Текст книги "Птица Смерти (СИ)"

Автор книги: Olivia N. Moonlight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

_________________________________________________________

Примечания автора:

* Циллерталь (нем. Zillertal) – долина в Тироле, Австрия. В долине Циллерталь расположены небольшие деревушки и городки – Фюген, Целль ам Циллер, Финкенберг и Майрхофен. Все они образуют единое горнолыжное пространство трасс, подъемников, альпийских отелей.

========== Глава 3. “Алый Эдельвейс” ==========

Комментарий к Глава 3. “Алый Эдельвейс”

Внимание читателям – в части появились небольшие изменения/дополнения касательно Фюгена и долины Циллерталь в связи со свежими впечатлениями автора, который недавно там побывал:)

Истборн, Англия, 19**-й год.

Уже добрых три четверти часа прошло с тех пор, как Шерли затаился около огромного валуна в западной части Обрыва, где тот переходил в «материковую часть». То и дело осторожно высовываясь из-за каменной громады, мальчик наблюдал за зарослями жёлтых весенних примул, где оставил для Мо вторую улику, но его подруга всё не появлялась. Неужели Мо до сих пор не обнаружила перочинный нож под скелетом? Шерли грызло странное беспокойство – что бы он ни говорил художнице в лицо, мальчик всё же был более высокого мнения об её умственных способностях. Хотя часто он как раз высказывал девочке вслух обратное. И чтобы заслужить потом прощение, Холмсу приходилось позировать художнице в различных вариациях, отвечая её прихотливой фантазии. Шерли поежился, вспомнив последнюю угрозу Мо. Если она в ближайшее время не явится, то он точно не сможет держать язык за зубами, ведь первая подсказка совершенно очевидная! А если мальчишка опять скажет Мо, что думает, то тогда ему придётся прямо здесь, на Обрыве, снять с себя всё, и злой ветер будет прогуливаться по его абсолютно голому…

Бррр! Шерли, с трудом выждав ещё пару минут, пулей выскочил из укрытия и, подгоняемый пугающе-ярким образом, отправился по следам своих подсказок. Скелет гигантской птицы всё также мерно покачивался в воздухе рядом с кромкой обрыва. Мальчик наклонился и, порывшись в траве под ним, быстро отыскал свой перочинный ножик. Очень странно. Земля кругом была усеяна слабыми отпечатками туфель Мо. Что же стряслось с этой девчонкой? Шерли начинал сердиться всерьёз, но сквозь это чувство пробивалась ещё тревога за подругу. Холмс принялся рыскать вокруг, словно гончая, изучая каждый клочок земли. Ведь должно же быть объяснение, где-то здесь наверняка кроется разгадка…

Внезапно Шерли встал как вкопанный, увидев один след на твёрдом грунте. Это был свежий отпечаток грубого мужского ботинка. Мальчику был знаком этот характерный рисунок протектора. Такую обувь носили заключённые Клинктонской тюрьмы, что находилась в десяти милях от Истборна.*

Через несколько секунд над землёй возле скелета колыхалось только облачко пыли, взвитое в воздух ботинками Шерли, а сам мальчик мчался без оглядки к ангару, куда вели две дорожки следов…

В голове Холмса билось одно слово: «Доигрались». Изображая день ото дня головорезов и отравителей, они с Молли, в конце концов, наткнулись на одного из них. Шерли прижался к стене ветхой постройки, с лисьей осторожностью заглядывая внутрь и прислушиваясь, так же как и Мо за полчаса до него. Из глубины до него долетал горловой, немного гнусавый мужской тенор и, боже, тихий слабый возглас юной художницы. Вот дурёха! Даже наедине сам с собой мальчик старательно маскировал рассерженностью дикую тревогу за Мо. Вывернув голову ещё, Шерли сумел увидеть спину своей подруги, робко, если не испуганно ссутулившуюся за металлической печкой. А напротив вольготно развалился долговязый небритый тип, одетый в истёртое форменное трико Клинктона. Мальчишеские кулаки непроизвольно сжались, когда мерзавец, небрежно сжимая спичку в зубах, наклонился через печку и отпустил Мо какую-то фразу. Та вздрогнула и издала какой-то странный прыскающий звук.

