сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)
- Ян, не дури! – вмешался Стас. – Что ты им скажешь, мы продумаем чуть позже. Но поговорить с ними придется обязательно, как не крути. Чего ты взъелась, будто… - он внезапно осекся на полуслове, внимательно на меня посмотрел, и, сочувственно улыбнувшись, коснулся руки:
- Не бойся, «как раньше» не будет. Тебе уже не одиннадцать лет.
- А вот «читать» меня я не просила, - буркнула я, смущенная и одновременно пристыженная тем, что Стас понял, почему я так не хочу этой встречи.
- Извини.
- Да ну тебя в пень! Маразм какой-то.
Гудвин, до этого терпеливо слушавший нашу перепалку, наконец, вмешался.
- Яна, после собрания мы с тобой обговорим, что именно тебе стоит говорить милиции, хорошо? Прекрати психовать и давай думать дальше.
- Давайте, - хмуро согласилась я.
Виктор Борисович покачал головой, но ничего не сказал и обратился к айтишникам.
- Вы можете накопать побольше информации об этой чертовой Тристар? Когда еще Павел сможет достать нам что-то по их последним разработкам – науке не известно, а нам сейчас надо узнать о них как можно больше. По-моему, очевидно, что нападение на наших сотрудников связано с их вчерашним визитом туда. Учитывая, что последним делом, которое мы вели, была помощь бабке-пенсионерке и, по совместительству, склеротичке найти заначенную куда-то пенсию, сомневаюсь, что это она могла так сильно на нас обидеться за то, что мы помогли ее отыскать. Тем более, что денег мы с нее так и не взяли. Если надо будет взломать что-то, взламывайте, считайте, что мое разрешение у вас на это есть. Только, - Гудвин погрозил пальцем, - чтобы никаких следов, ведущих к нам!
Дима и Гарик переглянулись и одновременно расплылись в радостных улыбках. Словно дети, которым разрешили наесться мороженого на год вперед.
- Хакнуть? Да мы это... да это мы всегда с радостью! Мы им устроим дивайд оверфлоу! – Дима радостно потер руки, обведя нас загоревшимися глазами. – Через сутки мы вам в клювике принесем все, что есть в сети про этот вшивый пилюльный завод.
Гудвин с сомнением посмотрел на оживленные лица программистов, точно прикидывал, не погорячился ли он и не стоит ли отказаться от этой затеи. Но затем, смирившись, махнул рукой.
- Нет, в клювике вы это принесете в аналитический отдел Татьяне с Лизаветой, а они уже перешлют мне, предварительно обработав и сделав выводы. Договорились, девушки?
Аналитики слаженно кивнули.
- Да, Виктор Борисович, все будет сделано.
- А можно поинтересоваться? В целях повышения образованности, - встряла я. – Что такое дивайд оверфлоу?
Гарик плотоядно улыбнулся.
- Это, Ян, такая вещь, по сравнению с которой пожар им покажется махоньким костерком!
- Спасибо за исчерпывающий ответ, - кивнула я, окончательно смирившись с мыслью, что умом программистов не понять.
Виктор Борисович слегка кашлянул, привлекая к себе внимание.
- Итак, последнее, о чем я хотел сказать. В связи с тем, что нам до сих пор неизвестна цель нападавших, мы не можем исключать, что они повторят свою попытку добраться до Яны. Поэтому с этой минуты ты, душа моя, - повернулся ко мне Гудвин, - будешь ходить с телохранителем.
- С кем, с кем? – от изумления я открыла рот, еще не до конца понимая, во что вляпалась. – Шутите, надеюсь?
- Даже и в мыслях не было, – серьезно ответил Виктор Борисович, – к тому же, в отсутствие Потапыча, нам все равно нужен еще один оперативник. Так что, позвольте представить вам нового члена команды – Сергея Верескова.
Все как один уставились на человека, с которым мы приехали, и на присутствие которого в переговорной, почему-то никто не обратил внимания. Даже я ухитрилась забыть, хотя видела, что он зашел вместе со всеми.
