Текст книги "Пепел и пыль (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

– Без обид, – соглашаюсь я.

Даша водит меня между стеллажами, иногда останавливаясь и тыча пальцем в то, что она сама любит носить. В основном, это блузки, футболки, яркая джинса.

– Я так понимаю, предлагать платья тебе бесполезно? – резко останавливаясь, спрашивает она. – Не похожа ты на девочку «девочку».

– На мой изысканный вкус у вас платьиц попросту не найдётся, – ухмыляюсь я.

Даша прыскает. Почесав подбородок, она подходит к ближайшему стеллажу и достаёт с верхней полки аккуратно сложенную фланелевую рубашку. В чём-то похожем, кажется, ходит Ваня.

– Некоторые девчонки подвязывают её, выходит платье, – она вопросительно косится на меня.

Я пожимаю плечами.

– Рубашка должна оставаться рубашкой, – говорю я. Когда Даша тянется, чтобы вернуть её на место, я добавляю: – Погоди. А есть такая же, но в клеточку?

В итоге, спустя минут десять, у меня в руках три рубашки, только разного цвета: сине-чёрная, красная и зелёная. Плюс к этому, пара коричневых джинсов, чёрные брюки и бордовая юбка в пол.

Теперь я понимаю, почему меня одевает мама; вкусом тут и не пахнет.

– На три дня тебе хватит, – констатирует Даша. – А потом сможешь принести свою.

Я оглядываю стопку одежды в руках. Ощущение чего-то нового накрывает с головой, да так, что мне уже не терпится примерить первый наряд – тот, что сделает из меня хранителя.

Только внешне, конечно, но уже хоть что-то.

Когда Виола возвращается с обеда, я восседаю на одном из крутящихся табуретов в лаборатории уже при полном параде (точнее, в новой одежде, почему-то насквозь пропахшей то ли ромашкой, то ли ещё какой-то травой).

– Выглядишь круто! – Виола поднимает большой палец в кулаке. – Синий и чёрный – однозначно твои цвета.

– Это ты меня так агитируешь вступить в хранители? – я соскакиваю со стула.

– Не знаю, – девушка пожимает плечами. Улыбка ни на секунду не сходит с её лица. – Может быть. Смотря с какой стороны посмотреть.

– В смысле?

– Вдруг ты захочешь подсидеть меня, или Ваню, или моего брата, чтобы тоже стать частью одной из оперативных команд? Про Лену не говорю, её с нагретого местечка скинуть просто невозможно – уж слишком умная.

– И при этом она так спокойно ведётся на доверии к тому, кому доверять не следовало.

Виола вопросительно приподнимает бровь.

– Ваня так сказал, – поясняю я. – Сегодня, когда случилось… то, что случилось.

– А, точно. – Виола идёт к стойке, снимает с крючка два белых халата. – Понимаешь, так бывает: если ты хорошо разбираешься в смесях, нейтрализующие различные виды ядов, это не значит, что ты с таким же успехом отличишь подлеца от благородного джентльмена.

– Я, конечно, почти ничего не поняла из всего, что ты сказала, но звучит убедительно.

Виола подходит ко мне и протягивает белый медицинский халат. Я принимаю его, но надевать не тороплюсь.

– Зачем это?

– Затем, что хранители не только книжки читают, – произносят за моей спиной.

Я оборачиваюсь. Ваня стоит, держа в руках две тарелки с пюре и котлетами. От запаха и вида еды у меня урчит в животе. Точно! Я ведь ничего не ела уже, кажется, целую вечность!

– Как Лена? – спрашивает Виола. Ей хватает секунды, чтобы сменить тон голоса с расслабленного на крайне обеспокоенный.

– Жить будет, – коротко отвечает Ваня. Проходит дальше, ставит на стол тарелки, осторожно (или брезгливо?) пододвигает одну из них в мою сторону. Вытаскивает из кармана вилку и со звоном кладёт её рядом. – У тебя пять минут, потом займёмся химией. – Ваня тяжело вздыхает, и, как мне кажется, одному ему известно, что за этим скрывается. – Тебе нужно будет надеть защитный халат, перчатки, защитные очки и внимательно следить за каждым нашим движением. Но при этом не мешать и не лезть под руку. Ясно?

