Текст книги "Shadow to my light (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Я нахмурилась, по-прежнему не понимая, в чем дело, хоть и сердце у меня стучало всё тяжелее, готовое к самому худшему.

Я встретил её в том кафетерии, где должен был встретить свою жену, которая оказалась в тот день чрезмерно загружена работой. Она привлекла моё внимание не сразу, потому что кто обратит внимание на нечто блеклое среди буйства красок, которых в тот день хватало. Я отметил про себя мужчину со странной желтой бабочкой и полосатым жилетом и уж подумывал написать о его чрезмерной жизнерадостности в эти хмурые дни. Этот мужчина меня вдохновлял. Или пара подростков на свидании, которые, сцепив руки вместе, другой шарили в своих телефонах, отвечая, как всегда, на «самые важные сообщения». Я мог бы написать о том, как они пропускают свою жизнь за яркими экранами. Интересной мне показалась женщина, которой было где-то за 60, но она заказала себя почти всё содержимое детского меню, половину которого не съела. Ностальгия по прошлому или же нечто иное? Интересных людей в том месте было предостаточно.

Она подошла ко мне первой. Наверное, я бы и не заметил её, если бы не это недоразумение, на которое, по правде говоря, она сама была похожа. Нелепый розовый свитер, что почти сливался с цветом её кожи, и голубые джинсы, которые так и нуждались в стирке, причем ещё месяц назад (на самом деле сложно определить давность того пятна, которое я на них заметил). Черты её лица вполне могли бы показаться мне милыми, если бы не уничтожающий всю естественность макияж, который она неумело нанесла. Сальные волосы и отросшие корни, контрастирующие с выкрашенными в белый кончики. Эта особа подошла ко мне, ненароком спутав с парнем, с которым познакомилась в Тиндере или где-либо ещё. Я едва не прыснул от смеха, потому что больше жалких людей я ненавижу лишь тех, кто зависает на подобных сайтах (мои постоянные читатели знают об этом не хуже меня самого).

Так вот, похоже, эта «милая» леди была сильно разочарована, узнав, что я был не тем, кого она искала. Но мне пришло в голову, что она могла бы стать той, кого искал я для написания этой статьи.

У меня перехватило дыхание. Внутри всё похолодело. Руки начали дрожать, а глаза наполняться слезами, которые только в очередной раз подчеркивали правоту написанных слов. Я смотрела на себя его глазами, и мне самой было отвратительно от того, кем я была. Кем я в сущности являлась.

Может быть, не весьма конструктивно и своевременно, но я хотел бы именно в этой части вернуться к заголовку, который наверняка ввел в заблуждение многих, особенно представительниц этого прогрессивного направления. Прославляя сильных и независимых женщин, вы не берете в свой счет подобных особей, которые не могут без мужчин, как бы там ни было. Пропаганда феминизма создается лишь за счет красивых преуспевающих в жизни бизнес-леди или обозленных на всех мужчин женщин, которые только то и делают, что жаждут мести.

Я никогда не был против феминизма, хотя бы потому, что моя жена считает себя представительницей этого направления (невзирая на все просьбы о помощи, которые я от неё слышал), но ваши пробелы на лицо. А именно они были на лице этой бедной девушки, которую явно больше ранит критика её нелепого вида, нежели обобщения всех пострадавших от мужчин женщин мира в её персоне (чего я, конечно же, не имел в виду).

Я наблюдал за этой девушкой ещё некоторое время, прежде чем вынужден был с ней поговорить. Она села прямо напротив меня, но явно обиделась, потому что сидела спиной ко мне. Смешно, нелепо и совершенно по-женски. Именно «по-женски»! Не поверите, но, всё же пропустив всю эту ерунду о том, что мужчины и женщины на равных, женщины делают истинно глупые поступки, которые нельзя охарактеризовать иначе.