Мысли Шерли вороньём заметались в голове. Что делать? Бежать за помощью? Не успеет. Да и к кому бежать?

Пока Шерли лихорадочно соображал, подглядывая за преступником, тот отклонился от Мо и опустил руки на металлическую поверхность, где стояла кружка и разбросанные вокруг, кажется, банки консервов. Движение, частью скрытое от мальчика, и в руке у незнакомца сверкнула сталь. Нож.

Не думая, Шерли молнией влетел в ангар и, едва не опрокинув стул вместе с юной художницей, втиснулся между ней и краем печи так, что острие ножа оказалось направленным ему в грудь.

– Ох, ты ж блин!

Беглец из Клинктона резко отпрянул.

– Шерли! – раздался за спиной возглас Мо.

– Держись позади, – сурово скомандовал мальчик ей и напряжённо глянул на преступника.

Мужчина, видя, что перед ним всего лишь ребёнок, быстро оправился от удивления.

– А смельчак – твой хахаль, – мерзко осклабился он и, как ни в чём не бывало, плюхнулся обратно на табурет.

– Шерли не мой… хахаль, – сконфуженно подала голос Мо. – Мы друзья.

– Да, да, уяснил. Друзья до гроба и после.

Ничего не понимая, Холмс обернулся было к художнице и вновь остановил тяжёлый взгляд на беглеце, готовый в любую секунду отразить удар. Неприятное небритое лицо мужчины чем-то отдалённо напоминало Шерли обезьянье и заставляло, не отрываясь, рассматривать каждую странную черту.

– Ну, чего уставился? – протянул беглец тем же горловым гнусавым тенором. – Или я тебе так приглянулся?

– Ты ар…, – голос Шерли постыдно сорвался, – арестован и вернёшься обратно в Клинктон!

Незнакомец откинул голову и внезапно расхохотался над потугами мальчишки. Холмс вперился в дёргающийся на длинной шее кадык, на выступающие в широком вороте трико ключицы, и непроизвольно пальцы его дрогнули по направлению к острой вилке.

– Лихой парень, и смекалистый, – отсмеявшись, мужчина крутнул в пальцах нож. Холмс заметил, что кожа правой руки мужчины по цвету больше напоминает клешню варёного рака. Нахал тем временем зачерпнул из одной банки тёмной полутвёрдой массы, пахнущей мясом, намазал на ломоть хлеба и протянул куда-то за спину Шерли.

– Спасибо. Я же вам сказала, что он знает почти всё на свете. – На глазах абсолютно шокированного мальчишки Мо приняла сомнительное угощение, другой рукой придвинув к себе вторую металлическую кружку, и тут же спрятала руку на коленях.

В голове Холмса щелкнуло жуткое подозрение: а что, если этот мерзавец опоил Мо? Но, внимательно всмотревшись в подругу, он не заметил в её глазах дурмана или хотя бы страха, только обычное для неё стеснение. Однако это показалось Шерли неубедительным, и мальчик схватил кружку, принюхался и осторожно попробовал жидкость на вкус:

– Но это же просто чай?

– Ну, извини, приятель, виски в ассортименте не было, – насмешливо отозвался мерзавец, всё это время с интересом наблюдая за мальчишкой.

Художница издала тот же самый прыскающий звук, что и до внезапного появления Шерли. Она смеялась. Точнее, тихо хихикнула, что окончательно вывело Холмса из себя:

– Что за грёбаное чаепитие ты тут устроила? И я тебе не местоимение, чтобы обсуждать меня с этим мерзавцем. У тебя голова или тыква?

Шерли был возмущён до крайности: да что эта Мо себе возомнила? Пока он изводится в её ожидании, девчонка тут прохлаждается! Да и чего вообще ему она сдалась? Последнего Шерли не желал понимать.

Беглец при словах Холмса мгновенно подобрался на табурете:

– Полегче с этой девочкой, приятель. Не то язык отрежу.

Но ярость и бессознательная ревность вскружили мальчишке голову, лишив страха. Его чёрные зрачки распирал адреналин.

– Тебя не спросил! – выплюнул Шерли в лицо незнакомца.

