Текст книги "Война взаперти (СИ)"

Автор книги: maybe illusion

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

«У меня так голова лопнет», – в конце концов решила Лили и продолжила путь, отбросив вопросы без ответов. Уже через несколько минут она оказалась на пороге знакомого заведения и толкнула дверь.

Как только глаза привыкли к полумраку, царившему в помещении, перед ней предстало сомнительной красоты зрелище: толпа храпящих дружков Эда Брауна. Похоже, их сморило прямо за выпивкой. Из работников – никого. Снизу доносился подозрительный шум. Должно быть, Эд там творил какие-нибудь непотребства. Во всяком случае, он не пускал пузыри в кружку вместе с остальными, а вероятность того, что он умер, и теперь его закапывали в подвале, невелика. Хотя неплохо бы.

Около минуты Лили разрывалась между желанием немедля бежать вниз и выяснить, что там происходит, и требованием здравого смысла сначала обездвижить спящую компанию. Разумеется, они не могли сюда прийти с благими намерениями, и если эта толпа проснется, ей и Деррику несдобровать. Впрочем, где он и жив ли вообще?

Наконец Лили пришла к выводу, что подвал важнее храпящих рож, и сунулась в служебное помещение, где добыла ведро и увесистую метлу. Так себе оружие, но если ловко подкрасться к Эдди сзади и огреть по голове, может сработать. Она даже почувствовала себя уверенней и, спускаясь по лестнице, только что не насвистывала. Внутри появилось радостное предвкушение, что-то вроде охотничьего азарта – странное и чуждое для Лили чувство, да еще и при таких обстоятельствах. Прежняя Лили не стала бы и пытаться с кем-то подраться, а уж тем более – с нетерпением ждать этого момента. Но сейчас у нее не было ни времени, ни желания анализировать незнакомку в себе.

Ступенька сменяла ступеньку, а жажда крови все росла. Положа руку на сердце, Эд Браун давно напрашивался на то, чтобы его хорошенько поколотили. Увивался за ней, проходу не давал, а как только она отказала ему – совсем иначе запел. Даже здороваться перестал. Видел в ней просто кусок мяса, тупой мужлан. Говорят, Джейк с ним подрался и победил. Сомнительно: эта туша больше раза в четыре. Никто, впрочем, не знал, что между ними произошло, но Эд Браун действительно всегда уважал Джейка, если не сказать – боялся. Такой он был, ее муж. Она им гордилась.

Лили остановилась перед входом в подвал, прислушалась. Должно быть, все внутри успокоилось, потому что оттуда не доносилось ни звука. Гадать и мяться на пороге лишние секунды не хотелось, так что она отложила в сторону ведро и сразу шагнула внутрь.

Увиденное одновременно обрадовало и возмутило ее. Деррик был жив и даже держался на ногах – тут у Лили сразу от сердца отлегло – но к нему тянул свои грязные вонючие лапы Эд Браун, с вожделением, с голодом. Определенно задумал высосать всю кровь из этой покорной овечки.

Но Лили ему не позволит. Достаточно было сделать лишь шаг, чтобы дотянуться до обоих. В полутьме никто не заметил ее появления. Прекрасно. Она ступила вперед, перехватила метлу рукоятью вверх, размахнулась и безо всякого предупреждения ударила Эда по голове – вернее, должна была ударить его, но вместо этого огрела Деррика, который как раз надумал на него свалиться.

– Дура, что ты наделала! – донесся из угла знакомый голос.

Эд Браун поймал Деррика и растерянно обнял за плечи. Какое-то время все просто смотрели на пострадавшего, на кровь, бегущую с виска, а потом разом пришли в движение: Лили повернулась к Маргарет, а Эд Браун перебросил свою ношу через плечо и предпринял попытку встать, но тут же рухнул обратно.

Когда Лили отыскала бывшую подругу глазами, пальцы на метле заныли от напряжения. Вот кого действительно стоило избить до полусмерти. Почему-то она была уверена, что Маргарет бросила работу и затерялась в городе. Она даже почти смирилась с мыслью, что отомстить за унижение не удастся; но теперь-то все менялось. Обида и злость, отодвинутые в сторону за ненадобностью, всколыхнулись внутри с новой силой. В два шага Лили преодолела расстояние до Маргарет, как раз поднявшейся на ноги. Что за отвратительная все-таки, наглая рожа!