Я не сексист, ведь люблю и уважаю свою жену, которая позволяет себе слабости только за закрытыми дверьми. Я люблю свою мать, которая, невзирая на все проблемы с моим отцом, никогда не позволяла своим детям подумать, будто что-то было не так. Но женщины, которые стремятся к тому, чтобы быть сильными и независимыми, но прежде просят от общества сочувствия и помощи, это совершенно не то, как я вижу феминизм.

Вернувшись к той невзрачной особе, о которой я вел рассказ, я ничего от неё не ожидал, и она стала одной из немногих, кто оправдал мои ожидания. Она не бросилась рассказывать мне, как её бросил парень (что было и без того очевидно), иначе я бы её возненавидел, но, имея возможность смотреть ей прямо в глаза, я понял, что она была всего лишь добрым человеком. Такие рождаются и с этим ничего нельзя сделать.

Я называю добрыми людей на редкость глупых. Умный человек прежде накормит себя, чтобы спастись от голодной смерти, нежели пожертвует своей жизнью во благо другого. Её доброта была пассивной. Совершенно не тот тип людей, что гонятся за другими, моля о пожертвовании на счет умирающего вида китов (будто китам действительно помогут наши деньги), но те, которые добры своим простодушием.

Односторонняя, однообразная, совершенно неинтересная. Наталкивающая на мысль, но не больше, чем просто ещё один человек, мимо которого мы проходим, не оборачиваясь назад. Глядя на неё, вам бы самим непременно захотелось бы купить ей какое-то ванильное мороженое и надеть наушники, в которых будет играть песня о правилах для девушек, которую сейчас крутят постоянно на радио, и уйти, иначе ещё минута, и вам придется подставлять своё плечо для её слез.

Я пропустила целый разворот, повествующий об остальных недостатках феминизма, чтобы заглянуть в самый конец и заметить знакомое мне имя – Крэйг Лэнгфилд. Надеяться на то, что это мог быть кто-то другой было так присуще мне, но после этого я вовсе потухла.

Мои глаза остановились на его имени, и я не могла даже поднять взгляда, перевести его в другую сторону. Я была выбита из равновесия, и хоть прочитанное мной ударило в голову, словно самое крепкое вино, это всё ещё казалось невероятным. Дарси нежно взяла меня за ладонь и легонько сжала, но это не помогало. Внутри меня словно поселилась смертельная болезнь, что поражала все клетки, одну за другой. Я не ощущала острой боли, напротив, она была тупой, ноющей, раздирающей изнутри на части.

Я смогла отвести взгляд от страницы, когда соленая капля упала, размыв его имя. Я поняла, что затаила дыхание, когда подняла глаза и, изумленно глядя на Бланш и Дарси, начала внезапно ловить ртом воздух, словно задыхалась, тем временем захлебываясь в слезах.

Внутри будто всё в одночасье рухнуло. Я почувствовала себя обессиленной, полностью иссякшей. Я упала на плечо подруги и не могла сдержать себя от тихого всхлипывания, порожденного очередным предательством.

Моё доверие, подобно хрупкому льду, образовавшемуся в первые дни декабрьских морозов, было уничтожено и разбито. И я сама пошла ко дну. Хватаясь неуверенно за обломки льда, я не смогла удержаться за их скользкость и погрузилась под воду, что своими холодом и быстротой течения уносила меня далеко, куда отправлялись только люди с разбитыми сердцами.

***

Мы удачно передали Бланш в надежные руки Адама, мимо внимания которого не прошло моё не весьма радужное настроение. Я заметила, как одними лишь глазами он спрашивал у Дарси, всё ли в порядке. Девушка, поддерживая меня за руку, словно я была вот-вот на грани смерти, с наигранной беззаботностью в голосе успокоила его тем, будто я была до жути взволнована предстоящим балом. Бланш закатила глаза на столь дурацкий довод, у меня же не было сил даже на это.

Похоже, что Адам не поверил этому, а потому мы заметили, как уже в машине, уезжая, он был слишком занят, расспрашивая обо всем Бланш, с которой Дарси предварительно взяла обет молчания.

