звукам за ней, ведь почти была уверена, что в доме никого не было, а открыт он был лишь потому, что воровать здесь было нечего. Я аккуратно нажала на ручку. Двери открылись с ужасным скрипом.

Не став переступать порог, я тут же заметила на стене большой плакат с изображением Курта Кобейна, который был самым большим кумиром для Джейка. Шагнув внутрь, мне приоткрылось и всё остальное. Например, ряд фото, неаккуратно приклеенных к стене. Это были снимки, снятые на полароид. На них был Джейк со своими друзьями, явно пьяный, хоть к тому же и живой. Было здесь место даже для Делайт, лицо которой мелькало рядом с остальными. Я хотела сфотографировать это для компромата, но затем передумала. Была на снимках и Вайлет, глаза которой сияли от действия травки, которой она любила увлекаться. Для него этот свет имел другой значение. Внутри что-то кольнуло.

На столе стояла стопка книг, вовсе не учебных. Это были произведения, среди которых я узнала Ремарка, Кафку и Хемингуэя. Я никогда не подозревала о тяге парня к чтению. Были ли они влиянием причудливых вкусов Вайлет? Больше на столе не было ничего, кроме ужасных липких пятен и пыли.

На кровати, присев на которую я почти что провалилась, чувствуя пружины жесткого матраца, лежал блокнот. Я не стала терзать свой интерес, что взял гору, и жадно схватила его. Из него в ту же секунду выпали заветные билеты на поезд «Галифакс-Ливерпуль». Я отложила их в сторону, будучи заинтересованной в другом, а именно – в содержании тайного блокнота, что раньше видела в руках парня, но не имела возможности осмотреть.

Открыв его, я оцепенела. Желтоватые страницы были изрисованы набросками девушки, в лице которой я узнала некоторые схожести с Вайлет. От удивления у меня сперло дыхание. Внизу была та самая дата, когда он предложил мне встречаться. Листая дальше, я обнаруживала всё больше лиц, каждое из которых изображало мою сестру по-разному, но гораздо больше меня удивляли цифры, что отдавали громким напоминанием о том, что в то время мы были вместе.

Внутри меня проснулись обида и растоптанная гордость. Я пересматривала эти рисунки и ощущала себя ещё большей идиоткой из-за того, что верила внутреннему убеждению, будто я нравилась ему, какой была сама по себе, а не потому, что была как-либо связана с Вайлет. Но всё это время меня для него не существовало. Я никогда не имела значения.

Слёзы начали застилать глаза. Я позволила себе минутную слабость, вместе с которой должна была оставить в этой комнате все глупые предположения, словно всё, во что я верила, было настоящим.

Тем не менее, я не стала вырывать яростно страницы, проклиная любовь парня к той, что не была мной. Я не стала разносить его в комнату вдребезги, переворачивая всё с ног на голову. Не стала терять остатки самообладания, растрачивая его на минутку скорби по Джейкобу, которого я не намеревалась больше видеть.

Затем оставался лишь последний шаг. Я разорвала билеты на мелкие клочья, оборвав последнюю связывающую нас нить. Они и не были предназначены для меня вовсе. Скорее всего, он написал, когда получил ожидаемое «нет» от Вайлет. До самого последнего момента я оставалась запасным вариантом, не годящемся даже в подметки первому.

Я почувствовала некое облегчение, покончив с этим раз и навсегда. И за этим мимолетным ликованием не услышала, как скрипнули входные двери, подавая знак убираться. До меня донесся лишь скрип половиц, а следом за ним и чертыханье мужчины, что был неосторожен и споткнулся.

Прижавшись ухом к двери, я принялась прислушиваться к звукам. Мне стоило тут же распахнуть окно и выпрыгнуть, ведь дом был всего-то одноэтажным, но я застыла на месте, как статуя, и не думала двигаться.

– Джейк, ублюдок ты этакий, – послышался стон мистера Майклсона, который в пьяном бреду продолжал быть жертвой устроенного им же беспорядка. – Ты здесь? – он явно был пьяным, а потому, скорее всего, я не исключила того, что он не вспомнил о побеге сына. – Джейк! – громко крикнул он.