Виола виновато на меня глядит, извиняясь за слова Вани. Я, так как пока вообще понятия не имею, как на это реагировать, беру вилку и принимаюсь за еду.

Ваня не врал насчёт пяти минут: едва время истекает, как тарелка (к слову, не до конца опустевшая) у меня забирается, а вместо неё, несмотря на мои возмущения, ставится маленький деревянный поднос с высокими бортами, заполненный одинаковыми баночками с разным содержимым.

Ни на одной из них нет подписи.

– Что это? – спрашиваю я, тыча в банку с тёмно-фиолетовыми хлопьями.

Только взяв её в руки и максимально приблизив к лицу, я различаю сушёные лепестки.

– Цветки вербены, – отвечает Ваня. Затем, видимо, чтобы я больше не задавала глупых вопросов, начинает перечислять, попутно указывая на баночки: – Масло пассифлоры, посеребрённый порох, дроблёный обсидиан, омела, пепел рябины, белладонна, кое-какие суспензии от ведьмаков, о составе которых, как они сами любят выражаться, нам, простым смертным, лучше не знать.

– Но они хотя бы говорят, для чего это нужно, – подключается Виола. – Что уже хорошо.

– То, что твой парень – ведьмак, ещё не делает их всех хорошими, – Ваня закатывает глаза.

Щёки Виолы вспыхивают.

– Он не мой парень! – восклицает она, затем поджимает губы.

И больше, – (что для неё, наверное, стоит нечеловеческих усилий), – ни слова не произносит до тех самых пор, пока не заканчивается их совместная работа. К слову, зрелище выходит воистину завораживающее: мало того, что эти двое понимают друг друга без слов и общаются лишь жестами и знаками, так ещё и раньше, чем один хватается за какой-либо ингредиент для, как мне потом пояснили, парализующей мозговую деятельность сыворотки, второй уже держит необходимую мерную тару.

Ваня и Виола могут быть разными, как небо и земля, но, работая вместе, они становятся единым организмом. Они, вероятно, давно уже выяснили, что только так смогут достичь максимальной продуктивности. Или же просто понимают, к каким последствиям может привести хотя бы одна допущенная ошибка.

Ведь ничто не прививает любовь к командной работе лучше, чем реальный риск погибнуть.

Новенькая. Глава 5

Голова трещит по швам, и что конкретно является тому причиной, сказать сложно: тут и попытка впихнуть в неподготовленный мозг невероятный объём информации, и то, насколько эта информация странная или даже безумная.

Но самое безумное – Ваня. Он продолжает относиться ко мне с лёгким пренебрежением, а ещё заставляет изучать книги: одну за другой, подряд, без права на отдых. Разумеется, я пролистываю больше половины впустую, потому что осилить шесть толстенных томов за один день невозможно – и я ясно это понимаю, в отличие от Вани: тот считает, что я просто неорганизованная и несерьёзно отношусь к работе.

Возможно, чтобы я лучше разобралась, или чтобы я сделала это скорее и наконец оставила его в покое, Ваня многое рассказывает сам. А я, в свою очередь, действительно слушаю, а не делаю вид. И даже конспектирую кое-что в подаренный Виолой блокнот.

Видела бы меня мама! Она бы наверняка обрадовалась тому факту, что я всё-таки умею концентрировать внимание на учёбе.

После ужина я уговариваю Ваню продлить наш перерыв минут на пятнадцать. И сейчас, когда время моего отдыха медленно, но верно подходит к концу, я, скрипя зубами, пытаюсь придумать причину, чтобы снова увильнуть от занятий.

– Вставай, – говорит Ваня.

Он выходит из слепой для меня зоны (а так как я лежу на полу, то она распространяется на всё вокруг, кроме стены напротив) и нависает, грозно нахмурившись.

– У меня есть ещё пара минут.

Ваня отрицательно качает головой.

– Нету. Но вместо этого у тебя есть, – он выводит вперёд руку и роняет мне на живот какую-то книгу, – нетронутый раздел о ведьмах и ведьмаках.

Я охаю, откидываю книгу в сторону и сворачиваюсь клубочком. Мне не больно, но будет приятно, если Ваня так подумает.

– Неправдоподобно, – заявляет он спустя какое-то время моих томных вздохов и попыток воззвать к его совести.

