Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Покажи, что это у тебя, – она протянула руку и возражений не терпела.

Ксавье хотелось вместо этого сжечь чёртов рисунок или просто не показывать его ей, но такое скрывать было нельзя. Да и ему не хотелось подрывать её доверие всякими секретами. Ещё вновь придумает себе, что он убийца, и ему вновь придётся сидеть за решёткой.

– Держи, – после недолгих колебаний протянул он ей.

Девушка безэмоционально оглянула изображение и отложила его в сторону. В её чёрных глазах читалось полное безразличие…

– Было видение?

– Я не помню, откуда это, – честно признался он, а Уэнсдей взглянула на него исподлобья.

– Ну, зато мы теперь знаем, кто умрёт следующим, – присев на диван, заключила она холодно, и у Ксавье подогнулись колени.

Он не мог спокойно смотреть, как она без всякого страха рассуждает о своей вероятной кончине. Не видел в ней энтузиазма, желания пойти вопреки предсказанию и спасти свою жизнь. Вот на чью жизнь ей оказалось действительно всё равно – на свою. И стерпеть это Ксавье не мог.

– Мы этого не допустим! Слышишь? Я не позволю тебе умереть! – исступлённо крикнул он и упал пред ней на колени.

Наверно, Уэнсдей решит, как нелепо он унижается от ослеплённого дурной влюблённостью мозга, но ему было всё равно. Главное, чтоб ей стало ясно – он её не оставит. Они раскроют это дело быстрее, чем запечатлённое на листке видение сбудется. Ни в одном из вариантов будущего не найдётся ни единой погибшей Уэнсдей Аддамс.

– Поняла меня? – и он крепко взял её за по-приятному ледяные ладони, не позволяя себя откинуть.

– Ничего у нас не выйдет, – холодно буркнула она, но руки не пыталась высвободить.

– У нас всё выйдет, – грозно отчеканил Ксавье и взглянул ей в глаза. – Ты не умрёшь, и никто больше не умрёт. А за Бьянку и Юджина мы отомстим, – ему на плечо взобрался Вещь, подтверждая каждое сказанное слово.

Глаза остались безжизненными, но левый уголок её губы на мгновение дрогнул.

========== Глава 8: Под дождём ==========

В её руках лежала чашка: самая обычная, белая, без рисунка. Сквозь керамические стенки проходило обжигающее ледяные ладони тепло. Внутри – чёрный, до горечи крепкий чай. Без сахара. Уэнсдей отпивала его маленькими глотками – пить не хотелось. Её же напарник, склонив задумчивую бледную голову к полу, допивал третью чашку. Сладкого и некрепкого чая. А на кофейном столике лежал рисунок со сценой её гибели. Не такой она её представляла… и кто мог додуматься снять с неё скальп? И оставить лишь голый череп омываться под дождём. Бьянку лишили кистей, у Юджина всё вроде как осталось на месте… но проверить было невозможно – на сей раз фотографии она не сделала и даже в полной мере не осмотрела убитого.

Глупые человеческие эмоции и привязанность сделали её уязвимой и безрассудной. Заставили в проклятых слезах бежать куда глаза глядят… не так себя должен вести хороший детектив. И уж тем более она. Ей, Уэнсдей Аддамс, положено держаться в отдалении от всего слабого, что присуще людям. А она поддалась, прогнулась под глупые человеческие чувства. И ныне, без должных знаний об убийстве Юджина, отставала от преступников на сотни шагов. Осмотрев два тела, она бы могла найти закономерности в почерке убийцы. А сейчас из-за своей безалаберности знала только, что ребят убивали в пижамах, и они как-то оказывались на улице. Либо их убивали прямо в постелях – что маловероятно, по школе не ходили сплетни о наличии крови в их постелях, – либо, что вероятнее, их как-то выманивали из комнат.

Стоило спросить об этом у их соседей по комнате. Хотя, насколько было известно Уэнсдей, соседкой Бьянки в этом учебном году оказалась Йоко, которая почему-то решила сменить общежитие, но она прибыла только на следующий день – по словам Энид. А у Юджина если и был сосед, то некий безликий парень, о котором никому и ничего не было известно. Но если он существует, Уэнсдей его допросит…

Но в первую очередь ей стоило побыстрее исправить свою оплошность. Осмотреть тело Юджина. Его определённо уже завезли в морг. Да и если Бьянку ещё не вскрыли, тоже можно осмотреть. А если вскрыли, то внимательно прочитать заключение. И потом заодно заглянуть в полицейский участок. Посмотреть, что известно недоумкам-полицейским.