Сердце моё стучало всё быстрее, по мере того, как до меня начало доходить, что мужчина приближался к комнате, где находилась я. Прижавшись к стене, я начала выдумывать глупые оправдания, но навряд ли мистер Майклсон подозревал, кем я являлась, а потому всё это могло закончиться вполне неожиданно.

Я закрыла глаза. Свобода от прошлого всё ещё теплилась в душе горячим угольком, но не согревала из-за сырости страха, затаившегося в груди. Я даже начала просить Бога, чтобы беда миновала, позабыв обо всех молитвах, выученных в детстве.

И вот дверь открылась.

– Джейк!.. – прорычал мужчина, но его пламенная речь оборвалась. И причиной тому был голос другого человека, появившегося будто из ниоткуда.

– Мистер Майклсон, как здорово обнаружить Вас дома.

– Вайлет? – мы произнесли в унисон, и разве что только я несколько удивленно. – Я рад тебя видеть, милая, – это вовсе выбило меня из колеи.

– Мы можем пройти на кухню? – спросила она, и лишь тогда мою голову прошибла мысль, будто Вайлет отводила внимание мужчины от меня. Она знала, что я была здесь, либо была здесь по той же причине, что и я. В любом случае, если сестра пришла за билетами, их больше не было. Впрочем её могли бы потешить те милые рисуночки.

Мужчина не стал заминаться, а без лишних вопросов пригласил Вайлет на чай, прежде заперев двери комнаты сына.

Я выдохнула с облегчением. Не став медлить и секундой дольше, подошла к окну, что открылось не без усилий, и прыгнула вниз. Меня не стало заботить, что обувь осталась испачкана грязью, на голову снова обрушился безумный ливень, но я просто рванула к машине. И оказавшись в теплом салоне, нажала на газ, не став оглядываться назад.

***

Я не смогла заговорить с Вайлет об этом даже спустя неделю. Совесть терзала меня, а вместе с ней и интерес. Ведь если девушка появилась так вовремя не для того, что уберечь меня от неизведанного, то, что она тогда вообще делала в доме Джейкоба, к которому, по её же словам, она оставалась холодна.

Мистер Майклсон принял её любезно. Ещё один вопрос без ответа. Мне было интересно, при каких обстоятельствах они могли познакомиться и почему он был с ней так добр, как не был с собственным сыном. Ещё я задавалась вопросом, о чем они разговаривали после того, как я ушла. Дома Вайлет оказалась лишь через два часа после меня.

Девушка заметно повеселела. Было в её молчание за ужином что-то менее угрюмое, чем раньше. Иногда в коротком диалоге с отцом она позволяла себе улыбку. Не снисходительно усталую, а настоящую, что на её лице я не видела уже давно. Зеленые глаза не искрились от счастья, но, по крайней мере, в них не отбивались все тяжести мира. Или это было лишь то, что я хотела замечать в её поведение.

Несмотря на внутреннюю агонию, я пыталась продолжать жизнь, не вызывая ни у кого лишних вопросов на счет моей задумчивости. Мы продолжали с девочками по очереди заезжать друг за другом перед школой, зависать в Старбаксе и созывать небольшой феминистический клуб в библиотеке. Иногда я всё ещё задерживалась в кабинете Троя не в силах отказать себе от ещё одного поцелуя. И по-прежнему бегала по утрам, навещала маму, ужинала с отцом и Вайлет (что почти вошло в привычку).

Только терпение заканчивалось, а потому спустя неделю я решилась перешагнуть границы личного пространства Вайлет. Девушка продолжала жить в гостевой комнате, хотя окно в её собственной уже было заменено. Та комната была гораздо меньше прежней, но, похоже, она не сильно за ней скучала. Может, её напрягало соседство со мной? Хотя, скорее всего, я слишком утрировала.

Вайлет с отцом вернулись от психотерапевта, к которому у неё хватало терпимости ходить. Они вместе пообедали, а затем отец вернулся на работу, громко хлопнув входной дверью, и я поняла, что пора было действовать.

