Текст книги "Пепел и пыль (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

Выражение лица у него такое, будто его за сегодня уже раз сто спросили, почему рисунки на посуде такие убогие.

– Я бы не рискнула, – говорю я.

Не слышу, что отвечает Бен, потому что вижу недалеко от прилавка знакомое лицо. Срываюсь с места, лишь бы снова не упустить его из виду. Не думаю, что Ваня замечает меня, так как слишком увлечён флакончиками и баночками разной формы и размера. Одну из них Ваня поднимает на уровень глаз. Её содержимое по цвету и консистенции напоминает апельсиновое желе.

Когда я останавливаюсь рядом, Ваня протягивает баночку мне. Беру её, и содержимое моментально меняет цвет с оранжевого на белый. Желе разжижается, превращается в жидкость.

– Ты знаешь, что означает твоё имя? – вдруг спрашивает Ваня.

– А?

Может, мне показалось? Но нет, когда я поднимаю глаза на Ваню, он внимательно на меня смотрит, явно ожидая ответа.

– Значение имени, – спокойно повторяет он.

– Нет.

– Есть несколько вариантов, но самое распространённое: яркий. – Ваня указывает на бусы, покрывающие мою шею и грудь. – Тебе подходит.

– Я не всегда так одеваюсь.

– Не в одежде дело.

Ваня поджимает губы, кривя их в своей особой манере. Забирает баночку из моих рук, и замирает, заметив браслет на запястье.

– Кассиопея. Незаходящее созвездие. Его можно увидеть на звёздном небе в любой день, если знать расположение… Относительно Полярной звезды, например.

– Ты никогда не упускаешь момент провести ликбез?

– Не вижу причины, по которой этот факт не показался бы занимательным.

– Знаешь, что на самом деле занимательно? – я поворачиваюсь к нему всем корпусом, упираюсь боком в прилавок. – Твоя болтовня почему-то совсем меня не утомляет.

Ваня смотрит на меня, чуть приподняв подбородок. Сейчас я особо сильно хочу увидеть его настоящие зрачки – оранжевые, совсем как солнце нашего мира, света и тепла которого мне не достаёт.

– Тебе стоит набраться смелости и рассказать друзьям правду, – говорю я.

Касаюсь пальцем своего виска, имея в виду его очки.

– Может быть, – рассеянно отвечает Ваня. – Когда-нибудь…

– Ладно, – соглашаюсь. – Только скажи, когда. Хочу посмотреть на лицо Бена, когда он узнает, что не самый крутой в нашей команде.

***

Я ставлю ложку перпендикулярно, и, прежде чем завалиться на край тарелки, она замирает так на несколько долгих секунд. Суп – как каша. Не знаю, из чего он сделан, но на вид напоминает горох или чечевицу. Хотя, мне сложно сказать точно – мама любые бобовые готовит из рук вон плохо, поэтому после пары провальных экспериментов она благополучно вычеркнула их из нашего рациона.

– А что случилось с тем вторым порталом, кстати? – спрашиваю я, поднимая глаза на ребят.

По возвращению с рынка мы решили пообедать в комнате, где ночевали. Все, кроме Лии – она вызвалась отнести еду Марку.

– Кстати? – переспрашивает Бен с набитым ртом. – Кстати? Ты вообще слышала, о чём мы разговаривали?

– Вы закрыли его? – поворачиваюсь к Нине, игнорируя Беновы возмущения.

– Не смогли, – отвечает она. Ставит пустую тарелку на пол себе в ноги, берёт стакан сока. – На нём были защитные заклинания. Мы только сделали его невидимым, чтобы какой-нибудь бедолага случайно в него не шагнул.

– А почему ты спрашиваешь? – подаёт голос Ваня.

Я выдерживаю паузу, в последний раз обдумывая то, что планирую предложить. Зачерпываю ложку супа, отламываю кусочек хлеба. Долго жую, но не потому, что тяну время, а из-за вязкости пищи. И только потом говорю:

– Я думала насчёт Марка… насчёт его транспортировки… Мы не сможем сделать это завтра на рассвете, но что, если кому-то…ну, остаться, чтобы потом вернуться вместе с ним в Старый мост через второй портал?

Замолкаю. Жду, что моя идея как минимум удивит всех своей гениальностью, но ребята почему-то всё так же спокойны. Только переглядываются странно…

– Что?