Конечно, если она скоро погибнет, то ей станет уже всё равно… но оставлять расследование нельзя. После её возможной смерти ещё останутся люди, которые смогут его завершить.

Не меняясь в лице, Уэнсдей отхлебнула ещё глоток горького чая и отложила чашку. Пускай за стенами мастерской Ксавье бушевала стихия, это была наилучшая погода, чтоб незаметно добраться до хранилища трупов.

– Мы идём в морг, – бросила она и встала.

Ксавье поднял голову и наградил её взглядом, преисполненным недоумения. И перевёл взгляд на лист с рисунком.

– Зачем нам идти туда?

– Отдохнуть, – фыркнула Уэнсдей. – Осматривать труп Юджина. И, если повезёт, Бьянки. Я больше не буду тратить время попусту.

– Я всё понимаю… – протянул он и поморщился от оглушительного раската грома, – но там это.

– Я могу пойти сама, – и она двинулась к двери, не оборачиваясь.

Вещь на ходу забрался ей в рюкзак. Хороший помощник.

– Подожди! – остановил её парень. – У меня где-то тут есть зонт… – он торопливо стал рыскать среди хлама и всё-таки вытянул длинную чёрную трость.

Хотя бы не зря её задерживал.

– Идём… – произнёс он недовольно, но уверенно.

Ксавье раскрыл широкий в диаметре зонт, но даже под ним на Уэнсдей попадали назойливые капли – стихия бушевала, и никакая ткань не могла спасти от неё. Но это неважно.

– Прижмись ко мне, – сказал парень и кивнул на её промокшее плечо и косу – которую она только недавно привела в приличный вид.

– Мне и так удобно.

– Ты промокнешь сильнее, – и он свободной рукой прижал её вплотную к себе, не позволив ей даже воспротивиться. – О тебе же заботятся, Аддамс, – он хохотнул и интонацией выделил её фамилию.

Приняв своё поражение – на неё вправду прекратила литься вода и мокли только ноги – она прижалась к тёплому телу парня ещё ближе, хотя и состроила самое злое выражение лица из возможных: пускай Ксавье не обольщается.

– Может, расскажешь подробнее о своём плане? – спустя, казалось, целый час ходьбы в молчании он наклонился, и его голос пощекотал ей ухо.

– Его нет.

– А если серьёзно?

– Пока я не осмотрю тело Юджина, я не знаю, что думать. Только надо будет спросить его соседа по комнате, если он есть. Может, он что-то видел, – и почему-то, когда она говорила о погибшем друге вслух, к горлу подступал удушающий комок.

– По-моему, в этом году Юджин был один в комнате, – тёплое, контрастное на фоне ледяного воздуха, дыхание парня продолжало касаться её ушей.

– Великолепно, – грозно бросила Уэнсдей.

– Мы найдём ответы, – подбодрил Ксавье.

– Когда я помру, завещаю тебе со всем этим покончить.

Рука Ксавье резко схватила её за талию и заставила затормозить, едва не повиснув от неожиданности в его стальных объятиях. Кажется, она его разозлила. В последний раз он на неё злился, когда попал по её ошибке за решётку. Странное чувство.

– Я не допущу твоей смерти, ты меня поняла?! – от его голоса разило оглушающей уверенностью, такой, что коленки почти подогнулись. Такое ей нравилось.

– Не советую возлагать на себя ложных надежд. Если эти маньяки решат меня прикончить, я спасусь либо своими силами, либо вообще не спасусь, – глухо откликнулась Уэнс, и парень недовольно зашипел.

– Позволь людям, что о тебе пекутся, не дать этой картине сбыться, – процедил он. – Если тебя захотят убить, а ты будешь одна, тебя и убьют. Я же могу тебе помочь! – с удивлением Уэнсдей заметила, что стояла лицом к нему, почти вплотную, и смотрела в полные решимости глаза, в которых периодически отражался свет от далёких молний.