Ничуть не смущаясь всеобщим вниманием, Сергей отделился от стены, у которой стоял во время нашего «совета в Филях», и слегка поклонился. Я, наконец, смогла его внимательно рассмотреть. Он казался не очень высоким, по крайней мере, рядом с двухметровой каланчой-Стасом, но крепким, по-спортивному подтянутым. Темные волнистые, коротко остриженные волосы были немного взъерошены в небрежной прическе. Округлое лицо, правильный нос, чуть тонковатая верхняя губа, скрытая щетиной недельной давности – терпеть не могу этот стиль у мужиков! Уж либо бороду отращивай, либо брейся каждый день. А то получается ни то, ни се, и вдобавок колется страшно. Но ему она, как ни странно, шла. И все же самыми запоминающимися в его внешности были глаза – серые, пронзительные, они казалось, просвечивали насквозь, как рентгеновские лучи. Даже Гудвин поежился под их взглядом. Однако, приглядевшись внимательнее, я заметила, что в глубине глаз притаилась смешинка. Как будто, их обладатель привык смотреть на мир с изрядной долей самоиронии.
Я перевела взгляд на одежду и стало ясно, как он ухитрился остаться незамеченным. Черная футболка, темно-серый свитер со слегка расстегнутой молнией на горле, черное короткое пальто, которое он почему-то не снял, – все это позволило ему стоять, не привлекая к себе излишнего внимания в плохо освещенном углу переговорной. Казалось, если он сделает шаг назад, то снова сольется с сумраком и исчезнет. Бррр, привидение какое-то! Я же первая и помру от инфаркта, если он вот так беззвучно и неожиданно материализуется у меня за спиной. Мало мне Стаса с его вечным выскакиванием из ниоткуда, как чертик из табакерки. Что мне теперь, с этим призраком Оперы везде ходить? Да ни в жизнь!
Именно это я и озвучила Гудвину, заявив, что пока я еще не в полном маразме и готова отзваниваться любимому шефу даже после похода в туалет, но ходить я туда буду одна и посягательств на свою личную свободу не допущу. Хочет взять нового оперативника – пожалуйста, но не надо делать меня его первым заданием.
Гудвин только рот открыл, оглушенный моей тирадой. Переменился в лице, засопел возмущенно, но сказать все, что думает не успел. Тишину нарушил мягкий и ироничный голос Сергея.
- Яна, я, конечно, не претендую на то, чтобы сопровождать Вас в места не столь отдаленные, сколь необжитые… это я о туалете… но и Слава не сможет каждый день провожать Вас до квартиры, и смотреть, чтобы кто-то снова не решил, что с ножом в пузе Вы смотритесь наиболее симпатично. Ваш начальник абсолютно прав. Если ситуация именно такая, как ее изложили, Вы, к сожалению, не застрахованы от дальнейших нападений. Судя по всему, этих людей послали что-то узнать. Или забрать. И мы пока не знаем, удалось ли им получить то, что они хотели от Михаила Григорьевича. Однако можно с уверенностью утверждать, что до Вас им добраться не удалось, поэтому вероятность того, что с Вами еще раз захотят так мило побеседовать, равна девяносто девяти и девяти десятым процента. Вы хотите поставить свою жизнь на оставшуюся одну десятую? Или все же позволите Вашим коллегам и друзьям позаботиться о Вашей безопасности?
Черт. Черт! Черт!! Черт!!!
От злости я сжала кулаки, не замечая, как больно впиваются в ладонь ногти. Этот наглец ухитрился повернуть дело так, что скажи я «нет», выглядела бы полной дурой. К тому же, неблагодарной. Что я еще могла ответить?
- Хорошо. Но только на пару дней.
- Только на пару дней, - согласно кивнул Гудвин. Однако что-то в голосе заставило меня усомниться в его искренности. Как-то слишком подозрительно быстро он согласился.
Ладно, поживем – увидим.
Считая проблему решенной, Виктор Борисович посмотрел на часы, что-то прикинул и произнес:
- У нас есть еще немного времени, чтобы посмотреть ту пресловутую запись со склада «Тристар». Хочу сразу вас попросить об одной вещи: мне отдали этот диск под честное слово, что я не стану разглашать, кто его источник. Другими словами, если руководство Павла узнает о том, что он слил секретную информацию, его попросту уволят. Надо ли говорить, что я прошу, чтобы все, что мы здесь увидим и узнаем, осталось сугубо между нами?
- Не беспокойтесь, Виктор Борисович, - ответила за всех Татьяна. – Нам не впервой работать с конфиденциальной информацией.
- Хорошо.
Гудвин кивнул Гарику и тот включил проектор, погасив в комнате свет.
На экране возникла нечеткая черно-белая картинка. Гарик чертыхнулся, что-то подкрутил, и внезапно она словно скакнула вперед, обретая резкость. В самом низу побежали цифры, отсчитывая дату и время. Видно было, что камера установлена сверху, практически под потолком, и охватывает довольно большой кусок пространства.