– Ладно, – я выпрямляюсь. С трудом, но встаю с пола. Всё тело затекло, в мышцах неприятно колет. – Но я ужасно устала и уже забыла всё, о чём ты говорил. Почему мы не можем заняться чем-то другим?

– А смысл? – Ваня идёт к многочисленным шкафам у дальней стены. – Или у тебя есть таланты к физике, химии, программированию, биологии, фармакологии, картографии и языкам, которые ты от нас так старательно скрываешь?

Я поджимаю губы, из последних сил удерживая себя от вступления в словесную перепалку, победителем из которой у меня может и есть шанс выйти, но как бы потом не пришлось разгребать её последствия. А потому я лишь отмалчиваюсь и слежу за тем, как Ваня роется на полках, то приседая, то снова поднимаясь, и наконец находит то, что искал: когда он поворачивается, я вижу у него в руках круглый медальон.

– Принадлежало одному ведьмаку. Подобные амулеты, будь то кольца, браслеты или подвески они используют в качестве сосуда для энергии. – Ваня накручивает цепочку амулета на палец. – Большинство, конечно, предпочитает переносить её во что-то более одушевлённое, создавая настоящих фамильяров. Те могут быть как людьми, так и животными. В большинстве случаях и тем, и тем сразу.

Ваня подходит ближе, даёт мне медальон. На вид обычный, совсем не магический: серебряный с какими-то завитками по краям и круглым гранёным красным камнем в центре. Что-то такое вполне могло было быть во вкусе Лии, если бы было сделано из золота.

– И как работает это перенесение магии? – спрашиваю я, возвращая медальон Ване.

– Существует несколько способов. Например, передача силы с помощью специального магического обряда; у каждого ковена он свой. Ещё такое может произойти при чрезвычайных обстоятельствах, например, если нужно спасти чью-то жизнь.

– Хочешь сказать, ведьмы таким образом делают добро?

– Ну, не совсем. Всё-таки в том, чтобы быть фамильяром, минусов больше, чем плюсов. Считай, человек или животное навеки связан со своим хозяином. – Ваня закидывает медальон в металлическую посудину. – Нужно извлечь камень, а то из-за него техника частенько фонит. Но этим займусь я, а у тебя, – Ваня кивает на книгу, лежащую на полу, – впереди основные шесть ковенов, с которыми работают стражи, и их законы, традиции и виды применяемой магии.

Я оборачиваюсь на валяющуюся книгу. Хоть убейте, но снова читать – это последнее, чем я хочу сейчас заниматься.

– Может, сам перескажешь? – предлагаю я.

– С чего бы это?

– Так я лучше всё запоминаю. Или хотя бы пополам: я согласна почитать о половине ковенов, если о другой ты сам мне расскажешь.

– Здесь тебе не рынок.

– В смысле?

– Не надо со мной торговаться.

Я выдыхаю от безысходности. Поднимаю книгу, перетаскиваю один из табуретов поближе к окну и размещаюсь за подоконником как за столом. Из окна вид так себе: цепочка гаражей, простирающаяся до самого оврага. Когда-то там шумела река, сейчас же – просто глубокая трещина в земле. А её «украшение» – половина того самого знаменитого ржавого моста. Выглядит как архитектурное издевательство. Давно бы его снесли, и дело с концом, но мэр считает, что именно из-за этой коряги Старый мост и имеет такую популярность у туристов.

Популярность равно деньги. Эта формула мне понятнее теории о дриадах или оборотнях.

Я опускаю глаза в книгу. Тут шесть отдельных разделов, каждый выполнен в своём цвете: белом, чёрном, красном, фиолетовом, бледно-синем и зелёном.

Открываю первый.

– «Ковен «Белая роза», – вслух зачитываю я. Искоса гляжу на Ваню, но он совсем не обращает на меня внимания. – Один из новейших ковенов Северных земель».

– Новейший, если быть точнее, – поправляет Ваня. – «Серенити», считающийся ровесником «Белой розы», на самом деле старше его на пару десятилетий. Такой срок у ведьмаков не считается большим, поэтому они часто опускают этот факт.

