Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Что?.. – мальчик в шоке задрожал, пытаясь взять контроль над пчёлами вновь.

– Глупые дети, – покачала головой женщина, продолжая держать Ксавье за шею.

Уэнсдей не выдержала и побежала спасать незадачливого парня. Но не смогла: её со всех сторон окружили пчёлы, осевшие на цветах. Босыми ногами она не могла бы пройти по ним, не доведя себя до анафилактического шока.

– Я никогда не убью Уэнсдей! – продолжал бороться Ксавье.

– Чёртов кулон… – выругалась француженка. – Эй, мальчишка, сними с её шеи эту побрякушку. И я верну тебе контроль над твоими пчёлами.

– Да пошли бы вы… – Юджин взглянул на женщину с вызовом и бесстрашно прошёлся вперёд по полному пчёл полю. Они его не жалили.

– Ясно… ладно, это может быть полезно. Ксавье, убей этого идиота, – и она сжала его шею сильнее.

– Нет… нет… – стал задыхаться парень. – Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! – закричал он через мгновение, когда француженка отпустила его шею, а из рюкзака достала нож.

Что-то в лице Ксавье переменилось, когда он пошёл в наступление на Юджина.

Уэнсдей забыла про пчёл и прыгнула перед пчеловодом. Ей удалось обойтись без травм.

– Уйди, Уэнсдей, – прошипел Ксавье, сжимая в руке нож.

Её ноги вдруг покрылись десятками неощутимых цветов. И пчёлы мгновенно устремились на них. А Уэнсдей почти покачнулась от осознания, что все цветы – лишь иллюзия. Пчёлы просто садились на её ноги.

– Убей меня, прошу, – вдруг сказал парень, борясь с попытками обойти её.

Он пытался ей протянуть нож. Но Уэнсдей его не взяла – что-то мешало ей убить порабощённого Ксавье Торпа.

И он ушёл убивать Юджина.

Потому что она не решилась убить Ксавье, когда он сам, борясь с влиянием извне, попросил её это сделать.

– Не беспокойся, Уэнсдей Аддамс, ты всё забудешь. Но я ещё вернусь за тобой.

***

– Мы вдвоём убили Юджина… – произнесла она сразу, как вернулась в реальность.

Душу жгло раскалённым железом. Но Уэнсдей понимала, что если бы даже вернулась в прошлое, ничего не изменила бы. Она не могла убить Ксавье Торпа. Не могла представить, как может лишить его жизни. Даже если на его разум воздействовала его неадекватная мамаша. Она могла запытать и убить кого угодно, но только не его.

Оказалось, чёрное сердечко в ней воскресло ещё в тот забытый доныне момент.

Уэнсдей Аддамс любила Ксавье Торпа. Это абсурдно, глупо и вредно. Но иного быть не могло. Иначе бы она тогда не допустила убийство Юджина, оставив живыми как Ксавье, так и его злостную мамашу.

– Я убил всех! – вспылил парень, присаживаясь.

– Слушай меня, – она схватила его за плечи, глядя на него так, словно могла через секунду всё же передумать и убить парня. – Расскажи, что ты видел. А я расскажу, что увидела я. И оставь эти самобичевания, это бессмысленно.

Он округлил испуганно глаза, но во всём сознался. Уэнсдей же рассказала ему о том, что она увидела.

– Понимаешь, ты не просто марионетка. Ты ей противился. И мы знаем теперь, как она воздействовала на твой разум. Она касается шеи. А ещё мы теперь знаем, что момент со мной без лица – это твоё прошлое видение, которое твоя мать посылала в извращённом виде Сольейт. И оно уже в прошлом. Ты его не допустил. В тот день должна была умереть я, не Юджин.

– Ты меня оправдываешь?..

– Ты хороший человек, Ксавье, – лишь ответила она и встала с постели. – Только тебя нельзя допускать в плохие руки. Надо сделать всё, чтоб твоя мама не смогла коснуться твоей шеи, – ответила Уэнсдей и вспомнила слова Сольейт в предыдущем видении.

– Останови это, Уэнсдей. Ксавье не виноват. Это не он. Его используют. Останови это, это возможно, – Сольейт появилась над мёртвым телом. – И береги Вещь. Они оба – твои союзники. Но если не попадут в плохие руки.