Склад был огромен и пуст. Ни единой живой души. Только длинными рядами тянулись вдоль стен высокие стеллажи с коробками и большими папками. Судя по их пухлому виду, бумагами они были набиты под завязку. Слева виднелся небольшой кусочек двери. Справа – половина окна, за которым клубилась чернота.
Рядом раздался чей-то одобрительный возглас. Несмотря на тусклое освещение, изображение на экране было четким и ясным.
- Быстро смотрим в левый нижний угол! – неожиданно скомандовал Гудвин.
Я перевела глаза вниз и, вдруг действительно заметила какое-то мельтешение. Точно порывом ветра закружило охапку осенних листьев. Они взметнулись вверх и... рассыпались языками пламени. В считанные секунды оно перекинулось на стеллажи. Сухими факелами вспыхнули коробки. Словно сотни юрких зверьков ринулись в стороны, один за другим впиваясь в новую добычу. Через мгновение камеру заслонила огненная стена.
Гарик нажал на пульт, останавливая запись.
- Перемотай назад, к моменту возникновения огня, и поставь на паузу, - скомандовал Гудвин.
Тот подчинился. Вновь перед нами был абсолютно пустой склад. Только теперь мы знали, что он доживает последние минуты.
- Еще чуть-чуть… почти… стоп! Смотрите внимательно. Что вы видите?
Мы принялись усиленно вглядываться в экран, пытаясь разглядеть то, о чем говорит шеф. Первой сдалась Лиза.
- Ничего не вижу, хоть убейте. Абсолютно ничего.
Виктор Борисович удовлетворенно кивнул и пустил запись дальше. В следующее мгновение, на экране снова возникло нечто смахивающее на горсть осенних листьев.
- Стоп! Что вы видите теперь?
- Матерь Божья, не может быть! – в потрясенной тишине прошептала Лиза.
Замерев от изумления, я глядела на экран. Прямо передо мной, как по мановению волшебной палочки, в воздухе застыли три большие бабочки. Но откуда?..
- Гарик, перемотай, пожалуйста, на несколько секунд назад, только медленно, - между тем попросил шеф.
Картинка на экране дернулась, и цифры внизу стали меняться в обратном порядке. Бабочки медленно перемещались вниз. Коснулись одной из коробок и… исчезли, точно их и в помине не было.
- Погодите, погодите, - не выдержала я, изо всех сил борясь с желанием протереть глаза. – А откуда они там взялись? Из воздуха что ли?
- Вот! В этом-то и вопрос. Именно поэтому я и хотел вам показать эту запись! – Гудвин раздраженно стукнул ладонью по столу. – Я понятия не имею, откуда появились эти чертовы бабочки!
- А куда они потом делись? Это видно на пленке?
Вновь Гарик взялся за пульт. Через некоторое время мы смогли убедиться, что бабочки исчезли также, как и появились, то есть в никуда. Было видно, как они взлетали все выше, возносясь над следовавшим попятам пламенем. На миг зависли в воздухе, будто любуясь бушевавшей внизу стихией, а в следующую секунду, на их месте оказалась пустота, быстро заполнившаяся жадными языками огня.
Некоторое время мы озадаченно молчали.
- Интересно, - не выдержав, протянул Дима. – Я бы даже сказал, потрясающе! Какие замечательные насекомые! Я тоже так хочу – взялся из ниоткуда, нагадил и исчез.
- Да ты и так такой, - подначил его Стас. Запись он уже видел раньше, поэтому, в отличие от остальных, не выглядел таким удивленным. – Как позакрываешь доступ на торренты тихой сапой, так потом я – не я, и лошадь не моя.
- А не фига качать оттуда все, что не попадя! – возмутился Дима. – А то я потом, как дурак, гадаю, откуда это к нам вдруг вирусняк пожаловал?! И вместо того, чтобы вечером пиво пить и наслаждаться заслуженным отдыхом, я ваши компьютеры от трисечухи лечу.
- От чего, от чего?! – едва не подавился Стас.
- От трисечухи! Триппер, сифилис, чума, холера – это все то, что ты с твоих торрентов в офис притащил и чуть половину наших машин в компьютерный рай не отправил. В следующий раз вообще тебе доступ в Интернет перекрою, чтоб не тыкал мышкой куда ни надо!
- Все, молчу! – сдаваясь, ухмыльнулся Стас, бросив косой взгляд на Гудвина. Тот издалека показал ему кулак и отвернулся. Правда, мне показалось, что уголки его губ подрагивали от еле сдерживаемого смеха.