Я пропустила три звонка от Крэйга, и мне совсем не хотелось возвращаться домой. У меня першило в горле, так сильно я хотела выпить, но ещё сильнее мне хотелось продолжать рыдать, пусть и на виду у всех. Я попросила Дарси пойти в парк и немного посидеть там. Какой бы странной ни казалась эта просьба, девушка согласилась.

На улице было холодно. Под покровом ночи температура только опускалась. Мои руки покраснели, и казалось, что они, как две льдинки, вот-вот отвалятся, стоит только потянуть. Кончик носа был растрескавшимся из-за того, что мне приходилось постоянно его подтирать из-за этих дурацких соплей. Глаза были опухшими от слез, на морозе они немного жгли, а из-за того, что я терла их время от времени, то немного даже болели.

Я задрала голову вверх к звездному небу. Маленькие огоньки сверкали в темноте, когда я медленно тухла, как свеча, пламя которой наивно сопротивлялось потоку ветра, но выбора-то особо не было, она всё равно рано или поздно догорела бы. Луна, казалось, острыми концами могла проколоть небо, но то прочно держалось, нависнув над головой. Я даже открыла рот, таким мне всё виделось прекрасным, но затем внутри снова что-то обломилось, и я снова почувствовала жжение в области глаз.

– Чёрт! Как же мне надоело уже плакать! – мой голос разрезал окутывающую нас тишину. Дарси шмыгнула носом, но в ответ мне ничего не сказала. – Почему ты молчишь? Почему ты всё это время молчишь?!

– Потому что, если я буду говорить, то буду злить тебя ещё больше. Думаешь, я не знаю, как это работает на самом деле? – девушка стегнула плечами. Глядя на меня, она мило улыбнулась, даже несколько понимающе. Меня это даже не взбесило, как ни странно.

– Что ж, когда меня бросил Дерек, ты не замолкала ни на секунду.

– Тогда и ты не могла умолкнуть хоть на секунду.

Ладно, это была правда. Я нахмурилась, будучи озадаченной, потому что все ответы Дарси впервые были для меня непредвиденными. Я всегда знала, чего могла от неё ожидать, но немое сочувствие было настолько не в её стиле, что меня это и настораживало, и пугало, и немного выводило из себя. Если бы Дарси говорила со мной, я могла хотя бы кричать на неё, освобождая себя от нарастающей с каждой секундой боли. Я должна была бы хотя бы немного остынуть, но градус кипения внутри только повышался.

– Не думала, что скажу это, но мне нужно, чтобы ты что-то сказала. Хотя бы что-то, пожалуйста, – глаза опять на мокром месте, а внутри будто ножом режет. Я взяла Дарси за руку, словно должна была сама поддержать её, хотя на деле это было нужно именно мне.

– Мне самой-то слов не хватает, но наверняка могу сказать, что он мудак. От Дерека я вроде как всегда ждала подставы, потому что, знаешь ли, вел он себя всегда странно, но Крэйг, несмотря на всю эту внешнюю загадочность и жесткость, казался мне вполне безобидным. Мне даже нравилось, как вы смотрелись рядом, но это было слишком подло. Я достаточно хорошо знала мистера Лэнгфилда. Хоть он не многим нравился, но у меня была возможность застать его с развязанным языком, и знаешь, он оказался не так уж плох. Каждый раз, когда он просил меня забрать его пьяного из бара посреди ночи, я задумывалась о том, насколько он одинок и несчастен, а когда он вспоминал по дороге домой прошлое, в котором каялся, меня и вовсе на слезу пробивало. Крэйг показался мне один в один, как отец. Но то, что он сделал… Нет, прости, но мне не хватает слов, чтобы описать это безобразие.

Голос девушки успокаивал меня. Я вздрагивала каждый раз, когда она произносила его имя, но она не оправдывала его, не жалела меня, как брошенного котенка, и не выражала фальшивую злость, только бы поддержать. Дарси была честной, и большего мне не нужно было.

Я лишь открыла рот, чтобы поблагодарить девушку, как меня опередил телефонный звонок, в этот раз не мой. Когда она показала мне экран, на котором высветилось имя Лавины, я с облегчением выдохнула. Дарси включила громкую связь.