– Ты! – заорала Лили. – Где Джейк? Где он? Как ты могла написать мне, тварь, такое письмо и…

Маргарет влепила ей пощечину. Метла сама собой выпала из рук.

– Твою мать, какая разница, где Джейк и кто я такая? Ты только что ударила своего дружка по башке! Вернись к реальности.

– Он мне не… – Лили запнулась. Да разве важно, кто для нее Деррик? Как ни сложно это признавать, Маргарет права. Сейчас не время ворошить прошлое.

Усилием воли Лили затолкала ненависть обратно, под замок. Сделала глубокий вдох. Она обязательно разберется с Маргарет, но позже. Она пришла сюда за Дерриком.

Подобрав метлу и повернувшись, она встретилась глазами с Эдом Брауном. Деррик лежал у того на руках. Его голова упиралась в плечо Эда – очень трогательно. Можно было подумать, что они братья, что один о другом заботится, а вовсе не хочет высосать кровь.

– Он сказал, – пробормотал Эд, – что мы похожи. Представляешь?

Его лоб пошел уродливыми складками, щеки пылали. Жар сжигал несчастного изнутри, а он силился понять, почему чужак повел себя странно.

– Кто-то вроде него… и я… – Эд не сдавался в попытке выразить свои чувства. – Кто-то настолько само… плюющий на себя…

– Самоотверженный, – подсказала Маргарет.

– Во-во. И чистый. Но я хочу жить! Я хочу…

– Конечно, – согласилась Лили, размахнулась и ударила его рукояткой метлы в переносицу.

Не издав ни звука, Эд Браун безвольным мешком свалился на спину. Очевидно, он держался из последних сил – и вряд ли уже очнется.

Лили выдохнула, опустила свое оружие и сразу сгорбилась. Напряженная пружина внутри распрямилась, охотничий азарт прошел, и теперь она чувствовала лишь слабость, голод и дрожь в коленях.

Некоторое время Маргарет ошалело смотрела на нее, а потом тряхнула головой, улыбнулась и схватила Деррика за шиворот:

– Хорошо, а теперь перенесем его ко мне. Уложим и придумаем, куда деть этих дрыхнущих стервятников.

– Далеко нести-то? – поинтересовалась Лили и неохотно взяла его за ноги. Ей бы в первую очередь позаботиться о себе, а не возиться с Дерриком, но ничего не поделаешь: если стукнула – отвечай за последствия.

– На второй этаж. Просто немыслимо! – смеялась Маргарет. – Я вожусь с грязным южанином. Больше того – Эд Браун в него влюбился! Как все в мире перевернулось-то.

– А уж как в моем мире все перевернулось благодаря кое-кому, – саркастично заметила Лили. Она понимала, что выяснять отношения по-прежнему не к месту, но не сумела удержаться.

– Ты могла бы найти меня здесь в любое время, – заявила Маргарет. – Ты ведь знаешь, где я работаю. Но, видно, не очень тебе и хотелось.

– Мне сказали, что ты уехала в город.

– Было дело. Но вот вернулась.

– Видела Джейка?

Маргарет промолчала.

– Я сейчас не собираюсь ругаться с тобой. Мне просто интересно. Ты виделась с ним?

– Допустим.

– И что же он?

Маргарет вскинула на нее глаза.

– Что, что. Сделал вид, будто меня не знает. Он служит в какой-то подозрительной конторе. Стоило мне зайти, как он приказал вышвырнуть меня на улицу.

Потом отвернулась и добавила с горечью в голосе:

– Забудь о нем, Лили. Он плохой человек.

***

Дом Маргарет сгорел во время пожара, и последние пару дней она обитала в комнатушках, которые хозяин заведения сдавал посуточно. Сюда они и поместили Деррика, после чего Маргарет послала мальчишку-посудомойщика за врачом, а сама занялась расталкиванием и выдворением вон друзей Эда Брауна. Один не помнил, как вообще здесь очутился, остальные скверно себя чувствовали от болезни, отравы и выпитого и не представляли никакой опасности.