Одним движением он зашвырнул кружку Мо в дальний конец ангара. Обернувшись, Холмс собрался было в запале смести с импровизированного стола всё остальное, но мужская рука вмиг жёстко ухватила его за воротник свитера. Художница взвизгнула, когда беглец рванул Шерли на себя, молниеносно развернулся, протащил его несколько шагов и впечатал опешившего мальчишку спиной в стену.

– Не зарывайся. И не закатывай истерик, словно баба, – процедил мужчина в лицо Холмса, удерживая того на месте, будто куклу. – И НИКОГДА не трожь мою еду. Теперь дошло?

Шерли в ответ лишь тяжело дышал, злобно сверкая глазами. Все его самоуверенные надежды, что он сумеет дать отпор мерзавцу, пошли прахом. Постепенно, мальчик попытался придать лицу непробиваемое выражение и нехотя кивнул, всё-таки не снисходя до словесного ответа.

Однако незнакомцу этого оказалось достаточно. С зычным смешком тот отступил от парня и грубовато хлопнул его по плечу:

– Тогда присаживайся.

Мрачнее тучи Шерли двинулся к металлической печке и, не глядя на Мо, вопросительно буркнул:

– Может, ты расскажешь, что делаешь в нашем ангаре? И за что ты угодил в Клинктонскую тюрьму?

– А чего ты всё твердишь, будто я оттуда?

– Ботинки с таким плоским рисунком на подошве выдают только там. Я видел твой отпечаток возле «Птицы Смерти».

– Ты о том здоровенном скелете?

– О нём. Я искал там вообще-то твои следы. – Холмс укоризненно покосился на Мо. – Неужели так трудно было найти перочинный ножик в редкой траве?

– Какой ещё ножик?

– Который я оставил тебе в качестве подсказки!

– Не видела я никакого ножика! Только креозотный отпечаток пальца на птичьих костях. Вот и решила, что ты прячешься за прохудившейся бочкой. Но…

– Но там прятался я, – усмехнулся беглец. – Девочка, ты капнула глубже, чем ожидал твой приятель.

Преступник насмешливо подмигнул Шерли, отчего тот насупился ещё больше:

– Тогда почему ты не убежала?

– Я растерялась! Легко тебе рассуждать, представь себя на моём месте.

– А представь, как опешил я, – со смешком вклинился беглец, – когда ты ворвалась сюда с криком: «Попался, душегуб!» Я едва не подавился паштетом.

Холмс про себя решил, что лучше бы тот подавился по-настоящему.

– И что было потом? – допытывался мальчик уже вслух.

– Сообразив, что это не полиция, я вспомнил о манерах и предложил гостье чаю, – с улыбкой протянул беглец.

– И ты согласилась? – изумился Шерли.

– А что было делать? Тем более что на всякий случай я ничего не ела и не пила, только вид делала, – робко призналась Мо, и мужчина шутливо-укоризненно покачал головой. – Да и Ник убедил меня, что не собирается нападать.

– Да как ты вообще могла ему поверить? – воскликнул мальчик, возмутившись ещё и тому, что у преступника внезапно появилось имя.

– Я предоставил ей стальной аргумент, – выдал Ник, в голосе которого уже начали сквозить жёсткие ноты. – Покажи ему.

Под пристальным взглядом двух мужчин Мо подняла вторую руку, которую до того держала на коленях под столом. Ладонь вспотела от непривычной тяжёлой ноши, пальцы слегка занемели из-за крепкой нервной хватки.

– Ого, – только и выдохнул Шерли, когда его подруга смущённо выложила на стол вороной ствол беретты.

– Он, – Мо кивнула на Ника, – положил пистолет на пол и пнул в мою сторону. Чтобы я не боялась.

Холмс недоверчиво покосился на преступника:

– С чего такая щедрость?

– А с того, кем бы меня ни считали в Клинктоне, я не убийца детей, – Ник метнул взгляд в сторону Мо и вновь осклабился: – И всё же мне не хотелось, чтобы ты, красавица, подняла крик и упорхнула отсюда прямиком в полицейский участок. Так почему бы просто не скоротать время за беседой и чаем?

– А что дальше? – не унимался Шерли. – Неужто вы вот так просто нас отпустите? И, в конце концов, – мальчишка набрал в грудь побольше воздуха и задал самый животрепещущий вопрос, – за что вы оказались в тюрьме?

