Текст книги "Война взаперти (СИ)"

Автор книги: maybe illusion

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Э… – только и протянул Деррик.

– Конечно, для тебя все это неожиданно. Подумай. Отдохни пока. У тебя случайно нет температуры? – Ральф бесцеремонно положил руку ему на лоб. – Моя наливка отлично помогает от любой болезни.

Деррик чувствовал, что готов расплакаться. Ему казалось, что он пьян даже не от алкоголя, а от теплого помещения и человеческого участия.

– Слушай, – сказал он наконец, – я очень благодарен за помощь и за предложение, но у меня есть срочные дела.

– Ты можешь разобраться с ними и вернуться ко мне.

– Нет, так не получится. Кстати, ты боишься эпидемии?

Ральф прищурился:

– Сейчас я только боюсь, что ты уйдешь от меня.

Ответ удивил Деррика, хотя, надо признать, в этой квартирке почти все сбивало с толку. Закусив губу, он поинтересовался:

– Ты что, сделал прививку от Безликой болезни?

– Нет. Да наплевать мне.

– Как так?

Ральф развел руками:

– А что мне терять? Если я сдохну, никто не расстроится, включая меня самого. Семьи у меня нет, друзей тоже. Я, знаешь ли, странненький.

– Ты мне нравишься, – сказал Деррик.

– Осторожней с такими словами.

Ральф поправил очки, поднялся и заходил по комнате. Половицы сразу неприятно заскрипели.

– Но хоть одну стоящую вещь написать хотелось бы, – бросил он, повернувшись обратно к гостю. – Если б я начал и вдруг помер – было бы обидно. Но если ты уйдешь, то я и не начну. А удерживать тебя не имею права.

Деррику не понравилось, как это прозвучало. Будто от него зависела жизнь, а он даже не понимал, в чем дело. Глупости какие-то. Рисовать ведь можно и по памяти. Или вовсе придумать что-то свое. Он не должен менять планы лишь из-за того, что случайный человек что-то в нем увидел.

– Знаешь, у меня есть иммунитет, – признался он. – Я переболел. Я мог бы дать тебе свою кровь.

– Нет, спасибо, оставь себе. Меня только твоя внешность интересует.

Деррик даже поперхнулся от неожиданности. В первый раз кто-то отказывался от его предложения. Причем никакой внутренней борьбы на лице Ральфа не отразилось. Он лишь стоял и улыбался, глядя мимо Деррика, и в самой его позе читалось что-то смутно знакомое: сонное, небрежное дружелюбие. Кажется, Деррик видел такое же выражение лица у несуществующего взрослого Олли – много раз во сне.

Ну вот опять начинается. Не может быть, чтобы весь мир состоял из Олли. Цветочные горшки, манекены, случайные знакомые – так недолго и в сумасшедший дом загреметь. Да и не стоило столько пить. Деррик шмыгнул носом, хотел встать, но вместо этого уронил голову на стол. Накатило желание умереть здесь и сейчас.

– Я должен идти, – пробормотал он.

– Очень жаль. Выпей еще.

– Мне, наверное, хватит.

– Нет, ты выпей. Для здоровья полезно.

Деррик послушался. В голове засела глупая мысль, что взрослый Олли на него и не взглянул бы. Стал б водиться с богемой, или как там эти странные люди называются, а при встрече с Дерриком сделал бы вид, что они не знакомы. И зачем жертвовать жизнью ради человека, которого через десять лет знать не захочешь? Хотя с чего Деррик все это взял? Несправедливо так думать. Олли ведь не легкомысленный, не бабочка, чтобы порхать туда-сюда. А какой?

«Да я его совсем не знал», – ужаснулся Деррик. Воспоминания скручивались в причудливый узел со снами и видениями. Он уже не мог различить, где прошлое, а где фантазии. Как будто Олли продолжил жить и расти в нем: давая советы, комментируя мысли, искажая реальность.

Между прочим, чтобы вести богемный образ жизни, нужны деньги. Спонсоры. Куда выше вероятность, что Олли стал бы прозябать как этот человек: совсем один, в убогом квартале, на чердаке. Мечтая – и не имея возможности – написать великое полотно.

Зажмурившись, Деррик выпалил:

– Мой брат тоже рисовал.

