Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Ну вот зачем ты так? – спросил у неё Ксавье и обессиленно присел на стул, кем-то заранее приставленный к постели.

В голове скользнула мысль, что он и сам, вероятно, выглядел не намного лучше. Но в зеркало он уже давно не смотрел.

Вместо ответа – тихий стук какого-то прибора.

– Тебе бы уже очнуться… сильно долго спишь, – он облокотился о колени, а дрожащие пальцы соединил в замке. – Это уже начинает меня пугать, – продолжал Ксавье.

Но общаться с девушкой в коме оказалось слишком больно. Говорить ей что-то, а в ответ получать лишь странные звуки аппаратов жизнеобеспечения и полное отсутствие реакции на безжизненном лице. Хотя пару раз ему показалось, что её зрачки двигались под веками. А, может, и не показалось – тогда это было хорошим признаком, означающим, что вскоре у неё присутствовали шансы очнуться.

– Мне бы хотелось, чтоб ты снова была живой, Уэнсдей. Чтоб я мог видеть тебя не только во сне, – он обречённо закрыл глаза, прикусив губу. Боль за неё изъедала сердце изнутри. – Было бы хорошо, если бы я мог тебя разбудить так, как пообещал во сне, – он хрустнул костяшками, надеясь переломать себе пальцы – это не сравнилось бы с мукой видеть ту, кого он любил, полумёртвой.

И всё же он расцепил руки, оглянувшись – камер видеонаблюдения в палате не было.

– Но попробовать ведь можно? – спросил Ксавье сам у себя, вставая.

Ни на что не рассчитывая, парень вспомнил, как пообещал ей её пробудить. Неуверенно дотронулся пальцами до ледяной щеки и чуть увереннее провёл ими по коже, вложив в этот жест всё тепло и ласку, таившиеся в его душе.

Ничего не произошло – чуда не свершилось. Только мурашки защекотали его тело от кончиков пальцев рук до ногтей на ногах. А Уэнсдей спала дальше, никак не реагируя на его глупые попытки пробудить её сказочным методом.

Прикусив губу, он вновь погладил её по скуле, но уже всей ладонью. Ксавье невольно задрожал – от нездорового холода, страха и детской надежды. Уэнсдей же продолжала спать. Только единожды её зрачки скользнули вбок, а в левой руке дрогнула какая-то мышца, но она не открыла глаза.

– М-да, это было глупо, – заключил Ксавье и убрал руку, не в силах больше выдерживать мороз, сочащийся сквозь её кожу.

Он едва сдержал истерический смех, но совладал с эмоциями, сосредоточившись на звуках, издаваемых приборами. Но среди них донёсся едва уловимый знакомый стук пальцев. Прислушавшись, Ксавье, совершенно не доверяя своим чувствам, взглянул под койку.

Из её тени неуверенно выползла покрытая шрамами со швами одинокая рука.

– Вещь?! – Ксавье едва не упал со стула, но удержался.

Он несколько раз моргнул, думая, что сбрендил совсем, но живая конечность не исчезла.

– Вещь?.. – минуту спустя вторил ему очень тихий голос Уэнсдей.

Комментарий к Глава 30: В надёжных руках

Да-да, вы ждали возвращения Вещи – он и вернулся. А вы что думали, он такой же лошара, как и люди, что не смог удрать от каких-то там психов-убийц?)

========== Глава 31: История Вещи ==========

Ксавье скосил глаза обратно на Уэнсдей, не доверяя своему слуху. На радостях от неожиданного появления здорового и целого Вещи ему могло всякое почудиться. Осчастливленный мозг был горазд придумать небылицу, чтоб удвоить восторг.

Широко распахнутые немигающие глаза девушки смотрели в потолок, словно прожигая его невидимыми лучами, идущими из глубины двух беспросветно тёмных, лишённых жизни колодцев зрачков и радужки. Синюшные губы медленно сходились и расходились, как бы проверяя работоспособность простых движений. Её грудь стала вздыматься чуть быстрее и заметнее, чем до этого.

– Вещь? – повторила тихо она, не отводя взора от потолка.

