Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Ты оставил её слепой! Свою дочь!

– И тем спас её от сумасшествия, а нас – от её новых ложных видений. Зло во благо.

– Это не зло во благо! – Ксавье схватился за голову, но смог остыть. Не стоило поддаваться эмоциям при отце. – Я буду надеяться, что врачи всё-таки более умелые, чем ты. И спасут ей глаза, – сказал он холодно, но с вызовом.

– А я буду надеяться, что своим решением я спас своего неблагодарного сына, – сказал отец безэмоционально. – А теперь я тебя тут оставлю. Пока я не вернусь, выбраться тебе не удастся, Ксавье. Для твоего же блага, – и он ушёл.

Ксавье не стал бежать за ним. Просто присел на лестницу, осознавая, что на неопределённый срок оказался отрезан от реальности. В библиотеке «Белладонны» не было даже сотовой связи и интернета.

Возможно, оно и к лучшему.

========== Глава 25: Заточение ==========

Комментарий к Глава 25: Заточение

Эта глава – одна из самых маленьких в этом фанфике. Это сделано специально, чтоб вы могли отдохнуть от происходящего)

*ну и да, я предупреждала, что график выхода глав собьётся, так что да, это вторая глава за пару часов, надеюсь, вы рады)

Проснувшись, он обнаружил, что спал, положив голову на раскрытую книгу. Как гласили воспоминания, его сморило во время изучения очередного рукописного фолианта с информацией о всех известных сверхъестественных созданиях. Почти в каждой книге он находил упоминания кицунэ. Но везде про них была написана совсем разная информация. Где-то всё сводилось исключительно к японским демонам – ёкаям, – которых, как было заведомо известно, не существовало. По крайней мере, ни одного подтверждения не было. Существовали духи, не демоны. В других книгах в качестве кицунэ представляли обычных оборотней. Но ничего толкового про их экстрасенсорные способности.

В каждом тексте, где их представляли за ёкаев – они обладали всевозможными умениями. Одни книги заверяли, что кицунэ мастера создавать иллюзии, неотличимые от правды; другие, что они способны испускать пламя; следующие ведали об умении появляться во снах людей. Самое близкое к тому, что рассказал отец – последнее. Раз они могли явиться в сновидении, значит, и наслать ложное видение – тоже.

Не забыл он проверить и дневник, где таилась информация о хайдах. Его уже давно вернули обратно в сейф за картиной, а Вещь как-то раз проболтался о пароле. Но о кицунэ, как оказалось, – ни слова.

Ксавье присел и закашлялся от царапающей горло боли. Перед тем, как начать штудировать книги, он нашёл предусмотрительно оставленные отцом в углу сухие и чистые вещи, даже полотенца. Но он до этого очень долго пробыл мокрым на холоде. То, что он простудился – ожидаемый результат.

Он помассировал шею и после опустил взгляд на раскрытую книгу. Он остановился на странице, где рассказывалось о том, что демонические лисы чаще принимали облик девушек. Если точнее – обольстительных красавиц. Ксавье не имел в кругу подозреваемых тех, кто подходил бы под это описание.

Ещё раз кинув на листы быстрый взгляд, он захлопнул фолиант. Раз уж он заснул на нём – значит, никакой важной информации там не было. К сожалению. Хотелось бы найти какое-то единственное слово или предложение: нечто, за что он мог бы зацепиться и наконец распутать клубок всей той чертовщины, что произошла за начало семестра.

Ксавье встал и оглянулся в поисках чего-то, чем бы он мог перекусить или что мог бы попить. Но если одежды отец предоставил достаточно, то тот жалкий стакан воды и тот постный бутерброд исчезли ещё в первые минуты его заточения якобы во благо. А ничего нового, пока он спал, не появилось.

Вполне возможно, отец на самом деле хотел убить его мучительным истощением от нехватки воды и пищи. А всё, что он рассказал – обыкновенная ложь. Но эта ложь казалась уж очень складной и ужасной. Поэтому Ксавье в неё верил.

Однако желания утолить первостепенные человеческие нужды его вера словам родителя не унимала. На всякий случай Ксавье прошёлся по всем закоулкам помещения и даже поднялся по лестнице наверх, но ничего не обнаружил. Даже жалкой хлебной крошки или капли конденсата.