– О! Замечательно. – Ральф оживился. – У тебя есть брат! Где же он?

– Умер.

– От Безликой болезни?

– Нет. Мне пришлось убить его.

– Бедняга.

– Да…

– Я про тебя.

Деррик быстро вскинул на него глаза. Ральф улыбнулся и подлил обоим наливки.

– Расскажи мне все, – предложил он.

***

Утром Деррик еле проснулся. Голова раскалывалась. Он вспомнил, что много пил и еще больше плакал. Стыд невероятный, хуже не придумать. Деррик покраснел и тихо выругался. Хорошо же он себя повел – распустился у незнакомца. Столько времени провел вместе с Лили и лишним словом не обмолвился о прошлом, а тут потерял человеческий облик после пары стаканов. И вообще, он еще вчера должен был попасть в больницу, где занимаются Безликой болезнью.

Кляня себя на чем свет стоит, он умылся, надел куртку и хотел уже тихонько уйти, пользуясь отсутствием хозяина, когда его взгляд упал на листы бумаги, разбросанные возле порога. Никакого бережного отношения к собственному творчеству, прямо как у Олли. Подобрав несколько, Деррик с удивлением увидел на них себя – плачущим, задумчивым, спящим. Его передернуло от страха. Линии, штриховка – все неуловимо напоминало манеру Олли. Один набросок был раскрашен, и Деррик мог поклясться, что брат тоже выбрал бы акварель.

Вот только Олли никогда его не рисовал.

– Нравится? – послышалось за спиной. Он вздрогнул: так увлекся, что даже не услышал, как вошел Ральф.

– Не знаю, что и сказать, – признался Деррик. – Очень похоже на стиль моего брата.

– Кошмар, – Ральф засмеялся. – Не очень-то весело в тридцать узнать, что твои работы на уровне пятнадцатилетнего мальчика. Но не беспокойся, я не оживляю никаких чудовищ.

– Я что, все-все рассказал? – Деррик схватился за голову.

– Порядочно, насколько я могу судить.

У Ральфа была странная улыбка: вроде бы и приветливая, но вечно неуместная и адресованная будто не собеседнику, а чему-то стороннему. Деррик почувствовал себя неуютно и отвернулся.

– Мне пора идти, – пробормотал он, нагнулся и принялся обуваться. – Я и так здесь задержался.

– Ну что ж, иди. Держи мой адрес на случай, если передумаешь. – Ральф подобрал с пола лист с наброском и написал несколько слов.

Не похоже было, что он огорчен. А ведь еще вчера говорил о несбыточной мечте написать хоть одну стоящую вещь.

– Раскрашенный рисунок, если позволишь, я оставлю себе, – заметил он со смешком.

– Я не понимаю, чему ты все время радуешься, – не выдержал Деррик.

– Я улыбаюсь не тебе, а красивому человеку, запертому в тебе.

Вот дурь непонятная. Объяснил так объяснил. Своего триптиха, что ли, увидел в чужой форме носа?

– Что ж, тогда и я тебе кое-что скажу, – объявил Деррик, выпрямившись в дверях. – Ты мне вовсе не нравишься. Просто почему-то напоминаешь брата.

– Замечательно, – Ральф подмигнул ему. – Люди годами друг про друга неправду думают, а мы за какой-то день разобрались, что мы – не мы. Ну не молодцы ли?

– Хотел бы я так же легко относиться к жизни, – пробормотал Деррик.

– Да глупости. Мы оба мертвы, только каждый по-своему. Ну что ж, до свидания.

– Прощай.

Оставаясь в легком недоумении, Деррик закрыл за собой дверь, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Теперь в кармане, помимо газеты с письмом матери, лежал сложенный вчетверо рисунок. Развернув его, Деррик увидел надпись, идущую через весь лист: «Центр, 29-я улица, дом 5, кв. 11. Приходи любым».

Приглашение полетело в ближайший мусорный бак. И как можно было спутать? Олли никогда не изображал людей красивыми.

