Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Но только он что-то ломал, откуда-то поступал непонятный газ и начинал его душить. За парой минут мучительных попыток вдохнуть чистого воздуха всегда следовало беспамятство. Как только он просыпался – плиты вокруг вновь оказывались безупречными, а на месте сломанного туалета появлялся новый. На заработанных ранах и ушибах – мази и бинты или пластыри.

Видя их, Тайлер всегда фыркал. Если врачам хотелось о нём заботиться – могли бы снять с рук кандалы. Они держались на длинных, но очень тяжёлых железных цепях и были прикреплены к углу. Но каждый день казалось, что местоположение того угла менялось.

Наручники скрывали почти четверть предплечий и жутко натирали. Иногда Тайлер думал, что лучше бы ему просто ампутировали конечности – ведь не мог стерпеть зуд. Он был бы согласен на что угодно, только не мучить себя кандалами.

Перевоплотиться в хайда он не мог, как бы ни желал сего. Всякая попытка стать сильным монстром, способным разнести свою пыточную камеру, оборачивалась лишь болью в голове. Его безжалостно накачивали какими-то препаратами через еду. Он уже пробовал не есть… но тогда его отравляли газом, заставляя мучиться без возможности вдохнуть и выдохнуть, а просыпался он обессиленный и едва способный вспомнить своё имя.

Конечно, иногда его выводили наружу. Но обычно лишь в душ, и он этого не помнил. Эти людишки его так боялись, что сначала лишали чувств. Только единожды он почти очнулся, когда его, как какого-то недееспособного человека, купали другие люди. И даже тогда тело было заковано в цепи. Но в тот раз он почти сразу заснул дальше.

Дни же, когда ему разрешали выйти проветриться, он мог пересчитать по пальцам. Их было всего девять. В те моменты его вновь отравляли неким сильным седативным препаратом. Потом заковывали во всевозможные цепи, завязывали глаза и катили на носилках в неизвестность. Когда с глаз срывали повязку – он видел маленький двор, огороженный пятиметровым, если не больше, забором. И оставляли в одиночестве навёрстывать круги на свежем воздухе.

Немного чаще у него были сеансы с психологом. Его приковывали к какому-то статичному стулу в камере с железными прутьями, и по ту сторону с ним беседовали всегда разные психологи. А может, то был и один человек… после длительного заточения он уже не знал, чему доверять. Ведь он начинал по-настоящему сходить с ума.

И всякие книги или другие предметы, чтоб скоротать время, которые периодически появлялись на полу – никак не способствовали улучшению ментального здоровья. Единственное, чего ему хотелось – разрывать эти книги на части, метать карандаши, как дротики, в стену или задушить себя нитками.

А во всём была виновата лишь кучка изгоев-подростков и его собственный предатель-отец. Из-за них Тайлер оказался в этом аду, где медленно и мучительно умирал.

Сильнее всего он злился на Уэнсдей Аддамс. Он её ненавидел. Из-за неё все планы пошли под откос. Одно глупое видение, когда он попробовал коснуться её холодной и привлекательной руки – и она отшатнулась и уже через мгновение бежала прочь от него. А могла бы принять его таким, какой он есть. У них был бы шанс. Помогла бы добровольно воскресить Крекстоуна, и они бы скрылись где-нибудь. Но она, глупая девочка, выбрала иное.

И Тайлеру хотелось ей отомстить. Хотелось, чтоб она страдала так же, как и он. А лучше – больше. Уэнсдей не меньше него заслуживала сидеть в заточении и сходить с ума в окружении мягких белых стен. Это маленькое хмурое создание кинуло пираний в бассейн со множеством учеников. И он был уверен, что она способна на убийство. А может, ей уже доводилось лишать кого-то жизни. Единственное – она не обращалась в хайда.

Одним утром, а может, днём, дверь, как обычно, открылась. Но ему не оставили еды и не напали. А зашёл мужчина в капюшоне и медицинской маске, натянутой по самые глаза. И поверх ещё затемнённые очки, как у какого-то вампира.

Тайлер нахмурился – что ему вновь проклятая жизнь уготовила?

Но, как оказалось, ему предоставили билет обратно в мир.

– Тайлер Галпин, есть предложение.