– Что нам теперь делать? – вдруг спросил Ксавье.

– Сделать так, чтоб никто не узнал, что ты убивал. Нормисам-полицейским будет всё равно, что ты не контролировал себя, – парень открыл рот, чтоб ответить, но она его перебила: – Даже не думай сдаться полиции, ты меня понял? – Уэнсдей прожгла его таким взглядом, что он дрогнул.

– Ты вроде говорила, что если я окажусь двуличной скотиной, как Тайлер…

– Ты не двуличная скотина, – заключила она.

– Ладно, – он покачал головой. – Я одного не понимаю… как моя мама могла делать такое с разумом? Порабощать его. Это не входит в обычные способности кицунэ. Она могла посылать ложные видения тому, кто из рода экстрасенсов, но лишён этого дара. А порабощать, ещё и экстрасенса…

– У меня есть одна догадка. Помнишь, Вещь недавно признался про свою историю с Гуди Аддамс?

– А это тут при чём? – спросил парень, массируя виски.

– Кто-то сжёг её дом с книгами. Но ведь этот кто-то мог книги и забрать. Это вполне могли быть и какие-то французы.

Ксавье поднял на неё изумлённый взгляд.

– И если это так, то мама помимо всего прочего могла про что-то связанное с Идеальным Братом знать ещё до свадьбы с отцом. Но они, вероятно, не знали, как его создать… и могли искать семью, которая знала и создала… – предположил Ксавье. – И так наткнуться на нас, Торпов.

– Но вот только их явно ожидало разочарование. Вещь и твой отец не знают, куда делась книга с ритуалом создания Идеального Брата.

– И возможно, что это и есть полная причина, чего моя мама всегда уезжала в Европу… – Ксавье схватился за голову, нервно кусая губы. – Она всю жизнь жила идеей создания этого существа. Которую, значит, не разделяла со своим братом, у которого были другие планы. Его интересовало другое существо… – закончил он чуть тише.

– И, раз всё началось недавно, значит, она всё-таки нашла книгу, где описан процесс создания Идеального Брата, – продолжала рассуждать Уэнсдей.

И не могла не отметить, что ей нравится строить теории вместе с Ксавье. И почему-то это заставляло её мозг работать особо быстро: идея наслаивалась на идею, предположение сменялось тремя другими… и ей это нравилось. Но на одной мысли удалось сосредоточиться. Она ей сильно не нравилась… но это могло спасти и её, и Ксавье.

– У твоей мамы извращённая любовь к тебе, но, насколько мне известно, она всё же тебя любит. И у меня есть предположение, как мы можем сделать так, чтоб она перестала мечтать о снятии с моего лица скальпа. Как нарушить ей весь план.

– Это какое?

– Надо спросить Вещь, а возможно ли, чтоб он прекратил оберегать Аддамсов.

– Хочешь, чтоб он стал верен Торпам?.. – догадался Ксавье, округлив глаза.

– Тогда твоя мать станет перед дилеммой, способна ли она ради Идеального Брата убить своего мужа или сына.

– Мне кажется, у неё такой дилеммы не возникнет. Но, может, можно, чтоб он отказался от Торпов? Насовсем. Чтоб никогда не смог служить нам вновь.

– Так нельзя. Вы мои кровные родственники, – вдруг застучали на окне пальцы.

– Как я могу освободить тебя от служения Аддамсам? – не удивляясь своевременному появлению почти бестелесого друга, Уэнсдей бросилась к окну.

У неё, кажется, ещё никогда не было столь взбудораженного настроя. Казалось, даже время стало нестись быстрее.

– Насколько я смог вспомнить, это просто. Но точно ли ты этого хочешь, Уэнсдей? – придаток особо печально перебирал пальцами.

– Если я так смогу нарушить планы Патрисии – да.

– Я думаю, это разрушит вашу с Ксавье экстрасенсорную связь. Вы больше не сможете посещать сны друг друга или делать что-то ещё.

– Это мне не надо. Это и так нечасто случалось.

– Но у вас так есть шанс развить эти способности. Но если ты откажешься от меня, Уэнсдей… это закончится, – наверное, если бы Вещь мог плакать, он бы плакал.

– Мне всё равно, – отчеканила холодно Уэнсдей.

