Текст книги "Признания в любви кровью написаны (СИ)"

Автор книги: Nika_LiterWelt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– А куда делась её душа так быстро? – на всякий случай уточнил Ксавье.

На этот вопрос отец и Вещь ответа не знали.

– А я знаю, – он ощутил, как его губы расплываются в улыбке. – И я знаю, что у моей мамы ничего не выйдет.

– Конечно, ведь на тебе кулон Уэнсдей, – фыркнул отец, указывая на побрякушку, что вылетела из-под кофты. – Она не сможет воздействовать на твоё сознание. Остаётся открытым вопрос, как Патрисия вообще может воздействовать на чей-то мозг. Но нам это сейчас неважно.

Ксавье вдруг улыбнулся ещё шире. Оказывается, всё шло как нельзя лучше.

Он не попал в плохие руки. И, значит, Уэнсдей всё сделала правильно. Дело оставалось за малым – победить свою мать.

***

– Ксавье? Вещь? – Уэнсдей обернулась, но её спутников нигде не было.

Ей стало страшно.

Это чувство рвалось из-под кожи на руках, ногах, животе и голове, но умело обходило пустующую грудь. И лишь приближающиеся бегом студенты позволили ей совладать с этим чувством, которое приятно наблюдать у других, но не ощущать на себе. Что-то тёплое даже проявилось, когда в спешащих учениках стали отчётливо видны черты Энид и Аякса.

Подруга остановилась как вкопанная и разразилась визгом, ещё когда пребывала на почтительном расстоянии. Аякс тоже оступился, но только сглотнул и поспешил обнять свою девушку.

– Вы что-то нашли? – спросила Уэнсдей буднично.

Рядом с друзьями ей больше не было страшно. Глупое человеческое чувство отступило, оставив контроль над телом разуму.

Тело Йоко её не волновало.

Главное, чтоб Ксавье и Вещь были в порядке.

– Сомневаюсь, что они что-то нашли. А вот вас – нашли, мои дорогие бывшие ученики, – Уэнсдей не заметила, откуда пришло это нечто.

Пропавшая без вести полгода назад Оана Мареш. С широкой улыбкой, до появления ямочек на щеках, в бежевых брюках, блузке в цветочек, элегантных солнцезащитных очках и с собранными крабиком волосами на затылке. Если бы её рукава, похожие на фонари, не пропитала кровь – получилось бы до отвращения прелестное создание.

Уэнсдей не удивилась такому повороту – после убийства Йоко стоило этого ожидать. Если бы Патрисия убила для ритуала Оану, ещё одно тело вампира не пригодилось бы. Бывшая преподавательница могла либо просто исчезнуть по причине, никак не связанной с мамой Ксавье, либо оказаться её сообщницей. И хотя первый вариант нравился Уэнсдей больше, жизнь выбрала второй.

– Вы! – воскликнули Аякс и Энид одновременно.

– Какие вы шумные, детки… – заметила вампирша и вытащила руками, покрытыми кровью до локтей, пистолет с глушителем из-за пазухи.

Уэнсдей побежала на сумасшедшую, доставая на лету ножи, первые попавшие под руку, но покачнулась от трёх выстрелов, так и не добежав до Оаны. Благодаря глушителю они не пытались разрушить барабанные перепонки, но вышло громко. Три пули пронеслись перед её лицом, к Энид и Аяксу.

Пока Уэнсдей скосила взгляд на друзей, у горгоны случился припадок жертвенности: он развернулся спиной и скользнул вбок, отбрасывая Энид в сторону. Его тело отлетело и безжизненно упало лицом в траву. На белой рубашке выступили алые пятна.

– Аякс! – в вопле Энид перемешались человеческий голос и волчий вой.

– Беги! Быстрее! – Уэнсдей закричала это, совсем не думая: просто подсознательно знала, что если подруга не сбежит, её тоже подстрелят.

Энид кинула на неё взгляд неестественно расширившихся зрачков, где во мгле разбушевались невидимое пламя и волчья ярость, но затем, дрогнув, зажмурилась и кивнула.

Всего секунда – и девочка забросила на внешне хрупкие плечи немаленькое тело Аякса и рванула прочь. Оана стреляла им вслед, но ни одна пуля не попала. У разъярённой и убитой горем девочки проявилась нечеловеческая сила и без обращений.