На несколько мгновений повисло неловкое молчание:

– Ну, парень, ты сам спросил…

Лондон, Англия, 20**-й год.

Туман застал Лондон врасплох. Казалось бы, это так же невозможно, как напугать чёрта пеклом. Однако Молли с грустью подумалось, что соберись она хоть в жерло преисподней, с её-то везением, и там пошёл бы дождь. Из-за погодных условий и крайне плохой видимости её утренний рейс в Австрию отложили на несколько часов, и на обратной дороге автобус, на котором добиралась Молли, казалось, умудрился посетить каждый затор на дороге. Хупер с тоской взирала на улицы сквозь стёкла, к которым липла густая белая шерсть тумана. Едва различимый Мост Ватерлоо теперь чудился призрачной дорогой между реальностью и загробным миром, нависшей над невидимой серой гладью Темзы. Болезненно-мутный воздух был пропитан зыбкими шумами просыпающегося города, скрипящего и бряцающего старыми костями.

Ради поездки в «Алый Эдельвейс» Хупер взяла отпуск, однако, когда она ещё в дороге попыталась связаться в фейсбуке с владельцами курорта и сообщить о задержке, вместо них на появление Мо в онлайне отреагировала её коллега. Узнав, что патологоанатом ещё в городе, женщина слёзно умоляла помочь ей в подготовке какой-то клинической демонстрации к приезду известного химиотерапевта, уверяя, что много времени это не займёт. Хупер нехотя согласилась, но посреди рабочего дня у коллеги внезапно схватило сердце, и Молли пришлось спешно доделывать работу самой. В итоге, Хупер едва успела в аэропорт к регистрации.

В автобусе, доставившем пассажиров к посадочной площадке, было зверски холодно, и когда Молли, наконец, заняла своё кресло у иллюминатора, отогревая окоченевшие пальцы в тёплом салоне, она ощутила едва ли не блаженство. В особенности, когда стюардесса подала ей с тележки сок, салат и крохотные бутерброды. Все два часа полёта Молли наблюдала сквозь округлое стекло, как под белым брюхом easyJet расстилалось сплошное клубящееся поле небесной манны, словно воздушный творог, залитый солнечно-лимонным сиропом. Позже комковатое поле сменилось отдельными вихрастыми облачными замками с золочёными солнцем арками, целыми кучевыми башнями и крепостными стенами в безупречном голубом атласе неба.

Хупер оставалось лишь немного сожалеть о том, что запас времени, который она оставила на изучение старинного города и альпийских деревушек, пропал. Но женщина надеялась, что успеет на встречу с Энтони Персивалем, вторым совладельцем «Эдельвейса», вовремя. Постепенно патологоанатома стало клонить в сон, и в голове всё вертелся последний странный разговор с Эбботом накануне дня её отлёта…

– Если честно, я удивлён, что Шерлок так поступил с вами, – проговорил бородач, вручая ей билеты. – Всё же вы друзья детства.

Хупер мгновенно замерла:

– Откуда вы знаете?

– Так информация верна? – вопросом на вопрос ответил Эббот. – Да перестаньте сверлить меня взглядом. Неужели вы думаете, что я не навёл бы подробные справки о тех людях, которым поручаю столь щекотливое дело?

Под напором мужчины Молли сделала вид, что поверила его запутанному объяснению насчёт источника информации, но вытравить невнятные подозрения у женщины Эбботу не удалось. Она была уверена, что лишь три человека на свете точно знали о том, что патологоанатом Молли Хупер и известный детектив Шерлок Холмс были знакомы в детстве, и одного из этих людей, скорей всего, уже не было в живых.

– Всё верно, – кивнула Мо Эбботу. – Но только сейчас прошлое мало что значит. По крайней мере, для Шерлока. Мы были товарищами в течение пары месяцев, пока наши семьи гостили в Истборне. Во всяком случае, так нам говорили родители Шерлока и моя тётя.

– Не понял. Что значит, «вам говорили»? А сами вы не помните, что ли?

