Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

========== Глава 1: Доброе утро ==========

Царящий в комнате мрак то и дело бессовестно нарушали вспышки света, витражи окон почти ежесекундно содрогались от грома, а по крыше отбивали особую мелодию капли дождя. Погода в ночь пред началом нового семестра предсказывала занимательный год. Кто знает, какие заговоры и непотребства происходят где-то в лесу или в этом злополучном маленьком городке, пока стихия бушует? Быть может, среди витиеватых лабиринтов деревьев в почву вместе с дождевой водой впитывается кровь, а гром заглушает крики умирающих в жутких мучениях.

Уэнсдей почти улыбнулась, но вовремя одёрнула себя: совсем сентиментальной стала, скоро разочарует себя из прошлого. Вроде как завела даже друзей и пользовалась подаренным Ксавье карманным компьютером, который приходилось при всех называть смартфоном. Совсем её чёрствая и поганая жизнь по наклонной пошла. Может, в обозримом будущем ещё дешёвую попсу под влиянием Энид слушать начнёт.

У неё даже главная героиня нового романа стала какой-то чудной. Перечитывая написанное, Уэнсдей с удивлением подмечала увеличение количества эмоций у героини. В предыдущей главе она и вовсе плакала! Да ещё и нашла над кем… над повешенной за хвост чёрной мёртвой кошкой. Скоро, вероятно, героиня начнёт хоронить отрезанные головы мертвецов и носить им на могилки цветочки. И сколько бы бумаги ни отправилось в мусорный бак в попытках изменить сюжет в правильном направлении, получалось одно и то же, лишь в иной обёртке. То героиня ревела, то пустила скупую слезу, а потом сидела в апатии неделю, то пыталась выколоть себе глаза… пришлось оставить всё, как есть.

А в новой главе и вовсе новая напасть появилась: к героине прилип какой-то идиот. Точнее, он не прилип, но их связало общее горе при расследовании… и почему-то при перечитывании новоявленных абзацев Уэнсдей заметила странную деталь: её персонаж испытывала некие чувства к партнёру.

Сначала девочка испытала рвотный позыв от осознания, какую ахинею написала, но потом обнаружила себя за продолжением сопливого бреда. Её героиня сочла напарника поневоле симпатичным и даже улыбнулась, когда он оттолкнул её от летящей пули, вместо того, чтоб одарить его злобным взглядом и буркнуть отстранённое «спасибо».

Уэнсдей убрала руки с печатной машинки и задумалась, куда приведёт сюжет персонажей в дальнейшем. И воображение наравне с мучительными пытками нарисовало поцелуй между героями. Быстрое, неуверенное касание губ в тёмном лесу, пока холодные струи проливного дождя щекотали их кожу и заставляли прижиматься друг к другу ближе, чтоб хоть чуть-чуть согреться.

Ошарашенная собственными мыслями, она медленно закрыла глаза, пытаясь избавиться от сопливых девичьих фантазий. Её книга выше какой-то пресловутой подростковой романтики.

Но почему-то образ не желал исчезнуть.

Наверное, за день она переутомилась… конечно, утомление – признак слабости, но иного объяснения этим глупостям Уэнсдей не могла отыскать. Либо частые переписки с Энид – иногда она отправляла подруге в день до пяти сообщений – оказали какое-то вредное влияние на её мозг. Иного варианта быть не могло.

И телефон, словно вспомнив, что существует, издал противный писк. Нехотя Уэнсдей открыла глаза и прочитала сообщение. Ей написал Ксавье краткое СМС: «Не спишь?». Сохранив на лице невозмутимость, она поколебалась с минуту, но медленно ответила: «Это твоё дело?».

Реакция последовала незамедлительно: «Значит, не спишь. Это хорошо», – и тут же дверь распахнулась, впуская Ксавье в комнату.

Растеряв дар речи от возмущения, Уэнсдей вскочила со стула и взглянула на яркую половину комнаты, где жила Энид. Там было непривычно темно и доносились лишь тихие посапывания давно спящей соседки. Только когда сияли молнии, помещение вдруг становилось каким-то радужным кошмаром.

– Сдурел?! – гневным полушёпотом спросила Уэнсдей, оглядываясь на спящую подругу.