Уэнсдей убегать не стала.

А у Оаны Мареш закончились пули.

Не желая больше медлить, девочка скользнула к ней, занося нож для удара. Но проворная вампирша шагнула вбок, и Уэнсдей лишь коснулась своей рукой её.

Голова сама запрокинулась назад от чересчур неприятной боли, пронзившей каждую клеточку тела.

***

Ноги несли её к воротам Невермора. Тяжести тела Аякса не было. Энид не чувствовала вообще ничего. Перед глазами – только цель. Машина скорой помощи, которую пригнали по наставлению околдованных полицейских. Там дежурило несколько фельдшеров.

Она не проверяла его пульс и дыхание. Открывшийся в человеческом облике звериный разум не нашёл места для этого. А отголоски рассудка попросту боялись проверять, жив ли её возлюбленный. Ведь если нет – её сердце, вторя его сердцу, остановится. А пока оно зависло, как персонаж старого мультика над обрывом, который пока не посмотрит вниз – не упадёт и не узнает, далеко ли ему лететь.

Она почти выбила ворота школы, а после не удержалась на ногах и упала на колени перед жёлтым корпусом скорой, словно благоговея. Жёсткая тропа разодрала колени в кровь, но это почти не ощущалось.

Силы иссякли. Тело Аякса стало неподъёмной тяжестью, и она уронила его.

Когда с его губ сорвался болезненный стон, она заплакала. От счастья. Она донесла до скорой помощи живого Аякса.

А после она закричала – от страха за Уэнсдей. Но побежать ей на помощь не смогла – за пеленой слёз всё размылось, а когда она их стёрла с лица – всё окрасилось в чёрный. Запас сил иссяк окончательно.

***

Ксавье разделился с отцом и Вещью. Винсент проследовал решать вопросы с новоиспечённым директором и полицией, а рука пообещала, что спрячется там, где его никакая Патрисия никогда не найдёт. А парень ходил по всем значимым и безлюдным местам, специально не контактируя с людьми – которых, впрочем, и не было почти. Хотя когда ему пришло сообщение от отца, что у Аякса три пули в груди, а Энид, которая его притащила, тоже без сознания – ходить с безучастным выражением лица по школе стало труднее. Хотелось какую-нибудь стену ударить со всей силы, разбивая костяшки в кровь, и разъярённо закричать, срывая голос.

А сердце царапала тревога за Уэнсдей. Чисто логически девочка вплоть до синего солнечного затмения в безопасности. Но Ксавье слабо верилось в какие-то адекватные решения от своей матери.

Особенно после того, как эйфория от собственных умозаключений утихла и голову стали посещать сомнения. Больше всего несостыковок он нашёл с передачей души Патрисии Уэнсдей. Либо отец как-то не вполне разобрался, либо Ксавье пришёл к неверному умозаключению, либо они все чего-то не знали.

Но ему показались невозможными передача души Патрисии Уэнсдей и снятие скальпа для Идеального Брата без дополнительных жертв со стороны Торпов. Ему слабо верилось, что для Идеального Брата достаточно лишь простой кожи с ДНК Торпов. А если Патрисия отдала бы душу Уэнсдей – скальп был бы пустым, бездушным. И ничем не лучше кожи с головы кого-либо другого.

И в таком случае либо мама совсем сошла с ума, ведь её план не мог быть осуществлён даже без спасения Сольейт души Уэнсдей. Либо, что пугало Ксавье куда сильнее, у матери был какой-то иной план. Или она действительно не брезговала убить членов своей семьи.

Ксавье выругался себе под нос. Чересчур много сложностей с непонятными древними ритуалами. И чересчур много страха, рвущего на части его внутренности.

– Не выражайся, – он резко повернулся на знакомый замогильный голос Уэнсдей.

Девочка стояла в паре метров за ним, вперив отстранённый и озлобленный взгляд. Но на одну деталь Ксавье не мог не обратить внимания: хотя у неё и был обычный злобный взор, она моргала. И моргала часто. Его тело бросило в дрожь от вида моргающего человека – в другой ситуации ему бы стало смешно. Но тогда он едва смог сдержать эмоции в узде и выдавить из себя одну из тех улыбок, кои Уэнсдей называла глупыми.

– Прости, я нервничаю. Я тебя обыскался! – он пытался разыграть такой спектакль, чтоб эта иллюзия или заколдованная Уэнсдей не догадалась, что он её подозревает в фальшивости.

