Текст книги "Shadow to my light (СИ)"
Автор книги: Paper Doll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Я заперла двери и уже собиралась вернуться в спальню, чтобы продолжить начатое, как мой взгляд приковал призрак в отражении зеркала. Это был мой призрак. Мне пришлось подойти к зеркалу ближе, ведь я не сразу узнала саму себя. Я легонько коснулась пальцами отражения своего лица. Так холодно.
Рассечена бровь, на которой проглядывались аккуратные швы моего брата. Вокруг правого глаза был огромнейший, наверное, на поллица, синяк, который уже немного опух и грозил превратиться из лилово-синего в желтый. Красный кровоподтек на левой щеке, где я заметила ещё несколько царапин. На лбу виднелся ещё один синяк. Вот чёрт. Я будто вернулась со съемок боевика и забыла смыть часовую работу гримера. Жаль только, что это не смывалось.
Я прикоснулась пальцами в этот раз к своему лицу. Так больно.
Звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть на месте. Я прониклась ещё большим сожалением по отношению к Адаму, надеясь, что это он решил вернуться. Он сделал многое для меня этой ночью. Забрал с участка, обработал все раны, ещё и ни на секунду не уснул, чтобы приглядывать за мной. Господи, почему же я такая дура?
В дверях своей квартиры я заметила человека, которого ожидала увидеть здесь в самую последнюю очередь. Передо мной стоял Дерек. Лицо его было обеспокоенным, и до меня даже не сразу дошло, что все дело было в моей «боевой раскраске».
– Я убью его, – прошипел сквозь зубы парень и, оттолкнув меня в сторону, вломился внутрь. – Где он? – прорычал Дерек, заставив меня содрогнуться от высоты его голоса, что всколыхнула даже стены, остывшие от его присутствия здесь.
Это всё точно напоминало сон. Дерек ворвался в спальню, точно разъярённый муж, что ожидал найти там любовника своей жены. Он даже открыл шкаф, будто Крэйг и правда мог там спрятаться.
– Какого чёрта ты делаешь? – я просто-таки не могла спокойно стоять на месте, когда парень встал на колени и заглянул под кровать. – Тебя, похоже, совсем не смущает, что ты ворвался в мой дом без приглашения, – я подошла к нему и что было силы ударила рукой по затылку.
– Вообще-то когда-то это был и мой дом, – фыркнул Дерек, поднявшись с колен.
– Да, до того самого момента, пока ты не бросил меня, – я отступила немного назад, сложив руки на груди. Дерек остался стоять на своем прежнем месте, его глаза буравили меня, внимательно изучали каждую ранку на моем искаженном лице.
– Мы уже говорили с тобой об этом…
Его оскорбили мои слова. Я поняла это сразу. После расставания у нас был лишь один полноценный разговор, который закончился тем, что я напилась в стельку, а он ушел, распрощавшись со мной в очередной раз навсегда. Разговор этот начался с моего вопроса – почему, и закончился целым списком претензий, каждая из которых резала меня без ножа.
– Я помню, как ты говорил, что не бросал меня, а просто ушел с надеждой, что я изменюсь и всё пойму. Ты просто ушел, оставив меня с разбитым сердцем. И даже, когда я умоляла тебя вернуться, ты не делал этого, потому что я не была тем, кем ты хотел меня видеть. Это называется «бросить», Дерек. Тебе от этого не избавиться, ты сам это знаешь, – я разошлась не на шутку, выливая на него весь тот поток мыслей, который застрял в моей голове и долгое время мешал нормально жить.
– Если бы ты…
– Опять я! – я вскинула руками в воздухе, покачнувшись на месте. – Опять хочешь обвинить во всем меня! Я долгое время верила в это, Дерек. Но не сейчас. Это я должна была уйти от тебя, это я должна была разбить тебе сердце, потому из нас двоих именно ты этого заслуживаешь. Я делала для тебя всё. Я была единственной из нас двоих, кто работал, хоть мне это и не совсем нравилось. И я постоянно пыталась утешить тебя, понять. Я безудержно любила тебя и доказывала тебе это изо дня в день. Я оставалась, когда ты просил, я уходила с тобой, когда тебе этого хотелось. Я изредка общалась с отцом, всё больше отдалялась от подруг. Я делала всё это для тебя, а тебе всё было мало. Ты хотел, чтобы я лишилась всего ради тебя. Хотел, чтобы принадлежала лишь тебе, чёртов эгоист!
