Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Представляя на своём месте Вайпер, Уэнсдей подумала, что если бы описывала её ощущения, то там прослеживалась бы положительная, в общепринятом значении, динамика, и её эмоциональный фон можно было бы описать одним словом: радость.

Несмотря на боль в животе и ворох мыслей о другом, она не жалела, что решилась на секс с Ксавье. Чёрное сердечко и вовсе стучало так громко и безудержно, что только стук струй холодной воды и мог заглушить его полный радости припадок.

Но его счастье не могло завладеть всею душой: странное чувство упиралось в жёлтую ленту в паутине души. И хотя эта лента пыталась сообщать, что она только за эти эмоции, Уэнсдей мгновенно вспоминала о Сольейт. И о другом человеке, который также мог ассоциироваться с жёлтым. Юджин Оттингер. Мальчишка, который своей смертью смог вызвать в ней ту волну боли, что довела её до истерики. Уэнсдей старалась не вспоминать о том позорном происшествии, но и отрицать факт, что оно случилось, не могла.

Два самых ярких человека в её жизни погибли. Несчастного Юджина и вовсе убили так же просто, как пешку, от которой шахматист не брезгует избавиться. А Сольейт Уэнсдей до последнего считала подозрительной личностью. А эта девочка отдала свою жизнь ради неё.

Аддамс больше не ненавидела жёлтый цвет, считала его даже хорошо сочетающимся с чёрным, но всё-таки это яркое недоразумение тянуло за собой полосу смертей. Смертей тех, кто заслуживал жизни.

Пока Гидеон Ришар просто сидел в тюрьме, а Патрисия Торп и вовсе разгуливала где-то по планете Земля. Что ж, Гидеон хотя бы носил жёлтый браслет своей секты. Нашлось у жёлтого цвета и что-то хорошее.

– Эй, ты там в порядке? – Ксавье постучал в дверь и, кажется, открыл её.

Но Уэнсдей не видела: душевую кабину отгораживала задёрнутая штора.

– Я думаю о бренности и бессмысленности нашего бытия и пытаюсь прийти к умозаключению, что из себя представляет жёлтый цвет. А ещё пытаю себя холодной водой. Странно, но мне это не нравится, – отчеканила она медленно.

– Ясно, всё в порядке, – хохотнул Ксавье. – Но всё же советую тебе вылезать, а то мы так на бал не успеем.

– А нам туда надо?

– Ты так и не станцевала со мной вальс. Ну или хоть что-то, – намекнул парень, и дверь закрылась.

Несколько минут Уэнсдей продолжала подставлять тело ледяному потоку, но вскоре встала и быстро закрутила ручку. На голову опало ещё несколько капель, прежде чем она вышла из душа.

В ванной Ксавье висело несколько полотенец. Сомневаясь, что он против, – а если против, её эта мелочь не волновала, – Уэнсдей завернулась в самое тёмное из них, безжалостно отжала влагу с волос и вышла в комнату.

Парень, уже одетый в чёрно-жёлтый костюм, сидел на кровати, скользя суженными зрачками по листу, исписанному печатным текстом. По фактуре бумаги Уэнсдей отличила свою рукопись. А маленькая клякса на уголке листа сообщала, что он читал ровно центральную страницу её романа.

– Ты читаешь мою книгу, – сказала она, и парень оторвал взгляд от листа. Его зрачки тотчас расширились, а на щеках появились ямочки.

– А сама Уэнсдей Аддамс стоит в моей комнате, в одном полотенце, с распущенными волосами и без макияжа. А до этого сама Уэнсдей Аддамс переспала со мной. Но при этом я всё ещё не дочитал её подарок мне. Некрасиво получается, – продолжая улыбаться, он аккуратно отложил лист на тумбочку.

За бережное отношение к её творению Уэнсдей почти захотела снова слиться с Ксавье в поцелуе.

– Ты читаешь достаточно быстро, что похвально. Я думала, ты читаешь не быстрее среднестатистического человека.

Он хохотнул, улыбаясь ещё шире.

– Ты можешь снова создать платье? – спросила резко Уэнсдей: не видела смысла продолжать диалог об её книге, пока та не дочитана.

– Я уже, – он кивнул на другую половину комнаты: там, на пустой кровати, где отсутствовало даже постельное бельё, лежал роскошный чёрный наряд.