– А я тебя искала. И, чёрт побери, я за тебя волновалась, – если несанкционированные моргания ещё могли принадлежать настоящей Уэнсдей – всякое возможно, – но никак не вкупе с этими словами. До отказа от Вещи она ещё могла выдавить из себя это признание, но после него…

Ксавье обрадовался, что его не удалось обдурить, но страх за Уэнсдей в груди нарастал. Ему стало очень и очень холодно, словно его сердце начало вместо крови перекачивать замерзающую воду, с маленькими и очень острыми крупицами льда.

Фальшивая Уэнсдей приблизилась к нему, склонив голову. Он просто не шевелился, но продолжал держать улыбку.

– Я, кажется, знаю, где прячется Патрисия, – сказала она безэмоционально.

– Правда? – он с поддельной радостью схватил её за плечи.

Они оказались материальными. Значит, перед ним настоящая, но заколдованная Уэнсдей. Оставалось всего лишь решить – незаметно надеть на неё кулон и спасти от чар, или последовать за ней в ловушку.

Но она в ответ на его выпад дотронулась обеими руками до его шеи, как бы невзначай. И всё же Ксавье понял – это нечто пыталось взять под контроль его разум. Но как мама делала это через Уэнсдей?.. Или она сама умела принимать облик других людей, как оборотень?

Он затрясся, как бы противясь чарам. Хотя на самом деле ничего не ощущал, кроме холода рук, неприятно обжигающего кожу. Во время тряски, между частых морганий наблюдая за Уэнсдей, Ксавье незаметно завёл руки за спину – включил на умных часах диктофон.

Уэнсдей изумлённо округлила глаза и приоткрыла рот, но после хищно заулыбалась. И что её так удивило и обрадовало?

Парень перестал изображать сопротивление и обмяк. Нацепив маску непроницаемости и потупив глаза, он, явно по-дурацки, вылупился на Уэнсдей. Она же отпустила его шею, продолжая широко улыбаться слащавой улыбочкой. От которой стало тошно.

– Ты ж мой хороший, – произнесла девочка не своим голосом. Но и не голосом Патрисии. – А я уже думала, этот дар воздействовать на глупые головы Торпов и Аддамсов держался на Вещи. Но я явно ослабла… представляешь, на голову твоей мамочки я уже полгода как не могу воздействовать. С самого дня, как эта чертовка Аддамс разорвала нашу связь с Вещью. А ты как был послушным мальчиком, так и остался, – Ксавье больше не держал насильно глупое лицо: его опутали лозы шока. С многочисленными острыми шипами, беспощадно врезающимися в плоть. – Но мы всё исправим, да, Ксавье? Когда ты под моим влиянием… всё так просто, – и она захохотала.

***

– Пьер, я не могу! Боже, за что! – девушка схватилась окровавленными руками за светлые косы, задыхаясь от слёз.

Он не обращал внимания на муки Гуди. Не первая и не последняя женщина, которая не переживёт роды. Главное – хотя бы один ребёнок выжил и оглушительно орал, открыв миру чернющие глаза, которые за мгновение могли стать хоть белыми. Их опыты прошли не зря. Один ребёнок не подавал признаков жизни, но зато второй точно умел менять облик. А может, малыш в будущем ещё чем-то удивит. Гуди явила в мир прекрасного монстра.

– Мне жаль, Гуди, – произнёс он умирающей в лихорадке девушке и ушёл.

Прибыв в городок, он отдал хрипящего и орущего ребёнка своей уродине-жене, но в её жёлтых и обвислых руках малыш успокоился.

– Как назовём? – спросила жена, открыв свой беззубый рот. Американский климат её за год хорошо потрепал.

– Пьер. Так же, как и меня.

– А фамилию? – спросила эта дура, качая младенца.

– Совсем сбрендила, женщина. Думаешь, я дам ему фамилию Аддамсов? Это позорище! – взревел он и вылетел из дома.

Там его уже поджидали проклятые Ришары. Пьер их ненавидел. Но за их помощь с деньгами приходилось платить. И ни разу ему не удалось обмануть этих наглых лисов.

– Что там ведьма? И ребёнок?

– Издохла, как сука. Ребёнок вместе с ней, – он состроил страдальческое лицо, упомянув о погибшем ребёнке. О его же близнеце Пьер решил умолчать. Незачем знать этим треклятым аристократам о его особом сыне.