– «Испокон веков место верховного в ковене занимали только мужчины», – продолжаю я. – «Но с 1904 это изменила Розамунд Трокс – единственный ребёнок в семье сильнейшего ведьмака своего времени Лорелла Трокса. С тех пор претендовать на место верховного может любой, независимо от пола».

– С 1905, – снова вставляет Ваня как бы невзначай. – Лорелл умер первого января в полпервого ночи, но ковену объявили, что это случилось тридцать первого декабря, чтобы Розамунд стала верховной в священную для «Белой розы» новогоднюю ночь.

– Слушай, – я отклоняюсь назад, – может ты всё-таки сам расскажешь?

– Нет.

– Тогда помолчи, пожалуйста.

Ваня поднимает на меня взгляд. Игра в гляделки длится чуть дольше секунды.

– Разрешите продолжить, господин профессор?

Ваня качает головой. Отодвигает от себя металлическую посудину, пододвигает ноутбук и наклоняется так низко к клавиатуре, что теперь я вижу только его макушку.

– «Ведьмы и ведьмаки «Белой розы» сильнее всего в дневное время суток». – Я делаю паузу, чтобы вглядеться в расплывчатые буквы и прочитать правильно. Чернила в некоторых местах совсем стёрлись, и несмотря на то, что написано чёрным по белому, чтобы отличить «к» от «н» приходится прикладывать не мало усилий. – … Самое сильное… сильные… заклинания… Чёрт! Вам бы это заново переписать, а то тут без ста грамм ничего не разберёшь!

Скрипит стул, когда Ваня, отодвигая его, встаёт. Идёт ко мне и хлопком закрывает книгу прямо перед моим носом.

– «Белая роза» используют полную визуализацию. Они придумывают заклинания и воплощают их в жизнь с помощью специального пергамента. Так же они лучшие чтецы карт. – Ваня замолкает, сильно хмурится. – И да, я уже в процессе. Если ты не заметила, остальные книги в полном порядке.

Когда Ваня говорит, он переводит взгляд на меня очень редко; в основном смотрит на пейзаж за окном.

– Что за специальный пергамент?

– Бумага, сделанная из самого редкого дерева Северных земель – красной Секвойи. Они пишут на нём заклинание или рисуют в картине, и происходит магия. Карты они, кстати, тоже делают из этого пергамента.

Я вспоминаю об Але и картах Лии. Мысли путаются. Те картинки появились на чёрных листах словно по волшебству. И чувства, что я испытывала, пока Ал не сводил с меня взгляд… Как под гипнозом.

– В городе много таких?

– Ведьм и ведьмаков, в смысле?

Я киваю.

– Ну, конкретную цифру я не скажу, но если тебе действительно интересно: люди и другие формы жизни в Старом мосте относятся друг к другу в соотношении два к трём.

– Нас больше? – спрашиваю я, хотя и так всё очевидно.

– Держи карман шире, – бросает Ваня.

Я смотрю на него, даже не пытаясь скрыть удивление. Ваня чешет подбородок, тяжело вздыхает и поворачивает голову в мою сторону.

Мы оба молчим. Я – потому что мне просто нечего сказать. Ваня – видимо, ожидая от меня реакции.

– Сейчас ведьм и ведьмаков в нашем городе, наверное, больше, чем когда-либо, – наконец произносит он. – В последнее время их миры очень страдают из-за войн: как внутренних, так и внешних. Несколько миров даже были полностью уничтожены.

Что-то с грохотом падает в коридоре. Этот звук отлично сливается с накалившейся обстановкой. Я передёргиваю плечами.

– Иногда я думаю о том, что, рано или поздно, придут и за нами, – снова заговаривает Ваня.

Он снимает очки, надевает их на голову. Зажмурившись, трёт переносицу. Теперь у меня перед глазами призрак Дани. Конечно, я всё ещё вижу разницу между Ваней и братом, но теперь, когда парень снял очки, она ушла на второй план.

На первом – полное внешнее сходство.

– Кто придёт? – уточняю я.

Ваня пожимает плечами, не открывая глаз.

– Кто-то, кто гораздо сильнее нас. И тогда у людей не будет другого выбора, кроме как сдаться.

***

Я лежу на кровати, уставившись в потолок. Уже давно за полночь, но заснуть мне никак не удаётся – в отличие от Вани, который уже вовсю храпит на соседней кровати. Комнатой, выделенной мне для временной дислокации, оказывается место «Дельты» – команды, единственным живым членом которой сейчас является Ваня.

