Текст книги "Пепел и пыль (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

– Я дура.

– Ну, это не новость, – хмыкает Даня.

– Мне тоже стоило отказаться…

– Не говори так.

– Но из-за меня…

– Не из-за тебя. Это было моё решение. Хотя, конечно, оно было принято потому, что я думал о тебе…

Я, не размыкая объятий, легко бью Даню кулаком в живот.

– Я и так чувствую себя ужасно, завязывай.

Он издаёт что-то среднее между смехом и кашлем. И этот звук подводит итоговую черту под его словами.

Даня не винит меня. В то время как я только и делаю, что ищу крайних, он просто продолжает жить дальше.

Даня выпускает меня из объятий. Молча выходит к ребятам, заставляя меня последовать за собой. Я бы хотела ещё на мгновение остаться с ним наедине и сказать, что люблю его, но он, кажется, и без меня это прекрасно знает.

Мой брат всегда был умнее меня.

– Всё хорошо? – спрашивает Дмитрий, когда мы возвращаемся.

– Я с тобой не разговариваю, – бросаю я. – Привести Даню, чтобы зародить во мне сомнение – это подло даже для тебя, капитан.

– Он сам захотел прийти…

– К этому вообще можно привыкнуть? – встревает Бен. Он переводит взгляд с Вани на Даню и обратно. – Вы прям одинаковые.

– А ты как думал, должны выглядеть близнецы? – Ваня закатывает глаза и поправляет очки.

Дмитрий щёлкает пальцами, что-то вспомнив. Лезет во внутренний карман пиджака, достаёт новенькие окуляры в чёрной оправе и протягивает их Ване. Довольный, тот забирает очки и отходит в сторону, поворачиваясь ко всем спиной.

– Пора выдвигаться, – говорит Татьяна. – Уже смеркается. А нам ещё нужно сделать кое-какие дела до ночи.

Я поднимаю коробку с земли. Даня поправляет мои волосы, которые путаются в бусах. Очень хочу, чтобы он пошёл с нами, но понимаю, что даже в нашей ситуации это невозможно. Никакие нарушения правил не смогут перекрыть собой абсолютную Данину беспомощность там, в Огненных землях. Конечно, я сделаю всё, чтобы защитить его, особенно сейчас, когда одна из первейших сил течёт в моих жилах вместе с кровью, но что, если меня вдруг не окажется рядом?

– Будь осторожна, – шепчет Даня мне на ухо. – Я киваю. – И, по возможности, выходи на связь.

– Тогда тебе придётся чаще видеться с Дмитрием.

Даня прикусывает губу, явно раздумывая, стоит оно того или нет. Я не знаю, каким был их разговор у нас дома, и как ко всему этому отнеслась мама, но понимаю, что, скорее всего, всё намного сложнее, чем я могу предполагать; не лучше и не хуже – просто по-другому.

– Я что-нибудь придумаю, – заверяет Даня.

Быстро целует меня в висок и, натянуто улыбаясь, отходит на пару шагов назад. Ребята начинают исчезать в портале по одному. Дольше всего прощаются Полина и Максим. Сначала целуются, затем просто стоят, обнявшись. Бен, который остаётся со мной одним из последних, морщит нос и высовывает язык.

– Прекрати, – шикаю я, толкая его локтем.

– Они бы ещё потра…

– Идите уже, – перебивая его, говорит Дмитрий.

Он хлопает Бена по плечу. Когда тот прыгает в призму, и наступает моя очередь, я в последний раз оборачиваюсь на Даню. Он улыбается мне.

Надеюсь, он сможет уберечь себя от проблем. И маму тоже.

***

Когда горное поселение засыпает, мы выдвигаемся к столице: Я, Бен, Нина и Лиза, Ваня – у нас на связи. А ещё к нам присоединяется Лиса, так как она знает, как выглядят Нити Времени.

Наша удача, что последней, кому на сохранение достался проклятый артефакт, стала именно Доурина.

Молочно-серое небо не выдаёт позднее время суток, и мне даже не хочется спать, пока Лиса не говорит, что сейчас тридцать два часа.

– Это как наши одиннадцать вечера, – поясняет Ваня.

Я оборачиваюсь, но не нахожу его. И только потом вспоминаю, что голос доносится из нарукавника Бена.

– Вань, тебе не обязательно всё время быть на связи, – говорю я.