Дерек молчал, опустив голову вниз и спрятав руки в карманах брюк. Он сжал щеки с внутренней стороны и надеялся пропустить мимо себя каждое произнесенное мною слово, но они все западали ему в душу. Каждое из них было камней, брошенным метко и точно. Каждое из них било по его самолюбию всё сильнее и сильнее.
– Я ненавижу тебя, Дерек! Я ведь действительно готова была отречься от всего, что у меня было, ради тебя. Я могла потерять всё, чтобы взамен ничего не получить. Ты бросил меня, Дерек. Ты разбил мне сердце. И то, что моя жизнь превратилась в ад, лишь твоя вина, – я подошла к нему достаточно близко, чтобы заставить его поднять свои глаза и взглянуть на меня. Я знала, что для него это было неприятно. Его лицо искривилось так, будто он съел лимон, пережёвывая его достаточно долго, чтобы вкус этой мерзкой кислоты не забылся ему никогда.
– Прости, – шепотом только и смог произнести он.
– Господи, ты, наверное, издеваешься надо мной, – я просто таки прыснула от смеха. Он извинялся передо мной. Серьезно? Лучше бы он был так добр вернуть мне все мои убитые нервные клетки. Или вернул бы мне все мои слезы или мою гордость, истоптанную им. Мне не нужны были его извинения. Мне нужна была всего лишь жизнь, которая была у меня до встречи с ним. – Зачем ты вообще пришел сюда?
– Адам прислал мне сообщение, будто ты пустилась во все тяжкие… из-за меня. Как только я заметил это сообщение, так сразу и примчался.
После этих слов моему безудержному смеху не было конца. Я прямо-таки согнулась пополам. Дерека этот смех пугал, хотя, думаю, он понимал, что это было на истерической почве. Немного успокоившись, я уже издавала короткие смешки, наблюдая за парнем, что стоял напротив. Ему действительно было не всё равно. Иначе его бы уже здесь не было. Как жаль, что меня это больше не вдохновляло.
– Ты можешь уходить. Что бы ты ни слышал обо мне с этого момента, оно точно не касается тебя. Прости, что мой брат побеспокоил тебя, – я уже не чувствовала прежнего сожаления перед Адамом. Теперь я знала, что мы в расчете, хоть и связался он с Дереком совсем не из злых побуждений.
– Теперь это касается только его? – похоже, я совсем упустила момент, когда в голосе Дерека появились нотки ревности, ранее ему неприсущие. Неужели теория Дарси всё же оказалась действенной? Всё же это было ещё одним доказательство того, что Дерек ничем не отличался от других мужчин. – Это его рук дело? – он протянул руку вперед, чтобы прикоснуться пальцами к моему лицу, но я отшатнулась от него.
– Во-первых, какая тебе, к чёрту, разница? А во-вторых, нет, меня избила девушка, – проворчала я. – Уходи, пожалуйста, – более спокойным голосом повторила я. Ещё месяц тому назад я и представить не могла, что буду мечтать о том, чтобы не видеть Дерека рядом с собой.
Глядя на него, стоящего посреди своей комнаты, я и вспомнить не могла, как эта комната была нашей. Дерека было слишком много, а теперь его стало слишком мало. Он перестал быть частью всего того, что меня окружало. Его призрак не преследовал меня в лице каждой вещи, что попадалась мне на глаза.
Даже когда он стоял здесь, рядом со мной, его всё ещё не было для меня. Его больше не существовало для меня. На моем небосклоне зажглась другая звезда, что горела ярче, чем остальные.
