сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)
- Погодите, погодите, я ничего не понимаю! – занервничал Егор. – Вы хотите сказать, что вот здесь, - ткнул он пальцем в стену, - нет никаких фотографий с бабочками?
Маша быстро шагнула вперед и подошла вплотную к Егору.
- Успокойтесь, - мягко произнесла она. – Вы, наверное, просто не выспались, вот Вам и мерещится всякое...
«Молчи!» - беззвучно шепнули ее губы.
- Да ничего мне не мерещится! – не обращая внимания на предостережение, вспылил Егор. Протянул дрожащую руку к капельнице и резким движением выдернул иглу. По локтю тут же побежала темная струйка крови. Егор машинально вытер ее и спустил ноги на ледяной пол, нашаривая обувь. Противно кружилась голова. Казалось, он участвует в третьесортном спектакле, где все актеры – сплошь сумасшедшие.
- Спокойно, спокойно, Егор Валентинович, - медленно отступая назад, увещевал Кучуков, однако выражение неприкрытого страха на его лице плохо вязалось со словами. – Ничего страшного, Мария Викторовна правильно говорит, Вы, наверное, просто плохо спали. Сейчас придет сестра, сделает Вам укольчик легкого успокоительного, Вы поспите, а когда проснетесь, никаких бабочек и в помине не будет, поверьте!
– Да что вы, в самом деле, идиота из меня делаете?! – нашарил, наконец, ботинки Егор. – Ну, глядите же, вот они!
Подскочив к стене, он ткнул в одну из фотографий, однако к его изумлению, вместо стеклянной рамки, пальцы наткнулись лишь на шершавую поверхность штукатурки.
- Что за черт?! – недоуменно пробормотал он, точно слепой водя рукой по стене.
И внезапно в голове раздался тот самый щелчок, который так безуспешно он силился воспроизвести во сне. Над ладонью словно сгустился воздух. Потемнел, обретая форму и цвет, задрожал знойным маревом и соткался в большую бабочку. Абсолютно реальная и осязаемая, она спокойно сидела в самом центре ладони, плотно сложив яркие черно-желтые крылышки. Не в силах поверить глазам, Егор заворожено уставился на насекомое. Где-то далеко вскрикнула Маша, а бабочка, легко взмахнув крылышками, перепорхнула на Егорову кровать и… растворилась в воздухе, будто ее и не было.
Все окаменели. Не в силах вымолвить ни слова, Егор безумными глазами уставился на свою ладонь, как вдруг Ланская громко вскрикнула, указывая пальцем на простыню: та чернела на глазах. Весело потрескивая, в стороны разбегались рыжие язычки пламени.
Что было дальше, Егор помнил плохо. От последовавшего всплеска головной боли он практически потерял сознание. Запомнилось только Машино белое, как мел, лицо, выделявшееся из толпы набежавшего на крик народу. Затем Егор почувствовал, как ему делают укол, и мир провалился в темноту.
Очнулся он спустя несколько часов. С трудом разлепил тяжелые, будто налитые свинцом веки. Комната, где он очутился, была полной копией предыдущей, за исключением массивной двери с электронным замком. На негнущихся ногах Егор доковылял до нее и, дернув пару раз за ручку, убедился, что заперт.
Жутко болела голова, хотелось пить. Во рту пересохло так, будто он проснулся с жесточайшего похмелья. Страдальчески морщась от канонады, раздававшейся в голове, Егор обвел глазами комнату в поисках какого-нибудь средства связи с внешним миром. Безрезультатно. Не было даже одежды, в которой лежал мобильный телефон.
Сжав голову руками, он опустился на кровать и попробовал привести мысли в порядок. Случившееся вспоминалось на удивление отчетливо – и оттого казалось еще более диким. Материалист до мозга костей, Егор никогда не верил во всякую сверхъестественную чушь, однако малодушное желание принять действительность за бред больного сознания он отогнал сразу, как потенциально опасное. Списать все на «игры разума» означало просто-напросто признать себя сумасшедшим. Смириться. Проиграть. Такой роскоши Егор себе позволить не мог. Необходимо выбираться отсюда, пока его действительно не упекли в дурдом с огнеупорными стенами, буде таковой существует, а главное, увозить отсюда Машу.
Внезапно Егор насторожился. За дверью прошелестели осторожные шаги, пискнул замок, красный огонек, мигнув, сменил цвет на зеленый. Медленно приоткрылась дверь. На пороге стояла сестра, бледная до синевы, но с решительным выражением на застывшем лице.