Он промолчал в ответ – ведь уже почти забыл, как говорить. Да и ему просто не хотелось.

– Всего одно одолжение – и ты будешь свободен.

Пришлось поднять заинтересованный взгляд.

– Я тебя освобожу. А взамен ты расправишься с Уэнсдей Аддамс. Она всем мешает.

Тайлер не стал отвечать, но впервые за долгое время улыбнулся. Он с радостью принёс бы к ней правосудие и просто так.

***

Ещё не рассвело, а он уже стоял у запертого на ночь полицейского участка. Там, конечно, кто-то дежурил, но это было скорее формальностью – дежурный спал на рабочем месте. Конечно, спал не по своей воле. Пара капель снотворного в кофе обезвредили мешающего полицейского.

Пока всё было в точности, как ему сказали – значит, всё готово. Надо только выкрасть Уэнсдей Аддамс. Камеры уже поломаны, полицейский и под крики не проснулся бы, а в кармане лежали безупречные дубликаты ключей.

– Время пришло, Уэнсдей… – прошептал он и бесстрашно проник в участок через главный вход.

Ключи действительно подошли. Как же всё просто…

Он быстро добрался до камер. Там была всего одна заключённая – она спала на койке в каком-то новом чёрном платье, с идеальными, как всегда, косичками и, несмотря на сон, напряжённым бледным лицом. На тонкой шее – длинная полоса пластыря.

Какой беззащитной она тогда была, и как мирно в тот момент вздымалась её грудь, как для той, кто сломала его жизнь. Но Тайлер не купился на этот облик – у него была задача. Украсть девчонку, а дальше до самого кровавого полнолуния делать с ней всё, что угодно. Только не давать ей умереть раньше времени.

Его таинственным спасителям нужно было всего две вещички. И обе требовалось принести им сразу после её смерти. Иначе они могли испортиться.

Тайлер заранее знал, что ключа от камеры не имел. Но это не проблема… его спасители научили принимать форму хайда лишь частично. Выплеск гнева – и он обращался наполовину. Силы хватило бы, чтоб выломать какую-то дверь.

Перевоплощаться было одновременно и больно, и приятно – словно делали болезненный, но приносящий облегчение массаж.

Всего одно движение, и у него всё получилось – с оглушительным грохотом дверь отворилась. Конечно, такая личность, как Уэнсдей, всё услышала: она резко присела, и её зрачки странно блеснули.

– Кошмары – это увлекательно, но без твоего участия, – сказала безэмоционально она и почему-то потянулась к ботинку.

Он уже бросился к ней, предугадывая, что она что-то прятала там, но рефлексы подвели – не успел. Она достала маленький ножик, и он скользнул по его руке, разрезав вену.

Терпеть такое отношение Тайлер не стал – по телу вновь разлилось ощущение перевоплощения, и он её ударил лапой наотмашь.

Она упала на пол, и из её плеча брызнула кровь. Кажется, она почти вскрикнула, но прикусила губу, вскочила на ноги и вновь размахнулась своим ножом – и на этот раз за её якобы грозным выпадом он скользнул по правому нижнему ребру.

И всё же он был куда сильнее. Один удар ногой – и она упала на бок, хватаясь за колени. Следующий удар ногой, уже ей в живот – Уэнсдей сжалась клубком. Ещё один удар, уже по спине, но рукой – лоскуты платья упали на пол, а из новообразованных дыр выглядывали кровоточащие раны.

Но Уэнсдей не сдавалась и вновь постаралась вступить с ним в схватку. Но лишь больше потрепала себе одежду и тело, а удар по голове наконец лишил её сознания.

– Какая же ты неугомонная, – произнёс он спящей Уэнсдей и закинул её безвольное тельце себе на плечо.

И покинул участок так же, как и проник – через главный вход.

***

В доме Гейтсов он ощущал себя почти как дома. Даже в подвале. Даже с такой необычной пленницей, что уже много часов лежала рядом с ним и весьма часто приходила в сознание. Приходилось её избивать. Иногда так, что она скрючивалась, содрогаясь и издавая сдавленные стоны. А он мог наслаждаться ощущением своей победы.