Уже через три четверти часа отыскался хирург, живший неподалеку. Размотав неумело наложенную повязку на руке Деррика, он хмыкнул, цветисто высказался в адрес переполненных больниц, открыл чемоданчик с инструментами и надолго застрял возле больного. Никому из девушек не хотелось видеть, чем он там занимается, но несколько раз врач все равно вызывал их по мелким поручениям. Тогда неизменно шла Маргарет – Лили с самого начала сказалась смертельно уставшей и вместо помощи раненому баловала себя ванной, едой и чистой одеждой.

В свежем, сытом теле она почувствовала себя другим человеком, и все события уходящего дня сразу показались страшным сном. Не могла она вести себя так. Начиная с момента, когда она потащилась за телегой, – определенно действовала не она. Ее прошибал холодный пот при воспоминаниях о собственном циничном поведении, однако какая-то ее часть находила незнакомые черты характера весьма полезными в новых условиях, где, как когда-то выразился Деррик, или ты, или тебя. Не одна она утратила человеческий облик – все вокруг были готовы сожрать друг друга за мизерный шанс выжить. Тем более странно выглядел на фоне этого безумия Деррик, отдающий себя первому встречному с самоотречением, достойным безумца. Неужели кошмар наяву, превращающий людей в скотов, способен кого-то возвысить? Но как? Деррик, должно быть, абсолютно свободен – либо абсолютно пуст. Что, в сущности, одно и то же. У него никого не осталось. Его нигде не ждали. Он как будто уже мертв, лишенный дома и тех, кого он любил. И ничто не заглушит боль утраты – это бездонный колодец, что поглощает дела и помыслы, не оставляя даже эха. Налей туда сколько угодно крови – легче не станет.

Разморенная, осоловелая, занятая ленивыми мыслями и догадками, Лили не заметила, как задремала. И ей сразу привиделся Деррик. Он лежал неподвижно, совершенным трупом, на лице – ни кровинки. Лили поцеловала его в сухие губы и в тот же миг стиснула горло.

Но на сей раз она проснулась раньше, чем свершилось неизбежное, – если точнее, ее разбудила Маргарет, грубо тряхнув за плечо:

– Вставай, соня. Мне нужно, чтобы ты приглядела за своим другом.

– А? – переспросила Лили, потирая глаза. Краем себя она еще оставалась во сне, сердце бешено колотилось.

– Доктор кучу лекарств ему выписал. Я попробую вытрясти из аптекаря хоть что-нибудь, а ты пока пригляди тут, ладно?

– Деррик разве еще не очнулся? – Лили разинула рот. – И каких еще лекарств? Я же просто стукнула его по голове.

– Я сама толком не поняла. Вроде что-то с рукой. Доктор там долго ковырялся. Сказал еще, что надо в больницу, но у них сейчас нет мест по случаю эпидемии. Хотя чужакам лечение у нас и не положено. Я уж не стала говорить, откуда твой друг, в конце концов, на южанина он не похож. Ну, я пошла.

– Постой! А что мне дела…

– Что ты как маленькая? Я его даже умыла, пока ты тут слюни во сне пускала. Прояви хоть немного активности.

Лили проглотила возражения, пристыженная. Удивительно, с какой легкостью Маргарет умудрялась командовать даже после всего, что между ними произошло. Да, появилась натянутость, о прежнем доверии не могло быть и речи, но Лили снова попала в зависимость от действий, мнений и решений Маргарет. Это злило.

Хлопнув дверью, Лили прошла к Деррику. В нос ударили запахи крови и лекарств – преотвратное сочетание. Сморщившись, она поспешила приоткрыть окно и только потом бросила взгляд на кровать.

От Деррика виднелся только нос – так его закутали в одеяло. На перевязанном лбу лежало что-то вроде компресса, если точнее – грязная тряпка. Лили протянула руку, чтобы убрать эту гадость, и невольно коснулась растрепанных волос Деррика. Мягкие. В точности как в том сне про убийство палкой. Одно и то же ощущение.

«Ты должна найти меня, узнать меня…» – сверкнуло в памяти. Он говорил, что все предопределено, можно лишь отложить неизбежное, если ты «расколот». Каких-то полчаса назад Лили снилось, что он лежит неподвижно, похожий на труп. Прямо как сейчас.