– Ты уже рассказала ей?

– Да, я уже обо всем знаю, – ответила я вместо блондинки. Лавина сделала глубокий вдох, словно от неожиданности, а затем протяжный выдох, за которым, как я ожидала, последует череда утешений.

– Дорогая, мне так жаль. Это была я. Купила себе журнал в дорогу, чтобы что-то почитать, наткнулась на эту отвратительную статью и… Я попросила Дарси рассказать всё тебе, потому что было бы нечестно знать об этом и умолчать. Прости, – в голосе Лавины появились хриплые нотки, словно она была готова расплакаться в тот же момент. – Ты уже говорила с ним об этом?

«Нет» застряло у меня поперек горла. Каждый раз, как Крэйг звонил мне, я просто не могла ни принять вызов, ни отклонить. Я представляла, как всё оставила, и мне хотелось всей своей душой вернуться на час назад, когда я ещё не прочитала этой дурацкой статьи, что изменила почти всё.

Я думала о взволнованном Крэйге, который после моего быстрого ухода наверняка был в замешательстве, как и я, не зная, что меня ждет впереди. И каждый раз, когда я игнорировала его звонок, он ещё больше не мог понять, в чем дело. Но я не могла ему этого объяснить, потому что видеть его и слышать казалось слишком болезненным, словно к обожжённому месту приложить ещё раскаленного железа.

Эта ночь без преувеличения была лучшей в моей жизни. И лучшим было ощущение того, будто я наконец-то вернулась домой. Мне было так хорошо рядом с ним, потому что я чувствовала рядом с собой родного человека, родственную душу. Он был огоньком, который зажегся в темноте и вывел меня на дорогу света. Сделал меня счастливой и по-настоящему живой. Он был всем, о чем я могла мечтать.

Я спросила, какой он меня видел в нашу первую встречу. Что ж, это была правдивая история. Нечестно жестокая, но какая есть, и с этим я не могла ничего поделать.

Мне не хотелось кричать на него, проклиная на всю жизнь. И ненависти, как таковой, во мне не было ни капли. Горечь осталась на кончике онемевшего языка, который не поворачивался, чтобы даже произнести его имя. Когда же это делал кто-то за меня, то тупой клинок боли врезался мне между ребер, и я переставала помнить, как дышать.

– Я не могу, – продрогшим вовсе не от холода голосом произнесла я. – Я не могу этого сделать.

– Боже мой, – шепотом произнесла девушка. – Ты его любишь? Айви, ты влюбилась в него?

Я снова посмотрела на Дарси, в глазах которой надеялась найти поддержку, но та так же застыла, ожидая от меня незамедлительного ответа. Она приподняла брови, задавая мне немой вопрос. Когда я замешкалась, обе девушки и без слов всё поняли.

– Она с ним переспала, – на выдохе произнесла Дарси. Чёрт, неужели всё настолько очевидно?

На несколько минут в воздухе повисла тишина. Вдалеке я услышала музыку и громкий смех, чужие голоса слились в шум, и я не могла различить ни слова. Мимо нас прошла женщина, выгуливающая собаку. По телефону она решала какие-то важные вопросы по работе, а потому даже не обратила на нас внимания. Следом за ней пробежал мужчина, один из тех, которые не пропускают пробежки даже в дождь или снег. Но мы по-прежнему сидели в тишине, и я чувствовала себя пристыженной, хоть и стыда не испытывала.

– Не знаю как, но до Рождества ты должна ему рассказать обо всем, – строгим голосом произнесла Лавина, разорвав молчание, как паутину.

– Почему именно до Рождества? – спросила Дарси, когда я снова почувствовала слезы, застрявшие в глазах. Я подняла голову вверх, словно они могли забежать обратно, но это не действовало таким образом.

– Потому что, тупицы, даже дети знают, что в Рождество случаются чудеса, – фыркнула девушка, будто это было очевидно. Я опустила голову, чтобы посмотреть на озадаченное выражение лица Дарси. Мы обе подумали в ту секунду, что Лавина шутила, но было похоже на обратное.