Конечность запрыгнул к ней на кушетку с противоположной от Ксавье стороны и поспешил переплести их пальцы. После комы маленькая отёкшая и неухоженная рука Уэнсдей с изуродованными ногтями смотрелась едва ли не хуже, чем сплошь исполосованный шрамами и швами Вещь.

Сначала девушка никак не отреагировала, но пару мгновений спустя, заметно напрягшись, провела большим пальцем по линии шрама. Уголок её приоткрытой губы дрогнул, а веки на полсекунды сомкнулись.

Она и вправду проснулась. Наконец-то пришла в себя после весьма продолжительной комы. И сделала это после того, как Ксавье исполнил то, что пообещал во сне… может, это лишь совпадение, но хотелось по-детски наивно верить, что свершилось чудо и она смогла найти путь в мир живых, ощутив его касания на своей щеке.

А ещё Ксавье хотел от счастья дать волю хотя бы одной слезинке, но сдержался: поостерёгся, что подобное проявление сентиментальности вернёт Уэнсдей в кому, и больше она уже никогда не проснётся. Широчайшую же улыбку и блеск в глазах утаить не удалось, и он по примеру Вещи осторожно взял девушку за вторую руку.

Тогда она скосила бездонные зрачки на него, а на слегка отвисшей челюсти застыл немой вопрос. Вслух же Уэнсдей не произнесла ни слова.

– Твоё обещание очнуться и ударить меня всё ещё в силе? – поинтересовался с улыбкой он, для безопасности отпустив её руку и отойдя на пару метров.

– Какое обещание?.. – спросила она, едва шевеля губами.

Ксавье оторопел, выпучив глаза так, словно собрался выпустить их из орбит на волю. Либо по пробуждении Уэнсдей всё забыла, либо всё-таки у него и не было никаких общих снов с Уэнсдей. И его подсознание просто умело обмануло его…

Но такого быть не могло. Она ведь задыхалась взаправду в тот раз… только её не душили, а отключили от всех приборов жизнеобеспечения. А может, и душили… Ксавье вдруг понял, что не знал, что с ней тогда случилось. Но вполне возможно, что тогда она тоже лежала под аппаратом ИВЛ, только без трахеостомы, но дышать без него не могла.

– Ты ничего не помнишь?..

– Я помню, как лежала на полу, умирая. Потом появился ты, я сообщила про Вещь… и всё, – Уэнсдей говорила очень тихо.

– Ты уже очень долго была в коме. Но… – Ксавье не договорил: разобрал приближающиеся к ним шаги в коридоре.

Их услышал и Вещь: придаток вдруг отпустил руку Уэнсдей и нервными прыжками метнулся к коляске, что стояла за дверью. Вероятно, рука решила спрятаться в ней. Или собралась умчаться куда-то ещё…

– Она очнулась! Очнулась! – закричал Ксавье, чтоб его не обвинили в тупости и утаивании важной информации.

В палату тотчас влетело множество медиков. Явно через сильнейшую боль Уэнсдей кинула Ксавье суровый взгляд, обещающий его мучительную скорую смерть за привлечение столь обширного внимания врачей к её персоне. Но ему было всё равно – главное, чтоб девушка побыстрее пошла на поправку. А желание его убить вполне могло стать для неё отличной мотивацией в кратчайшие сроки встать на ноги.

Одна из медсестёр, не дав попрощаться, увела его прочь, усадив на кресло. Из-под сидения иногда слышались постукивания – значит, Вещь и впрямь прицепился к его средству передвижения. Ксавье улыбнулся, предвкушая скорую беседу с самым необычным своим другом. Хотя Вещь был чуточку менее чудиком, нежели Уэнсдей.

Ксавье вернули обратно в палату, пообещав, что разрешат вновь увидеться с девушкой при первой же возможности. Он благодарно кивнул, вернулся в свою постель, а медсестра увезла коляску. Но Вещь к тому моменту уже предусмотрительно повис на пижамной штанине парня.

Только дверь закрылась, как конечность поспешила перебраться на тумбочку, спешно и радостно перебирая пальцами. Разобрав сказанное, Ксавье расплылся в улыбке.