– А что, мы давно не виделись. Ну, я не ждал, что ты будешь мне рада, – вновь сверкнула молния, осветив улыбающееся лицо парня.

– Ну, увидел? Можешь уходить. Я занята, – Уэнсдей присела обратно на стул, думая для вида вернуться за написание книги.

Почему-то рядом с Ксавье её одолела иррациональная неловкость. Как же глупо…

Превратив лицо в какой-то застывший камень, она вновь опустила пальцы на клавиши и стала писать лишь бы что.

– Дашь когда-нибудь по старой дружбе свою книгу почитать? – тихо спросил парень, и Уэнсдей поняла, что он уже стоял за её спиной.

– Если тебя привлекают описания пыток и отрезанные конечности, то, может, как-нибудь и дам прочесть какой-то отрывок.

– Я с радостью прочитаю. Хотя мне вот интересно… тебе вообще удобно писать в темноте? Не видно ж ни черта. Ещё наделаешь опечаток.

– Твои проблемы, что ты чертей не видишь, – откликнулась Уэнсдей и особо громко щёлкнула по клавише с точкой. – Мне удобно.

Сохранять привычную пассивно-агрессивную отстранённость, пока Ксавьер стоял за спиной, оказалось удивительно сложно. Дурные уголки губ пытались состроить некое подобие улыбки. Хорошо, что в темноте этого не видно.

– Может, ты всё же не против прогуляться по школе? Тёмные пустынные коридоры, гроза за окном… самое же оно, а, Уэнсдей? – парень наклонился к её уху и как-то по-идиотски, с придыханием, растягивал слова.

– Убирайся, – подавив дрожь, резко посоветовала ему она и максимально напряглась, чтоб не обращать никакого внимания на Ксавье.

– Ну, как хочешь, – мгновение спустя входная дверь хлопнула, Уэнсдей наконец убрала пальцы с печатной машинки, а исписанный лист, не желая его перечитывать, тут же забросила в мусорку.

Оттуда тотчас донеслись шорохи.

– Вещь, не вздумай это читать, – злобно процедила она и, убедившись, что новых звуков из корзины не доносится, пошла спать.

Только она забралась под одеяло, шорохи повторились. Очень тихие, но чуткий слух уловил и их.

– Кому я сказала?! – пригрозила Уэнсдей, и больше никто в баке не копошился.

***

– Доброе утро, соседка! – Энид трясла Уэнсдей за плечо.

– Кого-то убили? Или с чего оно вдруг доброе? – девочка открыла глаза и, больше не моргая, присела.

– Первый учебный день! Поторопись, сегодня будет весело! – подруга, уже накрашенная и одетая не в школьную форму, а в какое-то идиотское розовое платье и блестящую серебряную жилетку, спрыгнула с кровати. – Будет кого напугать кислой рожей! – добавила она и умчалась.

Уэнсдей дождалась, когда её шаги стихли, и тогда переоделась в школьную форму – не видела смысла выряжаться, как Энид. Да и непонятно, как новый директор, которого ещё никто не видел, относится к нарушениям дресс-кода.

Взглянув в окно, пришлось признать, что от ночной грозы и следа не осталось: светило слишком дружелюбное солнце и воодушевлённо щебетали птицы. Уэнсдей предпочла бы и дальше слышать завывания ветра, гром и стук дождя. К сожалению, обрадовать её новым ливнем мир не спешил.

Однако, когда она покинула свою комнату и уже направлялась в кабинет химии и ядов, её привлекла странная суматоха: все вокруг оказались встревоженными, кто-то нервно шептался по углам или даже плакал. Но всё самое интересное ждало Уэнсдей на улице: остальные ученики топтались во дворе. Сотни подростков налетали друг на друга, кто-то даже кричал или громко ревел, а учителя безуспешно пытались разобраться с царящим безумием.

Ситуация стала заинтересовывать Уэнсдей, но пока ничего особого на глаза не попадалось. Может, какое-то мероприятие… в прошлый раз она приехала в середине семестра и вполне могла чего-то не знать об обычаях этой странной школы. Или ученики замыслили какой-то бунт… всякое быть может.