Интересно, поселить меня с ним в одной комнате – чья идея? Капитана?

Я переворачиваюсь на бок спиной к стене, подкладываю ладони под щёку. В тот же момент, как по сигналу, загорается карман висящего на спинке стула джинсового пиджака. Стараясь не издавать лишних звуков, встаю с кровати и достаю мобильный.

Сообщение от Лии:

«В час у нашего сквера. Приходи. Я волнуюсь».

До этого от неё уже было около десятка пропущенных звонков, но заметила я их, как мне показалось, слишком поздно, чтобы перезванивать. Однако, похоже, не мне одной не спится этой ночью. Перевожу взгляд на Ваню. Мне виден лишь его силуэт. Снова смотрю на экран. Не успеваю набрать ответ, как тут же приходит новое сообщение:

«Я убью тебя, если ты не придёшь. А потом и себя, потому что навряд ли смогу жить с руками по локоть в крови своей лучшей подруги».

Секунда – ещё одно смс:

«Можешь не приходить, но хотя бы скажи, что с тобой всё нормально».

И снова через мгновение:

«Слав. Я очень за тебя переживаю».

«Я приду», – набираю в ответ, чтобы успокоить подругу и предотвратить другие сообщения, которые она наверняка уже продумала в своей голове.

Быстро одеваюсь, выскальзываю из комнаты. И едва закрываю за собой дверь, как в кого-то врезаюсь.

– Слава? В чём дело?

Марк удивлённо таращится на меня. На нём одни только пижамные штаны синего цвета и полотенце, накинутое на плечи.

– Я… – как ни стараюсь, экстренно придумать хороший предлог улизнуть у меня не получается. – … совсем не умею врать. Подруга написала, хочет встретиться. Мне же можно выйти на улицу? Или у вас тут как в тюрьме, прогулки только по расписанию?

Марк поджимает губы.

– И куда ты? Надолго?

– Буквально до сквера и обратно. Это очень важно, Марк, правда.

Марк тянет за край полотенца. Накручивает его на кулак. Пользуясь моментом, я быстро оглядываю парня. У него тонкая, бледная кожа, и рёбра, наверное, можно пересчитать, коснувшись пальцами. Для миротворцев явно не важна идеальная физическая форма.

– Капитан разозлится, если я разрешу тебе уйти одной в такой поздний час, – наконец произносит Марк. – Поэтому встречаемся возле входа через минуту, – добавляет он более тихим голосом.

Моей благодарности нет предела. Я хочу хлопнуть Марка по плечу, но меня останавливает отсутствие на нём верхней одежды.

Так мы и расходимся: Марк исчезает в своей комнате, я спускаюсь вниз. Стараюсь делать это максимально тихо, но ступеньки предательски скрипят, словно только и ждут, чтобы выдать меня с потрохами.

Наконец я на первом этаже. Коридор у входа ночью явно освещается лучше других помещений в штабе. Если раньше я не обращала внимания на обстановку, то теперь вижу и старинные часы с кукушкой, и растения в здоровенных горшках, и даже оленьи рога на стене. Ещё тут висят фотографии: в больших и маленьких, в круглых и прямоугольных рамках. В ожидании Марка, решаю разглядеть некоторые.

Начинаю с чёрно-белых. В основном на них большие компании, но кое-где есть и портреты. Все фотографии объединяет одно – несмотря на абсолютную внешнюю непохожесть, люди на них явно чувствуют себя родными друг другу.

Я нахожу фотографии и с уже знакомыми лицами: Беном, Марком и Ниной, Виолой и её братом Рэмом, с которым я познакомилась, когда он принёс нам с Ваней ужин из столовой, с Полиной и Леной.

Слышу приглушённые шаги за спиной и оборачиваюсь. Марк. Подойдя ближе, он протягивает мне какой-то свёрток.

– На улице прохладно.

Расправляя его, вижу, что это толстовка с капюшоном. Зелёная. На Марке такая же, только красная.

– Это не Бенова, случаем? – спрашиваю я, натягивая толстовку поверх джинсового пиджака.

– Ага. Он убьёт меня, если узнает, что я дал её тебе.