Спустившись обратно, он взял один из дневников, что стояли на полках. Он, конечно, прочитал уже почти все, но оставались неизученные или забытые. Давно не получалось попасть в библиотеку элитного студенческого общества.

Пролистывая дневник за дневником, он ничего интересного так и не обнаружил. Только в одном взгляд споткнулся об упоминание, что у тайного помещения где-то прятался двойник. Почти такая же библиотека или ещё что-то. Ксавье это заинтересовало, но больше никаких слов в том дневнике о двойнике зала «Белладонны» не было.

А в следующем дневнике он нашёл ещё одно упоминание этого. Только автор клялся, что считает это за обычную школьную легенду. Ведь все попытки найти это таинственное помещение обернулись полным провалом. И всё же Ксавье запомнил эту информацию. На всякий случай.

Он достал телефон – тот ещё держал заряд и сообщал, что время перевалило за три часа дня. А никто так и не приходил. Это вынужденное заточение начинало серьёзно воздействовать на нервы… ненадолго Ксавье смог отстраниться от мира и просто читать, но воспоминания и страхи обо всём возвращались. Пережитое до и в ночь кровавого полнолуния стало его душить, наводить почти панику. А он даже не знал, как оно закончилось.

Не имел ни малейшего понятия, что ещё успело произойти до восхода солнца. Возможно, отец оставил его столь долго гнить в одиночестве не по своей прихоти, а потому что был ранен или мёртв. И тогда Ксавье не знал, как ему выбраться из библиотеки. Только вариант, что никак, выглядел самым логичным.

Отложив всё, он стал навёрстывать круги по помещению, всё больше утопая в омуте мыслей и страхов. А ещё злополучный кашель не давал ни минуты покоя.

Колени подрагивали от одной только мысли, что пока он спал, произошло нечто ужасное. Он стал бояться за всех, от бедной Сольейт, Энид, Аякса, пропавшего Вещи и вплоть до отца, каким бы тот жестоким ни являлся. Но особенно страшно – за Уэнсдей. Даже если его чувства к ней являлись напускными, созданными песней сирены, волнения за неё – точно настоящие. Никакая сирена не могла подделать столь натуральное чувство страха внутри, прожигающее и протыкающее сердце раскалённым мечом. Всё ещё было непонятно, почто {?}[устарелое слово, означает «зачем»] сдались виновным в этих кошмарах помимо всего прочего её кулон и – Ксавье вновь скривился на этой мысли, – матка. И было непонятно, постараются ли они вновь заполучить этот орган. Или, может, найдут другую жертву?

Он, глубоко вздохнув, помассировал виски. Столько вопросов крутилось в голове – а ответов никаких. Единственное, на что он получил ответ – какие ужасы пережила Уэнсдей и что Вещь похитили; а также, кто оставил его сестру без глаз и зачем этот человек стал директором. Но лучше бы этого Ксавье не знал. Хотя бы не видел Уэнсдей от лица Тайлера; и не сомневался бы в подлинности чувств к ней. А ныне путы вездесущей лжи только сильнее сдавили его шею, усиленные мерзкими воспоминаниями безумного хайда.

И почему жизнь не могла быть чуточку проще?..

Обессилев от переизбытка мыслей, Ксавье присел на лестницу и досчитал мысленно до десяти. Это немного помогло. Хотя лучше всего помогли бы кисть и какой-либо холст. Творчество его действительно поддерживало. И отец прав – оно роднило его с Уэнсдей Аддамс. Или ему внушили это…

Эффект от счёта до десяти испарился, и Ксавье взвыл. Душевная боль и непонимание, что правда, а что нет, разрушали его душу.

Его терзания прервал звук сверху. Его одиночество наконец закончилось…

Он вскочил – и остолбенел, когда увидел выше по лестнице не отца, а встревоженного Аякса в компании Йоко и Давины. К счастью, хотя бы друг не стал томить его неведением:

– Слушай, там на твоего отца напали. Он выжил и нашёл нас. Но, короче… тебя ищут. А на Уэнсдей пять раз за последние часы пытались напасть, – нервно рассказывал Аякс.

Ксавье захотел просто упасть в обморок.