Я выбралась из своей комнаты, не успел отец даже завести мотор своей машины. Перескакивая через ступеньку, спустилась вниз, где не обнаружила Вайлет, хоть и была почти уверена, что она расположиться на диване, занятая очередной книгой по психологии, чем она в последнее время увлекалась.

Стол уже был убран, стулья задвинуты, посуда вымыта. О пребывании хоть одного живого существа в доме ничего свидетельствовало. Каждый прятался в своей комнате, словно четыре стены могли оградить от всего мира.

Я тихо постучала в приоткрытые двери гостевой комнаты. Несмотря на то, что ответа не последовало, я осмелилась открыть их, чтобы обнаружить следующую картину. Вайлет лежала посередине кровати, подложив обе руки за голову, а ноги скрестив. Подушки небрежно валялись на полу, словно были лишними. Глаза девушки были закрыты, когда она была в наушниках.

Я лишь легонько дотронулась до её плеча, как Вайлет широко раскрыла глаза, хоть, кажется, совсем не испугалась. Наверное, больше взволновалась я, не ожидая подобной реакции.

– Ты что-то хотела? – вытащив один наушник из уха, спросила девушка. Её тон был нейтральным, хотя выражение лица выдавало некое недовольство.

– Хотела у тебя кое-что спросить. Кое-что о Джейкобе… – Вайлет вытащила в этот раз оба наушника, сменив положение на сидящее. Она отложила телефон на пол, указав мне на место рядом с ней. Мне стоило лишь упомянуть имя парня, как девушка вся напряглась. От этого мне и самой стало неловко.

– Говори, – Вайлет пнула меня локтем в бок, когда я присела рядом, замявшись от странности ситуации.

– На самом деле, дело касается не столько самого Джейкоба, как его отца… – я начала заламывать пальцы, сосредоточив всё своё внимание на руках.

– Я всё поняла, – я почувствовала, как девушка расслабилась, упав снова вниз на кровать. Пальцы, разукрашенные в чёрный лак, были зарыты в волосы, другой ладонью она прятала выступившую улыбку. – Я ждала, когда ты придешь, а затем подумала, что тебе будто всё равно, – мы вместе хмыкнули, а через секунду засмеялись, словно в этой синхронности было зашифровано что-то гораздо большее.

– Так ты знала, что я была там? – я с большим интересом уставилась на Вайлет, когда та снова закрыла глаза, не стирая с лица самодовольной улыбки.

– Да, я следила за тобой. Терпеливо ждала на улице, заглядывая во все окна, насколько это было возможным. Затем увидела на горизонте мистера Майклсона и подумала, что он не большой поклонник подобных визитов, а потому решила немного подсобить тебе.

– Зачем ты следила за мной?

– Делайт была у стоматолога, а Элла осталась с Рупертом. У Блэйна был ещё один урок, поэтому мне не было чем заняться. Я решила посетить ваш псевдофеминистический клуб, как заприметила тебя. Ты стояла у окна, и я хотела подойти, но меня опередила одна из твоих подруг. Та, что похожа на эмо. И ты так быстро сбежала от неё, поэтому мне, вроде как не оставалось ничего другого, как пойти за тобой…

– Я же была на машине… – я перебила Вайлет.

– А я на автобусе. Ты не свернула на нашей улице, поэтому я проехала одну остановку. Хорошо, что Вебстер перед выходом дал мне зонт, – она наконец-то открыла глаза, чтобы взглянуть на меня. Я не могла прочитать на лице девушки эмоции, но оно внезапно показалось мне добрым, потому что, в конце концов, Вайлет оказалась там не случайно. Она буквально спасла меня. Это казалось слишком странным.

– Значит, ты знакома с мистером Майклсоном? – я перевела взгляд на окно, за которым открывался не такой уж и пейзажный вид на подъездную дорожку и соседний дом, возле которого всё ещё стояла табличка «Продажа».