– Ты совершаешь глупость, Айви, будучи с ним, – прошипел мне на ухо Дерек. Он прошел мимо меня, задев больно локтем. В любом случае после моих слов ему было больнее, нежели мне. Прикрываясь своей невиновностью во всем содеянном, парень убеждал себя, что всё происходящее в его жизни было в порядке вещей. Его вина была зарыта очень глубоко в душе, куда, казалось бы, и достать невозможно. Выхватив из его цепких рук остатки своей гордости, я достала наружу и то ядовитое чувство, что не дало бы уснуть парню следующей ночью.
Надеюсь, в тот день я разбила его сердце на то же бесконечное число осколков, в которые превратил моё сердце он. Скорее всего, так и было, ведь после этого дня Дерек больше не появлялся в моей жизни.
Дверь за ним захлопнулась. Было лишь утро, а я уже была истощена. Я неспешно оделась. Не торопясь, я измазала своё лицо тональной основой, через которую всё равно проглядывались тонкие узоры моей неудачливости.
В окно начал стучать дождь. Я незаметно для самой себя расплакалась. Я окунулась в пучину собственной беспомощности. Руки ослабели, тело обмякло. Я откинулась на спинку стула и тихо застонала, хоть крик раздирал моё горло в слабой попытке вырваться наружу.
Мне казалось, будто всё происходящее было больше моих сил. На моих плечах был целый мир и он рушился из-за моей неспособности держать его. Я чувствовала, будто падала в пропасть, в которой потерялось множество неопределенных в своих жизненных убеждениях душ. Все они, как одна, потеряны и обессилены. Один на один с обстоятельствами, они проиграли.
Звонок телефона. Самое время было вернуться в реальность, вспомнить о Крэйге и всё же поспешить помочь ему.
На экране высветился незнакомый номер. Я приняла вызов без долгих раздумий, на которые у меня больше не было ни сил, ни времени. Думала я или нет, всё оно приводило к одному исходу.
– Айви Грант? – мужской слабый голос, который я даже не распознала, звучал твердо и строго, невзирая на физическую слабость.
– Да, это я, – наверное, по моему голосу меня тоже можно было принять за больную. – С кем я разговариваю?
– Мистер Лэнгфилд. Нам нужно серьезно поговорить о моем сыне.
========== 13. ==========
Должна признать, мне было жутко страшно. Я не знала, чего можно было ожидать от человека, который при последней нашей встречи обозвал меня «шлюхой». На самом деле я надеялась не встречать в своей жизни этого человека снова, хоть и понимала, что это почти неизбежно, ведь мистер Лэнгфилд оставался моим непосредственным начальником (невзирая на то, что я была уволена). Не буду скрывать, что после этого звонка я всё же задумалась над тем, не стоит ли мне забрать из офиса свои вещи.
Первый день зимы начался с ледяного моря сожалений и страха. Ветер моей мнимой совести первым делом завел меня в полицейский участок, где я надеялась спасти Крэйга. Я была не чёртовой Супер-гёрл или Чудо-женщиной, но чувствовала груз ответственности за огромный и разнообразный мир одного парня, в жизни которого моё имя было лишь одной из остановок, а не конечным пунктом. Войдя в полицейский участок, я почувствовала осадок своего недавнего пребывания здесь. Ведь я бывала здесь сотни других раз до этого, когда забирала отца, потерпевшего неудачу в очередной выходке, и каждый раз заходила с видом, словно я готова разрушить всё вокруг. Первого декабря я вошла в полицейский участок с таким видом, будто сама была сломлена (что было совсем близко к реальности).
Я подошла к одному из дежурных и спросила о Крэйге. Пока он, препираясь и проклиная всё вокруг, поднимал свой жирный зад с кресла и проводил меня к камерам, я то и дело оглядывалась вокруг, боясь увидеться с Джексоном, которому уже наверняка доложили о моем пребывании здесь. Боже, благодарю тебя хотя бы за то, что это не происходило во время его смены.