– Я признаю, что, может быть, ты и хочешь меня спасти, но тебе это не удастся, – слова срывались со странной, рваной интонацией. Её ещё никто так не хотел уберечь.

– Дай хотя бы попробовать! – выпалил он, а в его глазах засияла тревожность.

Вдруг в спину ударил сильный порыв ветра, толкнув её, как наглый шаловливый школьник, и она упала на Ксавье, интуитивно обхватив его за талию. Просто глупая случайность… но из-за неё парень не удержал зонт. Кажется, попытался его словить, но порывы ветра унесли их слабенькую защиту от стихии вглубь леса.

Тотчас тело дрогнуло от ледяных литров воды, что нагло струились по телу, проникая всюду – под одежду, в обувь, даже в уши и рот. Уэнсдей поняла, что от вездесущего холода продолжала прижиматься к Ксавье, чтоб согреться хоть от тепла его тела.

И тут пред глазами пронёсся образ, что преследовал её во время написания книги. Тот самый злополучный поцелуй под жутким ливнем…

Она тряхнула мокрой головой, отгоняя это наваждение. Это просто совпадение. Она – не её главная героиня и ни с кем целоваться не собиралась. Особенно под дождём, обжигающим кожу немыслимым холодом.

– Побежали в город! Быстро! – закричала Уэнсдей и вырвалась из объятий Ксавье.

Не оборачиваясь, она сняла рюкзак со спины, прикрыла им голову и побежала вдоль тропы, надеясь, что они ушли уже очень далеко от школы, и она быстро достигнет города.

Но лес никак не хотел заканчиваться… когда она уже стала ощущать проклятую усталость, наконец показался ряд домов на отшибе. Почти все – обычные жилые, но между двух старых двухэтажных строений примостился крохотный магазин. Чья-то совсем крохотная фотостудия – на потемневшей витрине висели примеры работ. От фотографий на документы до распечатки фотографий на чашках и одежде.

Уэнсдей зашла внутрь – ей было всё равно, куда заходить, только бы обсохнуть. Ксавье влетел сразу следом.

– Кому там фотография понадобилась в такой час? – донёсся весёлый голос из глубин фотостудии, и вскоре показался мужчина лет пятидесяти.

Только он их увидел, его лицо помрачнело.

– А, неверморцы… – буркнул он презрительно. – Что, промокли? – он вдруг повеселел, как бы злорадствуя.

– Смотрите, чтоб вы не промокли в своей крови, – откликнулась Уэнсдей и бросила на него взгляд, предупреждающий, что это не просто угроза.

Фотограф тут же примирительно замахал руками и выпалил:

– Слушайте, мне ваше присутствие тут не надо. Поэтому давайте так… у меня есть много ненужной одежды и старые зонты. Полотенце, так уж и быть, подарю. Переоденетесь и убирайтесь.

Уэнсдей переглянулась с Ксавье и поняла, что он думает о том же, о чём и она: стоило согласиться. Ничего больше им не оставалось.

– Хорошо, – кивнул парень.

– Ага… – и, стушевавшись, фотограф куда-то ушёл.

– Знаешь что? – спросил вдруг Ксавье. – Я ненавижу понедельники.

– Я все дни недели ненавижу.

– Ну хотя бы понедельники ненавидим мы оба.

Она в ответ дрогнула одним уголком губ.

========== Глава 9: В морге ==========

Когда фотограф издалека бросил в них одежду, как в прокажённых, Уэнсдей с отвращением поняла, почему этот мерзкий нормис был не против отдать эти наряды им. Для Ксавье – красный вязаный свитер со рваными рукавами и изобилием катышков, позеленевшие джинсы и истоптанные, когда-то раньше белые, кроссовки. А для неё… серый сарафан в голубую клетку, длиной приблизительно ей до колен, белые колготы с дырками на носках, чёрные ботинки из ужасной синтетической дряблой кожи и куртка из такой же кожи. Но они хотя бы чёрные… в отличие от колгот и платья.

– Надеюсь, меня убьют сегодня же, – процедила она, когда взглянула на своё дурацкое отражение.

