Текст книги "Война взаперти (СИ)"

Автор книги: maybe illusion

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Лили медленно и аккуратно поставила статуэтку на стол. Вытерла руку о юбку и взяла копилку. Петушок был теплым и тяжелым.

– Не знаю, сколько хочет тот человек, – добавил Дерек, – но, надеюсь, этого хва…

Он не договорил, потому что Лили толкнула его плечом и пулей выскочила из кабинета. Уже в прихожей, сорвав пальто со стены вместе с крючком, не попадая в рукава, она вышибла дверь и вылетела наружу.

Кажется, Дерек что-то кричал вслед, но она не слышала, да и не пыталась разобрать. Она бежала по улице, прижимая копилку к груди, и рыдала, рыдала без конца.

========== 16. Север ==========

Соседи по купе – ученые, ехавшие на конференцию, – обсуждали вечернюю газету, эпидемию и коллег, пили чай, наконец, храпели – и все это время Лили молча лежала на расстеленной полке, подложив руки под остриженную голову, непривычно легкую.

Одежду ей одолжил Ральф: несвежую до желтизны рубашку, свитер и штаны, которые пришлось подвязать веревкой. Но вышло неплохо – Лили нужны были вещи побольше, чтобы скрыть бедра и грудь. И лучше не знать, на какой помойке Ральф отыскал барахлишко явно не своего размера.

Выехали в полдень. При проверке документов у всех троих проблем не возникло, но в один вагон с Дерриком и Ральфом Лили не попала. Те решили взять сидячие места – подешевле, а ее отправили в купе. Понимая свое шаткое положение, она не смела протестовать. Они даже не приняли ее деньги, предпочтя выжать последние капли из окончательно растаявших сбережений Деррика. Кроме того, Ральф успел добыть небольшую сумму у какого-то Робби. Стоило этому имени всплыть по дороге на вокзал, как Деррик почему-то разозлился и стал обвинять Ральфа в воровстве. Тот заявил, что честно продал самое ценное – пальто. Деррик усомнился в желании Робби покупать «распоследнюю рвань»; к тому же Ральф умудрился не только сплавить «рвань», но и получить новое пальто, в котором теперь утопал. Услышав, что нагло пользуется чужой симпатией, он в долгу не остался: мигом припомнил Деррику эгоистичную просьбу помочь Лили. Словом, оба прекрасно ладили: болтали, не замечая ее, легко перебрасывались фразами, понятными только двоим. Но Лили не роптала. Главное, что ее взяли на Север, не прогнали, не унизили. Можно начать все сначала.

Когда поезд тронулся, Лили попробовала пробраться в вагон к друзьям, но там оказалось так тесно, что она бестолково постояла в проходе, заваленном вещами, никого не отыскала и побрела к себе.

Ехать пришлось шестнадцать часов. До самого захода солнца Лили смотрела в окно: на пустыри, деревеньки, поблекшие леса и спокойные полотна рек. Потом легла и стала разглядывать тени на потолке. Колеса стучали убаюкивающе, но Лили не могла заснуть всю ночь – не шли даже кошмары. От одиночества, тревоги за будущее и мыслей о копилке Дерека на душе было погано.

Утром Лили еле вытолкнула себя из вагона, помятая и изможденная. Едва не заблудилась, пытаясь выбраться с платформы на улицу – из лабиринта надписей, стрелок и табло. Из-за усталости волнение почти не ощущалось; Лили ступила на незнакомую землю как во сне. В легкие ворвался колкий сырой воздух. Небо стелилось низко над головой. Дорога от вокзала бежала далеко вниз и обрывалась в бесцветной пустоте.

Север представлялся Лили совсем не таким. С детства она привыкла воображать коптящие трубы заводов, грязный снег, людей с суровыми и больными лицами; шум, гарь, постылый бег времени. Вокруг и правда хватало движения, особенно если сравнивать с Серой деревней – на одном только вокзале людей было больше, чем собиралось на Празднике Лета. Но после Центра Север казался маленьким, тихим и озябшим: горбатые крыши малоэтажных домов, ни одной трубы окрест, а снег – звеняще белый.

– Как спалось? – послышался голос Деррика позади Лили. Он подошел, незаметный в приезжей суете, обмотанный чужим шарфом до самого носа. Его глаза оказались цвета северного неба.