Невольно вспомнилась Лили. Должно быть, она сильно расстроилась. Жестоко, но ничего не поделать: расставание должно пойти ей на пользу. Разум у нее порядком затуманился. Странно, они не виделись какие-то сутки, а Лили уже казалась полузабытым лицом из далекого прошлого. Возможно, потому что Деррик никогда толком и не замечал ее в настоящем. Было жаль Лили, но никакой привязанности он не испытывал. Он мог закрыть глаза и увидеть в подробностях девушку с рисунка, похожую на нее: с кровью на губах и распахнутой чернотой глазниц. Олли назвал свою героиню убийцей, и Деррику подумалось, что нынешняя Лили похожа на нее куда больше, чем та, кого он впервые встретил в Серой деревне. Она стала слепой и безжалостной. Самоотверженная, добрая девушка, которая с риском для себя освободила его из плена, куда-то исчезла. Та Лили и мухи не обидела бы; она наивно винила Деррика в смерти старика и плакала в его объятиях в лесу. Сегодняшняя сама спокойно убила бы того старика. И Деррика, вероятно, тоже. Ее личность претерпела жуткие изменения; что ж, зато она теперь могла постоять за себя.

Какое-то время Деррик слонялся по улицам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Собирался дождь, и это тревожило. Деррик заглянул в несколько больниц, но отовсюду его прогоняли, стоило открыть рот. Он уже начал жалеть, что выбросил адрес Ральфа. Идти было некуда. Если попробовать снять комнату на ночь, то любой мало-мальски порядочный хозяин спросит разрешение на переход границы, а непорядочный поднимет шум с порога, и вчерашнее избиение повторится. С Лили было проще. Даже если кто-то интересовался личностью ее спутника, она быстро находила объяснение.

Легче легкого принимать решения, когда сыт, согрет и терпимо себя чувствуешь. Еще утром Деррик не собирался продолжать знакомство с Ральфом, но сейчас многое отдал бы за то, чтобы вспомнить дорогу к нему. В голове сохранилось только число: двадцать с чем-то. Номер дома?

Деррик брел наугад, всматриваясь в слова и цифры на стенах, и так длилось несколько часов – пока совсем не стемнело. С улиц постепенно стали исчезать прохожие, зажигалось все больше окон, а затем все больше – гасло. Похолодало еще сильней. Ночь длилась вечность, и спустя сто лет Деррик узнал здание с номером «28». Сначала внутри мелькнула надежда, что жилище Ральфа нашлось само, но затем Деррик понял, что машинально дошел до дома, где жила мать Лили.

Он остановился в нерешительности. Разумеется, стучаться не стоило. Эти люди ему чужие. На первом этаже горел свет – кажется, там комната мальчика. Сердце сжалось, но Деррик заставил себя отвернуться и пойти дальше.

И тут хлынул дождь. Сразу и зло. Без капюшона и зонтика, одетый только в легкую куртку, Деррик быстро промок до нитки. Проклиная себя за слабость, он взглянул еще раз в сторону света в окне, и тот показался донельзя манящим и уютным.

В конце концов, можно предложить мальчику деньги или кровь – так Деррик пытался договориться с совестью, подбирая с земли горсть мелких камешков.

После того, как первый снаряд ударился в стекло, наружу высунулась взъерошенная голова мальчика. Он сразу узнал Деррика и криво усмехнулся, облокотившись на подоконник.

– Ты к моей маме?

– Нет, я к тебе.

– Правда? Тогда я сейчас.

Деррик не ожидал, что его запросто пригласят внутрь, да еще и тайком. Дверь открылась совсем бесшумно, и мальчик, приложив палец к губам, показал, где разуться и куда спрятать обувь. С Деррика текло, на полу сразу образовалась грязная лужа, но мальчик оказался вооружен шваброй. Когда со следами преступления было покончено, он провел гостя в свою комнату, заперся на защелку и повернулся к нему с озорным, заговорщическим видом.

– Я уж понял, что ты из тех, кто вечно влипает в неприятности, – поделился он шепотом соображениями о нелегкой судьбе Деррика. – Ты как дурацкий друг из книжек, которого приходится выручать главному герою.

– Тогда ты – главный герой, – сказал тот с улыбкой.

– У тебя смешной акцент. И вообще, до чего ты весь нелепый! – Мальчик был в восхищении. – Сейчас я принесу полотенце, а то ты простудишься. Взрослые спят, надо тихонько. Если они узнают, что я до сих пор не в постели, то меня здорово вздуют.

– Не беспокойся. Спасибо, что впустил меня. Я не хочу приносить неприятности.