Мы выходим на улицу, и я тут же понимаю, насколько Марк был прав: действительно холодно, и даже толстовка едва спасает.

– Надеюсь, никому больше не приспичит попить водички или перекусить на ночь глядя, как мне, – говорит Марк, когда мы проходим мимо автобусной остановки. – Например, капитану. Наша пропажа его обеспокоит.

– Он опекает всех, как папочка? – смеюсь я.

Марк вжимает голову в плечи, когда очередной порыв ветра пытается вернуть нас обратно в штаб.

– Капитан хороший человек. – Мы останавливаемся перед пешеходным переходом, пропуская одинокий мотоцикл, мчащийся по дороге с бешеной скоростью. – Многим в штабе он заменяет родителей по той или иной причине. Особенно это касается Вани.

Переходим на другую сторону. Там сворачиваем с главной улицы в один из переулков. Назначенное Лией место, – сквер имени Виктора Морозова, – уже виднеется вдалеке. Я могу разглядеть вывеску и металлический забор с позолоченными острыми колышками.

– Почему ты выделил Ваню? – спрашиваю я.

– Ну, – вместо ответа протягивает он. Похоже, Марк и так уже слишком много мне рассказал. – Ваня – приёмный сын капитана.

Новость немного выбивает из колеи. Если то, что сказал Марк – правда, то у Вани должна быть фамилия капитана.

Но у Вани моя фамилия.

От множества догадок на эту тему меня спасает то, что я замечаю Лию. Она стоит в свете самого дальнего фонаря, и, кажется, сильно замёрзла: сжимает ладони в кулаки, а их трёт друг о друга.

– Эй! – зову я. Машу рукой. – Лия!

Девушка отмирает, завидев меня. Она срывается с места, разрывая пустынную улицу цоканьем каблуков. Когда мы доходим друг до друга, она врезается в меня своими объятьями.

– Слава! Боже, я так переживала! – восклицает Лия. – Твоя мама несёт какую-то чушь про научную выставку в другом городе. В смысле, ты и научная выставка? Я что, совсем дура, что ли? Почему ты не отвечала на мои звонки? И почему наврала маме? Что происходит?

Мне приходится изловчиться, чтобы выбраться из объятий подруги, продолжающей засыпать меня разными вопросами с одинаковым – «Какого чёрта?» – содержанием. Краем глаза наблюдаю за Марком. Как только Лия подошла ко мне, он чуть отдалился, и сейчас стоит в паре шагов от нас, скрытый в тени.

– Что я должна была думать? – тараторит Лия. – Почему ты мне ничего не рассказала? Мне казалось, у нас с тобой нет проблем по части доверия!

– Тот же вопрос, – отвечаю я. – Мы дружим три года, а у тебя не нашлось даже секунды, чтобы признаться в том, что ты ведьма?

Лия выглядит так, словно своими словами я зарядила ей по лицу. Мгновение она таращится на меня, выпучив глаза, а затем пятится назад, пока не врезается спиной в фонарный столб.

Мне об этом рассказал Ваня. Точнее, помог дойти до вывода самой. После подробного описания каждого из ковенов, мне стало предельно понятно, что подруга моя совсем не тот человек, за которого выдавала себя всё это время. А карты, старинные вещи в её квартире и тот странный парень Ал, который, на самом деле, Альбус Трокс – сын нынешней верховной ковена «Белой розы», только расставили всё по полочкам.

– О чём ты говоришь? – Лия ещё худший лжец, чем я. Её наигранный драматический голос срывается на писк.

– Сюрприз, – произношу я.

– О Господи, Слава…

– Ты же, вроде, тоже в него не веришь?

Лия трясёт головой. Я вижу страх в её глазах, но не могу понять, чем он вызван: она боится за свою раскрытую тайну или за меня?

– Теперь я знаю не только об этом, – продолжаю я. – Ал ведьмак. И вы с ним из одного ковена.

Лия кивает.

– Откуда? – тихо спрашивает она. Скользит взглядом в сторону, где стоит Марк.

– Я сейчас со стражами, – говорю я. – Первый день.

По глазам Лии, блестящим от слёз и широко распахнутым, понимаю – перед ней сейчас разворачивается настоящий конец света.

– Даня знает?