– Не очень, – призналась она. – Без тебя было одиноко.

– А без меня? – вмешался Ральф, как всегда, не вовремя. Лили невольно сморщилась: надежда, что он помер за ночь, разом угасла.

– Мы тоже плохо спали. – Деррик потянулся, расправляя плечи. – Сидя не очень-то сподручно.

– Но у него на коленях ничего, – бодро добавил Ральф. Почему-то захотелось дать ему зуботычину. – В любом случае денег снимать угол и высыпаться у нас нет, так что…

– Пойдем сразу искать маму! – подхватил Деррик, полез в карман и достал клочок бумаги, в котором Лили с содроганием узнала подложное объявление в газете.

Нет, разумеется, она помнила, почему Деррик собирался на Север, да и сама пыталась растормошить его под тем же предлогом. Но внутри жила надежда – жалкий самообман, – что поездку затеял именно Ральф, с личной целью, а Деррик просто присоединился. И объявление потерял, и адрес забыл – ведь он рассеянный, не помнит вчерашний день. Но его глаза сейчас так сияли, а щеки – от мороза или от энтузиазма – так рдели, что Лили стало тошно.

Как она могла согласиться на авантюру Маргарет? Жестокость и эгоизм. Ведь нельзя пускать Деррика на поиски матери, иначе все кончится обманом и разочарованием. И зачем он только выздоровел? Живого и энергичного Деррика видеть оказалось больнее, чем равнодушного.

Надо остановить его. Хотя бы задержать.

– Пойдемте, – сказала Лили, – но сначала мне надо в уборную. Э… Ральф, проводишь меня?

– Зачем? – удивился тот.

– Ну, я же теперь мальчик, значит, надо к мальчикам. – Она изобразила смущение. – Страшно одной…

– И чем я помогу? – В отличие от нее, Ральф покраснел по-настоящему. – И почему я?

– Потому что Деррика я стесняюсь! – выпалила Лили, схватила его за локоть и потащила за собой. Ральф покорился, но до уборной в итоге не добрались: Лили выпустила его руку, как только они вернулись в здание вокзала и потеряли из виду Деррика.

– Что? – спросил Ральф, остановившись. – Перехотела?

– Послушай, – сказала Лили, – мне надо поговорить с тобой. Наедине.

Вокруг толкались, торопились люди; кто-то задел ее чемоданом. Ральф обвел помещение красноречивым взглядом.

– То есть – без Деррика, – поправила себя Лили.

– И это не может подождать?

– Я тебя очень прошу. – Она вновь схватила его за руку и потащила к ближайшей свободной лавке. – Времени мало, иначе Деррик начнет беспокоиться.

– Хорошо. – Ральф послушно сел. – В чем дело?

Лили не знала, как подойти к проблеме, поэтому выпалила суть разом:

– Адрес неверный. Нет никакой матери… никакого дома.

В глазах Ральфа на секунду мелькнуло странное выражение, но он остался спокоен.

– Этот финт сочинила Маргарет, чтобы выманить Деррика из Центра. Она хотела как лучше. Заботилась о моей безопасности, – добавила Лили, презирая себя за то, что объясняется перед ним. – О чувствах Деррика, конечно, не подумала. А я… Признаться, я смалодушничала. Решила, что поддельная цель лучше, чем никакой.

– Значит, ты решила его спасти, отправив в никуда? А теперь скулишь? – уточнил Ральф холодным тоном. – И как насчет денег? Пусть у нас найдется немного, но у Деррика-то ни гроша. Нам придется поддержать его, раз никаких родителей нет даже в теории. А мы это потянем?

– Не понимаю, в чем проблема. В конце концов, мы все можем найти работу.

– Правда? – Ральф взглянул на нее с нескрываемой иронией. – Лично я и в Центре-то перебивался чем попало. А Деррик, предположим, найдет, но не в первый же день. А есть что-то надо уже сегодня.

– На сегодня нам хватит.

– И поспим на улице, отлично. А если чужаков на Севере на работу не берут? Какие здесь вообще цены, ты видела?

– Да плевать мне на цены! – перебила его Лили с раздражением. – Нищету можно и потом обсудить. Главное – что будет с Дерриком, когда он не найдет мать?