Это ее шанс. Никто не увидит. Деррик без сознания. Она вольна делать с ним все, что захочется. Можно обозначить его как потенциальную жертву, разыграв с ним последний сон, как он и подсказывал. И тогда кошмары должны хотя бы на время отпустить ее.

Лили закрыла глаза, восстанавливая в памяти подробности. Поцелуй, затем – схватить за горло, а потом ее разбудили. В сложившихся обстоятельствах – проще простого. Однако сама мысль о том, чтобы поцеловать Деррика, разом вогнала ее в краску. А если он очнется? Что он подумает? Как все объяснить? И как смотреть в глаза Джейку? Глупо стыдиться такого подлеца, как он, однако внутренние барьеры непросто снести. К тому же не по любви – неправильно. Еще одно наивное убеждение, над которым вовсю смеялась та где-то в голове.

Но ради спасения собственного рассудка ведь ничего не стоит пойти на подобную мелочь. Лили считала себя внутренне готовой к убийству невинного – и смешно застопорилась на простом? Ей не мешало бы отбросить все прежние взгляды до последнего. Но это значит перестать быть собой. Хотя сколько в ней осталось себя?

Лили придвинулась ближе, вглядываясь в лицо Деррика. По правде сказать, хоть она и узнала его волосы на ощупь, все-таки он по-прежнему лишь напоминал парня из самых первых кошмаров. В последнее время ей снился сам Деррик, но прежде он как будто выглядел иначе. Слишком – светлый? Тот, которого она избила палкой, мог быть ее братом. Жителем Центра. Чем больше проходило времени с момента их знакомства и чем стремительней сходил загар Деррика, тем яснее становилось, что по сравнению с образом в голове Лили он чересчур бледен.

Могла ли она ошибиться? Если сейчас она сделает то, что задумала, выбрать другую жертву уже не получится.

Лили осторожно убрала прядь волос с его левого уха. У парня из снов на этом месте была родинка. У Деррика – обнаружился еле заметный шрам.

Так он или не он? Стоило расспросить его подробней, допустимы ли искажения в образе. Важен ли цвет кожи, например? И тот, другой, вроде бы не курил.

Зажмурившись, Лили попыталась восстановить в подробностях первую встречу с Дерриком. Она узнала его с первой секунды, но почему? И почему потом стала сомневаться? Он мог просто оказаться очень похожим на «настоящего». Вплоть до деталей одежды или раны на руке. Но они ведь встретились, несмотря на то, что он с Юга. Именно в тот день, когда он пришел в Серую деревню, волей случая и Лили оказалась там. Здесь не может быть простого совпадения. Сама судьба – в лице пробуждавшейся той – вела ее. Иррациональное поведение, незнакомые чувства, неизвестно откуда взявшаяся храбрость – все это появилось и расцвело благодаря встрече с Дерриком.

Однако Безликая болезнь – вот настоящая причина перемен, и он – лишь кусочек мозаики, одна из бесчисленных судеб, сломанных эпидемией. Не стоило зацикливаться на личных переживаниях и забывать об этом. Что Лили, что Деррик – просто подхвачены ветром. Никто не особенный. Все свободны и все взаперти.

И тогда Деррик для нее – никто. Случайность. Серая тень, живущая в его глазах. Он отдал ей кровь, но теперь Лили понимала, что он поделился бы с кем угодно. Он обнимал ее, но тогда ей лишь примерещилась особая невинная теплота. Вот кто по-настоящему безлик. И, наверное, он не обидится, если она и впрямь окажется «расколотой», если даже немного ошибется, избрав его жертвой. Ему ведь нечего терять. В том числе и себя.

Наклонившись, она прислушалась к его сонному дыханию. Еще раз вгляделась в лицо. Бледноват, но все-таки ничего, симпатичный. Целовать какого-нибудь старикашку Брауна она уж точно не стала бы – сразу бы вырвало. А Деррика можно и попробовать на вкус. Только как потом с чистой совестью мстить Джейку?

«Ой, дура! – смеялась внутри та. – Ты хочешь убить человека и при этом боишься, что муж узнает о какой-то чепухе? Муж, который спал с твоей лучшей подругой?»