– Мы вообще-то уже об этом думали, – говорит Бен.

– Погодите, когда?

– Утром, – отвечает Саша. – Ребята пришли к нам после завтрака, сказали, что ты ещё спишь. И мы, вроде как, устроили мозговой штурм…

– Здорово, – фыркаю я. – Здорово! А сказать было не судьба? И что вы решили? Кто останется?

– Я, – говорит Бен.

Открывается дверь, на пороге показывается Лия с двумя пустыми тарелками в руках.

– Я тоже хочу остаться, – сразу же произносит она.

Сколько она стояла за дверью, выжидая? Качаю головой, но по глазам Лии вижу – её выбор останется тем же, независимо от того, нравится он мне или нет. И это заставляет меня поразмыслить над собственным решением. По приезду домой я планировала увидеть Даню и маму, привести домой Ваню… Даже думала о том, чтобы устроить всем нам, включая Дмитрия, очную ставку. Ждёт ли Лия, что я снова пойду за ней и останусь здесь? Обидится ли, если скажу, что в этот раз мне стоит подумать о семье, отношения в которой, вполне возможно, придётся выстраивать по новым правилам?

Я гляжу на подругу. Рассматриваю серые тени под её глазами, схватившиеся ссадины со следами снятых пластырей. И понимаю, что она уже знает, как я поступлю.

И я знаю. Зачем только пытаюсь себя обмануть?

– Тоже остаюсь, – наконец произношу.

Под удивленно выгнутые брови Бена поднимаю руку, окончательно себя обозначая.

– Вы, засранцы, не оставляете мне выбора, – говорит Нина. – Я с вами.

– Я уже тут, – подаёт голос Саша.

– Ну, – протягивает Ваня, – а без меня вы, как я уже говорил, помрёте.

Бен изображает на лице что-то вроде: «Ой, да больно нужна мне ваша помощь», но, как мне кажется, лишь чтобы оставить за собой образ эдакого я-сам-справлюсь парня. Любой бы завыл волком, если бы остался один в чужом мире в компании с лучшим другом, на чёрт знает какое количество времени привязанным к койке.

– Слушайте, а разве мы не должны спросить у Доурины…

– Уже, – позади Лии появляется Лиса. – Мать не против, говорит, только нужно будет уладить этот вопрос с Дмитрием, пока есть опасность новых нападений. Ей бы не хотелось, чтобы вы пострадали.

– Мы сможем о себе позаботиться, – Бен напрягает руки, демонстрируя всем присутствующим свои бицепсы.

Только сейчас до меня доходит, что на его рубашке больше нет рукавов. По кривому контуру понимаю – он просто вырвал их.

Закатываю глаза. Вот же истерик!

– И вам поможем, в случае чего, – говорит Нина. – Пожалуй, это меньшее, что мы сможем сделать для твоей мамы за то, что она разрешила нам остаться.

– Ещё два, – Ваня грустно усмехается. – Ещё два правила, и того шестнадцать. Вы понимаете, что когда мы вернёмся домой, Дмитрий имеет полное право нас уволить?

– Ну, вам двоим-то это точно не грозит, – Бен кивает на меня, переводит взгляд обратно на Ваню.

– Зная Дмитрия, им наоборот ещё больше достанется, – говорит Нина. – Нас он просто выгонит, а им ещё и лекцию трёхчасовую прочитает, а потом и под домашний арест на ближайшее тысячелетие посадит.

Замечаю недовольный взгляд Вани и улыбаюсь. А когда вспоминаю, что ребята принимали важные решения без моего участия, будто невидимый переключатель щёлкает. Я аж подпрыгиваю на месте:

– В следующий раз будите меня, если планируете что-то обсудить! Мы же, вроде как, команда!

Бен корчит рожу.

– А нефиг валяться в кровати до полудня.

– Я бы на тебя посмотрела, если бы полночи соседка по кровати закидывала на тебя свои ноги и руки, а с другой стороны всё время кто-то вздыхал – это я про тебя, Саша, – или храпел – а теперь про тебя, Ваня.

– Боже мой, какая неженка!

– Вы оба, – Нина указывает на меня, затем на Бена. – Достали. Найдите гостиницу и снимите, блин, комнату!