– О, и я по тебе скучал. И тоже за Уэнсдей очень рад… о, я тоже не представляю, как Энид обрадуется, увидев тебя. Я уверен, она сразу сделает тебе маникюр, – придаток продолжал восторженно рассказывать, насколько он рад увидеться и как предвкушает встречи со всеми остальными, кому полностью доверял. А после перешёл на расспросы. – О, как у меня дела и чего я в больнице? Ну, меня пытались отравить какой-то модифицированной версией газа Циклон Б. А потом я лежал без сознания несколько дней. Потом ещё столько же в состоянии пограничном. А ещё я как бы убил Тайлера Галпина… ну, точнее, он сам себя убил, но моими руками. А ещё… – Ксавье подумал рассказать о своих видениях о его прошлом, но вдруг одёрнул себя: мало ли, вдруг придаток умело притворялся и был вовсе не всеми любимым Вещью, а кем-то иным, очень похожим. Или враги затуманили ему разум… – А ещё меня пытались убить, когда я был уже в больнице. И, кажется, не единожды. Увлекательно, да?

Вещь поник и виновато опустился на крайние фаланги, как на колени, а после стал извиняться, что не мог помочь.

– Да я же тебя не виню, – хмыкнул Ксавье. – И, может, расскажешь свою историю? – Вещь ответил положительно.

И бегом устремился эксцентрично ведать о пережитом, увлекательнее и эмоциональнее, чем многие люди могли бы, используя как речь, так и жестикуляцию совместно. Очень быстро движения Вещи превратились для Ксавье во вполне ясную и насыщенную, пускай и иногда сбитую от переизбытка эмоций, речь.

– Для меня всё началось, когда Уэнсдей пропала. Все были так взбудоражены, а как я нервничал! Я не знал, куда себя деть, строил тысячи теорий, где её можно найти. Я не мог оставить её умирать, я не мог этого допустить! В первое время я помогал всем вокруг в её поисках, но это не принесло смысла. Я удрал и стал её искать самостоятельно, исследуя все труднодоступные места. Я бы их все перечислил, но не суть важно.

Потом пришло отчаяние – моей хозяйки, моей маленькой хмурой и злой хозяйки нигде, нигде не было! Оставалось логово, где Торнхилл, а точнее, Лорел Гейтс, держала Тайлера, и дом Гейтсов. Я счёл эти места логичными и пошёл на поиски. Тогда уже вечерело. В логове, оказалось, поселился медведь. Я быстро удрал.

Исследовал поместье Гейтсов – но ничего. И только потом я попробовал через окно пробраться в подвал. Окно-то я открыл, а там появилась решётка – раньше её не было. Потом я через неё перелез – но сначала я остолбенел. Я видел… видел… о, Аддамсы… я видел, как Тайлер ножом рассёк её живот! И пальцами зачем-то расширял рану! Я понял, что ничем не помогу, что уже поздно… ощущая себя полным разочарованием, я бы даже сказал, что дерьмом, я скользнул через решётку и скрылся в тени, думая, как всё-таки спасти Уэнсдей! Но пока я думал, Уэнсдей очнулась, а Тайлер произнёс, что кому-то нужен я. И тогда я всё понял. Понял, что не могу просто так вылезти, иначе попаду в лапы убийц…

Но Тайлер вдруг убежал. Я сидел в тени ещё минуту, а после побежал к Уэнсдей. Я придерживал край самой глубокой раны, пытаясь остановить кровотечение. Но она уже была без сознания. Так я и сидел, держа края раны, пока не услышал шум. Сразу после я затаился. Не вышел даже тогда, когда увидел тебя.

Ушёл я только наутро. Я знал, что зачем-то нужен убийцам. И решил, что благоразумно не показываться. Я бы и дальше сидел в том подвале, но его стали осматривать полицейские. А я не хотел, чтоб хоть кто-нибудь знал, что я остался жив. Понимал, что если вернусь, могу подвергнуть вас опасности. Но я должен был знать, что с вами…

Я стал следить за Аяксом. Иногда. От его разговоров я всё узнавал. Также, когда он уходил в душ, я читал его переписки. А после я возвращался в дом Гейтсов. Его оцепили, и никто туда не приходил. Там я был в безопасности. И вас не подвергал риску. Также я следил все эти дни за сектантами, но ничего не происходило у них. Вообще. Только всякие собрания. А иногда их не было дома… но я вне дома ни разу их не находил. Только иногда, в кафе. Но и там чисто.

