Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Только один человек напротив неё сидел без маски. Хотя это едва ли человек – настоящий зомби, вобравший в себя несколько отличительных черт хайда. Существо сидело на цепи, не проявляло никакой активности и вполне могло сойти за трупа, посаженного кем-то на цепь, из-за пурпурно-серой кожи, как от гипостаза {?}[Трупный гипостаз выявляется через 3-6 ч после смерти в виде фиолетовых или темно-багровых пятен на коже нижележащих частей трупа вследствие отекания крови. ]; кое-где окоченевших мышц, – в шее и спине, как быстро определил натренированный взгляд Уэнсдей; – и от раскрытых, но ничего не видящих глаз. И они трансформировались размером почти до тех, какими становились после перевоплощения в хайда.

Как бы ублюдки ни воскресили Тайлера, это им не очень-то удалось. Существо, вовек застрявшее наполовину в человеческом, а наполовину в чудовищном облике, явно не имело никакого рассудка. Возможно, это её похитителям и требовалось.

Уэнсдей постаралась пошевелиться – ожидаемо ничего не вышло. Её положили на пол, руки скрепили над головой неподъёмными кандалами, а слегка раздвинутые ноги закрепили особо изощрённо – под голени положили огромные кирпичи и обмотали их ремнями. Она могла бы даже похвалить своих похитителей – подобную конструкцию её глаза узрели впервые.

– Я ценю вашу изобретательность, но вы всё равно слишком предсказуемые, – процедила она тихо – громче говорить не получалось. – Когда я освобожусь, то продемонстрирую, как надо. Но вы не выживете после.

– А у тебя есть шанс выжить, девочка, – сказал кто-то странным голосом, точно намеренно его искажая.

– Я умирать не намерена. Не от рук таких дилетантов, – произнесла Уэнсдей уже громче.

– Уэнсдей, заткни свой рот, – почти пропел чей-то слащавый тенор. – Выбирай – хочешь жить или предпочтёшь умереть.

– Предпочту вашу смерть. Мучительную, – вдруг кто-то пнул её грязной подошвой по лицу. Щека вспыхнула. Приятно.

– Ладно, у нас есть время. Объясню доходчивее, – продолжал некто, кто стоял в тени: так, что Уэнсдей никак не могла его рассмотреть. – Нам нужно сотворить одно созданье, способное вылечить этот поганый мир.

– Этот поганый мир никакое созданье не спасёт, недоумки, – и снова удар, уже по другой щеке.

– И либо ты родишь это существо добровольно, это очень быстрый процесс, либо тебя придётся убить. Чего бы мне не хотелось. Монстрик выйдет не таким сильным.

Уэнсдей промолчала. Эту фразу она слышала в видении. И даже не знала, как на это реагировать. Но знала одно – нельзя было позволить ублюдкам себя убить. Чуть-чуть потянуть время.

– И как же я должна, по-вашему, кого-то родить? Элементарную человеческую физиологию не изучали? Советую ознакомиться. Там сказано, что плод развивается в среднем девять месяцев, – произнесла она, игнорируя боль в ушибленных скулах.

– Это особое, магическое, существо. Понадобится не больше дня, – объяснил некто чуточку более радушно.

Как омерзительно. Особенно, зная, что он врал.

После тех нервных шёпотов похитителя про синее солнечное затмение пазл в голове сложился. Чудовище – плод воскресшего мертвеца-хайда и экстрасенса – должно было родиться в этот день. А до него ещё полгода. Не девять месяцев, но достаточно времени.

– Я не понимаю, – неприятно строить из себя дуру, но иных вариантов не было.

– Это тебе не требуется. Просто окажи услугу, малышка. Мы тебя усыпим, ты ничего не запомнишь. Как и наш дорогой почти, но не совсем мёртвый друг. Если, конечно, не продолжишь трепать языком.

– Такими извращениями даже я не увлекаюсь, – отметила холодно Уэнсдей. – И не хочется быть изнасилованной. Особенно каким-то зомби.

– Предпочтёшь умереть?

– Возможно, – ну и где чёртовы Ксавье Торп, Аякс Петрополус и Энид Синклер?

– Как знаешь, – кто-то выступил к ней с ножом наготове.

