Текст книги "Shadow to my light (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Девушки слушали меня очень внимательно. Когда я начала говорить о том, как Крэйг меня выручил, Дарси, кажется, затаила дыхание. Лавина мило улыбалась. Так мило, что мне кажется, она уже построила в голове всю мою дальнейшую жизнь вместе с парнем. Сначала ей и Дерек нравился, но затем что-то пошло не так.

– И он просто так ушел? – спросила Дарси, когда я сделала затяжную паузу в этой истории. Глаза её были полны надежд, словно это решало её судьбу, а не мою.

– Да, просто ушел, – я нагло соврала подругам, ведь не могла иначе. Полуночные разговоры с Крэйгом – это лишь его дело и моё. Это касается лишь двух людей, остальным здесь не место. Номер парня, записанный на клочке бумаги, будто горел в моем кармане, хоть я и не надеялась увидеться с ним ещё хоть раз. – Он всё ещё по уши влюблен в свою жену, почему он должен был не просто уйти? – я сделала глоток вина, но выпила весь бокал. Долгий монолог осушил моё горло.

– Потому что так в жизни и случается. Два разбитых сердца находят друг друга, а затем «Бум», и они влюбляются, – похоже, что мысли о мистере Лэнгфилде перестали находить место в светлой голове Дарси.

– В жизни как раз всё происходит наоборот, – возразила Лавина, тем самым начав долгий спор. Я подозвала в это время к себе официанта и заказала бифштекс и кусочек сырного пирога. Девушки, отвлекшись от обсуждения, тоже сделали заказы, словно это и собирались сделать, как только официант подойдет.

Мы ели и разговаривали. Это были приятные разговоры «между нами девочками». И я не замечала, как проходит время. Мы всё болтали и болтали, иногда занимая рот едой. Мне нравилось само ощущение, будто я не одна. Вместе мы казались командой, неразрушимой и непобедимой. Но всё равно меня будто что-то грызло изнутри. Словно этого было мало, хоть и казалось, что достаточно. Чего-то мне не хватало. И это скребло меня изнутри.

Прежде чем разойтись, Лавина попросила меня забрать в следующую субботу к себе Уолтера, а Дарси многозначительно подмигнула, одними лишь губами беззвучно произнеся имя Крэйга. Похоже, она будет мне напоминать об этом ещё долго, постоянно подталкивая локтем в бок и хохоча над самим ухом.

Вернувшись домой, я не обнаружила там отца. Стоило догадаться, что его обещание снова будет нарушено. Стоит ли мне говорить Адаму о том, что я была к отцу так близко, но он так ловко ускользнул из моих рук?

Я надела свою удобную пижаму. Удобно умостилась за просмотр повторных серий «Доктора Кто» с чашечкой горячего чая. Помыла предварительно голову, и теперь только и убивала время, пока она высохнет, чтобы лечь спать.

Новость о том, что мистер Лэнгфилд попал в больницу меня даже успокоила. Я не закончила проверку ещё двух книг, как на этой неделе должны прийти ещё рукописи некоторых писателей. Будь с ним всё в порядке, уже завтра я бы лишилась работы, но думаю, что Дарси простит мне это. Я всё успею доделать завтра. Только бы не забивать голову глупыми мыслями.

В коридоре скрипнули двери. Я замерла на месте. Вытянула шею, словно могла что-либо увидеть. Я привстала на месте, отложив чашку с чаем на столик, но папин голос успокоил меня.

– Представляешь, приходила твоя арендаторша и сказала, что ты задолжала денег уже на неделю вперед. Я напоил эту дамочку чаем и подлил туда ещё кое-чего, – он подмигнул мне, а я ещё с большим ужасом в глазах уставилась на него.

– Где ты был? – только и смогла выговорить я.

– Неважно, – папа уселся подле меня. Взял мой чай и одним глотком выпил всё содержимое. – Крэйг передал тебе привет. Отличный парень.

Какого. Чёрта?