– Из этого не получится ничего хорошего, – Бен скребёт ложкой по тарелке. – Скажет ещё, что я слишком громко дышу.

Кинуть бы в него чем-нибудь тяжёлым…

– Как там Марк? – спрашивает Ваня, поворачиваясь на Лию. – Перед ужином нужно будет сделать ему перевязку, чтобы кожа побыстрее начала восстанавливаться.

– В порядке, – кивает она в ответ. – Поел немного. Лукас дал ему обезболивающих, и он снова уснул.

Лия проходит внутрь и делает то, чего я ну никак не ожидаю: начинает собирать наши опустевшие тарелки.

– Нужно вернуть мою книгу, – продолжает она, поднимая с пола тарелку Нины и буквально вырывая тарелку из рук у пытающегося собрать остатки еды на хлеб Бена. – Я могу ускорить процесс лечения.

Когда Лия подходит ко мне и видит, что моя тарелка до сих пор почти полная, меряет меня до странности похожим на матушкин взглядом.

– Вы, надеюсь, больше ничего не обсуждали без меня? – спрашиваю я. Перемешиваю кашу, немного зачерпываю ложкой. – Никаких планов не строили? Новой информацией не делились?

– О! – Нина щёлкает пальцами. – У нас появилась идея, что могло понадобиться подражателю. Доурина рассказала об объединяющем все атакованные поселения факторе: в каждом из них жил представитель своей расы в общей коалиции Огненных земель.

– Ага, – встревает Ваня. – Саммария – представитель от ковена «Восьмёрка», Нинши – альфа платиновых лисов и…

– Доурина, – догадываюсь я. – И что подражателю могло от них понадобиться?

– Каждый из этих троих мог держать у себя на передержке артефакт Единства, который ушёл в Огненные земли после нападения Магдалены на хранилище стражей, – Нина с ногами забирается на кресло. – Помнишь, я упоминала об этом, когда говорила, почему не стоит доверять Магдалене.

Нина замолкает, ожидая моей реакции. Я, немного помедлив, киваю.

– Дмитрий не стал возвращать артефакты в миры, из которых они пришли, чтобы это не было похоже на отказ…

– А нервные королевы дворов в Волшебных землях именно так бы и расценили происходящее, – вставляет Ваня. – Приняли бы на свой счёт, да ещё и войну бы устроили.

– Потому Дмитрий в произвольном порядке передал артефакты тем, кому больше всего доверяет, – продолжает Нина. – И в Огненные земли попали Нити Времени.

– Мама говорит, Нити – единственное, что могло привлечь врагов в наши земли, – подключается Лиса.

– И единственное, ради чего можно было бы пойти на убийство, – тихо добавляет Саша.

Ваня кривит губы. Нина передёргивает плечами. Я окончательно теряю аппетит. Отставляю тарелку в сторону и задаю главный вопрос:

– Чем опасны Нити Времени? В чём их сила?

В этот раз ребята с ответом медлят.

– Нити Времени способны переместить хозяина в любой день его жизни, будь то прошлое или будущее, – наконец произносит Ваня. – Если тот, кто их ищет, достаточно умён и, что более важно, не имеет ничего общего с благими намерениями, все мы в большой опасности.

***

В комнате, где лежит Марк, сильно пахнет травами, поэтому окна всё время открыты нараспашку. Я сижу рядом с его койкой и листаю книгу, которую Бен купил на рынке. Приходится приложить немало усилий, чтобы не только читать, но и переваривать её содержимое – мыслями я всё ещё в комнате и всё ещё слушаю Ваню, рассказывающего о Нитях Времени.

– Видела это растение в оранжерее, – говорю, указывая на одну из картинок.

– Да, – подтверждает Марк. – Оно хорошо помогает при простуде как внутрь, если заваривать, так и снаружи, если втирать в грудь.

– Круто.

Я заставляю себя останавливаться на каждой из страниц и обязательно произносить что-нибудь: замечание или вопрос. Мне хочется, чтобы Марк почувствовал – несмотря на состояние, он всё ещё может приносить пользу.

– Гардарика очень красивая, когда зацветает. Причём, знаешь, что интересно? Она это делает только зимой.

– Здорово.

Марк слабо улыбается и кивает. Замечаю, как на мгновение меняется выражение его лица. Того самого, которое светилось добротой в нашу первую встречу. Того самого, которое теперь серее здешних туч.