Я бы сгорела от стыда, если бы мне хотя бы довелось смотреть ему в глаза. Он всегда пытался понять меня и через призму моей души увидеть отца таким же сломленным человеком, которым он был, нежели обычным разгильдяем, которым его видели остальные. Я никогда не клялась ни перед кем в том, что не буду повторять ошибок своего отца, но это ведь было и так очевидно. Дети должны брать от своих родителей только хорошее, ведь всё плохое уже передалось им по генетике. Моё ночное приключение вряд ли было признаком плохих генов, скорее собственной неосторожности. Если бы я только послушала свой разум, который в кои-то веки твердил мне нужные вещи. Всё-таки глупость – это диагноз.
Мы прошли вдоль длинного коридора, по которому мне было уже не вспомнить, как меня саму вели. Затем мы остановились у большой камеры, в которой находилось около десяти мужчин. Из камеры разило резким запахом гари, что так и просачивался сквозь мою кожу и вызывал тошноту. Я аккуратно прикрыла нос ладонью, но это никак мне не помогло.
Офицер громко и отчетливо произнес имя Крэйга с моим дополнительным напоминанием. Я осматривала лица этих мужчин и не находила того самого, за которым собственно пришла. Я нахмурилась и попыталась напрячь зрение, но, в конце концов, никто из них даже не откликнулся на имя Крэйга. Первое, что я почувствовала, это страх.
– Похоже, кто-то уже внес залог за него, – офицер невинно пожал плечами и уже подталкивал меня к выходу, положив влажную ладонь мне на спину.
– Вы не могли сказать мне этого сразу? Кто внес залог на его освобождение? – я упрямо оставалась стоять на месте. По скрежету зубов мужчины я могла понять, как сильно его раздражала. Мой страх усиливался, и под его воздействием рождалась легкая паника, сопровождаемая ненавистной мною же грубостью.
– Боже, это ты! Я – Синди! Мой кулак разукрасил твоё милое личико, – я немного отпрянула назад, находясь возле женской камеры, когда из-за решетки выглянуло лицо девушки, которую я смутно помнила, но последствия знакомства с которой я не скоро смогла бы забыть. Синди обнадеживающе улыбалась, я понимала, что это неспроста.
Мы двигались очень медленно, полицейский то и дело, что подталкивал меня вперед, шепча тихо, чтобы я не обращала внимания на девушку. Я была рада, что у меня больше не было возможности высматривать лица мужчин, среди которых было мало приятных мне, но я замедлила шаг ещё вдвое (насколько это вообще было возможно), посвятив немного своего внимания Синди.
– Будь добра, внеси за меня залог. Я обещаю всё вернуть! – я остановилась, когда девушка сложила руки вместе и смотрела на меня пронизывающим взглядом. Вообще-то он не пронзил меня, так чтобы разубедить совсем, потому что в том виде, что Синди предстала передо мной, она навряд ли могла любого разубедить. Вокруг глаз девушки красовались большие чёрные круги, напоминающие мне две большие безграничные бездны. Помада на губах уже стерлась, но её красные следы оставались на щеках и подбородке. Чего уж там говорить о её прическе.
– Я ведь могу внести за неё залог? – спросила я у полицейского. Он утвердительно кивнул мне, и через пятнадцать минут мы встретились с Синди на улице.
Мне жутко хотелось курить, хоть я и не была любителем. Синди поделилась со мной сигаретой, и я давилась табачным дымом, только бы выкурить из своего тела жалкое волнение и страх, которые властвовали надо мной.
– Прости меня за всё это. То платье, правда, было очень дорогим. К тому же ты оставила меня совсем без одежды и… Боже, это выглядит жутковато даже под слоем косметики.
Мы сидели на лавке в парке. Я купила Синди хот-дог, который она с блаженством смаковала, пока я выкуривала вторую сигарету. Впервые я попробовала курить в четырнадцать. Вкус горечи во рту и задышка были не из самых приятных ощущений, которые я ожидала испытать после вкушения запретного плода. Мало того, что для меня это было отвратительно, так ещё и этот запах учуяли мои родители, которые посадили меня на домашний арест на целый чёртов месяц. С тех пор я курила крайне редко. Иногда в теле возникала просто необходимость сделать это, прямо как тогда. Просто состояние души такое – покурить. Никакой зависимости, никакого постоянства. О зависимости в любом её виде мне ничего неизвестно. Я могу быть зависимой разве что от людей, но и это временно. Сидя рядом с Синди, я надеялась, что зависимость от Крэйга тоже была временной.
