Текст книги "Война взаперти (СИ)"

Автор книги: maybe illusion

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Да как такое вообще могло прийти в голову? Что с ней творилось? Вероятно, дело в самом Деррике. Очень уж он похож на парня из снов, отсюда и смута в мыслях. Лили даже уже начала отождествлять их, сама того не замечая, а ведь нет никаких доказательств, кроме внешнего сходства, что это один и тот же человек. А откуда тот парень взялся? Есть между ними связь или нет – все равно очень, очень странное совпадение. Не лучше ли отказаться от идеи остаться с Дерриком – во имя сохранения рассудка – раз уж дошло до потери контроля над собой?

Но ведь ей некуда идти. И кто сказал, что раньше с Лили все было в порядке? Теперь-то она понимала, что Джейк выступал не на ее стороне. Он мог о многом помалкивать. И про лунатизм в том числе. Он всегда старался все замять и не обсуждать подробности снов Лили, а та и не возражала. Зря. Теперь его поведение казалось очень подозрительным. С другой стороны, сразу назвать его виновником этой полумистической дребедени не получалось. Даже если подобное колдовство возможно, зачем оно ему? Какова цель? Да и Лили точно помнила, с чего начались сны: с потери ребенка. Значит, дело в беременности.

Не отнял же Джейк каким-то образом и ребенка?

Нет, это уже паранойя. Джейк – мерзавец, подлец и обманщик, но не причина всех бед в мире. Еще бы эпидемию ему в вину поставить. Смешно.

А от кого, интересно знать, заразилась Лили, если не от него? В те дни она больше ни с кем не виделась и не общалась, сидела себе дома. После контакта с Маргарет прошло слишком мало времени, чтобы считать ее виноватой. И почему сам Джейк не выглядел больным той ночью, когда Лили почувствовала себя плохо? Если он подхватил болезнь раньше, то и слечь должен был раньше.

Хватит, хватит, хватит! Лили сердито затрясла ближайший куст, и орехи посыпались ей на голову.

***

Вернувшись, она застала Деррика спящим. От шали он отказываться не стал: укутался поплотней и, видимо, пригрелся. Было жаль его будить, но Лили не хотелось лишней минуты оставаться там, где их легко могли отыскать. Впрочем, если не нашли за ночь – скорее всего, уже не станут тратить время. Как бы то ни было, Деррика она растолкала, не колеблясь.

Следуя указаниям Лили, выбиравшей нехоженые тропы и места, где в случае чего легко спрятаться, они вышли из леса, спустились к реке, а там наскоро умылись и перекусили. Вода оказалась ледяной. Лили уже чудилось, что все тепло из ее тела выпили, остались лишь тьма и сырость. Никогда еще она так не мечтала о крыше над головой и уютной постели.

– Может, разведем костер? – спросила она, ежась. – Все еще опасно, но не так, как вчера, да и мы отошли чуть дальше.

Деррик устало покачал головой:

– Спички отсырели. Даже закурить не могу. Я насквозь мокрый, если хочешь знать.

– Неприятно. – Лили пожевала губу, силясь припомнить, как развести огонь без спичек, но быстро сдалась. – Если эта гадкая морось не прекратится, так нам и мерзнуть, пока не отойдем подальше от моих и не найдем ночлег в цивилизованном месте.

– Хоть не ливень, – бодро отозвался Деррик. – А сколько нужно прошагать, чтобы не напороться на твоих знакомых? Пару деревень стороной обойдем? Ты часом не звезда Центра?

– Ха-ха, нет. Я тихая мышка, меня в округе мало кто знает. Может, кто-то помнит меня по танцам у серых, но это не стоит беспокойства. Холод страшней.

– Согласен.

– Вопрос лишь в том, идем ли мы вперед слухов, – вздохнула Лили. – И стал ли кто вообще их распускать, а если стал, то какие. Сбежавшей с незнакомцем неверной женой, так и быть, я согласна прослыть, но донором и всеобщей надеждой…

– Думаю, твоим соседям сейчас не до того, чтобы распускать слухи, – сказал Деррик и поднялся на ноги. – А я тебя не выдам.