Закрываю книгу, заложив пальцем нужную страницу. Помимо нас в комнате ещё шестеро. Большинству из них ничего не угрожает: им просто некуда идти, так как домой – в столицу – временно путь заказан. А с ранеными сейчас возится Лукас. Некоторое время слежу за тем, как он делает перевязку женщине, видимо ведьме, так как её глаза имеют вполне обычный карий цвет. У неё порезано бедро, сломана рука. На щеке свежий шов.

Видимо, ведьма одна из тех, кто отдавать столицу без боя не собирался.

Я наконец решаюсь завести разговор, о котором думала всё время, но Марк выступает на опережение:

– Не стоит.

– О чём ты?

– О том, что ты наверняка рано или поздно захочешь поблагодарить меня. Тебе кажется, что ты передо мной в долгу, но это не так…

– Марк, – я качаю головой. Его ладони остались целы, поэтому я сжимаю его пальцы, не боясь причинить боль. – Спасибо.

– Слава…

– Спасибо, что спас Лию.

– Я сделал то, что должен был.

– Нет, – я качаю головой. – Конечно, все эти клятвы и обязательства не пустой звук, но у тебя был выбор. Вот, во что я верю.

Кто-то в комнате тяжко вздыхает.

– Как думаешь, – произносит Марк, неожиданно понижая голос до шёпота. – Теперь мои шансы покорить её сердце хоть немного выросли?

Смотрю на него и не могу сдержать улыбки, но горло щекочут слёзы. Уже не уверена, что сама не захочу убить Лию, если она причинит Марку боль.

Точнее, когда она это сделает…

– Так, значит, вы все остаётесь? – внезапно спрашивает Марк уже без былого веселья в голосе.

Он знает, что идея не из лучших, и прекрасно понимает, чья именно в этом вина. Только вот все мы смотрим на это по-разному. Он сам видит трагедию. Бен – необходимость. У Вани научный интерес, у Нины лишь часть повседневной работы. Для меня же это возможность; я чувствую её под кожей сотнями иголок, она оседает где-то в груди в виде восторга, смешанного с адреналином и страхом. Так тело реагирует на придуманный план. Пусть он и состоит всего из пары пунктов: вылечить Марка, в ответ на добродушие главы фениксов постараться всеми силами защитить Огненные земли от следующих нападений, найти Нити Времени раньше подражателя – я знаю, как сложно будет его выполнить.

Уверенно киваю в ответ на вопрос Марка и чуть сильнее сжимаю его ладонь. Затем отстраняюсь, открываю книгу на заложенной странице. Раздел «Плодовые растения».

– Итак, – приподнимаю книгу, чтобы Марку было видно. – Где здесь эти фрукты, из которых делают сладко-солёные пирожки? Бен сегодня, вероятно, продал чью-то почку за один такой. А попробовать не дал: запихнул весь пирожок разом в свой огромный рот.

Марк улыбается, и в этот раз от его улыбки отдаёт привычным теплом. Я делаю для себя пометку: побольше говорить о Бене, потому что от этого Марку, похоже, легче.

– Не буду врать, – Марк хмурит брови. – Не знаю, как он называется…

– Что? – делаю удивление как можно более наигранным. – Не знаешь?

Марк хмыкает. Тут же сильно закусывает губу.

– Но помню, как выглядит, – спустя какое-то время произносит он. – Как персик, только крупнее. И такого бледно-розового цвета.

Я листаю страницы до тех пор, пока Марк не говорит остановиться. Почти сразу он начинает свой рассказ, и я слушаю внимательно, пока не чувствую на себе чужой взгляд. Поднимаю глаза и вижу, что Марку, оказывается, с интересом внимаю не только я, но и мальчишка лет семи, лежащий на одном койка-месте с похожей на него женщиной. Она гладит его по волосам и всё время проверяет, не сдвигается ли одеяло, которым её сын укрыт до самого подбородка, несмотря на жару как в помещении, так и на улице.

Снова гляжу на Марка. Замечаю, что иногда его плечи несильно вздрагивают. Возможно, это импульс самого тела, а может и желание, – но невозможность, – сопроводить свой монолог жестами.