– Пустяки! Без них скучно жить. А ты мне понравился, еще в тот день, когда пришел к нам вместе с Лили. Я сразу подумал: этот парень – просто умора. Жаль, у меня нет старшего брата.

– А у меня был младший, твой ровесник.

– Он умер?

– Да.

Мальчик только хмыкнул и выскользнул из комнаты. Деррик остался один и сразу смутился: что он тут вообще делал? Не хватало еще ребенку обо всех своих горестях рассказать. Куда уж ниже опускаться?

Не прошло и пяти минут, как мальчик вернулся с полотенцем и двумя чашками какао. Деррик разделся и принялся вытираться, стараясь не смотреть на своего благодетеля. Рука плохо слушалась, и мальчик молча пришел на помощь, чем вызвал у гостя новый приступ стыда и самобичевания.

Наконец они развесили мокрые вещи сушиться и устроились на кровати. Деррик мечтал провалиться сквозь землю или на худой конец сбежать через окно, но снаружи по-прежнему лило, а какао было горячее, сладкое и придавало сил. Он закутался в плед, а мальчик залез под одеяло.

– Слушай, ты не боишься эпидемии? – спросил Деррик.

– Нет. Мама сказала, что мы уже привиты.

– Вот как. А почему ты так легко впустил меня?

Мальчик ненадолго замялся, а потом улыбнулся:

– Я же говорю: ты мне сразу понравился. И ты тогда вступился за меня. Бывает, что дружки мамы сюсюкают со мной, но лицемерие я сразу чую. А ты был искренним. Мне кажется, ты и есть такой – нет?

– Об этом не мне судить.

Кажется, за всю жизнь Деррика так не хвалили и не жалели, как за последние два дня.

– Интересно, что сделает мама, если увидит тебя у нас, – протянул мальчик, глядя на него. – Папа сейчас дома, поэтому на ласку не рассчитывай.

– А ты не сдавай меня.

– Ни за что! Ты вообще странствуешь, да?

– Можно и так сказать.

– Уф! – Мальчик заерзал под одеялом. – Что ни день, то новые места и приключения. Я бы тоже с удовольствием из дома сбежал, но мама без меня расстроится.

– А папа?

– Не знаю. Может, вздохнет с облегчением. Он подозревает, что я не его сын.

– Как же так?

– А вот так. Никакого житья иногда с ними нет. Скорее бы окончить школу и уехать куда-нибудь. Я завидую Лили – она живет отдельно.

– А Лили завидует тебе. – Деррик усмехнулся и добавил: – А я – вам обоим.

Сразу отругав себя за несдержанность, он вдохнул поглубже и уставился на пол. Снова начались жалобы на жизнь, и кому – подростку. Лучше молчать, пока дождь не перестанет. Или поскорее сменить тему.

– Слушай, – быстро нашелся он, – а ты не мог бы оказать мне еще одну услугу? Мне надо написать письмо, а правая рука болит.

– Конечно, – мальчик оживился, соскочил с кровати и выдвинул ящик письменного стола. – Вот, у меня даже конверт есть. Диктуй.

Деррик на секунду задумался.

– Давай так: «Здравствуй, мама. Это точно ты? Мне не верится. Можно к тебе приехать? Но сначала объясни, почему ты никогда не писала мне? И почему отдала…»

– Погоди, я не успеваю, – взмолился мальчик.

– А, прости. Стой. Как же она мне что-то объяснит, ведь я не могу дать обратный адрес?

И действительно, как Деррик раньше не подумал? Если б он проторчал в Центре еще месяц-другой, то спокойно написал бы матери и ждал ответа. Пока Лили оставалась с ним и брала на себя общение с местными, это было вполне возможно. Но в нынешних обстоятельствах проще сразу отправиться на Север. В сущности, какая разница, где встречать недоверие и получать пинки? Деррик хотя бы станет действовать, а не торчать на месте. К тому же, возможно, на Севере он даже больше сойдет за «своего».

– Тебе одиноко, да? – спросил мальчик странным голосом, отложив бумагу. – Можешь обнять меня и представить, что я – твой брат.

Деррик вздрогнул и взглянул на него с удивлением.

– Ты правда хочешь, чтобы я так сделал?

– Я бы не стал предлагать для шутки.