– Ты забрал её книги?

– Подождите, друзья. Отправимся ночью, – заверил он Ришаров.

Эти сволочи кивнули.

– Кто-то украл книгу! – ругался он, когда не обнаружил в ногах у мёртвой любовницы мёртвого сына, а главная книга о создании великого помощника исчезла. – Думаю, это Торп… Гуди много о нём говорила.

– Ничего, тут ещё много других книг. Осталось только решить, как мы будем их делить, – Ришары, как обычно, коварно заулыбались. – А этого Торпа мы найдём.

Как же Пьер их ненавидел.

Одна радость – когда сын вырос, он встретился с Торпами. И неким чудесным образом, касаясь их чопорных английских шеек, обретал власть над их умами. Вот только никто из них не подсказал, где же они спрятали сокровенную книгу.

А стать одной семьёй с Торпами, чтоб обрести их Идеального Брата – невозможно. Торпы не хотели иметь с его семьёй никакого дела…

***

Ей нравилось созерцать природу Карпат. Это успокаивало. И чем выше в горы и дальше от людей – тем лучше. Там, где только птицы поют, да чистейшие ручьи задорно журчат. И где можно в одиночестве читать дневники предков, лелея надежду на то, что она, Анка Дюбуа – уроженка Румынии с французскими корнями, – наконец поставит точку в истории об Идеальном Брате. Наконец создаст то, чего не хватало её семье для обретения величия. Из-за чего её предкам пришлось бежать в горы, где их, нечистую силу, не пытались сжечь.

– Do you speak English? – разрушив её идиллию с природой, спросил сзади девичий голос, от которого за километр разило французским акцентом.

– Je parle français {?}[я говорю по-французки], – спустя время, но всё же ответила Анка и обернулась к нахалке, что нарушила её одиночество.

Какая-то девчонка, чуть младше неё на вид, в альпинистском снаряжении и с яркими зелёными глазищами.

– Ого! Я рада найти того, кто говорит на моём родном языке {?}[допустим, что весь разговор отсюда на французском, да]! – продолжила девчонка, а её глаза засияли.

– А я-то как… – Анка покачала головой.

– Знаешь, я уже давно не общалась на французском. Редко домой приезжаю.

– От тебя разит французским акцентом, как от дохлой свиньи разложением, – процедила Анка, вперив всё внимание на свои ногти, которые во мгновение могли удлиняться и укорачиваться.

– А, острый язык и нелюдимая натура. Знаю я таких. Сама такая. Наверное, поэтому я и хочу общаться с тобой. Мы похожи, – Анка подняла взгляд и увидела, что эта незнакомка села рядом с ней.

Ничего общего Анке найти не удалось, но перечить она не стала.

– Ну и как зовут тебя? – спросила она, закатив глаза – это нечто всё равно уходить восвояси не собиралось.

– Патрисия Ришар, – и Анка поперхнулась воздухом.

– Из тех Ришаров, что сейчас где-то у Швейцарии живут?.. – она доподлинно знала имена всех потомков недругов её предков.

– О, я популярна? – Патрисия улыбнулась. – Ну а тебя как звать-то?

– Анка Дюбуа, – ляпнула тотчас она, не подумав.

– А у меня в семье всяких Дюбуа не любят, знаешь ли, – засмеялось это прерадостное недоразумение.

– Дай угадаю… ещё в твоей семье не очень жалуют Торпов, да? – Анка склонила голову, и француженка отшатнулась. – А не хочешь ли начать сотрудничество, девочка?

***

– Я бы обняла тебя, Анка, если бы я могла, – пожаловалась Патрисия, демонстрируя дорогое обручальное кольцо на пальце. – Вот уже год, как я жена лучшего мужчины в мире.

– Не будь такой ветреной, Патрисия, – буркнула Анка, смерив свою якобы подругу недовольным взглядом. – Что там по Идеальному Брату?

– Ничего, – француженка опечалилась. – Глухо. Его украл кто-то. Очень давно.

– Я уже это знаю. Нового ничего?

– Да ничего. Честно, Анка! – возмутилась Патрисия.

***

– Мой сын умрёт! Я ненавижу свой дар! Как я его ненавижу!

– А давай по порядку?