Игнорируя всех, она двинулась в учебный корпус, но тут до её слуха долетел вой сирен полицейской машины. Мигом остановившись, Уэнсдей увидела среди толпы шерифа. Тотчас в голову пришло осознание, что дело серьёзное. Не желая привлекать внимание отца Тайлера, она развернулась на каблуках и стала распихивать плечами студентов, пока не дошла до очага – места, вокруг которого все и столпились.

Её взгляд опустился на кровь, такую чуждую в солнечную погоду, что растекалась по тропинке и стекала на ярко-зелёный газон. Трава с жадностью напитывалась чьими-то соками.

– Любопытно… – буркнула она себе под нос.

Но переведя взор дальше, Уэнсдей застыла: на брусчатке лежала в обычной полосатой пижаме Бьянка. Её глаза оказались закрыты, как у спящей, но полосы на одежде скрылись за кровью. Коротких волос также было не разглядеть: их напитала алая жидкость из пробитого черепа. Отсутствовали кисти рук: предплечья обрывались на запястьях, и из них торчали голые кости и лоскуты кожи с мясом.

Вглядевшись в изогнутые в вечном страхе губы, в тусклую кожу и в бездыханную грудь, Уэнсдей поняла, что её подруга была мертва. Кто-то совсем недавно её убил.

– За что?! – распознала она испуганный голос Ксавье где-то в толпе.

Обернувшись к нему, Уэнсдей заметила, что парень плакал.

Грудь кольнуло чувство, которое, кажется, называлось жалостью.

========== Глава 2: На месте преступления ==========

На шее Ксавье выступили вены – он явно пытался удержать поток слёз, но те всё равно катились по его покрасневшему от перенапряжения и боли лицу. Колкое чувство в груди нарастало – почти заставило Уэнсдей подойти к парню и что-то ему сказать, хотя она и не имела понятия, что именно. Но её вовремя в реальность возвратил оглушительный звук. Он доносился словно отовсюду – не получалось найти источник.

– Прошу всех студентов проследовать на занятия. Немедленно, – по участку пронёсся спокойный мужской голос, как у куклы или чудовища из дешёвого ужастика.

Оглянувшись по сторонам, Уэнс так и не поняла, откуда и кто так настоятельно просил всех удалиться с места преступления и проследовать на занятия, словно ничего не случилось. Неужели это новый директор?

На глаза так никто и не попался: её окружали только студенты и некоторые преподаватели. Хотя многие, как безвольные пешки, повиновались голосу незнакомца и стали удаляться, взволнованно обсуждая страшное происшествие.

Вскоре слух Уэнсдей уловил и голос шерифа: он разгонял всех, кто решил остаться. Она могла бы бегом скрыться, чтоб не попадаться на глаза отцу Тайлера, но это было бы неправильно. Просто взять и, как эта глупая серая масса, уйти на занятия, не разобравшись в произошедшем. Кто-то убил ученицу – про такое просто взять и забыть нельзя.

Игнорируя шум и гам вокруг, Уэнсдей опустилась на колени пред убитой, пытаясь запомнить все важные детали: положение тела, количество крови и форму надрезов на руках. По количеству неровных лоскутов кожи и мяса она быстро определила: убийца – не мастер. Может быть, новичок. Или это его особый почерк… Земля всяких извращенцев носила.

Уэнс нахмурилась, думая уже достать телефон из портфеля – эта штука могла в деталях запечатлеть Бьянку. Погибшую Бьянку…

Секундная слабина дала свои плоды: ей не хватило времени сделать фото.

– Эй, Аддамс, убирайся, – шериф появился прямо за её спиной.

Но Уэнсдей успела передать карманный компьютер Вещи – тот как раз прятался в её рюкзаке. Главное, чтоб успел незаметно ускользнуть. Он, конечно, достаточно умный, чтоб оставаться незамеченным, но на месте убийства в принципе безобидной сирены хотелось быть начеку на счёт всего. И не доверять даже навыкам Вещи.

– Бьянка была моей подругой, – выпалила девочка и, нахмурившись, обернулась к шерифу.

Самой себе она поклялась, что эмоциональный выпад – не более чем стратегия, чтоб отвлечь внимание на себя.

