сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)
- Ну вот и хорошо. А сейчас езжай-ка ты домой. Хватит уже здесь своей радугой отсвечивать. И Сергея забирай – тоже ходит тенью отца Гамлета…
Когда через полчаса мы выходили из офиса, то столкнулись в дверях с невысокой пожилой женщиной, одетой в черное. Держа в руках небольшой белый конверт, она растерянно вертела головой, не зная, куда идти, и, завидев нас, тихо попросила:
- Мне бы Гудвинова Виктора Борисовича…
От ее сгорбленной фигуры веяло беспомощностью и глубокой печалью. Сергей проводил ее до кабинета шефа и быстрым шагом вернулся ко мне.
- Кто это был? – спросила я.
- Мать Дениса Вяземского.
***
В больнице было темно и тихо. Нескончаемый дождь молотил в окна, словно вознамерившись лить до Всемирного Потопа, а потом еще капельку, просто из вредности. Сидевшие в приемном покое усатый охранник и пожилая, усталая гардеробщица подозрительно покосились на нас, заявившихся не в обычные приемные часы, но ничего не сказали – пропуск, подписанный главврачом, подействовал лучше волшебной палочки.
Леонид Григорьевич, лечащий врач Стаса, спустился за нами через десять минут после звонка по внутреннему телефону. Глядя на этого невысокого, кряжистого человека, с огромными руками и толстыми, как сосиски, пальцами, было сложно поверить, что он является одним из ведущих нейрохирургов столицы. И тем не менее, это было так – во время операций его, казалось бы, неповоротливые руки приобретали необычайную чувствительность и гибкость пианиста-виртуоза, выполняя филигранные операции над человеческим мозгом. Он явно не понимал, зачем ведет нас сегодня по длинным, унылым больничным коридорам, но тактично молчал, не задавая никаких вопросов, и я была ему за это бесконечно благодарна. Спроси кто меня сейчас о том, что я собираюсь делать, я бы не нашлась, что ответить, однако чувство правильности происходящего не отпускало, становясь все глубже по мере того, как мы приближались к палате, где лежал Стас. У самых дверей Леонид Григорьевич остановился и предупреждающе поднял руку, не давая зайти внутрь.
- Я хочу вас предупредить: зрелище там не для слабонервных. Я понятия не имею, на что вы надеетесь, хотя, не буду лукавить – медицине известны случаи, когда пациенты выходили из комы, откликаясь на зов близких людей. Но, как правило, это не было комой третьей степени, а у вашего друга, к сожалению, именно она. Он полностью подключен к системе жизнеобеспечения. Все рефлексы угнетены, мышцы атоничны, отсутствует реакция зрачков на свет, он не способен самостоятельно дышать. Я говорю вам все это сейчас затем, чтобы вы были готовы к тому, что увидите, и не особенно рассчитывали на успех. И чтобы никаких истерик и обмороков, Вы поняли меня, барышня? – жестко обратился он ко мне.
Я кивнула. Он несколько секунд внимательно смотрел на меня, а потом шагнул в сторону, открывая проход, и сделал приглашающий жест рукой.
- Проходите.
В палате царил милосердный полумрак. Именно это, да еще твердое плечо Сергея за спиной спасли меня от того, чтобы закричать. Лежавший на узкой больничной койке человек просто не мог быть Стасом. За пару дней он, казалось, похудел на несколько десятков килограмм. Из-под укутывавших голову бинтов выступал заострившийся нос, изо рта тянулся, извиваясь, белесый шланг, подсоединенный к огромному аппарату у стены. Полуобнаженное, укрытое тонким одеялом тело было облеплено датчиками, провода от которых напоминали гигантскую паутину. Тишину нарушало только пиканье многочисленных мониторов, регистрировавших жизненные показатели, да легкое шипение, с которым в его легкие закачивался воздух.
Рука Сергея сжала мое плечо. Бледный как смерть, он не мог оторвать взгляд от воскового лица друга, напоминавшего скорее посмертную маску, чем лицо живого человека. Осторожно высвободившись, я подошла к изголовью кровати, взяла холодную руку, прикрыла глаза, пытаясь коснуться его сознания. Больничная палата качнулась, растворяясь, исчезая…
........Вокруг меня клубится серый туман. Странный, липкий, тягучий, обволакивающий. Он путает мысли, застилает глаза вязкой пеленой. Нет ни одного просвета, но почему-то мне кажется, что я стою на краю глубокой, бездонной бездны и стоит сделать лишь один неверный шаг – и она поглотит меня, растворив во вневременном, первобытном хаосе. Тихий, гаденький шепоток едва слышно звучит в ушах, бездна зовет к себе, манит забыть обо всем и шагнуть вперед.
- Где ты? – слова камнем срываются с губ, упав у самых ног. Туман глушит все звуки, но теперь мне кажется, что я ощущаю рядом чье-то присутствие, будто маленькую искорку, глядящую на меня откуда-то издалека.
- Стас!!!
Я вытягиваю руки, пытаясь дотянуться до чего-то, ощутить живое тепло в этом бесконечном сером сумраке. Кончики пальцев начинает покалывать от напряжения. Ощущение прячущейся в тумане искры становится сильнее. Еще чуть-чуть и я смогу до нее дотронуться, вытащить из упрямо упирающихся, клубящихся враждебных струй. Но ледяной холод, с шипением выплескивается из провала, окатывает меня словно колодезной водой, отталкивая, отбрасывая назад. Последнее, что я вижу – это теряющийся в бесконечности, затухающий золотистый отблеск… ...............