- Одевайся. – Коротко бросила она, сунув брату объемистый пакет с одеждой. И, видя, что на Егора напал ступор, сама принялась застегивать на нем рубашку.
- Маш, что происходит? – Очнувшись, Егор запрыгал на одной ноге. Второй никак не удавалось попасть в штанину.
- Тебе надо убираться отсюда и поскорее.
- Читаешь мои мысли. Ты можешь объяснить, что случилось днем? Как я это сделал?
Маша сглотнула и нервно оглянулась назад. Напряженно всмотрелась в пустой коридор. Повернулась к брату.
- Егор, сейчас не время, поверь. Я все расскажу по дороге, а сейчас нам надо очень быстро бежать. Я украла магнитный ключ от твоей двери и его очень скоро хватятся, так что надо унести отсюда ноги в течение нескольких минут. Если ты, конечно, не планируешь остаток жизни провести в качестве подопытного кролика.
Егор больше не задавал никаких вопросов. Быстро оделся и вслед за Машей вышел в коридор. Через пару десятков метров тот уперся в еще одну дверь. К ней Маша приложила висевший на шее пропуск. Дверь открылась, и они очутились на лестнице.
- Пользоваться лифтом нельзя, там внизу охрана, мимо нее мы не пройдем, - быстро спускаясь по ступенькам, говорила Маша. Стук каблучков эхом отражался от холодных стен. – Это пожарная лестница, она ведет прямо на улицу. У нас отличный шанс уйти незамеченными, пока тебя не хватились.
Спустя несколько минут они садились в машину сестры, припаркованную в соседнем переулке. Только отъехав на несколько километров от «Тристара», Маша, наконец, смогла облегченно выдохнуть.
- Кажется, получилось!
- Да, сестренка, по сравнению с тобой Джеймс Бонд нервно курит в сторонке! – от облегчения Егора колотила крупная дрожь. – Не замечал в тебе задатков шпиона международного класса.
- А я в тебе – задатков лжеца! – Маша резко вывернула руль, сворачивая вправо. – Почему ты мне не сказал, что у тебя галлюцинации?
- Да откуда ж я знал, что фотографии, которые я вижу каждый день на стене, не настоящие?! – возмутился Егор. – Я же их на подлинность не проверял, пальцем не тыкал, висят себе и висят! Что за галлюцинации такие – одни и те же изо дня в день?!
Маша с силой ударила кулаком по рулю.
- Черт! Черт!! Черт!!! Егор, мы вляпались во что-то очень хреновое. Погоди, я сейчас припаркуюсь и расскажу тебе все, что мне удалось узнать.
Бросив машину в зазор, образовавшийся в движущемся потоке, не обращая внимания на возмущенно сигналящих вслед автомобилистов, Маша свернула в тихий переулок и остановилась у приземистого темного здания. Заглушила двигатель и несколько мгновений просто сидела, глядя перед собой остановившимися глазами. Впервые Егор видел сестру такой растерянной и напуганной. Казалось, разом она повзрослела на десяток лет.
- Машка… - тихо окликнул он.
Та вздрогнула и словно очнулась. Попыталась улыбнуться – улыбка вышла смущенной и жалкой, будто извиняющейся. Порывшись в бардачке, вытащила оттуда банку газировки, протянула брату.
Теплая, сладкая жидкость полилась по горлу, принося неимоверное облегчение. Опорожнив всю банку, тот с благодарностью взглянул на сестру.
- Спасибище! Ты не представляешь, как мне хотелось пить!
- Ну почему же, как раз представляю. После успокоительного, которое тебе вкололи, обычно всегда хочется пить. Егор, послушай, - Маша нервно стиснула руки, как будто пыталась удержать дрожь, - нам сказочно повезло, что меня включили в делегацию к Ланской и Кучукову. Если бы меня там не было… После того, как тебя вырубили, я слышала, о чем они говорили. Егор, те трое испытуемых, которые первыми выдали побочные эффекты на «Радамант», мертвы.
Егор замер, пытаясь осмыслить услышанное. Вот, значит, как…
- Почему? – непослушные губы двигались как после заморозки.
- Кровоизлияние в мозг.
- И что, теперь я тоже?..
- Не знаю!!! – Маша почти кричала.
Это привело Егора в чувство.
«Она же еще совсем ребенок. Не побоялась, вытащила меня из этого гадюшника, а вместо благодарности я, взрослый мужик, еще и требую от нее какого-то отчета!», - корил он себя, глядя, как сестра тяжело дышит, пытаясь успокоиться. Движимый раскаянием, он притянул девушку к себе и стал гладить по волосам, медленно перебирая пальцами мягкие пряди. Совсем как в детстве, когда она была чем-то расстроена.