========== 4. ==========

Я чувствовала себя взволновано, пока ждала решения Адама. Он стоял с этим тупым задумчивым выражением лица, барабаня пальцами по подбородку, и думал. Каждая секунда длилась вечность. Мне хотелось закричать на него от нетерпения. Но я подавляла свою агрессию в нервном покачивании на пятках и сжатых кулаках. Сквозь тишину пробивалось чёртово тиканье часов, которое нервировало меня ещё больше.

– Адам, дай ему ещё один шанс, – взмолилась я. Сложив руки вместе, я встала перед братом и начала мозолить ему глаза, чего, насколько я знаю, он не любит. Парень нахмурил брови, его рука, наконец, оторвалась от подбородка. Он выпустил тяжелый вздох, а я состроила жалостливые глаза, чтобы увеличить свои шансы на достижение цели. Если бы только папа ценил то, как сильно я унижалась перед Адамом.

– Прости, я смотрел на большое пятно на твоем потолке. Опять соседи затопили? – похоже, что он издевался надо мной.

– Мы можем позже обсудить это проклятое пятно, – я буквально прорычала каждое слово, но Адам всё ещё смотрел сквозь меня и, похоже, даже не слушал любых моих доводов. Он просто взял стул, что стоял у рабочего стола, на котором ярко горящий экран ноутбука напоминал мне о том, сколько ещё работы меня ждет, и протянул его до кровати. Встав на него, Адам начал ещё внимательнее рассматривать чёртово пятно. С высшим образованием психотерапевта, Адаму не повезло стать консультантом в мебельном магазине. С книгами «для чайников» моему брату удалось стать мужчиной. Мне кажется, он умеет делать всё, когда я напротив совсем безалаберна во всем, что не касается правки орфографических, лексических и пунктуационных ошибок. Адам всё ещё настаивает на том, что выбранная мной профессия бессмысленна, но я не доказываю ему обратное, потому что и без того знаю, что права.

– Адам! – вскрикнула я. Он обернулся ко мне. Его выражение лица было столь непроницаемо, словно он спрашивал у меня «разве не для этого я сюда пришел». Но нет, я позвонила своему брату не для того, чтобы обсудить с ним пятно на моем потолке, а для того, чтобы обсудить дела нашего отца-алкоголика, который вскоре может умереть от цирроза печени.

– Я правда не знаю, что тебе ответить на это, – парень сложил руки на груди. Его взгляд снова был прикован к пространственной пустоте, в которой растворялись его мысли. Я хотела, чтобы он смотрел мне прямо в глаза. Я хотела, чтобы он понял, чего я хочу. – В больнице за ним неплохо присматривали. Я мог не беспокоиться о том, что с ним, не сделает ли он очередную глупость, – всё так же задумчиво продолжал Адам. Он, наконец, обратил на меня внимание. И я решила этим воспользоваться.

– Я возьму ответственность за него. Обещаю, – жалостливый щенячий взгляд. В детстве папа говорил, что я выгляжу очаровательно, когда делаю так, а делала я так, когда уж очень сильно чего-то хотела.

– На меня это не действует, – Адам лишь хмыкнул в ответ. Он слез со стула и направился на кухню, обойдя меня. Ему всё ещё не давало покоя это пятно. Я села на край кровати, приняв скучающий вид. Адам быстро возвратился с перчатками и всеми нужными приспособлениями, которые он нарочно оставил в прошлый раз, когда меня затопили.

– Где, кстати, он сейчас? – он попытался меня уколоть, показать, что у меня уже не всё под контролем, но не в этот раз.

– Пошел искать себе съёмную квартиру. Сказал, что не может вернуться домой. Сам понимаешь, – я почувствовала себя гордо, ведь я всё контролировала, но мой тон становился всё тише, ведь, скорее всего, Адам не понимает.

Мать Адама всё ещё жива. И я завидую ему только в этом. Отец развелся с этой женщиной, когда Адаму было пять. Спустя год мои родители поженились, а через два года – я родилась. Адам жил с нами, потому что его мать угодила в тюрьму за убийство человека. Она была пьяна, а тот мужчина приставал к ней, после чего она достала кухонный нож, первое, что попалось под руку в маленькой кухоньке, где он прижал её к самой плите, и воткнула ему в живот. Три удара убили его. У Адама не было выбора. Он стал частью и нашей маленькой семьи, как бы не пытался это отрицать.