– А себя выдашь, что ли, кретин? Мало тебе одного случая, ничему жизнь не научила?

– Пока ты со мной, буду молчать. Я провожу тебя до города, раз уж нам по пути. Потом ты – к матери, я – по своим делам. Идет?

С этими словами он протянул ей руку и помог встать. Лили посмотрела на него с благодарностью, не веря своему счастью. Все-таки они вместе! Деррик не бросил ее одну даже после того, как она его ударила. Совершенный идиотизм. Святой человек. Его осунувшееся лицо с заострившимися чертами на секунду показалось ей самым прекрасным на свете.

– Я очень рада, – сказала она и сжала его ладонь. – Я так боялась, что ты меня оставишь!

– Но ты же сама заявила, что не доверяешь мне?

– Перебирать не приходится, знаешь ли. Ты – все, что сейчас у меня есть.

– Перестань, пока я не начал неправильно тебя понимать, – перебил ее Деррик и рассмеялся. – Ох, наверное, я чувствую ответственность за человека, которому однажды помог. Видимо, идея смешать кровь – не просто красивый обычай. А еще… – Он на секунду запнулся, подбирая слова, а потом продолжил со странным воодушевлением: – Мне кажется, что мы похожи до ужаса. У нас обоих судьба отобрала все, что нам было дорого, а потом просто вышвырнула в пустоту, не находишь?

Лили кивнула. Но к чему он клонил? Добивался пресловутого доверия?

– И есть еще одна причина, почему я с тобой, – добавил Деррик. – Но она очень глупая и странная, вряд ли ты поверишь.

Глупая? Странная? Значит, тоже сны. Что же еще. Выходит, связь действительно есть. Вот он и выдал себя. А как ловко прикидывался, что ничего не знает, – Лили даже почти поверила. И на все намеки непонимающе реагировал, и сразу сделал вид, будто раньше не встречался с ней. Вот тебе и простак. Но теперь-то все прояснилось.

– Раз так, – сказала Лили с улыбкой, – можешь оставить эту причину при себе.

Но тогда выходит, что он тоже видел свою смерть от ее руки? Более того – получил подтверждение сегодня ночью, что Лили опасна, и все равно остался рядом? Даже не расспросил толком о случившемся, просто принял странное поведение попутчицы как данность. Почему? Он совсем не боялся, что сны окажутся правдой, – или Лили поторопилась посчитать их той самой «странной причиной»? Что-то все-таки не сходилось. Помнится, он начинал увязывать ее со своим братом, но споткнулся и утонул в самобичевании. Могла ли она каким-то образом напоминать брата? Мальчика? Смуглого и с черными волосами? Характером, что ли?

Она взглянула на Деррика, силясь получить подсказку, но его лицо не выражало ничего – совсем.

========== 5. Сны и призраки ==========

День угас в пути. Серая деревня осталась далеко позади, а следующую удалось обогнуть по широкой дуге, после чего Лили объявила, что дальше безопасно и можно не прятаться. Она не была уверена в этом, но усталость оказалась сильнее осторожности. Стоило только подумать о том, что придется провести еще день или два впроголодь, ночуя в лесу, возможно, под дождем, как все внутри начинало протестовать.

К вечеру путники еле передвигали ноги, однако прошли куда меньше, чем рассчитывала Лили. Она сама еще не окрепла после болезни, а Деррик чувствовал себя даже хуже. Из-за него приходилось часто останавливаться. Разговор не клеился; на закате не осталось ничего, кроме усталости. Слабая надежда увидеть какую-нибудь телегу на безлюдной проселочной дороге и попросить хозяина подвезти умерла вместе с последним лучом солнца. Ноги и плечи Лили противно ныли. Она чувствовала себя разбитой.

Пришлось смириться с еще одной ночевкой под открытым небом. Деррик заснул, едва коснувшись щекой земли, и Лили думала последовать его примеру, но стоило ей закрыть глаза, как прошлое пробуждение встало в мыслях ярким тревожным пятном.