- Маша, успокойся, соберись. Расскажи мне все, что тебе удалось выяснить.
Сестра еще пару раз глубоко вздохнула и, немного овладев собой, повторила:
- Они мертвы, Егор. Похоже, что те невероятные вещи, о которых они говорили, и которые мы все приняли за психоз, оказались не таким уж безумием. По крайней мере, мужчина, который утверждал, будто видит людей насквозь, ухитрился углядеть у самого Кучукова все переломы, которые были у него еще с детства, плюс послеоперационный шов на поджелудочной. Всех троих сразу после этого отделили от группы и заперли для дальнейшего изучения. Родственникам наврали с три короба. Не знаю, что с ними там делали, но все трое скончались с разницей в несколько дней. Твой случай посчитали несказанной удачей, потому что «нестандартным» эффектом лекарства заинтересовалась оборонка, а никто больше из группы подобных странностей не выдал. Завтра из Штатов к нам должен прилететь их специалист, чтобы понять, что в твоем организме такого необычного, и почему именно на тебя подействовало лекарство. Тебе нужно уехать из Москвы. Срочно. Я не хочу, чтобы моего брата заперли в клетке и изучали как крысу.
- Маша, ты можешь мне все-таки объяснить, как вообще у меня могло такое получиться? - Егор старался говорить медленно и четко, не давая плещущейся у горла панике вырваться на свободу.
- Я понятия не имею. Честно. Мозг – орган малоизученный. У простого человека он работает лишь на шестнадцать процентов от своих истинных возможностей. Видимо, что-то в препарате активизировало его работу, какие-то центры, отвечающие за паранормальные способности. В твоем случае – за пирокинез.
- А причем здесь эти чертовы бабочки?
- Не знаю. Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, это то, что после моего рассказа о Радаманте и после того, как ты увидел фото в Интернете, бабочки стали для тебя неким необходимым для концентрации образом, своего рода проекцией твоей новой способности.
Егор потер лоб. Перед глазами все плыло, в ушах стоял странный гул, похожий на перезвон далеких колоколов. Ему казалось, он попал на страницы романа Стивена Кинга, чьему перу, кстати, и принадлежало это дурацкое слово – пирокинез. Большей бредятины он не слышал, и расскажи ему кто о таком, никогда бы не поверил.
Сон, это просто сон. Я сейчас проснусь и…
Маша треснула ему кулаком по коленке, и Егор подскочил от неожиданности, уставившись на нее круглыми от изумления глазами:
- Не спи, черт тебя дери! Повторяю, надо срочно валить из Москвы! Поднять информацию о тебе, узнать адрес и сопоставить с моими данными – дело нескольких минут!
- А ты?
- А что я? В худшем случае уволят, я бы и сама ушла, не хочу во всех этих шпионских играх участвовать. Признаюсь, что помогла тебе, но куда ты уехал – Бог знает. Не будут же меня на куски, как в плохом кино, резать, чтобы выведать твое местонахождение. Я, кстати, действительно не хочу его знать, так будет спокойнее. Выйдешь на связь через тетю Иру, помнишь ее?
Тетя Ира была маминой подругой, единственной из знакомых родителей, с кем они до сих пор поддерживали отношения.
Егор, наконец, сдался.
- Ладно, уговорила. За вещами заехать успеваем?
Маша посмотрела на часы.
- Думаю, да. Но впритык, поэтому надо торопиться.
До дома они долетели за пятнадцать минут, шел уже первый час ночи и московские пробки – горе и ужас автомобилистов – успели рассосаться. В квартире Егор быстро покидал вещи в сумку, с которой обычно летал в гости к родителям. Документы, деньги, смена белья, пара свитеров, джинсы, зубная щетка… Что еще? Ах, да, бритва.
Все время, пока брат собирался, Маша стояла у окна, нервно притоптывая ногой и бросая на него умоляющие взгляды. Увидев, что он готов, облегченно вздохнула.
- Пошли вниз, довезу тебя до Трех Вокзалов, а оттуда ты уже сам решай, куда поедешь.
На улице накрапывал противный осенний дождь. Подняв воротник, и прикрывая зонтом Машу от порывистого, ледяного ветра, Егор быстро пересек двор. Открыл багажник, бросил внутрь набитую доверху сумку. Подняв голову, посмотрел на дом, изумляясь, насколько быстро все изменилось в его жизни. Только что он жаловался на судьбу, пославшую ему неизлечимую болезнь, а теперь стал беглецом с – как это Машка сказала? – паранормальными способностями.