– Я коснулась Ксавье. Я увидела… ох, его убивала какая-то девочка с чёрными косами. А он там такой молоденький… и красивый, ох, какой мой сын красивый!

– Ты отклонилась от сути.

– Девчонка убивала его со словами, что Идеальный Брат только их, – вздохнула Патрисия.

– Теперь понимаешь, почему мы первые должны разобраться во всём, моя подруга? – Анка улыбнулась и погладила Патрисию по шее.

– Это удивительно, что ты можешь касаться моей шеи и всё в порядке…

– Да-да, удивительно, – Анка сжала её шею чуть сильнее. – Не думаешь, подруга, что нам надо бы искать ответы чуть усерднее? Ради спасения твоего маленького Ксавье.

– Думаю… – тотчас отозвалась бездумно Патрисия.

– Моя хорошая девочка, – улыбнулась Анка.

***

– Ты отдала собственную дочь на воспитание другой женщине?

– Она тоже умрёт. Ещё совсем девчонкой. Если будет жить в штатах. Я хочу её обезопасить, – Патрисия покачала головой, часто моргая и смахивая непрошеные слёзы.

Анка нахмурилась. Подруга ей никогда не ведала полной картины про свои видения, даже под гипнозом. И от этого её экстрасенсорные способности напрягали только больше. Непонятно, чего от них ожидать. Сильно странный дар – видеть чужие жизни от начала и до конца. Хотя при этом всегда был шанс, что судьба изменится…

Какая-то ерунда.

– Как она умрёт в штатах?

Патрисия глянула на неё исподлобья, но, задумавшись, ответила:

– Она отдала свою жизнь убитому Ксавье. Я сама не понимаю, как такое возможно. И снова там виновата эта девочка с косичками…

Отвернувшись, Анка закатила глаза. Как же она ненавидела всех этих экстрасенсов.

***

– Ксавье сегодня чуть не сгорел! И знаешь, кто его спас? Девчонка с косичками! Уэнсдей Аддамс!

– Я там была, Патрисия, – напомнила она своей неугомонной подруге. Удивительно, как при других людях эта горячая душонка играла роль вполне спокойной, только несколько лестной и кокетливой девицы. – Меня больше другое интересует… – сказала она с намёком.

– Ты про эту руку Аддамсов?

– Именно.

– Думаешь, он и есть Кристофер Торп?

– Всё сходится. Аддамсы – американцы. Торп ездил часто в Америку. Скорее всего, он связал свою душу с какой-то Аддамс. Это соответствует вашей легенде, – а о своих знаниях Анка умолчала.

Что ж, отныне сомнений не было – тогда второго ребёнка Гуди Аддамс и книгу забрал Торп. И, вероятно, второй ребёнок как-то выжил, продолжив род Аддамсов. Только как же глупо, что ему даже фамилию не сменили.

– Мне теперь так страшно за своих детей…

– Мы вернём Кристофера, а какая-то малявка с косичками не погубит твоих детей. Поняла? – Анка обворожительно улыбнулась подруге и положила ладонь ей на шею.

***

– Мой брат стал видеть видения. Но он наотрез отказывается говорить, о чём они. Обратился ко мне за помощью вдруг, но удовлетворить моё любопытство – нет, зачем.

– Ещё один экстрасенс? – не выдержала Анка, фыркнув. Винсент, Патрисия, их подросток-сыночек, так теперь ещё и Гидеон.

– Получается, да… единственное, он сказал, что это как-то связано с информацией, что он нашёл в Тибете у монахов.

– Знаешь что, подруга? – Анка улыбнулась. – Мы едем покорять Гималаи.

***

– Ты украла из монастыря книгу?!

– Забрала наше по праву, – улыбнулась Анка.

– Это вообще книга Торпов.

– У наших семей остальные книги. И напомню, ты давно уже Торп, – едва удалось умолчать о том, что если бы она не стала полноправным Торпом, то прикосновения к её шее ничего не дали бы. – Пошли изучим этот замечательный труд.

***

– Ну и что будем делать?

– Что делать?.. – Патрисия с ужасом кивнула на книгу. – Ничего!

Ну и тонкокожая же женщина. Столько трудов, долгожданный триумф, а ей хоть бы что.

– Убивать боишься?

– Убивать – привилегия Бога. Я же не очерню свою душу этим, – она сложила руки на груди, хмурясь.