Она снова могла навредить. Едва только она заснет – пробудится та, жестокая и неконтролируемая. Оставаться с ней Деррику попросту опасно. Хватило же у Лили эгоизма вцепиться в него, когда с ней творились необъяснимые вещи. Может, надо было попросить связать ее перед сном? На всякий случай. С другой стороны, это так глупо, да и повод, наверное, не такой уж весомый. Зачем ударяться в панику после одного приступа лунатизма? Вероятно, тут просто досадное совпадение. От волнений и лишений организм способен и не такое выкинуть. Надо успокоиться, и тогда все наладится само собой. Ведь Деррик доверился Лили. Почему бы и ей не начать доверять себе?

Лили повернулась в его сторону, надеясь зачерпнуть силы и спокойствия. Он лежал рядом, свернувшись в комок. Грязный, растрепанный. Жалкий. Одинокий. Беззащитный. Ничего не скажешь – воодушевляющее зрелище.

Во снах он был куда симпатичней. Иногда он даже казался нездешним, бесплотным. Призраком, пронизанным серым светом. И как легко тьма внутри Лили гасила его!

Но сейчас Деррик не походил на того парня, и это отчасти успокаивало. Должно быть, Лили действительно ошиблась. Придумала сказку – и сама в нее поверила. Слишком зациклилась на видениях. А ведь они лишены смысла. Даже если что-то совпало с реальностью – палка или его больная рука – то лишь оттого, что снов было слишком много, и все разные, пусть и на одну тему. Убить Деррика столько раз или даже причинить ему вред схожим образом – физически невозможно. На подобные экзекуции ушла бы не одна ночь.

Но могла ли ошибиться та, ударив его?

Лили так и задремала, раздумывая над этим вопросом. И ей приснился Деррик – совершенно точно Деррик – где-то в исступленном августе, а может, и в начале осени. «Я тебя люблю», – говорил он. Искренне.

В том сне Лили улыбнулась, обняла его, прижалась тесней. Достала нож и вонзила ему в грудь.

***

Очнулась она с бешено колотящимся сердцем. Первым порывом было найти Деррика, проверить, не случилось ли с ним что. Вдруг она зарезала его во сне?

Тот обнаружился на расстоянии вытянутой руки – живой, целый и спокойный. Уже не спал, но и не проявлял никакой активности. Просто сидел, сцепив руки в замок и глядя вдаль с неясным выражением лица. Как обычно – пассивный, бесцветный.

– Доброе утро, – сказала Лили. – Давно не спишь?

Он вздрогнул и повернулся к ней.

– Давненько. Уж скоро полдень.

– Надо было меня разбудить, – Лили зевнула. Она не чувствовала себя отдохнувшей, а все из-за проклятых тревожных мыслей.

– Но ты сама сказала, что мы уже в безопасности, – возразил Деррик. – Кто ж тогда мешает нам спать, сколько влезет?

– О, ну конечно. Нежиться на холоде. Да я лишней минуты здесь оставаться не хочу. А ты?

– Мне все равно.

– Все-то тебе равно! Кстати… – Лили сглотнула и сделала вид, что пытается прочесать волосы пятерней. – Я ничего странного с тобой не делала?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, может, я била тебя, как вчера, или… – Вспомнив, как оседлала его в недавнем сне, она покраснела.

– Да о чем ты?

И как он дожил до своих лет, будучи таким идиотом?

– Ничего, – сказала Лили с облегчением. – А ты разве забыл, что я тебя вчера ударила?

– Нет, я помню, – отозвался Деррик. – Но разве это важно?

Что за странный ответ. Как можно, получив травму при неясных обстоятельствах, не придать ей значения? Неужели ему даже не любопытно? Наверняка рука до сих пор не зажила – забудешь про такое, еще чего. За подобные выходки и на близкого друга зло затаить можно, не то что на постороннего человека. Так в чем же дело?