Ей не стало страшно, но умирать не хотелось.

– Ладно, уберите нож, – буркнула она.

– Хорошая девочка, – хохотнул кто-то.

– Я какая угодно, но только не хорошая.

– Да-да, – один из ублюдков в маске выступил вперёд, держа в руке шприц.

Что ж, в её видении к ней на подмогу пришли, когда она лежала без сознания.

Несколько минут спустя всё померкло.

Комментарий к Глава 38: Тайная комната

Когда я закончила писать, то уже 500 лайков…

Я в наиприятнейшем шоке, спасибо))

========== Глава 39: На дно ==========

Комментарий к Глава 39: На дно

УУУХ, я это всё-таки написала. Признаться честно, этой главой должна была заканчиваться вся арка про похищение, не оставляя вас на интригующей ноте (ахах, спойлеры), но глава и так вышла в 7 страниц. Я предпочла не мучить вас длинными текстами и поделить изначально одну главу на две. Думаю, следующая выйдет страницы в 4-5.

И я всех, кто празднует сегодня, поздравляю с Рождеством!

Ксавье должен был ощущать страх или не ощущать вовсе ничего, но вместо этого ему хотелось согнуться пополам, надрываясь от истерического смеха. Он был почти уверен, что находиться в библиотеке «Белладонны» более чем безопасно, но осторожность не могла помешать. И по лестнице в место для тайных собраний элитного школьного клуба спускалось несколько лиц, скрытых за противогазами. Впереди шёл Аякс, на котором защита сидела забавнее всего: поверх змей и шапки тёмно-зелёный силикон растягивался, и иногда казалось, что обитатели его затылка пытаются строить композиции, складывающиеся в полноценные лица.

Сбоку от Ксавье спускалась шериф, нервно скользящая фонариком по стенам невероятно таинственного для неё зала и напоминающая какого-то исследователя давно заброшенных земель после войны с применением химического оружия или аварии на предприятии. Иногда её стопы сбивали на пару ступеней вниз неосторожного шустрого придатка, который от перевозбуждения елозил из стороны в сторону, постукивая пальцами по полу громче, нежели подошвы всех людей в процессии.

Хотелось спросить конечность, что больше его волновало: похищение Уэнсдей или раскрытие его происхождения прямо в «лицо», или всё вместе, но времени на то не было. Единственное – Ксавье убедился, что Вещь и вправду его предок. Не стала бы рука так пугаться, смущаться и нервничать, услышав имя Кристофер в свой адрес. Наверное, его многие года так никто не нарекал.

В библиотеке всё блестело – пол вычищен, пыль пропала даже с корешков книг, а картины напоминали окна без стёкол – настолько их поверхности отмыли. Возможно, снять противогаз – безопасно. Частицы яда могли оставаться разве что в вентиляции, однако это маловероятно – иначе яд бы травил и похитителей Уэнсдей. Но не хотелось вновь угодить в больницу с удушьем и отравлением, да ещё и подвергнуть этой пытке других людей.

Он первым приблизился к решётке, что была надежно прикручена шурупами, и казалось, без отвёртки или чего-то вместо не снять её. Ксавье уже потянулся к маленькому ножу-бабочке, что предусмотрительно держал у себя в кармане, но Вещь оказался шустрее – прыгнул на решётку и продемонстрировал по-настоящему грациозную и ювелирную работу: без дополнительных приборов, используя только острые края неухоженных ногтей, он стал выкручивать шуруп за шурупом, аккуратно складывая их поверх рам соседних картин.

Шокированная шериф, кажется, уронила фонарь на пол.

Вскоре к полу полетела и решётка, но Ксавье среагировал одновременно с Аяксом – и они словили её на полпути к земле, поставив без лишнего шума.

Заглянув в открывшийся туннель, Ксавье прикинул, насколько возможно через него пролезть. Но конструкция удивительно напоминала то, что показывали в шпионских фильмах и боевиках… кажется, вентиляцию между двумя залами сделали специально такой большой, вместо полноценного прохода. Иного не могло быть – все остальные переплетения вентиляции в школе были обычного размера – маленькие и узкие, куда максимум пролез бы Вещь.

– Я полез, – заявил он твёрдо.