Действительно, абсурд. Как-то по-детски. Лили усмехнулась и позволила той прорваться наружу, признавая ее правоту.

Поцелуй вышел безжизненным – Деррик поддался, не приходя в сознание. Лили стиснула его горло сильней, чем следовало бы, зачем-то надеясь, что он очнется и ответит ей по-настоящему. Но ничего подобного не произошло. Кроме того, мир не сдвинулся с места, за окном не ударила молния, а внутри ничего не щелкнуло.

Все оказалось нисколько не символично. Просто грязно. Убрав руки от шеи Деррика, Лили почувствовала неловкость и отвращение к себе. Теперь, наверное, у него будут синяки.

Не в силах больше смотреть на это беззащитное лицо, Лили поднялась, подхватила грязную тряпку-компресс и отправилась искать ей замену. С каждым шагом осознание случившегося крепло. Уже доковыляв до умывальника, Лили бессильно прижалась лбом к холодному металлу. Тряпка выпала из руки. Капли срывались в таз одна за другой с успокаивающим звуком.

– Кажется, я убью тебя, Деррик, – пробормотала Лили. – Прости.

========== 7. Особенный ==========

Вокруг крыльца сгущались летние сумерки. Деррик присел на ступеньку, закурил. Всюду стрекотали цикады, в траве слышалась возня.

Прохладные вечера после напоенного зноем дня всегда приносили спокойствие, но сегодня Деррик был взвинчен. Разговор с Мэри Ди не шел из головы, да еще припомнилось, что кто-то из соседей заболел ветрянкой. Вроде бы взрослые люди, и тут такая незадача. Говорят, в их возрасте эта дрянь тяжело переносится. Не повезло.

Деррик вздохнул, затушил окурок и собрался уже возвращаться в дом, когда расслышал незнакомые нотки в привычном вечернем шуме: шуршание, фырканье. Грызун какой? Еж? Крот?

Надо было захватить фонарь. Деррик напряг глаза и с трудом различил в полумраке очертания притаившегося возле самого крыльца существа. Как будто еж.

Не вспугнуть бы. Усмехнувшись, Деррик придвинулся ближе, потянулся к зверьку. Но стоило ему коснуться мягких колючек, как «еж», оказавшийся свернувшейся в клубок змеей, поднял уродливую голову и ощетинился длинными загнутыми иглами. Деррик вскрикнул от неожиданности и отдернул руку. Монстр! От него надо избавиться, да поскорей, пока никто не увидел. Бегом за инструментами!

Метнувшись в сторону сарая, Деррик услышал, как «еж» шелестит вслед за ним. А если родители заметят? У матери наверняка сердечный приступ случится. Нет, счет шел на секунды. Деррик распахнул дверь, нащупал в темноте вилы, перехватил покрепче. В тот же миг что-то холодное и колючее зацепило ногу. С криком отвращения он ткнул вилами наугад, потом еще раз. Существо издало жалобный булькающий звук и затихло.

Какое-то время Деррик просто стоял, тяжело дыша. Потом вытер пот со лба, положил вилы, взял лопату. Родители наверняка слышали, как он вопил. В любой момент сюда может явиться мать, тут-то ей и станет плохо.

Деррик оттащил колючую змею под дерево, выкопал неглубокую яму и спихнул свою жертву туда. Выровнял землю. Вздохнул с облегчением. Вышел покурить, называется. И как долго это будет продолжаться?

– Гадость! – Он сплюнул и поспешил в дом. Взбежал на крыльцо, толкнул дверь и уже собирался проскользнуть мимо родителей в комнату Олли, когда его окликнула мать:

– Это ты, Деррик? Что за шум во дворе?

– Я… Я просто поскользнулся.

Он расстроенно заморгал, когда она вышла навстречу: врать в лицо он так и не научился, тем более ей.

– Ты запыхался? – Она приблизилась, явно встревоженная. Деррик почувствовал запах кухни, и у него заболело сердце. Нельзя, чтобы она пугалась или расстраивалась. Нужно утаивать правду как можно дольше. Да и что он мог сказать ей?

– Говорю же, я поскользнулся. Не переживай.

– В глазах потемнело? Из-за жары? Я соберу тебе завтра воду со льдом на работу.