– Сама как думаешь? – съехидничал Ральф. – И где твоя жалость раньше была, у так называемой «другой»?

Лили на секунду смешалась, но сразу вздернула подбородок. Она не собиралась пресмыкаться перед этим пауком.

– Издевайся надо мной, пожалуйста-препожалуйста, – произнесла она с достоинством. – Но я сейчас рассказала все без утайки, пусть даже мы друг друга недолюбливаем. Заметь, я могла бы сделать вид, что сама ничего не знаю, и удивиться вместе с вами. Но я верю, что ты желаешь Деррику добра. И лучше я буду с тобой откровенна, если это его спасет.

– А может, лучше с ним быть откровенной? – снова поддел ее Ральф. – Почему бы тебе не покаяться?

– Боюсь разбить Деррику сердце. – Лили смело взглянула ему в лицо. Пусть не думает, что сбил ее с толку. – Во всяком случае, нельзя говорить вот так сразу. Надо как-то его подготовить. А пока что давай вместе не пустим его искать адрес.

Спешащие, увешанные пожитками люди проталкивались мимо них. Рядом кто-то ежеминутно садился и вскакивал, вглядываясь в перекидное табло. Лили чувствовала себя неподвижным камнем среди бурного потока. Не лучшее место для разговора по душам.

– В каком смысле «не пустим»? – Ральф с раздражением повел плечами. Храбрая исповедь Лили явно его не впечатлила. – Деррик свободен. Мы ему никто.

– Ну, отвлечем, пусть что-то случится…

– Так. – Он разом сник, кашлянул, прикрывшись воротником пальто, и тяжело поднялся с места. Его как будто знобило. – И что, например? Зная твои методы. Дубиной меня для дела огреешь?

– Это я могла бы сделать и без разговора с тобой, – отрезала Лили. – А может, прикинешься, что тебе плохо? Ведь ты болен. Деррик не проигнорирует твою беду. Тогда вместо поисков мамы он будет ухаживать за тобой…

– Ой ли? Да ему плевать на меня, – отмахнулся Ральф. – Сама прикидывайся.

– Мне он не поверит.

– Так и быть, я помогу тебе броситься под машину. Для убедительности.

– Очень смешно. – Лили сморщилась и добавила не без горечи: – Да очевидно, кому из нас проще привлечь внимание Деррика. Ты ему нравишься, готова поклясться.

Ральф на секунду смутился. Или его бросало в краску от жара. Тогда ему даже изображать ничего не придется.

– Это не решит вопрос, просто потянет время, – наконец неуверенно отозвался он.

– Ну хоть так! Если оно у нас будет, мы еще что-нибудь придумаем.

Совсем рядом маленький испуганный человек с грохотом уронил чемодан. Ральф вздрогнул, стянул очки и потер переносицу. Похоже, у него болела голова. Да и вокзал – не лучшее место, чтобы собраться с мыслями. Что делать, если Лили получит отказ? Она затаила дыхание, придала лицу самое жалобное выражение. Сработало: после недолгого молчания Ральф усмехнулся и подал ей руку.

– Мне не нравится, что я должен исправлять твои ошибки. Но ты ведь и правда могла дубиной обойтись. Спасибо за доверие, что ли. Идем, а то Деррик решит, что ты меня тут убиваешь.

– Или соблазняю! – Лили, не веря своему счастью, вцепилась в его ладонь.

Внутри появилось полузабытое чувство теплоты и уверенности. И благодарности – ведь Ральф согласился помочь в непростом деле, более того – откликнулся на личную просьбу. На его месте Лили не сумела бы переступить через обиду. Она и не надеялась на благородство; решилась на разговор от одного лишь отчаяния.

– Знаешь, – сказала она, пока они пробирались к выходу в город, – я уже извинялась в Центре, но без души. А сейчас я искренне сожалею, что причинила тебе боль. Прости, если сможешь.

– Ты была одержима, – отозвался Ральф. – Странно злиться на человека не в себе. А вот опасаться – вполне разумно, согласна?

Они вышли на улицу, под колючий ветер и белый туман. Поежившись, Лили потупила голову.

– Знаешь, после того, как ты меня… встряхнул при последней встрече, мне легче, – поделилась она в приступе доверия и откровенности. – Перестала ощущать приливы жестокости. Но я так к ним привыкла, что чувствую себя неправильной. Какой-то безвольной.

