Текст книги "Пепел и пыль (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

– Не отвечают, – отвечает Ваня сипло.

Прикусываю губу. Некоторое время за нашим столом больше никто не произносит ни слова. Я успеваю прокрутить в голове десяток ситуаций, которые заканчиваются невесело, и ещё пару, которые заканчиваются совсем уж печально.

Первой паузу нарушает Лиза:

– Кто-то из старших знает?

– Это неважно, – Рэм качает головой. – Утром Марк звонил Ване и сказал, что они чуть задержатся и вернутся уже после обеда.

– Значит, не прошло ещё двенадцати часов после последнего выхода на связь, – поясняет Виола слова брата.

– Что, если с ними что-то случилось? – Нина крутит пустой стакан в руке. – Будем сидеть и ждать, пока не дойдёт до того, что домой они вернутся как Тори, Паша и Феликс, в трёх небольших коробках?

Следует два удара: глухой и звонкий. Первый нанесён кулаком Бена по столу, второй – тарелкой, разбившейся об пол. Опять же, с лёгкой Беновой подачи.

– Успокойся, – Нина хватает его за кисть, останавливая на пути к третьему удару.

Я не вижу её повёрнутого к Бену лица, но голос её холоден.

– Мы расскажем Ольге, она что-нибудь придумает, – продолжает Нина.

– А как только истекут положенные двенадцать часов, отправимся в путь, – подтверждает Полина.

– Все мы, – кивает Лиза.

Я качаю головой. Теперь и мне кусок в горло не лезет. Кладу вилку на тарелку, отодвигаю тарелку прочь. Затем лезу себе под рубашку и достаю телефон из лифчика, где сегодня таскала его ввиду отсутствия карманов на юбке. Набираю Лию.

– Я видела, что ты мне звонила! – вместо приветствия раздаётся мне в ухо после третьего гудка. – Клянусь, уже собиралась перезванивать!

Встаю из-за стола и отхожу к входу в столовую, чтобы меня не было слышно.

– Не важно, – бормочу я. – Как ты? Как Лиса?

– Знаешь, на удивление, очень даже спокойно. Я проводила её домой ещё ранним утром, заодно навестила своих родителей.

– А где они сейчас?

– Далековато отсюда, – неоднозначно отвечает Лия. – Но ведь ты звонишь не за тем, чтобы убедиться, что мы с твоей новой подружкой не поубивали друг друга, – произносит она чуть погодя. – Тут что-то другое.

– Она не моя подружка.

– Тем не менее, я слышу по голосу, что тебя что-то беспокоит. Выкладывай.

На мгновение я отстраняю телефон от лица и смотрю на красную кнопку сброса вызова, сомневаясь, правильно ли вообще поступаю, когда снова хочу просить помощи у Лии. Затем перевожу взгляд на фотографию, которая у меня стоит на её контакте. Мы сделали её этим летом, когда кормили голубей в сквере. Банальное селфи на фоне деревьев переросло в комедию, когда один из голубей сел Лие на голову.

Фотография хоть и смазана, но это не мешает разглядеть расширившиеся от ужаса глаза подруги и моё перекосившееся от дикого смеха лицо.

– … я знала, что так всё и кончится, – слышу я, когда возвращаю телефон к уху. – Сейчас ты боишься меня, потом, когда ты принесёшь клятву, я начну бояться тебя…

– Опять ты начинаешь, – обрываю я. – У меня просто к тебе просьба… Очередная.

– Я скоро начну брать за них деньги, – предупреждает Лия.

– Кажется, двое хороших ребят пропали, – говорю я, игнорируя шутку Лии. – Помнишь, я рассказывала тебе вчера о вылазке?

– Рассказывала? – Лия усмехается. – У нас было десять минут на весь разговор, ты не рассказывала, ты тараторила как в последний раз.

– Новый портал, – напоминаю я. – Ведущий в Огненные земли.

– Да помню я, помню. Ну?

– Марк и Саша до сих пор не вернулись. Сначала они обещали сделать это утром, потом – после обеда. Сейчас уже семь вечера.

– И чего волноваться? Вдруг, у них какие-то дела…

– В последний раз, когда стражи так пропали, их нашли мёртвыми.

Я слышу эхо своего голоса в трубке. Никогда бы не подумала, что могу звучать так испуганно.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – уточняет Лия.