– Спасибо. Я сегодня посплю с Олли. Спокойной ночи, – пробормотал Деррик, отвернулся и заспешил прочь.

– До утра не болтать! – послышалось вослед.

Еле отделался. Уже ворвавшись в комнату, Деррик с разбегу плюхнулся лицом вниз на кровать. Он собирался зайти с грозным видом и с порога отчитать брата, но уже растерял и силы, и настрой.

– Как думаешь, – окликнул его Олли, – если я нарву у соседей роз и подарю Мэри Ди, что будет?

– По голове тебе будет. Что рисуешь?

На полу валялась скомканная бумага. Олли лежал на животе, болтал в воздухе босыми ногами и что-то ожесточенно черкал карандашом.

– Да ерунду всякую, – отозвался он и повернул лист к Деррику.

С рисунка смотрела пустыми глазницами та самая змея.

– Я так и думал, – вздохнул Деррик. – Я минуту назад убил эту штуку и закопал на заднем дворе.

– О, – только и сказал Олли. Его лицо расстроенно вытянулось.

– Это уже в третий раз. Долго ты собираешься так развлекаться? Что будет с родителями, когда они узнают? А если узнают соседи?

– Меня и так никто здесь не любит, – пробормотал Олли.

– Но тебе не пытаются навредить. Пойми разницу.

Деррику было жалко Олли и не хотелось говорить так прямо и жестоко, но что поделать? Да и Мэри Ди права: кто угодно устанет, постоянно присматривая за младшим братом, способным изображать возникающих в реальности чудовищ. Но не запретить же ему рисовать?

– Я просто пытался понять свою особенность, – сказал Олли. – В первый раз я случайно капнул на рисунок кровью, вот он и проявился. Во второй – то же самое, и в третий, как ты сейчас подтвердил. Но почему… почему оживают только монстры?

Деррик встал с кровати, внимательней вгляделся в разбросанные по полу листы. Животные, цветы. Все заляпано красным. Что еще за эксперименты над собой?

– Ничего из реального мира не оживает! – всхлипнул Олли. – Только уроды! Я творю уродов!

– Тише, – сказал Деррик, присел рядом и обнял его за дрожащие плечи. – Не убивайся ты так.

– Что это за способность такая? На кой черт она мне нужна? А может, я и рисовать начал из-за нее? А я-то думал…

– Ну перестань, перестань, – Деррик гладил его по спине. – Ничего страшного. Тебе просто не нужно сочинять всякую дрянь и ляпать свою кровь где попало. Серьезно, как можно быть таким неаккуратным? Чем ты порезался на этот раз?

– Я специально.

– Что? Ну-ка покажи!

– Я уже обработал, – Олли отстранился. – Не беспокойся.

Некоторое время Деррик испытующе смотрел ему в глаза, потом вздохнул:

– Я сегодня посплю с тобой, ладно?

Олли криво усмехнулся.

– Боишься, что я снова намалюю какую-нибудь пакость, пока тебя нет? Изображаешь заботу, а сам думаешь, как бы я не навредил людям, верно?

– Прекрати. Ты же знаешь, что это не так. Я на твоей стороне.

– Да как можно быть на моей стороне? – воскликнул Олли и демонстративно разорвал рисунок со змеей. Деррик заметил свежий порез у него на запястье.

На какую-то секунду рука потянулась отвесить подзатыльник. Зачем калечить себя? И как все объяснить родителям? Кошки так глубоко не царапают. Но что толку, если Деррик ударит Олли или накричит на него? Ума у него от этого не прибавится, вдобавок они поссорятся. Олли очень нежный, и возраст у него опасный. С ним надо обращаться так, будто он стеклянный. Поэтому Деррик заставил себя успокоиться и сказал только:

– Мама и папа в любом случае тебя поддержат. Почему для меня ты готов сделать исключение?

Олли сглотнул, опустил взгляд. Его костлявые руки сгребали в одну кучу разбросанные рисунки, и в этих движениях было что-то паучье. Неловкий, щуплый маленький человек. С таким телом и характером ему не стоило и мечтать о девчонках. Но однажды он должен вырасти, раскрыться и расцвести, а до тех пор – как его уберечь? Не только от других, но и от него самого?