– И какое же рождественское чудо должно произойти? – спросила я, пытаясь совладать своим голосом. Мимо нас в ту же секунду прошел парень, выгуливающий таксу, что подбежала ко мне и примкнула к моей ноге. В это время Лавина продолжала говорить:

– Это может быть всё, что угодно. Откуда мне знать? Может, всё ещё наладится?

Когда я подняла на парня заплаканные глаза, улыбка, что до этого была на его лице, тут же погасла. Он потянул собаку на себя и пошел дальше. Вот самый большой страх мужчин – женские слезы. Дарси, сидя рядом со мной, фыркнула, показав парню вслед средний палец, а затем снова вернулась к разговору.

– Если бы это было на самом деле, то я бы уже давно нашла свою вторую половинку… Или нашла бы работу получше… Или наконец-то смогла бы вернуться домой, не застав там Фиби, – мечтательно размышляла вслух блондинка.

– Ты встречаешься с Говардом вот уже месяц, что почти рекорд для тебя. Вскоре переезжаешь в Лондон, где займешь новую должность, что главное, высокооплачиваемую. А что касается твоей сестры, то…

– Чёрт, Лавина, ещё один звонок! Вторая линия! Мы тебе перезвоним! – блондинка мигом сбросила вызов подруги, услышав напоследок лишь усталое «Вот так всегда», но когда она повернула ко мне экран телефона, то я так и ужаснулась. Это был Крэйг.

– Я не буду с ним говорить! Я не могу! – я соскочила с места и начала топтаться на месте от волнения. – Игнорируй его! – только и успела произнести я, когда Дарси уже прижала телефон к своему уху. Я отошла на несколько шагов назад, натянула на уши шапку, чтобы ничего даже не слышать, но, тем не менее, навострила уши, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Мистер Лэнгфилд, я действительно не знаю, где Айви. Я всего лишь передала ей в руки Бланш, и мы разошлись, – девушка поглядывала на меня, когда я уже вовсю грызла ногти. – Я не знаю, почему она была взволнована. Я всего лишь сказала, что бал начнется часом позднее, что означает… – Дарси тяжело вздохнула. Приложив телефон к плечу, она опустила голову и начала потирать глаза, обращаясь ко мне, – он сказал, что уволит меня, если я не скажу всю правду.

Господи, это было так в его стиле. Мои холодные ладони вдруг вспотели от волнения. Глаза опять защипало. Нет, я не могла с ним говорить.

– Мистер Лэнгфилд, повисите две минуты на проводе, – сказала, наконец, девушка, а затем протянула мне свой телефон. – Дай мне свой телефон, пожалуйста, – попросила она. Я отдала ей свой телефон сразу же. Взяв в руки её телефон, я неуверенно поднесла его к уху, а затем, когда громкое прерывистое дыхание Крэйга обожгло мне ухо, я чуть не уронила устройство из рук. Мне казалось, будто я держу нечто радиоактивное, а потому мои руки продолжали дрожать. – Теперь сделай громкую связь, – шепотом попросила Дарси. Это было странно, но я продолжала делать то, что подруга мне говорила.

– Дарси, чёрт побери! – услышала я голос Крэйга, из-за которого телефон едва не выпал из моих рук. Внутри снова кольнуло, но я приказала себе не допускать больше никаких слез.

– Можете увольнять меня, мистер Лэнгфилд, – громко произнесла девушка, а затем на моем телефоне громко включила ту самую песню, о которой писал Крэйг в своей статье. Это заставило меня улыбнуться, громко хохотнуть и снова заплакать, в этот раз не из-за того, что все эти правила, о которых шла речь в песне, со скоростью света уже летели к чертям.

========== 20. ==========

Диван в гостиной Дарси был жутко неудобным, поэтому я изворачивалась на нем, точно как креветка, поджариваемая на сковородке. Мне всё время казалось, будто под моей спиной было что-то, вроде затерявшегося пульта или игрушки (хотя откуда им здесь быть?). Подруга успокоила меня тем, что это всего лишь сломанная пружина, и я просто перелегла на другую сторону.