Произнести «спасибо» не удалось, но она кивнула.

– Мне надо привести себя в порядок. Одолжи мне каких-то вещей, чтоб я добралась до своей комнаты. Непрактично бежать с мокрой головой в платье, которое может исчезнуть в любую секунду.

Ксавье поднялся с кровати и покачал головой.

– Может, ты уже обсохнешь тут, а потом в платье дойдёшь до своей комнаты?

– Я это не надену, – Уэнсдей демонстративно подняла с пола своё бельё. – Я не ношу грязные вещи.

– Ты можешь залезть рукой в труп, но свои же ношеные трусы ты не наденешь? Интересно, – Ксавье, кажется, попытался говорить так же холодно, как она, но не выдержал и засмеялся.

– Именно, – смысла это отрицать не было.

Продолжая смеяться, Ксавье подошёл к шкафу и достал оттуда какое-то своё чёрное худи и спортивные тёмно-серые шорты.

– Так подойдёт? – поинтересовался парень, аккуратно положив одежду на кровать. – Всё чистое и неношеное.

– Да, – Уэнсдей кивнула и сняла с себя полотенце.

Тотчас на её голое тело упало два округлившихся, но, кажется, чересчур довольных глаза.

– Ты теперь так будешь делать постоянно? – спросил он неловко, однако взгляда не отвёл.

– Я занималась с тобой сексом и не вижу смысла прятать от тебя своё тело, которое ты уже видел, – откликнулась невозмутимо она, надевая на себя толстовку Ксавье.

Она висела на ней мешком и опускалась едва ли не до колен, а плечи спадали. Уэнсдей не любила одежду не по размеру, ей это казалось неопрятным. Но почему-то в одежде этого парня ей было удобно.

Следом она натянула шорты, и верёвки на них пришлось затянуть максимально. И всё равно они держались неуверенно на её выпирающих бёдрах. И ей было на это всё равно. Одежда Ксавье – до отвращения удобная.

– Ну, я пошла, – она взяла платье в охапку и приблизилась к окну, не собираясь передвигаться в таком виде по мужскому общежитию.

– Ты уверена? – спросил неуверенно парень сзади, пока она отпирала створку окна.

– Да, – она подняла раму и обернулась к парню.

– Когда будешь готова, напиши мне, хорошо? Я тебя встречу.

– Я подумаю.

– Ну… можно тебя хоть на прощанье поцеловать? – он приблизился к ней почти вплотную.

– Да, – и он тотчас притянул её к себе, быстро поцеловав в губы.

Не позволив ему ничего больше, Уэнсдей выскользнула в окно.

***

По дороге ей никто не встретился, а в комнате Энид не оказалось. Всё прошло бы куда успешнее, если бы из-под её кровати не вылез Вещь. И проклятый придаток не мог проигнорировать её внешний вид и не озвучить свои соответствующие действительности предположения. Оттого Уэнсдей едва сдержалась, чтоб не сломать ему какой-нибудь палец.

– Ничего не произошло, – сказала она, заходя на половину комнаты Энид – у яркой подружки, конечно же, где-то завалялся фен.

– Ты в его одежде. С мокрой головой, – застучал пальцами сильно разговорчивый немой друг.

– Не лезь не в своё дело.

– Почему мне кажется, что у тебя было что-то горяченькое с Ксавье?

– «Горяченькое»? – она нахмурилась больше обычного. – От Энид таких фразочек набрался? И нет, ничего не было.

– Было-было, – протянул насмешливо придаток.

Уэнсдей тогда как раз подняла из обилия барахла подруги фен.

– Заткнись. Иначе я заполню раковину водой, включу фен, кину его в воду, а тебя за ним. Понял, Кристофер Торп?

Вещь дрогнул.

– Не называй меня так.

– Буду молчать в обмен на твоё молчание, – холодно заключила она и ушла сушить волосы в ванной.