Я всегда возвращался в особняк ни с чем. До одного дня. Позавчера в особняк пришли люди в капюшонах и лыжных масках. Я не видел их лиц. Только одна девушка, кажется, сняла с себя солнцезащитные очки, как только зашла. Они говорили немного. Они что-то искали. Потом, прислушавшись, я понял, что – они искали меня и кулон Уэнсдей. Ничего им найти не удалось.

Тогда они стали шептаться. Они сказали, что их планы изменились, и что некие они, возможно, что мы, всем им мешаем. Что все планы пошли под откос. Упомянули также какого-то погибшего парня. Сказали, что не ожидали, что предатель и двойной агент – он. Думали, что это Галпин идиот. И что осталось не так много вариантов, как исправить произошедшее. Они сказали, что на днях выкрадут Уэнсдей из больницы, а тебя, чтоб не мешал, убьют. И что им она нужна живая, как они и хотели изначально. На этих словах я сразу запутался. Но, кажется, я понял одно: этим убийцам не была нужна никогда смерть Уэнсдей, а тебя они не против убить, просто как лишнюю часть пазла. Вот! Бред же, да?..

Ладно… сразу после я убежал. Нашёл ближайшую автобусную станцию, посмотрел расписание, потом запрыгнул в багажное отделение нужного автобуса и прибежал сюда. Предупредить. Вы снова в опасности.

Ксавье просто схватился за голову, не в силах переварить услышанное. Яснее ситуация от рассказа Вещи не стала. И всё же он вымученно улыбнулся преданному придатку и поспешно стал отсылать сообщения о пробуждении Уэнсдей и опасности всем подряд.

Вскоре в панике пребывала вся больница.

Комментарий к Глава 31: История Вещи

Хочу сразу предупредить, что это последняя глава в этому году. Завтра я, по понятным причинам, буду занята другими делами (праздник сам себя не отпразднует, шампанское само себя не выпьет, а мандарины сами себя не съедят)

Поэтому я всех поздравляю с наступающими (а кого-то, кто прочитает на днях, уже с наступившим) Новым Годом) И желаю здоровья, счастья, поменьше проблем и всего наилучшего в 2023 году!

всех обняла)

*да-да, автор, который описывает убийства, страдания и прочие прелести очень любит обниматься)

========== Глава 32: Неизбежный крах ==========

Комментарий к Глава 32: Неизбежный крах

О да, новая глава, которая несколько выделяется на фоне остальных. Надеюсь, вы уже привыкли к постоянным страданиям и это чтиво не сведёт вас с ума)

На следующий день после кровавого полнолуния

Донован Галпин ненавидел свою жизнь. Ему претила только мысль, что его сердце продолжало биться, невзирая на все несчастья. Каждую ночь, напиваясь дешёвым пивом и проваливаясь в сон, он всем сердцем надеялся на резкую его остановку: больше никогда не пришлось бы вставать с постели и тонуть в пучине злостной яви. Он искренне молил о милости в облике смерти. Но никакая высшая сила не одаривала его желаемым. Гнусная жизнь, утопленная в бесконечно тёмных водах, как где-то на дне океана, не желала оборваться.

После кровавого полнолуния он не хотел больше молить о смерти, полагаясь на внезапную милость богов. Понял – мученически ждать прихода своего естественного конца – прямой путь к затхлой темнице безумия. А ему хватило и Тайлера, любимого и единственного сына, ставшего узником сего страшного феномена. Сумасшествие и звериное нутро сделали в сущности замечательного подростка страшным убийцей и чудовищем даже в человеческом облике. А финал всё равно один – смерть.

Донован решился не терзать собственную душу безумием, – она и без него истекала нездоровой густой кровью, – а умереть в частичном здравии. Его рука уже наловчилась приставлять холодный корпус пистолета к виску. Единственное, он ждал похорон сына. Решил – как только прах зароют, он отыщет укромное местечко и умрёт.

Исполнит прихоть души, не даст ей совсем растерять связь с реальностью и избавит мир от себя – чтоб не сделать новых ошибок. Безграничная любовь к сыну уже окропила его руки кровью, но понял он это чересчур поздно. А в итоге всё равно остался без отпрыска. Возможно, так высшие силы руками Ксавье Торпа покарали его за непростительные ошибки.