Крэйг больше не звонил, что беспокоило меня не меньше. Ближе к полуночи я сама взялась за телефон и хотела было набрать его номер. С шаткой уверенностью в том, что я готова была услышать его голос, сжимала мобильный в руках. Оставалось всего-то нажать на нужную кнопку, но я только то и делала, что следила за тем, чтобы экран не погас, пока спустя полчаса телефон не разрядился вовсе. Я легла спать и всё же под равномерное дыхание Дарси, с которой мне пришлось делить постель, смогла уснуть.

Оскар ушел раньше, чем мы успели проснуться, но оставил для нас завтрак в виде поджаренных тостов с ореховым маслом (будто мы сами не могли о себе позаботиться). Съев их, мы опустошили ещё и коробку с хлопьями и бутылку молока, осилив, наверное, по три порции.

Затем мы переместились в гостиную, где каждая была занята чем-то своим.

– Что делаешь? – спросила я у Дарси, которая молчала уже целых двадцать минут, вызывая у меня сплошные подозрения о том, что она могла опять затеять. У меня же самой на самом деле глаза начали болеть от экрана ноутбука, поэтому я вместе с тем решила взять небольшой перерыв.

– Ищу новую работу. Здесь везде так много требований, – застонала она. Я лишь закатила глаза в ответ.

– Ты ведь понимаешь, что он не уволил тебя на самом деле? Это всего лишь блеф.

– Правила оформления резюме так изменились за несколько лет. Кому какая разница, умею ли я пользоваться компьютером. Кто вообще не умеет им пользоваться? – девушка грызла ноготь на большом пальце, её нога дергалась в такт.

– Ты могла бы этим заняться хотя бы после Рождества? Сейчас навряд ли кто-то согласится даже проводить с тобой собеседование, – я попыталась использовать ещё один довод к тому, чтобы Дарси не убивала себя этим напрасным волнением раньше времени. Блондинка не была одной из тех, с кем стоило проводить подобные манипуляции, но, похоже, что Крэйг знал наверняка, на что ему нужно было надавить. Я была благодарна подруге за её отвагу, но стоила ли эта игра свеч, которые охватили пожаром её душу?

– А что ты делаешь? – спросила она, продолжая просматривать новые вакансии.

Я перевела взгляд на экран, где была открыта вкладка официального сайта журнала «Бристоль», где в поисковике было вбито имя Крэйга Лэнгфилда. Я нашла несколько экономических статей, а также парочку информационных. Рубрика «Люди», в которой волей случая оказалась и я, была ограничена лишь неполными версиями тех материалов, что оказывались напечатанными на бумажных страницах. Статьи обо мне здесь ещё не было, отчего мне будто от сердца отлегло, хоть здесь и было достаточно много других, которые были о незнакомых мне людях. Я успела просмотреть лишь пять из них, вкратце пробежавшись взглядом по первым двум абзацам, где всё же обнаружила, что критике поддавались лишь немногие, среди числа которых оказалась я. Даже когда он критиковал других людей, это не казалось мне столь жестоким и унизительным, наверное, из-за того, что я не была знакома ни с одним из них. Но я была собой, и эта реальность меня разрушала.

– Да так, ничего, – ответила я, продолжая листать список всех работ Крэйга, открывая очередную.

– Ты же знаешь, что я смогу потом посмотреть историю браузера?

– Ты же знаешь, что я смогу её удалить? – парировала я, услышав в ответ тихое разозленное «Чёрт». Я же втайне даже поблагодарила подругу за это незначительное напоминание.

Насколько тихой и умиротворённой была первая половина дня, настолько сумасшедшей и суетливой оказалась вторая. Стоило Оскару вернуться со словами «Они сказали, что не могли ничего сделать с платьем», как Дарси вмиг забыла о том, что была якобы уволена. Оказалось, что девушка купила себе платье на размер меньше лишь потому, что нужного не оказалось, а она (по её же словам) «влюбилась в него с первого взгляда». Вчера Дарси отнесла платье в ателье, где, видимо, ей ничем не смогли помочь. О, это заставило меня на время позабыть о собственной драме.