Комментарий к Глава 43: Перед балом

Так-с, я не знаю, когда выйдет следующая часть, так что если кто-то хочет скоротать время стеклом в три страницы – милости прошу: https://ficbook.net/readfic/13048519

========== Глава 44: Вороний бал ==========

Комментарий к Глава 44: Вороний бал

Много-много-много гета, да)

Постельных сцен в этой главе нет, но есть моменты, которые как бы ходят по лезвию ножа. Надеюсь, они вам понравятся)

Смеркалось, когда Уэнсдей сочла, что готова. Волосы лежали в сложной высокой причёске, вокруг прорезей глаз – мрачные, как туманная ночь, тени с едва заметным кровавым отливом, а густые подводка и тушь полностью поглощали свет. Кожа же, напротив, выбелена до мертвецки-сероватого оттенка. Одного не хватало – жёлтого шарфа. Покидая в спешке комнату Ксавье, она совсем забыла про это яркое недоразумение из обычного магазина с женской одеждой. Может, так остатки здравого рассудка пытались сберечь её от появления на людях в настолько нелепом, слишком очеловеченном облике. А ей не хотелось, чтоб она вдруг стала обычной. Это был бы проигрыш самой себе. Нечто похуже, чем вдруг проснуться в теле Энид Синклер и быть вынужденной ежедневно носить вызывающие внутриглазные кровотечения наряды и пищать при виде обложек с бойз-бэндами.

Откуда-то из тёмного закоулка комнаты издал противный писк телефон.

– Это ты включил звук? – хмуро поинтересовалась она у Вещи.

Бесстыдный врун стал клясться, что он ни при чём. Этим он и выдал свою ложь – его пальцы дрожали от переизбытка эмоций и вызванной ими экспрессии. Но вечер для него выдался удачный – Уэнсдей сильно размягчилась и её почему-то волновал этот треклятый бал, оттого отсутствовало желание мучить конечность за своевольные выходки.

– Принеси мне этот прибор для стремительной и необратимой деградации, – приказала Уэнсдей, проверяя, как сидит на ней частично иллюзорное платье.

Лихой придаток рванул по полу куда-то вдаль и вернулся уже с зажатым меж пальцев телефоном. Она забрала у него это блюдо, разрушающее мозг, и вперила хмурый взгляд на сообщение от Ксавье. «Ты ничё не пишешь, так что… я 30 минут буду ждать тебя у Офелии-Холла. Надеюсь, ты не станешь убегать через окно, хах{?}[я пишу тут «хах» как альтернативу английскому lol]». Поколебавшись несколько минут в раздумьях, какой ответ будет выглядеть самым уместным, Уэнсдей медленно стала нажимать на экран, кое-как попадая по этим крохотным буковкам. «Сочту этот жест исключительно за вежливость, а не за попытку указать на навязанный патриархальным менталитетом мой якобы слабый пол и твой якобы сильный. Спущусь я через пару минут», – перечитав несколько раз и убедившись в отсутствии ошибок, она отослала парню это сообщение.

– Вещь, убери это куда-то подальше. А я пошла, – она уже почти вышла из комнаты, но вдруг осеклась. – И чтоб ты не скончался от тоски… проследи за Энид. И за её горгоной. За Ксавье же я сама присмотрю, – убедившись, что больше указаний нет, Уэнсдей толкнула дверь и вышла.

Прошлый бал завершился дождём из красной краски. То было сплошным разочарованием – Уэнсдей всё ещё помнила химический вкус на языке, вместо ожидаемых нот свиной крови. Но ей не хотелось, чтоб предстоящий бал снова завершился каким-то происшествием. Разве только фонтанами животной крови, но на такую благодать рассчитывать не стоило. Бал может оборвать либо очередное унылое происшествие, либо уже какой-то кошмар. На свободе оставалась помешанная Патрисия Торп, и объявиться она могла в любой момент.

Поэтому к скрытым юбкой чулкам Уэнсдей примотала обилие ножей разного назначения. А в туфлях скрывалось по одной пилочке. Не помешают.

***

Скользя взглядом по многочисленным студентам в жёлтом и не находя среди них до ужаса красивого маленького человечка в чёрном, Ксавье всё больше нервничал от нетерпения и угрозы скорого разочарования. А когда пришло СМС с ответом, ему показалось, что Уэнсдей как раз и увидела в его действиях патриархальные замашки и вовсе к нему не спустится.

Пальцы нервно сжимали жёлтый шарф, который девушка забыла или намеренно оставила с другими вещами у него в комнате. И это был единственный атрибут гардероба, с которым Ксавье знал, что делать. Как поступить с её бельём, он не имел ни малейшего понятия. Но отнести его в прачечную в мужском общежитии он явно не мог. Но мог забросить как-нибудь среди ночи в прачечную Офелии-Холла.