– Перекос в другую сторону, – бросил Ральф, который все это время беспокойно оглядывался в поисках Деррика.

Слова явно вырвались бездумно, но Лили вздрогнула и удивленно воззрилась на Ральфа. Заметив ее интерес, он отвлекся от созерцания окрестностей и добавил:

– Изначально ты цельная. «Другая», как ты ее называешь, не чужда тебе. Ее нужно не отвергать, а приручать.

– Откуда тебе знать? – пролепетала Лили.

Ральф промолчал: его явно не занимали ее проблемы. Хотя если Деррик, которого он так отчаянно пытался высмотреть, остался стоять где был, то волноваться не о чем. Как-нибудь отыщется, не маленький. Но и волнение Ральфа можно понять: кто-кто, а Деррик умел влипать в скверные истории. Повезло еще, что к чужакам на Севере явно относились терпимее, чем в Центре. Никто не оглядывался на Лили и Ральфа, не останавливал, хотя обоих выдавал цвет волос, слишком рыжий для здешних мест. Да и кругом попадались люди самой разной наружности. Лили даже видела южан. Возможно ли, что Центр – не только не самый прогрессивный, но и довольно косный регион? Неприятное открытие.

Они успели отойти от вокзала. Дорога становилась все безлюднее, туман – прозрачнее. Ближайший перекресток издали выглядел пустынным.

– А можно узнать, почему ты так привязался к Деррику? – Лили снова нарушила молчание. Впервые ей стало интересно, что вообще Ральф за человек.

– Откровенность за откровенность? Я тебе ничего не должен, – обронил он, снял запотевшие очки и принялся яростно протирать рукавом.

– Ну и ладно. – Мирный настрой Лили был непоколебим. – А что там с моим проклятием? Ты же обещал познакомить меня с кем-то…

– Я вижу Север первый раз в жизни, – перебил ее Ральф. – С кем я тебя тут могу познакомить?

– Значит, надо сначала вернуться в Центр? И когда же мы…

Тут Лили запнулась, замолчала и сильно сжала его руку.

Они наконец добрались до нужного места – в самом преддверии спуска к морю. Но ни за поворотами змеящихся улиц, ни вдоль дороги, падавшей вниз, – нигде Деррика видно не было. Он исчез.

***

Деррик никогда прежде не видел моря, но сразу понял – это оно. Не ленивое озеро у погибшего дома, не беспокойная река в Центре – нечто иное: строгое, стылое, безграничное. Оно подползало к его ногам, расстилалось во все стороны и всасывало в себя небо.

Голову вскружило предчувствие начала новой жизни, чистой и правильной. Словно разом сбылись мечты о принадлежности месту, и мир пригласил наконец примириться с собой.

Без лишних раздумий Деррик кинулся к берегу, понадеявшись, что спутники его не потеряют. В конце концов, нужный адрес знали все трое – можно встретиться и там. О враждебных чужих краях и необходимости держаться вместе он ничуть не беспокоился: ведь он вернулся домой.

Не было ни набережной, ни пляжа: только несколько припорошенных снегом скамеек и два ряда ровно высаженных, гнущихся к земле деревьев. Под ногами хрустела пыль от ракушек, перемолотых в ничто. Уши тревожил прибой.

У кромки воды Деррик оказался не один. Неподалеку подбирал и швырял в море камни молодой человек, судя по виду, тоже приезжий: темные волосы отливали на солнце рыжим. Все его движения были неспешными и размеренными, он явно наслаждался нехитрым делом.

Деррик, очарованный новым местом и охватившим сердце суровым величием, простодушно обратился к нему:

– Вы не подскажете, как мне быть? Мне нужна Приморская улица, дом шестнадцать.

Человек обернулся – легко и улыбаясь, будто только его и ждал:

– Я бы и рад помочь, но я не отсюда. Откуда мне знать?

– Простите… – Деррик смутился: мог бы и сам догадаться.

Человек взглянул на него с непонятным лукавством, и враз стало неловко: будто Деррик какой-то неправильный, нелепый.

– Попробуй идти вдоль берега. Город не такой уж большой, все основные улицы начинаются от моря, – наконец посоветовал приезжий и нагнулся за новой порцией камней.