Моя мама хорошо относилась к нему. Иногда, когда она пыталась втереться в его разрушенное детское доверие, я завидовала Адаму, ведь мама никогда не пыталась угодить мне. Впрочем, я никогда не вредничала. Но он ненавидел и её, и отца, обвиняя их в разрушении собственной семьи.

Адам никогда не был тем самым старшим братом, что защищает свою младшую сестренку от неприятностей. Напротив, когда я попадала в школьные передряги, он стоял осторонь, прижимая к себе свои чёртовы книги и наблюдал за всем этим безумством.

Думаю, я заслужила хоть каплю понимания лишь после смерти матери. Адам будто стал проще. На похоронах был первый раз, когда он обнял меня, и я измазала тушью его рубашку, когда рыдала, прижавшись к груди. Это сблизило нас, но это того не стоило. Я могла бы пожертвовать отношениями с братом ради жизни мамы. Но поменять что-либо я не в силах.

– Ладно, – слышу голос Адама, который вырывает меня из трясины собственных мыслей, когда я легла на кровать и задумалась. – Он под твоей опекой, – Адам всё ещё возился с пятном на стене, но я уже могла оценить результаты его работы. Он точно разбирается в этом.

Ему, скорее всего, решение это далось не так уж и сложно. Адам просто свалил мне на плечи одну из своих самых больших забот. Он переживал за отца где-то в глубине души, и отрицать это Адам будет бесконечность, но мне кажется, я всё знаю. Я вижу его насквозь. Тихие люди громко плачут. За ними надо внимательно наблюдать, чтобы понять, как надо. Я наблюдаю за Адамом, наверное, ещё со своего рождения. Я знала, что нет толку с ним говорить, я просто молча за ним наблюдала.

– Спасибо, – я улыбнулась ему в ответ. Это больше не вызов и не выигранная борьба, это просто взаимопонимание. На лице Адама я заметила улыбку, которую увидеть можно так же редко, как радугу в небе. Мне повезло. Он посчитал меня глупой, но я была довольна своим решением. Впервые за двадцать пять лет жизни я почувствовала себя взрослой.

Но моё внутреннее вознесенное чувство, которое воодушевило меня и придало сил, угасло, не успев даже разгореться и согреть холодные стенки моей души, когда Адам спросил меня о Дереке. Меня охватило неприятное чувство горечи, во рту стало кисло. Дерек оставался запекшейся кровью на открытой ране, которую не смогли обработать даже долгие разговоры и уговаривания подруг, будто он меня не стоит. По правде говоря, это никогда не работает. Какой толк доказывать рассудку то, чего не может постичь сердце.

Мысли о парне всё ещё занимали мою голову. И, скорее, я больше думала о его новой девушке, нежели о нем самом, что оказалось ещё больнее. Но эти мысли чередовались с другими, которые я посвятила отцу, Крэйгу, бедному мистеру Лэнгфилду, Дарси и Лавине. Адам уколол меня в самую рану, и кровь, кажется, опять хлестала фонтаном, но я не знала, как остановить кровотечение.

Я ответила ему резко и коротко, чтобы оставить все вопросы об этом, но Адам не унимался. Он рассказал мне, как видел Дерека с девушкой в одной кофейне, они сидели за столиком и целовались, не могли оторвать взгляда друг от друга. Каждое слово равносильно ножевому ранению. Он будто нарочно бил меня этим.

– Эй, всё в порядке? – спросил Адам, оторвавшись от этого увлекательного рассказа. Он сел возле меня. У него были грязные руки, футболка и лицо. Я едва ли сдерживала себя, чтобы не расплакаться, но не позволяла себе этого, пусть глаза уже и блестели от слёз.

– Я в порядке. Ты закончил? – я словила подушечкой пальца слезу, что намеривалась скатиться вниз по щеке, прежде чем Адам заметил, что ни чёрта не в порядке. Я вскочила с места и принялась оценивать работу брата. Всё-таки хорошо, что у меня не было ни настроения, ни времени вызвать профессионала, что сделал бы это за деньги. Денег мистера и миссис Макдэниелс мне хватило, чтобы оплатить хотя бы полмесяца проживания.