– Торп, – оборвала его миссис Сантьяго, – я всё это вообще не одобряю. Но что ж, мы всегда ценили секретность в Джерико. И Донован перед смертью хорошо о тебе отзывался. Поэтому, чтоб тебя не убили… – женщина сняла с пояса крупный полицейский электрошокер. – Пистолет не доверю, – тут же прибавила она, смотря на дыру в стене.

Об этом учтиво все молчали, но понимали, что шериф не той комплекции, чтоб пролезть через даже такую вентиляцию.

– Спасибо, – никто не видел, конечно, но Ксавье улыбнулся.

– Я постараюсь всех и сразу обратить в камень, – прибавил Аякс, хотя через его тон, пускай и изменённый противогазом, разило страхом. – И я полезу первым. Вдруг мы не сможем с той стороны открыть решётку? – об этой вероятности Ксавье пытался не думать. Хотелось выбить крышку так же легко, как и герои фантастических фильмов.

– Думаешь, они увидят тебя через прутья?

– Узко мыслишь, как для художника, чувак, – вдруг усмехнулся Аякс.

– Думаешь, что змеи пролезут через прорези?

– Именно, – хлопнул в ладоши друг. – Ладно, я первый, – он ошибся: первым скользнул бесцеремонно Вещь, и только потом друг подтянулся, пытаясь влезть в проход, но получалось неважно.

Ксавье схватил друга за ноги и затолкал внутрь. Следом и сам, кое-как зацепившись за выступы, а после хватаясь за неровности старого, ещё каменного, вентиляционного люка, стал карабкаться в туннель, который мог привести его прямиком к смерти.

Они ползли долго. Что любопытно – иногда в стенах встречались узкие отверстия самой обычной по диаметру вентиляции. Но широкий туннель не заканчивался.

И на этой его мысли Аякс вдруг встал.

– Что у тебя там?

– Чувак, тут тупик.

– Йоко меня обманула, получается?.. – сразу сообразил Ксавье.

– Постой, тут Вещь что-то делает… – несколько минут томительного ожидания, а за ними вдруг что-то щёлкнуло. – Это… это была дверь.

Удалось только кивнуть, больше самому себе. Аякс его всё равно не видел.

Они ползли дальше, и вскоре друг и Вещь почти перестали издавать звуки – передвигались максимально бесшумно. Ксавье последовал их примеру. Возможно, они наконец увидели заветный люк.

Ещё несколько мгновений – и что-то загрохотало. А после донёсся звук снятия маски, и Аякс, толкаемый Вещью, вылетел из вентиляции. Из помещения донеслись оглушающие грохоты, крики, но отчётливее всего – почти визг, выкрикнутый Аяксом:

– Не-е-е-ет! – после чего всё затихло.

Отталкиваясь лягушкой от стен, как от волн в море, Ксавье скользнул к выходу – и обомлел от представшей картины. В огромном помещении, озарённом светом лишь немногочисленных свечей в канделябрах, находилось несколько человек. Часть обратилась в камень, но остальные стояли целые и невредимые. Но сам виновник переполоха, растянувшийся после падения в неудобной позе на полу, застыл без движения, обращённый в камень.

У его окаменевшей головы стоял один человек, держащий пред лицом зеркало.

– Ты подумаешь, что всё идёт не по плану. Но тебе надо просто дождаться помощи, – пронеслись в голове слова Уэнсдей.

– Чёртовы дети, – выругался он и положил зеркало на пол. – А этого вытащите, – из-за прорезей в чёрной лыжной маске на Ксавье взглянули два зелёных глаза.

– Ну уж нет, – Ксавье упал на пол и, игнорируя боль, вскочил на ноги с электрошокером наготове.

Наверное, в противогазе и с таким оружием он выглядел в высшей степени комично. Но времени думать об этом не нашлось.

Только к нему подошёл один из злодеев, он прыгнул на опережение, прицелившись в шею. Рука задрожала от посылаемых разрядов, но Ксавье не отнимал шокера от жертвы. Та – она оказалась девушкой – оглушительно кричала.

Он выключил устройство только тогда, когда нападавшая, продолжая дрожать, упала на пол и лишилась чувств.