– Спасибо. – Деррик кивнул на прощание, но в последний момент передумал и снова окликнул человека: – Простите, а вы не с Юга?

– Нет, – тот с улыбкой покачал головой. – Сказал же: я не отсюда.

Несмотря на отзывчивость и дружелюбный тон, в его глазах таилось что-то едкое. Ощущение зыбкости и неестественности усилилось. Деррик понял, что разговор окончен, и, смущенно хмыкнув, заспешил прочь, но вскоре не вытерпел и обернулся: стало интересно, вернулся ли человек к своему занятию. Но у берега уже никого не было.

Ниоткуда налетевший порыв холодного ветра пробрал до костей; Деррик обхватил себя руками, отступил подальше от воды и медленно побрел, оскальзываясь на тонкой ледяной корке. И прежде не казавшийся гостеприимным Север будто враз ощетинился.

Что значит «город не такой уж большой»? Если как Центр, то Деррику не обойти его и в два дня. Надо спросить дорогу еще у кого-нибудь. Интересно, как здесь смотрят на чужаков? Может, лучше объясняться жестами?

Насущные вопросы захватили и закружили в тревожном водовороте. Но в одном исчезнувший человек не обманул: улицы действительно начинались от берега. Таблички на домах сменялись линия за линией: Крайняя улица; Почтовая; Привокзальная; Корабельная – и так до бесконечности. И нигде ни души – разве что изредка бледный свет в окне. Окраины еще не проснулись.

Деррик начал сожалеть, что оставил Лили и Ральфа: вместе они быстрее нашли бы дорогу. Да, скорее всего, те и придут на место первыми, если не будут терять время на поиски сбежавшего спутника.

Очередной порыв ветра едва не сбил с ног, разметал иллюзию возвращения на родину. Деррик ощутил себя беззащитным и потерянным – за последнее время он отвык быть один.

Кутаясь плотнее в шарф Ральфа, пытаясь отвлечься от холода, он стал думать, что скажет маме, когда встретит ее. Сначала, конечно, поздоровается и представится. А потом? Захочет ли она его обнять? Может, ей будет неудобно говорить. Интересно, какое у нее лицо. И как выглядит ее дом – почему-то в упор представлялся другой, сгоревший на Юге.

Наткнувшись на заспанного разносчика газет, Деррик показал ему бумажку с адресом и узнал, что есть еще улицы, которые идут вдоль берега, и Приморская – одна из них, третья, если считать снизу. Снова забыв, что планировал изъясняться жестами, он рассыпался в торопливых благодарностях и заспешил наверх. Мощеная дорога ползла под сильным уклоном, и Деррик запыхался, едва преодолев квартал. Второй дался куда медленнее и сложнее, а на третьем он уже весь взмок – вдвойне неприятно, потому что ветер не переставал забираться за шиворот и жалить.

Приморская улица объединяла ряды домишек разной степени ветхости. Изредка попадались многоквартирные, двух-или трехэтажные, но в основном Деррик шел мимо частного жилья – низких дырявых крыш и чахоточных палисадников. После сорокового номера потянулись руины, тронутые следами пожара: обвалившаяся кирпичная кладка, взвизг голых черных деревьев, мерзлая тишина. Повсюду валялись горы строительного мусора, обломки мебели. Заборы устало гнулись к земле, опутанные лысыми плетями вьющихся растений. Из оконных проемов выглядывало озябшее небо.

Неужели мама жила здесь? Ведь улица вымерла. Сердце билось все быстрее и быстрее, а потел Деррик теперь не только от усталости.

Двадцать два; двадцать; восемнадцать; соседний, должно быть – какие жуткие, искривленные сосны его обнимали! – нет, не он, это пристройка к восемнадцатому. Тогда следующий. Без номера. Просевшая стена. Выжженные глаза окон. Не похоже, чтобы кто-то тут обитал.

Деррик тоскливо огляделся и приметил цифру «16», выведенную мелом на стволе мертвого дерева. Похоже, адрес правильный. Неужели мама оказалась в столь жутких условиях? Если так, нужно помочь ей. Найти работу, выбраться из нищеты, переехать в новый чистый дом. Судя по состоянию улицы, пожар был давно; скорее всего, еще до эпидемии. Куда старше объявления в газете.