Мог ли он влюбиться в нее? Это вполне тянуло на «странную причину», в которую трудно поверить. Но Лили знала, что она не из привлекательных, к тому же Деррик никогда и не видел ее во всем блеске. За время их недолгого знакомства ей не выдалось шанса принарядиться или накраситься. Он знал только нечесаную девчонку, одетую в домашнюю юбку и без конца кутавшуюся в грязную шаль. Ах да, еще он возился с ней, когда она была больна. Романтика! Нет, исключено. Любовь в понимании Лили не могла зародиться при таких обстоятельствах. Для любви подходят танцы и театры – словом, места, где подобает выглядеть и вести себя красиво. Правда, в книгах, которые она читала, прекрасные принцы и храбрые рыцари вполне могли встретить в лесу свою судьбу – разбойницу или оборванку, прельстившись ее огненными очами и непокорным характером, но нужно смотреть правде в глаза: ничем таким Лили похвастаться не могла, да и из Деррика – что рыцарь, что принц… Она невольно фыркнула, представив на секунду его в дорогой одежде и на породистом скакуне, но с таким же добродушно-глупым лицом.

– Я пойду умоюсь, – сказала она и поднялась на ноги, скрывая улыбку.

Деррик хотел что-то спросить, но промолчал.

***

Им пришлось отправиться дальше на пустой желудок – Лили все хуже ориентировалась на местности и уже не знала, где можно добыть хотя бы ягод. Путники держались дороги, не рискуя заходить далеко в ставший незнакомым лес. Дело продвигалось даже медленнее, чем вчера, но Лили была уверена, что до ближайшего селения не больше пары миль. Без сомнений, они доберутся туда до темноты, а на ночь наконец-то расположатся среди людей, с относительным комфортом. Впрочем, она бы и в хлеву сейчас отдохнула с удовольствием, лишь бы иметь крышу над головой и не собирать лишней секунды противную морось.

Лили как раз мечтала о горячей еде, ванне и свежей постели, когда ход ее мыслей прервал Деррик. Он молчал все утро и наконец осмелился задать вопрос, явно донимавший его:

– Ты боишься, что причинишь мне вред, потому что тебе снятся сны про это?

– Я вроде бы уже говорила, – отозвалась Лили, пожав плечами.

– Тогда я подумал, что ты шутишь.

– Ну конечно.

– Слушай, это же очень странно.

– Точно. – Лили не знала, куда деться от разговора. Она успела пожалеть, что утром так ясно выказала свое волнение. Раз ничего не случилось, незачем было и панику поднимать. Вчерашний случай как-нибудь сам бы забылся.

– Выходит, ты каждую ночь делаешь во сне одно и то же?

– Не совсем. Скорее у каждого моего сна – один итог.

– И это смерть?

Лили промолчала. Что тут можно было ответить? Да, верно, и не чья-нибудь! К слову, один сон отчасти воплотился в реальность, здорово, правда?

– А ты случайно не расколота?

– Я – что?

– Так называется одно проклятие у нас на Юге, – пояснил Деррик. – А в Центре что, никто не верит в магию?

Лили растерялась. Ну и темы! Он бы еще достал из-за пазухи рекламную листовку с предложением посетить чародейский семинар.

– За всех ответ держать не стану, но я ни о каких «расколотых» не слышала, – ответила она. Первым порывом было засмеяться, но любопытство взяло верх.

В памяти всплыла характеристика южан из школьного учебника: вера в сверхъестественное и прочие предрассудки. Разумеется, Лили не могла знать всего о своих, особенно рядом с прагматичным Джейком, который признавал только науку и уж точно никакие «проклятия» не воспринимал всерьез. Но также это слово не проскальзывало ни в одной книге, ни в одном разговоре с соседями – ни обыденно брошенное, ни сказанное пониженным, заговорщическим тоном. Раскалывались чашки, но никак не люди.

– Можешь смеяться, но я говорю чистую правду, – заявил Деррик с серьезным видом. – Хотя вам в Центре повезло, если вы действительно ничего о подобном не знаете.

– Я обещаю не смеяться.

Ей действительно хотелось послушать. Раз уж Деррик спросил, пусть объяснит, что имел в виду, даже если станет нести полную околесицу. Конечно, Лили привыкла во всем полагаться на Джейка, а тот ясно говорил, что никакого волшебства не существует. Но чего стоило мнение Джейка после всего, что он сделал с ней? Не умея отделять человека от его взглядов, Лили хотела верить доброму попутчику, а не обманувшему мужу.