Чьи-то руки схватили его за плечи и постарались опрокинуть на пол, но двигаемый адреналином и злостью Ксавье смог выкрутиться, ударив оппонента затылком по носу и выдернув плечи. Затем, изогнувшись в пояснице, со змеиной грациозностью ушёл от кулака и отскочил, а следующий удар, что стремился ему в голову – блокировал ладонью. Он тотчас постарался перехватить инициативу, словив нападающего под локоть и вывернув тому руку назад.

Пользуясь секундным преимуществом, парень шагнул вперёд, подставляя подножку, а шею тотчас опалил током. Некто упал, но, обхватив его запястье, утянул за собой. От неожиданности Ксавье выронил электрошокер, а чья-то ступня стукнула его по виску.

От мгновенной дезориентации и невыносимой боли он лишился зрения и на ощупь покатился в сторону, пытаясь найти выпущенное из рук орудие. Но вместо него наткнулся на очередной удар, уже в живот. Ксавье поджал ноги к груди и выставил руки вперёд, пытаясь ими себя защитить от следующих выпадов – безуспешно: шеи коснулись его же электрошокером. Несколько мучительных секунд длились, казалось, вечность. Пронзительная боль пронеслась по всему телу, обездвижив его. Сознание почти ускользнуло – мысли расплылись, контроль над конечностями пропал, но ему не позволяла лишиться чувств словно некая сила извне.

Оттого вдвойне тошнило, выворачивало внутренности от ощущения, как неспособное к движению тело перевязывают верёвками, а с головы срывают забавного вида противогаз и обнажают всем на обозрение его перекошенное болью лицо. Кто-то за капюшон потащил его к углу, откуда наконец открылся вид на страшную картину: Уэнсдей без сознания лежала в одной больничной пижаме посередине, прикованная к полу.

А в паре метров от Ксавье сидело зловонное пассивное существо, при этом закованное в цепи. В чертах полухайда-получеловека угадывался Тайлер, хотя его едва ли могли назвать воскресшим из мёртвых: скорее его плоть, как марионетку, заставляла двигаться сила извне. Но ничего общего с тем ожившим мертвецом, которого уже приходилось видеть, Ксавье не заметил.

Некто в лыжной маске проходил мимо обращённых в камень людей со свечой в руке, шепча что-то на латыни, и они оживали. Женщина, возвращённая в сознание первой, со смешком поинтересовалась:

– Что сделать с мальчишкой? – и клятый голос сирены Ксавье ни с чем бы не спутал, будь даже мёртвый. Мама Бьянки.

– Ничего. Пускай посмотрит. Раз уж пришёл. А потом – раз, и не будет больше мальчишки-Торпа, – отныне не осталось сомнений, что этим некто являлся Гидеон. Худой, с длинными пальцами и задумчивым тоном.

Ксавье почти взревел от желания самолично разорвать этого человека на части.

– Ты подумаешь, что всё идёт не по плану. Но тебе надо просто дождаться помощи, – вторил вновь в голове голос Уэнсдей.

Но подсознание и разум уже начинали сомневаться, что кто-нибудь подоспеет на выручку.

Гидеон на пару мгновений исчез во тьме – зрение Ксавье улавливало что-либо лишь поблизости – и вскоре вернулся, проследовав к Тайлеру. У него в руках лежали ключ и ножницы. Без промедления он резанул лезвиями те лохмотья, что кое-как укрывали тело полумертвеца, оставив того совсем нагим. Ксавье едва подавил рвотный позыв – смотреть на голого живого трупа с чертами хайда – отвратительно.

На кандалах мужчина заметно заколебался, бросив несколько взглядов своим приспешникам, но пару мгновений спустя замки в наручниках щёлкнули, и существо оказалось свободно.

– Сделай то, о чём я тебя просил. Трахни эту проклятую девчонку. И после я разрешаю тебе сдохнуть, – не кивая и никак эмоционально не реагируя, оживший мертвец поднялся и двинулся в сторону Уэнсдей.

– Не смей! Стой! – обнаружив, что контроль над челюстью вернулся, заорал Ксавье.

Удивительно – Тайлер остановился и повернулся к нему, демонстрируя свои тупые, но покорные глаза. Кажется, он его слушался.