Комментарий к Глава 25: Заточение

Ну и как же без интриги в конце главы?)

А, и да, я хочу попросить… если вам понравилось, то выразите благодарность и моей бете. Серьёзно, я ей и так покоя не даю, потому что строчу с нечеловеческой скоростью главы, но сегодня я её точно достала)

========== Глава 26: Не дышать ==========

– И твой отец хочет, чтоб ты вообще отсюда не выходил. Он думает, на тебя могут напасть в любой момент, – за Аякса рассказала Йоко, снимая с глаз очки.

Ксавье просто покачал головой. Нет, он не мог надолго оставаться в этом плену. Это предвещало только более мучительную гибель, чем от яда белладонны, но никак не спасение. И какой смысл трусливо прятаться неопределённый срок в библиотеке, – где отсутствовали элементарные предметы первой необходимости и даже туалетная комната, – когда на Уэнсдей успели совершить уже пять покушений, и остальные, возможно, тоже находились в опасности? Враги могли нацелиться на кого угодно. И Ксавье не собирался отсиживаться в заточении. Только в случае, если бы вместе с ним заперли всех друзей, и он был бы уверен в их безопасности.

– Вы же не думаете, что я собрался сидеть тут? – он улыбнулся, думая, что друзья с ним солидарны.

Но Давина хмыкнула, Йоко же недоверчиво протёрла стёкла очков о край рубашки, выпирающей из-под куртки, а Аякс стушевался, виновато отведя глаза, и поправил лямку большого портфеля за спиной.

– Чувак, прости… но ты останешься тут. Честно. Они чуть твоего отца не грохнули.

– И поэтому мне сидеть тут? – Ксавье устало нахмурился и сложил руки на груди. – Если меня так уж хотят убить, то и сюда доберутся.

– Твой отец предупредил, что ты будешь не рад. Мы тоже, если по правде. Но так будет лучше… – Давина опустила свои сверкающие глаза в пол, и их на мгновение застелила пелена слёз. Она ведь за начало учебного года лишилась двух сородичей и по совместительству лучших друзей.

– Давинка права, Ксавье, – поддакнул Аякс.

– Что так лучше? Сидеть и сходить тут с ума, когда тут даже нет связи и я полностью отрезан от реального мира?! И с условием, что это не даёт стопроцентной защиты?..

– Я за эту ночь настрадался достаточно, Ксавье. Страшная травма Энид, даже эта проклятая Уэнсдей… давай хоть ты будешь невредим?

Ксавье закрыл глаза, не желая признавать, что друг решил послушаться его отца. Но, кажется, тот был уверен, что так правильно… следовало как-то переманить мнение Аякса на свою сторону. Меньше всего на свете хотелось как остаться в подземелье, так и оттолкнуть друзей, вырвавшись из заточения, а пока в перспективе виднелись только эти два варианта.

Мелькнуло воспоминание: он пообещал Энид передать Аяксу, что она его тоже любит. Маловероятно, но это вполне могло смягчить влюблённого друга.

– Про Энид, кстати. Она просила передать, что твои ей слова взаимны. Она любит тебя.

За Аяксом Йоко надела очки и улыбнулась, обнажив ряд зубов с острыми клыками.

– Это очень мило! – она наклонила голову и похлопала расплывшегося в сладостной улыбке Аякса по плечу. – Но не пытайся задобрить нас словами Энид, Ксю. Мы тебя не выпустим, как бы ни хотели, прости.

– И зачем вы сюда пришли? Сидел бы дальше в неведении. Нервничал бы, но чуточку меньше.

Давина отвернулась, а Йоко, продолжая придерживать улыбающегося Аякса за плечо, вдруг сорвала оттуда лямку рюкзака.

– Мы принесли тебе всё необходимое. Еду, воду, одеяло, небольшой блокнот с карандашом и… ведро с крышкой, – она хохотнула и протянула ему рюкзак.

Ксавье опешил, желая вспыхнуть от возмущения. Его друзья не хотели выпустить его на волю, упрямо потакая решению его отца. Хотя тот был способен на всё, и на него мог даже никто не нападать, а он сам всё подстроил. Планы Винсента Торпа разгадать слишком трудно.