Наконец эта девчонка получила по заслугам. Ещё бы после неё расправиться с Энид Синклер, Ксавье Торпом и своим отцом. Никто из этих людей не заслуживал жизни. Они все причастны к его страданиям.

Он вновь осмотрел Уэнсдей. Хорошо он её потрепал. Она вся была исполосована ранами, а её платье, которое ему так сильно почему-то не нравилось, превратилось в тряпки. И всё же она оставалась красивой, как бы ему ни хотелось это отрицать. Такая холодная и необычная девочка. По-настоящему необычная. Она не строила из себя аутсайдера, а действительно являлась им.

И будь она чуточку благоразумнее, у них бы был шанс. Почему-то в этом Тайлер не сомневался. Но Уэнсдей предпочитала всё портить… глупая проклятая девочка.

Она бы могла быть его. Целиком, от своих косичек и до пальцев на ногах принадлежать ему. Добровольно. Из них вышла бы замечательная пара… они вдвоём необычные.

Тайлер провёл рукой по её холодной, но притягательной шее, думая, а не убить ли её немного раньше. Чтоб она перестала травить и совращать его мысли одним лишь своим существованием. Вещь всё равно уже должны были похитить – сумерки снаружи стремительно сгущались.

Он убрал руку с её шеи и отсел подальше. Ему следовало ещё немного подождать… как бы ни хотелось убить объект своих чувств. И как бы ни хотелось, чтоб она просто была его. Чтоб он мог её целовать, обнимать, иметь доступ к её телу… но всё это было доступно в другой, какой-то вымышленной реальности.

Зачем-то Уэнсдей очнулась, когда он отсел.

– О, ты проснулась? Или снова заснёшь? – интересно, насколько чётко она помнила, что до этого засыпала дальше, потому что он её избивал.

– Жду, когда ты заснёшь. Навеки, – её голос был непривычно тихим и хриплым, хотя из него и разило обычным ядом.

– Не пытайся строить из себя сильную, Уэнсдей, – в её нынешнем положении это выставляло её до смешного глупой.

Чтоб напомнить ей, где она оказалась и от кого всё зависело, Тайлер перевернул её на спину и склонился над её лицом. Сильно красивым лицом…

– Отвали.

– Да мне же разрешили с тобой поразвлечься… тебе разве не весело? – ничего же не случится, если он всё-таки раз в жизни удовлетворит своё желание?

Ему всего лишь хотелось её поцеловать. Узнать, какие её губы на вкус.

– Мне будет весело на твоих похоронах, – и снова она всё портила своими словами.

– Уэнсдей, радоваться на похоронах будешь не ты, – протянул он, обдумывая, как же всё-таки поступить дальше. – Хотя мне вообще жаль… я искренне хотел бы, чтоб у нас хоть что-то вышло, – да, это стоило сказать. Просто чтоб она знала.

На его откровение она закатила глаза. Ожидаемо – поэтому он хмыкнул. Но больно… и он сдавил её щёки. Раз уж по-хорошему она не желала понимать.

– Мне бы не хотелось такого финала, знаешь? – он перешёл на кипящий от злости шёпот. Ему действительно не хотелось такого финала, если бы другие были возможны. Если бы Уэнсдей ему позволила. А вместо этого она лишь скривилась. – Но ты всем мешаешь, – Тайлер не выдержал: горячо припал к желанным губам, продолжая держать её за щёки.

И почти сразу он отстранился, как бы ни хотел целовать её дальше.

Он решил, что время пришло. Её живое тело слишком сильно травило его рассудок.

– Знаешь, уже ведь кровавое полнолуние… уже всё почти случилось, – он хмыкнул, борясь с желанием не исполнять приказ своих спасителей.

– Что случилось?

Тайлер присел рядом с ней и истерично захохотал.

– Будь я в курсе, я бы всё равно не сказал. А так… откуда я знаю? Меня освободили и попросили за это лишь об одной услуге… – хотя эта услуга совмещала в себе много разных, поменьше: отвлечь всё внимание людей на Уэнсдей, чтоб Вещь могли украсть – хотя он и не знал, зачем; избавиться от неё, как от вечно всем мешающего существа; и принести два объекта. Её кулон, способный призывать видения и духов. А также один орган.