– Что?

– Говорю, может, мы потом тебе перезвоним?

– А?

Я хватаю Бена за руку и выставляю её перед своим лицом, чтобы видеть Ваню. Он сменил очки, и теперь ему не надо носить повязку. Хорошо, что на чудесным образом исцелённый глаз никто не обратил внимания.

– Тебе легче было с нами пойти, чем устраивать эту видеоконференцию.

Бен дёргает рукой.

– Она права, – говорит он. – Только вот тронет меня ещё раз, и я ей из арбалета в коленную чашечку выстрелю.

– Не соглашусь, – говорит Ваня. Параллельно с его голосом раздаются посторонние звуки. – Я принесу больше пользы как консультант.

Не вижу, что Ваня делает, потому что Бен упрямо прячет от меня своё предплечье, выписывая круги вокруг Лизы и Нины.

– …. я не солдат… – доносятся до меня отрывки Ваниного монолога. Не знаю, в курсе ли он, что никто его не слушает. – …. и кстати, нам надо было взять побольше…

Его голос тонет в чьём-то смехе на другом конце провода. Женский и звонкий. Только спустя мгновение я понимаю, что это Лия.

– Что вы там делаете? – я кричу, чтобы меня услышали.

– Марк рассказывает Лие истории из жизни штаба, – отвечает Ваня.

– И что конкретно он сейчас рассказывает?

– Как Бен проиграл в споре с Ниной, и она загадала ему целую неделю ходить в своём коротком топе, – совершенно спокойно произносит Ваня, а Лия начинает смеяться с новой силой.

Я гляжу на Бена. Светлая ночь позволяет мне заметить лёгкий румянец на его щеках.

– Забавно, – произношу я. – Но можно было придумать и что-то покруче.

– На топике была надпись «Власть девчонкам», – говорит Нина. Её губы расплываются в улыбке. – А Бен был килограмм на двадцать больше, чем сейчас.

Звучит как прикол, однако Бен не смеётся.

– У Марка на наладоннике есть фотки, – слышу я голос Лии. – Сейчас покажу, погоди…

Бен обрывает связь, нажимая на нужную кнопку с такой силой, что она проваливается за пластиковую панель.

– Марк пожалеет, что остался в живых, потому что теперь я его грохну, – рычит Бен.

Он набирает скорость и уходит далеко вперёд, топая при этом так, что за ним неотрывно следует облако пыли. Некоторое время я смотрю Бену вслед, затем оборачиваюсь на Нину:

– Это правда?

– Ага, – кивает она. – Представь нашего Бена таким же вредным и помешанным на модных шмотках, только с животом и вторым подбородком. Это никому особо не мешало, но хорошо так подстёгивало нас на шутки про переедание и лопнувшие пуговицы на рубашках. Ну, знаешь, по-дружески… – Нина кривит губы. Это не улыбка, а что-то похожее на отвращение. – Нам казалось, что это смешно, да и Бен смеялся вместе со всеми. Я всегда думала, что его в себе всё устраивает, поэтому не считала нужным как-то себя ограничивать: он шутил про мою ориентацию, я – про то, что скоро Марку придётся завязывать ему шнурки, потому что сам Бен не сможет наклоняться к своим ногам.

– Он был прям толстым, что ли?

– Вовсе нет. Крупный просто – таких вокруг сотни, на них даже внимания не обращаешь. Ну а теперь – вот.

Нина указывает на Бена, который отдаляется от нас всё дальше. Я вспоминаю утро, когда случайно застала его после душа: капли воды падали с волос на рельефную грудь и плечи, на спине и животе, казалось, нет и жиринки.

– Он начал дневать и ночевать в зале, ел только полезную еду, бегал по утрам, – Нина подхватывает меня под локоть. – Клянусь тебе, когда через полгода я случайно увидела его без рубашки, подумала, что мне парни начали нравиться! – Она передёргивает плечами. – С тех пор остались только фотографии и шутки, которые мы уже никогда не сможем использовать против Бена. А жаль. Есть у меня там парочка отличных заготовок!

Я качаю головой. Знаю Бена недолго, но из уже сложившегося впечатления точно могу сказать – он не из тех, кто ведётся на чужое мнение. Что же тогда заставило его сбросить вес?