– Не знаю. Что угодно. Кроме тебя у меня больше нет знакомых с такими… интересными способностями. Может, выйдешь на связь с Лисой?

– Знаешь, что мои родители сказали сегодня? – вдруг спрашивает Лия.

Полагаю, ничего хорошего.

– Они сказали, что им будет очень жаль, если со мной что-нибудь случится по вине стражей. – Лия делает паузу, чтобы вздохнуть. – Жаль, представляешь? Так неприятно звучит.

Я ничего не знаю о родителях Лии. Совсем. Ну, разве что кроме того, что дочь свою они, похоже, любят чуть меньше, чем свои принципы.

– Ладно, я всё сделаю, – говорит она чуть позже. – Одной глупостью больше, одной меньше. За эти двадцать четыре часа я уже столько всего сотворила, что очередное приключение ситуацию точно не ухудшит.

Не знаю, что именно она имеет в виду под «всё сделаю», но пока я доверяю Лие, как себе, уточнять мне нет необходимости.

Попрощавшись, собираюсь уже было вернуться, когда вижу, как из-за стола встаёт Бен и пулей летит к выходу. Едва успеваю прижаться к стене, чтобы он не снёс меня с ног. Оборачиваюсь на ребят, те в растерянности. Звук шагов Бена, тем временем, теряется где-то на главной лестнице.

У меня есть два варианта: вернуться и расспросить у ребят, или пойти за Беном. И собственное решение ставит под вопрос мою адекватность.

Я на ходу сую телефон обратно в лифчик, пока спускаюсь по ступенькам вниз. Есть только одно место, куда бы пошёл защитник, которому нужно выплеснуть эмоции – тренировочный зал. Именно там я и нахожу Бена, с остервенением молотящего грушу.

– Если я скажу, что представляю твою голову на месте этой груши, ты отвалишь? – рявкает он, едва я подхожу ближе.

– Нет.

– Я так и думал.

Он бегло оборачивается на меня через плечо, затем снова возвращается к своему занятию. Через пару минут снимает кофту, оставаясь в одной майке. Я молчу. Мне и сказать-то толком нечего, вообще не знаю, зачем последовала за ним.

– Ты ведь не представляешь мою голову на месте груши? – всё-таки я решаю, что лучше в этом убедиться.

– Отвали.

Приму это за «нет».

– С Марком всё будет в порядке…

– Послушай, – Бен обрывает меня на полуслове. – Мне твоя жалость не нужна.

– Я попросила свою подругу помочь, – говорю я. – Она – ведьма.

– Ты, я погляжу, не очень хорошо разбираешься в людях.

– И почему все считают своим долгом сказать мне об этом?

Бен наносит несколько боковых ударов подряд. Его мышцы очерчиваются плавными изгибами на плечах.

– Если ты пришла поболтать, то лучше не надо, – произносит Бен между ударами.

Я скрещиваю руки на груди, обхожу Бена так, чтобы теперь видеть его лицо, и облокачиваюсь на стену, демонстрируя ему своё решение остаться, хочет он того или нет.

– Тогда говори на какую-нибудь другую тему, – Бен на мгновение останавливается и смотрит на меня. – Что-нибудь нейтральное.

Я прикидываю, о чём таком можно ему рассказать.

– Мазь, которой Марта обрабатывает раны, пахнет мокрой половой тряпкой, – зачем-то произношу я, вспоминая дневную операцию на Костину шею.

Кулак так и замирает, не столкнувшись с грушей. Бен прищуривается, разглядывая моё лицо секунду, затем говорит:

– Мазь от растяжений пахнет солёными грибами. Но на вкус пробовать не советую.

Я смеюсь. Бен, как мне кажется, немного расслабляется: его плечи опускаются, недобрый блеск в глазах гаснет.

– Поди сюда, – зовёт он, приманивая меня рукой.

Не сводя пристального взгляда с Бена, я в одно движение отлипаю от стены.

– Чего?

– Повторяй за мной.

Бен вращает запястьями, затем локтями, потом плечами.

– Зачем это?

– Хочешь ещё чего-нибудь себе вывихнуть? – скептически спрашивает Бен.

– У меня был ушиб, – напоминаю я. – Из-за тебя, кстати.

– Прекрати быть занозой в одном месте и пользуйся моей добротой, пока я не пожалел об этом.

Делать нечего, я присоединяюсь к разминке. После рук идут вращательные движения ногами и всем корпусом.