Неподалеку вспыхнули фары. Медленно и тихо к их подъезду подкатили две машины. Замерев, Егор смотрел, как из них, негромко переговариваясь, вышли четыре человека и начали внимательно изучать кодовый замок на подъезде.
- Егор… - прошептала Маша.
- Поехали!
Он быстро запрыгнул в машину. Через секунду Маша была за рулем и резко дала по газам. Люди у подъезда вскинули головы на звук завизжавших шин, и бегом устремились к своим автомобилям.
- Пристегнись! – крикнула Маша, едва вписываясь в поворот, ведущий на Кутузовский проспект. Егора мотнуло вбок, он чертыхнулся и, с трудом дотянувшись, застегнул ремень безопасности. Обе машины маячили сзади.
- Быстро они нас, однако, вычислили, – сквозь зубы пробормотала сестра, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев.
- Маш, тормози. Высади меня, я сам разберусь!
- Ну уж нет! – зашипела она, бросая взгляд в зеркало заднего обзора. Преследователи все также держались позади, не приближаясь, но и не отставая. – Брать тебя прямо посреди дороги никто не станет. Лишний шум им не к чему. Видимо, надеются загнать в угол. Ну а мы попробуем вырулить туда, где всегда есть гаишники - на Рублевку.
- И что дальше? Долго мы так в догонялки играть будем? Маш, прошу, высади меня, не хватало еще из-за меня рисковать!
- Отвали, - резко бросила та, - подъедем к посту ГАИ и скажем, что вон те нехорошие дядьки нас преследуют. Дальше по обстоятельствам.
Ночь проносилась мимо в ярких вспышках дорожных фонарей. Егор то и дело оборачивался, и вскоре заметил, что дистанция начала сокращаться. То ли их намерения разгадали, то ли имели свои собственные планы, но две темно-серых Ауди, были уже настолько близко, что Егор мог без труда прочесть номерные знаки.
- Сейчас, сейчас… - шептала Маша, с трудом удерживая машину на скользкой от дождя дороге. Стрелка спидометра дрожала у отметки сто тридцать. – Сейчас у поворота на Ильинское будет мост, а за ним – большой пост ГАИ.
Но маленькому Матиссу не хватало сил, чтобы оторваться. Прямо перед мостом преследователи резко ускорили ход, попытавшись взять автомобиль в клещи. Егор успел увидеть напряженные лица сидевших внутри людей, а потом что-то произошло. Неожиданно потеряв управление, машина резко вильнула вправо. Маша отчаянно закрутила руль, в тщетной попытке выровняться, но было уже поздно.
«Колесо…», - успел подумать Егор, и машину, шедшую на предельной скорости, бросило в сторону. Боком они протаранили ехавшую справа Ауди, Матисс закрутило, как на льду, и со страшной силой швырнуло на отбойник. В грохоте и лязге железа утонул Машин крик.
Егор очнулся спустя несколько минут. Со стоном попытался двинуть рукой. Тело едва слушалось. По лицу струилось что-то теплое, стеклянная крошка россыпью блестящих льдинок лежала на коленях и куртке. Голова превратилась в один сплошной сосуд, наполненный болью. Какой-то звук, – тихий и монотонный – напоминавший капающую с подтаявшей сосульки воду, действовал на нервы, ввинчиваясь в затуманенный болью мозг с садизмом труженика-дятла. Перед глазами плыли черные круги, тошнило, адски болело правое плечо, которым он приложился о крепеж ремня безопасности.
Кстати, о ремне. Спасибо Маше, если бы она не велела ему пристегнуться…
Маша…
Маша?!
Как мог быстро, Егор повернулся влево. Сестра полулежала на сиденье, белые, неподвижные руки до последнего сжимали руль, в бесплотной попытке выровнять машину. Рассыпавшиеся светлые волосы закрывали лицо.
Кап…
Кап…
Кап…
- Маша? – Егор осторожно отвел прядь волос. От ужаса руки тряслись, как у запойного алкоголика.
Лицо сестры не было повреждено. Только глаза плотно прикрыты, да в волосах запутались осколки стекла. Егор медленно выдохнул, закрыв глаза от охватившего его неимоверного облегчения.
Слава Богу. Наверное, потеряла сознание, ударившись о руль.
Кап…
Кап…
Кап…