Адам ничего не ответил. В это время он уже в ванной приводил себя в порядок. Когда он вышел, я встретила его в коридоре с курткой в руках. Это не совсем гостеприимно выпроваживать гостей из дома, но Адам мой брат, что во-первых, а во-вторых, от нескольких часов проведенных с ним у меня уже раскалывалась голова, а сердце еле отбивало удары (разве что теперь в конвульсиях).

– Прости, прошло уже четыре месяца, и я думал…

Мне хотелось крикнуть ему, что ни черта он не думал, но вместо этого я сдержанно произнесла:

– Всё в порядке.

Я помогла Адаму надеть куртку. Подала ему шарф и поставила перед ним ровно обувь. Мне не хватало лишь сказать ему: «Убирайся», чтобы он наконец-таки ушел. Открыв двери, я уже готова была захлопнуть их за спиной парня, но он вдруг замешкался на самом пороге.

– Я хотел у тебя попросить кое-что, – Адам почесал затылок, неуверенно глядя на меня исподлобья. О Боже, я уже знала, что это значит. – Можешь на выходных забрать Бланш к себе? Можешь даже взять мою машину, – он не оставил мне права выбора одним своим последним предложением. Бланш – семилетняя дочь Адама. Я даже не хотела спрашивать, чем он будет занят со своей женой и почему Бланш будет им мешать.

– Ладно, – ответила я, не будучи довольна своим же ответом. В конце концов, планов на выходные у меня всё равно не было. Бланш хорошая девочка, только иногда чересчур умничала. Вся в отца.

– Я привезу её к тебе, – услышала я вместо «спасибо», после чего закрыла за Адамом двери.

Иногда мне кажется невероятным, как сильно один человек может зависеть от другого. А иногда это кажется не такой уж и сложностью, когда я сама оцепенена этим чувством привязанности к Дереку. Словно каждый мой вдох и выдох зависит только от него. Моя жизнь всецело принадлежит ему, а не мне. И это так неправильно. Но зависимость можно победить лишь одним способом – обрести другую. Наверное, моя проблема была в том, что я сама не хотела избавляться от чувств к Дереку, которые к тому времени уже совсем напрасны.

Безответная любовь – странный предмет. В ней нет смысла. Один хочет от неё избавиться, другому она безразлична. Иногда мне в голову даже приходят мысли, будто это и не любовь вовсе, а всего лишь чувство собственности, которое очень остро развито у меня ещё с детства. Я привыкла, что Дерек был всецело моим. У него и друзей не было, не говоря уже и о девушке, когда мы только познакомились. Мне нравилось быть с ним, потому что я была для него целым миром. Он хотел быть со мной, но я сама всё испортила.

И всё же, думая о Дереке, я не могла избавиться от мысли о том, что всё же люблю его. Нельзя дать точное определение любви, но с ним я чувствовала то, чего не чувствовала никогда прежде. Наверное, это и давало мне уверенность в том, что это была любовь. Порой у меня возникали сомнения, но в невыносимо тоскливую пору я любила Дерека всем своим сердцем.

Выпив таблетку от головной боли, я решила усесться за работу. Я могла вечность сидеть и погружаться всё глубже и глубже в собственные рассуждения о бытие, но мне нельзя было этого делать, ведь я не хотела утонуть.

Работа шла плохо. Я перечитывала одну и ту же страницу по десять раз и каждый раз находила ошибки. Голова продолжала разрываться от боли, словно внутри только-только взорвалась ручная граната, но я пыталась сосредоточиться.

Едва ли я осилила десять страниц текста, как откинулась на спинку стула, не в силах избавиться от мрачных мыслей. Почему воспоминания оставляют такую горечь? Хорошие или плохие, они не согревали меня, не разливались изнутри теплым медом, а лишь горячим воском жгли внутренности. Если бы воспоминания об этих отношениях меня хоть на секунду не огорчали, я бы не запрещала себе думать об этом. Но под запретом рождается жгучее желание, побороть которое никто не в силах.