Анка не сдержалась – захохотала.

– От кого я это слышу! От кицунэ, которая посвятила всю жизнь созданию Идеального Брата!

– Уже давно Идеальный Брат нужен только тебе. Я найду другой способ спасти сына. И ему явно не нужен никакой Идеальный Брат. Он оживляет рисунки! И это не просто иллюзии. Они материальны.

– А Сольейт? – Анка едва выговаривала это имя и всё ещё не знала, как оно вообще пишется. Но Патрисия любила странные имена.

– И её тоже я защищу.

– Ладно, как знаешь, – сказала невозмутимо Анка, погладив подругу по шее.

В тот день она на всякий случай сделала копию великой книги.

***

– Я в ужасе! – Патрисия сидела на полу, держась за голову. – У моего мужа и Аддамсов иные видения о Ксавье и Уэнсдей. Они хотят их поженить! Я не знаю, что на этот счёт думать. Пока я сказала, что согласна. Чтоб не ругаться… но как же мне страшно, что они эту девчонку ещё и в Невермор уже отправили. Я должна увидеться с Ксавье и посмотреть на его будущее!

– В Невермор? – Анка сделала безучастное лицо, но ей это очень понравилось.

Невермор – целая рассада молодых чудовищ всех мастей. А вкупе с Уэнсдей Аддамс и Ксавье Торпом… лучшее место для создания Идеального Брата.

– Анка, я так нервничаю! – крикнула Патрисия и вдруг схватила её за обнажённое запястье.

Непонятно, у кого глаза округлились больше. И всё же Анка постаралась поскорее схватить подругу за шею и стереть ей воспоминания. Но Патрисия оказалась проворнее – она отскочила, тяжело дыша. Её округлившиеся глаза покраснели и заблестели от слёз.

– Что ты увидела? – Анка театрально прижала руки к своей груди.

– Н-ничего, – бросила Патрисия и вдруг застыла.

Анка тотчас бросилась через статичную иллюзию и успела поймать свою подругу.

Но стереть ей воспоминания о видении не удалось – она увидела слишком многое.

– Прости, больше я тебя не отпущу, – произнесла она, лишая француженку воли.

***

– Ты такая замечательная женщина, Оана, – обратилась она к преподавательнице академии для изгоев. Вампирша заулыбалась.

– Ты тоже, Джофранка. Столько нового узнала о своей родине! – улыбалась женщина.

Как удобно получилось – в Неверморе нашлась преподавательница из Румынии, очень добрая и доверчивая, а к тому же, как оказалось, лесбиянка. Даже не пришлось перевоплощаться в мужское тело, чтоб охмурить эту женщину. Которая так давно работала в Неверморе, что даже знала о целой сети тайных комнат. Полно мест, чтоб прятать тела.

Особенно в том зале, проход в который скрывался под тропинкой во дворе.

– Возможно, я тороплюсь… но я тебя реально люблю!

– Я тебя тоже, – соврала Анка, доставая при этом осиновый кол из рюкзака.

Пара мгновений – и больше Оана Мареш не мешалась.

***

– Будешь мне помогать, поняла? – сказала она, гладя Патрисию по шее.

Та лишь кивала. Но Анка понимала, что чаще всего непрактично использовать для убийств Патрисию. Она могла своей фигурой привлечь слишком много внимания. Но она умела создавать иллюзии.

***

– А кто тут по женским общежитиям разгуливает? – Анка подловила Ксавье, приняв облик Оаны, когда он в полночь выходил из комнаты Уэнсдей Аддамс. – Ксавье Торп! Сын нового директора… ай-яй-яй!

– Пожалуйста, мисс Мареш… никому не говорите… – стушевался парень.

– Ох, ну что ты. Никому не скажу, – она улыбнулась и коснулась его шеи сначала одной рукой, а потом и второй.

***

– Создай иллюзию цветов, – беззвучно молила Анка Патрисию, когда увидела сотни пчёл.

Хорошо, что связь с головами Торпов работала на любых расстояниях. Пускай и непродолжительное время. Но этого хватало на создание иллюзий для пчёл, или чтоб заставить Патрисию посылать Сольейт немного переделанные видения Ксавье. Чем больше Торпов в одном месте – тем лучше.

И что ещё хорошо – она могла и на мозги Аддамсов воздействовать. В случае неудачи – Уэнсдей Аддамс всё забудет. Главное – снять с неё кулон, иначе ничего не сработает.