И я, и Оскар исполняли роли добрых фей, которые помогали Золушке-Дарси попасть на бал в этом платье и никаком другом. Парень достал из чердака старую швейную машинку (которая была чёрт возьми откуда у Дарси), а я, из-за произнесенной глупости вроде «кажется, я знаю, как её заправить нитями», уселась за работу. Оскар держал в руках подол платья, чтобы оно ни в коем случае не коснулось земли, а я тем временем, следуя самым строгим указаниям подруги, которая в то же время советовалась с Лавиной по телефону, была кем-то вроде исполнителя.

С самого начала работа с шелком казалась мне опасной, и мои опасения оказались не напрасными. Спустя два с половиной часа беспрерывного клопота, что сопровождался нервным криком и постоянной руганью, результат был ошеломительно плохим.

Сначала ничего не вызывало плохих предчувствий, ведь мы распороли платье в области бедер и напротив пытались его немного сшить в области груди. Платье выглядело к моему же удивлению вполне цельно, когда Оскар поднял его вверх, а мы оценивали проделанную работу. Но всё оказалось хуже некуда, когда Дарси примеряла его на себя. В области груди мы сделали его настолько тесным, что когда девушка втиснулась в него, то сбоку оно просто треснуло, а внизу вместо того, чтобы облегать бедра, просто образовало складки, что ещё больше всё усугубили.

– Я отдала за чёртово платье половину своей зарплаты, – сквозь зубы процедила Дарси, разглядывая себя в зеркале. В уголках её глаз уже скопились слёзы, и дело было вовсе не в потраченных деньгах. Я знала Дарси достаточно хорошо, чтобы понять, что это платье стоило для неё гораздо больше. Она прикипела к нему душой. Она видела себя в нем. Она видела себя среди мерцающих огней именно в нем.

Мы с Оскаром только и могли, что переглянуться между собой, спрашивая друг у друга, что же делать дальше. Истерика внутри блондинки только разрасталась, и она уже шмыгала носом, будучи буквально в нескольких шагах от неконтролируемого рыдания. Этот бал значил для Дарси слишком много.

– Ты можешь надеть мое платье, – быстро произнесла я, положив ладонь на плечо девушки. Наши взгляды встретились в отражении зеркала. Её глаза уже покраснели, но она не могла сделать этого при нас. Слезы Дарси выпускала лишь за закрытыми дверьми. Увидеть эту слабость мы могли лишь в редкие минуты, когда девушка была искренне счастлива чему-то, настолько что пробивало на соленый водопад.

– А как же ты? – произнесла она, продолжая шмыгать носом.

– Я могу надеть то, в котором ты была в прошлом году.

Не успела я даже закончить предложение, как подруга накинулась на меня с объятиями, в которых едва не удушила. Отпустив меня, Дарси принялась хлопать в ладоши и прыгать на месте от радости, а Рождество ведь ещё даже не настало, но похоже, что праздничное чудо девушка уже познала и радостно приняла.

С моим платьем, которое мне даже не посчастливилось померить, не возникло никаких проблем, потому что на Дарси оно сидело идеально. Это было чёрное платье, несомненно из переливающегося под лучами света атласа, в котором были прозрачные вставки из фатина, на которых были расшиты чудные узоры в виде завитушек. Оно оголяло плечи девушки, открывая выпирающие из-под кожи ключицы. Низ платья был объемным, совсем воздушным, и заканчивалось оно напротив щиколоток. Совсем как одно из чудных нарядов Одри Хепберн. Дарси вся светилась от счастья, разглядывая себя в зеркале.