– Извини…

Не сразу понимаю, что голос принадлежит не Марку, потому что кроме него уже достаточное время в комнате никто не разговаривает. Замечаю краем глаза тень, оборачиваюсь. Это Лукас. В его руках металлическая посуда с окровавленными бинтами и ватой.

– А?

– Я закончил, поэтому, если хочешь, могу заняться твоей шеей, – произносит он. – И затылком.

– Я в порядке, спасибо.

– Нет, она не в порядке, – вмешивается Марк. – Лукас, пожалуйста, будь так любезен.

Феникс кивает, однако ничего не делает. Я, вздыхая, сдаюсь. Перекидываю волосы на одно плечо, подставляя сначала то, что осталось после встречи с химерой.

– Бен сказал, что тебя спасла Магдалена, – говорит Марк.

– Ага. Они с Ниной были очень удивлены этим фактом.

– Ну, она вроде бы как не герой. Ты же слышала о том, что ей удалось обокрасть Дмитрия?

Пальцы Лукаса очень горячие, а осторожные прикосновения напоминают разряды тока.

– Наверное, это не хило ударило по его достоинству, – хмыкаю я.

– Он больше беспокоился об артефакте, что ей достался. Конечно, при всей своей… нелюбви к закону… Магдалена не убивает тех, кто не переходит ей дорогу. И всё-таки она преступница.

Мазь, которую Лукас наносит на рану, пахнет сладостью.

– Было бы неплохо узнать, что у неё на уме, – продолжает Марк. – И зачем она здесь.

– Магдалена оказалась не очень разговорчивой, и при следующей встрече, говоря метафорически, обещала оставить меня без штанов.

Лукас обводит контур пластыря пальцем, плотнее его закрепляя. Я перекидываю волосы за спину.

– Теперь затылок, – говорит он.

Его голос совсем не меняется: такой же ровный, спокойный, монотонный. Если бы я не видела его своими глазами, то подумала бы, что слышу запись. Не хватает только механического треска.

– Мы справимся, – вдруг произношу я.

Не могу глянуть на Марка, потому что Лукас придерживает мою голову одной рукой, фиксируя положение, а пальцы второй запуская мне в волосы, чтобы проверить ссадину. Поэтому останавливаю взгляд на мальчике-фениксе. Он совсем ещё ребёнок даже по здешним меркам. Я хорошо помню Даню в таком возрасте: шкодливый маленький гиперактивный засранец со страстью к надоеданию мне и к разрисовыванию обоев в квартире. Но Даню мы с мамой, несмотря ни на что, любили, и Дане не нужно было смотреть, как рушится его жизнь и как умирают от рук монстров его знакомые.

– То, что происходит – ужасно. И если подражатель, как считает Доурина, не остановится, пока не раздобудет Нити Времени, то мы останемся здесь настолько, насколько будет необходимо, чтобы помешать ему.

Поворачиваю голову вполоборота, так, что Лукаса мне теперь видно краем глаза. Зрение расфокусировано, но я замечаю, что он кивает. И в знак благодарности убирает мешающие ему волосы чуть нежнее, чем необходимо.

Защитница. Глава 5

На другой стороне нас уже ждут, и именно поэтому я медлю. Таково было решение Дмитрия, которое он озвучил по наладоннику Вани, да так громко, что в тот момент мне показалось, словно он орёт мне прямо в ухо, разве только брызжущей слюны не хватало.

– Если вы действительно хотите остаться, то вам нужно обеспечить себя всеми необходимыми для длительного пребывания вдали от штаба средствами и расширить команду ещё на одного защитника, – вот, что сказал Дмитрий.

Только это, казалось бы, достаточно справедливое условие, принесло вместе с собой какие-то странные сомнения у ребят. Стоило только Дмитрию отключиться, как Саша объяснил мне, почему он и все остальные озадачены:

– Дмитрий не пошлёт к нам рядового, а из защитников-оперативников остаётся только Лиза. Если пойдёт она, пойдёт и Рэм. Если пойдёт Рэм, пойдёт и Виола. Остаются только Полина и Лена, но и у тех найдутся причины….

Он указал на Ваню и Нину. Я кивнула в ответ. Это показалось мне разумным. Если раньше ребят сдерживали хоть какие-то банальные правила, то сейчас мы на собственном примере показывали им, что, в принципе, на любые законы можно закрыть глаза, если иметь весомый повод. Только вот едва ли Дмитрий будет доволен, если вся ватага оперативников разом решит устроить себе внеплановые каникулы…

Даже я понимала – не стоит исключать возможность конфликта, который легко сможет изменить решение Дмитрия не в нашу сторону.