Всё ещё влажные волосы, которые пришлось распустить, и глупое одеяние, сделавшее её похожей не на саму себя, а на куклу из дешёвых ужастиков. Ей, конечно, было двоюродное наплевать на мнение остальных, но в таком посмешище не хотелось покидать раздевалку. Просто из-за чувства собственного достоинства. Будь этот сарафан хотя бы просто серым…

Решив дальше себя не разглядывать – хотелось разбить зеркало – она спрятала мокрые вещи в пакет, накинула на спину рюкзак, застегнула куртку, чтоб скрыть витиеватый воротник сарафана, и ещё более хмурая, чем обычно, вышла из раздевалки.

Ксавье скользнул по ней взглядом и подавился смешком. Ему повезло, что она хорошо к нему относилась… иначе бы уже разбила ему нос. Для профилактики. Но в благодарность за его постоянную заботу о ней он получил от неё только убийственный взгляд. Хотя, наверное, не понял, как ему повезло.

– Пожалуй, детский розовый зонтик с пони я оставлю себе… – проговорил сдавленно он и протянул ей другой зонт – тёмно-фиолетовый, с одной поломанной спицей.

– Ага, – кивнула Уэнсдей.

– Вы закончили? – ворвался в крохотную гримёрную фотограф. – Тогда убирайтесь уже.

– Надеюсь, ваша семья не удивится, если вас сегодня ночью найдут повешенным на этих колготах, – она указала на свои колени, состроила маниакальную улыбку и покинула помещение.

– Ты иногда меня пугаешь, но ты мне этим уже нравишься, – заявил Ксавье, когда догнал её.

– Идиотов надо ставить на место, – пожала плечами Уэнсдей и вышла на улицу.

Сильная гроза с ливнем сменилась на обычный раздражающий осенний дождь, а ветер и вовсе пропал. Хотя бы её новоявленный зонт не сломается окончательно раньше времени. Но она в любом случае выбросила бы его по возвращении в академию. А злосчастную уродливую одежду она предпочла бы сжечь.

Она раскрыла зонт одновременно с Ксавье – и впервые за долгое время ей захотелось хохотнуть. Даже уголок губы со злорадством дрогнул: высокий, уже вполне взрослый парень под розовым зонтиком для дошкольников… зрелище на редкость занимательное. Настолько тошнотворное, что ей даже понравилось.

Но почему-то ей не захотелось, чтоб он под ним унижался.

– Выброси это дерьмо, – сказала Уэнсдей ему и кивнула на зонт. – Под одним поместимся, – парень тут же забросил детское убожество в ближайший бак и забрал её зонт – и они вдвоём тесно, без должного личного пространства, но поместились. Не впервой.

Хотя и привыкать ходить, прижимаясь к какому-то парню, тоже не стоило. Это было чревато трансформацией в готическую вариацию Энид, которая почти всегда бродила с Аяксом под ручку или в обнимку. Уэнсдей не хотела стать чем-то похожим.

Но её наряд, наоборот, будто хотел неудачно скопировать стиль подруги. Такой же нелепый. Только если дурацкие одежды Энид были новыми и как-то странно сочетались друг с другом, то Уэнсдей одели как бездомную, что искала себе наряды на помойке.

– Пошли быстрее в морг, – буркнула она, и парень только кивнул в ответ.

Быстрым шагом они преодолевали безлюдные улочки Джерико, пока не добрались до места назначения. Дождь к тому моменту усилился.

– Вещь, – сказала Уэнсдей, и уточнять не пришлось: рука выскользнула из её рюкзака и занялась взломом замка. Вскоре дверь открылась. – Возьми это, как будут камеры, заклеишь, – она достала из рюкзака жвачки, бегом пережевала их и протянула Вещи.

Тот забрал жвачки и скрылся в здании. Спустя несколько минут вернулся, отбивая комбинацию, означающую, что всё в порядке. И даже уточнил, что здание пусто.

– Пошли, – сказала Уэнсдей Ксавье.

– Как я вижу, у вас уже всё с ним налажено, – со смешком заметил парень.

– Ты привыкнешь, – бросила она ему и проследовала вдоль незнакомого коридора – после прошлогодних событий в Джерико всё изменилось. И даже морг переместили. Разместили в подвале в самой незаметной части города. Кажется, Энид упоминала, что это сделали из-за Уэнсдей. Какие почести.