Поэтому убивать руками Уэнсдей – неудобно. Пришлось бы постоянно то снимать, то возвращать побрякушку. Слишком много мороки. Много мороки доставлял и Гидеон Ришар, который со своей сектой пришёл в Джерико. Но Анка не стала его открыто выгонять. Наоборот, под видом Оаны Мареш даже подсказала, где можно проводить собрания. И тем самым получила удобный способ следить за ними.

В слежке помогала и преданная вампирша Йоко. Анка сама не поняла, как так получилось. Но облик Патрисии Торп внушал девчонке благоговение.

***

Анка злилась. Как-то Патрисии удалось ускользнуть. Хорошо, что она знала, где её искать – в больнице, рядом с сыночком. Главное, чтоб она ничего и никому не разболтала. Анка могла только Торпам и Аддамсам почистить головы, когда дотягивалась до их шеек.

Патрисия вышла из палаты Ксавье, утирая слёзы. Интересно, что такого она разболтала своему ненаглядному сыночку?

– Ну, рассказывай, – Анка утащила подругу за угол и сделала вид, что кинулась в объятия. На самом деле воздействуя через шею на её сознание.

– Девчонку Аддамс похитят. И… я не помню, что было раньше, но иное. Но теперь Ксавье поедет за ней. Он её реально любит. Я ещё не видела такой любви. И я видела там Сольейт. Она отдала свою жизнь. Кому-то… они в опасности! Сольейт ключ… а девчонка-оборотень поможет, – и хотя Анка ничего не поняла из этого бреда, ей и не требовалось.

Всё необходимое она знала сама. Но раз надо привести Сольейт и оборотня – она это сделает. И сыграет помешанную на своих видениях. Нести любую слабо связную ерунду – и никто не догадается, что она никаких видений не видела.

– Ладно, идём, моя дорогая. Всё с твоим сыном будет хорошо…

***

– Так это была не Патрисия Торп… – Уэнсдей распахнула по-настоящему шокированные глаза и закашлялась.

Вокруг стояла удушающая сырость, полумрак и воняло воском. Всё тело же болело и оказалось обездвижено – чуть сфокусировав взор, Уэнсдей поняла, что лежит на холодном полу, а её руки скованы сзади тяжёлыми кандалами. Ноги просто связаны толстым канатом. Не лучшее положение для пробуждения.

– Да ты что, Уэнсдей Аддамс, – подняв взгляд и выпрямив спину, игнорируя возмущения в закованных руках, девочка заметила вторую пленницу – сальные патлы падали на осунувшееся серое лицо, в глазах полопались капилляры, заставляя красный белок контрастировать на фоне зелёной радужки, а под спортивным костюмом, казалось, отсутствовала вся плоть – словно там сидел только скелет.

Но мама Ксавье выглядела спокойной. Будто её накачали препаратами и оставили сидеть в небытии. Хотя для этого у неё взгляд смотрелся слишком осознанным. Возможно, она была спокойна по своим причинам.

– Анка Дюбуа обманула всех, – произнесла Уэнсдей, морщась от странного вкуса на языке. Горький, но вовсе не приятный, как крепкий кофе без сахара, а безжалостно кромсающий язык и словно поджигающий нутро, предварительно заполнив его бензином. Вкус обмана, разочарования и поражения. – Мы ошибались, – и почему Уэнсдей стало по-настоящему стыдно?

Ответ возник непроизвольно – потому что мама Ксавье невиновна. Окажись невиновным кто угодно другой, Уэнсдей ощутила бы только разочарование, что считала неправильно. Но перед Патрисией стало по-настоящему стыдно. Торпов снова просто подставили. Им критично не везёт по жизни…

И на сей раз Уэнсдей это чётко понимала. Перед Ксавье она всё ещё не извинилась… перед его мамой она не собиралась допустить эту ошибку.

– Простите, – и она подавилась, осознав, что смогла это произнести.

– Не за что, – уголок её губы дрогнул. – Всё так и должно быть.

Уэнсдей нахмурилась.

– А былых жертв уже не вернуть. Что поделать, – она опечалилась, но вмиг воспряла духом, откинув затылок на каменную стену. – Но сегодня всё решится.