Толкнув калитку, зеленую от мха и плесени, Деррик вошел во двор, заросший пожухлой травой. Воздух кололся до невозможности.

Остатки дорожки, сухие кусты пионов, щетинистые стебли роз – когда-то за двором следили. Значит, мама любила выращивать цветы. При одной мысли об этом защипало глаза.

Деррик вытер потные ладони о куртку, собрался с духом и постучал в дверь. Вышло совсем тихо и неловко; пришлось повторить громче. Пока он прислушивался, нет ли шагов, его начало тошнить.

Спустя томительную минуту Деррик решился толкнуть дверь, и она открылась сама, обнажая в доме ту же заброшенность, что и во дворе. Сквозь дыру в крыше на голую землю падал солнечный луч. По углам валялись матрасы, сапоги, старые истлевшие тряпки. К стене был привинчен ржавый рукомойник, к нему сиротливо прислонился обломок зеркала. Под ногами хрупало битое стекло.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул он и робко добавил: – Мама?..

Тишина.

Осторожно перешагивая через хлам, Деррик прошел в соседнюю комнату, и, на удивление, она оказалась обитаема. На шатком стуле, стоявшем строго посередине, устроился человек с книгой в руке.

– Наконец-то, – произнес он с заметным центральным акцентом, оторвавшись от чтения, и поднял на Деррика льдистые глаза. – Я уже устал ждать. Совсем замерз.

И что здесь делал парень из Центра? В голой комнате его голос прозвучал каркающе. Деррик застыл в дверях, чувствуя, что готов упасть.

– Присаживайся, что ли. – Человек поднялся со стула. – Извини, чаю налить не могу. Как видишь, тут ничего нет.

– Простите, я вас не знаю, – сказал Деррик, прочистив горло.

– Ах да! – Человек хлопнул себя по лбу. – Черт, я и забыл, что мы не знакомы. Я – тот самый Джейк, о котором ты наверняка слыхивал.

Значит, мамы здесь нет, зато есть муж Лили. Это розыгрыш? Дурная шутка? Сон?

Наверное, сон. Недаром Деррик ног под собой не чувствовал; и незнакомец у берега, исчезнувший в нигде, и сам Север, сизый и бесплотный – все разом объяснилось. Странно лишь, что не Олли сидел в пустой комнате. Деррик зажмурился, надеясь проснуться, открыл глаза – ничего не изменилось. Только сдавило грудь.

– Ты приехал за Лили? – уточнил он упавшим голосом.

– Правильно. Не так уж плохо ты соображаешь, – похвалил Джейк и сел обратно. – Хотел перехватить вас в Центре, да не успел. Твой новый друг очень беспокойный. Пришлось выпрашивать отпуск. Жаль, что присмотр за Лили не входит в мои должностные обязанности…

– А где моя мать? – перебил его Деррик.

– Откуда я знаю? – отмахнулся Джейк и невозмутимо продолжил: – Вы, ребята, прямо какие-то кузнечики. Я бы вас пока не трогал, но боюсь, что дальше за вами не поспею. Я ведь не всесилен, понимаешь? У меня куча дел.

– Почему здесь ты, а не моя мать! – закричал Деррик.

Кровь бросилась в голову; он готов был налететь на Джейка и трясти, пока не услышит ответ, но тот предупреждающе выставил вперед руки:

– Я, если что, ни при чем! Я просто увидел объявление в газете и на всякий случай записал адрес. А как прознал, что вы собираетесь на Север, сложил два и два. Сам не подозревал, что тут руины.

Улыбнувшись краем губ, он добавил:

– Полагаю, твоей матери здесь и не было никогда.

Деррик закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, что готов завопить или того хуже – разрыдаться. А Джейк продолжил жалить самым невозмутимым тоном:

– Я навел кое-какие справки про тебя, дурачка. Убить брата – глупо, ничего не скажешь. Да мы бы тебе за него живого знаешь сколько заплатили? И ты б от обузы избавился, и братик послужил бы интересам государства.

– А ты, что ли, госслужащий? – вздрогнув, уточнил Деррик. Позорная слабость быстро сменилась желанием хорошенько врезать этому мерзавцу.