Нагоняем Бена мы уже только у входа в столицу. Я гляжу на него краем глаза: парень серее тучи. Неужели из-за глупого воспоминания о прошлом?

– Бен…

Бен прерывает меня, выставляя ладонь между нами.

– Не собираюсь это обсуждать, – отчеканивает он холодно.

– Нет ничего плохого в том, чтобы…

Я замолкаю, когда ступаю кроссовкам в какую-то вязкую субстанцию. Нервно сглатываю. Не хочу опускать глаза и смотреть, что же это. В голове возникают ужасные картины поселения с трупами на улицах.

– Ты бы под ноги смотрела, – говорит Бен.

Он кривит губы. Я отпрыгиваю в сторону, вытираю подошву о землю. А когда оборачиваюсь, вижу, что это всего лишь фрукты, разбросанные вокруг киоска.

– Смотрите-ка, побрякушки!

Нина указывает на сундук, перевёрнутый на крыльце одного из домов. Она идёт к нему, но останавливается, едва доходя до места. Оборачивается на нас через плечо.

– И три трупа прямо в коридоре.

– Тут их будет ещё много, – говорит Лиза. – Если верить вашему рассказу про то поселение.

Она касается кобуры пистолета у себя на поясе и оглядывается по сторонам. Её холодные голубые глаза сканируют каждый дом.

– Как выглядят Нити Времени? – спрашиваю я у Лисы.

– Катушка вот такого размера, – Лиса большим и указательным пальцами показывает расстояние, равное, навскидку, сантиметрам десяти. – С чёрно-белыми плотными нитками.

– Хочешь сказать, что Нити Времени в буквальном смысле нити? – уточняет Бен.

Он пинает что-то у себя под ногами. О стену близ стоящего дома бьётся круглая металлическая кружка.

Вместо Лисиного ответа раздаётся сигнал с моего нарукавника. Некоторое время я просто таращусь на него, а затем не без Нининой помощи нажимаю на необходимую кнопку.

На экране, в помехах и горизонтальных полосах, появляется Ванино лицо.

– Привет ещё раз, – говорит он.

– Ты вовремя, – отвечаю я и даже улыбаюсь. – Не расскажешь о Нитях Времени поподробнее? Из чего они сделаны?

Ваня кусает губу. Его глаза стекленеют, отблеск в очках придаёт им немного устрашающую задумчивость.

– Из волос королев Летнего и Зимнего дворов.

Не уверена, что расслышала правильно, а потому гляжу на ребят рядом. Все они озадачены, как и я.

– Почему именно из волос? – спрашивает Бен.

При этом мне назло, будто это действительно лучшая в мире месть, он суёт своё лицо к моему нарукавнику. Еле сдерживаюсь; одно маленькое, но резкое и достаточно сильное движение, и мне придётся оттирать от нарукавника кровь, которая польётся из его разбитого носа на пластиковую панель.

– Потому что в волосах Волшебного народца сокрыто наибольшее количество магии, чем в любой другой их части тела.

Мы с Беном переглядываемся. По глазам и по едва скрываемой улыбке понимаю – похоже, мы оба достаточно испорчены, чтобы придумать если не одну и ту же, то очень похожую пошлую шутку.

***

Добыть нити Времени оказывается делом, не стоящим и получаса. Самым сложным было отыскать нужную комнату: Доурина хоть и дала предельно чёткие указания, но в том хаосе, из которого состояло теперь некогда красивое и величественное здание, было тяжело ориентироваться даже Лисе, живущей там с рождения.

И всё-таки, мы нашли их. Они прятались в библиотеке, в книге с пустыми страницами, в центре которых вырезан небольшой квадрат. Нина так и сунула Нити себе в рюкзак, не вынимая их оттуда.

– Мало ли, какой силы они содержат магию, – сказала она в объяснение, пожав плечами.

Сейчас мы идём в сторону ворот. Я оглядываю столицу и лишь убеждаюсь в прошлых мыслях: если бы не разруха, город напоминал бы сказку. Узкие улочки, ровный ряд домов с цветными оконными рамами, пёстрые растения на подоконниках. Я представляю столицу живой, наполненной фениксами, ведьмаками, смехом, и меня душит жалость к утерянному навсегда очарованию.

Город мёртв. И в подтверждение этому кровь на стенах, обугленные трупы, конечности, торчащие из-под завалов, и вещи, брошенные застигнутыми врасплох хозяевами.