– Чувак, пожалуйста… мы реально очень волнуемся за тебя.

– А я волнуюсь за всех! – напрягся Ксавье, игнорируя протянутый ему рюкзак с припасами. – И я пообещал Уэнсдей разобраться со всей этой чертовщиной. А я держу обещания, – он состроил каменное лицо и тут же, как только внимание друзей рассеялось, растолкнул их в стороны.

Но далеко не ушёл:

– Спустись вниз. Тебе надо посидеть внизу. Там безопасно и всё с тобой будет хорошо. Ради нас всех, – слова Давины подействовали мгновенно: мысли о побеге ушли далеко – зачем он только о нём думал, идиот? – и Ксавье послушно спустился.

Аякс спустился вместе с ним и поставил рюкзак на последнюю ступеньку.

– Этого должно на сегодня хватить. Но если что-то будет надо… громко бей по статуе. Возле неё всегда кто-то будет дежурить.

– А это не подозрительно? – уточнил Ксавье.

– Да мы в карты играть будем. Никто ничего не заметит… и прости нас, пожалуйста, – пара мгновений – и он стоял в одиночестве, вновь отрезанный от мира.

Только тогда на него перестала действовать песня сирены.

– Замечательно… – прошипел себе под нос Ксавье. – Могли бы уже со мной тогда остаться! – крикнул он в потолок, и эхо от собственного голоса его оглушило. Никто не вернулся.

Но у него хоть была отныне еда и вода под боком. Ещё и блокнот с карандашом. Не поводы для радости, но стало немного менее уныло… примерно на полутон, как у кромки земли на картине вечернего, ещё не ночного неба.

Он постелил на лестницу одеяло, достал круассаны с шоколадом и бутылку воды из рюкзака, безрадостно, но жадно приступив к трапезе. Спустя минут двадцать стало легче думать – еда восполнила нехватку энергии и навела относительный порядок в мыслях. Полный в них мог воцариться, только если бы на руках были ответы. Но ответов не было. Лишь страхи за всех снаружи и догадки насчёт личности виновных.

Отложив еду, Ксавье задумался о следующих действиях, но понимал – никто его не выпустит. Единственное, что ему было доступно – продолжить изучать материалы, наполнившие полки библиотеки. Но это виделось занятием до пустоты в душе бессмысленным. Конечно, он не робот, мог упустить какую-то строчку с потаённым смыслом или не разобрать чей-то кривой или слишком мелкий почерк, но в основном уже было прочитано и понято почти всё.

И всё же он прошёлся вдоль стеллажей, скользя пальцами по иногда очень хрупким корешкам всех томов, с которыми ознакомился. Ярус за ярусом он водил кончиками пальцев по книгам, но не нашёл ничего незнакомого. Даже когда ему попадались истерзанные временем книги, многие из которых держались лишь на скотче, а у других все надписи стёрлись с корешков, он отыскивал в них знакомые элементы. Где-то на обложке остался след лака Бьянки, где-то от корешка пахло впитавшимся под основание парфюмом Аякса. И много других деталей, хорошо знакомых Ксавье.

Он вздохнул и отошёл от бестолковых книг: к сожалению, им было нечего ему поведать. Оставалось единственное занятие – сесть на лестницу и, скрючившись, заняться рисованием. Хотя в голове было пусто, ни единой детали, что могла бы выпустить фантазию из клетки. Только голодный зверь боли, безжалостно поглощающий его сердце.

Грифель коснулся белого маленького листа и под напутствием умелых движений пальцев устремился вверх. После – направо. Потом – налево. Одной ломаной линией, не отрывая заточенного кончика от листа. Он не знал, что хотел нарисовать. Рука действовала, не повинуясь сознанию. По своей воле скользила по бумаге из стороны в сторону. Только иногда Ксавье пальцем второй руки растушёвывал некоторые углы, создавая тени.

Когда карандаш оторвался от листа, у него уже затекла шея от долгого сиденья без движения. Прохрустев с наслаждением шеей, ощущая, как непослушные позвонки встают на место, Ксавье опустил взгляд на получившееся творение. Он нарисовал Уэнсдей. Получилось изображение, которое он не мог бы назвать даже сносным, но интересное. Девушка в полный рост, созданная одной ломаной линией. Лицо вышло особенно забавным: но быстрая растушёвка пальцем скрыла эти оплошности.