Затем Бен заставляет меня прыгать на месте. Первое время я путаюсь в юбке, и тогда он говорит мне подвязать ещё выше, так, чтобы даже колени были открыты.

После мы перемещаемся обратно к груше.

– Держи равновесие, – произносит Бен. – Стой на обеих ногах. Не вешайся на мешок, как на своего парня.

– Очень смешно.

– Не толкай, а бей. Если закрыть глаза, твой удар должен быть звонким шлепком, а не глухим стуком, – продолжает Бен. – И помни, что удары должны быть постоянны. В идеале: перерыв между каждым – не больше двух секунд.

Звучит как что-то достаточно простое. Я киваю и приступаю к пробам. Однако на практике всё оказывается гораздо сложнее. Я начинаю задыхаться, а перерывы между комбинациями у меня выходят катастрофически длинными.

– Попробуй чередовать удары по схеме «один-два-один-два», – говорит Бен.

У него интонация зазнавшегося наставника. Он сосредоточен на моих руках. Кажется, мне удалось окончательно его отвлечь.

– То, что ты сейчас делаешь, называется: «Если я буду так же сражаться на миссии, меня прибьют в первую же минуту», – обречённо вздыхает Бен после моей очередной неудачи. – И, Боже, подними руки выше! Теоретически, тебе уже миллион раз попали по голове.

– Ты худший учитель в мире, – я опускаю руки, за что тут же получаю пятернёй между рёбрами. Приходится поднять их обратно в стойку.

– Не заставляй меня снова ронять тебя на ковёр, – угрожающе произносит Бен.

Я сжимаю челюсть, вспоминая о синяке на рёбрах, который заметила вчера вечером, когда переодевалась ко сну.

– Ты прав, – говорю я. Оборачиваюсь и заглядываю Бену в глаза. Они у него светло-серые. – Даже если я стану защитником, мне понадобятся десятилетия, чтобы добиться хоть чего-нибудь.

– Ой, брось, – Бен качает головой – его явно поражает то, как быстро я сдаюсь. – Всего ты добьёшься. – Он показывает мне предплечье, где символы клятвы едва ли можно сейчас разглядеть. – Эта штука поможет.

– Чем?

– Я до клятвы был таким же неудачником, как ты.

– Врёшь.

– Конечно, вру, я всегда был крутым парнем, и вообще драться научился раньше, чем ходить. Мои предки тоже защитники. Я уже знал, кем буду, когда впервые сюда пришёл.

Везёт же. Кто бы мне помог определиться.

– Ну а ты? – вдруг интересуется Бен. – Уже решила?

Я жму плечами.

– Даю подсказку: синий тебе не очень идёт. О, – Бен тянет руку к моему лицу. Секунду спустя я вижу грязную травинку между его пальцев, – и вот это тоже.

Затянувшуюся и немного неловкую паузу прерывает чей-то крик наверху. Кто-то зовёт меня по имени. Ещё через секунду на лестнице появляется Полина.

– Слав, там к тебе пришла подруга, – произносит она как-то странно.

Будто предупреждает о чём-то. Я бросаю взгляд на Бена, тот пожимает плечами. Это, должно быть, Лия. Может, она уже успела что-то разузнать? Но ведь едва ли прошло больше двадцати минут после нашего разговора!

Она, конечно, ведьма, но не всемогуща же.

Я поднимаюсь наверх за Полиной и сначала вижу Рэма, Лизу и Нину. Они отходят в сторону, я замечаю Лию. Пришла она не одна.

Нет. Только не это.

Пожалуйста, пусть это будет Ваня.

Но тот человек дёргает Лию за рукав и наклоняется, чтобы что-то сказать ей на ухо. Ваня, вчера испугавшийся Лису, не подошёл бы к Лие так близко.

А значит, всё пропало.

– Даня? – зову я.

Брат, как только видит меня, срывается с места. Расстояние мы сокращаем мгновенно, и вот я уже в его объятьях.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я.

– Последовал твоему совету и позвонил Лие, – отвечает Даня.

Только сейчас понимаю, как сильно по нему соскучилась.

– Тебе нельзя тут быть. И Лие тоже. Особенно Лие.

– Почему?

Я не успеваю ответить, потому что слышу шаги. Кто-то спускается по главной лестнице.