Прямо как Нинин сундук с драгоценностями…

Ноги врастают в землю. Я стою, таращусь на пустое крыльцо и теряюсь в своих ощущениях: не напугана, но растеряна.

– Ребята, – зову я.

– В чём дело? – первой рядом со мной оказывается Нина.

Я указываю на крыльцо.

– Сундук исчез.

Бесшумно и осторожно, Нина тянется за своим складным арбалетом.

– Кажется, мы тут не одни.

Я завожу руку за спину, нащупываю рукоять меча. Несмотря на тёплую погоду, металл, из которого он сделан, остаётся холодным. Нина оборачивается на Бена и Лизу и что-то показывает им с помощью жестов. Ручная азбука. Для меня все эти пальцы и взмахи не несут абсолютно никакого смысла. Не хочется признавать, но прав был Дмитрий, когда говорил, что мне необходимо обучение.

Подобные упущения могут поставить под угрозу не только мою безопасность.

– Вы чего там? – восклицает Ваня из динамика моего нарукавника.

Он всё ещё на связи, но я совсем про него забыла.

Тут же раздаётся шум на втором этаже дома, напротив которого мы стоим. Я превращаюсь в натянутую струну. Дрожащими пальцами тянусь к кнопке выключения громкости, но не успеваю. Звон бьющегося стекла оглушает, а затем что-то чёрное и тяжёлое падает на меня, придавливая к земле. Я даже не кричу. Всё происходит слишком быстро. Я слышу драку, но ничего не вижу и продолжаю пытаться скинуть с себя мешок. И только когда чьи-то руки крепко хватают меня за горло, понимаю, что мешок и не мешок вовсе, а кто-то вполне живой и очень проворный – мне на беду.

Я пытаюсь позвать на помощь, но не могу выдавить и звука. Слёзы застилают глаза, но я всё равно достаточно отчётливо вижу маску, за которой скрыто лицо моего душителя. На ней гримаса застывшей безумной улыбки. А вместо глаз – красные дыры.

– Слава! – кричит кто-то, но его голос тонет за звуками ударов.

Я цепляюсь за запястья душителя. Чувствую, что его хватка ослабевает, но этого всё ещё недостаточно для того, чтобы мне начать дышать полной грудью.

Краем глаза замечаю движение справа, и вот вижу Нину. Она ловко применяет удушающий приём на носителе маски. Мышцы на её руках напряжены до предела. Спустя несколько секунд, кажущихся вечностью, пальцы моего душителя окончательно разжимаются. Нина тянет его на себя, позволяя мне подняться на ноги. Я захожусь в кашле, горло раздирают острые иглы, но, несмотря на это, я не медлю: одним движением вытаскиваю меч из крепления, быстрым взмахом его кончика скидываю маску с незнакомца…

… И тут же натыкаюсь на взгляд ярко-зелёных глаз моего давно погибшего лучшего друга.

Меч падает на землю. Я парализована. Безоружна. И совершенно точно окончательно сошла с ума, если снова вижу его…

– Рося? – спрашивает знакомый голос.

Зелёные глаза расширяются от ужаса. На лице – непонимание. В ответ я качаю головой. Вперёд выходит Бен. Вместо того, чтобы поднять мой меч, он прицеливается в Кирилла из своего арбалета.

– Фейри, – брезгливо цедит Бен сквозь зубы. – Слава, не верь в то, что видишь – это может быть иллюзией.

Но сейчас в мире не найдется слов, способных оторвать мой взгляд от Кирилла. Он такой, каким я представляла его в своих видениях: высокий, коротко стриженный, с немного безумным, но таким тёплым и родным взглядом…. Я прикладываю ладонь к груди. Сердце бьётся до невозможности бешено.

– Кирилл?

– Слава, это не он! – повторяет Бен настойчиво.

Я слышу механический щелчок; Бен готов выпустить стрелу, которая наверняка попадёт прямо в цель.

– Рося…

Этот выдох. Такой надрывный и полный сожаления, что мне хватает ровно мгновения, чтобы вырасти между арбалетом Бена и своим мёртвый другом. Даже если это неправда, даже если это какая-то очередная глупая магия, мне плевать.

Я не переживу, если второй раз стану свидетельницей его смерти…

– Слава, уйди! – кричит Бен.