Закончив растушёвку, он поднял руку над листком. И вне его воли пальцы дрогнули, как от удара током, а рисунок ожил: хмурая девочка из ломаных линий поднялась с листа, бросила на него пустой взор и спрыгнула на ступеньку. Оттуда, оглядываясь, побежала через весь зал. Возможно, она хотела ему что-то показать.

Ксавье не стал ей перечить: послушно шёл за ней, пока она не стала вдруг взбираться по стене. Вскоре фигурка установилась на раме какой-то картины, прямо под вентиляционным отверстием – весьма крупным, стоило отметить, – и стала нервно указывать на решётку.

– Что ты хочешь этим сказать? Я сомневаюсь, что смогу сейчас снять решётку и выбраться через вентиляцию. Да и сомневаюсь, что я помещусь.

Рисунок прищурился, но потом, пару секунд спустя, девочка вдруг завертела отрицательно головой и стала указывать рукой без пальцев наверх. Тотчас она спрыгнула с картины и помчалась обратно к блокноту, куда юркнула рыбкой. Но вместо неё на бумаге всё той же ломаной неразрывной линией оказалась сделана надпись: «БегиСпасайсяЗадохнёшься!».

Ксавье нервно вздохнул – и чуть не закашлялся. Воздух стал тягучим, горьким, царапающим горло и нос. Он не смог разобрать, был запах или нет. В основном: только невозможность нормально дышать…

Он бросил отчаянный взгляд на вентиляцию и тут же взлетел по лестнице наверх, надеясь на одно – что друзья отопрут проход и выпустят его, не решат, что он им врёт. Иначе до смерти оставалось совсем немного…

Секунда – и руки уже колотили по запертому проходу, а с горла срывались истеричные вопли:

– Аякс! Открой! Я задохнусь! Я к чертям тут умру! Открой! Пожалуйста! – с каждым словом дышать становилось труднее: горло выворачивало, накатывались приступы кашля, а нос жгло раскалёнными прутьями. – Открой же…

Глаза начала застилать чёрная пелена, но раздался стук, и проход стал открываться.

– Что тут у тебя?! – Аякс выглядел перепуганным.

– Ни разу тут не безопасно… – последнее, что он сказал, прежде чем всё ушло в пустоту.

Комментарий к Глава 26: Не дышать

Думаю, всё-таки я успокою всех паникёров и скажу, что Ксавье выжил)

========== Глава 27: Во сне и наяву ==========

Ксавье стоял на крыше, прижимаясь спиной к разделённому на две половины круглому окну. Он не помнил, как оказался там. Словно целую вечность уже пребывал в этом месте. Может, с самого момента сотворения мира. Единственное, что он доподлинно знал: находиться там – правильно. В полумраке безоблачных сумерек, когда уже почти всё небо потемнело, но у горизонта продолжал клубиться свет. И откуда-то падал снег, бесследно исчезая, так и не коснувшись земли. И воздух был прохладным, как в майский вечер.

А вокруг – музыка. Какая-то хорошо знакомая мелодия, чьё название почему-то вылетело из головы вместе со всеми воспоминаниями. Но одно он понимал отчётливо – эту мелодию, откликающуюся в душе, издавала виолончель. Та, что стояла прямо перед ним, ограничивая обзор на панорамы школы и леса. А за инструментом, спиной к Ксавье, сидела увлечённая маленькая фигурка Уэнсдей. На ней не было безвольно свисающих косичек, вместо них – сложная причёска, собравшая её локоны на затылке. А тело укрывал истинно роскошный чёрный наряд с полупрозрачным воротником. Вмиг Ксавье вспомнил – она уже одевалась так раньше. На злополучный вороний бал.

Он беззвучно хмыкнул и прошёлся вперёд, желая созерцать её выступление с другого ракурса. В профиль уже всё выглядело совсем иначе: полузакрытые веки, сосредоточенно опущенные аккуратные брови, почти не дышащий нос и укушенная нижняя губа. И умелые движения тонких рук, что создавали прекрасную мелодию.