Я не верю в Бога, но сейчас молюсь всем, кто, теоретически, может мне помочь, включая и его, и Вселенную, и судьбу – пусть это будет не Ваня.

Кто угодно. Уж лучше Дмитрий.

Но меня снова никто не слышит.

Я понимаю, когда взгляды Вани и Дани пересекаются, потому что в это же мгновенье руки, обнимающие меня, безвольно опускаются вниз.

Мой мир трещит по швам.

Это должно было произойти тогда, когда мы все будем готовы. Сейчас – худший момент из возможных.

Я задыхаюсь.

Они смотрят друг на друга, я смотрю на них.

Время останавливается.

Новенькая. Глава 11

Первой тишину нарушает Нина:

– Скажите мне, что не я одна это вижу.

Я разворачиваюсь. Теперь смотрю на Ваню, а Даню непроизвольно пытаюсь скрыть за своей спиной. Знаю, что это бесполезно, потому что он на голову меня выше, но сейчас мозг почти не соображает. Всё, о чём могу думать – это как повернуть время вспять и выставить Даню за дверь раньше, чем появится Ваня – его близнец.

Тот самый, о котором он ни сном, ни духом.

– Это мой брат, – произношу я сипло. Затем откашливаюсь и добавляю: – Приёмный. Ва… То есть, Даня. Его зовут Даня. Даниил.

За спиной какое-то шевеление. Я оглядываюсь через плечо. Озадаченность на лице Дани сменяется испугом. Испуг – удивлением.

– Даня, – зову я. Брат опускает на меня глаза. – Это Ваня.

– Один из этих? – Даня беззвучно шевелит губами, подбирая слово. – Как их там, чёрт подери… стражей?

– Лия тебе рассказала?

Даня кивает. Снова смотрит на Ваню. Я могу только догадываться, что сейчас творится у него в голове.

– В общих чертах, – подаёт голос Лия.

С ней я вообще не хочу разговаривать; так подставить меня – это надо было постараться!

– Почему мы с ним одинаковые?

Это спрашивает Ваня. Он окончательно спускается на этаж, делает ещё пару шагов нам на встречу и замирает. Суёт ладони в карманы джинсов. Прямо за его спиной, как молчаливый ангел-хранитель, стоит Лена.

Не знаю, какого ответа Ваня ждёт. Голова взрывается тысячами фейерверков. Мне не хватило времени на то, чтобы продумать этот разговор. Я понимала, что, рано или поздно, мне придётся поставить этих двоих перед фактом: получите, распишитесь, вы – близнецы! Но я и представить не могла, насколько нервным на самом деле будет это напряжение, и насколько многое будет зависеть от слов, которые я скажу.

Даня выходит из-за моей спины, теперь мы с ним стоим плечом к плечу. Чувствую исходящий от него холод и не могу удержаться, чтобы не коснуться его ладони. Пальцы ледяные. Я стискиваю их в своей руке и, возможно, впервые в жизни не получаю в ответ совершенно никакой реакции.

– Кто это? – спрашивает Даня, указывая на Ваню свободной рукой.

– Я же сказала…

– Нет, Слав, – Даня обращается ко мне, но не сводит взгляд с Вани. – Кто это?

– Я не знаю, – честно отвечаю я.

Я могу поделиться с ним моими предположениями, которые вынашивала последние пару ночей, но ведь от этого они не превратятся в правду!

– Когда у тебя день рождения? – спрашивает Ваня.

– Двенадцатого марта, – отвечает Даня.

Ваня кивает. Это жест подтверждения, дескать, так я и думал.

– Значит, ты приёмный, – продолжает Ваня.

Не знаю, к чему он клонит, но это всё же лучше, чем просто стоять и пялиться друг на друга в полнейшей тишине.

– Полагаю, ты тоже.

– Свою настоящую фамилию знаешь?

Даня дёргает плечом. Чувствую на себе его взгляд и качаю головой. Мама никогда не говорила о прошлом Дани: ни о родителях, ни о причине, по которой они его бросили, ни о фамилии, ни тем более о том, почему она решила принять его в нашу семью. В один момент Даня просто стал её мальчиком. А мне пришлось смириться, привыкнуть и, незаметно для самой себя, полюбить его, как родного брата.

– Филонов, – говорит Ваня. – Я узнал об этом, когда стал стражем.