Если бы он был под попечительством нашего отца, он продал бы его в два счета, потому что в этом он был действительно хорош. Когда-то он брал меня с собой на работу, и мне нравилось то, что ему приходилось делать. Каждый день встречать новых людей, посещать новые дома, познавать новые истории. Я была настолько в восторге от происходящего, что всерьез задумывалась над тем, чтобы тоже стать риелтором. Моя мечта гасла с каждым «Лавина, ты будешь только мешать». А затем появилась Вайлет, и даже когда все уходили из дома, по крайней мере, я не оставалась одна. Хотя в первые поры сестра жутко пугала меня своей молчаливой отстраненностью. Она говорила очень редко, повторяя лишь свое имя. А затем это незаметно для нас всех прошло, растворилось, исчезло.

Теперь я сидела в комнате Вайлет и хотела говорить с ней. Атмосфера не была такой уж наколенной, как тогда, когда она только вернулась. Беспамятство пошло ей на пользу. Хотя за время её продолжительного отсутствия изменилось и всё то, что окружало девушку раньше. Даже если бы она хотела стать прежней, у неё бы этого не вышло. Делайт стала серьезней благодаря ребенку и не смогла бы позволить себе то, что могла раньше. Джейкоб стал требовать её любви, перестав быть прежним источником для веселья. Я сама отдалилась от Вайлет, стараясь всё время задеть её за живое, чтобы ей было больно от силы моего страха. К её возвращению изменилось всё и, наверное, было к лучшему, что она ничего не помнила.

– Я проводила некоторое время дома у Джейка. Так, мы и познакомились. Он сложный человек, но и его можно понять, если прислушаться. С людьми проще найти общий язык, если пытаться их понять, – Вайлет тоже перевела взгляд на окно.

– И что тебе удалось понять о нем?

– Прости, я обещала, что тот разговор останется только между нами, – она стегнула плечами, сжав губы в тонкую полоску. – В любом случае, ты теперь моя должница.

– С чего это вдруг? – я продолжала сидеть на месте, хоть и норовила вскочить с места от возмущения.

– Потому что в руках у него была бейсбольная бита, когда я застала его врасплох. Мне удалось убедить его, что Джейк вряд ли уже вернется, а шорох в комнате был лишь из-за сквозняка. Вряд ли бы ты вышла из этого дома живой, если бы не я, – она подвинулась к спинке кровати, поправив под спиной подушку, чтобы было удобнее сидеть. – Я могу предъявлять свои требования?

Такого поворота событий я явно не ожидала. Вайлет застала меня врасплох, впрочем уже не впервые, заставив себя снова ненавидеть. Она была права. Я действительно была ей должна, и непременно спросила бы о долге сама, окажись по другую сторону баррикад.

Я сама пришла к ней. Оказалась в этой маленькой тесной гостевой комнате не случайно. Поэтому неуверенно качнув головой, дала своё согласие с некой опаской, что это ни к чему хорошему не сможет привести.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё, что помнишь о том дне, – уверенно заявила девушка.

– О каком дне? – больших усилий не стоило притвориться, будто я не понимала, о чем шла речь.

– О том самом чёртовом дне, после которого ты начала меня ненавидеть.

– О дне твоего рождения? – я пыталась пошутить, но вышло не весьма удачно. – Ладно, я ничего тебе не расскажу. Хотя бы из-за того, что я обещала отцу этого не делать, – я сложила руки на коленях, а затем начала их рассматривать. – Это почти так же важно, как твой разговор с мистером Майклсоном.

– Ошибаешься. Это совсем другое.

– Почему же?

– Потому что это меня касается. Тот разговор тебя не касался.

Я снова не смогла найти слов для возражения. А потому просто молчала. Воспоминания вмиг ударили головной болью. В горле пересохло, ладони тут же вспотели.

– Пожалуйста. Это очень важно для меня, – взмолилась девушка, аккуратно накрыв мою ладонь своею. Я подняла глаза, она смотрела на меня. Не было никакой настойчивости, лишь вежливая просьба. Простая услуга – рассказать человеку об ошибке, которую он едва не совершил. Как я здесь оказалась?