– Нет. Ни мама, ни Даня – никто. Тебе бы тоже не стоило… До поры, до времени.

Мгновение мне кажется, что я смотрю на чужого человека. Она ведьма. Она в любой момент могла провернуть на мне свою магию, а я бы даже никогда об этом не узнала. Она могла проклясть меня, если бы я дала ей на это повод. А, зная мой временами непростой характер, поводов уже было предостаточно.

– Теперь ты меня боишься? – спрашивает Лия. Она виновато клонит голову вниз. – Мои родители ненавидят стражей, – добавляет она грустно. Принимается теребить шарф на шее. – Они считают, что те только и делают, что лезут не в своё дело.

– И всё же они отпустили тебя в Старый мост – часть человеческого мира, которую эти самые стражи охраняют, – говорю я, потирая окоченевшие ладони.

– Нам пришлось бежать из-за гражданской войны в Северных землях, – Лия дёргает плечом. – Мои родители сейчас помогают маме Ала, Эрафине – нашей верховной, найти ковену новый дом, куда все семьи могли бы вернуться, снова объединившись

Я понимающе киваю. Держу спокойствие на лице, хотя внутри чувствую себя паршивее некуда. Лия всё ещё моя подруга. Мы буквально поклялись друг другу о том, что всегда будем вместе, несмотря ни на что.

А ещё я хорошо помню, что та клятва была её идеей.

Возможно, Лия знала, что, рано или поздно, её тайна станет явью.

– Я не могла сказать тебе, – виновато произносит Лия. – Очень хотела, но не могла.

– Я понимаю.

Быстро оборачиваюсь на Марка. Его лицо скрыто тенью.

– И что будет дальше? – спрашивает Лия, привлекая моё внимание. – Конец?

– Мы давали клятву, – напоминаю я. – Лучшие друзья навсегда. Или ты забыла? Я – нет.

Лия улыбается. Она подаётся вперёд и снова обнимает меня, но теперь это что-то больше, чем просто проявление дружбы. Это благодарность. Она, наверное, думала, что я уйду, когда правда всплывёт. И я уже никогда не узнаю, как бы поступила несколько дней назад, когда ещё не была в курсе всех подробностей.

Хочется верить, что даже тогда дружба была бы для меня на первом месте.

Теперь я вдвойне рада тому, что Марк напросился пойти со мной. Возможно потом, если у него поинтересуются, действительно ли я, по его мнению, заслуживаю стать стражем, он расскажет, что однажды я повела себя разумно и достойно, когда осталась верна не ведьме, но своей подруге.

– А это кто? – спрашивает Лия, отстраняясь.

Секунда – и вот её голос уже сух, как шелест листьев.

– Меня зовут Марк, – и он наконец выходит на свет. Улыбается. – Миротворец.

Марк снимает капюшон, ерошит свои кудри. А Лия, получив ответ на свой вопрос, снова переводит взгляд на меня.

– Нужно поговорить наедине.

– Не думаю, что Марку это понравится.

– Он твой начальник? – Лия искоса глядит на Марка. – Я, конечно, слышала, что стражи достаточно молоды, но должен же кто-то взрослый приглядывать за этим детсадом?

– Марк не мой начальник, – я едва сдерживаю смешок.

– Но сейчас я отвечаю за Славу головой, – встревает Марк. – Если нужно поговорить – делайте это тут. И прошу, пожалуйста, быстрее. – Он высовывает ладони из карманов толстовки. – У меня сейчас пальцы отвалятся от холода.

Лия недовольно цокает языком и лезет в карманы пальто. Я напрягаюсь. В голову сразу приходит мысль о том, что она захочет применить магию, но, вопреки моим ожиданиям, Лия достаёт наружу бархатные перчатки.

– Держи, – она кидает их Марку в грудь.

И пока тот ловит перчатки и затем надевает, Лия хватает меня за локоть и тянет в сторону.

– В чём дело? – спрашиваю я.

– Помнишь, у меня дома Ал предложил тебе погадать на картах? – Я киваю. – Они… Точнее, одна из них оказалась картой смерти. Я не сказала тебе, потому что знала, что ты не поверишь. Но тут ты не берёшь трубку, и ещё эта ерунда про научную выставку… Что я должна была подумать?