– Но что, если без этой связи я под влиянием матери смогу тебя убить? – настороженно спросил сзади Ксавье.

– Не сможешь. Она обвинила во всём мой кулон. Думаю, это тебе помешает, – рассудила девушка.

В последний час думать над судьбоносными решениями оказалось чересчур просто. Даже отказаться от лучшего слуги и друга в мире – от Вещи.

– Но без этой связи, Уэнсдей, возможно, всё между вами закончится, – на этих словах она почти дрогнула, но смогла совладать с собой. Возможно, будет даже лучше, если её чёрное сердечко умрёт. Тогда, если всё пойдёт не по плану, она сможет и избавиться от Ксавье Торпа.

– Мне всё равно, – отчеканила холодно она. – Мне другое интересно… ты же продолжишь быть моим… другом? – спросила Уэнсдей у Вещи.

– Я всегда буду верен Аддамсам, Уэнсдей, – придаток поклонился.

– Значит, решено, – заключила она, не позволив Ксавье вмешаться. – Что мне надо сделать?

– Зуб за зуб, – неуверенно отозвался Вещь. – Я забирал зуб мудрости у Гуди.

– Я поняла, – она встала. – Я через пару минут вернусь, – и она скользнула в окно.

У неё в комнате найдутся приспособления, чтоб удалить себе зуб.

***

Уэнсдей вернулась с опухшей щекой, застывшей кровью на губах и с зубом в ладони. Челюсть горела от боли, но она её умело терпела. И почему-то от мысли, что Вещь перейдёт к Торпам, ей глубоко в душе было тяжелее.

– Что дальше? – поинтересовалась она у руки.

– Ты должна сказать, что ты отказываешься от меня. Что я теперь свободен от служения Аддамсам. А потом отдать мне зуб, – он долго колебался, но всё-таки рассказал.

– Я, Уэнсдей Аддамс, отказываюсь от Кристофера Торпа. Отныне он свободен от служения Аддамсам, – и она, не дрогнув, положила в его дрожащую ладонь свой окровавленный зуб.

В груди вмиг стало пусто. Что-то очень важное ушло оттуда.

========== Глава 48: В преддверии синего затмения ==========

Комментарий к Глава 48: В преддверии синего затмения

Так-с, это предпоследняя глава, в следующей вы наконец узнаете, чем это всё дело закончится))

На долгие месяцы всё стихло. Учебный год спокойно дошёл до конца. Не происходило ничего знаменательного. Успели даже пройти летние каникулы. Конечно, без проблем не обошлось, но Патрисия Торп никак не обозначала своего присутствия где-либо. После пропажи Оаны Мареш – ничего подозрительного. В Джерико и Неверморе настали спокойные времена. Чему было непонятно, радоваться или нет. Происходили всевозможные убийства, но все где-то далеко, и ни у каких не было ничего общего с почерком матери Ксавье.

Но Уэнсдей не расслаблялась, не без интереса ожидая событий синего солнечного затмения. До него оставалось совсем немного – всего три дня. И поэтому с каждой минутой её интерес к предстоящим событиям всё больше сменялся на нервозность. Предчувствие чего-то нехорошего нарастало, отзываясь в её пустой душе завываниями неприятного сухого ветра, как в выжженной солнцем пустыне. Но оставалось только ждать. За прошедшие месяцы Уэнсдей успела исследовать всё, но нигде не отыскала логово маньячки. Где бы это отродье ни пряталось, получалось у неё это мастерски.

И хотя намёков на победу не было, девочка предчувствовала, что обыграет маму Ксавье. Частично она ей уже подпортила планы, отказавшись от Вещи. И ей хотелось и во всём остальном обойти это во всех отношениях ужасное существо. И без Патрисии Уэнсдей ожидали в скором будущем совсем не приятные кошмары. Плод в утробе матери стремительно рос, и Уэнсдей предстояла неприятная участь стать старшей сестрой для ещё одного спиногрыза. Над которым родители к тому же запретили проводить смертельно опасные опыты.

Ещё одна проблема – хотя родители не знали, что она разрушила мистическую связь с Вещью, они это подсознательно ощущали. Это обстоятельство значительно портило их своеобразную семейную идиллию. Участились ссоры, и что-то в их поместье пошло по швам. Все летние каникулы Уэнсдей ощущала навязчивое желание сбежать из дома, подальше от семьи. Вещь, конечно, остался с ними и продолжил быть верным другом, но стал позволять себе больше вольностей и резких замечаний, а на любые упрёки в свой адрес заявлял, что сбежит к Ксавье.