Мы распрощались, обменявшись номерами. Она сказала мне, что непременно вернет весь залог, и почему-то мне было всё равно.
Я зашла в супермаркет, чтобы купить апельсины для мистера Лэнгфилда. Это ведь вроде то, что полагается приносить больным. Я могла бы купить ему ещё и цветы, но это было совсем лишним. Впрочем, апельсины были тоже некстати. Я вернулась в тот же парк и принялась есть их, совсем ненадолго позабыв о холоде, но не о парне.
Я напряженно пыталась понять, где он мог быть и кто внес за него залог. Может, это была Эйвери? Это могла быть и она, особенно после того, что мы вчера для неё приготовили. Или, может, это была Дарси? Перезвонила в полицейский участок, заметив пропущенный вызов. Ей объяснили, что к чему, она не могла не приехать на выручку своему боссу. Или это мог быть любой другой человек, о котором я могла не знать. Круг общения парня не мог заключаться в том малом количестве людей, с которым была знакома я, потому что я для него не чёртова девушка, с которой он должен был знакомить всех своих друзей.
– Поделишься? – я вся встрепенулась от испуга, услышав голос, обращающийся ко мне. Моё сердце замерло. Между тем, как я подняла голову, искренне надеясь, что передо мной был Крэйг, прошли длинные секунды. Сердцебиение снова пустилось в бег, когда я заметила перед собой Оскара, брата Дарси.
Я протянула ему очищенный апельсин и принялась за второй. Я поняла, что мне не стоило покупать так много цитрусов, когда от одного их запаха меня начало тошнить.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я у парня. Самый простой способ отвлечься, это перевести все стрелки на другого человека. Кому как не мне знать это. В случае Крэйга я немного, наверное, перегнула палку, если теперь его проблемы касаются и меня.
– Просто гулял. Думал о разном…
– Ты думал о своей девушке, с которой расстался?.. Прости, я забыла, как её зовут, – я засунула в рот половину апельсина, и сок потек по подбородку. Оскар грустно усмехнулся. Мне на все сто процентов не стоило говорить это. Чёрт, я начала превращаться в Крэйга. – Прости…
– Всё нормально. Она, правда, меня бросила. В конце концов, это ведь не конец света, – парень стегнул плечами. Он засунул половину апельсина в рот, и сок так же потек по его подбородку. Я улыбнулась. – Уже прошло немного времени, думаю, я готов двигаться дальше. Я уже нашел работу, переезжаю в Лондон сразу после нового года. Что насчет тебя? – мои схемы редко работали, поэтому мой разговор с Оскаром всё же перетек в русло моей реки, грязной от разнообразных выбросов. Наверное, стоило ожидать этого вопроса.
– Я в порядке, – в этот раз я скромно улыбнулась, опустив глаза вниз. Ко мне вернулся страх и переживание. Чёрт, почему Крэйг не вернулся домой, когда освободился? Ко мне домой. Да, это важно. Не стоило об этом забывать. Не стоило и забывать о том, что у него была жена и…
– Дарси говорила, у тебя новый парень. Если быть точнее, что это сын мистера Лэнгфилда… – парень перебил шальной поток моих мыслей. Отчасти я была ему благодарна до тех самых пор, пока до меня не дошел весь смысл его слов. Моё лицо меняло своё выражение буквально пять раз в секунду. Удивление, отчаяние, злость, недоумение и, в конце концов, принятие. Конечно же, Дарси уже, наверное, и поженила нас. Ей это наверняка не составило труда сделать. Когда я закатила глаза, парень весело засмеялся. Он знал свою сестру не хуже меня (всё же даже лучше), поэтому не был удивлен ни одной из моих эмоций.