Мне достался прошлогодний выбор девушки, который не выглядел на моем исхудалом теле так же хорошо, как на ней. По крайней мере, так казалось мне, потому что Дарси обнадежила меня комплиментом, что мне это платье было даже больше к лицу, чем ей. Оно было темно-синее, расшитое бисером и пайетками, без единого свободного места. Плечи так же открыты, от чего мне стало совсем неудобно, ведь они показались слишком громоздкими. Снизу платье было такое же прямое. Когда я надела туфли на каблуке, подол касался земли, но не волочился сзади. Как хорошо, что у нас была небольшая разница в росте. Я была всего-то на два сантиметра выше, не больше. Единственное, что мне всё же нравилось в этом платье, был тонкий чёрный пояс, что так хорошо обрамлял мою талию. В общих чертах, выглядела я неплохо, как для человека, которого это нисколько не волновало.

Переодевание не заняло столько времени, сколько работа над прической и макияжем. Мы обе облачились в бигуди, и пока они делали из наших волос морские волны, мы наносили друг другу макияж. Оскару понадобилась наша помощь лишь дважды. Первый раз, чтобы завязать галстук, а во второй, чтобы завязать его снова, потому что тот слишком сдавливал горло. В остальном парень помогал нам, не забывая напоминать о том, что стоило поторопиться.

Это всё отвлекало меня от мыслей о Крэйге и его поступке, который у меня не хватало смелости обговорить с ним. Но как только мир смолкал хотя бы на секунду, я начинала задавать себе вопросы, вроде где он был сейчас, что делал, собирался ли посетить бал. Наверное, мне хотелось бы увидеть его там, но одновременно я боялась нашей встречи. Даже когда мне стоило ненавидеть его, я всё ещё оставалась жалкой, мечтая в глубине своего сознания поцеловать его снова.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Дарси после непродолжительной паузы, что наступила сразу после того, как она попросила Оскара найти в её комнате любимые духи с запахом магнолии. Тем временем, мои волосы уже были плавно опущены на плечи, а макияж неприятной маской давил на каждую мышцу лица, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. Дарси же наносила последние штрихи, раскрашивая губы в персиковый цвет.

– С чего ты взяла, что я вообще думаю о чем-либо?

– У тебя это туповатое выражение лица, когда ты думаешь, – Дарси изобразила безобразную гримасу, заставив меня засмеяться. Хоть и не могу не отметить, что меня это всё же возмутило. – Ладно, ты думаешь сейчас о Крэйге? – отложив тюбик с блеском для губ в сторону, девушка присела на край шаткого столика и взяла обе мои ладони в свои.

– Мне нравилось быть с ним. Порой он вел себя, как придурок… Ладно, он почти всегда так себя вел, но было в его глазах что-то такое невообразимо грустное и романтичное, – я позволила себе снова подумать о нем, представить его лицо, которое аккуратно изучали мои пальцы, губы, что так жестко касались моих, большие глаза, в которых было так много тайны.

– Кто не любит мальчиков с грустными глазами? – девушка мягко улыбнулась, сверкнув ярким огоньком в глазах. – У Дерека были такие же…

– Нет! Даже не пытайся сравнить их, потому что это равно тому, чтобы сравнивать зайца с тигром. Дерек был взрослым подростком, который хандрил безо всякой на то причины, но Крэйг не позволяет себе слабостей, пытаясь всячески спрятать их за маской холодного безразличия и жесткости. Он хочет казаться не тем, кто он есть на самом деле, словно это делает его лучше, сильнее и увереннее. Но я знаю, кто он и что ему нужно, – я смотрела на Дарси, кивая всё время головой, словно заговоренная. И внутри меня будто снова ожили все самые теплые чувства, которые я испытывала к парню, словно зима ещё не успела поселиться во мне вместе со всеми теми жестоко несправедливыми словами, что мне пришлось прочитать.

– Что же ему нужно? – спросила девушка с неподдельным интересом. У неё даже ладошки вспотели от волнения, что передалось ей от меня.

Успела я лишь разинуть рот, чтобы дать ей ответ, который я намеревалась ограничить в коротком «я», как вернулся Оскар с тремя баночками духов, ни одна из которой не оказалась подходящей. Выпустив тяжелый вздох, Дарси отпустила мои ладони, поднялась с места и сама направилась в комнату за подходящим флаконом.