Казалось, он вечно любовался ею, заслушиваясь прекрасной мелодией, но вдруг всё оборвалось: Уэнсдей скосила обозлившиеся глаза на него, и мелодия сбилась. Но она нахмурилась, отвела взгляд и, хотя больше не позволяла поднять себя смерчу творчества, завершила композицию.

Только когда она отложила смычок, Ксавье понял, что всё это время фиксировал её красоту на бумаге. На его левом локте лежал планшет с закреплённым на нём листком. Портрет Уэнсдей, нарисованный только простым карандашом.

Уэнсдей прекратила играть, но мелодия никуда не исчезла. Только тогда Ксавье и понял, что спал. Увлекательное сновидение…

– Я сплю, – хмыкнул он и заметил, что произнёс это в унисон с Уэнсдей.

Она нахмурилась сильнее и встала. Теперь, смотря на неё в анфас, Ксавье выронил рисунок наземь и просто залюбовался её хмурой и странной, но красотой, подчёркнутой нарядом с бала.

– Нечасто у меня бывают осознанные сны, – заметил он, улыбаясь ей.

Она сложила руки на груди. Ну почему она не могла хотя бы во сне не прятать свою по-особому добрую душу за всей этой показательной отстранённостью и злобой?

– А в моих снах нечасто кто-то заявляет, что он видит осознанный сон. Наверное, я сильно приложилась головой. Ну да, меня же до полусмерти замучил Тайлер…

Ксавье поморщился от нахлынувших воспоминаний. Даже во сне эта девочка доставляла ему боль своими словами… могла бы не напоминать о реальности. Вне неё, в этот прелестный вечер, ему не хотелось помнить об ужасах настоящего.

– Хотя бы тут ты цела…

– Или я умерла. Если это так выглядит загробный мир, то это весьма странно, – она осмотрелась и подошла ближе. – И почему именно ты тут?

– Это мой сон, – он ей весело улыбнулся, на что она лишь нахмурилась. – Не помню только, как заснул.

– Насколько возможно, что мы мертвы?

– Ты дашь мне понаслаждаться прелестным сном или нет, а, Уэнсдей? – Ксавье засмеялся и подошёл к ней ближе. Даже во сне Уэнс оставалась маленькой, так что приходилось к ней наклоняться.

Он спал и видел слишком чудесный сон, чтоб упускать этот шанс. Всё не наяву и лишь в его голове. Зато там в тёплую погоду шёл снег, а вокруг отовсюду играла музыка.

– Значит, думаешь, это сон? – спросила она и подняла взгляд.

– Я уверен.

– И всё ненастоящее… – она задумалась, слегка выпятив нижнюю губу.

– К сожалению. Или к счастью, – Ксавье наклонился к её лицу ближе, так, что два пронзительных чёрных омута почти утянули его на своё дно. – Но в реальности я не смог бы смело сделать так… – мнимая Уэнсдей поняла его намерения и приподнялась на носках.

Он положил ладонь ей между лопаток, притягивая ближе к себе. И не стал больше тянуть – накрыл её пышные губы своими, с нежностью обхватив ими сначала её верхнюю губу, а потом скользнул к нижней. Одна рука Уэнсдей легла ему на затылок, а другая осторожно сжала его плечо. Он же второй рукой провёл по её даже во сне холодной щеке.

Она не отстранялась. Хотя бы во сне он мог ощутить любовь и от Уэнсдей.

Поцелуй стал быстрее и чуточку более страстным – девушка надавила на его затылок, притягивая к себе так, словно хотела проверить, можно ли две головы превратить в одну. Даже во сне она не умела целоваться. Но ему это даже понравилось.

– Тебе не хватает практики, – произнёс он ей почти в самые губы, когда слегка отстранился, но не убирал руки с её начавшей нагреваться щеки.

Уэнсдей тотчас скосила куда-то взгляд.

– Но я счастлив, – и он вновь её поцеловал, но его рука, что лежала на её лопатках, опустилась ей на талию.

– Странная штука. Эти поцелуи, – отметила спустя минуту Уэнсдей. Она выглядела по-настоящему растерянной.

– А как тебе такой? – он скользнул пальцами к её подбородку и приподнял голову, слегка наклонив её набок.