О нём самом Уэнсдей совсем не знала, что и думать. Когда она отказалась от Вещи, в её душе что-то умерло. В груди стало просто пусто. Она ничего не ощущала, вообще. И при этом понимала, что это неправильно. Настолько отчётливо понимала, что не показывала своей душевной пустоты.

Парень её целовал, обнимал, иногда даже на руках носил, душил, занимался с ней сексом, но больше никакое чёрное сердечко в душе не отзывалось на его движения. И он сам стал менее влюблённым. На каникулах он ей даже почти не писал. И Уэнсдей было на это всё равно. Как и было всё равно на его рецензию о книге, которую она написала специально для него. Как и стало вдруг Вайпер всё равно на её таинственного напарника. В последнем романе Уэнсдей этот персонаж фигурировал и вовсе изредка, только для продвижения сюжета, а никак не для развития характера главной героини.

И при этом Уэнсдей отчётливо понимала, что это неправильно. Её мистическая сила вернула на начальную точку, где не было места какой-то там нелепице вроде отношений, но отголоски её умершего чёрного сердечка пытались утянуть её прочь с начальной точки.

И во время написания книги или игры на виолончели, когда её разум утопал в буйном течении творчества, она отчётливо понимала ещё одно. Ей следовало научиться любить Ксавье Торпа без какой-то там особой связи и чёрных сердечек. Полюбить его своим обычным, человеческим сердцем, отбивающим вместо нормальных шестидесяти-девяноста ударов в секунду только сорок-шестьдесят. Вот только в остальное время Уэнсдей быстро об этом забывала. И понимала одно – если когда-нибудь обнаружит Ксавье не в своём уме, то её рука не дрогнет.

И больше невинных жертв не появится.

– Господи, через три дня синее затмение! Божечки, помогите, мне очень и очень не по себе, – рядом носилась Энид, размахивая в воздухе когтями.

За ней сновал Аякс, периодически хватая за плечи и целуя в лоб. Только он приобнимал её, девочка прятала когти, но после отталкивала парня и продолжала свой нервный монолог.

– Хватит упоминать несуществующих персонажей, – заметила Уэнсдей, но подруга её проигнорировала, продолжив навёрстывать круги по комнате.

– Жалко, что новый директор школы не верит, что сейчас могут настать очень опасные дни, – Ксавье покачал головой. – Я уже скучаю по своему отцу.

– Да, он оказался неплохим мужиком, – отметил Аякс, кивнув, а дальше продолжил гоняться за взбудораженной Энид.

– Но сегодня отец приедет. Он за нас всех очень переживает, – Ксавье дрогнул уголком губы.

Уэнсдей отчётливо помнила, что полгода назад ей нравилось, когда он улыбался. Она постаралась выдавить из себя это чувство, но не удалось. И, чтоб не думать об этой неудаче, она залезла на свою кровать с ногами и прикусила губу.

К ней на плечо вдруг забрался Вещь. Она даже не скосила на него взгляд, но его присутствие помогло вмиг забыть о пустоте в душе, на которую она обращала слишком много внимания. В ближайшие дни у неё перед глазами маячило не одно куда более важное дело.

– Господи, я так ещё никогда не волновалась. Даже когда моя мама упала в обморок, узнав, что я встречаюсь с горгоной! – продолжала распинаться Энид.

Аякс, явно желая её поддержать, прекратил гоняться за ней и напомнил:

– Ну, тогда же всё закончилось хорошо, помнишь? Она не сразу, да и не с первой попытки, но приняла наши отношения, – парень заулыбался, сверкая рядом белоснежных зубов.

– Моя мама с приколами, но она не сравнится с Патрисией! Как же я нервничаю! – она плюхнулась на пол, заведя когтистые пальцы себе в волосы.

Вещь поспешил спрыгнуть с плеча Уэнсдей и бегом устремился к Энид. Она улыбнулась, когда его пальцы ласково обхватили её запястье, и поспешила благодарно погладить второй рукой по тыльной стороне ладони.