– Я тебя ненавижу. По-настоящему ненавижу.

– А я бы хотел тебя любить. Но не судьба, – он дрогнул, но сразу после вдруг снял кулон с её шеи, стараясь не задумываться о своих действиях. Спрятав вещицу в кармане куртки, он достал нож вместо. – Ну, думаю, пора… прощай, Уэнсдей Аддамс.

Он размахнулся и, усиливая свою руку силой хайда, скользнул по нижней части её живота. Плоть разрезалась так просто, как кусочек масла…

Тайлер вдруг отвернулся. Он не мог исполнить приказ… понял, что это невозможно. Это неправильно…

– Нет, нет, нет… – он постарался не поддаваться чувствам и попробовал скользнуть пальцами в порез.

Но только пальцы ощутили горячую и вязкую кровь, а края раны стали нехотя расширяться под давлением, он отпрянул. Окончательно осознавая, что не мог выпотрошить её тело, как тушу какой-то курицы.

И не мог принести её матку своим нанимателям. Зачем бы она им ни была нужна, Тайлер не смог опуститься до этого. Вдруг понял, насколько это ужасно…

Он отполз подальше, видя, как она истекает кровью. В любом случае, она уже должна была скоро умереть… часть замысла своих спасителей он исполнил. Убил ту, кого, наверно, любил.

Её глаза открылись, а с губ сорвался громкий стон. Ещё никогда её лицо так не искажала боль.

В голову ударило осознание, какую боль он ей доставил.

– У-у-у… урод, – прохрипела она и как-то перевернулась на бок.

Кровь стала вытекать интенсивнее.

– Я всего лишь всех отвлёк от самого важного. Им была нужна не ты. Никому твой скальп не нужен. Им нужен Вещь. Вас, идиотов, обдурили, – и почему он продолжал оскорблять её?.. Когда так не хотелось этого делать.

Сказать об остальном он ей не смог. Да и она, кажется, потеряла сознание. Или умерла.

Осознав ужас содеянного, Тайлер подскочил и побежал прочь. Зная, что, скорее всего, этим подписал себе смертный приговор.

***

Ксавье проснулся.

========== Глава 23: Арестовать нельзя помиловать ==========

Комментарий к Глава 23: Арестовать нельзя помиловать

Так, перед главой я хочу всех поздравить с праздниками) Если вдруг среди моих читателей есть те, кто празднует Рождество 25 декабря – я вас поздравляю!)

*с Новым Годом я поздравлю всех попозже)

**В названии главы запятая специально пропущена

Всё произошло слишком быстро – Аякс едва успел осознать смысл слов Тайлера, когда тот кинулся на Ксавье. Целенаправленно устремился шеей на лезвие ножа, что друг так непредусмотрительно выставил перед собой. Нож вошёл в шею хайда по самую рукоять. И хотя Аякса не сильно интересовала анатомия и физиология человека, а особенно настолько необычного, ему казалось, что это смертельно.

Сначала промелькнула мысль, что Тайлер решил подставить Ксавье… выставить того убийцей на глазах всей школы и многочисленных полицейских – многие из которых и вовсе подоспели из соседних городков и не были достаточно знакомы с ситуацией. Но его слова до этого… если жизнь чему-то и научила Аякса – прислушиваться даже к словам безумцев. Он был сплетником немного похуже Энид, но и его багаж знаний в этом был не мал. И если нужна сенсация – нужно уметь слышать всё.

Когда рука Ксавье вдруг выпустила нож и он упал без сознания, Аякс утвердился в мысли, что Тайлер не просто хотел совершить самоубийство и выставить виновным Ксавье, а преследовал ещё какую-то цель. «И всё же ты всё увидишь, Торп. Я знаю… покажу всё, что знаю. Я знаю, как это делать…» – пронеслись в голове последние слова хайда. Но что он хотел показать своим самоубийством?..

Единственное, что приходило в голову – какая-то связь с помощью экстрасенсорных способностей. Но это казалось бредом побольше, чем слухи о том, что Уэнсдей Аддамс по утрам завтракала младенцами, а безупречной кожи, без единого прыща, добивалась напитками из крови девственниц. В сплетни об Уэнсдей, если бы не опровержения Энид, он бы и сам верил.