– Ты ей даже не родственница, – заметил мужчина. – Так что убирайся с места преступления.

– Дайте попрощаться с девочкой, – вмешался Ксавье, и Уэнсдей даже удивилась: думала, он, как и все, сдался и ушёл. Хотя его голос дрожал и надрывался, как у обиженного ребёнка – ещё немного, и убежал бы плакать в одиночестве.

Но, к удивлению Уэнс, парень остался на месте, хотя держал руки за спиной, а корни его длинных волос взмокли от пота. А красные глаза, как у безумца, готовились в любое мгновение выскользнуть из орбит.

– Мы не глупые, расследованию не помешаем. Отпечатков или чего-то другого, эдакого, мы не оставим, – продолжил он, и его голос вконец охрип: он громко, как умирающий туберкулёзник, прокашлялся.

– Так, как тебя… Торп, не морочь мне голову. Живо вон! Все! – мистер Галпин снял шляпу и почти взревел: так делает отчаявшийся зверь, загнанный в ловушку.

– Не будьте такими бессердечными! Дайте попрощаться с ней! – этот голос Уэнс никак не ожидала услышать: Энид, обнимаясь со своим парнем, громко всхлипывала, косметика радужными разводами размылась по лицу, но соседка была настроена решительно.

Занимательное сочетание. Может, как-нибудь пригодится для книги.

Словесная перепалка между Донованом и студентами продолжалась, но Уэнсдей не стала встревать в полемику. Пользуясь ситуацией, она напоследок ещё раз осмотрела тело убитой подруги и отыскала взглядом Вещь: тот скрылся за густой листвой с зажатым меж пальцев телефоном.

Отлично: вмешательство друзей ненамеренно упростило дальнейшее расследование. С фотографиями у неё было достаточно материала для детального изучения. Быть может, она ничего на них не найдёт – такой вариант хороший детектив тоже не должен исключать, – но шанс на нахождение новых важных деталей оставался.

– Я сейчас вас всех арестую за вмешательство в ход расследования, – распознала Уэнсдей средь гомона.

Она незаметно кивнула Вещи и поднялась с колен, состроив обычное пассивно-агрессивное выражение лица. С ним удобнее всего выбираться из всевозможных ситуаций. Даже из таких простых, как перепалка с дотошным шерифом. В которой она даже почти не участвовала. Просто сидела на коленях перед трупом и раздражала отца Тайлера – ничего критичного. Даже как-то скучно.

– Ладно, я и вправду опаздываю на урок, – она вперила взгляд в пустоту и пошла прочь.

– Неужели ты поумнела?! – восторженно воскликнул Донован и, улыбнувшись, обратно надел свою шляпу, напоминающую о его должности.

Вообще странное обстоятельство, как отца страшного чудовища не отстранили от полицейской должности. Уэнсдей до начала семестра была почти уверена, что ему на замену придёт кто-то другой. Но, похоже, в Джерико слишком уж мало людей. А никто извне не захотел бы обзавестись работой шерифа в окрестностях печально известного Невермора. Весьма логично, но слишком скучно. Хотелось смены обстановки с новым шерифом, которого ничего не роднило бы с Тайлером.

– Вы мне просто надоели, – не оборачиваясь, заявила Уэнс. Но всё же затормозила и взглянула на шерифа с подобием улыбки: точнее, с пугающим оскалом. – Поэтому не советую меня тревожить. Кто знает, может, теперь и в ванных водятся пираньи, – не дожидаясь ничьей реакции, она развернулась на каблуках и думала пойти дальше.

Но чья-то высокая фигура преградила ей путь. В мыслях даже промелькнуло, а не воскресла ли директриса Уимс, но глупое предположение мгновенно исчезло: на тропинке стоял широкоплечий статный мужчина, чьё лицо, поросшее несколько рыжеватой косматой бородой, делало его похожим на чародея из глупых сказок для глупых детей. А его озорные тёмно-синие глаза и причмокивающие губы только усиливали это впечатление. На фоне этого шутовского лика строгий костюм из пиджака, жилета под ним, застёгнутой до последней пуговицы рубашки, чёрного галстука и таких же брюк смотрелся нелепо.