– Мы все тут нервничаем, – признался Ксавье, кусая губы.

После той ночи, когда Уэнсдей отказалась от Вещи, парень постоянно сгрызал собственные губы до крови. Она уже даже привыкла ощущать шершавую, израненную, покрытую рубцами поверхность с железным вкусом крови во время пустых поцелуев, которые никак не отзывались в душе. В остальное время Уэнсдей часто замечала, что парень употребляет успокоительные препараты. Один раз она его спросила, зачем, а он посмотрел на неё, как на дуру. Тогда Уэнсдей едва сдержалась, чтоб не ударить его за это нахальство. Но всё же он ей соизволил объяснить, что без строго выверенной дозы препаратов банально не может делать ничего, только испытывает навязчивое желание себя убить за убийства своих друзей.

Тогда Уэнсдей пришла к выводу, что Ксавье, как и все люди, слабый.

Но при этом продолжила пытаться научить себя его любить. Этот парень заслуживал быть одариваемым от неё этим странным чувством. Но пока этот дикий зверь любви не желал поддаваться Уэнсдей без поддержки в виде магической связи.

– У кого-то тут есть конкретные идеи, что нам делать в эти дни? Кроме того, что ждать? – спросил Аякс и присел за спиной Энид.

Оборотень поспешила уткнуться затылком в его плечо. А Вещь отпустил её руку, соскочил на руку Аякса и не успокоился, пока пальцы подростков не переплелись, – и тогда их нервные лица озарила улыбка.

Уэнсдей нахмурилась, наблюдая за этой сладкой парочкой, пытаясь понять работу их взаимоотношений. Ничего так и не осознав, она развернулась к Ксавье и взяла его горячую руку, контрастную на фоне её ледяной, и крепко сжала. В душе действие никак не откликнулось, но она постаралась выдавить из себя улыбку. Получился хищный оскал.

Ксавье хохотнул и поспешил поцеловать её в лоб. Снова пусто в душе, но Уэнсдей ощутила умиротворение от того, что попыталась. Тотчас она отпустила руку Ксавье и ответила на вопрос Аякса:

– Единственное, что я могу сейчас сделать – отдать Ксавье свой кулон. Я считаю, он может оберегать от воздействия извне, – и она сразу сняла с шеи украшение, передав его парню.

– А что, если одолжить у какой-то сирены её амулет и постараться его нацепить на тело Патрисии? Это могло бы тоже помочь, – рассуждала Энид.

– Мне всё ещё интересно, зачем она тогда похитила амулет Бьянки, – вмешался Ксавье. – Возможно, амулеты ей нужны. Лучше не рисковать.

– Мы всё-таки так мало знаем! – Энид надула губы.

– В этой ситуации лучше не знать. У нас одна цель – остановить Патрисию. Навсегда, – уточнила она.

– За то, что она сделала с Ксавье – я только за, – выступил уверенно Аякс.

– Я тоже, – хмыкнула Энид и развернулась так, чтоб поцеловать своего парня в губы. – Я не хочу, чтоб в этом мире был человек, способный помешать моему счастью…

– Мы её остановим, – заключила Уэнсдей.

И тогда в дверь кто-то быстро и крайне громко постучал. Не дожидаясь разрешения, некто влетел в комнату. Уэнсдей мгновенно выудила из ботинок маленький ножик, готовая убить вошедшего во мгновение.

Йоко влетела к ним, задыхаясь на ходу. По её щекам катились слёзы, а губы дрожали. Девчонка казалась слишком бледной даже для вампира.

– Я её видела! В кабинете химии! – закричала она.

Уэнсдей тотчас соскочила на пол, нахмурившись так, что брови почти упали на глаза. За ней тут же встал и Ксавье, вдруг сжав её запястье до боли. Парень нервничал. Сильно.

В пустоте души промелькнуло чувство. Ей не нравилось, что он нервничает.

– Ты её упустила? – поинтересовалась мрачно Уэнсдей.

– Она выскользнула в окно! Я попыталась побежать за ней, но… я её уже не нашла. Простите! – Йоко опустила взгляд, хныча.

– Прекрати, мне тошно, – фыркнула Уэнсдей, а Ксавье вдруг отпустил её руку. – Не от тебя тошно, – отметила она, повернув к нему недовольный взгляд.