Звонок в дверь. Я подскочила на месте от неожиданности. Сначала меня посетило чувство беспокойства, но вскоре я вспомнила об отце, над которым совсем недавно взяла опеку. Поправив спортивные штаны и оттянув вниз футболку, я пошаркала по полу в своих любимых тапках в виде двух маленьких мопсов.

Я почувствовала страх, что, открыв двери, увижу отца пьяным. Звонок не прекращался. Избитая лишними нервами голова заболела ещё сильнее.

Моим худшим опасениям не суждено было сбыться, хоть я по-прежнему чувствовала волнение, наверное, ещё в большей мере, когда увидела на пороге своего дома Крэйга. Когда парень заметил меня, на его лице скользнула кривая улыбка, лишенная привычной мне иронии. Его ладонь что есть силы продолжала нажимать на звонок, одним плечом он полностью упирался в стену. Когда я сделала шаг назад, пропуская его внутрь, Крэйг оторвался от стены. Он дернул головой, когда назойливый звук дверного звонка перестал трезвонить, поэтому он ударил по нему ещё трижды, при этом весело хохоча.

Едва ли сумев сделать шаг внутрь, тело Крэйга подалось вперед и через секунду он уже был у меня на руках, как бы это странно не звучало. Он оказался тяжелее, что, в принципе, и не было для меня странным. Его голова покоилась на моей груди, а руки что есть силы обвивали мою талию. От него несло дешевыми сигаретами и алкоголем.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я. Попытка поставить Крэйга на ноги была неудачной, так как его руки спустились к моей заднице, а лицо утыкалось в живот. Парень что-то пробурчал в ответ, но до меня не донеслись даже обрывки его слов.

Я потянулась к дверной ручке, и всё же мне удалось закрыть двери, невзирая на это препятствие. Крэйг упал лицом вниз, едва ли я сдвинулась с места, и его тихий стон свидетельствовал о том, как ему было больно. Я присела возле него на корточках, он не двигался.

– Эй, – я дала ему подзатыльник. Крэйг повернул ко мне своё лицо. Я заметила, что у него была рассечена бровь, и возле носа запеклась кровь, что частично окрасила и его губы. – Ты в порядке? – это безусловно был глупый вопрос и, наверное, сам Крэйг уже нашел ответ в моем взгляде.

– Я не звонил ей уже три дня, – грустная улыбка тронула его красивые губы. – Я просто хотел поговорить с тобой, чтобы… Чтобы не набрать её номер, потому что это становится невыносимым.

– Как ты вообще…? – начала было я, но затем меня осенило, что в первый день нашего знакомства Крэйг успел познакомиться (под видом Адама) с моим отцом, побывать у меня дома, а я в свою очередь проснулась в номере его отеля. И я так и не перезвонила. Но затем меня поразила другая молния, что вызвала во мне очень смутное соображение того, как в таком состоянии Крэйг смог добраться до моего дома. Моё лицо приняло в ту же секунду озадаченный вид, и когда мой взгляд сфокусировался на парне, который успел в это время приподняться на локтях, я заметила на его губах ту самую высокомерную усмешку.

– Сукин ты сын! Убирайся отсюда! – я резко поднялась с места. Схватив Крэйга за руку, я начала тянуть его в попытке поднять. Он и без меня встал сначала на колени, а затем на ноги. Я отпустила его руку, а он будто и не заметил этого, как начал отряхивать колени.

– Согласись, это было смешно, – смех парня становился всё громче по мере того, как во мне всё больше возгорался вулкан злости. – Видела бы ты свое лицо…

– Убирайся! – кричала я во всё горло, и его смех растворялся в громовом эхо моего голоса. Мы стояли неподвижно некоторое время. Я смотрела на него, а он – на меня. Слишком тихо. Я всё ещё чувствовала, как в носу пощипывало от смеси запахов алкоголя и сигарет. Голова снова разболелась.

– Я правда немного выпил, а шутка была неуместной, – Крэйг отозвался первым. И один лишь звук его голоса взорвал во мне новую бурю.