– Именно. Представляю интересы одной правительственной структуры. Тебе незачем знать, какой.

– Раз ты важная шишка, мог бы уберечь жену от эпидемии, что ли, – пробормотал Деррик, сжимая и разжимая кулаки.

– У меня и так все было под контролем. – Джейк откинулся на спинку стула, ничуть не настроенный на драку. – Эпидемия шла по нашему плану. Правда, мы называли ее чисткой.

– Что?..

– Хотели убрать население Юга и прилегающих к нему окрестностей Центра. И заодно выявить ребят со способностью – они должны были выжить. Правда, мы не учли, что их станут убивать свои же… – Джейк покачал головой. – Хорошо, что этого народа больше нет.

Деррик не верил своим ушам. Выходит, его семью уничтожили намеренно? Из-за таких, как Олли? Трудно принять циничную истину. Кому вообще могло прийти в голову подобное зверство, кто взял на себя ответственность? Деррик тяжело взглянул на Джейка – вроде бы живой человек, не машина какая. Спокойный, замерзший, усталый. Верящий в свою правоту. Можно ударить его, разбить лицо, но ни родителей, ни Олли это не вернет. Да и не самолично ведь он их убил. Он всего лишь поддерживал какие-то дикие идеи, чтобы сделать себе имя.

– Так вы националисты? – спросил Деррик. – Зачем оно вам надо?

– А сам факт, что где-то стали рождаться существа со сверхъестественными силами, тебя не смущает? – Джейк красноречиво развел руками. – Очевидно, что дальше их стало бы только больше. Да и без них весело вам жилось: в каждой деревне по ведьме, и ведь по настоящей ведьме!

– Мне они тоже не нравились. Но…

– Разумеется, нужно было зачистить эти места, – отрезал Джейк. – Поодиночке чудовищ можно переловить, но вместе они сожрали бы нас, людей.

Людей?..

– Как-как ты сказал? Не смей называть Олли чудовищем! – заорал Деррик и бросился на Джейка.

В первую секунду тот растерялся, и Деррик успел выбить из-под него стул. Оба покатились по мерзлой земле. Джейк пытался бороться, но не смог перехватить инициативу: Деррик без труда пригвоздил его к полу, навалился сверху и сдавил горло. Под пальцами забился тревожный пульс. Ярость застлала глаза, а затем что-то горячее, невыносимое пронзило живот.

Деррик поперхнулся воздухом и, потеряв равновесие, свалился на грудь Джейка. Тот рывком отпихнул его от себя, отодвинулся, кашляя и ругаясь. Слова путались в сознании, превращались в бессмысленный набор звуков. Прежде чем все поблекло, Деррик успел заметить в руке Джейка револьвер.

Серость надвинулась и расстелилась без конца. Гнев и печаль смяло, придавило покоем. «Здесь ночное небо. И океан», – успел объяснить Олли – краткая вспышка на краю сознания, – и после тьма захватила Деррика разом, целиком.

***

Сбившись с ног, Лили и Ральф впустую обшарили окрестности вокзала. В итоге сошлись на мысли, что Деррик не дождался их и сам пошел искать дом матери. И это была катастрофа: выходило, что они зря строили планы.

От волнения оба потеряли голову и открыто приставали с вопросами к местным. Но те реагировали на удивление спокойно: не отворачивались и не тыкали пальцами в чужаков. Так Лили окончательно убедилась, что на Севере всем плевать, из какого кто региона. Жизнь снова показала свое отличие от учебников и газет.

Приморскую улицу нашли уже полуживые от страха и беготни. Счастье, что вещи остались в камере хранения: неизвестно, кто бы их сейчас тащил. Правда, Ральф зачем-то прихватил с собой картонную папку и всю дорогу прикрывался ей: мучил кашель.

Взглянув на табличку на крайнем доме, Ральф остановился, и Лили едва не налетела на него.

– Хочешь отдохнуть? – спросила она, глядя, как он переводит дыхание и вытирает пот со лба.

– Нет, – прохрипел Ральф. – Просто тут неприятный воздух. Пошли.

Но он не сделал и двух шагов: согнулся в очередном приступе кашля. По злополучной папке побежала кровь и закапала на ледяную корку мостовой.