– В общем, – пояснил Деррик, слегка покраснев, – человека можно «запереть», а можно «расколоть». Это самые страшные проклятия у нас на Юге. Одновременно они не накладываются, но тебе и одного с лихвой хватит.

– Замечательное вступление, – отметила Лили.

– Ты обещала не смеяться. Так вот, «расколотый» человек будто разделяется на две части. Начинает жить в двух мирах, если можно так сказать. Одна его половина действует в реальности, другая – во сне. И та, что во сне, видит путь… – он замялся, подбирая слова, – путь, созданный тем, кто наложил проклятие. Во сне ты можешь вести себя по-разному, но у всех твоих действий будет один главный мотив. Цель. И эта цель зовется предопределенным будущим.

– Будущим?

Лили похолодела. Против ожидания, рассказ произвел на нее впечатление. Возможно, из-за того, что слишком походил на то, что с ней творилось?

– А я думала: может, это моя прошлая жизнь… – предположила она вслух.

– Какой же смысл в проклятии, если оно не ломает судьбу? – заметил Деррик.

– Ну знаешь, смотреть одну и ту же гадость каждую ночь и без «предопределенного будущего» неприятно.

– Тогда, наверное, тебе ни к чему эти южные сказки. И без них неприятно, – Деррик невесело улыбнулся, достал сигарету и с удовольствием затянулся. – Я просто подумал, что надо предупредить… Но, видимо, зря. Раз в Центре о таком и не слышали.

– Если так, то бояться мне нечего, – отозвалась Лили. – А если слышали, значит, и я не должна оставаться в неведении. Так что в твоей истории никакого вреда нет, а то и польза.

Она испугалась, что Деррик больше ничего не расскажет, и поторопилась выказать доверие и интерес. Его предположение, пусть и бредовое, стоило того, чтобы прислушаться. Конечно, вчерашняя Лили только посмеялась бы. Но привычный мир разрушился, а она утратила себя. Появилась та, жестокая и самоуверенная, и нынешняя Лили – напуганная и не понимающая, кто она и что с ней. Ни одна из этих личностей не походила на прежнюю Лили. Вероятно, прежняя – раскололась?

– Так, говоришь, предопределенное будущее? – переспросила она. – Когда же оно наступит?

Когда останется только та?

– Когда ты сама этого захочешь, – сказал Деррик со смешком. – Ни о каких выходках лунатиков вроде твоей вчерашней здесь речи не идет. Ты делаешь свой выбор сознательно – в этом соль и коварство.

– Муть какая-то. Почему тогда «предопределенное»? Если за мной – свобода выбора, то я могу и не слушаться того, что диктует сон, – рассудила Лили с облегчением и тут же одернула себя: – Вернее, при чем тут вообще я? Я про ваших «расколотых», а я – не такая.

– Действительно, почему сразу ты. Но последствия отказа от будущего ужасны, поэтому оно и предопределено. Ты не можешь противиться судьбе, иначе умрешь или сойдешь с ума. – Деррик явно не собирался пойти на уступки и обезличить рассказ. – Сны будут преследовать тебя все чаще, становиться ярче. И однажды твоя личность «из сна» поглотит ту, что наяву. Если только не сделать их единым целым. Сны не перетащить в явь.

Лили так и обмерла. Да он хоть понимал, к чему призывает?

– И что я должна делать, если верить тебе? – спросила она со злостью. – Немедля поступить в соответствии с «предопределенным будущим», пока та не поглотила мой разум?

– Не принимай близко к сердцу, – сказал Деррик и похлопал ее по плечу. – Во-первых, мы и правда не знаем, «расколота» ли ты. Бывают навязчивые образы, повторяющиеся сны. Мне часто снится мой брат, но я совершенно точно не «расколот». Во-вторых, у «расколотого» – бездна времени для принятия решения. Год, может, три. По самочувствию. Есть способ облегчить свое состояние и потянуть время.

– Какой же? – сразу спросила Лили. Если так, она им воспользуется, пусть даже и не про нее все эти сказки.