– Ей бы книги писать, – я откинулась на спинку лавки, заложив ногу за ногу. Последний кусочек апельсина едва ли влез меня, я чувствовала, будто мой живот вот-вот должен лопнуть и залить весь город дождем из оранжевого сока.
– Думаю, у неё неплохо вышло бы. Только ты всё равно сама знаешь, что у Дарси есть на это чутье, – парень достал последний апельсин из пакета, и я была несказанно ему благодарна за это.
Я поняла сразу, что Оскар имел в виду. Дарси будто видела насквозь невидимые искры между двумя людьми. В первый день знакомства с Дереком, когда я даже понятия не имела, что он из себя представлял, подруга взяла для меня его номер телефона (которым я так и не воспользовалась до того самого момента, пока сама не вбила свой номер в телефон парня). Каждый раз, когда мы выходили из кафе, она то и дело подстрекала меня локтем, многозначительно подмигивая. Иногда даже во время обычного субботнего шопинга, Дарси могла указывать на пару совершенно незнакомых нам людей и говорить: «Готова поспорить, что через месяц они будут вместе». Это было забавно, пока спустя некоторое время мы не начали замечать те же пары молодых людей, целующихся где-то или держащихся за руки.
– Думаю, она никогда не простит себе наше свидание, – я громко хохотнула, придерживая руками живот, будто он точно мог взорваться.
– Это было действительно ужасно, – Оскар подхватил мой смех, и мы не могли перестать смеяться ещё несколько минут. И мне стало легче. Совсем ненадолго, и легкость эта казалась мне несколько фальшивой. Я смеялась, только бы не поддаться грусти, которая новой штормовой волной уже готова была накрыть меня с головой. Я не поддавалась и смеялась, словно это действительно могло спасти трепетную душу от тех разрушающих волн.
Оскар был хорошим парнем разве что в качестве друга. Единственное, что нас связывало – это Дарси, высмеиванием мелких недостатков которой мы занимались. У Оскара была депрессия. Это было заметно по его грустным глазам и такому же резкому смеху, что и у меня. Он, правда, хотел избавиться от сдавливающего горло чувства и даже был близок к этому. В отличие от меня, Оскар знал, к чему ему стоило стремиться и чего он хотел от жизни. Я же всё это время была в вакууме, изолированная от собственного здравого мышления.
Я медленно побрела в сторону больницы. Оскар по поручению Дарси должен был зайти в супермаркет за покупками, где, судя под длине списка, он провел бы не менее двух часов.
Я думала о том, что мне стоило сказать, а о чем лучше промолчать. Я морально готовилась быть униженной и думала, что могла бы ответить на то или иное колкое замечание в мою сторону. Я искренне боялась этого человека, и мне больше всего на свете хотелось, чтобы рядом со мной был Крэйг. Я нуждалась в нем, как никогда раньше.
В больнице всё ещё витал отвратительный запах медикаментов и стерильной чистоты. Мне резануло ноздри и немного тошнило (может, виной тому были апельсины), и я даже собралась уже вернуться обратно, пока не было поздно, но не решилась, будто уйти отсюда было более глупым решением, нежели идти дальше. Я ступала медленно и осторожно, словно шла по минному полю, и каждый шаг мог стоить мне жизни.
Я подошла к дежурной медсестре, когда та болтала по телефону. Заметив меня, она закатила глаза, прижав трубку к плечу.
– Я хочу навестить мистера Лэнгфилда, – тихим и вовсе не своим голосом произнесла я. Мне пришлось прочистить горло, прокашляться, чтобы вернуть свой голос, но волнение не стихало, подогревая мою кровь, подводя её к точке кипения.
– Грэйс, я тебе перезвоню, – бросила медсестра своей собеседнице, а затем обратила ко мне свое драгоценное внимание. Взгляд, которым она меня огрела, был настолько полон надежды, что я к тому же почувствовала себя неловко. Я опустила глаза вниз, пытаясь понять что-либо из происходящего, но, как всегда, это выходило у меня не очень хорошо. – Айви Грант?
– Да, – не успела я даже ответить, как женщина просто подпрыгнула на месте от радости, словно я была, чёрт побери, Богом. Хотя это, наверное, преувеличение, но всё же радости в ней было столько же, сколько во мне холодящего руки страха.