Губы Молли дрогнули в невесёлой улыбке. Впервые ей удалось ввести этого мужчину в замешательство:

– Именно так. Ни я, ни Холмс не помним этого. Отрезок времени, который мы провели на морском курорте, стёрся из нашей памяти. Сама я смутно помню тот день, когда родители укладывали мои чемоданы перед поездкой, а после только как я очнулась на койке среди белых стен больницы святой Марии. Помню, как мама и тётя Вирджиния тревожными голосами рассказали мне о сокрушительном шторме, в который я, оказывается, попала, когда гуляла на каком-то обрыве у берега. О нём даже писали в газетах. Понятия не имею, что я там делала. Врачи уверяли, что частичная амнезия была вызвана шоком, и сработала как защитный механизм: всё, связанное с отдыхом в пансионате, выпало из моей памяти. Врачи могут придумать многое. Чуть позже я узнала, что вместе со мной шторм попал также один мальчик. Только спустя годы случайно выяснилось, что этим мальчиком был Шерлок Холмс, когда он впервые явился в Бартс за помощью в расследовании. Тётя Вирджиния узнала его и восстановила старые контакты с его родителями. Но если вы думаете, что это может повлиять на отношение Холмса ко мне, то это не так.

– Видимо.

Добравшись от аэропорта до станции Енбах, Молли села на забавный, будто игрушечный, узенький красный поезд из нескольких вагонов, курсирующий по долине от Енбаха до Майрхофена. Узкая и длинная, Циллерталь вытянулась между альпийских склонов благодаря сформировавшей её реке Циллер. Если горные пики были облиты снегом, то в долине вовсю зеленели луга и щебетали птицы, подпевая колоколам церквушек.

До Фюгена оставалось полчаса пути, и Хупер то и дело с беспокойством поглядывала в окно. Спланированная фора во времени теперь уже пропала окончательно, и Хупер опасалась, что и вовсе может опоздать в деревню, терзаясь сомнениями, дождётся ли её обещанный транспорт. Солнце, будто назло, спешило закатиться каменный массив, впопыхах просыпая из карманов горсти блестящей меди над зубастой кромкой гор.

– Простите, вы не подскажете, здесь ли ещё мистер Персиваль? У него должен быть припаркован тёмно-синий внедорожник, – обратилась патологоанатом к местному администратору придорожного отеля, около которого и была назначена встреча. – Энтони Персиваль, невысокий молодой мужчина со стриженными мелированными волосами, на тёмно-синем внедорожнике?

– А он, случаем, не хозяин ли «Алого Эдельвейса»? – уточнил администратор, облокотясь на регистрационную стойку в приятно прохладном полутёмном холле.

– Верно, именно с ним у меня и назначена встреча. Он должен был отвезти меня в «Эдельвейс».

– Чумное место, – буркнул откуда-то из глубины бармен

– Так мистер Персиваль здесь?

– Уехал. Часа полтора тому назад. У него ещё три золотых месяца на капоте, так? Ну, точно. Не дождался вас, стало быть.

Хупер убито наклонила голову.

– Шустрее надо было, дорогуша. Вечно, вы, красавицы, опаздываете. А машинка-то уже ту-ту, – насмешливым тоном протянул какой-то осоловевший старик, вольготно расположившийся на кожаном кресле в холле.

– Хах, дело говоришь, – осклабившись, внезапно поддакнул официант, выходя на свет из глубины холла, ведущего, судя по звону посуды, в столовую. Администратор лишь растянул губы в тонкой улыбочке.

Молли сердито оттолкнулась от стойки ладонями. Смеяться над ней вздумали! Сама найдёт выход. Однако подумать об этом оказалось легче, чем сделать. Только спустя ещё час, обив пороги на всех стоянках, женщине удалось договориться с одним водителем грузовика, который как раз собирался везти провизию в «Алый Эдельвейс».

Хупер теснилась в кабине, зажатая между водителем, нелюдимого вида мужчиной, и его дремлющей женой, то и дело роняющей тяжёлую голову ей на плечо. Однако Молли было не до жалоб. Едва перед путницей возникла колоссальная, отливающая тёмным кармином на закате, туша горы, все невзгоды испарились из её памяти. Патологоанатом жадно всматривалась через лобовое стекло, как бледно-алые снежные сугробы изящными эдельвейсами распустились на крутых зеленеющих склонах. Теперь до Молли постепенно стал доходить смысл причудливого названия курорта. Жительнице Лондона странно было видеть эту цветущую посреди снегов весну в Альпах. Грузовик, натужно охая мотором, медленно взбирался по спиральной дороге, извивающейся на скалистой стене гор. Их далёкие засахаренные верхушки овевались румянцем исчезнувшего солнца.