– Обещаю не повторить этого. Насколько бы ужасным не было сделанное мною.

Я набрала в легкие побольше воздуха. Собралась с мыслями, хотя те всё равно хаотично разлетались, развеваемые холодным ветром сомнения. Я не должна была рассказывать Вайлет всего. Я пообещала отцу не делать этого. Но что если бы подобное беспамятство случилось со мной? Я бы не находила себе места, не зная, что могло такого случиться, чтобы из дома, где я провела большую часть жизни, меня отправили в дурацкую закрытую школу для девочек, находящуюся так далеко, чтобы даже на выходные я не могла возвращаться обратно.

Жестоким было то, что хотела сделать Вайлет. Жестоким было и то, что сделали с ней.

Я рассказала. Мой голос звучал тихо, но она ловила каждое слово со всей серьезностью на лице, что лишь можно было ожидать. Я не заплакала, и ни одна слеза не пробежала по моей щеке, из-за чего впервые за долгое время я почувствовала себя сильной. Это была такая малость, потому что несмотря на это я испытывала прежний страх, легким холодком проходящий под самой кожей, но это всё равно было смело.

Мы молчали некоторое время после того, как я закончила. Странно, но мне стало легче, хоть и Вайдет, похоже, взгромоздила себе на плечи груз правды, что оказался тяжелее незнания.

– Где это было? – внезапно спросила девушка, нарушив угнетающую тишину.

– На лестнице вроде бы. Я не помню этого достаточно хорошо… – не успела я закончить предложение, как она сорвалась с места и выбежала из комнаты. – Какое это имеет значение? – я побежала следом за ней.

Вайлет остановилась на последней ступеньке. Она закрыла глаза и нахмурила брови, будто сильно пыталась что-то вспомнить. Её руки были стиснуты в кулаках, на запястьях вздулись вены. Девушка бормотала себе что-то под нос, но я никак не могла разобрать и слова.

– Вайлет, что происходит? – испуганно спросила я.

– Я пытаюсь вспомнить. Почувствовать что-то, – невнятно промямлила она в ответ.

Затем девушка снова сорвалась с места. Забежала в родительскую комнату, а оттуда выбежала с пистолетом. Жуткий страх врезался острым лезвием в моё тело. Становилось только хуже, и я больше не хотела представлять, каково было Вайлет.

Она вернулась на прежнее место. Глаза открыты, руки вытянуты перед собой. На лице отображался всё тот же страх. Картина словно из воспоминания, ожившего из действительности.

– Господи, – Вайлет рухнула вниз, как я закрыла глаза от испуга. Выстрела не было, но страх не покидал меня по-прежнему. – Я хотела убить не Аманду, а себя.

========== 13. ==========

Вайлет

Когда-то мне казалось, что человеческая душа являет собой нечто необъятное. Субстанция из букета чувств, избавленная рамок. Тело никогда не было для неё клеткой, что сдерживала в своей цепкой хватке жизнь, которой та была преисполнена. Душа не находиться в области сердца, куда изощренный обманщик кладет руку, скандируя пустое «честное слово». И не в голове, возле которой глупец крутит пальцем, изображая недоумение перед мудрецом, которого не может понять. Она не в крови, не в нервных окончаниях, не в мельчайших клетках. И, тем не менее, она умирает вместе с ними.

Я искренне верила в величие души, что заключалось в свободе, которую я перестала чувствовать в последнее время. И вся её необъятность вдруг замкнулась в пустом холоде, который я ощущала вместо ряда эмоций, испытываемых ранее. В этом холоде не было и капли метафоричности и выдуман он был не от безделья, а от скверности погоды, что не радовала жизнерадостностью. Я чувствовала холод, закрадывающейся через тяжелый вязанный шарф, неуклюже обмотанный вокруг шеи, он колол подушечки пальцев на руках, безутешно спрятанных в карманах. Вернувшись обратно в свою комнату, я будто продолжала чувствовать, как он проникал внутрь теплого укрытия, хоть и окно отец успешно заменил. Холод преследовал меня везде. И порой я задумывалась о том, что Джейкобу теперь было холоднее.