– Уходи, – я начала толкать парня в спину. Он сопротивлялся, но, в конце концов, едва он переступил порог, я захлопнула двери и заперла их на ключ. Он хотел со мной поговорить, чёрт побери, потому что я для него нечто вроде буфера, который смягчает болевые удары той девушки, которая позволяет себе не любить его.

Я услышала, как несколько раз Крэйг ударил ладонью под дверному звонку, а затем ушел. Прижавшись ухом к дверям, я отчетливо слышала каждый его тяжелый шаг.

У меня все лицо горело красным, а сердце отбивало бешенные удары. Я схватилась за телефон. Мне так отчаянно хотелось позвонить Лавине или Дарси, но я не могла. Во-первых, им ничего не известно о Крэйге, кроме того, что он существует, а во-вторых – чёртов спор!

Я не должна помогать Крэйгу. Я никому ничего не должна. По крайней мере, с таким внутренним самоубеждением мне легче было принимать свою ошибку как истину. Я обманывала себя, потому что так проще и легче. И если меня вдруг спросили бы «почему?», моим ответом был бы мой продырявленный самообманом щит. Но я чувствовала себя в безопасности, крепко держась рукой за этот щит. И пока что мне этого было достаточно.

***

Когда отец вернулся, то сразу упал на диван и уснул. Мне стало спокойно, когда я укрыла его теплым одеялом и поцеловала в щетинистую щеку. От него пахло кофейными зернами, и я ощутила маленькую победу, которая была маленьким шажком к выигранной войне.

Я погрузилась в работу. У меня были сроки, и я должна была в них вложиться, невзирая на то, что теперь моим прямым начальником являлась моя лучшая подруга. Напротив, я должна была работать в два раза усерднее, чтобы не подвести её. И вот когда стрелка часов уже пошла дальше, минуя третий час ночи, я наконец-то проверила половину чёртовой книги. Фантастика – это не совсем то, что меня интересует, из-за чего процесс проверки немного затянулся. Но я смогла сделать это, из-за чего была неимоверно горда собой.

Я почувствовала блаженство, когда выключила настольную лампу и оказалась в теплых объятиях своей кровати. Подушка казалась мне мягче, чем прежде, и матрас вроде не такой жесткий, а как же тепло под одеялом. Ложиться спать после долгого изнурительного дня, полагаю, это одно из тех ощущений, ради которого стоит жить. Вот так вот тривиально.

Но мне не удалось уснуть из-за звонка мобильного телефона. Первые два раза мне удачно удалось проигнорировать их, но после третьего я поняла, что мне стоит сменить мелодию на звонке.

Не проверив даже номер телефона, я просто приняла вызов. Спрятавшись с головой под одеялом, словно это могло бы мне помочь избежать разговора, я принялась внимательно слушать. Почему-то я почти была уверена, что это Дарси.

– Полицейское отделение города Бристоль. Это мисс Грант?

За доли секунды у меня в голове пробежали все возможные варианты, которые только могли возникнуть. У меня отобрало дар речи. Я просто спохватилась со своего места, откинув одеяло на пол. Я распахнула двери спальни, чтобы оказаться в гостиной и обнаружить, что с моим отцом всё в порядке. Он здесь. Я даже в облегчением вздохнула. Тихо затворив за собой двери, я вернулась в комнату.

– Мисс? – послышался голос по ту сторону звонка, и я поняла, что так и не ответила.

– Айви Грант. Да, совершенно верно, это я, – я прикоснулась холодными пальцами к разгорячившемуся лбу и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

– Мистер Крэйг… – полицейский прокашлялся, выдержав небольшую паузу. – Простите, он отказался называть своё полное имя, сказал, чтобы мы обратились именно к Вам. Вы можете сейчас приехать в участок?

– Джексон, это ты? – спросила я, когда узнала голос полицейского. Я даже просветлела на лице. Мне не раз приходилось общаться с Джексоном, когда отец из-за своих пьяных выходок попадал в разные передряги. Джексон всегда звонил именно мне, потому что тот единственный раз, когда он позвонил Адаму, в полицейском участке был настоящий скандал, которому выделили маленькую колонку в местной газете.