В голосе Бена столько мольбы. Он знает, что должен выстрелить. Я оглядываю стоящего передо мной. Правда или нет? Как понять? Что, если сейчас я мешаю Бену и Нине скрутить преступника?

– Рось, это я, – Кирилл, или кто бы он ни был, опускает глаза вниз.

Сначала я думаю, что ему стыдно, но потом понимаю, куда именно он смотрит: на его шее висит кулон со знаком зодиака. Совсем как у меня, только здесь в серебряном круге вместо стрелы человек с кувшином. Водолей.

– Нет, – шепчу я, неспособная ни на что больше.

Если это магия, то она не может быть такой реальной. Они не могут знать…. Даже я успела об этом позабыть!

– Не верь ему! Фейри – обманщики! Он читает твои мысли и может превратиться в кого угодно, лишь бы задурить тебе мозги!

Бенов голос срывается на крик.

– Он прав, – тихо говорит тот, кто один в один похож на Кирилла. – Я правда фейри, но я – это я… Рось, я всё могу объяснить…

Одна моя часть хочет послушать, а другая готова подобрать меч и полоснуть его острым лезвием по лицу Кирилла, лишь бы только не видеть этой грустной улыбки.

– Слав, ты знаешь его? – спрашивает Нина.

Она растеряна не меньше моего.

– Помнишь, я рассказывала тебе о Кирилле? – сипло спрашиваю я.

Нина хмурит брови и кивает с опозданием.

– Погоди…. Разве он не умер?

– Да, – соглашаюсь я. – Я тоже так думала.

Защитница. Глава 6

На третий день наших тренировок Татьяна тащит меня на самую высокую гору. Дорога туда не должна занимать больше пятнадцати минут, но из-за того, что мысленно я нахожусь совсем в другом месте, иду медленно и несколько раз падаю, сдирая кожу на коленках. Это единственная физическая боль, которая меня беспокоит: спасибо клятве, у меня нет одышки, в боку не колет, да и мышцы ног совсем не ноют.

– Зачем нам туда? – спрашиваю я.

Татьяна идёт чуть впереди. Чтобы ответить, она оборачивается на меня через плечо:

– Увидишь.

Очень информативно. А я-то надеялась, что кураторша заведёт полноценный разговор и поможет мне отвлечься. Ведь всё, о чём я могу думать днём и ночью – Кирилл. Он жив, и он – фейри…. До сих пор не верится. Лия даже проверила его с помощью своей книги, которую нам, к счастью, тоже удалось отыскать среди завалов вместе с Нитями. Магия подруги – зрелище красочное: когда пергамент догорел, тонкая белая дымка окружила Кирилла с ног до головы. Она должна была вернуть фейри его настоящий облик: и Кирилл остался Кириллом.

По совместительству, это был последний раз, когда я видела его. После у меня хватало смелости лишь на то, чтобы подойти к двери, за которой его и его команду решили временно удерживать в качестве заложника.

Подойти, шумно выдохнуть и поскорее ретироваться прочь.

Зато другие стражи не побрезговали выведать у Кирилла всю необходимую информацию: и то, что пойманными вместе с ним оказались оборотень, сирена и дриада, и то, что они все вместе зовут себя пиратами, и то, что в столицу они попали совершенно случайно – только хотели разжиться чем-нибудь, что можно будет потом выменять на еду, магию или одежду. Согласно словам Кирилла, которые мне пересказал Ваня: пираты воры, но не убийцы. Наверное, именно поэтому Доурина и не выслала их из страны, а дала добро разместить под нашу охрану и ответственность в подвале одного из домов. Стражам оставалось только на всякий случай нацепить на каждого из пиратов специальный ограничивающий предмет, вроде железных наручников или серебряного ошейника.

– Я думала, ты боишься высоты, – говорит Татьяна, когда мы останавливаемся на небольшом ровном выступе.

Она снимает с моей спины тяжеленный рюкзак и достаёт оттуда две пары боксёрских перчаток. Одну протягивает мне.

– Бен вам сказал?

– Тебе стоит держать язык за зубами, если не хочешь, чтобы твои страхи были использованы против тебя.

Татьяна машет руками в обе стороны, разминая мышцы и суставы. Я повторяю за ней.

– Поэтому вы и притащили меня сюда?