Не согревал ни горячий чай, ни грубый свитер, ни теплое одеяло. Положение дел казалось безнадежным. Отсутствующая эмоциональность не пугала, разве что немного угнетала. Я должна была преисполняться чувствами – страх, облегчение, беспокойство, радость, в конце концов, недоразумение – но внутри будто зияла чёрная дыра, что поглощала всю меня без остатка. Вместе с вкусами я перестала чувствовать и жизнь.

Я потеряла себя в постели Кеннета. Его присутствие в моей жизни не успокаивало, хоть я и надеялась найти рядом с ним утешение своей бесполезной отраде. Оказавшись в послеобеденное время на пороге дома, где он остановился, я, наверное, в глубине бездонной души надеялась, что его там не окажется. Подсознательно ожидала, что после недели молчания, он решит исчезнуть из сумасшедшей круговерти моей жизни. Не оставив номера телефона, адреса дома, несмотря на то, что я его и без того знала, или любой другой информации о себе, Кеннету было бы лучше уйти, но для него это оказалось уже слишком поздно.

Мы стояли друг напротив друга некоторое время. Он открыл двери и только успел сказать, будто в доме никого не было. Хозяйка ушла на работу, а он уже успел исследовать город. Я не нашла слов, а Кеннет просто знал, что лучше было бы помолчать. Сначала я не могла понять, чего парень ждал, а затем прильнула к нему со своими холодными осенними поцелуями. Он явно не был сбит с толку. Обхватив меня крепко руками, будто я могла в любую секунду отступить назад, Кеннет завел меня в дом, захлопнув за нами двери. Мы, словно вальсировали между мебелью, пока не оказались в его комнате. Наверное, я ожидала, к чему приведет мой визит, поэтому не возражала, когда он начал раздевать меня, бросая на съедение холоду. Или же мне просто было всё равно.

Когда всё закончилось, мы и дальше молчаливо лежали в постели. Дом по-прежнему оставался пустым, хоть в нем и было двое. Казалось, пустыми были и мы с Кеннетом. Эхом этому была тишина нашего немого разговора.

Моя голова находилась на его груди. Я пальцем выводила круги на теплой коже, заставляя парня терпеть каждое прикосновение холодных рук. Слышала биение его сердца, чувствовала, как в грудной клетке дышала жизнь, которая в действительности была такой хрупкой. Сердце – это всего лишь кровавый хрусталь. Любая неосторожность может прекратить его неутолимый бег, остановить без права двигаться дальше. И эта жизнь принадлежала не богу, что, по суждениям плимутских сестер, вдохнул её в каждого из нас, а человека. Порой от другого, порой от него самого.

В моей голове крутилась лишь одна навязчивая мысль – «Я хотела себя убить». Меня всю, будто прошибло током от того ужасного чувства, что родилось из темного уголка стертой памяти. Я стояла на том самом месте. Держала в руках оружие, дрожащие пальцы готовы были нажать на курок в любую секунду. Будто молнией меня прошибло воспоминание, которое я буквально прожила следующие несколько секунд. Там была я, мои злость и отчаяние. Казалось, что я стояла на краю пропасти, готовая без капли сомнения шагнуть вперед. В груди жгло от правды, что всё ещё сидела в чёрной вуали в моем затуманенном подсознании. Я не помнила последующих эпизодов того дня, что описала Лавина, но и это захватило меня полностью, не оставив внутри больше ничего.

Я поняла, почему Лавина меня ненавидела, но теперь это было неважно. Пережитое в краткое мгновение чудовищного воспоминания было намного важнее. Стена недоразумений и обид растворилась, перестав разделять нас. Лавина заметно смягчилась. Она была искренней, когда обнимала меня в момент слабости, сбивший меня с ног. Она не отступила, свалив на мои плечи тяжесть бремени. Кажется, моё воспоминание глубоко поразило и её. Лавина мне поверила, и только этим заслуживала уважения.