Обдумываю его слова. В писании Авеля появляются фамилия и имя стража, данные ему от рождения – именно так сохраняется кровная ветвь, позволяющая определить, чьим родственником является новичок. Не важно, кто именно из родителей был стражем, и не важно, согласились ли родители на эту свою привилегию, когда пришло их время – так или иначе, каждый ребёнок, рождённый в семье стражей, бывших, настоящих или несостоявшихся, получает в наследство этот ген.

Каждый.

Я впиваюсь взглядом в Даню, сильнее сжимаю его ладонь.

К-а-ж-д-ы-й.

– Как мы можем быть братьями? – спрашивает Даня.

Он, похоже, совсем не замечает моего смятения.

– Можно мне? – доносится слева. Я поворачиваю голову. Оказывается, Бен тоже поднялся вместе со мной и Полиной, и сейчас стоит, прислонившись бедром к хлипким перилам. – Я не хранитель, но кое-что помню ещё со школьного курса анатомии. – Он делает паузу, чтобы почесать подбородок. – Полагаю, двенадцатого марта восемнадцать лет назад вы оба вылезли из одной женщины.

Худшая шутка из всех, которую он в этот момент мог придумать. Я ничего не говорю, но взглядом и качанием головы пытаюсь показать ему, каких масштабов он придурок.

– Что? – уточняет Бен, невинно хлопая ресницами. – По крайней мере, я не отрицаю очевидного, что, почему-то, пытаются сделать остальные!

– Мы ничего не отрицаем, – говорю я.

– Но и вслух не произносите.

– Бен прав, – произносит Нина. – Дико такое говорить, конечно, но факт налицо. В прямом смысле. Парни-то близнецы.

Последнее слово забирается в мою голову и там звучит эхом ещё как минимум раз десять.

Близнецы.

– Стойте, – вдруг произносит Лена, привлекая к себе внимание. Её брови сильно нахмурены, и в этом напряжении нет ничего хорошего. – Как вышло, что оба родителя Славы усыновили по одному из вас?

Этот вопрос едва ли адресован к Ване или Дане. Скорее, ко мне. Но я не могу ничего на это ответить.

– В каком смысле? – уточняет Даня.

Я смотрю на него. Его расширенные от удивления глаза заставляют меня поёжиться. Зато лицо Вани остаётся тем же. Ну, разумеется. Ведь он сложил этот пазл ещё в ту секунду, как я сказала, что Даня – мой приёмный брат.

– Мужчина, усыновивший Ваню, мой папа, – произношу я. И на мгновенье цепенею, когда понимаю, как только что назвала Дмитрия.

Папа. Так просто и так по-домашнему.

Жду, что сделает Даня. Сейчас он может развернуться и уйти, может потребовать отвести его домой, чтобы поговорить с мамой. После того, что он узнал, я не буду требовать от него спокойствия в любом из случаев.

– И давно ты в курсе? – спрашивает Даня у меня. Вырывает свою ладонь из моей хватки и делает крохотный шаг назад, который кажется мне километровым расстоянием. – Давно знаешь обо всём этом?

– С того дня, как вы с мамой считаете, что я уехала на научную выставку, – отвечаю тихо.

Даня фыркает. Он слышит, насколько жалобно звучит мой голос. Он различает оставшиеся между строк слова, которые я так и не произношу вслух.

«Мне очень жаль».

«Я должна была рассказать тебе раньше».

Слышу голоса этажом выше и грузные шаги. Немного расслабляюсь, когда вижу Татьяну и Женю. Мужчина и женщина переговариваются на высоких тонах, о чём-то спорят. Первым, кто обращается к нам, оказывается Женя.

– Отлично, что вы все здесь! – говорит он, похоже, едва ли замечая происходящее. – У нас ситуация. Вик прислал смс, говорит, в «Дочерях войны» что-то намечается.

– Скорее всего, ложная тревога, – подключается Татьяна. – Вы же знаете Вика. И всё же, нужно проверить. Бен, Лиза, Нина, собирайтесь.

Защитники гуськом исчезают на лестнице, ведущей в тренировочный зал. Ваня, бросив последний взгляд на меня и Даню, разворачивается и поднимается наверх. За ним, чуть погодя, следует Лена. Остаются только Рэм с Полиной, но и они вскоре уходят по своим делам.

– Так, а это ещё кто? – спрашивает Татьяна, указывая на Лию.