– Зачем ты только поехал? – Лили встала рядом, переминаясь с ноги на ногу. Не терпелось бежать дальше. – Ты разве не знал, что здешний климат тебе не подходит?

Вопрос повис в воздухе без ответа: Ральф все не мог отдышаться.

– Иди дальше сама, – наконец предложил он. – Я догоню.

Что-то сразу укололо, пробрало до костей: не то ветер, не то близость паники. Улица стелилась впереди кольями заборов – широкая и равнодушная.

Если Лили бросит Ральфа, то останется совсем одна. Снова.

– И как я все объясню Деррику? – спросила она с тоской.

– Скажешь, что мне плохо. Вот заодно и твой план в действии. – Ральф нашел силы ободряюще улыбнуться. С его помятой физиономией вышло жутко.

Нельзя разделяться в чужом мире – Лили это ясно ощущала. Пусть местные и выказывали дружелюбие, но кто их знает? Мало ли как они себя поведут, если встретят одинокого чужака в лохмотьях. Парочка выглядела бы куда солиднее.

– Чего ты встала? – прикрикнул на нее Ральф, снова закашлялся и сполз по стене на лед.

Семенивший мимо старичок с брезгливым видом обогнул их по широкой дуге. Следом спешил молодой человек, старательно глядя себе под ноги. Завидев Ральфа, он перешел на другую сторону улицы. Прогрохотал автомобиль.

– Я не могу тебя бросить, – сказала Лили и взяла Ральфа за руку. – Мне страшно. Чувствую, мы оба потеряемся, как Деррик.

– Не беспокойся, я приведу себя в порядок и догоню. – Он вынул из кармана пузырек с таблетками и высыпал в рот сразу три штуки. – Через полчаса. Столько ждать нельзя, так что иди.

Лили сглотнула неприятный ком в горле. Странно, неужели она всерьез волновалась за Ральфа? Ведь совсем недавно думала, что с удовольствием прикончила бы его.

– А если с тобой что-то случится? – выдохнула она. – Кто мне тогда поможет с проклятием?

– Да чем я помогу? Я соврал. Я просто прицепился к Деррику и трачу его деньги. Дурачу вас. Понятно тебе?

Лили в недоумении отпустила его руку. Она не поверила ни единому слову, но настойчивость Ральфа вынуждала поддаться. Как ни посмотри, его доводы разумны. А сейчас, препираясь, они тратили драгоценное время впустую.

Будь проклят день, когда Маргарет придумала эту затею с Севером. Но сделанного не вернуть. Лили выпрямилась. Да какое ей дело, замерзнет насмерть Ральф или нет? Увидятся они еще или нет? Нечего тянуться к человеку, который всего лишь отнесся к ней с пониманием. Хватит выдумывать друзей из пустоты. С одним Дерриком бы разобраться.

– Если не найдешь нас, – сказала она, – ты уж не серчай.

Ральф только кивнул в ответ. Еще несколько секунд Лили помялась – решение оставить его казалось непоправимой ошибкой. Потом развернулась и побежала.

Вместе с бешеными ударами сердца в голове бились беспокойные мысли: что ждет в доме под номером шестнадцать? Вдруг Деррика там нет? В конце концов, это всего лишь допущение. Он мог заблудиться, не дойти, упасть где-нибудь и расшибиться. Или его обобрали, избили; обнаружили, что документы фальшивые, отвели в полицию, посадили в тюрьму. И что тогда Лили сделает для него – совсем одна в чужом городе?

Шаг за шагом, квартал за кварталом – Деррик не находился, страх усиливался. По дороге Лили дважды поскользнулась на льду и упала. После второго раза – заплакала. Ветхие штаны порвались на коленях, ветер принялся кусать ноги. Прохожие глазели на нее, пожимали плечами. Кто-то предложил помощь, но она даже не взглянула на этого человека. До заветного адреса дотащилась в полуобмороке, перестав обращать внимание и на погоду, и на окружение. Едва успела подметить номер на дереве – миновав нужный дом. Толкнула калитку. Рухнула на землю.

Деррика нигде нет! – кричало внутри. Лили смотрела на примятую траву, покрытую инеем, на грязные остатки паутины, раскачивалась из стороны в сторону и не могла подняться. Острые камни, запах снега, собственное тяжелое тело – все казалось бессмысленным.