Я в свою очередь слишком плохо с ней обошлась. Прислать сообщение ей с телефона Джейкоба было слишком рискованно, хоть я и ожидала, что это должно подорвать её последнее связывающее с ним звено. Лавина была на грани, и не заметить это было сложно. Он истощил не только её тело, но и дух. Джейк морально подрывал силы девушки, испытывая её терпение. Даже для меня стало неожиданностью, как долго она смогла продержаться рядом с ним.

Сомнения были. Когда Лавина всё же пошла домой к Джейку, я впервые заволновалась на счет действенности созданного мной плана. Не ожидав того сама, я нашла в комнате парня блокнот с зарисовками, что напоминали мои портреты. Он был помешан на мне. Чёртов психопат. Спрятать билет, купленный на карманные деньги, было проще, чем выжидать под дождем, когда Лавина решится его порвать. Она заставила меня немало понервничать, но кому, в конце концов, от этого стало хуже? План сработал. Для неё Джейкоб ещё был жив, всего лишь перестал существовать.

– Ты хоть иногда думаешь об этом? – голос Кеннета разрезал тишину. Пузырь лопнул. Мы вернулись в реальный мир. Он звучал напугано, наверняка, об этом он думал последние дни, что в томном ожидании изобличения проходили в разы медленнее.

– Иногда, – соврала я. Чем больше времени проходило, тем меньше я думала о Джейке. Его убийство не стало переломным моментом в моей жизни. Сперва я была обеспокоена содеянным, но исчезновение парня не изменило чьей-либо ещё жизни, что стало для моей души бальзамом. Лавина смогла его отпустить, Блэйн совершенно не помнил окончания вечера, очнувшись в доме Кеннета, мистер Майклсон был зол на сына, но всё же ничего не стал с этим делать, а его так называемые друзья, в частности Джордж Престон, сперва пытался что-то узнать, но одно сообщение с телефона Джейка, а в добавок к тому и его записка, где он предлагал мне сбежать вместе, решили своё дело. Никому не было дела до его исчезновения.

– Мы не говорили об этом с тех пор, как всё случилось, – Кеннет немного приподнялся, заставив и меня отпрянуть от себя. Подтянув одеяло вверх, чтобы прикрыть грудь, я встала с кровати, став собирать на полу одежду. Всё ещё было холодно.

– Ты хочешь поговорить об этом? – спросила, не поворачиваясь лицом к парню. Стянув полностью одеяло с кровати, с охапкой одежды я подошла к шкафу, приоткрыла одну дверцу и принялась одеваться.

– Возможно. Не хочу тебя огорчать, но мне не каждый день приходиться становиться свидетелем убийства… – Кеннет начал расхаживать по комнате, оставаясь полуголым. Каждое его движение казалось нервным, а в голосе пробивались нотки злости.

– Я совершенно не огорчена, – я попыталась пошутить, но, похоже, парень не оценил шутки. – В любом случае, фактически ты не был свидетелем, – я начала застегивать ряд пуговиц на голубой рубашке в белую полоску.

– Спасибо, что напомнила мне о том, что я был соучастником… – он сел на край кровати, взявшись обеими руками за голову. Его всё это терзало, и мне было жаль парня.

– Тебе не стоит об этом так громко говорить, – я села рядом и принялась надевать носки. – Куда ты его отвез? – голос звучал слишком буднично, словно я спрашивала о том, что Кеннет успел перекусить на завтрак или что собирался делать во второй половине дня. Мне было всё равно.

– Будь уверена в том, что его никто не найдет.

– Его никто и не искал, – я подняла голову и посмотрела на парня. Тот спрятал лицо в ладонях и тяжело задышал, словно ему перестало хватать воздуха. – Послушай, Кеннет, – я легонько приобняла парня за плечи, после чего почувствовала дрожь в его теле. С ним было сложнее, чем я ожидала. – Джейкоб был не самым хорошим человеком. Наверное, об этом гласит хотя бы тот факт, что никто даже не принялся его искать после недели исчезновения, и, поверь мне, уже и не будет. Он был самым отвратительным человеком, которого мне приходилось встречать в своей жизни. Поэтому, может, он заслужил подобной участи?