– Так вы, стало быть, отдыхать едете? – внезапно спросил водитель, не оборачиваясь к Молли. – Сезон-то уж почти кончился, припозднились вы.

Хупер уже порядком надоело, что каждый встречный местный житель взял моду с издёвкой упрекать её в опозданиях.

– Вообще-то я еду в «Эдельвейс» по работе, – отрывисто бросила та. – У меня безотлагательное дело.

– Молодчика что ль пропавшего нашли? – оживился мужчина. – У нас вся деревня по этому поводу гудит, что пчелиный улей.

Хупер прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнего, но водитель не унимался:

– Вот все встрепенутся, когда я им про вас расскажу. Так что, насчёт оборотней, правду народ болтает?

– Нет, нет. Вы ошибаетесь, я совсем по другому делу, – заторопилась отговориться женщина, помнящая об Эбботе и его угрозе задушить прыткую журналистку за распускание слухов. – Я… занимаюсь изучением редких растений. Здесь, неподалёку от курорта, нашли исчезающий вид цветка, – выпалила Молли первое, что пришло в голову.

– Я слыхал, бывают цветки, что бабочек да пчёл едят, когда те за нектаром на них садятся. Ваш не такой, случаем?

– А? Не знаю, возможно. Их осталось на земле так мало, что никто об этих цветках ничего точного не знает.

– Ну и бес с ними, верно? – оглушительно хохотнул водитель и вновь сосредоточился только на дороге. Разговоры о ботанике его совсем не развлекали, потому беседу он быстро забросил.

Хупер облегчённо выдохнула, когда снова спокойно смогла наблюдать за сменой пейзажа без назойливого допроса. Последние всполохи заката потухли над кромкой гор, и небо быстро наливалось синевой. Беловатая краюха луны, едва надкушенная сбоку, уже взошла на востоке. К тому времени, как жена водителя встрепенулась и сонно пробормотала, что они почти приехали, сумерки сгустились настолько, что Молли с трудом различала каменные вершины, плывущие в чернеющем воздухе. Грузовик миновал очередной поворот, и из-за отвесной стены справа показалось что-то вроде глубокой чуть не до неба ниши протяжённостью с полкилометра. Патологоанатом зачарованно разглядывала сколотые угловатые пики, на которых сверкал зловеще-синий лёд, и, казалось, подсвечивался изнутри самим сердцем горы. Величественная стена посредине выпирала в нишу щербатыми выступами, и в ней, хоть и с трудом, можно было угадать затейливый и до странности правильный рельеф.

– Приехали, – объявил водитель, глуша мотор.

Хупер непонимающе заозиралась по сторонам, ища хоть что-то похожее на здание респектабельного курорта, пока неожиданно в каменной стене не полыхнули томным оранжевым огнём два полубезумных глаза. Патологоанатом решила, что из-за высоты у неё начались галлюцинации.

И только спустя несколько мгновений она поняла, что свет льётся не из ожившего каменного массива, а просто-напросто из окон. Гора же щербатилась вовсе не выступами, а фасадом высокого здания из тёмного камня. Вот чего уж точно не ожидала увидеть Молли: выстоявшего сражение со временем и тьмой замка в качестве помещения для любителей горнолыжного спорта.

– Многие, бывая тут первый раз, теряются. Не стесняйтесь, не вы первая, – протянула жена водителя, с покряхтыванием выбираясь из кабины. – Этот замок стоит тут ещё со времён рыцарей. Не больно уж он и большой, так, владение какого-то мелкого дворянчика без титула. Однако всё ж таки достопримечательность.