Зал с холодильниками она нашла быстро. Огляделась – с двух сторон висели камеры, но у обеих объективы скрывала жвачка. Обычная белая – прошлый опыт её научил не выдавать себя чёрными резинками.

В холодильнике было всего двенадцать отделений – значит, она быстро должна была отыскать тело Юджина. Почему-то захотелось поморщиться… но это должно было быть связано с холодом – её волосы не успели высохнуть.

– Давай покончим с этим быстрее, – Уэнсдей взяла со стола резиновые перчатки, вторую пару протянула парню, а после указала ему головой на камеры для тел с правой стороны, Вещи – на центральные, а сама пошла открывать камеры слева.

Удача иногда поворачивалась к ней лицом, когда ей этого не хотелось – в первом же отсеке, что она открыла, лежало тело погибшего друга. Подсознательно ей хотелось вовсе, чтоб его нашёл Вещь или Ксавье.

– Вот, – хмуро сказала Уэнсдей, доставая тело.

Как бы она этому ни противилась, тело защекотали мурашки, и она поморщилась. Но отступать не стала – внимательно рассмотрела труп Юджина. Холодное, лишённое жизни окоченевшее тело, что ещё недавно было жизнерадостным пчеловодом. На груди – три глубоких пореза между рёбер. Следы отнюдь не от когтей – работа была выполнена ножом.

Она продолжила осматривать его труп – следов борьбы не нашла. Никаких повреждений на теле, кроме старых шрамов от хайда, не было. Даже синяков на коленях или сорванного заусенца на пальце руки. Пришлось приступить к голове – с лицевой стороны было не распознать, откуда стекала кровь.

Уэнсдей взяла в руку череп, но её пальцы нащупали пустоту на месте, где положено находиться затылку. Тотчас голова убитого выпала из её рук, Уэнсдей отошла на пару шагов и побледнела сильнее обычного.

– Что такое?.. – Ксавье, кажется, хотел тронуть её за плечо, но одёрнул себя и спрятал руки за спину.

– У него отсутствует часть черепа. И я не уверена, но, кажется, и мозга нет, – как же всё неправильно: к её горлу подкрадывался комок, и глаза снова щипало… хотя ей следовало наслаждаться таким увлекательным убийством со вскрытием черепной коробки.

– Ладно… – парень растерянно взъерошил влажные волосы, а потом медленно подошёл к телу.

Его губы дрогнули, а на лбу выступили нервные морщинки. Но за полуприкрытыми веками читалась решимость, хоть и перемешанная со страхом. Впрочем, почти все люди боялись трупов вживую. Но Ксавье боролся со страхом.

Он глубоко вздохнул, но обхватил скрытыми под перчатками пальцами голову мальчика и поднял её. Уэнсдей постаралась максимально незаметно увести взгляд куда-то в пол. Но это заметил Вещь… что ж, должно быть, вскоре все её друзья узнают, как она сначала отпрянула от трупа, а после не смогла выдержать его осмотр другим человеком.

– Да, мозга нет, – едва слышно подтвердил Ксавье.

Когда Уэнсдей к нему повернулась, тело Юджина снова просто лежало. А у живого друга заметно дрожали руки.

– Что ж, кем бы ни был наш убийца, он ворует части тела и органы, – заключила Уэнсдей и, не сдержавшись, рывком вернула Юджина обратно в камеру – было больно на него смотреть. Следом она захлопнула и крышку.

– Ну и задачка, – буркнул Ксавье.

– Тела Бьянки в холодильниках нет? – она его проигнорировала и обратилась к Вещи. Тот ответил отрицательно. – Больше странных трупов нет? – ещё один отрицательный ответ. – Тогда пошли искать её заключение, – теперь Уэнс обратилась к Ксавье.

Папки с результатами вскрытий хранились в соседнем кабинете, и нужное нашлось тут же – оно лежало в самом верхнем ящике, помеченное недавней датой. Уэнсдей его наспех оглядела и сначала ничего нового для себя не нашла – на груди такие же раны, как у Юджина, но голова кровоточила от обычной раны на затылке. Её взор заострился лишь на короткой фразе – Бьянку, оказалось, не только кистей лишили. А и глаз.

– Ей вырезали глаза, – коротко заявила она Ксавье.

Парень лишь громко выдохнул.