– Идём, – произносит Нина, вырывая меня из раздумий. – Нас уже заждались.

Портал расположен немного дальше края моста, но Нина всё равно предложила разбежаться, чтобы минимизировать возможность соскользнуть вниз. Я прикидываю, достаточно ли далеко мы отошли. Три или четыре метра. Если брать в расчёт скорость моего бега, силу ветра и возможное искажение пространства, о котором рассказывал Ваня, то… чёрт знает.

Болью в затылке отзывается воспоминание о первом проходе через призму. Я снова чувствую солёную воду во рту и то, как она мягко обволакивала моё тело.

– Слава, пора.

Срываюсь с места и в этот раз не закрываю глаза, проходя через вязкое пространство. Только задерживаю дыхание, когда нахожусь одновременно и в двух мирах, и где-то между ними. Секунду спустя больно приземляюсь на одно колено. Быстро встаю и делаю шаг в сторону, вдруг Нина не будет выжидать или сразу отправится следом.

Дмитрий стоит перед мостом. Бен, Ваня и Саша обступили его и что-то рассказывают, но Дмитрий их не слушает, по крайней мере теперь, когда видит меня. Его скрещенные на груди руки опускаются вдоль тела. Я пытаюсь изобразить на лице непринуждённость, а походке придать уверенность с помощью выпрямленной спины, но из-за тупой боли в колене первые шаги я делаю, прихрамывая.

Эффектные появления – явно не мой конёк.

– Здравствуй, – произносит Дмитрий на выдохе, когда я подхожу.

Раньше, чем я отвечаю, он обнимает меня за плечи одной рукой.

– Привет, – говорю я.

Он отстраняется. Улыбка с лица сходит, когда его взгляд падает на мою шею. Точнее, на полоску пластыря.

– Что это?

– Ерунда.

Дмитрий окончательно меня выпускает, оборачивается на ребят.

– Ты, кажется, сказал, что кроме Марка никто серьёзно не пострадал?

Не знаю, к кому он обращается, но отвечает Ваня:

– Это просто царапина.

Сейчас так и есть. Даже если Дмитрий потребует доказательств, я смогу без опаски отлепить пластырь и продемонстрировать ему ровный, уже схватившийся шов, от которого даже шрама не останется, благодаря Ване и чудодейственным мазям.

– Здрасте, капитан! – из-за моей спины выходит Нина.

Дмитрий бегло осматривает защитницу.

– Ты хоть в порядке? – спрашивает он.

Тянет руку к её лицу и так по-отцовски касается уже почти исчезнувшей ссадины на лбу.

Что-то похожее на ревность туго перетягивает мой живот.

– Ага, – кивает Нина.

Она первая обращает внимание куда-то в сторону, и я выглядываю из-за Дмитрия, прослеживая направление её взгляда. В метрах десяти от нас стоит джип, из багажника которого Полина и Рэм вытаскивают вещи. Открывается дверь со стороны водительского места, наружу вылезает Татьяна. Она с кем-то разговаривает по нарукавнику, очень активно жестикулируя свободной рукой.

– Так, – Дмитрий машет, призывая всех нас собраться вокруг него. – Во-первых, я хочу, чтобы вы поклялись мне, что сказали чистейшую правду, и ничего не скрыли.

– Скроешь от вас, конечно, – фыркает Бен, за что получает лёгкую затрещину. – Да клянёмся, клянёмся! – жалобно восклицает он, уворачиваясь от второй попытки Дмитрия.

– Я очень вами недоволен. Вы нарушили столько правил, что мне бы стоило выгнать вас из штаба раз и навсегда.

Дмитрий заглядывает в глаза каждому из нас. Интересно, в каком месте у него рычаг переключения с заботы на занудство?

– Но он этого не сделает, – произносит Татьяна, подходя ближе.

В её нарукавнике всё ещё кто-то возмущается. Нажав на кнопку, она сбавляет громкость, а я успеваю уловить знакомое лицо куратора хранителей.

– Да, – соглашается Дмитрий. – Не сделаю. Но только потому, что не хочу упускать возможность хорошенько наказать всех долгими месяцами дежурств и общественных работ.