Аякс отбросил мысли прочь – на земле лежали Ксавье и Тайлер, из чьей шеи торчала рукоять ножа, а безжизненные зрачки остались навеки созерцать пустоту. Пришлось, пока остальные пытались осознать произошедшее или что-то испуганно кричали, бегом кинуться к другу. К счастью, Ксавье дышал. На Тайлера Аякс старался не смотреть – слишком жутко.

– Эй-эй, очнись, – он дёрнул его за плечи, но никакой реакции не последовало.

– Успокойтесь! – рядом кричала Давинка, и это действовало: на душе становилось спокойно. Пусто, но спокойно.

Вперёд вышел какой-то молодой полицейский, который безэмоционально – песня сирены Давинки действовала безукоризненно – продекламировал:

– Уйди с места преступления.

Хотелось закипеть от гнева, но не получилось. И всё же возмущение подступило к горлу – какое ещё место преступления? Разве что место преступления Тайлера, который попытался подставить Ксавье. Но не могли же люди быть настолько глупы, чтоб в это поверить? Ксавье просто защищался от возможного нападения спятившего чудовища…

Аякс пытался не думать том, что друг достал нож заранее. Это просто малозначительная деталь, а не отяжеляющее обстоятельство… как бы рационализм ни твердил об обратном.

Ксавье не могли обвинить в убийстве. Никак не могли…

Промелькнула мысль снять с себя шапку и обратить всех вокруг в статуи. А там как-то найти способ лишить их воспоминаний о прошедших минутах. Возможно, это имело смысл… но в случае неудачи и ему перепадёт за попытку скрыть факт преступления.

Не зная, как поступить, он просто устремил решительный взгляд на молодого блюстителя правопорядка и заявил:

– Место не преступления, а самоубийства. С попыткой подставить несовершеннолетнего…

– Разберёмся по ходу расследования, – заявил полицейский.

– Ксавье Торп ни в чём не виноват. У него есть моё личное разрешение защищаться в случае попытки нападения Тайлера, – это говорил шериф, и его голос заметно дрожал.

Наверное, сложно оправдывать того, кто держал нож, лезвие которого ныне прошло через шею родного сына. И всё же шериф смог.

– Ещё рано судить, – возразил молодой полицейский.

– Ничего не рано, – этот властный тон принадлежал Винсенту Торпу. – Я, как директор этой школы, а ещё экстрасенс, могу объяснить ситуацию.

– Или как отец, который пытается защитить своего отпрыска, – фыркнул какой-то другой человек в полицейской форме.

– Я не из тех отцов, кто будет защищать своих детей, если они виновны, – невозмутимо ответил директор. – Тут совершено ритуальное самоубийство с передачей воспоминаний. Вы можете это легко проверить. Если мой сын проснётся с воспоминаниями мистера Галпина – значит, он не убийца. Если же без них – значит, убийца.

– Очень плохое доказательство.

– А у вас есть другие? – хмыкнул мистер Торп. – Предлагаю расспросить учеников, как они считают.

– Тайлер совершил самоубийство! Он и так умирал, но решил подставить Ксавье. Он горел местью к нему! А ещё он реально что-то говорил, что поделится тем, что знает, и так далее… – первым выступил Аякс, хотя уже и сообщал почти то же самое, но его не послушали.

– Спасибо за ваши показания, мистер Петрополус, – кивнул директор, оставляя полицейских молча давиться слюной от возмущения. – Остальные?

– Самоубийство. Ксавье подставили, – откликнулась Давинка, и на её словах полицейские переменились в лице.

Как же она умело пользовалась песней сирены.

– Да, это самоубийство, – ответил ещё кто-то.

– Ксавье невиновен. Надо быть дураком, чтобы думать иначе, – выступила Йоко.

– Он бы и мухи не обидел, – поддакнул ещё кто-то.

– Он, наверное, сам в обмороке от ужаса!

Все ученики, что находились во дворе, встали на сторону Ксавье.

– Вы всё сами слышали, – рассудил под конец директор, даже ни разу не взглянув на сына.

И вдруг Ксавье открыл глаза, тяжело и часто задышав. Он резко присел и схватился за голову. На его лбу с каплями дождя перемешались капли нервного пота.