– Он целый день только и спрашивал о вас. Боже мой, мы все надеялись, что вы поскорее вернетесь. Просто, когда он не в духе, то… Вы сами понимаете, – медсестра уже начала набирать цифры на стареньком стационарном телефоне, не сводя с меня этого чудного взгляда.
– Так я могу пройти к нему? – я переминалась с ноги на ногу, как косолапый медведь, теребя замок на куртке. Мои щеки запылали, а ладошки вспотели, хоть и оставались холодными. Я просто хотела, чтобы это побыстрее закончилось. Я не могла терпеть этот запах, это напряжение и эту чёртову неизвестность.
– Сейчас у него в палате медсестра Майерс. Я скажу ей, чтобы она провела вас…
– Я и сама могу. Я знаю, где его палата, – запротестовала я слишком резко и опять же не своим голосом.
Женщина отпустила меня одну, хоть и с неким недоверием. Ей хотелось, чтобы всё прошло под её чутким руководством, ведь мистер Лэнгфилд был необычным пациентом. У него были деньги и, к сожалению, в современном мире это решает почти все проблемы. Почти все, потому что единственный сын не будет любить тебя только потому, что у тебя много денег. Родные люди не перестанут уходить. И никаких подарков на Рождество не жди, никаких собственноручно сделанных глупых открыток на день рождения и никаких дурацких домашних видео, от которых душа согревается теплыми воспоминаниями. Мистер Лэнгфилд многое упустил, и главной его потерей был Крэйг.
Я вошла в палату, не став неуверенно дожидаться у двери, когда смогу собраться с силами. На это ушла бы, наверное, сотня лет. Или мистер Лэнгфилд умер бы намного раньше, что значительно упростило бы если не жизнь, то хотя бы день.
Майерс, которую мне довелось застать у постели мужчины и прошлый раз, с облегчением вздохнула, когда я набрала в легкие побольше воздуха и напускной терпимости. Главное – не забыть выдохнуть. Главное – не потерять самообладание.
– Я уже ждал увидеть тебя на своих похоронах, – старик сделал попытку подняться вверх по стенке кровати, но у него и этого не вышло. Он подозвал меня к себе, и я поправила его бесконечное число подушек, чтобы помочь ему. От него плохо пахло. Даже с большим мешком денег на банковском счете, он выглядел не лучше любого уличного бродяги, у которого за спиной не было ничего. – Садись, – мужчина указал мне на стул, что стоял у самой кровати.
Я притащила стул ближе к окну. Форточка была немного приоткрыта, и холодный зимний воздух едва просачивался в комнату, выметая отсюда запахи человеческих тел, медикаментов и хлорки.
– Как это вам гордости хватило позвать «шлюху»? – лучшая защита – это нападение. Я откинула волосы назад, расстегнула куртку и запрокинула ногу за ногу.
– Думаю, не лучший способ начинать примирительную беседу с ссоры, доктор Грант. Как поживают ваши дети? – на осунувшемся лице мужчины появилась злая улыбка. Он заметил перемену в моем лице и от этого улыбнулся ещё шире. Та же дурацкая высокомерная ухмылка.
Он узнал о нашей проделке с Крэйгом. У меня пересохло в горле. Напускная уверенность растворилась, как сахар в кипятке. Мои губы сжались в тонкую полоску, я поняла, что в этом разговоре мне придется обдумывать каждое слово, несмотря на мою привычку не делать этого.
– Я, может, и застрял здесь, но вовсе не выпустил из виду своего сына, которого, кажется, неплохо обманули, – мужчина качнул головой, лихо усмехнувшись. Я уже открыла рот, дабы возмутиться (преждевременно до конца не обдумав каждое слово), но он продолжил. – Не буду скрывать того, что поддерживал связь со своей невесткой. Эйвери всегда казалась мне удачной партией, – укол в сердце. – Невзирая на идиотизм моего отпрыска, эта милая девушка не забыла о больном старике. В последний раз она рассказала мне очень много интересных историй. Думаю, они известны и вам, мисс Грант, ведь кто как не вы сама стали сочинителями этих сказок, – его большие карие глаза устремились на меня и буквально поглощали. Он думал, что я врала Крэйгу в попытке обвести его вокруг пальца? Может, он вообще считал, будто именно я стала причиной разрыва Эйвери и Крэйга? Нет, это было бы уже слишком.