- Да, интересное кино получается, - задумчиво протянула Татьяна, возвращая нас к основной теме дискуссии. – Значит, бабочки взялись из ниоткуда и исчезли в никуда, оставив за собой костерок. Это надо обдумать…
- Вот и обдумывайте! – согласно кивнул Виктор Борисович. – А заодно подумайте, куда мог пропасть диск, который Павел передал Потапычу.
- Слушайте, а не за ним ли охотились те добры молодцы, от которых Стас вчера Янку отбивал? – неожиданно вмешался в разговор Гарик.
- Нелогично, - подумав, качнула головой Лиза. – Яна с Потапычем были в «Тристаре» под видом журналистов. А это значит, что они должны были вызвать не больше подозрений, чем еще человек двадцать, приехавших туда же за интервью. Почему именно они? Если даже предположить, что кто-то видел, как Волин передал им диск, то надо делать слишком много допущений. Первое – этот человек, должен был знать, что именно на диске записано. Может, Павел им порнушку передал? Второе – если он знал, о какой именно записи идет речь, то должен был либо следить за Волиным, когда он делал копию, либо слышать его разговор с нашими сотрудниками. Яна, когда вам передали диск, где вы находились?
- В переговорной.
- Дверь была закрыта или открыта, ты не помнишь?
Я напрягла память.
- Закрыта. Павел Сергеевич закрыл ее за собой, когда ввел меня внутрь. Но не помню, насколько плотно.
- Кто был в кабинете?
- Я, Потапыч, Павел Сергеевич и Ланская, причем Ланская сидела в трансе.
- Ясно. Получается, что подслушать вас никто не мог. И третье: даже если вас слышали или знали, что собой представляет этот диск, логично было бы предположить, что вы поехали в редакцию, т.е. отвезли диск туда, а не протаскали весь день в кармане, чтобы потом взять домой. И, как говорится, поздно было пить боржоми. Даже если сделать четвертое допущение, что по какой-то причине за вами следили после выхода из «Тристара», те, кто вас «вел», должны были видеть, как вы поехали в офис. Поэтому вряд ли диск был целью нападавших. Я все-таки склонна предположить, что Потапыч его куда-то засунул и искать надо тут.
У меня по коже побежали мурашки. Все, что она говорила, было верным, логичным. Вот только имелось одно маленькое «но». Я оглядела задумавшихся коллег.
- Лиза, - слова прозвучали хрипло и почему-то испуганно. – Если твое последнее допущение верно, и за нами кто-то следил, то этот кто-то мог видеть, что из «Тристара» мы поехали не в офис. Вначале мы заскочили ко мне домой, чтобы я, мокрая с головы до ног, могла переодеться.
***
Совещание окончилось минут через десять. Гудвин распорядился продолжать поиски диска, хотя, мне показалось, в глубине души сам с трудом верил в успех. Зная Потапыча, можно было предположить, что тот по рассеянности просто унес диск домой, а это автоматически означало одно – запись попала к нападавшим. Лишний козырь им, одной зацепкой меньше нам. Учитывая, как мало мы понимали в происходящем, хуже уже вряд ли могло быть.
Голосом весьма далеким от оптимистичного, шеф пообещал попросить жену Потапыча на всякий случай еще раз проверить его личные вещи и машину. Но каждый из нас понимал – скорее всего, диск пропал навсегда.
Анализ нападений тоже мало что дал. Слишком мало было информации, слишком тонка была грань между действительностью и вымыслом. Отчаянно желая как можно скорее найти виновных, мы в то же время боялись напортачить и не хотели делать поспешных выводов. В надежде хоть что-то узнать, я минут десять вертела в руках пачку сигарет и бычки, найденные Стасом у меня на лестнице. Тщетно. В голове не мелькнуло даже призрака «картинки».
Мрачные, все разошлись по своим местам. Кроме меня. По просьбе шефа, я осталась в переговорной, чтобы назубок выучить версию, которую мне предстояло изложить сотруднику милиции. Проработав в МВД десять лет, Гудвин прекрасно знал, что стоит говорить, а о чем лучше умолчать. Его опыт и многочисленные связи в этой области позволяли надеяться, что нам не станут мешать вести свое собственное расследование. Бывшие коллеги шефа были в курсе того, что он открыл частное сыскное агентство – так поступали многие из тех, кто уволился из органов. Лишь о такой «мелочи», как необычные таланты сотрудников, Гудвин предпочитал мудро умалчивать. Так было проще.