Он продолжал молчать. Мне нечего было добавить. Я знала, что Кеннет взвешивал мои слова и какой бы жестокостью они не обладали, впитывал их, как губка. Ему было удобно спрятаться за моими словами, как за одеялом, что отделяло от подкроватных монстров, мучавших всех богатых фантазией детей.

– В, конце концов, это всё сделала я. Твоей вины в этом нет, – он нуждался в этом удостоверение, и я любезно его предоставила Кеннету. Плечи парня всё ещё были напряжены, а волосы были в полнейшем беспорядке, когда он повернул ко мне голову и стеклянными глазами начал рассматривать, будто видел впервые. Я не чувствовала и половины того, что доводилось переживать ему, потому что мы были разными. Присущая ему мягкость характера была для меня скорее проклятием, чем наиболее желанным проявлением человечности. Пусть во мне её не оставалось и капли, но так ведь было проще, а потому и лучше. Только Кеннету стоило верить в моё сознательное переживание, которое я всего лишь смогла скрыть за безмолвным напускным безразличием.

– А что на счет Рут?

– Она попросила меня об этом. Она хотела этого, но не я. Рут – это совсем другое, – я резко спохватилась с места. Подошла к окну и, опустив голову вниз, начала шмыгать носом, будто бы воспоминание о любимой подруге заставило меня внезапно прослезиться. – Ты не должен обвинять меня в её смерти, – я заставила свой голос надломиться, а затем выдавила из себя скупые слезы. Я знала, что это не могло не сработать. Кеннет подошел ко мне, развернул к себе, а затем прижал к груди, придерживая за голову, как маленького ребенка.

– Я не обвиняю тебя. Всего лишь, спросил. Я верю тебе, Вайлет, – его руки сжали меня ещё сильнее. Он, правда, верил. Мне не составляло труда верить самой себе.

Мы стояли так некоторое время. Я немного поторапливалась, чтобы вернуться домой к обеду раньше отца, но не смела нарушать момента, что наверняка был важен для Кеннета. Первое впечатление бывает столь обманчиво, что я и представить не могла, что этот парень мог быть таким сентиментальным. Иначе я бы с ним не стала даже разговаривать.

– Могу ли я тебя ещё о кое-чем попросить? – спросила я, когда он отпустил меня, вдоволь позажимав. Кеннет молча кивнул, без тени раздражительности, которой я больше всего опасалась. Я ступала по тонкому льду, но мне удалось не провалиться сквозь него. В который раз. – Мне нужно, чтобы ты проследил за Амандой и сфотографировал её за стенами дома. Желательно, чтобы на этих снимках был ещё и её любовник, ради которого она изредка выбирается. Это очень важно, потому что…

– Ладно, – ответил парень, не став дослушивать до конца. – Большего я и не хочу знать. Посвяти меня лишь в детали этого странного задания, – усмешка далась ему с трудом.

Я обещала ему перезвонить. Перед уходом бегло поцеловала в щеку и тихо произнесла на ухо, что помогу ему всё забыть. Кеннет улыбнулся, восприняв мои слова метафорично, но я, действительно, намеревалась стереть его память. В точности тем же способом, что её стерли мне.

Возвращаясь на автобусную остановку на другой стороне улицы, я заметила доктора Треверс. Женщина шла, опустив голову вниз, а потому меня даже не заметила. Замедлив шаг, я проследила за ней взглядом. Она вошла в тот дом, который я едва успела покинуть.

***

В четверг после сеанса у доктора Треверс я попросила отца отвезти меня к Делайт. Девушка, действительно, просила меня приглядеть за Эллой, хотя я и сама напросилась на выполнение этой просьбы, потому что изначально она предназначалась Блэйну. На деле же в кармане моего рюкзака уже пылал записанный на клочке бумаги номер Йена, которому я не без боязливого трепета собиралась позвонить. Кеннет в это время выслеживал Аманду. Пока что всё шло по плану.