Но выкрикнуть следующую команду Ксавье не успел – снова электрошокер коснулся шеи, лишив контроля над телом. Оно вновь могло испытывать только боль.

– Продолжай, – скомандовал Гидеон, и существо последовало его воле.

Донёсся стук, и в комнату с оглушительным рыком влетел новый гость, почти во мгновение сцепившись с Тайлером в смертельных объятиях. Пришла подмога, о которой говорила Уэнсдей… только Ксавье не ожидал, что ею окажется оборотень с яркой чёлочкой.

***

Энид ощущала себя отвратительно после длительной поездки в компании этой невыносимой и, кажется, полусумасшедшей француженки, которая начинала просто нести какой-то несвязный бред то про спасение и любовь к детям, то про их смерти, то про смерти кого-то ещё… Энид решила, слухи про Патрисию Торп – ложь. Никакая она не грациозная и не интересная, как кошка. Скорее страшная, как кошачий скелет. А её дочь, Сольейт, почти всю дорогу молчала.

Но наконец, когда уже хотелось спать под весёлую музыку и не думать даже о новом посте в инстаграме, в окне показался Невермор.

– Порви гипс, – скомандовала женщина без капли французского акцента.

Хотелось из принципа поступить ей назло и не рвать фиксатор ноги, но ради спасения Аякса, Уэнсдей и Ксавье она решилась вести себя как пай-девочка, у которой в душе совсем нет коготков.

Выпустив настоящие когти, Энид стала разрывать гипс, стараясь не смотреть на облик ноги под ним – это было чревато скорой потерей сознания. Надолго. Это уже случалось не раз.

– А теперь идёмте, – Патрисия вышла из машины и открыла им дверь, но вовсе не из-за галантных манер.

Скорее, наоборот.

Женщина безжалостно схватила Энид за руку, вытащив из салона на улицу, а после потянулась за слепой дочерью и точно также выкинула и её. Энид хотела забрать костыли, но миссис Торп считала иначе – подхватила её и Сольейт под руки, потянув двух девочек с ранениями на территорию школы.

От боли в ноге Энид иногда начинала выть, но позволяла себя волочь проклятой матери Ксавье.

– Мы опаздываем… – повторяла раз за разом Патрисия и с каждым повторением фразы ускоряла шаг.

Передвижение превратилось в сплошной водоворот боли. К счастью, до места назначения они добрались быстро – оказалось, проход в логово злодеев прятался в кабинете химии. Он как раз был на первом этаже. И один шкаф с реактивами оказался подвижным. За ним скрывалась на первый взгляд обычная глухая стена.

Патрисия Торп дотронулась до пары камней в определённой последовательности. Кажется, несколько раз она ошиблась – со злостью прикусывала нижнюю губу, начиная вводить некий невидимый код заново. Но с попытки пятой что-то в стене звякнуло, и она открыла проход.

– Твоя задача убить там всех, девочка, – сурово сказала мама Ксавье, вынув из кармана спортивной куртки шприц с неким препаратом.

– Я боюсь иголок…

– Мне всё равно, – она безжалостно притянула девочку к себе и всадила иглу в руку до основания.

Боль показалась невыносимой. Однако от той, что пришла следом, хотелось вовсе закричать. Но Патрисия закрыла ей рукой рот. А тело стало оборачиваться в оборотня, раздираемое ворохом всех нестерпимых ощущений, что существовали в мире. Энид казалось, что она горит заживо.

Такого болезненного обращения у неё ещё не было.

***

Сознание пыталось покинуть Ксавье, но он упрямо продолжал следить за происходящим. Разъярённая оборотень каталась с Тайлером по полу, и вскоре стало понятно – он перестал сопротивляться. Парень умер снова. Но навеки застрял в форме частично хайда.

Энид слезла с него и набросилась на злодеев – через секунду все, кто осмелился к ней подойти, улетели в стену. Ещё одна попытка – такой же результат.

Но на третью девочка прыгнула к стене в растерянности. Ксавье бы принял увиденное за плод искажённого болью рассудка, если бы реакция Энид не подтвержала, что он не сошёл с ума. Перед волчицей стояло сразу десять разных Гидеонов, а ещё несколько возникло перед Ксавье и Аяксом. Все Гидеоны держали в руках тяжёлые мечи.