– Эй, ты как? – Аякс тут же похлопал его по плечу.

– Отвратительно… – медленно и едва слышно ответил друг, держа испуганные глаза широко распахнутыми.

– Что с тобой произошло? – холодно спросил Винсент Торп.

Ксавье поднял на него нервный взор и покачал головой.

– Воспоминания Тайлера… от его лица. Все его мысли, всё… – он очертил пальцами складку меж бровей, собираясь с мыслями. Аякс не убирал с его спины руки.

– Нужны подробности.

Ксавье снова покачал головой, но всё рассказал. Кажется, какие-то ученики упали в обморок – невольно Аякс их всех запомнил, чтоб знать, у кого с нервами не всё в порядке. Полицейские же вкрай растерялись.

– Обычно поиском живых рук никто не занимается, но придётся сделать исключение. А в палату к Аддамс надо поставить круглосуточную охрану. Она может быть всё ещё в опасности, – рассудил шериф, и все вокруг кивнули.

– Что ж, в этой ситуации хорошо одно. Мой сын – не убийца. И ему сейчас нужен отдых. Тяжёлый опыт для его неокрепшего ума, – говорил Винсент, но что-то в его тоне не понравилось Аяксу. Хотя, возможно, это всё ещё остаточное влияние неприятного знакомства с новым директором. С тех пор Аякс всегда искал подвох и что-то коварное в действиях отца Ксавье.

– Да мне и тут нормально… – возразил друг, хотя его вид и вправду ужасал: он промок, продрог, был весь в крови, а на его побледневшем лице проглядывали вены.

– Ксавье Торп, не позорься. Тебе нужен отдых, не отрицай, – его отец изобразил подобие отческой улыбки, но она была преисполнена фальшью.

– Возможно, ты и прав… – вдруг кивнул друг, хотя и прикусил нервно губы.

– Прошу нас простить, я хочу провести сына. Шериф, оставляю всё на вас. И я от всей души сочувствую вашей потере, – произнёс Винсент, а после схватил Ксавье за плечо и уволок прочь.

Аякс даже не успел попрощаться.

Комментарий к Глава 23: Арестовать нельзя помиловать

У меня сейчас выходные, но со всей этой праздничной суетой график выхода глав может превратиться в непонятно что. Возможно, в какие-то дни будет выходить по несколько глав, а в другие вообще ничего. Не знаю, в общем)

========== Глава 24: Глаза врут ==========

Ксавье ощущал себя по-настоящему ужасно. Он и врагу не пожелал бы оказаться в воспоминаниях Тайлера, проникнуть в его мысли и прочувствовать их, как свои собственные. Ему казалось, что его сейчас вырвет. Он видел от своего лица, как хайд издевался над Уэнсдей… даже ощутил тот злополучный насильный поцелуй. И прочувствовал, как разрезанная плоть расходилась под пальцами…

Тайлер одарил его этой пыткой явно не из-за раскаяния. Скорее, хотел перед своей смертью доставить ему сильнейшую душевную боль. Его воспоминания не дали ни одной наводки. Лишь показали, почему Уэнсдей осталась жива, и дали понимание, что она и дальше в опасности. Этим психам зачем-то требовалась её матка, – на этой мысли Ксавье поморщился, – которую Тайлер не смог достать. И ещё кулон, о нынешнем местоположении которого не было ни единого предположения. Хайд мог как всё-таки принести эту вещицу своим нанимателям, так и выбросить, или же кулон затерялся вместе с обрывками одежды в парке. Действительно важные для расследования моменты Тайлер не показал.

Просто напоследок помучил Ксавье своими воспоминаниями. Наверно, не будь вокруг много людей после пробуждения, он бы не сдержался – и самолично разорвал бы труп на кусочки. Чтоб эмоции нашли выход.

Душу метало и жгло, всё внутри физически выворачивало, словно в лёгкие залили свинец, желудок сжимало, а сердце прокалывало иглами. Ксавье хотелось остаться где-то наедине и выплеснуть всю боль на холст – на единственную отраду в такую ужасающую ночь. Но вместо этого его куда-то вёл отец.