Домой я вернулась без сил. Голова раскалывалась на части, тело сотрясал озноб. Видя мое состояние, Сергей ни о чем не расспрашивал, давая время прийти в себя. Укутал одеялом, принес чашку горячего чая. Рей тут же взгромоздился рядом и, тяжело вздохнув, уткнулся носом в коленку. Двойная доза снотворного, к счастью, прошла для него бесследно – пес пришел в себя спустя семь часов, в милиции, и чуть не сожрал местного майора, пытавшегося запереть его от греха подальше в соседней камере. К тому времени, как Гудвин вытащил нас оттуда, Рей затерроризировал весь участок, разлегшись у двери нашей камеры и не подпуская туда никого ближе, чем на пять метров. Теперь же он блаженно жмурился, удобно устроившись на мягкой кровати и прижавшись ко мне теплым, мохнатым боком.
Говорить не хотелось. Все было понятно и без слов. Зря я надеялась, что смогу что-то изменить, нам оставалось только бессильно наблюдать за тем, как медленно угасает наш друг. Натянув на себя одеяло, я отвернулась к стене, чтобы Сергей не увидел навернувшиеся на глаза слезы. Монотонно бубнил телевизор, дождь пригоршнями кидал в окно тяжелые капли. Внезапно Сергей резко выпрямился, нащупал пульт и прибавил звук.
- …из достоверного источника, позволяет утверждать, что американская компания «Тристар Фармасьютикал», имеющая десятки представительств в России и за рубежом, проводила бесчеловечные опыты на людях. Как нам стало известно, сотрудники компании разрабатывали препарат, помогавший активизировать у людей паранормальные способности, такие как телепатия – умение читать чужие мысли на расстоянии, телекинез – способность передвигать предметы усилием воли, и пирокинез. Последний термин означает, что обладающий этим сомнительным даром человек способен разжигать огонь, лишь подумав об этом.
У нас имеются документы и видеоматериалы, подтверждающие факт этого циничного преступления. Мы также хотим отметить, что эта информации стоила жизни двум замечательным людям, не захотевшим смириться с подобным произволом. Мы скорбим вместе с родственниками Марии Зариной и Дениса Вяземского.
Ведущий сделал небольшую паузу, а затем его лицо сменилось картинкой. Затаив дыхание, мы слушали диалог между Кучуковым и Ланской. Бегущая внизу строка позволяла прочесть слова там, где слышимость была плохая. На экране снова возникло лицо ведущего.
- Как вы могли убедиться, речь идет о преднамеренном причинении тяжкого вреда здоровью пациентов, об экспериментах, сравнимых по своей бесчеловечности и жестокости разве что с проводившимися в концлагерях нацисткой Германии. Но и это еще не все. Дорогие телезрители, нам удалось взять интервью у непосредственного участника событий, у человека, который по воле случая оказался подопытным кроликом в руках безжалостных вивисекторов. То, что он сейчас покажет, выходит за рамки нашего представления о человеческих способностях, но уверяем вас, эти шокирующие кадры – не трюк фокусника, не компьютерная графика, а реальность.
Я вцепилась пальцами в одеяло. На экране появилось спокойное, чуть бледное лицо Егора. Глядя прямо перед собой, он негромко и отчетливо произнес:
- Здравствуйте. Меня зовут Егор. Егор Плясов. И я хочу рассказать вам свою историю…
На его открытой ладони, раскрыв яркие, бархатистые крылышки, спокойно сидела большая черно-желтая бабочка…
***
Экстренный выпуск теленовостей сменился рекламой, но Павел так и остался сидеть, словно приросший к креслу. В голове образовалась звенящая пустота сменившаяся, как ни странно, облегчением. Это был конец. Больше не придется вздрагивать от каждого шороха, ожидая, что вот-вот щелкнет замок и к нему на огонек заглянут те, кому будет дан приказ принять у него отставку. Больше не придется в ярости сжимать кулаки, разжигая в себе ненависть к Витьке – удачливый сукин сын одержал над ним верх и на этот раз. Больше не придется… что? Ничего. Ничего больше не придется. Финита ля комедия, как говорят братья-итальянцы. И слава Богу.
Павел поднялся с кресла и неторопливо прошел в комнату, служившую ему кабинетом. На глаза попался чистый лист бумаги. Он взял его осторожно, двумя пальцами, поднес к глазам. Нет, это ни к чему. Не стоит превращать комедию в фарс.
Небольшой ящик в глубине стола блеснул знакомой гравировкой – Моему лучшему другу Павлу от Виктора.
Господи, как хорошо было тогда! Все было просто и понятно, можно было любить, а не ненавидеть. Павел покачал головой и открыл крышку.
Сонную тишину квартиры разорвал выстрел.
***
Мы смотрели телевизор до самой ночи. Один выпуск новостей сменялся другим, и везде, на каждой программе говорили про «Тристар». Так вот, что имел в виду Гудвин, прося довериться ему, обещая, что никому и ничего не сойдет с рук. Это был сокрушительный удар. Если компания и сумеет от него оправиться, то в любом случае на долгие годы забудет о подобных опытах, попав под пристальное внимание прессы и закона. Гудвин сумел все-таки отомстить. За нас. За Егора. За Стаса.
К ночи возбуждение сменилось апатией. Выключив телевизор, я улеглась в постель, уткнувшись носом в теплое плечо Сергея. По подоконнику тихо и монотонно стучал дождь. Он успокаивал, убаюкивал, хотя бы на время смывая черные мысли.
Звук телефонного звонка согнал дремоту, дробно раскатившись по квартире. Недоумевая, кто бы это мог быть в такой поздний час, я нашарила трубку.
- Алло?
Тишина. Только едва слышный треск помех на том конце провода. А затем, когда я уже была готова вернуть трубку на место, раздался хриплый голос Стаса.
- Привет. Вы меня еще ждете?
КОНЕЦ