Бедный ребенок. Видимо, кому здесь одиноко, так это ему, если он доверчиво льнет к незнакомцу. Причем при живых родителях. Деррик протянул здоровую руку и взъерошил ему волосы:

– Я бы ни за что вас не спутал. Даже с закрытыми глазами. Но спасибо, ты очень добрый.

Он лгал. Сидя рядом с мальчиком, греясь, строя планы на будущее, он не переставал думать об Олли. И если мысли отбрасывало в сторону – например, к матери – сила тяжести возвращала их на место. Но пользоваться подобным предложением было бы попросту подло.

Щеки мальчика заалели.

– Куда ты пойдешь, когда дождь кончится? – поинтересовался он, прочистив горло.

– Хороший вопрос. Думаю, на Север.

– Тебя там кто-то ждет?

– Не знаю. Но и здесь меня ничто не держит.

– Везет тебе.

Деррик улыбнулся:

– Тоже хочешь быть свободным?

– Конечно! Можно идти куда вздумается.

– Да, звучит здорово.

Он чувствовал, что голос начинает дрожать, поэтому замолчал и принялся разглядывать черные тени на стене.

– А ты бы взял меня с собой? – шепотом спросил мальчик.

– Разумеется. Но ты должен остаться, иначе огорчишь маму.

– Вот наказание-то. Если бы я тоже…

Конец фразы потерялся где-то снаружи. Деррик плыл по безбрежному океану свободы, легкий, как щепка, и думал о людской доброте. Неожиданная и многоликая, она одна до сих пор поддерживала в нем жизнь. Мальчик явно хотел, чтобы его приласкали, но Деррик чувствовал, что не имеет на это права. Равно как и не смел задержаться у Ральфа, узнавшего о нем все и не осудившего. Оба выказывали столь явную симпатию, что становилось неловко. Хотя Деррик сам уже не понимал, от чего убегает и к чему стремится. Раздать кровь, которая никому не нужна? Найти мать, живущую лишь на газетной бумаге?

– Кажется, дождь кончился, – сказал он, прислушавшись к тишине за окном. – Думаю, мне пора.

– Может, лучше заночуешь тут? Снаружи холодно.

– Не хочу тебя стеснять.

Торопливо одеваясь, Деррик с удивлением отметил, что на сердце полегчало. Тянуло промозглой сыростью, но зато на улице не придется сдерживаться и смущаться. Городу плевать, жив ты или мертв. Он не станет о тебе заботиться и выспрашивать, что у тебя на сердце, – примет и сомнет любым.

Мальчик наблюдал за сборами с сочувствием и наконец вынес вердикт:

– Все-таки в путешествиях есть один большой минус: ты везде чужой.

– Да. Но чужим можно чувствовать себя и дома, – сказал Деррик, открыл окно и неловко спрыгнул на землю.

Шагая через ночную хмарь, он задумался о том, что вообще значит слово «дом». Место? Состояние? Воспоминание? Предчувствие? Где оно – ждет на Севере, сгорело безвозвратно на Юге? Если б Деррик сумел снять квартиру в Центре на долгий срок и ждать письмо, стала бы она для него домом? Вероятно, нет, но почему?

Потому что он сам этого не хотел. Как не обращал пристального внимания на смену пейзажей и череду лиц. Ведь чтобы искренне привязаться к человеку или месту, нужно много сил. А у Деррика их почти не осталось. При таком раскладе внушать людям беспочвенную симпатию – низко. Получать пинки гораздо честней.

Снова начало лить, и он сразу подумал о мальчике, но постеснялся вернуться.

========== 12. Воссоединение ==========

Оставив бесплодные поиски, Лили второй день кряду безвылазно сидела в комнате. Необоснованная надежда на скорое возвращение Деррика грела и нашептывала не съезжать. После долгих рыданий и бестолковых кружений по улицам Лили убедила себя, что одиночество во враждебном городе непременно ударит по Деррику, а значит, он оценит ее близость и сам приползет обратно. Ему не протянуть одному и трех дней, факт.

А когда Деррик вернется, Лили сразу его убьет.