Лучше бы и дальше держал за руку. Но её взгляд, кажется, заставил его только дальше отшатнуться от неё.

– Мы отправляемся ловить лису, – заключила Уэнсдей и подошла к своему шкафу, где хранила изобилие всякого оружия. – Разбирайте. Бегом! – скомандовала она, и все ломанулись к шкафу, сгребая в рюкзаки и карманы всевозможные холодные орудия.

– Исследуйте весь Невермор. И подключите всех, кого можете. Но в класс химии пойду я с Ксавье, – заявила она бескомпромиссно. – Если там ловушка, то я найду способ, как выбраться, – процедила она, взглянув на Йоко.

Вампирша только развела руками.

– Тогда… мы пошли, – Аякс взял Энид под локоть, но оборотень отпихнула его и кинулась к Уэнсдей.

– Береги себя, пожалуйста! – и она заключила её в крепкие объятия.

Уэнсдей поперхнулась, едва не обругав подругу за её несносный характер, но, поразмыслив, обняла её в ответ. Возможно, это их последняя встреча.

– Если ты умрёшь – я тебя убью, поняла? – процедила Уэнсдей, отстранившись.

– Да, поняла, – Энид выдавила из себя улыбку, а после бегом выскользнула из комнаты, прижимаясь к Аяксу.

– Я на вашей стороне, – бросила Йоко и тоже покинула комнату.

Уэнсдей уже устремилась к выходу, но Ксавье вдруг схватил её за локоть и развернул к себе.

– С Энид ты попрощалась, а со мной нет? – он состроил обиженную морду, склонившись к её лицу.

– Не вздумай попасть под влияние своей мамаши. Это будет худшее предательство с твоей стороны, – прошипела она, подняв на него взгляд.

– Если я попаду… больше не медли, хорошо? – он сглотнул.

– Не вздумай попасть под него, – процедила она, стиснув зубы.

В пустоте души появилось ещё одно чувство. Ей не хотелось, чтоб Ксавье Торп умер.

– Договорились, – хмыкнул он и тотчас накрыл её губы своими.

Впервые за долгое время Уэнсдей поцелуй понравился.

Но она, не дав себе вдоволь вспомнить это ощущение, отстранилась и бросила Вещи:

– Ты с нами.

– Ты мне не хозяйка, так что я могу делать, что угодно, – отбил ритм придаток, насмехаясь.

Уэнсдей одарила его гневным взором.

– Вещь, ты с нами, – повторил Ксавье, а рука послушно взобралась к нему на плечо.

***

Прошло три часа безуспешных поисков. И снова Патрисия Торп пропала со всех радаров. У всех остальных всё тоже было глухо. Переглядываясь с Вещью на плече Ксавье, Уэнсдей предложила следующее место, где поискать проклятую женщину.

– Пошли в тот двор, где всегда происходили убийства.

Уэнсдей шла туда, не оглядываясь. Её потянуло туда какое-то стороннее чувство, посильнее интуиции. Она знала – ей туда. Она совсем не понимала, чем её чувство было обусловлено, но противиться ему она не стала. Стоило побыстрее отыскать маму Ксавье.

Ноги сами привели её в безлюдный двор, где пребывало только одно существо – и от него, окружённого лужей крови, остались только ноги, укрытые школьной униформой, пропитанной красными каплями, и солнцезащитные очки.

Уэнсдей не удивилась, только сложила руки на груди, глядя на ноги растерзанной Йоко.

– Когда она это успела? – спросила она, но ей никто не отозвался.

Нахмурившись ещё сильнее, Уэнсдей оглянулась. Возле неё никого не было, вообще. Ни Ксавье, ни Вещи… только вдалеке она видела каких-то студентов, что со всех ног бежали к месту преступления.

– Ксавье? Вещь? – Уэнсдей обернулась, но её спутников нигде не было.

Ей стало страшно.

Комментарий к Глава 48: В преддверии синего затмения

Последнюю главу придётся чуточку подождать, я хочу сделать её максимально качественной, как бы мне не хотелось написать её бегом, лучше я чуточку подожду. Надеюсь, вам терпения хватит)

========== Глава 49: Не дожидаясь затмения ==========

Комментарий к Глава 49: Не дожидаясь затмения

Ох-хо-хо, ребятушки, это финал) вы не поверите, насколько автору сейчас больно это писать, это очень странное чувство. Конечно, нас впереди ещё ожидает эпилог, но я уже ставлю, что фанф закончен, так как эпилог можно и не читать.