– Да, – мужчина громко выдохнул. Я могла услышать звуки звонков телефонов, громкий хохот, работающий телевизор и ещё какой-то непонятный скрежет, что неприятно резал слух.

– Что он сделал? – уже более спокойно спросила я. Присев на краю кровати, я ощутила легкое головокружение.

– Он выбежал на середину дороги и кричал матерные слова. Нам позвонил один из водителей, который едва не сбил его. Мы нашли его сильно пьяным. К счастью, с ним всё в порядке… – он снова прокашлялся. Мне и самой стало не по себе от одной лишь мысли, что Крэйг хотел покончить жизнь самоубийством лишь потому, что… Я не хотела его выслушать.

Пока я ехала в такси, я не могла перестать плакать. Чувство вины поглотило меня целиком, и я не находила себе оправдания. Помимо этого мне было жутко стыдно. Он всего лишь хотел, чтобы я с ним поговорила. Кому как не мне знать о том, как это важно.

Когда мы наконец-то остановились у полицейского участка, когда я расплачивалась с водителем, тот сказал мне «Он того не стоит, милая» и ласково улыбнулся. Мне пришлось снова промокнуть рукав своего серого пальто слезами, ведь похоже на то, что это я не стою того, чтобы он назвал мое имя.

Оказавшись в самом участке, я без промедления целенаправленно шла к кабинету Джексона. Многие парни здоровались со мной, потому что знали меня очень хорошо, и я пыталась им даже улыбаться, скрывая за улыбкой внутреннее волнение.

Распахнув двери, я обнаружила Джексона за поеданием сандвича с тунцом. Он всё же успел откусить половину, когда я подлетела к нему, оттолкнув стул в сторону и уперевшись обеими руками о стол. Наши глаза были на одном уровне. Я наверняка выглядела в эту секунду вовсе глупо, ведь мои волосы были неряшливо спутанными, а глаза были красными от слез и недосыпа. Наверное, я выглядела немного дико, но это не ошарашило Джексона, который, засунув остаток сэндвича в рот, предложил мне присесть напротив.

– Какого чёрта человека, который хочет покончить жизнь самоубийством, сажают за решетку? – я продолжала стоять на месте, не сводя с мужчины взгляда. Я заметила на его усах остатки кетчупа и несколько седых волос у висках. Его лицо выглядело засаленным и изо рта у него неприятно пахло. В конце концов, такая позиция причиняла неудобства лишь мне, поэтому я придвинула стул обратно к столу и присела. Моё колено подрагивало, а пальцы выстукивали ритмическую дробь.

– Он нарушил общественный порядок, – Джексон вытер ладонью свои грязные усы, а руку вытер о штаны. Господи, не удивительно, что его бросила жена.

– Теперь это называется так?

– Откуда ты его знаешь? – спросил мужчина, проигнорировав мой вопрос. Я сложила руки на груди, генетическое упрямство брало вверх над моим поведением, но мои мысли были по-прежнему с Крэйгом.

– Мы друзья, – резко ответила я. – Его ведь сейчас отпустят?

– Да, если ты внесешь залог, – он открыл какую-то папку, и даже не глядя мне в глаза, начал листать её. Джексон поджал губы. Я поняла, что у меня есть шансы, когда он в который раз прокашлялся.

– Ты ведь можешь отпустить его и без залога? Он ведь не сделал ничего плохого, – я положила свою ладонь на его и легонько сжала. Джексон – хороший человек, он лишь притворяется плохим копом. Когда я, наверное, в десятый раз забирала из полицейского участка отца, Джексон разрешил мне поплакаться на его плече. Несколько раз он даже сам привозил отца ко мне домой, что не совсем нравилось Дереку. Но всё это было, кажется, не полгода назад, а намного раньше, до того, как Адам закрыл отца в клетке, в которой живут белые птицы с красными крестами на груди, норовящие спасать погубленные жизни.

Джексон поднял на меня свои усталые глаза. Он сжал губы в тонкую полоску, похлопав другой ладонью по моей.