Задирая голову, чтобы рассмотреть замок, пока они втроём преодолевали подъём до крыльца, Хупер готова была поспорить с женщиной. Строение, чьи башни терялись в бархате неба, отнюдь не казалось ей «скромным». В скудном лунном свете трудно было что-то детально рассмотреть, но тёмные бугристые громады двух боковых башен проступали отчётливо. Острый шпиль каждой уходил в головокружительную высоту, и казалось, что тускло отблёскивающие наконечники накололи на себя по далёкой звезде из чёрных глубин космоса. Между этими столпами монолитной стеной протянулся фасад, на котором зловеще серели в бледном свете выступы тяжёлых балконов и барельефы. А внизу в центре угадывался свод парадных двустворчатых дверей, словно запечатанная пасть всего этого чудовищного строения, пугающего и притягательного одновременно.

Миновав подъём, Хупер, не задумываясь, направилась к высоким парадным ступеням, проступающим в полумгле, однако водитель поспешно кашлянул ей вслед:

– Вы куда? Не достучитесь же не до кого. Все уж по постелям тёплым разбежались. Идёмте.

Вслед за супружеской парой патологоанатом свернула влево с тропинки к крыльцу на другую, которая привела их тыльной стороне каменной громады. Впереди, призывно скрипя, покачивался над дубовой дверью электрический фонарь, обещая, наконец, немного уюта и отдыха. Вскоре на стук водителя дерево устало заскрежетало на петлях, и в проходе возник высокий, вытянутый в струнку, тонкий мужчина с висками, которых уже коснулся иней времени. Затянутый в тёмно-зелёную форменную ливрею, он вдруг дико напомнил Молли почтенного кузнечика.

– Продукты привезли, – отчеканил водитель. – И девушку… как вас?

– Молли Хупер. Из Лондона. Я к мистеру Энтони Персивалю от мистера Крейвена Эббота. Сам мистер Эббот просил передать, что задержится в Лондоне по служебным делам.

Ох уж эти его дела, вздохнула Молли. Если бы Эббот перестал темнить и отправился вместе с ней в «Эдельвейс», Хупер уже давно была бы на месте, а не скиталась, словно потерявшийся щенок.

– О, мисс Хупер, рады вас видеть! – почти пропел «кузнечик», пропуская гостей внутрь. – Мистер Персиваль просто места себе не находит из-за того, что не сумел встретить вас в Фюгене. Чудесно, что вы удачно добрались. Мы так беспокоились!

«Да неужели», – подумала про себя Молли, вспоминая все безуспешные попытки связаться с курортом из деревушки.

– Надеюсь, по пути вы успели насладиться чудом цветущей весны в снежных горах. Я сейчас пришлю к вам Джека, – обратился «кузнечик» уже к супружеской паре. – Можете подождать на кухне. А вы, мисс Хупер, следуйте за мной. Меня зовут Альберт Лоури, мисс, к вашим услугам.

– Рада знакомству, мистер Лоури. Вы, э… – Молли пыталась подобрать нужное слово, – портье?

– Я предпочту скромное звание дворецкого, если вы не возражаете, мисс.

Когда дела с продуктами были окончены, Альберт повёл Хупер в приготовленный для неё номер. Её чемоданы дворецкий сразу отправил наверх с каким-то мальчиком. Сам же, рассыпаясь в извинениях и мольбах, настоял, чтобы женщина пошла в его сопровождении, и он мог посвятить её в таинства истории замка.

Молли жалела, что кругом полутьма, и она не может рассмотреть гобелены и доспехи у стен коридоров, но мысли об уютной кровати в самом ближайшем будущем быстро лишили её всяких сожалений. Да и дворецкий не давал ей скучать, мелодичным голосом выдавая исторические ремарки обо всех знаменитых гостях и жителях этого замка:

– Осторожнее, мисс, не запнитесь о доспехи справа. Они когда-то принадлежали сэру Маверику, вашему соотечественнику, который останавливался здесь в 1764 году, когда…, – и так далее.

Наконец, после того, как Мо, уже засыпая на ходу, прослушала краткую историю жизни брата жены предпоследнего дворянина, жившего здесь, Альберт невзначай заметил, что комната, приготовленная для мисс Хупер, будет уже за следующим поворотом в конце коридора.

– Думаю, теперь я сама смогу дойти до своей комнаты, – подавляя зевок, произнесла патологоанатом. – Благодарю, мистер Лоури.