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шуршанием бумаги и тиканьем часов на прикроватной тумбочке.

– Прости, – наконец сказал Олли. В его голосе слышались слезы.

– Ничего. Я понимаю, что тебе страшно, – Деррик провел ладонью по его волосам, и он жалко зажмурился. – Тебе просто надо скорей уехать отсюда. Поступишь в академию, и все станет хорошо. Даже если вздумаешь оживлять уродцев, никто не поймет, что это твоих рук дело.

– Тебя беспокоит только вопрос, узнает ли кто?

– Конечно. Я не хочу, чтобы кто-то навредил тебе или захотел воспользоваться тобой, – при последних словах Деррик сразу вспомнил Мэри Ди.

– Эти существа… я их не придумываю. Они просто сами возникают в голове, готовыми. И прямо-таки требуют, чтобы их нарисовали. Меня тошнит ими.

Когда Олли начинал рассуждать о творчестве, Деррик неизменно терялся. Он даже примерно не представлял, какими законами управляется желание что-то создавать, а процесс рисования казался ему сродни волшебству. Поэтому найти нужные, поддерживающие слова он не смог.

– Мне кажется, ты слишком много думаешь о своем даре.

– Тебе не понять, Рик, – Олли покачал головой. – Между вдохновением и принуждением – бездна разницы. Хотя иногда кажется, что это одно и то же.

– Что ты пытаешься мне сказать? Ты не можешь контролировать себя?

– Наверное, мне лучше умереть, – пробормотал Олли. – Страшно представить, на что я способен.

Деррик поднялся, схватил его за руку и потянул за собой. Сердце почему-то сжималось. Когда он уже перерастет свой максимализм?

– Чтобы я больше таких глупостей от тебя не слышал! Давай умываться и в кровать.

Олли повиновался без возражений, но это ничуть не успокоило Деррика. Всю ночь он ворочался, слушал дыхание брата и оглушающее тиканье часов. Мэри Ди вновь и вновь спрашивала: «Возможно, ты готов жизнь за него отдать. А он за тебя?», на что находился ответ: «Наверное, мне лучше умереть». В окно светил измотанный месяц, ветер едва колыхал легкую занавесь, и Олли во сне казался нестерпимо взрослым.

***

Лили осталась ночевать с Дерриком, поскольку лечь можно было либо с ним, либо с Маргарет, и его общество выглядело как-то предпочтительней. Забравшись под одеяло, Лили дала себе слово, что завтра уж точно разберется с предательницей. Правда, вместо уверенности появилась непонятная робость. Или привычная? В Маргарет всегда было что-то подавляющее – теперь Лили это чувствовала, особенно если сравнивать их общение даже в годы дружбы с тем, как она ладила с тихоней Дерриком. Хотя можно ли применить слово «ладить» к человеку, которого уже не раз травмировал? Едва ли он получал удовольствие от подобной близости.

На сей раз Лили ничего не приснилось, и разбудил ее не грубый голос Маргарет, а солнечный луч. Идеальное утро. Вставать не хотелось. Уставившись в потолок, Лили задумалась, почувствовал ли Деррик хоть что-нибудь, пока она целовала его. Вспомнит ли он свои ощущения, когда очнется? Если нет, то что подумает, увидев синяки на шее? Надо же объяснить, откуда они взялись. Почему-то по-прежнему хотелось, чтобы Деррик отреагировал на случившееся. Ведь должно что-то измениться между ними – осязаемо! Неужели переломные моменты – в теории – на практике могут вылиться в неловкую ситуацию и забыться?

Лили не желала признаваться себе в этом, но ее женское тщеславие было задето. Она даже разозлилась, едва только поняла, что Деррик никогда не выделял ее из толпы. И хотя Лили всерьез не допускала возможность любви, все-таки льстила одна лишь мысль, что Деррик мог отдать ей сердце. Правда, на днях она решила, что мужчины по своей сути отвратительны. И, кстати, она замужем, пусть даже за подлецом. Похоже, ее кидало из стороны в сторону в последнее время. Будто жизнь запоздало опомнилась и решила что-то из нее слепить, да только до сих пор не определилась, что именно. И, наверное, бесполезно противиться переменам в себе. Лучше просто отдаться течению и ждать, к какому берегу прибьет.