Я не успеваю ничего объяснить, как она останавливает свой взгляд на Дане. Затем оборачивается на лестницу, где буквально полминуты назад мимо неё прошёл Ваня. Потом снова смотрит на Даню. Женя реагирует на её озадаченность почти сразу же. Я вижу, как поднимаются его брови и как открывается рот, чтобы что-то сказать.

Приходится его опередить:

– Это моя подруга, она просто зашла в гости и уже уходит.

Разворачиваюсь на пятках и выталкиваю Лию с Даней из штаба. Это занимает чуть больше времени, чем мне бы хотелось: первая подчиняется сразу, а вот второй из вредности оказывает слабые попытки сопротивления.

– Простудишься! – восклицает Лия уже на улице, когда замечает, что я в одной рубашке и юбке.

– Она длинная, – говорю я, развязывая узел.

Ногам становится теплее. А вот рубашка совсем не спасает от холодного вечернего ветра.

– Слава, прости! – продолжает нарочито заботливым тоном причитать Лия. – Я не знала, что… Я думала, будет хорошей идеей привести Даню…

– Ты не виновата, – говорю я. – Мне самой стоило всё рассказать ему ещё пару дней назад.

– Да уж, – Даня надувает щёки. – О такой новости, как брат-близнец, хотелось бы знать заранее.

Я тянусь к брату и обнимаю его, пытаясь этим жестом показать, как мне жаль. Не хочу, чтобы он на меня обижался. Неприязнь, оттенок которой замечаю в его потемневших карих глазах, причиняет мне физический дискомфорт.

– Ты вся дрожишь, – сухо замечает Даня. Он отталкивает меня, хватая за плечи. Кивает на здание штаба за моей спиной. – Возвращайся.

– Нет. Я хочу проводить тебя домой.

– Тогда возьми это.

Лия снимает с себя мягкую кожаную куртку. Наверное, безумно дорогую.

– А ты?

– Я же иду за твоими друзьями, а в Огненных землях температура никогда не падает ниже двадцати градусов по Цельсию.

Я закусываю губу. Некоторое время назад по телефону Лия сказала, что «всё сделает», но я и подумать не могла, что под этим она подразумевает одиночное путешествие в другой мир.

Когда я не принимаю куртку, её из рук Лии забирает Даня. Он накидывает её мне на плечи.

– Ты не обязана, – говорю я.

– Обязана, и ещё как. К тому же, не волнуйся. Теперь не ты одна под защитой штаба.

Она расстёгивает пуговку на манжете, закатывает рукав блузки и демонстрирует мне внутреннюю сторону своего запястья. Белый рисунок в форме круга с двойным крестом внутри. Не могу удержаться – касаюсь его пальцем. Он немного выпуклый на ощупь, напоминает старый шрам.

Я видела такой же символ на запястье Аниты. Лия стала добровольцем.

– Когда ты успела? – спрашиваю я.

– Ну, может, я проводила Лису домой немного раньше, чем сказала тебе. И, может, потом сразу отправилась к Совету. Она немного щипет, кстати, если тебе интересно. И это не единственный минус. Мои родители теперь в ещё большем бешенстве и, вероятно, откажутся от меня в ближайшее время. Но мне плевать – я выбираю тебя. Потому что они всегда были слишком заняты своими проблемами и проблемами ковена, пока ты была рядом, чтобы помочь мне решить мои.

Внезапно перед моими глазами та самая четырнадцатилетняя девчонка, которая вошла в класс первого сентября несколько лет назад и сразу привлекла внимание всех сидящих, включая и моё. Но если другие видели в ней лишь невероятную красотку и удивительную умницу, то я… я разглядела в ней настоящего друга.

– Эти ребята очень хорошие, – говорю я. – Но если с тобой что-то случится, я…

– Расслабься, Романова, – немного нервно произносит Лия. Она пытается выглядеть беззаботно, но её глаза говорят об обратном. – Я же ведьма! И у моих родителей есть парочка знакомых из местного ковена. Не пропаду!

Она дарит мне свою лучшую улыбку, прежде чем разворачивается на пятках и убегает в известном мне направлении – к порталу. Впервые за всё время на Лие кроссовки и джинсы вместо юбки и каблуков.

– Ты уверена, что хочешь проводить меня домой? – спрашивает Даня.

– В смысле?

Я нервничаю, поэтому путаюсь в куртке. Даня помогает мне.