Хотя он сам недавно попросил его о помощи… а помощь от Винсента Торпа могла иметь самый разный облик. Ксавье это понимал. И всё же в то мгновение ему не хотелось ни о чём говорить с отцом. Вообще. Ни о прошлом Тайлера, ни о своём будущем, ни о расследовании. Хотелось, чтоб он просто отвёл его в комнату и приказал выспаться. Или и вовсе влил в него снотворное.

Но на такое великодушие надеяться не стоило.

Отец волок его куда-то – Ксавье даже не смотрел, куда. Его это не интересовало. Но всё же он смог изумлённо поднять брови, когда увидел пред собой статую Эдгара Аллана По. Невольно он скосил глаза – отец тринадцать раз стукнул по полу ногой, и после этого изваяние открыло проход.

Теперь Ксавье знал, как пробраться в библиотеку «Белладонны». Или отец специально ему показал… сложно было понять замыслы этого человека.

Он заволок его в душное затхлое помещение и тут же запер проход. Ксавье нехотя спускался, стуча подошвами по ступеням, и морщился от раскатистого эха. На утонувших в полутьме поверхностях мелькал тонкий слой пыли, где-то нарушенный отпечатками обуви тех студентов, кому отец днём разрешил проверить библиотеку. Но, наверно, до их прихода пыли было и того меньше – её приносило только через вентиляцию и с книг.

Спустившись, Ксавье осмотрелся, но в зале ничего не изменилось. Всё то же изобилие книг и картин, и от всего веяло таинственной романтичной атмосферой. Обычно ему там нравилось… но не в тот раз. Полумрак, лестница, картины и книги – они все стали казаться зловещими.

– Зачем ты привёл меня сюда? – впервые за весь путь заговорил Ксавье.

Отец присел на ступени и нахмурился.

– Тут никто нас не услышит.

– Почему мы, например, не в твоём кабинете?

– Там тоже не самое надёжное место.

– Что тебе от меня надо? – спросил Ксавье и просто присел на пол, кидая вопрошающие взоры на отца. – Мы могли бы поговорить в другое время.

– А ты оптимист, раз решил, что оно у нас есть.

– У тебя были видения или это твои умозаключения? – уточнил парень, пытаясь догадаться, что отец от него хотел.

– И то, и другое.

– Скажи честно… ты знаешь, кто за всем этим стоит? Или это ты? – ему следовало задать этот вопрос ему в лоб хоть раз.

Отец басом засмеялся и покачал головой.

– Поражаюсь фантазии молодёжи. Я не причастен к этим убийствам. Это слишком глупо было бы. Стать директором, чтоб убивать своих студентов. Любой идиот на меня подумает, – он причмокнул губами. – И кто за всем этим стоит, мне тоже доподлинно не известно.

– Так что тебе именно сейчас от меня надо?

– Рассказать всё, что я знаю. И свои опасения. Ну и кое в чём признаться. Хотя это всё взаимосвязано.

Ксавье ему ничего не ответил, лишь опустил взгляд в пол. Было сложно сосредоточиться хоть на каких-то откровениях, когда перед глазами раз за разом проносились чудовищные воспоминания Тайлера. Он пытался их отогнать и вернуться в реальность, но от этого голова начинала болеть только сильнее.

– Начну издалека. Зачем же я сюда приехал.

– Я думал, ты собирался поднять репутацию ещё выше и снять самый лучший выпуск своего шоу. А заодно и следить, чтоб я вдруг с пути не сошёл, – через боль Ксавье смог хмыкнуть.

– Это тоже, – отец встал. – Но ещё мне нужна твоя подружка, Уэнсдей Аддамс.

– Так и думал, – он скривился, качая головой. – Твоё особое отношение к ней видно за милю{?}[в США 1 миля равна 1,6 км]. И что же тебе от неё надо? Что всем, чёрт побери, от неё так надо?!

– Мне нужно, чтоб она сменила фамилию Аддамс на Торп. То есть, стала твоей женой, как только достигнет восемнадцатилетия.

Ксавье фыркнул. Он был полон чувств к этой девочке, но не подумал бы, что отцу нужен его брак с ней. Ему вовсе казалось, что такие вопросы родителя не волнуют и тот слишком занят своей жизнью.