И Донован был за это благодарен мальчишке. Как и всем неверморцам.

Ожидая смерти от собственных рук, он наконец принял изгоев. Всех, вплоть до Уэнсдей Аддамс, этой маленькой хмурой занозы, которой не посчастливилось пострадать частично от его рук. Но он же не знал, что её похищение чуть не закончится смертью… ему обещали иное. Но вины его это не лишало. Из-за него пострадала странная, но по-особому очаровательная девочка.

Из-за начатых им действий чуть не погибла и Энид Синклер. А девочка-оборотень и вовсе была миловидным и безобидным созданием.

Его помешательство сгубило двух сирен и какого-то мальчишку-пчеловода.

Обессилев, он откинул в сторону десятую опустошённую банку пива и достал мобильный телефон, настрочив краткое сообщение Ксавье Торпу. Стоило ему сообщить, что Тайлер и вправду погиб. Поблагодарить мальца за эту услугу.

Донован почти отбросил телефон прочь вслед за банкой пива, но на экране высветился номер его коллеги. А он предупреждал – не тревожить его без особого повода. Им могла быть только катастрофа – уточнение, что он озвучил всем.

Поколебавшись несколько секунд, удалось совладать с желанием сбросить вызов.

– Что? – пьяный и озлобленный на всё голос напомнил рык.

– Шериф, тут такое дело…

– Говори уже.

– Тайлер исчез из морга.

Он ничего не сказал в ответ. Физически не мог. Какая-то часть души умерла – не захотела вникать в происходящее. Воскреснуть из мёртвых Тайлер никак не мог – отцовское сердце так чувствовало. Они. Это они его выкрали. Возможно, таким и был их план изначально. Подговорили сошедшего с ума мальчика убить самого себя руками Ксавье Торпа – иначе откуда Тайлер ещё знал о том ритуале передачи воспоминаний? – с целью потом зачем-то украсть его тело. После тех событий давеча с воскресшим мертвецом… возможно, и Тайлера хотели воскресить. Только непонятно, зачем.

И части тел тех детей им были нужны для этого ритуала. А возможно, что и нет.

Но одно Донован понимал отчётливо – никто и никогда не собирался излечить его сына от хайда и безумия. Они просто обманули его. Играли на отцовских чувствах, заставив поспособствовать убийствам несчастных изгоев. Теперь он даже не мог понять, как пал так низко… хотя недавно всё казалось логичным. Только кровавое полнолуние вернуло всё на круги своя. Но уже было поздно.

– Приедешь сейчас? – спросил голос коллеги.

– А? Да, приеду. Только… задержусь. Ладно, всё, до встречи, – и он сбросил вызов, борясь с желанием отправить телефон махом в стену, а после сломать саморучно всю мебель в доме.

Он слышал, как что-то трещало, но сомневался, что что-то извне. Скорее до его ушей доносились звуки разрушения собственной души.

Давясь слюной, он закинул голову назад и едва не откусил кончик языка. Кое-как совладав с собой, Донован снова обратил внимание на телефон и, уже слыша не треск, а хлопки, словно вдали что-то взрывалось, отыскал злополучный номер, звонки с которого разрушили ему жизнь окончательно. И по ту сторону которого почти всегда отвечали разные голоса. Либо это правда были разные люди, либо один человек умело менял себе голос технологиями. Впрочем, он не искал ответа на этот вопрос.

Ему ответили быстро – успело раздаться только два гудка. А третий издало его сердце, когда с той стороны прилетел женский голос.

– Какие-то вопросы, шериф?

– Зачем вы украли труп моего сына?

– Что? – голос прозвучал удивлённым, но после озлобленно хмыкнул. – Боюсь, это они.

– Кто?

– Те, кто рушат все наши планы.

– Не больше, чем вы разрушили мою жизнь. Обманули.

– О, так вы не полный идиот? – девушка или женщина усмехнулась. – Мы отблагодарим вас за помощь, не беспокойтесь. Вы нас ни разу не подвели.

– И тем я убил нескольких детей.

– Ну не вы же их убили лично? Не присваивайте себе чужих заслуг.