Губы припали к её шее, холодной, как кусочек айсберга. Она почему-то оказалась сладкой.

– Ты вампир, что ли? – медленно спросила она, пока он продолжал посасывать её сладкую кожу. – Или так душу высасывают?

– Так делают приятно, – он выпустил её шею и отошёл на пару шагов, улыбаясь.

– А как ещё делают приятно? – спросила она с невозмутимым взглядом.

Ксавье прыснул.

– Это сон, конечно… но уж нет, – Уэнсдей лишь кивнула, но спустя полминуты приблизилась к нему и взяла его за подбородок ровно так же, как он её до этого.

– Наверное, я тоже должна сделать тебе приятно, – и она, второй рукой взявшись за его плечо, коснулась разгорячившимися губами его шеи.

Сначала быстро и едва касаясь шеи, потом чуточку на подольше, а после попробовала обхватить его кожу губами. И хотя через мгновение она отпрянула, Ксавье уже расплылся в улыбке. Его шея полыхала, а на душе взрывался фейерверк эмоций.

– Жаль, что это всего лишь сон… – произнёс он и коснулся самой горячей точки на своей шее.

– Не жаль. Я бы ни за что так не сделала.

– А жаль, – он усмехнулся, и Уэнсдей кинула на него гневный взгляд. – Ну не злись ты. Ты же всего лишь плод моей фантазии, будь помягче.

Она покачала головой. Как оказалось – в такт музыке, что продолжала играть вокруг.

– Не хочешь потанцевать? – спросил он её вдруг.

Она вскинула брови.

– Ты умеешь танцевать вальс? Или только можешь что-то вроде того, что ты тогда Тайлеру сплясала?..

– Я знаю, как танцевать вальс. Но я не буду его танцевать.

– Как хочешь. Хотя я бы потанцевал. Это ведь всё равно сон, – и он подошёл к ней ближе.

– Это очень странный сон.

– Какая разница? – и его руки опустились ей на талию.

Уэнсдей нахмурилась, но вырываться не стала.

– Так что? – он улыбнулся ей.

Но ответа так и не получил – она вдруг отпрянула и схватилась за шею, задыхаясь.

– Эй, ты что? – такого у него в планах на сон не было.

Уэнсдей упала на землю, продолжая держаться за шею. Её ноги забились в конвульсиях, а глаза закатывались.

– Нет, нет, нет, это вообще не смешно, – он подобрал её тело, но попытки прижать её к себе не заставили её перестать задыхаться.

– Меня… меня… душат… в реальности…

***

Ксавье открыл глаза: вокруг стоял полумрак, пахло медикаментами, а всё тело болело. Оглянувшись, он увидел мерцания приборов жизнеобеспечения, присоединённых к нему. А вне палаты было очень шумно.

– Уэнсдей… – сказал он беззвучно.

Комментарий к Глава 27: Во сне и наяву

Так, на 27 главе я вспомнила, что пишу всё-таки гет, так что держите))

========== Глава 28: События в больнице ==========

Комментарий к Глава 28: События в больнице

Пока я писала эту главу на больничную тему, чуть не сошла с ума. Надеюсь, я не написала какую-то ахинею, после целого дня штудирования всякого рода литературы на эту тему. Ну, как уж вышло, так вышло)

Он попытался встать, но тело возмутилось, вызвав волну боли. И никуда уйти он не мог – на груди ощущался холод электродов и других датчиков, из вены на руке тянулась к капельнице прозрачная трубка, но больше всего дискомфорта было в шее. Ксавье коснулся её – она оказалась чем-то замотана, а из центра торчала пластиковая трубка. Не повезло: ему сделали трахеостомию и подключили к аппарату ИВЛ. Тотчас стало понятно, что далеко с разрезанной трахеей не уйти. Разве только в обнимку с аппаратом. Если маску от НИВЛ он мог бы снять, даже мог бы достать трубки изо рта, то вырвать из шеи – нет. Неужели у него был столь тяжёлый случай, что ничего иного не помогало?

Ещё и ноздрю щекотал назогастральный зонд, а сознание путало изобилие препаратов и обезболивающих – почему-то он был уверен, что его ими напичкали от затылка и до пальцев ног.