– Например, что я действительно уехала на выставку?

– Ага, – Лия касается своей переносицы. – В первую неделю учебного года. К тому же, Слав, с твоими оценками…

Я приподнимаю брови. Лия замолкает.

– Извини, – бормочет она. – В общем, я очень испугалась. Это же не противозаконно?

– Спроси у Марка, – смеюсь я. – Я пока не очень хороша во всём этом.

А сама чувствую, как меня охватывает новый приступ тревоги. Карты показали смерть, и если ещё несколько дней назад я бы, как и сказала Лия, не поверила в подобную чушь, то теперь, если я стану стражем, то мне придётся погрузиться в мир, где смерть держит каждого на коротком поводке.

– Обещай мне, что будешь осторожна, – говорит Лия.

– Буду стараться, – отвечаю я, напрягаясь.

Лия кивает, но по сдвинутым к переносице бровям я понимаю, что мой ответ её не удовлетворил.

– Ты, – Лия обращается к Марку. Тот отрывает свой взгляд от пальцев в перчатках девушки. – Я тебя не знаю, но ты кажешься нормальным парнем. Береги мою подругу, иначе я превращу тебя во что-нибудь противное, и плевать, если потом придётся поплатиться за это собственной шкурой.

Впервые что-то подобное слетает с языка моей воспитанной, не позволяющей себе ругнуться лишний раз, подруги. И сейчас я не знаю, что делать: восхищаться или бояться.

Новенькая. Глава 6

Я стою посреди огромного поля. Далеко в небе огромный красный солнечный диск медленно уходит за горизонт, и из-за этого природа вокруг приобретает розоватый оттенок.

Красиво.

Неожиданно тишину разрывает чей-то голос, зовущий меня по имени. Оборачиваюсь. Никого. А когда снова обращаю взор в сторону заката, порыв холодного ветра с дождём сносит меня с ног.

Я открываю глаза.

В комнате светло, окна расшторены. Видимо, Ваня уже проснулся, но его самого я не вижу, зато прямо над собой наблюдаю Бена. В его руках стакан с водой, а у меня по подбородку и щекам стекают её капли.

– Утро доброе, – бормочет он.

Я вытираю лицо краем одеяла.

– Ты совсем чокнулся?

Спросонья тело не очень хорошо меня слушается, поэтому я нащупываю кроссовок, который планирую кинуть в Бена, слишком поздно – он уже отходит в сторону, тем самым уменьшая мои шансы попасть в себя.

– В системе какой-то сбой, поэтому будильник не работает… – последнюю часть предложения Бен проглатывает, зевая.

Похоже, сам парень тоже только что встал: на нём всё ещё пижамные шорты и майка. Опомнившись, подтягиваю одеяло к самому подбородку – вчера, когда мы с Марком вернулись, я особо не обременяла себя переодеваниями и легла спать в одном нижнем белье.

– Ой, брось, – Бен отмахивается, замечая, как старательно я скрываю под одеялом открытые участки своего тела. – Если бы мне очень приспичило, я бы всё посмотрел, пока ты спала.

– Но ты ведь не смотрел, я надеюсь?

Бен пожимает плечами. Напевая что-то себе под нос, он разворачивается и плетётся в противоположную сторону комнаты к кровати Вани. Пользуясь моментом, я выскальзываю из-под одеяла и быстро хватаю одежду. Правда, не успеваю и брюки натянуть, когда Бен поворачивается с явным намерением что-то у меня спросить.

И так ничего и не произносит, кроме «Ой».

– Отвернись, – спокойно произношу я.

– Я не смотрю, – прыскает Бен. – И кстати, – он тыкает в висящую на стуле вчерашнюю одежду, – нужна другая. Явишься в синем и чёрном в тренировочный зал, тебя оттуда с позором погонят.

Точно. Сегодня у меня день с защитниками. Бен снова отворачивается, я иду к полке, которую мне временно выделил Ваня, беру зелёную рубашку и коричневые джинсы. Одежда сидит как влитая, если не считать слишком длинные штаны, которые приходится подогнуть.

Потом мы с Беном идём к нему в комнату, где теперь мне приходится ждать, пока переоденется он. И если бы я знала, сколько времени это займёт, могла бы ещё поваляться в кровати.