Я утонула в омуте собственных мыслей. Мне, наверное, стоило опровергать ход мыслей мистера Лэнгфилда, по которому я ступала точно, как по шаткому мосту. Я не совсем до конца понимала, в чем именно он обвинял меня, потому просто сидела молча с глупейшим выражением лица, выражающим абсолютное непонимание происходящего.
– Вы думаете, что я обманула Крэйга? – наконец-таки спросила я, когда пауза между нами слишком затянулась и когда я поняла, что следующее слово в этом диалоге должно быть за мной.
Мужчина рассмеялся в ответ, запутав меня ещё больше. Смех у него был сиплый, совсем слабый, но от того не менее жуткий. Я втиснулась в деревянный неудобный стул и сложила руки на коленях в замок.
– У тебя есть рычаги управления Крэйгом, – и он туда же. Я не смогла удержаться от того, чтобы не вздохнуть обреченно. – Мне всё равно, трахает он тебя или нет, я просто успел отметить, что он слушается тебя во всем, – возмущение, удивление, отрицание. – У меня к тебе есть выгодная сделка…
– Нет! Нет, нет, нет… Я даже не хочу этого слушать, – будто маленький непослушный ребенок, которого заставили убирать за собой разбросанные игрушки, я подхватилась с места и начала размахивать руками в воздухе.
Никаких к чёрту рычагов у меня не было на Крэйга. Мы были знакомы-то от силы месяц или даже меньше. Мы целовались-то два раза по чистой случайности. Мы прожили-то несколько дней в моей квартире в разных комнатах к тому же. Я абсолютно точно не знала Крэйга, как человека, личность, чтобы быть ему хотя бы другом. И я абсолютно точно была уверена в том, что он не чувствовал ко мне и половину той же тяги, что я испытывала к нему.
Временное решение – это именно то словосочетание, которым можно было окрестить наши взаимоотношения. Мне не хватало решимости, уверенности и силы духа. Крэйгу – всего лишь человека, который был бы на его стороне. Его бросила жена, меня – парень. Его отец видел в сыне лишь выгоду, мой – умер. Крэйга бросили все друзья, мои – поставили мне условия. Нас больше ничего не объединяло. Разве этого не было мало для того, чтобы кто-то вообще мог утверждать, будто у меня могли быть рычаги управления над парнем?
Всё зашло слишком далеко. Стоило остановиться где-то на половине того пути, что мы успели пройти. Мне не стоило позволять Крэйгу ночевать у себя дома, не стоило даже встречаться с Эйвери, не стоило позволять ему целовать себя и проводить с ним всё это чёртово время. Ему не стоило нравиться моему отцу, не стоило помогать мне с книжным магазином, не стоило знакомить со своим отцом и доверять мне так сильно. Нам не стоило сближаться так сильно, ведь чем больше наши жизни срастались, перерастая из двух параллелей в одну сплошную, тем больнее было отпускание, расставание, забывание.
Я ведь могла и не приходить по первому зову мистера Лэнгфилда. Я могла не кричать на Адама за то, что он не внес залог за Крэйга. Могла не обращать внимания на дурацкие предположения Дарси и не делать всех этих чертовски милых вещей для возвращения Эйвери. Я должна была сидеть в это время дома, заниматься корректированием книг и проживать свою жизнь в слезах самобичевания. Да, всё могло бы быть намного проще, хоть и не намного интереснее.
– Не надо этой драмы, милая. Ты знала, зачем сюда пришла, – он не был прав. Мистер Лэнгфилд смотрел на меня этим своим горделивым взглядом, строгость которого прошибала насквозь. Никакой пощады не было в его глазах.