Сильнее сжав шарф, Ксавье откинул голову назад, пытаясь так выбросить оттуда тревогу и заменить её прелестными воспоминаниями о недавних событиях. О поцелуе перед всем семейством Аддамсов и о незабываемом опыте в его комнате. Во время которого успел испытать все существующие в мире эмоции, вплоть до отчаяния, когда пришёл к выводу, – к счастью, неверному, – что Уэнсдей от него нужен лишь опыт в виде секса и для неё между ними не существует никакой больше связи, кроме экстрасенсорной. А потом, кажется, в ней вновь пробудился человек, и она оборвала его мысленные муки.

– Я… я не знаю, что мне от тебя надо, но не только секс. Мне просто нужен ты. Это абсурдно, но… – он запомнил её эти слова вовек. И в деталях запечатлел, как она прикусила губу до крови, медленно собрав эту жидкость на свой соблазнительный маленький пальчик. А после сделала то, чего он и представить себе не мог: коснулась своей груди в том месте, где располагалось сердце. Там она быстрым штрихом кровью нарисовала сердечко.

И хотя он засмеялся, увидев это странное признание в каких-то, но чувствах, тогда все его тревоги отступили. Ему стало по-настоящему хорошо с Уэнсдей Аддамс. Не потому, что ему хотелось, чтоб было хорошо, и не потому, что он был привязан к ней, как собака. Тогда он ощутил комфорт, находясь в обществе этой странной для всех девочки.

И, возможно, ныне он нервничал оттого, что боялся вновь утратить чувство комфорта. Его пугала даже мимолётная мысль, что Уэнсдей может счесть их связь за ошибку и столкнёт его обратно в буйные воды непонимания, страха и догадок, где он будет лишь исступлённо хвататься за кроваво-красную нить его безответной и болезненной любви к этой девушке, не обращая внимания, что эта нить ведёт не на спасительный берег, а на самое дно.

– Если ты продолжишь стоять с закинутой назад головой, мне придётся прийти к выводу, что ты наркоман, – услышал он снизу острый, как нож, голосок.

Не сдержав улыбку, – Уэнсдей всё-таки пришла, – он склонился к ней, и его взгляд не мог найти, за что зацепиться: девушка выглядела чересчур пугающе роскошно.

Но как бы ныне она прекрасно ни выглядела с кожей, выбеленной на всех открытых участках до цвета молочных туч, сложной высокой причёской и одетая в его магическое платье, которое подчёркивало её тонкую талию, руки и элегантные плечи, Ксавье понял, что с её естественной красотой ничто сравниться не могло. И пускай на её коже под одеждой остались шрамы, которые Ксавье не мог не заметить, они только ещё больше украшали её тело, напоминая о том, насколько она сильная.

– Не смей ничего говорить про то, как я выгляжу, – процедила Уэнсдей.

– Договорились, – он не сдержал смешок.

– Ты взял шарф, – отметила она несколько секунд спустя.

– Я посчитал, что ты его забыла, – он улыбнулся. – Мне его выбросить, или я могу надеть его на тебя?

– Можешь надеть, – удивительно, но она ответила сразу, не колеблясь. Хотя её глаза стали ещё темнее, чем были мгновение назад.

Осторожно расправив длинную жёлтую ткань, он зажал его края меж пальцев и перекинул центр ей за голову, думая, как бы ей красиво повязать этот шарф, такой чужой, но не лишний на фоне её монохромного стана.

Но в голове, вместо интересных узлов, – картины из прошлого, когда он хотел освободить её шею от лишнего в тот момент атрибута и потянул его за край, но не заметил, что Уэнсдей схватила противоположный. Она чуть не задохнулась, а её шея после посинела. Хотя больше синева не виднелась, скрытая слоем косметики. Но самым странным являлось то, что Уэнсдей, кажется, понравилось.

Сглотнув, Ксавье не удержался, переложив край шарфа из левой руки в правую и наоборот, – так, что ткань шла крест-накрест. Уэнсдей никак не комментировала его действия, просто наблюдала исподлобья, не моргая.