– Ты, – поправляет Татьяна. – Не вы. Это во-первых. – Она замолкает и встаёт в подготовительную к бою позу. – А во-вторых, основная часть твоей силы в теории может состоять из правильного использования твоей слабости.

Точку в её фразе ставит звонкий шлепок перчатки о перчатку – так Татьяна приглашает меня «на ринг».

Тренер из неё хороший, но слишком жестокий. Каждый раз, когда я пропускаю удар, – а это происходит слишком часто, – мне прилетает по рёбрам или щекам с такой силой, что перед глазами пляшут звёзды. При этом Татьяна не кричит и не говорит мне, что я делаю неправильно: просто бьёт до тех пор, пока я не соображаю, что её комбинации повторяются через раз. Так я и начинаю подстраиваться, выставляю нужные блоки и вроде как даже пытаюсь наносить ответные удары, правда, либо промахиваюсь, либо ещё больше получаю на орехи.

– Где ты витаешь? – Татьяна хмурит брови, останавливаясь.

– Нигде, – отвечаю я и откашливаюсь. Последний удар до сих пор стоит комом где-то в лёгких. – Просто по части боёв я всё ещё отстой.

– Я не об этом, – Татьяна снимает перчатки и бросает их на землю. – В свой первый день с защитниками ты старалась, но у тебя не получалось. Сейчас у тебя получается, потому что после каждого повторения сила клятвы закрепляет это движение в мышечной памяти, но при этом ты не проявляешь абсолютно никакой заинтересованности процессом. – Татьяна оглядывает меня с ног до головы. – Это так тебя тот рыжий мучает?

Я молча пожимаю плечами. Татьяна достаёт из рюкзака складной арбалет. Она ничего не говорит о том, стоит ли мне тоже вооружаться, поэтому я только снимаю боксёрские перчатки и роняю их рядом с Татьяниными. Татьяна приводит арбалет в рабочее состояние. На её поясе в ряд висят стрелы в полтора раза меньше стандартных.

– Я буду стрелять, ты будешь отбиваться, – говорит Татьяна спокойно. – Бери меч.

Наводит на меня арбалет и целится, прищурив один глаз. Я едва успеваю вытащить меч из ножен и выпрямится, как первая стрела пролетает в сантиметрах от моего лица, поднимая ветер.

– Что ты делаешь? – пищу я.

– Пока ты не можешь работать головой, я заставлю тебя работать инстинктами.

Очередная стрела пролетает так близко к плечу, что рвёт рукав футболки.

– Татьяна!

– Следующая полетит в правое бедро.

Зная Татьяну, она не шутит. Я готовлюсь почувствовать адскую боль, а вместе с этим покрепче обхватываю рукоять меча и чуть приседаю.

Просто на всякий случай.

Слышу, как щёлкает механизм затвора. В голову приходит неожиданная мысль, и я прокручиваю меч так, что стрела бьётся о его лезвие и чуть меняет направление. Только благодаря этому она не входит в моё бедро, а лишь царапает его.

– Инстинкты, – повторяет Татьяна довольно.

Царапина сочится мелкими каплями крови, но это не отвлекает меня. Лишь злит. Чертовски.

– Левое плечо, правое плечо, левый бок, живот, голова, – произносит она, заправляя арбалет оставшимися стрелами.

Вытягивает руку, целится. У меня внутри до предела натягивается невидимая струна, готовая вот-вот лопнуть.

Глаза Татьяны вспыхивают недобрым азартом.

Щелчки раздаются подряд, один за другим. Выпад вперёд – левое плечо. Поворот – правое плечо. Косой замах – левый бок. Прокрутка – живот. Косой блок – голова.

Стрелы звенят, когда сталкиваются с моим мечом, но удачно защитить мне удаётся только голову. Остальные всё-таки находят точки соприкосновения с моим телом, хоть и слабые из-за уменьшенной мною скорости их полёта.

Татьяна коротко смеётся. Держу пари, моё горящее лицо сейчас кого угодно бы рассмешило.

– Вот, что я называю прогрессом! Не понимаю, почему Дмитрий всё время критикует мой метод преподавания? Ведь вас по-другому работать не заставишь!

Интересно, Татьяна в курсе, что способ: «Научи ребёнка плавать, скинув его с лодки в озеро» работает только до первого летального исхода?