– Я не могу понять, кто из них настоящий. Это меня раздражает, – появлению призрака Уэнсдей он даже не удивился – уже давно ожидал его возвращения. – Ты понял, кем является Гидеон? – перевела тему призрак, словно Ксавье не угрожало несколько ненастоящих – или настоящих, – мужчин с мечами.

Он не кивнул, но девочка всё поняла. Кажется, даже улыбнулась. Непонятно, чему – надо было быть полным идиотом, чтоб после увиденного не понять, что кицунэ не кто иной, как Гидеон.

И где-то настоящий он уже замахивался мечом. Почему-то мысль о собственной скорой смерти Ксавье совсем перестала пугать… он намного сильнее беспокоился, как бы лезвие не рассекло Энид или не разбило статую Аякса.

– Энид, настоящий тот, что перед твоим лицом! – закричал вдруг некто, и тогда Ксавье удивился: узнал голос сестры.

Призрак Уэнсдей округлил глаза, прежде чем исчез буквально на секунду: и материализировался между загнанной в угол оборотнем и Гидеоном, когда меч уже начал движение. Время, показалось, замедлилось: Ксавье успел подумать, а как бестелесный дух мог защитить вполне материальную девочку. Разве только дух и сам стал бы материальным, с особой, но плотью. Только так призрак могла стать щитом для Энид.

Лезвие не долетело до оборотня – Уэнсдей подпрыгнула, и меч врезался в её голову. Материальную, по-настоящему существующую. Лезвие безвольно застряло в её лбу, а ошарашенный Гидеон отшатнулся на несколько шагов.

Ксавье почти успел улыбнуться – почему-то знал, что это он сделал её дух материальным.

Но Уэнсдей Аддамс впервые в жизни разразилась пронзительным, истошным воплем, прежде чем исчезла.

Меч с грохотом упал на пол.

Но в ушах Ксавье стоял лишь крик его любимой девушки.

========== Глава 40: Из мрака ==========

Комментарий к Глава 40: Из мрака

А вот и финал арки про похищение, приятного (или не очень) прочтения!

Буду ждать ваших откликов в комментариях)

Гулкое эхо крика духа Уэнсдей безжалостно изводило уши и стягивало голову железными тисками, повторяясь бесконечно. От боли на глаза почти наворачивались слёзы. Тело тянуло к её телу, но все попытки движения оказывались безуспешны: плотные верёвки только сильнее впивались в кожу, а опалённые током мышцы никак не справлялись с простыми движениями: даже при попытках наклонить шею ничего не получалось или получалось совсем не так, как должно. Лишь над глазами Ксавье не утратил контроля.

К застывшему в недоумении Гидеону кинулась его жена, но мужчина выставил руку вбок, и она отступила. После, не убирая руки, он рассказал ей что-то пальцами, но Ксавье этот язык жестов был незнаком. Для мамы Бьянки же оказался более чем понятен.

Она кивнула, подняла упавший меч, но пошла вовсе не к Энид, что от шока стремительно уменьшалась в размерах, возвращая себе человеческий облик, а двинулась прямиком на Ксавье.

На его сестру устремились другие люди, безоружные. Но слепая – белые бинты на глазах на это недвусмысленно намекали – девочка смогла лишь оступиться и упасть. Её мгновенно подобрали за плечи, безжалостно волоча к продолжавшему стоять в шоке лидеру их секты. Нечасто, вероятно, его иллюзии насквозь видели слепые… а всякие девушки материализовались перед оборотнями, мгновение спустя исчезая, сопровождаемые криком.

Бедная Энид, вернув себе облик человека, упала на колени – оба оказались целыми, – а руки прижала к груди, пытаясь ими скрыть наготу. Её же глаза, округлившись от ужаса, зафиксировались на окаменевшем Аяксе.

– Никто не вправе обижать моего парня! – вызверилась девочка и, не убирая одной руки от груди, вторую выставила перед собой и не подпускала к себе никого.

Один сектант подошёл к ней, но тотчас когти впились в его лицо, скользнув по нему вниз. Он заорал и отшатнулся: Ксавье успел заметить разорвавшуюся маску и четыре рваные полосы по всему болезненно-бледному лицу, из которых сочилась густая, как гуашь, кровь.