Полный набор неудобств. Он ведь даже не понимал, как дышать самостоятельно и как сказать хоть слово вслух. За него делал вдохи и выдохи проклятый аппарат.

А Уэнсдей была в опасности…

– Лежи спокойно. Ты пять дней в коме был, – посоветовал чей-то голос, и Ксавье вновь огляделся: оказалось, в углу, на ярком диване, сидели двое – целый Аякс и Энид в больничной одежде, чью ногу почти полностью закрывал гипс, а повсюду на коже мелькали полоски пластырей. – Я сейчас врачей позову.

Ему хотелось крикнуть, что Уэнсдей в опасности, но он не мог. А пальцы не слушались, чтоб рассказать Энид на языке жестов о своих страхах. Которые, возможно, являлись обычным сном. И всё же он поднял руку и сообщил о девушке.

– Ксавье, тебе всё приснилось. Мы сейчас вообще в другом штате. После всех тех покушений… – пояснила Энид, пока Аякс замялся, стоя у двери.

– А что он сказал?.. – обернулся друг.

– Говорит, Уэнсдей кто-то душит… но только же всё было в порядке, да?

– Там какое-то движение в коридоре. Я пойду проверю, – и Аякс скрылся за дверью, а Ксавье, не выдержав слабости и боли во всём теле, задремал.

Мгновение спустя через полузакрытые веки он увидел молодого врача, вероятно, медбрата. Хотелось вновь заснуть, но взгляд скользнул внимательнее по фигуре парня в очках, и Ксавье, если бы мог кричать, то закричал бы: он узнал по белым волосам и мясистому телу того самого юношу, что ошивался возле Гидеона. Он подошёл к оборудованию и стал что-то на нём выключать. Мгновение спустя Ксавье вдруг понял, что снова дышит сам…

И через боль хрипло, едва разборчивым голосом заорал:

– Помогите!

– А, что?! – растерянный голос принадлежал Энид.

Но ещё мгновение – и она со своей больной ногой смогла прыгнуть на ненастоящего врача, запустив в него когти. Большего Ксавье не увидел – он снова заснул. И всё же мог дышать… перед беспамятством пронеслась мысль, что если бы он медленнее шёл на поправку, то уже бы задохнулся.

Тревожный сон иногда нарушали голоса людей вокруг, но в полной мере он не мог вернуться в сознание.

– Спасибо, мисс Синклер, мы наконец-то его поймали.

– В прошлые разы покушения на Уэнс и Ксавье тоже совершал он?

– Пару раз – да. Другого мы поймали.

– Так зачем же им это?

– Что ж, это засекреченная информация, но за содействие расследованию… первый совершил самоубийство, проглотив сразу яд, поэтому он ничего не рассказал. Этого сейчас расспросим.

– Не расспросим, – вмешался ещё один голос. – Он мёртв.

Кто-то грязно выругался.

Во время следующего разговора, что Ксавье запомнил, ему почти удалось проснуться окончательно, но боль быстро обхватила его со всех сторон и утянула в пучину бездны.

– Как мой сын?

– В порядке настолько, насколько это возможно. Он уже даже дышит сам.

– Я не слепой. И всё же эти трубки в нос вы ему поставили.

– Назальную канюлю, – поправил осторожно врач. – Да, мы сочли это необходимым. Его организм ещё не полностью восстановился.

– Так чем же это его отравили? Надоело, что меня держат в неведении. Не верю я, что это правда был Циклон Б{?}[информация из википедии: пестицид на основе цианида, известный прежде всего использованием для массового уничтожения людей в газовых камерах лагерей смерти, создан в Германии в 1920-х годах. Вещество до сих пор производится в Чехии].

– Боюсь, что это правда, мистер Торп. Только с модификациями. Между прочим, модификациями, выходящими за рамки традиционной химии.

– Что-то магическое? – хмыкнул отец.

– Да. Но в любом случае, ваш сын вовремя спасся.

– Значит, у него не будет никаких долгоиграющих последствий?

– Критичных – нет. Но сохранение былого здоровья я гарантировать не могу. Повреждения дыхательных путей – это в любом виде опасно.

– Когда он очнётся?

– Провидец тут вы, не я, – усмехнулся беззлобно врач.