Я таращусь на меч в правой руке. Поднимаю взгляд на предплечье. Символы клятвы, которые некоторое время назад окончательно растворились на коже, сейчас переливаются едва заметным глазу серебристым светом.

Я чувствую силу. Для меня больше нет ничего невозможного.

***

После тренировки я остаюсь в горах, только выбираю самый низкий выступ. Это противоположная сторона, поэтому отсюда не видно столицу, но зато можно разглядеть на горизонте маленькую точку – поселение, куда сегодня на вечерне-ночное дежурство отправились Лиса и Нина.

Нам повезло, что коалиция фениксов, ведьмаков и оборотней не такая уж и большая по площади. Надеясь на то, что нападение не пойдёт дальше её границ, Татьяна и Доурина составили план дежурств стражей и добровольно вызвавшихся местных жителей. Всего нас собралось около двадцати, чего вполне достаточно, чтобы отправлять по двое-трое в каждое поселение на полдня. Затем – смена на другую точку или отдых.

Сегодня у меня выходной. Как и каждый день, за редким исключением. А все из-за Дмитрия, который ясно дал понять, что для меня в приоритете должны быть исключительно тренировки с Татьяной и лекции Максима.

– Чего делаешь?

Я оборачиваюсь. Бен ловко забирается на выступ, подтянувшись на руках. Отряхивает ладони о штаны, выпрямляется. Глядит сначала вдаль, потом на меня. Щурится. Вчера он был с Лизой в Дарэме, и сегодня у него тоже выходной, в отличие от Лизы, которая изъявила желание дежурить с Лукасом и Рэмом.

Из-за Рэма, разумеется, а не из альтруистических побуждений.

Хорошо, что хранители и миротворцы тоже посещают в штабе занятия защитников, поэтому элементарные навыки рукопашного боя у них, несмотря на правила, присутствуют.

– Просто сижу, – отвечаю я.

– Просто сидишь, – повторяет он, кивая. – Очень осмысленно. Лучше бы пошла, да успокоила своего друга. Не знаю, что он там наговорил красноволосой, но она со слезами на глазах вернулась в дом после того, как еду им отнесла.

– Я ему в няньки не набивалась. К тому же, колдовать он не может, вы же его обезоружили.

– Ну да – наручниками из железа. Они ослабляют его силы, но чтобы полностью их его лишить, нужно блокировать органы чувств, то есть добавить к наручникам ещё как минимум кляп и повязку на глаза. А это уже извращениями попахивает.

Бен присаживается рядом, вытягивая вперёд ноги. В тот вечер, когда мы поймали Кирилла, он, прежде чем попытаться в него выстрелить, боролся с волком из банды пиратов по имени Север. В память об этой драке у него остались глубокие порезы на плече – ровные линии с рваными краями. Сейчас они уже схватились, но в первый день выглядели ужасно, даже кости проглядывались.

– Не хочу с ним разговаривать, – говорю я.

– Почему?

– Он мне соврал.

– Он инсценировал собственную смерть, а не бросил тебя беременную.

Моё удивление едва ли можно выразить одними приподнятыми бровями.

– Когда это вы успели стать лучшими друзьями? Помнится, именно ты держал его на мушке пару дней назад.

Бен кивает, подтверждая мои слова:

– Верно. И, в случае чего, я всё ещё готов его убить. Просто, как мне кажется, ты должна быть счастлива, что он на самом деле жив. Я бы многое отдал за то, чтобы вернуть родных людей с того света, а тебе такой шанс в прямом смысле на голову свалился.

Бен подтягивает одну ногу к себе, обхватывает её руками. Смотрит на горизонт, а я краем глаза слежу за ним. За последние дни нам удалось немного сблизиться – если этим словом можно объединить разговоры урывками, постоянные перепалки и одно совместное дежурство, в течение которого мы, пожалуй, достигли наибольшего прогресса, когда Бен предложил скоротать время за метанием ножей в бочку с вином.

Да, Бен всё ещё закрытая для меня книга, но теперь, по крайней мере, я могу прочитать её название.

– Могу спросить?

Бен, не глядя на меня, кивает.

– Можешь, конечно, но сразу предупреждаю – ты не в моём вкусе.

– Даже не претендую, – фыркаю я. – Мне просто интересно, почему Бен, а не Андрей?