– Мне кажется, тебе больше понравилось бы вернуться к своим новым друзьям и вместе с ними отправиться в бар.

– В какой ещё бар?

– «Дочери войны». Ты что, совсем не слушала ту рыжую женщину?

Я пожимаю плечами. Голова в тот момент была забита более важными вещами, чем миссия, на которую меня всё равно не возьмут.

– Погоди, откуда ты знаешь, что это бар?

Лицо Дани на мгновение перекашивается.

– Пару месяцев назад. Местные новости. Пожар, – напоминает он недовольным тоном.

Ну да, точно. В одной из пивнушек закоротило проводку, в результате чего погибло несколько человек.

– Они вовсе не мои друзья, – сообщаю я. – Но да, возможно. Правда, какой смысл? Мне всё равно не позволят присоединиться к ним из-за того, что я новичок.

Даня ерошит свои волосы. Я вглядываюсь в его лицо. Что-то изменилось. Наверное, именно так выглядит человек, который только что узнал правду: это и поджатые губы от «у-меня-есть-брат-близнец», и потерянный взгляд от «моя-сестра-связалась-со-сверхъестественным», и дрожащие ресницы от «теперь-жизнь-разделилась-на-до-и-после-и-я-понятия-не-имею-что-мне-делать-дальше».

– Пойдём, – наконец произносит Даня.

Я хочу взять его за руку, но он суёт ладони в карманы куртки. Могла бы подумать, что это всё от холодного ветра, если бы была достаточно наивной.

– Что тебе рассказала Лия? – интересуюсь я в попытке наладить контакт.

– Ну, у неё было немного времени – от нашего дома до центра десять минут на автобусе, – отвечает он. – И всё же кое-что новое я узнал и о ней, и о тебе, и об этом адском логове на месте пожарной станции.

– О штабе стражей.

– Я так и сказал. – Даня ускоряет шаг, и мне приходится сделать то же, чтобы не отставать. – Значит, твой отец – избранный?

– Страж, – поправляю я.

– Ну да. И ты теперь тоже.

– Ага.

– А тот парень? Если он – такой, то и я могу быть, да?

Даня специально игнорирует имена и любые определяющие существительные, косвенно демонстрируя мне своё недовольство и, в какой-то степени, даже брезгливость. Меня всегда бесила это его привычка, но сейчас я не имею права злиться.

– Ваня тоже страж, да. Хранитель. Он очень умный, и он помогал мне всё это время. Кто-то из ваших родителей был стражем, значит, и ты тоже сможешь им стать. Просто время ещё не пришло.

– Так странно, – Даня оборачивается на меня через плечо. – Единственное, что я теперь знаю о своих настоящих родителях – это то, что они какие-то там чудики.

– Стражи, Дань! – восклицаю я. – Не чудики и не избранные, просто… Такие, какие есть. – Я хватаю его за куртку и тяну на себя, останавливая. – Стражи защищают наш мир, наш город. Твои родители могли быть героями. Подумай об этом.

Даня сильно хмурит брови. Он едва сдерживает слёзы. Я лихорадочно пытаюсь подобрать нужные слова, но сбиваюсь, когда замечаю, что идём мы в противоположную от дома сторону.

– Стоп. Куда ты меня ведёшь?

– В бар «Дочери войны». Мне нужно больше доказательств, а тебе это, похоже, просто нужно.

Я качаю головой.

– Там может быть опасно.

Даня опускает глаза на мою руку, держащую его за ткань куртки. Я разжимаю пальцы.

– Разве тебе не всё равно?

– Там может быть опасно для тебя, – поясняю я. – Тебе нельзя идти.

– Но я уже иду.

Даня возобновляет движение. Если я не последую за ним, я буду предательницей и обманщицей. Если я скажу ему, что не хочу, чтобы он шёл со мной, я буду предательницей. Если я скажу ему, что сама не хочу идти, я буду обманщицей.

Все пути ведут к моему неизбежному поражению. Все, кроме одного.

И я молча нагоняю Даню.

***

Бар «Дочери войны» находится в том квартале Старого моста, где стоят двухэтажные дома. Несмотря на то, что одна половина из них уже заброшена, другая продолжает цепляться за жизнь прямо-таки всеми возможными способами. Выкупленная у граждан, она представляет из себя калейдоскоп сомнительных агентств недвижимости, контор по ремонту одежды и обуви, танцевальных и йога-студий, а так же питейных заведений, после посещения которых лучше обязательно наведаться к врачу.