– Нужно запомнить и повторить какой-нибудь момент из последнего сна. Точь-в-точь. Но не финал. Цель не будет достигнута, но ты словно подготовишь декорации, возможно, наметишь жертву. – Деррик на секунду задумался и продолжил: – К примеру, если тебе снится свадьба, ты можешь сшить белое платье, прийти к жениху из сна, примерить кольца, но клятв не произносить. И гуляешь дальше, пока не почувствуешь себя хуже.

– О… ясно.

В последнем сне Деррик признался ей в любви, потом они обнимались, словом, романтика. Как же в реальности такое провернуть, да еще чтобы он не заподозрил ничего? А он, понятное дело, не должен знать, что Лили всерьез отнеслась к его байкам. Значит, лучше дождаться другого сна, более простого в исполнении? Сколько же пройдет времени, пока подвернется подходящий случай? А лунатические похождения не в счет? Нет, точно нет, ведь между тем, как ей приснилось, что она избивает Деррика палкой, и той выходкой был еще один кошмар – про то, как она пьет кровь, и раздвинутые ноги. Ой, как стыдно! И такое ведь тоже запросто не повторишь.

– Но с выбором «жертвы» очень важно не ошибиться, будь то свадьба или убийство, – предупредил Деррик, пока она размышляла. – Ведь сны такие зыбкие. Никто там не представляется и визитную карточку на прощание не дает, а изменить решение уже будет нельзя. Но подсказки наяву ты и без того разглядишь сердцем. К тому же во сне «расколотый» может увидеть только тех, кого знает в реальности. Из ниоткуда образы не берутся. Поэтому фатальные ошибки невозможны.

Вот почему он рассказал так легко. Несмотря на то, что все указывало на него как на жертву «предопределенного будущего», по его сведениям, это исключалось – ведь они с Лили раньше не были знакомы. Конечно, он мог соврать, выдумать сказку на ходу, чтобы запутать ее ради каких-то подлых целей; а мог просто смеяться над ней, над ее любопытством и доверчивостью. Но что-то Лили подсказывало, что Деррик не таков, не способен ни на первое, ни на второе. Пусть лицом он и не прекрасный принц, а нравом – не отважный рыцарь, но свои достоинства у него имелись, среди которых – доброта и прямодушие. Во всяком случае, если он врал или уходил от ответа, это сразу было заметно.

– Понятно, что ошибки исключены, – сказала она, бросив короткий взгляд на Деррика. – Но всякое же случается?

– Возможно. Я глубоко в эти ужасы не вникал – не дальше, чем нужно знать, чтобы разгадать проклятие и обезопасить себя.

– Ну а если ошибешься – что будет? Если выйдешь замуж не за мужчину из сна, продолжая твой пример?

– Трудно сказать. Зависит еще от того, для какой цели тебя «раскололи». Насколько я знаю, «насылать» сны про конкретных людей вообще очень трудно, возможны ошибки. Поэтому такие детализированные проклятия стараются не накладывать. Если только накладывает не тот самый мужик, мечтающий жениться на тебе. Уж конечно, ему нужно, чтобы он самолично к тебе в сон и пролез. Но ведь есть куда менее сложные способы тебя добиться, – и Деррик рассмеялся.

– Значит, если сон велит мне, скажем, собирать яблоки с тобой, то важно в нем не то, что я делаю это с тобой, а то, что я собираю яблоки?

– Именно. Твои действия, а не твоя «жертва». Но, – и Деррик предостерегающе поднял палец, – если ночь за ночью ты собираешь яблоки вместе со мной, то закрыть глаза на этот факт никак нельзя. Ты должна найти, узнать меня и собрать уже со мной эти чертовы яблоки. Чем больше деталей перескакивает из сна в сон, тем больше правил тебе придется соблюсти, чтобы избавиться от проклятия.

– Но… Возможно ли, что… Возможна ли неверная трактовка… – Лили запнулась. В голове крутилось так много вопросов, что она не знала, с какого начать.