– Деда моего так звали. Точнее, Вениамин, но Веня – не очень солидное имя было для крутого мужика в кожаной куртке.

– Похоже, вы точно родственники. Зная тебя, хотелось бы глянуть на твоего дедушку.

Бен грустно хмыкает, и раньше, чем он поворачивает голову в мою сторону, я уже понимаю, где ошиблась. Поэтому не удивляюсь, когда слышу:

– Он умер, когда мне было тринадцать.

– Чёрт. Извини. Вы были очень близки?

– Предки не хотели лишать себя молодости, так что меня дед растил с пелёнок. К сожалению, первыми смерть забирает лучших, и в тринадцать пришлось вернуться обратно к отцу с матерью. Но там мне особо никто рад не был. – Бен изображает на лице гримасу отвращения. – Короче, не самый классный период в моей жизни. Если бы не Марк, не знаю, может меня до сих пор пытались бы соскрести с дивана. Когда я попал в штаб, родители прожили вместе ещё месяц, а потом развелись. Сейчас мама живёт во Франции, а отец в Старом мосте с новой пассией, кажется, года на четыре всего старше меня. – Бен замолкает. Трёт переносицу костяшкой указательного пальца. – Но мне плевать на них, вообще-то.

От такого неожиданного откровения у меня даже мозг отключается. На то, чтобы прийти в себя, требуется несколько долгих секунд. Но нужных слов мне всё равно не подобрать. Поэтому я осторожно, едва касаясь, буквально на секунду кладу голову Бену на плечо, дескать, ты не раскисай, давай, сейчас-то у тебя всё в шоколаде.

– Это ещё что? – спрашивает он, едва я отстраняюсь. – Если ты хотела ударить меня головой, то висок – не лучшая для этого часть черепа.

Я фыркаю.

– Тебе не обязательно быть такой занозой. Просто говори людям, что ненавидишь их, и они отстанут сами.

– Я не ненавижу людей. Не всех, по крайней мере.

– Круг доверия Андрея Прохорова настолько мал, что я уже сомневаюсь, входит ли в него сам Андрей.

– Конечно, входит. Я свой главный фанат…. Ну, после Марка.

Я смотрю на Бена, но он отворачивается и принимается тереть рукой глаза.

– Кстати, он быстро идёт на поправку, – говорю я, вспоминая сегодняшнее утро. – Не прошло и недели, а Марк уже может принимать полусидячее положение.

– Ещё бы. Ваня с Леной разве что только лекарство от рака за это время не изобрели в поисках лучшего средства от ожогов.

– Разве это плохо?

– Наоборот… Просто хочется напомнить им, что не всё можно вылечить с помощью всяких мазилок.

– Всё дело в Тори и Паше, – предполагаю я. – Ваня очень переживает по этому поводу, как мне кажется…

– Не он один.

Смерть этих двоих и Феликса коснулась каждого в штабе. Конечно, стражи знают, что в любой момент есть вероятность попрощаться с жизнью, и всё-таки привыкнуть к такому невозможно.

– А расскажи о них? – прошу я.

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

Бен выпячивает челюсть, задумываясь.

– Ну, они женаты были. Я когда пришёл в штаб, они праздновали вторую годовщину. Я как бы не верю в любовь, но эти двое друг на друга так смотрели… В шесть-то глаз.

– В шесть глаз?

– Паша очки носил, – смеётся Бен. – Такие дурацкие, круглые, в красной оправе. Без них не видел ничего дальше собственного носа, четырехглазый.

– А у Тори, случайно зелёной чёлки не было? – припоминаю я слова Дани.

– Была, – отвечает Бен. – И зелёная, и красная, и фиолетовая… А что?

– Да так, – произношу отстранённо.

Тори и Паша, которые были в «Дельте» с Ваней, пришли вербовать в стражи его брата-близнеца, и даже ничего ему не сказали?

Или просто не успели?

– Ты, вроде, с Тори дружил, да?

– Ага, – кивает Бен. – Её мама была моей любимой учительницей в школе, и я иногда оставался помогать ей по мелочам: полить цветы, вымыть доску…. И из-за этого часто виделся с Тори. – Бен хмыкает, что-то вспомнив. – Нужно было видеть, с какой завистью на меня, сопляка-шестиклассника, смотрели все вокруг, когда я мог в коридоре спокойно заговорить со старшеклассницей.