Будто чучело вздумало на Хэллоуин приодеться в важного мужчину.

И тем не менее Уэнсдей даже невольно поклонилась ему – ведь столько всего слышала об этом человеке… Винсент Торп – отец Ксавье. Известнейший экстрасенс…

И что он забыл в Неверморе?

Незаметно скосив зрачки назад, она уловила, как кожа парня, ранее красная от слёз, вдруг позеленела, будто его отравили. Он что, боялся своего знаменитого родителя? Или повёл так себя от неожиданности?

– Когда я читал ваше досье, мисс Аддамс, я ожидал от вас большего. А не угроз шерифу, – стоило мужчине заговорить, как Уэнсдей поняла, что тот доносившийся отовсюду голос принадлежал господину Винсенту.

– Эта девчонка – главная заноза этой дрянной школы, – буркнул Донован, но отец Ксавье лишь хмыкнул.

– Из таких вот заноз вырастают великие люди, – произнёс он задумчиво. – Мисс Аддамс, вы можете идти. А с остальными студентами я, пользуясь своими полномочиями директора, хочу серьёзно поговорить.

– Ну, это как-то несправедливо… – неуверенно заметила Энид, но опустила взгляд в пол, стоило Винсенту глянуть на неё.

– С вами я хочу побеседовать в первую очередь, мисс Синклер. Я весьма строго отношусь к соблюдению дресс-кода… да и к выражению чувств на публику.

Девочка мигом отпрянула от своего кавалера, и её лицо залилось краской.

– Это я виноват! – прокричал исступлённо Аякс, и Энид бросила на него влюблённый взгляд.

– Поосторожнее с заявлениями, мистер Петрополус. Не то я решу, что это было чистосердечное признание в убийстве.

Повисло немое молчание, и Уэнсдей невольно дрогнула уголком губ: этот новый директор уже обещал много всего интересного.

– Папа, не пугай моих друзей! Так нельзя!

– В пределах этой школы я никакой вам не папа, юноша. Зовите меня мистером Торпом, как и положено, – процедил мужчина строго. Кожа Ксавье больше не была зелёной – но парень стал напоминать запуганного своей печальной долей призрака.

Уэнсдей с нарастающим интересом наблюдала за представшей картиной.

– Мисс Аддамс, я вас отпустил на занятия. Это был приказ, – Винсент даже не взглянул на неё, но Уэнс почему-то его словам повиновалась и почти бегом ушла с места преступления, не оглядываясь.

И только когда она уже открывала дверь в кабинет, её глаза защипало от осознания, что одной из её подруг больше не было в живых… а ведь ещё вчера она отсылала ей СМС, что хочет официально посвятить в члены клуба «Белладонна». До этого Уэнсдей было на это всё равно… но отныне посвящение в «Белладонну» будет иметь какой-то слишком горький вкус смерти.

И хотя она смахнула слёзы, легче на сердце не стало.

========== Глава 3: Начало сотрудничества ==========

Из памяти уже и вылетело, как сообщали о начале урока при директоре Уимс. Но в этот раз начало занятий ознаменовало оглушительное кваканье. Словно какой-то дурак во всех тёмных закоулках школы спрятал множество жаб. Уэнсдей поняла – отныне что-то квакать будет всегда. Новый звонок, который ещё сильнее подчеркнёт отличия Невермора от обычной школы.

Стоило признать – ей это понравилось. Быть может, когда глупые сопливые мысли оставят её, получится вдоволь оценить нововведения директора Торпа. Может, к следующему уроку уже эмоциональное состояние вернётся в норму. И позволит спокойно заняться расследованием… а то полный предрассудков шериф уж точно не справится с раскрытием истины. Или и вовсе окажется, что он убийца. Раз сынок – чудовище, то и нормис-отец мог быть с проблемами с головой. Хотя, с проблемами с головой почти все нормисы. Полные предрассудков существа, страдающие от своей завистливой натуры. Все люди – лишь серая масса, но нормисы – это уже нечто близкое к бездне, обычной пустоте. Тайлер почти смог переубедить Уэнсдей, но… всё быстро вернулось на круги своя.