Даже если проклятия существуют и действенны, зачем кому-то ее «раскалывать»? И кто мог такое сотворить с ней? И как точно понять, «расколота» ли она, есть ли способ поставить диагноз? И существует ли связь между подобной инфернальщиной и ночной лунатической выходкой? Кажется, она как раз перечеркивала проклятие, ведь Деррик ясно сказал – выбор делается осознанно. Сам Деррик как главный герой «предопределенного будущего» тоже перечеркивал проклятие – прежде они не были знакомы, а значит, он и сниться Лили не мог. Да и зачем вообще кому-то впихивать в ее подсознание Деррика? Стараться, рисковать – чего ради? Или тут кроется та самая ошибка, о которой он упомянул? Лили должна убить кого-то другого, но по досадной случайности его место занял Деррик? Да и он ли это вообще? Но он сам посоветовал слушать сердце, а с их первой встречи Лили отождествила его с парнем из снов, не задумываясь. Узнала сразу. И если в таких делах нужно доверять интуиции, то сомневаться не в чем.

Стоило ли вообще засыпать Деррика вопросами, на которые он наверняка не знал ответов? Слишком явный интерес к теме мог оттолкнуть его от Лили. Не нужно забывать, что он рядом с ней каким-то чудом, по невыясненным причинам. А в том случае, если она действительно «расколота», его не следовало упускать из виду: как же ей иначе избавиться от проклятия, не убив Деррика.

Лили вздрогнула. Как легко подобная мысль закралась ей в голову! Не шуткой, даже не туманным предположением, а возможным пунктом из списка дел на завтра. Рутинный круг обязанностей. Не забыть принести воду. Приготовить обед. Убить Деррика.

Но почему бы действительно не попробовать разыграть с ним сцену из сна? Если Лили не «расколота», никакого вреда не будет. А если «расколота», ей все равно рано или поздно придется… Что придется?

Да что с ней такое?

– Смотри! – Деррик резко дернул ее за рукав, отвлекая от хаотичных танцев тьмы внутри.

Лили оглянулась, и сердце забилось радостно и быстро. По дороге, на которой они уже отчаялись кого-то увидеть, катилась телега с единственной впряженной клячей. Возница, по всей видимости, дремал, надвинув капюшон и широкополую шляпу на глаза. То и дело телега подпрыгивала на колдобинах, и тогда ее хозяин будто на секунду просыпался, поводил широкими плечами и снова впадал в забытье.

– Это наш шанс! – воскликнула Лили. – Сейчас мы попросим его подвезти нас.

– Именно, – поддакнул Деррик и встал посреди дороги.

– Дурень, лучше тебе не лезть и помалкивать! – Она схватила его за рукав. – Твой ужасный акцент только отпугнет…

– О, привет! – окликнул их возница голосом, знакомым до отвращения.

В первую секунду Лили застыла на месте, разинув рот, но затем мигом пришла в себя и пихнула Деррика в плечо:

– Бежим!

Им не посчастливилось встретить Эда Брауна, явно решившего направить заразные стопы в город. Слишком рано Лили решила, что они в безопасности. Как же ей не пришло в голову, что даже если серые расстались с идеей найти беглецов, то кто-то из них наверняка захочет уехать, сбежать? Пусть это и не главная дорога, но почему бы и не выбрать ее, она даже короче. Единственный недостаток – не вымощена. И если Лили ее знала, то почему бы ее не знать и соседям?

Лили могла бы еще долго корить себя, но сложно заниматься самобичеванием, когда удираешь со всех ног. Почти сразу закружилась голова – вот что значит не завтракать – ноги не слушались, заплетались. Каким-то чудом Лили удалось добежать до спасительной чащи и даже углубиться в нее, но ненадолго. Развевавшаяся шаль зацепилась за ветку дерева, башмак натолкнулся на торчавшую из земли корягу и слетел с ноги, после чего Лили напоролась ступней на что-то острое, охнула и свалилась на землю.

– Черт… – Собрав остатки сил, она поднялась, осмотрелась.

И не обнаружила рядом ни души.

Конечно, здорово, что Эд Браун не стал за ними гнаться – а может, ему до них давно уже и дела нет? – но куда подевался Деррик? Лили хотела окликнуть его, но испугалась, что Эд услышит и передумает оставлять их в покое. Вероятнее всего, Деррик побежал в другую сторону, что очень благоразумно: врагу пришлось бы терять время на то, чтобы решить, кого преследовать.