========== Глава 10: Девочка в жёлтом платье ==========

Комментарий к Глава 10: Девочка в жёлтом платье

Внимание, у меня есть два маленьких, но важных объявления.

Во-первых, сегодня-завтра эта работа скорее всего сменит название, поэтому не пугайтесь) Описание останется прежним – не потеряетесь)

А вторая новость несколько печальная: у меня намечается тяжёлая неделя, поэтому сомневаюсь, что главы будут и дальше выходить каждый день. Но постараюсь через день-два выпускать что-то новенькое. По возможности, конечно, главы будут и дальше выходить каждый день.

Вернувшись в Невермор, Уэнсдей сорвалась в свою комнату, даже не попрощавшись с Ксавье – ей хотелось никому не попасться на глаза и побыстрее переодеться во что-то приличное. Хоть в балахон, главное – чёрный.

Ей по дороге никто не встретился – как оказалось, после утреннего происшествия занятия отменили, а учеников разогнали по их комнатам. А новый смотритель общежития Офелия-Холл так и не появился. Только некоторые немолодые вампиры сидели в коридорах – к ним академия всегда имела особое отношение. Они жили в школе просто по своему желанию. Но молодых вампиров так же заставили сидеть в комнатах, как и всех.

Энид в сообщениях на телефоне Ксавье рассказала, что директор очень обеспокоен повторным убийством и наказал всем не покидать своих комнат. Но сделал серьёзную поблажку – можно было в комендантский час уйти в комнату к другу или подруге. Поэтому Энид позвала к себе Аякса. При директоре Уимс, вероятно, такое бы случилось только при строжайшей секретности и с риском быть пойманным разъярёнными таким поведением смотрителями. Хотя, кажется, директор Торп в обычные часы тоже не одобрял посещение парнями женских общежитий и наоборот.

Конечно, Уэнсдей не хотела наблюдать за этими сюсюкающимися идиотами, но если она возьмётся за написание книги – а вдохновения у неё скопилось больше обычного – то ей будет совершенно всё равно. Пускай эти двое хоть под одеялом трахаются. Главное, чтоб Энид не пустила парню в шею когти, а тот не превратил её случайно в камень. Уэнс совсем не хотела спасать двух голых идиотов.

Хотя если их не надо было бы спасать, Уэнсдей даже ждала бы подобное недоразумение. Окаменевшая Энид не докучала бы, а Аякса можно было бы дотащить до зеркала и снять шапку. Парень-статуя был ей совсем не нужен, но это остановило бы кровотечение – сплошные же плюсы, её добродетели скоро люди позавидовать смогут. Ну а там аккуратно молотком снять его окаменевший половой орган. Как напоминание для всяких Ксавье или других ухажёров, что ничего доброго им с ней не светит.

Но когда она ворвалась в комнату, сладкая парочка просто обнималась, и Энид, шмыгая носом, жаловалась Аяксу, как ей страшно и как жалко погибших друзей. И слезливо клялась, что до конца жизни будет присматривать за осиротевшими пчёлами Юджина. Хотя, вероятно, как только настанет час исполнять клятву – завопит и убежит. Но распиналась подруга искренне.

При виде Уэнсдей она вскочила, утирая слёзы.

– Как я о тебе волновалась! Хорошо, что Ксавье мне писал! А то ты же ничего не читаешь! – возмущалась она, кинувшись обнимать Уэнсдей. – И что это на тебе надето?! И ты вся промокла! Бедняжка! – столь жарких порывов девочка не выдержала и отпихнула от себя подругу. Уэнс ценила её заботу, но не в страшных масштабах.

– Ксавье же тебе всё писал. А это дерьмо я сейчас переодену на нормальную одежду. Пускай только твой паренёк отвернётся, – она кинула Аяксу убийственный взгляд, и парень, искренне испугавшись, натянул шапку по самые глаза и отвернулся к стенке.

– Я прослежу, чтоб он не поворачивался, – усмехнулась Энид и вернулась на свою кровать. – Я не потерплю, чтоб моя змейка смотрела на других девушек! – она обняла своего парня со спины.

Уэнсдей не ответила – безмолвно повесила школьную форму сушиться, а после подошла к своему шкафу, где не стала долго хлопотать над гардеробом – достала обычные чёрные спортивные штаны и такую же футболку, но с рисунком – красная надпись обещала убить каждого, кто дотронется до того, кто её носит. И также выудила из шкафа сменное нижнее бельё – ей изрядно надоело бродить во влажных трусах и лифчике.