– Что с моим сыном? – прервал её Донован.

– Я уже сказала. Я к этому не причастна.

– Так кто же эти они? Просвети меня! – взрывы стали ближе, начиная закладывать уши.

– Нет.

– Я устал от этих игр, – всё вокруг стало содрогаться от ненастоящих оглушительных звуков. – Я прекращу утаивать информацию. Дело дойдёт до всех высших инстанций. Со всем, что я знаю, – в трубке послышались гудки.

Озверев, он всё-таки кинул злополучный телефон в стену и закричал, озвучивая каждый взрыв, рвущий на части его душу. Ему не стоило обозначать вслух идею раскрытия части тайн об убийствах. Это был глупый порыв… идиотский и ничем кроме бури в душе не обоснованный.

Ему хотелось верить, что он гнил и молил о смерти в частичном здравии, но нет. Он уже давно ничем не лучше сына. Только собственное безумие осознать оказалось куда сложнее.

Донован не удивился, когда в комнату беззвучно проникло существо. Он поднял на неё безучастный взгляд и даже не пошевелился. Она была в форме ученицы Невермора. Обычная девчонка, не старше восемнадцати лет на вид. Только её руки в перчатках, а в них – чёрный корпус пневматического пистолета.

– Шериф, вы всё-таки идиот, – заключила она холодно.

– Тебя подослали меня убить? – качая головой, Донован усмехнулся. – Девочка, не марай руки убийством. Я сделаю всё сам.

– Не пытайтесь меня перехитрить.

– Я и не пытаюсь, – он закрыл глаза и поднял спрятанный в кобуре на поясе пистолет, уже интуитивно приставив его к виску.

Тело не дрогнуло от холода, наоборот – по нему растеклось тепло предвкушения, без страха или каких-либо чувств.

Один взрыв в душе, за ним ещё один, а на третий палец наконец зажал спусковой крючок. От грохота мир задрожал, а душа наконец рассыпалась в прах.

Всё закончилось.

***

Настоящее время

Если дьявол существовал, она наконец поняла, в чём он прятался. В больницах. Высший психологический садизм системы образования восхищал, но не шёл в сравнение с системой здравоохранения. То – не садизм, а истинный лик вселенского зла. Столько мучеников вокруг себя она никогда не видела. Даже когда проводила опыты над муравьиными семьями в несколько тысяч особей или вскрывала на живую беременную крысу.

За пять дней, прошедших с момента пробуждения, Уэнсдей стала грезить об одном – сбежать. Предпочтительнее жить в какой-то берлоге, нежели медленно гнить в медицинском аду под постоянным действием обезболивающих и чутким надзором всех подряд, кто не воспринимал её всерьёз. Её видели слабой больной девчонкой и заставляли терпеть омерзительные процедуры. Может, пришлось бы ей ощущать все прелести заживления ран без обезболивающих, ей бы даже понравилось. Приятно наблюдать за метаморфозами с ранениями и сопутствующими симптомами. Но даже этой милостью её никто не желал одарить. Говорили, якобы ей лучше быть заторможенной, спать по двадцать часов в сутки и забывать сказанное секунду назад, но без боли.

Идиотская система, подстроенная под слабых и глупых существ.

Конечно, она выздоравливала – и это почти единственное, что вынуждало её и дальше терпеть эти унизительные и никак не приятные пытки.

А второе – то, что её вновь хотели похитить. И от этого почему-то спину бросало в жар. До отслоения кожи неприятное чувство.

Но она знала, что никакая охрана не спасёт от этих людей. Знала отчётливо.

Впервые за долгое время, её вновь стали преследовать видения. Она касалась собственной кушетки и видела, как её без сознания похищают. Какой-то ненастоящий медик, чьё лицо укрыто маской до самых глаз. Рядом пищал электрокардиограф, сообщая, что якобы её сердце перестало биться. Но Уэнсдей видела оторванные электроды.

И хотя спину покрывало липким потом, она уже с нетерпением ожидала того момента.

Чтоб обмануть похитителей.

– Ты сошла с ума, да? Ксавье, твоя девушка совсем рехнулась, – возмущался Аякс, когда всю компанию её как бы друзей запустили к ней в палату на двадцать минут.