– Зачем?

– Вы оба очень интересные экземпляры. Вместе вы прославите наш род навеки. Вы очень сильные экстрасенсы. Сильнее, чем я. У вас есть сила – творчество. Думаю, ты уже замечал, как оно вас роднит.

Ксавье ничего не ответил, просто закрыл глаза. После слов родителя он совсем не утвердился в мысли, что хотел бы прожить жизнь с Уэнсдей. А совсем наоборот. Он засомневался, а не обманули ли его снова. Может, его уже давно дурили песней сирены. И именно поэтому он не мог перестать думать и мечтать об Уэнсдей, даже когда она разрывала его сердце в клочья и доставляла немыслимые муки. Из-за песни сирены он мог прощать ей всё…

Он завертел головой. Нет, ему не хотелось в это верить. Хотелось, чтоб пусть порой болезненные, особенно ранее, чувства к Уэнсдей Аддамс являлись хоть чем-то настоящим в этом фальшивом мире. В них он находил отраду… и если окажется, что всё было фиктивным – это убило бы его.

Отец же продолжал кромсать его душу каждым новым словом:

– Я это знал ещё очень давно. Неоднократно видел разные вариации будущего. Видел это, ещё когда ты был ребёнком и я не узнавал в видениях нынешнего тебя. Видела это и Мортиша Аддамс.

Ксавье скривился, предугадывая, что родитель сообщит следом.

– Это была одна из причин, почему Аддамсы отправили свою дочь в Невермор, как бы та ни противилась этому. Мы уже давно договорились. Я, твоя мать, Гомес и Мортиша Аддамсы, – мы все считаем это правильным.

Руки скользнули к вискам и надавили на них, словно пытаясь сломать череп и добраться до мозга, что кипел от изобилия неприятной информации, от которой он ощутил себя обычной марионеткой в руках своего отца и, как оказалось, родителей Уэнсдей.

– Но я только недавно стал видеть, что ваши отношения могут вас и убить. Кем бы ни были убийцы, среди них есть особый экстрасенс. И он знает о вашей связи. Она ему не нужна. И раз им пока не удалось убить Уэнсдей, они могут нацелиться на тебя. Поэтому до окончания хотя бы этой ночи ты не выйдешь из этой библиотеки.

Ксавье просто кивнул и убрал пальцы с висков. Он был не против досидеть до утра в тайном помещении. И постарался отвлечься от самоистязаний догадками о подлинности своих чувств, зациклившись на моментах в рассказе отца, в нынешней ситуации куда более важных.

– Что значит «особый экстрасенс»?

– Я не уверен в своей догадке, но что тебе известно о кицунэ?

Ксавье поднял бровь.

– Я считал их выдумкой из японской мифологии, – признался парень. – Разве только оборотни, оборачивающиеся в лисиц, точно существуют.

– О кицунэ мало известно. Я и сам с ними никогда не встречался. Но тут я другого не вижу, – он в задумчивости поскрёб бороду, и от возрастающего интереса у Ксавье даже отступила головная боль.

– Это как-то связано с видением Сольейт о смерти Уэнсдей?

Отец нахмурился и кивнул.

– Ты не глупый, Ксавье. Это так, – отец снова присел на лестницу. – Твоя сестра не виновата. Но её обманули. Ей кто-то послал ложное, сводящее с ума, видение, хотя она не экстрасенс. У неё есть гены экстрасенса, но они в ней не проснулись. Она почти нормис. И таких людей умеют обманывать кицунэ. И раз кицунэ пробрался в её ум, он бы продолжил это делать и дальше…

Ксавье дрогнул. Сначала он не осознал потаённого смысла в словах отца, но быстро всё понял.

– Как глаза связаны с ложными видениями?

– Кицунэ не могут сводить с ума слепого. Глаза – их проводник в душу.

– И для этого ты ей выколол глаза, да?! – Ксавье вскочил, закипая от гнева и обиды за младшую сестру.

Родитель просто сложил руки на груди и покачал головой, холодно откликнувшись:

– Справедливости ради хочу сказать, что врачи сейчас пытаются спасти ей глаза. Хотя, конечно, у них ничего не выйдет.