Нам приходится несколько минуть плутать кругами, прежде чем мы находим нужный дом и нужный бар. Над металлической дверью вывеска: «Дочери войны». А сбоку, на единственном окне, табличка: «Только в эту пятницу – марафон лучших футбольных матчей этого года!».

– И что же может быть не так с этим баром? – спрашивает Даня. – Ну, кроме очевидной антисанитарии?

Он брезгливо оглядывает вывеску и морщит лоб. Нелюбовь к спортивным играм – это у нас семейное.

– Не знаю. Ты всё ещё хочешь проверить?

– А ты?

– Нас вообще туда пустят? Тебе ещё нет восемнадцати.

– А у тебя нет с собой паспорта.

– Они, наверное, попросят документы, если мы закажем алкоголь, – Даня пожимает плечами. – Так что мы можем просто выбрать что-нибудь из еды.

Мой брат – не авантюрист. То, что он делает сейчас ради меня и себя, свидетельствует об огромном желании разобраться в ситуации.

Хорошо это или плохо? Пока не знаю.

– Пошли, – произношу я.

Уверенность в голосе – только для вида. На самом деле, у меня неприятным спазмом скручивает живот. Это может быть совсем и не ложная тревога. Возможно, открыв дверь в бар, мы лицом к лицу встретимся со смертью.

Поэтому Даня должен уйти. Но он не сделает этого без меня.

Подходим ближе, я хватаюсь за холодную металлическую ручку и тяну её на себя. Дверь со скрипом открывается. По сравнению с уличным холодом, в баре тепло и вкусно пахнет жареным хлебом. Едва различимая музыка сливается с голосами посетителей и работающими телевизорами, где транслируется какой-то матч. Когда Даня закрывает за собой дверь, и в спину перестаёт дуть ветер, мне становится жарко. Я снимаю куртку Лии и вешаю её на стойку у входа.

К нам подходит миловидная официантка азиатской наружности.

– Вас будет двое? – спрашивает она.

Улыбкой она меня не обманет; в голосе я слышу холод.

– Да.

– Отлично.

Официантка разворачивается на пятках и манит нас за собой. Замечаю, что одежды на ней совсем мало: короткий топ, открывающий живот, и джинсовые шорты. Мы проходим мимо уже занятых столиков, и мужчины провожают нашу официантку недвусмысленными взглядами. Меня всю передёргивает.

Нас сажают в углу. Отсюда хорошо видно всё помещение. Сегодня аншлаг: во-первых, вечер пятницы, а во-вторых, футбольный марафон, привлекший мужчин всех возрастов. Я вижу и молодых людей старше нас с Даней, возможно, всего на пару лет, и дяденек с полысевшими головами и трескающимися на круглых животах рубашками, и даже двух дедков, стол которых заставлен пустыми кружками из-под пива. Из девушек тут только я и светловолосая девчонка, которая составляет компанию красавчику с армейской татуировкой на плече и мужчине постарше, вероятно, её отцу.

Остальные женщины здесь – работницы бара: барменша и официантки.

– Как думаешь, я себе накручиваю, или они все на одно лицо? – спрашивает Даня, наклоняясь к столу.

Он прав. Каждая из девушек похожа на предыдущую по одним и тем же пунктам: тёмные прямые волосы, обязательно длинные и обязательно заплетённые в мелкие косы, миндалевидные глаза, узкие лица, острые подбородки. Все, как одна, хоть и худые, но жилистые, и достаточно высокие, даже несмотря на плоскую подошву их обуви.

Я не пытаюсь наложить одно на другое – голос Вани сам врывается в моё сознание:

«Сирены – настоящие амазонки. Внешне ты едва ли отличишь их от азиаток… Сирены используют мужчин лишь для продолжения рода, выбирая для этого самых сильных особей… Эти женщины – воины, и могут убить тебя голыми руками… Правда, скорее, они убьют меня, потому что себе подобных они предпочитают не трогать. Исключения – кровная вражда, месть. Ну, или если ты помешаешь их охоте».

Меню в моих руках идёт мелкой дрожью. Я выдыхаю, пытаясь успокоиться. Этот план настолько продуман, что невольно вызывает восхищение: как ещё можно заманить большинство мужчин, если не пивом и спортом?