Я хочу выразить свою благодарность каждому, кто дошёл до финала; кто поставил лайк; кто следил за этой работой с самого начала или пришёл только недавно; также я очень благодарна тем, не поскупился на награды для этого фанфика😅;но особенно я хочу поблагодарить каждого, кто оставил отзыв(ы)🤍 Ну а про тех, кто оставлял их под ±каждой главой, я даже не знаю, что сказать… я вас сердечно обнимаю и очень сильно вас люблю) я бы хотела тут написать список всех, кто оставлял отзывы, благодаря каждого отдельно, но, ребята, простите, вас очень много😅 но знайте, что я вас всех помню и всегда заходила на ваши профили, проверяя, а нет ли у вас работы, которую я могу прочитать😅

И вот на этом моменте я хочу остановиться. Есть два таких замечательных человечка, одна носит ник Ярость, и я всем советую ознакомиться с её работами, а вторая – Mash LitSoul, у которой тоже есть интересный фанф по Уэнс)

Так-с, ну а теперь, приглашаю вас за чтение финальной главы «Признания в любви кровью написаны»)

25 страниц, между прочим))

Чья-то рука накрыла рот Ксавье и нетерпеливо утянула его за угол. Он почти успел достать нож из кармана и замахнуться на нападающего, а Вещь и вовсе соскочил с его плеча, но знакомый голос его остановил:

– Тише вы оба, это я, – отец убрал руку и отпустил его.

На всякий случай Ксавье отшатнулся от него и в прыжке развернулся, направляя острие ножа на родителя. Винсент Торп только закатил глаза, а руки скептически сложил на груди. Вещь залез ему на шею, обхватив её сзади, но не до боли.

– Я пришёл тебя спасать. И тебя, мой невежливый предок, – отметил мужчина, скосив взгляд максимально вбок.

И хотя Вещь стушевался, он не покинул свой пост на его шее. Ксавье тоже не стал убирать нож – за последние месяцы он проникся симпатией к отцу, но остерегался возможного разочарования. Винсент мог его умело дурить, разыгрывая ничем не отличимую от реальной, но всё же фальшивую заботу. Сердце отказывалось допускать такую возможность. Отец – почти единственное, что спасало его от чувства всепоглощающего одиночества и прогрессирующей депрессии в последние месяцы. Но Ксавье искренне пытался прислушиваться к разуму, а не к зову души.

Его уже зов души однажды довёл до обрыва, за которым – пустота. Знала бы Уэнсдей, как искромсала его душу, когда отказалась от Вещи. Как он в один момент забыл, как любить. Как перестал рисовать её портреты и смаковать каждый поцелуй. И как при этом жадно вдыхал её запах и скользил руками по хрупкому телу, когда она его обнимала, надеясь, что в один момент всё вернётся. Как наивно верил в спасение любви. Как надеялся, что и она сможет полюбить его без магической связи и спасёт тем его падающую во мрак душу.

Но пока его душу продолжал придерживать отец.

Ксавье не убирал ножа, хотя вены от нервов ощутимо вздулись, а руку он с трудом заставлял не дрожать. Ему не хотелось, чтоб отец оказался врагом. Это стало бы концом – психика перешагнула бы за точку невозврата. И всё же Ксавье знал одно отчётливо – если это случится, в его сердце иссякнет вся жалость. Руки прекратят дрожать.

– Как ты собрался меня спасти? – он нахмурился, оглядываясь: поблизости никого не было. Уэнсдей – тоже.

Отец вдруг опечалился, понурив спину и опустив брови.

– Я уезжал во Францию к Ришарам. Там я нашёл книгу Гуди. Ту, которую отыскала моя злостная жёнушка. Оказалось, нашла она её в Тибете. Была спрятана у монахов.

Сильнее хмурясь, Ксавье слегка опустил нож. Отец выглядел искренним.

– Мой портфель на полу. Открой. Там эта книга, – продолжая держать нож наготове, Ксавье отыскал взглядом чёрный чемоданчик и, медленно присев на колени, отпер его. Оттуда выглядывал старый кожаный корешок.