– Просто Альберт, прошу вас. Держите, мисс. Глубоко извиняюсь, но вам придётся воспользоваться вот этим, – дворецкий протянул Хупер громоздкий бронзовый подсвечник. – К сожалению, незадолго до вашего приезда молния ударила в трансформатор, и «Эдельвейс» временно остался без электричества. Но не тревожьтесь, скоро всё починят. И потом, в подобной обстановке романтика, присущая времени рождения этого замка, чувствуется острее. Скромно надеюсь, что вы останетесь удовлетворённой этим сумрачным вечером.

Хупер кивнула и приняла из рук Лоури источник света, в первый момент едва не выронив его.

– Ох, как я не подумал! Для такой хрупкой девушки это должно быть тяжело. Давайте я вас провожу? Сам-то я не заблужусь здесь, уже столько лет наслаждаюсь работой в «Эдельвейсе». Эти коридоры стали практически мне родными. Знаете, вот также живший здесь Фабиан Бюркель в 1843 году…

– Нет, нет, нет, – поспешно пробормотала женщина, перебивая мечтательный монолог Альберта. – Я сама справлюсь. Не буду больше вас задерживать, доброй ночи.

– Доброй ночи.

Когда Молли уже обернулась уходить, Альберт позвал её тихим покашливанием:

– Последнее слово, мисс. Вы позволите? Вам необыкновенно идёт ваш наряд. С первого взгляда, как я вас увидел, мне показалось, что благородные дамы вновь вернулись сюда, позабыв крикливую современную моду. Что вновь сюда вернулась неспешная, печально-задумчивая красота.

Хупер взглянула на своё неброское палевое пальто и на испачкавшийся подол длинной юбки, которую она мужественно надела накануне, и внезапно женщине стало совестно за тон своей последней фразы:

– Спасибо вам, Альберт… спасибо за всё.

С полминуты Молли провожала взглядом теряющуюся во мраке лестницы тёмно-зелёную ливрею, а затем направилась вглубь коридора. Стук женских ботинок скрадывал плотный палас на каменном полу. Ореол свечного пламени выхватывал на правой стене портреты суровых мужей и дам, жутковато приплясывая отблесками на золочёных рамах. Слева же тянулся ряд широких окон, из которых впереди стелилось голубоватое свечение. После ухода Альберта в коридоре воцарилась мёртвая тишина, и сейчас истории об оборотнях и прочие легенды уже не казались Хупер глупыми байками. Ругая себя за трусость, Молли всё же ощущала некий трепет перед этой первозданной стариной.

Жгучая капля свечного воска припечатала кожу на руке Молли, и женщина замешкалась на повороте, отвлекшись на возню с подсвечником. Краем глаза она заметила, что, когда повернула, на стене слева полыхнула огненная вспышка. Новая бисеринка воска отлетела патологоанатому на щёку, та ругнулась, вскинула голову, и в следующую секунду в тёмной зеркальной глади на левой стене увидела себя в рыжем огненном ореоле.

А за спиной отражения, напротив одной из глухих дверей, колыхался в воздухе бледно-фарфоровый силуэт.

Не помня себя, Мо с придушенным вскриком рефлекторно шарахнулась назад. Уже в пол оборота женщина столкнулась с чем-то белым, выронила подсвечник (благо, отлетел он на камень, а не на палас) и по инерции повалилась на пол. Фарфоровый призрак оказался как раз придавленным Молли. Хупер разомкнула глаза и в полумраке пыталась разглядеть, что же материализовалось за её спиной, судорожно шаря руками по призраку. Дух же оказался отнюдь не бесплотным, и через пару мгновений Молли поняла, что чувствует под ладонями мягкий изгиб женского бюста, а в паре сантиментов от своего носа видит абрис полных, вовсе не прозрачных губ и маленького подбородка.

– Оу, – сорвался с этих губ тихий укоризненный стон. – Мне, конечно, лестно такое внимание. Но всё-таки я предпочитаю вначале знакомиться.

Хупер, как могла, быстро вскочила на ноги и протянула «фарфоровому видению» руку. Узкая тёплая ладонь ухватилась за неё, и девушка, чуть ниже Молли ростом, встала, наконец, на ноги перед ней. Поверх ночной сорочки на ней был наброшен белый шёлковый халат. Ноги, начиная от тёмных тапочек, затягивали чёрные шерстяные гольфы, потому и казалось, что фигура девушки парит над полом.