С отвращением скинув с себя отданный нормисом наряд и расставшись с красивым, но влажным бельём, она натянула на себя сменное – обычное чёрное, без каких-либо кружев или прочей шелухи. И только она потянулась к футболке, как дверь без всякого стука отворилась: в комнату влетел Ксавье.

Его взгляд испуганно опустился на её полуголое тело, и он, как чёртов истукан, застыл. Словно какая-то кукла, уставился на неё и не отводил изумлённого взора.

– Либо ты сейчас поворачиваешься к стене, либо твоя смерть будет долгой и мучительной, – он ещё секунду позволил себе не отводить от неё взгляда, но всё же отвернулся, даже не распинаясь в извинениях.

С половины комнаты Энид донеслись многочисленные смешки, но стоило Уэнсдей бросить на неё готовый убивать взгляд, как девочка затихла и с невинным выражением лица уткнулась носом в спину Аякса. Когда-нибудь её весёлость должна довести оборотня до могилы. Не от рук Уэнсдей, так от собственных – наивные весельчаки чаще всех очень глупо умирали.

Убедившись, что никто больше не нарушает её личные границы, Уэнс торопливо набросила на себя одежду, выждала ещё несколько минут – наслаждалась вновь обретённым личным пространством – и хмуро бросила:

– Можете поворачиваться. Возможно, я вас не убью, – все недоверчиво обернулись.

– Я хочу извиниться, – первым выступил Ксавье. – Я не знал, что ты ещё не успела переодеться, – впервые её взгляд опустился на его гардероб: парень явно оказался более шустрым, раз успел и сбегать в свою комнату, и переодеться, и прийти к ней.

Оказалось, он оделся почти как она – чёрные спортивные штаны и футболка, даже тоже с надписью. Только она оказалась белой и гласила, что время на его стороне. Неужели он так намекал, что не позволит сбыться рисунку с моментом её смерти? Нет, это было бы слишком глупо.

– От мучительной смерти тебя извинения не спасут, – отметила Уэнсдей и взобралась с ногами к себе на кровать. – Как тебе идея о пытке крысами? Тут их много. Хотя могу предложить четвертование.

– Я бы предпочёл поцелуй, – отметил парень. – Страшная же пытка, не считаешь?

– Это в первую очередь пытка для меня. Но могу ещё предложить грушу страданий. Знаешь, что это?

– А в живых его оставить не хочешь? – спросил настороженно Аякс – он знал её меньше всех в этой комнате и, наверное, слишком серьёзно относился к её угрозам. Хотя если бы Уэнсдей начала ему угрожать, то уже могла бы исполнить обещание. Или, ради Энид, всё же пощадила бы. – Он вот, со всей душой к тебе…

– Ладно, договорились, задушу ночью подушкой, – и Ксавье громко прыснул, покачав головой.

Аякс же отрицательно замахал руками.

– Душить его тоже не надо!

– Могу и тебя заодно задушить.

– Я тут вообще не при делах! – возмутился парень.

– Тогда заткнись.

Но помимо Аякса и остальные замолчали. Хорошо. Может, им ещё наскучит её общество и они все уйдут? А она спокойно сможет в одиночестве подумать над тем, что делать дальше. Но, похоже, Ксавье хотел и дальше нарушать её личные границы:

– Предлагаю заняться делом, – ну, хотя бы мысль здравая. – Мы сегодня выяснили с Уэнсдей много интересного.

– Да, ты писал, что вы в морге тусовались, – поморщилась Энид.

– У Бьянки кроме рук вырезали глаза. А у Юджина мозг, – пояснила Уэнсдей и невольно приблизилась поближе к друзьям.

– Какого чёрта?! – Энид, округлив глаза, прижалась к Аяксу.

– Я теперь думаю, что это точно сектанты. Либо кто-то подобный, – рассудил Ксавье и без спроса сел на стул Уэнсдей.

Она бросила на него недовольный взгляд, но возражать не стала. Пускай уж сидит. Друг всё-таки.

– А что насчёт твоего отца? – поинтересовался горгона.