Он оглянулся – прохожих в округе больше почти не было, лишь иногда мелькали чьи-то пёстрые наряды, но никто не оборачивался на их странную пару. Кивнув самому себе, Ксавье стал наматывать ткань себе на руки, стремительно укорачивая длину. Вскоре Уэнсдей сдавило шею, так, что вокруг выступили пережатые сосуды; девушка подступила на шаг ближе к нему, когда даже широко открытый рот не позволял ей вдохнуть. Возможно, в глазах другой девушки выступил бы страх, но не у неё: во вдруг широко распахнувшихся глазах отражалось скорее нечто на грани с наслаждением. И, кажется, Уэнсдей Аддамс ему доверяла.

Ксавье продолжал наматывать шарф на руки – до тех пор, пока Уэнсдей не подступила к нему вплотную. Он перестал затягивать удавку на её шее лишь тогда, когда её неровно вздымающаяся грудь не стала касаться его.

– Ты об этом пожалеешь, – отметила она без злобы, слегка дрожащим голосом, когда он чуть расслабил шарф, позволив ей вновь спокойно дышать.

– Разве? – Ксавье не сдержал улыбку, резко отпустив ткань и поспешив перевести руки на её тонкую, как тростинка, талию. – Ты сама мне говорила, этот шарф для того, чтоб я тебя задушил, – он скользнул одной ладонью чуть выше, подхватив её между лопаток.

– Также я сказала – чтоб я могла тебя задушить, – Уэнсдей подняла к нему какой-то странный взор.

– Об этом мы подумаем потом, – он выдавил из себя самую нахальную из всех улыбок, на которые только был способен, а после накрыл её губы своими.

Уэнсдей Аддамс с каждым разом целовалась всё лучше и лучше. И это сводило с ума. Заставляло мышцы напрягаться, а тело ощущать жар даже на холоде. А также наслаждаться её обществом, которое становилось всё комфортнее и комфортнее.

Не зная, стоит ли это того, он решился скользнуть языком между её мягких губ.

Но не успел.

– Офигеть… – донёсся сзади шокированный голос Аякса.

– Они действительно целуются! – его сопроводили визги Энид. – Сердце Уэнсдей растаяло!

Ксавье отлетел от девушки, как ужаленный, хотя и понимал, что уже поздно. Их всё равно уже увидели.

***

– Так вы встречаетесь, да? – оборотень назойливо носилась вокруг Уэнсдей и вскоре стала рябить в глазах: короткие бесчисленные верёвки на её платье развивались во все стороны, ослепляя изобилием желтизны. Одно удивляло: оказалось, подруга к жёлтому платью приобрела чёрный длинный парик, хоть и с парой разноцветных ярких прядей. Видеть её такой – до недоумения непривычно.

Уэнсдей игнорировала все её вопросы. Ей не хотелось обсуждать ни с кем, что за отношения у неё выстроились с Ксавье. Даже, или тем более, с Энид.

– Ксавье, ну хоть ты ответь! – подруга метнулась к заметно побледневшему парню.

Для надёжности Уэнсдей одарила его убийственным взором. Чтоб не разболтал чего-то лишнего. От странных художников ожидать можно чего угодно.

– Это был просто поцелуй, – отозвался он, опустив взгляд в пол. – Ничего больше.

Энид надула губы, явно не поверив, но отстала. Она и Аякс продолжили путь с ними в молчании. Впрочем, вскоре его нарушила громыхающая мелодия из зала, где всё торжество и организовали.

Все отвлеклись на музыку, и Уэнсдей поспешила перевязать жёлтый шарф, незаметно несколько раз коснувшись по-приятному саднящей шеи. Ксавье удушал её так, что мог и до обморока довести, но умудрялся балансировать на тонкой грани приятного издевательства и попытки убийства. И это сильно отзывалось в чёрном сердечке.

– Уэнсдей. Держи. Я так тебе и не отдала, – Энид вдруг влетела ей в плечо и положила что-то холодное в ладонь, прежде чем устремилась вперёд.

Почти улыбнувшись, Уэнсдей остановилась и надела свой магический кулон, надёжно скрыв его под шарфом и платьем. Приятно, что подруга не потеряла и не забыла о нём. Хотя, вероятно, отдав его, Энид навсегда лишила себя возможности разговаривать с духом Уэнсдей.