Рэм, Полина, а также Максим и Лиза, которых раньше я не заметила, тащат в нашу сторону сумки и пластиковые коробки. Приблизительно представляю их содержимое: оружие, медикаменты, какие-нибудь бытовые предметы, вроде средств личной гигиены. Возможно, еда… Я бы сейчас убила кого-нибудь за нормальное шоколадное печенье вместо пресных крекеров.

– Я всё ещё не уверен, что идея хорошая, но её одобрил Совет, что, собственно говоря, не менее странно, поэтому пока… – Дмитрий замолкает. Оборачивается на принесённые вещи, затем снова на нас. – … пока я даю вам свободу, но на условии ежедневной отчётности. Выход на связь – каждые четыре часа.

– Вам стоит глянуть в словаре, что такое свобода, кэп, – говорит Бен и сразу отклоняется назад.

Но в этот раз Дмитрий на его слова никак не реагирует.

– С вами отправятся Лиза и Рэм, – продолжает он. – И Максим, раз уж «Омега» теперь – единственные в полном составе на этом задании.

Дмитрий замолкает, и в этой паузе нет совершенно ничего хорошего. Напряжение повисает в воздухе. Дмитрий явно приберёг самую главную новость напоследок. Я перевожу взгляд на Татьяну, у которой за плечами рюкзак, и начинаю догадываться, в чём же дело.

– Ещё с вами отправится Татьяна, – наконец произносит Дмитрий, подтверждая мои догадки.

– Ч-что? – Бен аж задыхается от недовольства. – Зачем? Нам нянька не нужна!

– Напоминаю, что одна из вас принесла клятву лишь пару дней назад, и ей сейчас необходимо обучение, несмотря ни на какие возникшие обстоятельства.

Бен резко оборачивается на меня.

– Ну спасибо, коротышка.

Я развожу руками.

– Нет, а вы думали, что мы и правда отпустим вас совсем одних? – уточняет Татьяна и скептически приподнимает бровь. – Кучка подростков против целого мира? Не то кино, парень.

Мы разбираем вещи, кто что сможет унести. Мне достаётся коробка с чем-то бренчащим. Я думаю об оружии.

– Мы просто хотим спасти друга, – говорит Бен. У него в руках два мешка.

– Но и помочь фениксам тоже, – встреваю я. – Мы же поклялись защищать тех, кто будет в этом нуждаться.

– Только вмешиваться в политику чужих миров мы вообще-то не в праве, – произносит Дмитрий.

Без укора, скорее, просто напоминает. Мне даже кажется, что он делает это формально, для галочки, при этом всецело со мной соглашаясь. Или я хочу так думать…. Не знаю.

Не важно. Мы всё равно уже всё решили.

– Вот чёрт, – вдруг виновато произносит Дмитрий. – Я не должен был…

Он оборачивается на джип и даёт отмашку – сигнал. Задняя дверь джипа открывается.

– Да нет, – я качаю головой, не веря своим глазам. – Нет…

Это подло со стороны Дмитрия. С тем же успехом он мог привезти сюда грузовик щенят и сказать, что если мы уйдём обратно в Огненные земли, он утопит его в озере.

– Мне кажется, или… – начинает Саша. Кто-то явно обрывает его, потому как он сразу же замолкает.

Даня быстрым шагом идёт ко мне. Я успеваю поставить коробку на землю, прежде чем он врезается в меня своими объятьями. Как обычно: одна рука на моём затылке, вторая обхватывает корпус.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю тихо.

– Ты, я так понимаю, надолго уходишь, – Даня вздыхает. – Хотел попрощаться.

Я прикрываю глаза. Объятья Дани пахнут красками и жжёными спичками. Я дома. Нет никаких нападений, никакой опасности. Сейчас мы завалимся на диван и весь вечер будем смотреть глупые мультики, которые он так любит.

– У тебя всё хорошо? – спрашивает Даня.

Чувствую, как он перебирает мои волосы и боюсь, что наткнется на рану на затылке. Чтобы этого избежать, отстраняюсь.

– Ага. А ты? Как мама?

– Мы в порядке, – Даня косится в сторону Дмитрия. – Насколько это вообще возможно.

Брат закусывает щёку, начинает нервно дёргать ногой; я чувствую этот импульс в собственном теле.