Мама Бьянки же за эти несколько мгновений подоспела к Ксавье, и он уже почти успел распрощаться с жизнью, видя занесённый над собой меч, но непоправимого не случилось: женщина вдруг крикнула, а оружие выскользнуло из её рук. Лезвие пронеслось в паре сантиметров от парня и упало на пол.

Ксавье поднял взгляд – и улыбнулся бы, если бы мог: сектантку за шею схватил Вещь. Его пальцы впились в её плоть, и как бы она ни пыталась его снять, шустрый придаток избегал поимки, умело изгибаясь и меняя позиции.

– Помогите! – заорала женщина и упала, безуспешно борясь с существом, что давило ей на болевые точки на шее.

Но никто к ней на помощь не пришёл. Остальные сектанты караулили дверь, разъярённую Энид, трясли вновь умершего Тайлера за плечи или занимались Сольейт. О лежащей посередине Уэнсдей все словно позабыли. Маленькое тельце девушки лежало без сознания, но казалось, что она для всех остальных исчезла: никто в упор не желал замечать пленницу, которую вывезли вовсе из другого штата.

– После того, как ослепла, стала видеть правду, девчонка? – Ксавье перевёл взгляд на сестру и ощутил, как от гнева свело челюсть: Гидеон схватил Сольейт за волосы и смотрел в скрытые повязкой вырезанные глаза, а девочка испуганно дрожала. – Думаю, тогда ты знаешь, что сейчас произойдёт, – свободной рукой он достал из кармана в брюках нож-бабочку. В свете свечей опасно блеснуло переливающееся лезвие.

Его прервали возмущённые крики тех, кто караулил дверь. Но пока Ксавье их нашёл глазами, увидел уже лишь двоих контуженых {?}[для тех, кто не знает: контузия – ушиб или травма организма без повреждения наружных покровов тела, обычно сопровождается потерей сознания.] сектантов на полу, на грудные клетки которых безжалостно давили подошвы массивных кроссовок.

Ещё мгновение – и поверхности задрожали от заложившего уши выстрела, часть сектантов растворились в воздухе – значит, являлись лишь иллюзией, – а Гидеон с Сольейт отлетели на метр и упали. Сестра испуганно вскрикнула, а мужчина, схватившись за левую руку, зашипел от боли, безуспешно пытаясь встать.

Все оставшиеся в сознании во мгновение обернулись на них, и только Энид не стала медлить: скукожившись и покраснев от смущения, подруга прыгнула с волчьей скоростью на Гидеона, скользнув когтями по его лицу, и перекатилась к Сольейт. Подхватив девочку в объятия, она скользнула с ней к стене и закрыла собственной спиной. И хотя она дрожала, а лопатки нервно изгибались, Энид не отстранялась от Сольейт.

– Суки! – взорвался сектант, здоровой рукой касаясь то поцарапанного лица, то простреленного плеча.

– Je tuerai pour mes enfants {?}[фр. я убью за своих детей], Гидеон, – мама убрала пистолет за пазуху и преспокойно сошла с тел контуженых сектантов.

И пускай Патрисия спасла Сольейт, её приходу Ксавье совсем не обрадовался. Кажется, в его душе перемешались ненависть и страх перед ней.

Нарочито медленно, растянув губы в лёгкой улыбке, она вальяжными шагами приблизилась к раненому мужчине. Остальные, ещё не оставленные недееспособными, сектанты не пошли на подмогу лидеру. Лишь испуганно забились по углам.

– Ты просто сука, ma sœur {?}[моя сестра], – прошипел впервые с ярчайшим французским акцентом Гидеон, от боли извиваясь на полу.

У Ксавье от его слов заболела голова пуще прежнего. Словно мама снова достала пистолет, позабыла о Гидеоне и выстрелила сыну прямиком в висок. Показалось, что в мозг попала экспансивная пуля{?}[пули, конструкция которых предполагает существенное увеличение диаметра при попадании в мягкие ткани с целью повышения поражающей способности и/или уменьшения глубины проникновения.] и что-то в его работе неисправимо нарушила.