Но она всё равно больше ни разу не обернулась призраком. Возможно, такая удача больше и не представится никогда. Или её душа и вправду насовсем умерла в тот момент, когда её убил Гидеон. А Вещь и Сольейт лишь заставили её мозг работать. Это могло объяснить странности в поведении.

– Мисс Синклер, мистер Петрополус. Добро пожаловать, – на входе в зал стоял отец Ксавье. Что-то в Винсенте Торпе сильно переменилось за последнее время, но у Уэнсдей не нашлось времени искать конкретные элементы, претерпевшие изменения.

– Здравстуйте, мистер Торп. Спасибо, – и друзья юркнули в преяркое помещение.

Уэнсдей всерьёз задумалась о варианте украсть у какого-то вампира тёмные очки. Глаза уже начинали болеть, а она ещё даже не зашла в этот земной ад.

– Ты возьмёшь меня за руку? – шепнул над её ухом Ксавье.

– Нет.

– Договорились, – он кивнул.

– О, мисс Аддамс и юный мистер Торп. Не ожидал, – уголок губы Винсента дрогнул, и он гостеприимно отошёл в сторону. – И всё-таки я рад, – поднялся и противоположный уголок губы.

– Я не сомневалась, – Уэнсдей взглянула на него с вызовом, пытаясь понять, что ныне у этого мужчины на уме. – Уже воображаете себе мою фееричную с Ксавье свадьбу? Предупреждаю: все стулья на этой свадьбе должны быть электрическими. А в качестве закусок – живые ядовитые змеи. Думаю, вы меня поняли, – и она, не дожидаясь Ксавье, юркнула в сущий кошмар стоящего вокруг веселья.

***

– Уэнсдей этого не показывает, но я знаю, что она счастлива! – кричала Энид, пытаясь сделать так, чтоб Аякс её услышал. Музыка громыхала до закладывания ушей.

– Ты бы поменьше о ней думала! – расслышала она слова своего парня.

– Не могу! – она широко улыбнулась, взяв парня за руки и утянув его в безбашенный танец.

С целой ногой, конечно, жизнь стала краше. Даже шрама не осталось. И Энид могла спокойно отрываться на балу. Это было единственное, за что она ощущала слабую благодарность Патрисии Торп. За возможность снова жить без ограничений.

Отдавшись музыке, девочка вскоре забыла обо всём на свете, кроме своего партнёра, коему не давала ни минуты передышки. Только ради быстрого поцелуя могла притормозить, а после уйти в пляс с новой силой.

– Как я тебя люблю, Аякс! – закричала она, прыгнув ему на руки. Ей показалось, что мелодия настаивала на этом движении и на этих словах. Всё-таки во время прошлого бала она и начала свои долгожданные и желанные отношения с ним.

– И я тебя! – улыбнулся возлюбленный, не став её опускать на пол. Поудобнее подхватил под коленями и радостно закружился в такт мелодии.

Но вдруг чуткий взор Энид заметил в толпе личность, которую последнее время на дух не переносил. Йоко Танака, хоть и не отрывалась со всеми, а стояла в отдалении, понурив плечи, всё же присутствовала на празднике. Мало того, что предательницу не посадили в тюрьму, так ещё и в школу обратно приняли!

Энид вспыхнула от негодования. А вороний бал оказался неисправимо испорчен.

***

Уэнсдей целый час сидела на месте, иногда кидая своему партнёру неопределённые взгляды, когда позволяла себе открыть глаза и доставить им невыносимую боль яркими цветами вокруг. Возможно, она бы даже попробовала с Ксавье говорить, но музыка громыхала так, что Уэнсдей и собственных мыслей не слышала. Поэтому она просто сидела. Пару раз проскользнула мысль рискнуть и выйти на танцпол, но все мелодии казались ей неподходящими. Слишком мягкие и нелепые. Под такое танцевать – вовек заклеймить в своих воспоминаниях этот день, как самый тупой в её жизни.

А после весёлая попса заменилась какой-то неторопливой меланхолией. Все парочки на балу соединились в объятиях и стали медленно переступать с ноги на ногу. Уэнсдей лишь окинула их быстрым взглядом, прежде чем вновь сомкнула веки, не в силах дальше наблюдать за десятками жёлтых костюмов.