– Пошли, отойдём, – говорю я и тяну Даню в сторону. Останавливаемся мы только тогда, когда прячемся от чужих глаз за джипом. – Ну? Что тебя так беспокоит?

Даня хватает мою ладонь и сильно сжимает пальцы.

– Тебе Дмитрий всё рассказал?

– Вроде бы да.

– И насчёт меня тоже?

Брошенная невзначай фраза оглушает как хороший удар по лицу.

– Насчёт тебя?

Даня сводит брови к переносице.

– Значит, не говорил.

Я вырываю свою руку из Даниной хватки. Ох, не нравится мне всё это…

– А поподробнее?

Даня видит, что я осторожничаю, и сам даёт мне немного свободы, отступая в сторону.

– Помнишь, я звонил тебе и говорил, что Дмитрий…

– Да, – обрываю его. – Он явился к нам домой. Давай сразу к делу.

– Он сказал мне, что я уже был в штабе. Сказал, что я… со мной всё это случилось раньше, чем с тобой… Но когда за мной пришли, я сразу отказался, и поэтому мне изменили воспоминания…

Я хмурюсь.

– Ты уверен?

Даня кивает.

– Он дал мне какую-то жидкость. Я выпил её, и всё вспомнил. День, когда я в школу не пошёл и провалялся весь день дома… И не сказал ни тебе, ни маме, что именно у меня болит…

Я помню это, потому что Даня тогда серьёзно меня напугал: с утра и до самой ночи он не вставал с кровати, укрывшись одеялом с головой, и не произнёс ни слова, изъясняясь одними лишь жестами. Первое время я думала, что у него инсульт, но потом ему каким-то чудом всё-таки удалось убедить меня не вызывать скорую и прикрыть его перед мамой.

– Я тогда проснулся от шепчущих на непонятном языке голосов. Они заглушали мои собственные мысли и не замолкали ни на секунду. Но самым странным было то, что я понимал их. И мог говорить с ними, но при этом совершенно позабыл русский. – Даня делает паузу, оттягивая ворот рубашки. – Я думал, что сошёл с ума, но в полночь всё прошло. Однако уснуть мне всё равно не удалось, потому что за мной пришли.

– Значит, процесс активизации у всех разный, – говорю я. – У меня было видение аварии, а у тебя – это. А кто пришёл, те ребята… Они сейчас здесь? Ты видел их, когда приходил с Лией?

Даня качает головой.

– Нет. То были парень и девчонка старше двадцати. У неё коротко стриженные светлые волосы и ярко-зелёная чёлка, а у него очки в круглой красной оправе.

Я задумываюсь. Кажется, не встречала никого в штабе, кто мог бы подойти под это описание.

– Они сказали, что я особенный, и, если пойду с ними, моя жизнь изменится, – Даня отводит взгляд в сторону и как-то странно улыбается. – Эти двое явились из двери-портала, прямо как ты и говорила! А я не верил!

– Это неважно…

– Нет, Слав, – Даня поджимает губы. Его подбородок дрожит. – Важно. Когда я отказался, они изменили мои воспоминания, заставив поверить в то, что целый день я провалялся в кровати, потому что у меня температура поднялась до сорока. И ведь меня даже не смутило то, что на следующий день после «болезни» я чувствовал себя отлично!

Собственные слова злят Даню. Замечаю, как он сжимает ладони в кулаки.

– Забыли, – говорю я. – Правда, Дань, это ерунда. Ты отказался – это твоё право.

– Если бы я знал, что ты тоже… что тебе тоже… что ты…

Даня морщит лицо. Это последнее, что он обычно делает перед тем, как заплакать.

– Ты отказался от возможности стать стражем из-за меня?

Он пожимает плечами, но уже спустя мгновение кивает.

– Я просто не хотел участвовать в приключениях без тебя. Сама посуди: я бы рассказывал тебе крутые истории, а ты бы смотрела на меня этим своим грустно-депрессивным безучастным взглядом…. Меня не радовала такая перспектива.

В то время как Даня из-за меня лишил себя возможности стать частью чего-то большого и значимого, я приняла тот же шанс за должное, совершенно не думая, что тем самым отдаляюсь от единственного, кто был рядом всю мою сознательную жизнь.

Я обнимаю Даню, утыкаюсь носом ему в ключицу.