За последние двое суток она не только металась и паниковала, но и много думала. И пришла к выводу, что в былых жертвенных устремлениях нет никакого смысла. Незачем спасать человека, который не желает этого, да еще вдобавок открыто плюет на чувства близких. Собственно, такое существо и человеком назвать трудно. Замкнутое, зацикленное на себе. Напрасно Лили пыталась что-то отыскать в его пустоте: там не за что зацепиться. Но если предначертанное случится, то он избавится от мучений, а Лили наконец примирится с собой. Она чувствовала, что внутренний разрыв, появившийся после встречи с Дерриком, сросся, но пока это был лишь наметочный шов. Его следовало закрепить. Лили начала представлять, как воплотит сюжеты кошмаров в жизнь, но всякий раз убеждалась, что они слишком сложные и изощренные. В то же время хотелось помучить Деррика: ведь боль не получится отставить в сторону, от нее не сбежишь в мечты. Волей-неволей придется оказаться в реальности.

Обе одинокие ночи Лили снился Деррик, почему-то светлым и нежным. Открывая глаза, она вспоминала, как он обнимал ее, какие у него теплые руки, как пахли волосы – и злилась еще сильней. Подлый, эгоистичный ублюдок. Ласково обращаться с девушкой, сблизиться и равнодушно оставить ее – можно ли поступить безобразнее? По сути, Деррик ничем не лучше Джейка. Все они, так называемые мужчины, только и желают обмануть и уйти.

Было синее утро, и Лили как раз плавала в мыслях о подлости мужского рода, когда в дверь постучали. Впервые за двое суток. Сердце зашлось – Лили подумала, что Деррик вернулся. Всю ненависть разом смело потоком радости и надежды. Спеша открыть, Лили успела вообразить, как кинется обнимать Деррика, но на пороге оказался отнюдь не он. Когда она это поняла, то сразу же попыталась захлопнуть дверь, но Маргарет вовремя выставила башмак вперед.

– Что, сопли жуешь? Я так и знала, – заметила она, проходя внутрь и осматриваясь.

Лили замерла на месте. И как Маргарет нашла ее нынешний адрес? От удивления и злости нужные слова не находились, даже дышать стало трудно.

– Убирайся! – наконец выдавила из себя она.

– У меня есть новости про Деррика. Тебе интересно?

Не дожидаясь ответа, Маргарет плюхнулась на диван. Лили присела рядом, чувствуя себя рыбой, выброшенной на берег. Тысяча мыслей и побуждений, поднявшихся изнутри одновременно, окончательно обездвижили ее.

– Я проследила за ним, – сказала Маргарет. – Знаешь, в последнее время ничем другим не занимаюсь, спасибо твоему муженьку. Так вот. Когда Деррик от тебя ушел, его немного побили, а потом его подобрал прохожий. Я заплатила этому человеку, чтобы он продержал Деррика у себя столько, сколько нужно. Ненадежно, но мне показалось, что так будет лучше. Кажется, твоему другу мы осточертели, а вот незнакомец – совсем другое дело. Он же доверчивый и простодушный, наш Деррик.

– Никакой он не «наш», – ввернула Лили.

– Но уж точно и не твой. Я все еще не слышу слов благодарности. Ты ведь, наверное, уже и распрощалась с ним, а?

– Не твое дело!

– Вообще-то мое. Глянь-ка объявление, – и Маргарет вытащила из кармана обрывок газеты.

Лили пробежала страницу глазами. Прочитала еще раз, отказываясь верить. «Ищу сына… Деррик Тодд, если ты жив…»

– Как? Неужели?..

– Это я написала, – скромно сказала Маргарет.

– Ты? – поразилась Лили. – Но зачем?

Внутри все смешалось. Секунду назад она не понимала, радоваться ли тому, что мать Деррика неожиданно нашлась сама, а теперь не знала, что думать о подложном объявлении.

– Хотела вас развлечь и заодно увести подальше от Джейка, – объяснила Маргарет. – До Севера его лапы не дотянутся, можешь быть уверена. Сейчас он так занят, что даже не сразу понял бы, куда вы подевались, ну а потом рыть старые газеты придется долго, к тому времени вы бы окончательно потерялись где-нибудь.

А ведь мысль дельная. И как Лили самой в голову не пришло провернуть нечто подобное? Она могла бы и раньше предположить, что Деррик не всегда будет послушным. А если заинтересовать его, то он пойдет добровольно – куда требуется. И раз уж никакой матери нигде нет, ее действительно стоило придумать.