– Я всё ещё хочу с тобой потанцевать, Уэнсдей. Всего один танец. Пожалуйста, – она услышала голос Ксавье над своим ухом и удивилась: и как он смог незамеченным пробраться ей за спину?

– С чего ты решил, что я соглашусь?

– Я же просто предлагаю, – он хохотнул. – Ну или могу попросить чуточку настойчивее, – она против воли дрогнула, когда его тёплые пальцы скользнули ей под шарф, лучше всяких слов сообщая, что парень имел в виду.

– Ты начинаешь сильно наглеть, Ксавье.

– Если ты против, я сейчас же перестану, – и он в подтверждение убрал руки.

– Я не против, – слова вылетели сами по себе. Как же безалаберно с её стороны. – Ладно. Один танец. Не больше, – она безжалостно схватила парня за локоть и потащила к центру зала.

Ей абсолютно не хотелось танцевать. Особенно под какую-то меланхоличную современную музыку. Но, возможно, иногда стоило поступаться собственными желаниями и интересами. Особенно, если это заставляло треклятого Ксавье Торпа улыбаться.

Он обнял её, прижимая к себе. Она же предпочла просто держать свои руки по швам и медленно колебаться в такт мелодии. Если бы играла классическая музыка, она бы согласилась даже станцевать вальс с Ксавье. Она не любила этот танец, но исполнять его под современную электронную музычку – перебор.

– Ты не хочешь положить на меня руки в ответ?

– Могу твои тебе отрезать, чтоб никакого «в ответ» быть не могло, – произнесла Уэнсдей, упираясь правой щекой в его стремительно горячеющую грудь. – И если ты сейчас будешь слишком много думать об этой ерунде, я рискую остаться полуголой. А ты, соответственно, мёртвым.

Он на это лишь хохотнул, позволяя себе поглаживать её по спине.

Уэнсдей же открыла глаза и стала вглядываться в изобилие жёлтых одежд в округе. Ей даже удалось заметить танцующих Энид и Аякса, хотя оба были непривычно хмурыми. Они танцевали так, словно их заставили под угрозой мучительных пыток.

А после взгляд остановился на девочке, которая просто стояла, не обращая внимания на танцующих вокруг людей. Невысокая, в ненарядном жёлтом платье и с двумя русыми хвостиками. На глазах – белая повязка.

Не успев ничего сообразить, Уэнсдей моргнула, а когда открыла глаза – Сольейт исчезла. И всё же на душе стало слишком холодно, даже для неё. Словно температура опустилась до абсолютного нуля. Она бы приняла это за мираж, но зная о своих способностях и вспомнив о свойстве кулона… девочка вдруг оттолкнула Ксавье, вперив на него по-настоящему растерянный взгляд.

– Ты в порядке?.. – тут же осведомился он.

– Не совсем, – призналась Уэнсдей, оглядываясь. Но больше нигде призрака найти не могла. – Давай куда-то уйдём, где потише. И больше воздуха.

– Да-да, конечно, – кажется, она изрядно напугала парня.

Они быстро дошли до ныне безлюдного пятиугольного двора, где даже почти отсутствовало освещение. Там Уэнсдей позволила себе просто сесть на траву и вперить незрячий взгляд в темноту. Хотелось, чтоб Сольейт оказалась лишь миражом, а не призраком, котому не терпелось что-то ей поведать. Уэнсдей приняла бы помощь любого мертвеца, но только не этой девочки, которая отдала за неё свою жизнь.

– Что случилось, Уэнсдей? – Ксавье присел рядом с ней, но на небольшой дистанции.

– Я увидела твою сестру. И я не знаю, что это было. Иллюзия, мистической природы иллюзия или призрак, – она не увидела причин лгать Ксавье.

– Я понял, – отозвался он минуту спустя. – Посидим тут.

Уэнсдей не ответила, продолжая созерцать пустоту. Но чёрное сердечко в груди бесстыдно возмущалось и пыталось взять бразды правления на себя. Чтоб успокоить его истерику, она вдохнула побольше воздуха в грудь и продолжила разговор. С того слова, которое, казалось, сказать невозможно.

– Прости, – выдавила из себя она и вновь смолкла.

– За что?.. – его голос прозвучал странно. Тихо и как-то сокровенно.