В таком случае надо просто немного подождать. Деррик поплутает и вскоре тоже поймет, что опасность миновала. И они снова найдут друг друга. Им уже никак нельзя порознь.

Лили отыскала поблизости поваленный ствол и уселась. Первым делом вытащила щепку из ступни и, морщась, натянула башмак. Не занести бы инфекцию. Затем со вздохом изучила дыру, грозившую распустить шаль. Скорей бы уже добраться до цивилизации и найти приличную теплую одежду.

На этом насущные заботы кончились, а время потянулось медленней и тревожней. Лили почувствовала острый приступ тоски. Удивительно, как Деррик умудрялся скрашивать ее одиночество, просто находясь рядом. Он не шутил, не подбадривал ее, да и разговор по душам у них как-то не клеился; но было в нем что-то трогательное и надежное, позволившее ей доверчиво спать в его объятиях.

Пожалуй, до сих пор Лили не воспринимала Деррика как живого человека. Она видела в нем призрака из снов, жертву «предопределенного будущего» – теперь-то она знала, как это называется; пыталась найти в нем ответы на отсутствующие вопросы, пользовалась им, задумываясь только о том, какую плату он может потребовать за услуги. В ее глазах он успел побывать бесценным целебным сосудом, воплощением отвратительного мужского естества и, наконец, бесплотным серым светом, призванным раствориться в ее тьме. Но ведь он не сосуд без души и не дух без тела. Кажется, Лили толком и не задумывалась, что у него на сердце. Вернее, если и задумывалась, то лишь в контексте собственных переживаний: почему он так похож на парня из снов, почему помог ей, возьмет ли с собой. А сам по себе – кто он? Она только и знала, что он сирота, жил на Юге, работал на ферме, любил семью, приютившую его. Простак, непрактичный дурак с добрым сердцем. А его брата звали Оливер. Младшего брата. И Оливер был художником. Рисовал живые картины. Смуглый мальчик с черными глазами. Они скрепили родство кровью.

Да про этого Оливера, пожалуй, Лили знала больше, чем про самого Деррика.

Наверное, глупо было пугаться какого-то Эда Брауна. Что он им вообще мог сделать без поддержки соседей? Даже если бы надумал навредить – их двое, а он один. Правда, они оба голодны, Деррик ранен… Точно, Деррик ранен, к тому же у него малокровие. Не мог он далеко убежать. А вдруг ему стало плохо? Вдруг он потерял сознание где-нибудь в лесу? Времени уже прошло немало, а он все не показывался и не окликал Лили.

Поднявшись с места, она двинулась обратно, в сторону дороги. Сердце норовило выскочить из груди, удушье терзало горло. Она была близка к панике. Только бы с Дерриком ничего не случилось! Пусть он найдется.

– Деррик! – крикнула она наугад и замерла, вслушиваясь в шорохи осеннего леса.

Молчание.

Лили сделала шаг, еще шаг – и наконец выбралась на дорогу. Кругом – никого. След от колес телеги вспахал грязь. В луже плавало что-то светлое, какой-то обрывок, обрезок. Нагнувшись, Лили узнала ткань рубашки Деррика.

Должно быть, его увезли силой. Проклятый Эд Браун позарился на его кровь. И что теперь делать? Как его вызволить? Лили ведь слабая и глупая. Ей оставалось разве только тащиться по свежим следам, подобно собаке, которую бросили хозяева. И чего ради? Сумеет ли она догнать Эда? А даже если сумеет – что будет делать? Убьет его, покалечит, отберет Деррика силой? Это ведь невозможно. Да и будет ли он жив к тому времени? Эд – грубый и неотесанный парень, даже три класса не удосужился окончить, только кулаками махать и умеет, а Деррик совсем без сил. Эд его прихлопнет, как муху, и даже не заметит. Может, и не со зла. Нечаянно.

Похоже, в этой точке их с Дерриком пути разошлись. Никакого «вместе», никакого предопределенного будущего. Дальше придется идти самой. К матери, ее мужу и сыну – как там его? Чужая семья ей не обрадуется. Никто ее не обнимет и не посочувствует, как Деррик.