– Уже день синего затмения? – Уэнсдей постаралась присесть. И хотя она едва не вывернула себе все суставы, ей удалось опуститься на колени и осмотреться нормально.

Они сидели в углу просторного подземелья, окружённые решёткой, а стену напротив заняли стеклянные аквариумы разной величины, заполненные зеленоватой мутной жидкостью. Но Уэнсдей разглядела в них очертания украденных частей тел. Перед резервуарами – большой стол, а перед ним прозрачные ящики, где находились всякие инструменты и колбы со странными субстанциями.

– Нет. До него не дойдёт, – Патрисия кинула ей хитрый взор.

– Пояснять вы мне ничего не будете?

– Могу рассказать, что Анка хотела сделать. Я всё равно уже знаю всё.

Уэнсдей села максимально комфортно и важно, насколько могла со скованными руками и ногами, кивнув. Большего всё равно не оставалось.

– Мы все знаем, что ты разорвала связь Аддамсов с Вещью. Но по-хорошему ты должна была отдать за это душу.

– А она у меня была? – Уэнсдей наклонила голову.

– Язвить будешь перед моим сыном, который тебя любит, а не передо мной, – женщина склонила голову, а какая-то тонкая игла уколола сердце Уэнс. Слова о том, что Ксавье её любит, нашли отражение там. А голову ударило осознание – за всё время после расторжения связи с Вещью Ксавье ей ни разу не сказал, что любит её.

А она подсознательно ждала от него этого шага. И пыталась его безуспешно полюбить, ведь не ощущала любви от него. Она ждала любви от парня, боясь влюбиться безответно, как последняя дура. Ей не нужна была магическая связь, чтоб любить Ксавье Торпа. Ей просто нужно было знание, что и он её любит без связи мистической природы.

– Понимаешь, Уэнсдей Аддамс, тебя воскресила моя дочь. И не просто воскресила. Она вылечила твою разрубленную душу. И часть её души осталась в твоей. Кристофер забыл, что когда от него отказываются – душа отказавшегося приносится в жертву. Но тут такой прецедент… и твоя душа осталась на месте. Вместе с зубом ты Вещи отдала душу Сольейт.

– Звучит, как бред. Поэтому похоже на правду, – отметила Уэнсдей, а Патрисия улыбнулась.

– И такой способ отказа, – не в твоём случае, – позволил бы вернуть влияние над Вещью. Твоё тело должно быть пусто. И Анка планировала в затмение убить кого-то из Торпов и переместить душу в твоё тело. Это возможно, ведь насовсем от связи с Вещью вы и сейчас не избавились. И тогда связь вернулась бы полностью. Душа Торпа в теле Аддамса – это особое пересечение, которое вернуло бы Вещь Аддамсам. И, соответственно, вашей дальней родственнице – Анке. А потом дело за малым – снять скальп, но не с твоего тела, а, например, с моего или с Ксавье. И закончить ритуал создания Идеального Брата.

– А почему связь разрушилась, когда я отдала зуб, если мою душу спасла Сольейт? Или это связано с тем, что Торпы от Вещи отказаться не могут?

– Я думаю так, – кивнула Патрисия. – Но ты можешь обо всём этом забыть, Уэнсдей. Скоро всё закончится. Но я тебе скажу кое-что по секрету… – протянула она с явным французским акцентом. – Готовься бежать. Куда-то подальше от США. И подумай, что ты хотела бы взять с собой, – Уэнсдей прожгла женщину недоумённым взором, но Патрисия Торп больше и слова не сказала.

Из дальнего угла помещения послышался гомон шагов. И Уэнсдей удивилась, когда услышала среди них ритм, с которым передвигался Ксавье. Непонятно, что удивило больше – то, что она могла узнать звук его шагов, либо его приход в логово маньячки.

Уэнсдей опустила брови, когда увидела по ту сторону клетки саму себя. Проклятая оборотень. Анка заметно позорила её – улыбалась во все зубы, ходила по-странному и позволяла себе ежесекундно моргать. От увиденного едва удалось побороть рвотный позыв.

Ксавье медленно шёл за Анкой, слегка приоткрыв рот и округлив глаза, но, кажется, намеренно. Но в целом он больше напоминал послушное животное, не имеющее своей воли. Это не понравилось Уэнсдей. Особенно, если эта женщина, принявшая её облик, действительно поработила его разум, невзирая даже на защиту в виде кулона.