– Но ты мне все портишь, – продолжила Маргарет с нажимом. – Какого черта ты рассорилась с Дерриком? Без тебя я зря трачу на него время. Я сломала голову, чтобы как-то его увлечь и направить ваши шатания. А теперь все идет насмарку.

Вот еще героиня-спасительница выискалась. А ведь если подумать, то она поступила очень подло. Впрочем, чего от нее ждать? Едва ли она способна считать чужака человеком.

– Послушай, а тебе не кажется, что это жестоко? Такой обман? – спросила Лили. – У Деррика ведь никого нет, он наверняка станет мечтать, как увидится с мамой.

Маргарет только фыркнула:

– Да кого волнует, о чем он станет мечтать? Он все равно до цели не дойдет.

– И то правда…

Спорить было не о чем. Продравшись через хлипкий частокол жалости и эмпатии, Лили признала, что считает поступок Маргарет выгодным и удобным. Новая заманчивая цель разом положит конец блужданиям Деррика, придаст сил и желания жить. А заодно и благоразумия. Теперь уж, наверное, он не откажется от компании. На душе посветлело от одной мысли, что есть шанс наладить отношения и продолжить путешествие вдвоем. Даже можно не убивать Деррика. Конечно, если он будет с Лили, то спешка ни к чему, пусть пока живет.

– Слушай, а на что тебе сдался Деррик? – поинтересовалась Маргарет. – Ты любишь его?

Неожиданный вопрос сбил Лили с толку. Она покраснела.

– Не знаю. Нет.

– Тогда зачем он тебе? Сидишь тут, сопли на кулак мотаешь. Невелика потеря – случайный попутчик.

– Мне нужно его убить.

– Что? – Маргарет вскочила с дивана. – Какой прок в его смерти?

– Я должна убить его, чтобы выжить! – отрезала Лили и добавила гораздо тише: – И еще потому, что хочу этого.

– М-м? Видимо, мне не понять. – Маргарет покачала головой и провела рукой по глазам. Вид у нее был крайне растерянный. – А почему бы тебе не переключить свое желание на Джейка?

Лили вздрогнула, но не от неожиданности или страха. Она испугалась собственного спокойствия. Мысль о смерти Джейка, или Маргарет, или первого встречного почему-то больше не вызывала никакого внутреннего протеста. Лили чувствовала, что при необходимости способна на все. И это осознание, как ни странно, сближало с Маргарет – такой же беспринципной и жестокой. Теперь Лили понимала ее, прощала за прошлые грехи и даже немного жалела. Вот уж не повезло – влюбиться в подлеца. Гораздо лучше оставаться холодной и сохранять ясный рассудок. «Но если кто-то посмеет ранить тебя, не стесняйся ответить в десятикратном размере», – нашептывала другая. Нет, это были мысли самой Лили.

– Я боюсь, – пробормотала она, опустив глаза. О внутренних метаморфозах рассказывать не хотелось.

– Странная ты стала, – протянула Маргарет. – Ладно. Пошли за Дерриком. Надеюсь, он притих и больше не будет чудить. Попробуем уговорить его вернуться к тебе.

– А если он не согласится?

– Согласится, он же не идиот. Его без тебя хорошо потрепало. А нет – что-нибудь придумаем. У нас новый союзник, как знать, вдруг он поможет?

Лили молча пошла обуваться. Руки тряслись, даже не получалось застегнуть башмаки. «Ты любишь его?» – трепыхалось в голове голосом Маргарет. Нет. Это чувство должно называться иначе. Любовь не созвучна смерти.

– Только ты со своими убийствами погоди, ладно? – вмешалась в мысли настоящая Маргарет. – А то мне прямо обидно, что моя затея с Севером не хочет работать.

Бедняжка, а ведь она старалась для Лили: придумала объявление, разместила в газете, потом подсунула Деррику. А еще прятала их у себя дома, когда серые возжаждали крови. И с дружками Эдди помогла справиться. И сейчас узнала, где Деррик, с кем-то договорилась.

– Знаешь, – сказала Лили, улыбаясь, – я думаю, что ты не такой уж плохой человек. Может, попробуем дружить, как раньше?

Маргарет споткнулась в дверях.