Осознание, что его мама – сестра Гидеона, а значит, тоже кицунэ, ломало всё в его мировосприятии ещё больше, чем раньше. Отныне Ксавье понял, почему он умел оживлять свои рисунки, и даже никакой Кристофер Торп ему не требовался для усиления способностей. Возможно, у отца появился такой план, чтоб вернуть роду величие и без Вещи.

Но вот мама явно решила, что создать Идеального Брата вновь – идея заманчивая и полезная в хозяйстве, если даже в сыне соединялись сущности кицунэ и экстрасенса.

Глаза закрылись. Его душа вдруг стала холстом, коий разочарованный творец безжалостно искромсал в тряпки. Но всё же Ксавье заставил себя следить за ужасающим представлением дальше.

– Ты напал на моих детей, Гидеон.

– А ты убила мою падчерицу. Месть за горе моей жены, – мужчина вновь попытался присесть, но снова упал.

Мама лишь спокойно наблюдала за ним, уже не улыбаясь.

– Ничего личного, – наконец произнесла она и развернулась, но никуда не ушла: подошла к Уэнсдей и присела перед ней на колени.

Два пальца опустились девочке на шею, и невольно Ксавье затаил дыхание, трепетно ожидая реакции родительницы. Ему стало страшно сразу, как только мама прыснула, качая головой.

– Значит, я всё-таки не смогла спасти чертовку, – и она убрала руку.

Ксавье начал задыхаться.

– Но ты, братец, проиграл больше моего. Девчонка мертва, – и она встала, с беспристрастным лицом подойдя к сгорающему от возмущения Гидеону.

– Я сам убил её душу. Думал, это сказки, – захрипел сектант, когда Патрисия, всё с таким же лицом, ударила его носком в живот.

Ксавье же, вновь обретя способность говорить, не сдержал вопль, что шёл из самых недр израненной души:

– Нет! – и понял, что вместе с ним закричала Энид.

На глаза от боли даже слёзы не выступили. Боль от потери Уэнсдей сильнее той, что вызвала бы слёзы. Она мрачная и безжалостно уничтожающая всё на своём пути, не оставляя ничего. В выжженной пустыне, горящей иррациональным чёрным пламенем, не могла явиться никакая влага.

Он убил Уэнсдей Аддамс.

И не просто убил.

Он уничтожил её душу.

Где-то рядом, задыхаясь, захрипела мама Бьянки. Убитый горем Вещь вцепился в её шею, не позволяя женщине вздохнуть.

– Пока, брат, – Патрисия Торп вновь достала пистолет, направив его прямиком в грудь Гидеона, но выстрелить не успела:

– Руки вверх! Все! – в тайную комнату ворвалось четверо: шериф, её испуганный до посинения помощник, а за ними Фестер со всё ещё связанной Йоко.

Возражать мама не стала: ловким движением спрятала пистолет и обернулась к вошедшим.

– Это Гидеон. Этот человек похитил Уэнсдей Аддамс и угрожал моим детям смертью. Я выстрелила в него, когда он пытался убить мою дочь, Сольейт Торп, – на этих словах от очередного потрясения Ксавье провалился в беспамятство.

Последним, что он увидел, оказалась Йоко, вырвавшаяся от Фестера. Скинув с себя пиджак, она кинулась со слезами к Энид.

– Что ты тут делаешь?! – закричала вампирша, скрывая наготу подруги пиджаком.

***

Сознание возвратилось, когда с затёкшего тела снимали верёвки. Едва путы сорвали с тела, Ксавье вскочил на ноги и, поняв, что всё ещё в том подземелье, бросился к телу Уэнсдей.

Не замечая ничего больше, он упал на её маленькое тельце, укрытое чёрной простынёй, и, смахнув её в сторону, заключил Уэнсдей в объятия, прижавшись ухом к коченеющей груди. Сердцебиение, как и что-либо иное, отсутствовало. Осталась лишь безжизненная ледяная оболочка, которую вскоре, чтоб не позволить красивому телу гнить в земле, сожгут в крематории.

Уэнсдей Аддамс достигла цели всей своей жизни – умерла.

Вероятно, когда смерть заберёт и Ксавье, он обнаружит, что эта девочка свергла сатану и заняла его важный пост.