– За Сольейт.

– Это был её выбор. А что там о прошлом сожалеть? Уже ничего не изменить, – он подсел ближе к ней, а свет тусклых фонарей за спиной озарил его печальное лицо. – Зато я рад, что сейчас ты со мной, – и его рука коснулась её.

Мир стремительно завертелся, а мышцы содрогнулись от неприятной боли.

***

– Останови это, Уэнсдей! Пожалуйста!

Она очнулась, ощущая, как холодные руки трясут её за плечи. Открыв глаза, Уэнсдей едва сдержалась, чтоб не отшатнуться – перед ней стояла испуганная Сольейт, чей белый бинт на глазах пропитался кровью.

Видение. Замечательно.

Сделав едва заметный вдох, она собралась с мыслями и спросила:

– Что мне остановить?

– Это! – девочка вдруг исчезла, а Уэнсдей куда-то больно упала.

Вокруг всё пропахло железным ароматом крови и, что странно, порохом. Попробовав пошевелиться, она открыла глаза, но увидела лишь яркое синее свечение, укрывшее собой всё. Тело же лежало на чём-то холодном и твёрдом, кажется, на плитке. Но рассмотреть местность не удалось – мир под синим светом, кажется, также застелил туман.

Плохо.

Она не спеша поднялась, пытаясь разглядеть хоть что-то, но не получалось.

Пока она не увидела в синем свете алые пятна. Несомненно – кровь. Она за ней почти побежала, желая узнать как можно больше информации.

Но оступилась, когда её нога заскользила в лужице крови, а в синей дымке удалось распознать очертания Ксавье. Все его тело под рваной одеждой оказалось исполосовано царапинами, но, кажется, неглубокими. Но вот с его опухших глаз катились слёзы, а плечи дрожали.

И лишь приглядевшись, Уэнсдей заметила, что в руке он держит нож. Его лезвием он скользил по животу, безжалостно разрывая свою плоть. Но не глубоко. Он явно пытался проткнуть себя до органов, но ему мешал инстинкт самосохранения.

– Что тут произошло? – спросила она, и голос прозвучал хрипло.

Он вдруг поднял на неё взгляд и выронил нож. Слёзы хлынули из глаз с новой силой, и он обессиленно упал лицом вниз.

– Беги, Уэнсдей. Беги так далеко, как можешь. Беги от меня. Это всё из-за меня! – он вдруг вскочил, блеснув обезумевшим взором, и до боли схватил её за плечи. – Я опасен для тебя! – и он кивнул в туман.

Приглядевшись, Уэнсдей заметила, как туман стал расходиться, открывая обзор на знакомую картину. Где её тело лежит с обнажённым черепом, омываемым ливнем. Единственное отличие – мир вокруг не красный, а синий.

– Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! – и после парень упал.

Едва её взгляд на него упал, она поняла, что он мёртв.

– Останови это, Уэнсдей. Ксавье не виноват. Это не он. Его используют. Останови это, это возможно, – Сольейт появилась над мёртвым телом. – И береги Вещь. Они оба – твои союзники. Но если не попадут в плохие руки.

***

Уэнсдей присела, тяжело дыша. А глаза болели – проведя по ним рукой, Уэнсдей поняла, что плачет. На пальце засияло несколько ярких, но полных настоящего страха слезинок.

– Что ты увидела? – встревоженный Ксавье присел перед ней.

Она не смогла ответить. Вместо этого – вдруг уткнулась лбом ему в грудь, а ногтями попыталась проткнуть ему плечи и тяжело задышала.

Ей ещё никогда не было так страшно от своих видений.

Комментарий к Глава 44: Вороний бал

Я долго раздумывала, какой бы твист всё-таки сделать в конце этой главы, а то уж больно всё у персонажей было хорошо, но остановилась на этом. Игра на выживание для персонажей началась)

========== Глава 45: Прошлое и будущее ==========

Комментарий к Глава 45: Прошлое и будущее

Так-с, вот и новая часть. И я так смотрю, что я должна уложиться в 49-50 глав и плюс к ним эпилог. В общем, уже почти-почти конец)

Думаю, на следующей неделе я смогу уже закончить фанфик, но, возможно, эпилог выйдет как-нибудь уже потом, поскольку я пока представляю его очень большим.