Пора было вставать. Лили завозилась, спустила ноги с кровати, поморщилась, едва только ступни коснулись холодного пола. Оглянулась на Деррика. Солнечный луч устроился в его раскрытой ладони. Еще немного – и переползет на лицо, и тогда Деррик должен проснуться.

Почему-то столь обыденная картина показалась ей значительной. Может, мужчины как вид и отвратительны, а конкретно Деррик – ничем не примечателен и плевать на нее хотел, но в нем словно дремал источник тепла, способный согреть даже случайного человека. Лили поняла это еще той ночью, когда решила помочь ему сбежать от серых; а может, раньше, едва только они впервые встретились глазами в толпе. В нем будто жило что-то такое, чего ей всегда не хватало. Свет, ошибочно принятый ею за пустоту. Вовсе не холодный – просто ни для кого не особенный. Лили смотрела на спящего Деррика, и его связь с кошмарами становилась все более зыбкой. Вероятно, если бы не было другой, Лили все равно пришла бы ему на помощь, и их судьбы сплелись бы. Только без мыслей о «предопределенном будущем». Не тайны, стыдливо утаенные друг от друга, объединили бы их, а симпатия.

Лили потянулась к пальцам, обнимавшим свет. Осторожно дотронулась до них, и внутри всколыхнулось что-то странное, болезненное. Это ощущение не было похоже ни на легкость объятий в лесу, ни на грязь поцелуя. Так сжимается сердце от осознания, что где-то ошибся и ранил в первую очередь себя.

Как она вообще могла навредить человеку, который спас ей жизнь, заботился о ней? А теперь, когда ему самому требовалось внимание, она думала только о себе. Даже сейчас, глядя на него, она прикидывала, как заполучить побольше его бескорыстного тепла. Отвратительно. Стыдно. Нужно исправляться.

Легким движением она погладила Деррика по руке, и тут его пальцы сомкнулись на ее ладони. Она вздрогнула от неожиданности, но высвобождаться не стала. Прикосновение было приятным. Или даже нежным? Она слегка покраснела.

– Олли… – выдохнул во сне Деррик.

Лили словно кипятком ошпарили. Вздрогнув, она вскочила с места. Дура! Что она себе вообразила? Симпатия? Тепло? Ха! Деррик всеми силами пытался отогреть мертвеца. А ей в лучшем случае достанутся крохи.

– Нет никакого Олли! – крикнула она, поддаваясь нахлынувшей досаде, и при этих словах Деррик распахнул глаза. – Очнись! Больше нет никакого, мать его, Олли!

– Спасибо, что напомнила, – пробормотал он, поморщившись.

– Да у тебя все мысли только о нем!

Неуместные, несправедливые слова сами рвались наружу. Боясь добавить еще что-нибудь гадкое, спасаясь от тяжелого взгляда Деррика, она выбежала из комнаты.

Но какое же зло брало на незнакомого мальчика с черными волосами, мертвеца, с которым ей не тягаться! А еще на Деррика, неуязвимого в своем праве на горе, и на саму себя, научившуюся только ранить.

***

Когда Лили как раз немного успокоилась, привела себя в порядок и позавтракала, появилась Маргарет. Они столкнулись в дверях, и атмосфера разом накалилась.

– Вот что, – сказала та без предисловий. – Я знаю, что нам надо кое-что уяснить между собой. Все, что я тебе написала, – правда. Да, я спала с Джейком. Это реальность. Я – реальность.

Лили поперхнулась от неожиданности.

– Ах ты… Да ты просто шлюха! – бросила она, пытаясь унять начавшуюся дрожь. – Трусливая к тому же. Написала и сбежала!

– Он был моим единственным мужчиной, так что я шлюха не в большей степени, чем ты. И, в отличие от тебя, я люблю его, – заявила Маргарет с нажимом.

Да откуда ей знать, каковы чувства Лили? Взялась тоже сравнивать.

– Может, ты еще обвинишь меня в том, что я украла твое счастье? Не тебе он сделал предложение.

– Да что ты. Ты ему была интересна просто как инкубатор, разве я не писала об этом?