Она склонилась над учебником химии с потемневшими от времени страницами, хотя совсем не понимала слов. Пелена разнобоя мыслей застилала очи, а колкая боль, сдавившая сердце, и вовсе лишала связи с реальностью. Проклятое низшее чувство грусти. Это неправильно. Ей должно быть всё равно на смерть какой-то сирены: лишь научный интерес мог доставать до сердца. Но вместо этого её терзала боль. Плакать, как обычным сентиментальным людишкам, не хотелось, но всё же неприятно.

Бьянка должна была сидеть за столом на три персоны рядом, а не лежать с отрезанными руками, пробитой головой и раной в груди во дворе. Хотя, наверное, её труп уже забрали. И уж точно ей не место в морге. Это Уэнсдей могла залезть в ледяную камеру и подумать там о чём-то высоком.

А ещё вскоре стрелки часов грозились сообщить, что прошло более половины занятия, но никто из друзей, оставленных директором на серьёзный разговор, так и не вернулся. Совсем не грустно, но их заметно не хватало на занятии. Как-то пусто, когда столько мест оставались свободны, а рожи присутствующих были перекошены либо слезами, либо глупыми ухмылками. И всё из-за убийства очень популярной ученицы…

Во рту появился странный привкус, который не удалось разобрать. Предположения, что кто-то натворил ерунды с реактивами, она тут же отбросила: пускай никто по-настоящему параграф не читал, но никто также не проводил мудрёных экспериментов под партами. Все колбы со странными жидкостями и материалами лежали за тёмными стёклами в шкафах. А кости, органы и кровь всяких зверей и вовсе прятались в антресолях под замком.

Вскоре Уэнсдей нехотя себе призналась: её настигла маленькая волна негодования. Хотя и самой стало тоскливо от смерти Бьянки, но это не отменяло того, что когда тот же Юджин чуть не умер и его жизнь висела на волоске, всем вокруг было плевать. Может, эти людишки даже о Бьянке на следующий день забудут. Создадут новую популярную девчонку в школе.

– Ну что, кто перескажет мне параграф? – Уэнс вскинула взгляд на преподавательницу, о существовании которой уже и забыла: до того она весь урок выводила мелким шрифтом десятки формул на доске и даже рисовала нелепые иллюстрации.

Химию вела жизнерадостная высокорослая вампирша из Румынии, которая никогда не носила ничего, кроме нарядов в цветочек, а тёмные волосы неизменно держала в пучке. Но после занятий её никто и никогда не видел. Кажется, Энид говорила, что по школе ходит предположение, будто в действительности Оана Мареш ненавидит свою должность, а хочет обратить всех в вампиров.

Разумеется, до событий прошлого года никто имя преподавательницы химии не очернял. Разве только некими связями с некоторыми вампирами. Любопытным было то, что зачастую те ученики были старше мисс Мареш.

Кажется, молчание стало тяготить учительницу и она с надеждой взглянула на Уэнсдей.

– Мисс Аддамс, а вы что скажете?

– Ничего, – и она опустила невидящий взор обратно в учебник.

– Ну что, прямо никто ничего сказать не может? Ну хотя бы в общих чертах…

– Взаимодействие металлов с неметаллами. И отдельная часть про взаимодействие металлов с кровью разных изгоев, – дверь со скрипом отворилась, и туда вошёл с учебником в обнимку Ксавье.

Мокрые и блестящие от пота волосы были собраны в гульку, а покрасневшие глаза на неестественно бледном лице – уже почти как у самой Уэнсдей – нервно скользили из стороны в сторону. А на губе появилась маленькая ранка.

– Замечательно, Ксавье, – учительница заулыбалась ярче, чем Энид, когда слышала новую сенсационную сплетню. – Можешь рассказать поподробнее.

– Конечно… – откликнулся парень, хотя Уэнс увидела, что его совсем не радовала необходимость отвечать. И всё же он рассказал всю тему, даже не сдвинувшись с порога.

– Молодец, Ксавье. И можешь садиться, – мисс Мареш кивнула на десятки свободных стульев в аудитории.