– Она не моя девушка, – буркнул тот. – Но ты прав. Этот план слишком опасен в принципе, но сейчас – особенно!

– Если тебе на наши страдания из-за тебя плевать, то хоть о себе подумай, Уэнсдей! Или тебе настолько интересно, что идёт после смерти?! – Энид нервно прыгала на костылях из стороны в сторону и царапала их поверхность когтями.

Их тревогу можно было назвать милой, если бы Уэнсдей знатно не устала от этого дела. Жизнь увлекательной не стала, а превратилась в катастрофу. И хотелось всё закончить.

– Я уже всё решила. Вам остаётся только мне помочь.

Тогда взревел Ксавье. После ранения его щёки дистрофично впали совсем куда-то вовнутрь, а глаза, как у человека после поражения слезоточивым газом, всегда пестрели красным и слезились. Он резко вскочил, и несколько удлинившихся прядей выскользнули из гульки на затылке. Надёжно фиксировать волосы он точно не умел.

– Я ни за что на это не соглашусь. Тебя уже и так чуть не убили!

– То был Тайлер. А он совершил суицид твоими руками… – она не продолжила: поняла, что выдала себя. Зато появился повод рассказать о возвращении воспоминаний.

Но Ксавье отшатнулся, вперив на неё разочарованный, а может, озлобленный или просто грустный взгляд.

– А ты говорила, что ничего не помнишь, – буркнул он и отвернулся.

– Я постепенно вспоминаю, что видела, когда была в коме, – и что же тогда такого с ней и с ним случилось, что это его так тревожило?

Но, похоже, парень не поверил, что она действительно не помнила. Отведя от него взгляд, Уэнсдей сочла нужным оставить эту тему – и так встречи с настоящим Ксавье во сне её не очень интересовали, а вдобавок перед глазами стояло дело поважнее.

– Я так понимаю, вы не собираетесь мне помогать? – спросила она безучастно у друзей.

Они не ответили.

– Меня похитят. Это факт.

– Если это факт, то меня, скорее всего, убьют, – безрадостно хмыкнул Ксавье.

– Раз уж тебя не убил газ, убивший более миллиона человек за четыре года в одном только Аушвице {?}[Иначе – Освенцим (Аушвиц-Биркенау – немецкое наименование, Освенцим – польское). «Циклон Б» начал применяться именно там. За четыре года существования этого лагеря в его газовых камерах погибло более 1,000,000 человек. ], то у меня есть сомнения в том, что тебя возможно убить. Но я могу ошибаться.

Парень скосил на неё неопределённый взор и покачал головой. Почему-то от этого на языке возник кислый привкус, словно ей не хотелось, чтоб Ксавье так на неё глядел.

– В любом случае, что с вашей помощью, что без, я уже всё продумала, – заключила хмуро Уэнсдей, и как раз в этот момент в палату зашла медсестра, с вежливой до тошноты улыбочкой попросив всех убраться восвояси.

– Не делай глупостей, прошу, – с ярко выраженной мольбой попросил Ксавье, прежде чем медленными шагами покинул палату.

– Послушай его. Он тебе желает только добра. Хотя ты доставляешь ему очень много боли, – напоследок бросил Аякс и взглянул на Энид, что не двигалась с места.

– Я догоню. Хочу кое-что сказать Уэнсдей.

Горгона недоверчиво нахмурился, но вышел.

Энид же быстро достала что-то из кармана. В её кулаке блеснул кулон с буквой «W», прежде чем она спрятала его обратно, а вместо достала какой-то плетёный чёрный браслет.

– Я сама сделала. Это тебе подарок, – протянула она с улыбочкой и незаметно подмигнула.

– Да… спасибо, – сказала Уэнсдей и надела его на свободную от капельницы руку.

После подруга, ничего не говоря больше, запрыгала на костылях прочь.

Но Уэнсдей в покое не оставили – пришли врачи, назначив ей с десяток новых процедур. И снова накачав её обезболивающими…

Вновь не позволили в трезвом рассудке насладиться мучениями.