– Может, он как-то замешан в этом, но после вырезанных мозгов… я в этом очень сомневаюсь.

– Я думала, ты его ненавидишь, – отметила Энид.

– Какие бы я к нему чувства ни испытывал, и каким бы он плохим человеком ни был, он великий экстрасенс и не чудовище. Я бы поверил, что он для каких-то своих целей убил Бьянку, но доставать мозг Юджина… нет, он бы до такого не опустился. Разве только он сбрендил от видений и попыток дойти до правды, но… сомневаюсь.

– Значит, ты склоняешься к сектантам? – спросила Уэнсдей и качнула головой – ей тоже это казалось самым вероятным. Для каких-то ритуалов могло пригодиться что угодно… и если тот рисунок имеет отношение к реальности – сектантам понадобится её скальп.

Вдруг ей показалось, словно Ксавье прочитал её мысли. С его губ сорвались слова о той проклятой картине. Ещё и красочно, в подробностях. Будто он нарочно хотел напугать Энид, что сидела и дрожала, запустив дёрганые пальцы в волосы и скривив губы в неестественной ломаной линии. Но, наверное, у этого парня и в мыслях бы не промелькнуло пугать кого-то.

Или это Уэнсдей в нём ошибалась. Он всё ещё мог оказаться даже убийцей. Не просто же так её чутьё подозревало его в том семестре?

– Я не уверен, что это хорошая идея… – начал задумчиво Аякс, и под его шапкой зашевелились змеи. – Но ты сказал, что больше не подозреваешь отца, почти. Может, его спросить об этой картине? Если он сочтёт дело серьёзным, он может даже защитить Уэнсдей.

– Меня не надо защищать.

– Цыц, – фыркнул Аякс. – Я хочу услышать мнение Ксавье.

Но парень только нахмурился и склонился к коленям. Всё ещё влажные локоны упали пред его лицом, и Уэнсдей больше не могла разглядеть его мимику.

– С рассказом отцу стоит повременить.

– Тогда я предлагаю Уэнсдей сменить пижаму! Мы найдём тебе новую классную готическую пижамку, соседка! – громко заявила Энид и даже не стушевалась под грозным взглядом.

Хотя в её предложении было рациональное зерно…

Но вдруг в комнату резво постучали. Уэнсдей нахмурилась: и кого ещё принесло к ним во время комендантского часа? Или все вдруг взяли её в пример и решили нарушать правила?

Не дожидаясь ответа, некто вошёл. Оказалось, это была худая девчонка лет четырнадцати, которая носила на себе настоящий ужас – ярко-жёлтое, как лживое солнце, платье до колен. Только на ступнях нормальные чёрные ботинки и в руке – строгий чёрный портфель. Но русые недлинные волосы возвышались в двух пушистых хвостах.

Оглядев её лицо внимательнее, Уэнсдей уловила много черт Ксавье. Словно в комнату зашла девичья версия этого парня, но на пару лет младше. Только её взгляд сильно разнился… не задумчивый, как у него. А весёлый и ехидный, с особым прищуром, как у Винсента Торпа.

– Что ты тут забыла? – вперил в неё задумчивый взгляд Ксавье.

– Папа не говорил? – она искренне изумилась. – Он же собрался снимать новый выпуск шоу. Особый. В Неверморе и Джерико. Но эти убийства… они нарушают его планы, – голос девчонки оказался шумным, с сильным акцентом, но с сочащимся через каждое слово ехидством.

– А в этой комнате ты что забыла? – продолжил он.

– Папа сказал передать вам не бегать больше в морг во время комендантского часа. Да и поменьше угрожать нормисам… – протянула она со смешком.

Почему-то Уэнсдей не удивилась. Ну, осведомлённость Винсента о её похождениях ещё сильнее снимала с него подозрения в прямой причастности к убийствам. Наверное, он так же занят расследованием или ему на самом деле всё равно. Либо просто издалека он способствует всем сторонам конфликта. Всякое возможно.

А кто эта девочка, она уже знала. Никогда её не видела раньше, но это была дочь Винсента Торпа. Но, кажется, у неё с Ксавье были разные матери. Пагсли как-то упоминал, что она жила то ли в Шотландии, то ли в Ирландии. Впрочем, неважно. Но её имя Уэнсдей не помнила.