***

Они пробирались по улицам, все более неприглядным, минуя ветхие горбатые дома, через дождь и желтую грязь, пока не свернули в квартал, выглядевший даже хуже предыдущих. Здесь жилье, собранное из строительного мусора, соседствовало с заброшенными кирпичными зданиями. Крыши поросли травой, стены щерились надписями, в окнах с разбитыми стеклами виднелось сохнущее белье.

– Это Двадцать девятая улица, – возвестила Маргарет. – Тут живет наш новый друг.

Над ними распахнулись створки ставен, и кто-то вылил наружу содержимое помойного ведра. Лили успела отскочить в сторону в последний момент.

– Эй, вы там совсем, что ли? – заорала Маргарет.

– А вы кто такие? – осведомился владелец ведра. – Первый раз вас тут вижу. Вынюхиваете?

– А есть что? Так я в полицию доложу!

Окно с шумом захлопнулось. На головы подругам посыпались остатки сухой белой краски.

– Жуткое место, – сказала Лили. – Наш друг такой же?

– Нет, но он странный. Ну честное слово, разве станет нормальный человек незнакомого парня на улице подбирать?

Лили только хмыкнула. Что поделать, если высшие силы обделили Маргарет добротой.

Они нашли двухэтажный дом, местами подлатанный и неумолимо проседающий вниз. Маргарет по-хозяйски прошла в распахнутую дверь и ступила на узкую скрипучую лестницу. Лили поспешила за ней, озираясь и брезгливо морщась. В подъезде было темно и пахло плесенью.

– Его зовут Ральф, – сказала Маргарет, остановилась перед номером «11» и постучала.

Лили закрыла глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее, и вовсе не от недолгого подъема. Подумать только, сейчас она наконец увидит Деррика. Нужно собраться, чтобы предстать перед ним спокойной и милой, а то он еще испугается.

Внутри послышалась возня, и через несколько секунд дверь открыл сонный растрепанный мужчина. Лили сразу расслабилась. Давно она не видела такого безобидного человека: очки в проволочной оправе, рассеянная улыбка, вязаный жилет с прыгающими животными. Он был похож на слегка тронутого библиотекаря.

– А, Маргарет? – бросил он. – Проходите. Я как раз думал, как вернуть тебе деньги.

Они протиснулись внутрь, и Лили сразу врезалась в пирамиду из пустых бутылок. На полу валялись скомканные бумажки и подушка не первой свежести.

– Где Деррик? – спросила Маргарет.

Ральф пожал плечами:

– Ушел.

Лучше оглохнуть, чем услышать такое. Лили почувствовала, что сползает по дверному косяку, но Ральф успел ее подхватить.

– Как так? – рявкнула Маргарет.

– Я его отпустил.

Лили оттолкнула Ральфа. Первый шок прошел, и теперь злость придала ей сил.

– Да ты хоть понимаешь, что ты наделал? – завопила она, схватившись за голову. – Он болен! Ему нельзя оставаться на улице, а никто его не приютит.

– Деррик сказал, что ему надо идти, – возразил Ральф с невозмутимым видом. – Я не стал препятствовать. Он взрослый человек и отвечает за себя.

– Мы договаривались о другом, – напомнила Маргарет, прищурившись.

– Мы не договаривались о невозможном. Как, по-вашему, я должен был поступить? Привязать его к кровати? Накачать снотворным? А кто бы рецептик выписал, ты?

Вот он какой, этот безобидный мужчина. Расчетливая, циничная сволочь – впрочем, как и весь их род. Предал доверие и еще шутить вздумал? Он должен поплатиться.

Лили схватила бутылку, замахнулась на Ральфа. Тот с неожиданной для сонного человека прытью увернулся, перехватил ее руку и сильно сдавил запястье. Лили взвизгнула от боли и уронила оружие.

– Вот это было опасно, – прокомментировал он. – Но я вам не Деррик. Я бы не выжил здесь, если бы не умел постоять за себя.

– Хорошо, – сдалась Маргарет. – Ну а что-нибудь разузнать тебе удалось? О прошлом, как я просила?

– Нет, – спокойно ответил Ральф, глядя ей в глаза.

– Ты лжешь!

– Какая разница? Все равно я не хочу ничего говорить.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Лили попыталась снова зацепить бутылку, но Ральф погрозил ей пальцем. Его расслабленный вид сбивал с толку. Он был похож на кота, который прикидывается спящим перед мышью.