Стоило признать, что Уэнсдей обрадовалась приходу парня. Хоть одно вполне знакомое лицо, с которым можно пообщаться. И даже попереписываться… хотя пока она ещё не могла признать такой способ общения удобным. Общение в любом виде некомфортно, но переписки втройне. Хотя Ксавье явно так не считал… за лето он отправил ей больше сообщений, чем Энид. А казалось, что это она из цифрового мира не вылазит.

Уэнс не удивилась, когда из всего многообразия свободных мест Ксавье выбрал стул конкретно рядом с ней. Но лучше бы сел куда-то в отдалении… тогда бы Уэнсдей чувствовала себя не совсем одиноко на уроке, но и он бы не мешал ей. Да и ей просто не хотелось, чтоб он подсаживался… вот просто не хотелось, без причины. В одиночестве за партой думается легче, и она привыкла.

– Не замечала, чтоб ты химию жаловал, – всё же решилась отметить она, когда какой-то слишком уж обессиленный Ксавье положил голову на стол.

– Так и не жалую. Но как ты уже заметила, мой отец нынче директором стал, – он без желания поднял голову и устремил на Уэнс замученный взор.

– Он мне нравится.

Парень усмехнулся, хотя Уэнсдей сначала подумала, что он начал задыхаться. Всё-таки человеческие жесты такие странные и многозначительные…

– Думаешь, он типа как ты? Таинственный, умный, холодный к людям, но в душе мягкий и милый?

– Я думаю, что он как я. Умный, холодный к людям и ни в коем случае не мягкий и милый в душе, – заметила девочка.

– Ты его описала правильно, но не себя.

Уэнсдей решила, что разумнее будет просто проигнорировать эту фразу. Ей всё равно, какой её душу видит Ксавье. Да и кто-либо другой тоже. Может, людям нравится романтизировать тех, кто способен в бассейн к обидчикам брата запустить пираний.

– Я хочу узнать, кто убил Бьянку. И хочу этого урода уничтожить, – спустя несколько минут молчания снова завёл беседу Ксавье.

Хотелось сказать, что раз хочет, пускай занимается, но без неё – а она займётся без него, но слова застряли в горле. Быть может, если работать в команде, удастся раскрыть это дело в кратчайшие сроки. У Уэнсдей в руках Вещи был телефон с важными фотографиями, а Ксавье неплохо знал свою бывшую. Если это было единичное убийство, то стоило разузнать обо всех призраках прошлого и настоящего Бьянки.

– Меня же сегодня всё равно посвятят в «Белладонну»?

– Посвятят…

– Ну так вот, после собрания мы никуда не уходим. Обсудим всё, что знаем.

– А при свете дня в менее таинственном месте тебе не хочется, да? – его бледное лицо впервые за день озарила улыбка.

Уэнсдей тут же отвернулась и как можно холоднее ответила:

– Просто при свете дня слишком много лишних ушей.

– И всё же я буду считать это приглашением на свидание. У меня ведь убили бывшую, мой поганый отец стал директором и назревает какая-то ерунда. По-моему, это для тебя должно быть шикарными условиями, чтоб позвать меня на свидание.

– Не наглей. Я позову также Энид, – чуть ли не по слогам отчеканила девочка. – Будем все вместе сотрудничать. Два экстрасенса и оборотень.

Ксавье закатил глаза, но с его лица не сползла улыбка.

– Ладно, будем сотрудничать, – и он протянул ей руку.

После недолгих раздумий Уэнсдей её пожала. Ладонь парня оказалась сильной и очень тёплой. Даже горячей на контрасте с её ледяной кожей.

– Договорились.

– Договорились.

Комментарий к Глава 3: Начало сотрудничества

Так как я замечаю большое внимание к этой работе, то буду и дальше стараться выпускать главы почаще. Но всё-таки хотелось бы увидеть и побольше отдачи с вашим мнением в комментариях. Автор дружелюбный, да и слышать чужое мнение любит)

========== Глава 4: “Белладонна” ==========

Когда небо начало темнеть, становиться каким-то фиолетовым, а редкие облака озарило розовым свечением, Уэнсдей впервые за день взглянула наверх. Закат предвещал скорую ночь – время, когда никакое солнце не освещает тела убитых и не пытается соврать миру, что всё хорошо. Наконец лживый жёлтый шар заменит луна. Её красота скрывалась в том, что она никогда не врала… честно сообщала, что под её покровом могут происходить всевозможные ужасы. И никакой фальши, как у дневного светила. А всё-таки больше всего на свете Уэнс не любила ложь. Поганая сила.