Ксавье одной рукой выудил толстый том, на пожелтевших страницах которого всё было исписано рукописным почерком. К счастью, не на латыни, а на английском. Только некоторые надписи на этом сатанинском языке. И на ещё каких-то.

– Можешь заняться изучением, но у нас нет времени, – хмыкнул отец.

– Что тут за информация? – спросил настороженно Ксавье.

Он и не заметил, как опустил нож, тело покрыли многочисленные мурашки, а сердце застучало в висках. Стало очень холодно, но не в воздухе, а в израненной душе.

– Та, о которой Кристофер забыл, – кажется, Вещь обозлился на это примечание, чуть сильнее надавив на шею отца – тот поморщился, но больше никак дискомфорта не выразил. – О том, что полностью отказаться от Идеального Брата не может никто, – отец вздохнул.

Ксавье дрогнул, но решил не делать поспешных выводов. Стоило подумать и услышать рассказ дальше…

– Связь просто меняется. Идеальный Брат освобождается. Взамен на душу отдавшего ему зуб. И бездушное тело становится открытым для принятия новой души.

– Я ничего не понимаю…

А Вещь, кажется, понял: придаток вдруг упал на пол, болезненно скрючившись, но явно не от физической боли. Наверно, его опутали воспоминания.

– Уэнсдей Аддамс лишилась души. Но тело без души постепенно умрёт… – отец поморщился. – А это значит, что у Патрисии всё так же есть возможность создать Идеального Брата, при этом не убив ни тебя, ни меня. Я думаю, она снимет скальп с себя, руками кого-то другого. Скорее всего, поработив твой разум. Но свою душу она перекинет в тело молодой Уэнсдей Аддамс, которая иначе вскоре умрёт. Поэтому я вас пока разъединил. Как только увидел мёртвую Йоко Танаку во дворе.

– Йоко? Когда?! – он взялся за голову, но думы о смерти вампирши быстро уступили более важным. – Что ты такое говоришь… – Ксавье встал с пола, совсем растерявшись в мыслях. Сказанное отцом казалось сущим бредовым кошмаром. – Я вот всё думаю, почему она тогда просто не забрала тело Сольейт? Хотя бы Уэнсдей ничего не угрожало бы! – вдруг он покачнулся, осознав, что вспомнил. Вспомнил тревогу об этой девушке.

– Сольейт тогда пожертвовала своей душой. Обычно душа после смерти ещё остаётся в теле на некоторое время. Тут она ушла сразу, – неуверенно рассказал Вещь за Винсента.

А Ксавье содрогнулся от очередной догадки. И она вселяла надежду, во мгновение окрыляя душу и заставляя её вылететь из мрака. Ведь в случае её правдивости – план матери в принципе невозможен.

Дух Сольейт видела только Уэнсдей. Не без помощи кулона, но видела. К Ксавье сестра пришла лишь единожды. Когда он заснул, держа Уэнсдей за руку – в момент соприкосновения их тел и душ. Больше она его не посещала. Как и Уэнсдей. Их видения с её участием прекратились в тот момент.

После смерти Сольейт Уэнсдей носила жёлтый шарф. А как отдала зуб Вещи – ни разу в нём не появилась. Уэнсдей стала более эмоциональной и человечной после смерти Сольейт. Но отказалась от Вещи, отдав ему частичку своего тела – отказалась и от нажитого эмоционального опыта. Связь между Торпами и Аддамсами рухнула. Вещь перешёл только во владения Торпов. Но при этом Уэнсдей оставила себе душу.

Разрыв связи с Вещью лишил их магической связи, но вовсе не лишил Уэнсдей души. Её тело просто покинула душа Сольейт, что соседствовала с её всё то время.

И вполне возможно, что небывалый ранее прецедент оставлял возможность вернуть Вещь Аддамсам.

Сестра перед смертью сказала: «И вот какой я ключ на самом деле», – возможно, она уже тогда что-то поняла, ведь после потери зрения явно обрела какие-то экстрасенсорные силы. И она не просто пожертвовала собой ради жизни Уэнсдей. Она разрушила планы Патрисии Торп. А открывая завесы тайн прошлого и наставляя, Сольейт смогла воспроизвести этот план в жизнь, не посвятив в него никого.