Комментарий к Глава 32: Неизбежный крах

Да-да-да, я начала давать ответы на вопросы. Конечно, Донован Галпин – лишь пешка в большой игре. И всё же какие-то ответы и намёки я вам дала)

Почему я не дала их в ином виде, по ходу расследования? Этот фанфик давно, ещё в самом начале отклонился от курса обычного детектива, а с таким количеством загадок уж лучше иногда помогать таким вот образом. Хотя бы когда это начнут узнавать и наши с вами персонажи, вы поймёте о чём речь) Но, впрочем, особо я никаких определённых ответов не дала. Надеюсь, эта глава вас не разочаровала)

А, да, Энид и Аякс уже в курсе о смерти Донована и пропаже Тайлера, но Уэнсдей и Ксавье пока эту информацию никто не озвучил.

========== Глава 33: Чёрное сердечко ==========

Ещё неделя – и ничего. Никто не пытался её похитить или убить Ксавье. Хотя два этих варианта в сравнении с происходящим казались весьма заманчивыми. Намного лучше сиденья без действия под постоянным надзором, когда Уэнсдей считала себя выздоровевшей уже почти в полной мере. У неё всего-то гноилась рана на животе, и без должного лечения это угрожало смертью. Но она умирать не собиралась.

Когда рана стала гноиться и заражение стремилось перетечь с мягких тканей на органы, её вновь посадили на обезболивающие, – а каковы были два замечательных дня, когда боль стимулировала разум, – и почти приковали к кровати. И от неё никогда не отходили. Помимо постоянной охраны у двери и Вещи, составляющего ей компанию сутки напролёт, к ней наведывались врачи, друзья и родители с братом.

Именно от своей семьи она узнала новость о самоубийстве шерифа Галпина и похищении Тайлера из морга. После этой новости ей почему-то стало на один день вполне комфортно под постоянным наблюдением, хотя она и понимала, что когда её захотят выкрасть – никакая защита не поможет.

Она специально никому не распространялась, как будет выглядеть её похищение. Все пытались это выпытать, но смогли вытянуть из неё лишь оскорбления. Особенно досталось Пагсли – брат так жаждал выяснить правду, что полдня унижался перед ней. В конце Уэнсдей не выдержала и схватила его за волосы. Секунду спустя он ударился лбом о тумбочку, и ему угрожала последующая расправа, но вмешался Вещь. Тогда Уэнсдей отпустила Пагсли. Он лишь кивнул, не касаясь ушибленного лба, и ушёл прочь. Больше он её не посещал.

А когда её допытывали в течение часа родители – Уэнсдей притворилась, что начала задыхаться. Они ей не поверили, но медсестра, проводившая осмотр палат, подняла панику.

Хотя бы нормисов-полицейских её видения не волновали. И они лишь почти ежедневно ей напоминали, что она якобы в безопасности. Их заявления раздражали, но не более.

Тот день её удивил – уже прошло три часа и сорок шесть минут с момента её пробуждения, а никто, кроме врачей, её так и не посетил. Но на сорок седьмую минуту четвёртого часа Уэнсдей пожалела об этой мысли: дверь в палату отворилась, и показался Ксавье.

За прошедшую неделю он перестал напоминать дистрофика – щёки вернулись в норму, а с глаз сошла краснота и слезливость. Он и ходить стал увереннее, а плечи перестал сутулить при первой же возможности. Но ещё вчера он её посещал одетый в больничную одежду, и Уэнсдей ощутила что-то похожее на удивление, увидев его в чёрном спортивном костюме и грязно-жёлтой футболке, выглядывающей из-под куртки.

Ксавье не стал просить разрешения войти.

– Тебя выписали? Или просто решил переодеться? – спросила она вместо приветствий.

Опустив руки в карманы, он хохотнул и дрогнул уголком губ.

– Выписали. Сказали, я полностью оправился.

– Что теперь будешь делать?

Ксавье приставил стул вплотную к койке и присел на него, склонившись едва ли не к её голове. На его лбу выступили задумчивые морщины.

– Мой отец снимает квартиру неподалёку. Там и буду жить, пока всё не закончится, – довольным этим он не выглядел. – Но сейчас я пришёл к тебе не поэтому. Давай договоримся, Уэнсдей? – парень взглянул в её глаза столь пристально, что она рассмотрела все мельчайшие детали его почему-то гипнотизирующей серо-зелёной радужки.