– Ладно, я сделаю всё, что в моих силах, – он сжал губы в тонкую полоску. Уверена, ему не хватает своей жены. Наверное, он думает, что и сам бы оказался на месте Крэйга, если бы это смогло её вернуть. Но, увы.

Я ждала Крэйга на улице. Я больше не плакала, и мне даже не приходилось нарочно этого не делать. Мне было неспокойно. А холодный ноябрьский ветер, проходя под воротник, кажется, нарочно наказывал меня за эту неосмотрительность. Я снова принялась за то, чтобы искать себе оправдания, но теперь выходило не так уж убедительно, чем когда я выгнала парня из своей квартиры.

Я ломала руки. Думала, что стоит ему сказать, а чего не нужно говорить. Я тщательно подбирала слова, ведь каждое из них имеет вес человеческой жизни. Если бы я об этом подумала раньше.

Едва ли я заметила Крэйга, который вышел на улицу, я бросилась к нему. Он слегка покачнулся на месте, но когда заметил меня, то улыбнулся, оставив меня в замешательстве. И эта улыбка вызвала у меня совсем противоречивые чувства тем, которые я испытывала до того, как увидела его. Я отступила немного назад. Крэйг достал из кармана куртки сигареты.

– Ты правда хотел покончить жизнь самоубийством? – мои слова вызвали у него мурашки по коже. Парень вздрогнул, а затем поморщился, будто от боли, прикуривая сигарету. – Боже мой, какой же ты идиот! – я взмахнула в воздухе руками. Не обращая на меня больше никакого внимания, по-прежнему покачиваясь, Крэйг пошел вперед. – Ты даже не скажешь мне «спасибо»? – я догнала его и чуть ли не вприпрыжку пыталась поспеть за его неторопливыми, но всё же достаточно большими шагами.

– Мы в расчете, – он стегнул плечами.

– Какого чёрта… Ты специально это сделал?

– Ты явно переоцениваешь свою роль в моей жизни, – запрокинув голову назад, Крэйг громко захохотал. Безлюдные улицы города ответили ему молчанием, а я – немым упреком.

– Зачем тогда ты сделал это? – спросила я как-то слишком уж обиженно, но он, кажется, этого не заметил.

– Я не хочу об этом говорить, – отрезал парень, выпуская наружу колечко сигаретного дыма.

– Но ты сказал полицейским позвонить именно мне? – поспевать за ним и одновременно говорить было сложно, поэтому я немного отстала. – Откуда у тебя вообще мой номер телефона?

Крэйг начал идти немного медленнее, выбросив окурок в ближайшую урну. Я мысленно поблагодарила его за это. Теперь шла своим привычным шагом и смотрела любопытно на его лицо, выслеживая хоть какие-нибудь эмоции.

– Я знал, что ты придешь, поэтому и назвал твое имя, – Крэйг наконец-то обернулся ко мне. Его глаза блестели в свете уличных фонарей, как я догадалась, от невыветрившегося из его крови алкоголя. – Мне больше некому было позвонить, – он пожал плечами, отвернувшись. Теперь парень смотрел вниз, спрятав руки в карманы.

– Может, если бы ты всё же позвонил ей…

– Она бы не приехала. Я не впервые оказываюсь в полицейском участке, – злобно прорычал парень. После этого я умолкла.

Я не знала, что ему сказать. Слова утешения обычно лишь угнетают, да они и не нужны были ему. Крэйг просто отчаялся от безрезультатных попыток вернуть любимого человека. Вот почему, когда перестает любить один, другой начинает любить ещё сильнее?

Мне хотелось приободрить Крэйга, но все слова казались лишними. Я просто продолжала идти рядом с ним.

Нас было только двое. Где-то, кажется, из совсем другой Вселенной, я слышала звук сирены скорой помощи. Я понимала, что всё это не сон, лишь из-за холода, что пронизывал меня насквозь. Мороз щипал меня за щеки. Мой нос, наверное, покраснел, и я была точно как Рудольф. Уши так сильно замерзли, что когда звуки сирены утонули в глуши, мне показалось, будто они изнутри покрылись тонкой коркой льда, что не допускала никакие звуки.