Но хотя за окном стремительно темнело, тучи, как в прошлую ночь, не думали собираться. А Уэнсдей хотелось, чтоб дождь смыл утреннее происшествие. Всё равно, когда она уходила с занятий, уже место преступления всякими химикатами очистили, и найти там зацепки не удалось. Однако в воздухе продолжал витать ненастоящий, но прелый запах смерти.

Она стояла у окна и вслушивалась в стук часов где-то за спиной. Это помогало сосредоточиться. Но никакие часы не смогли спасти её от восклицаний соседки:

– Ого, сегодня мы официально станем членами «Белладонны»! – со своей половины комнаты радостно кричала Энид.

– Ага.

– Но без Бьянки… это совсем не то. Я раньше и не подумала бы, что мне её так не хватать будет! – уже слезливо продолжала распинаться Энид, но Уэнсдей не оборачивалась.

– Я тоже, – лишь коротко согласилась она.

– Ой, подруга, не ври! – голосок девчонки дрогнул в чём-то среднем между истерикой и смешком. – Тебе же на всех плевать. Только научный интерес, все дела… но за это я тебя и люблю, вот!

Уэнс опустила голову и, кажется, её уголки губ тоже дрогнули. Что ж, Энид по крайней мере, невзирая на свой ярко-розовый характер, не строила больше розовых предположений насчёт своей соседки. Хотя и на сей раз она ошибалась… теперь излишне очерняла её душу.

– Ладно, может, тогда уже пойдём? – переменилась оборотень спустя пару минут молчания. – Жизнь ведь продолжается. И сейчас вечер, могу ходить в красивой одежде! Вот, Аяксу точно понравится, – и она прыгнула перед Уэнсдей, нагло нарушая её личное пространство.

Но возмущения застыли в горле, и она лишь отошла на пару шагов и отвернулась. Слишком яркий наряд… ослепляет. Короткий топ в блестящих пайетках, поверх – белый пиджак и снизу такие же брюки. Небось на посвящении Энид даже выдадут особый плащ… какой-нибудь яркий и дурацкий, как расцветка попугая.

– Да, пошли. Вещь! – ей в подготовленный рюкзак тотчас юркнула родная рука, и Уэнсдей ушла, больше не говоря ни слова и надеясь, что сияющие пайетки не будут мозолить глаза. Но на всякий случай она зажмурилась, когда уже по дороге вновь заговорила с бегущей позади Энид: – Кстати, не уходи после собрания. У меня и Ксавье есть дело. Оно касается нас троих.

– Дело? Но у меня уже назначено свидание с Аяксом! Мы так соскучились по друг другу! – и хотя соседка отвечала в обычной манере, Уэнсдей почувствовала подвох… будто Энид заранее приготовилась сказать эту фразу.

Но не только Ксавье умел делать шаги на опережение для достижения своих целей.

– Останетесь вдвоём с нами. А когда я и Ксавье уйдём, можете делать что угодно. Мы вас не задержим.

До уха донеслось, как шаги Энид сбились. Наверное, её охватила волна негодования.

Уэнсдей даже на секунду улыбнулась. Значит, всё правильно подумала. За её спиной друзья пытались ей устроить свидание с Ксавье… какое романтическое недоразумение. Может, с наличием друзей она и могла смириться, но никак не с отношениями. Вороны – птицы одинокие.

– Но ведь!.. – контраргументов Энид не нашла.

– Вот и славно.

Вскоре они дошли до статуи Эдгара Аллана По, и Уэнсдей почти на ходу щёлкнула пальцами. Но проход не открылся. И повторная попытка результатов не дала – всё такое же холодное молчание от ранее весьма открытого людям изваяния.

– Что не так? – напряглась Энид и тоже стала щёлкать пальцами.

Но статуя игнорировала и её. Словно тайный проход вдруг подменили на самую обычную бестолковую куклу.

– Остальные уже должны быть на месте… может, с той стороны откроют?