Текст книги "Нун (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Только Валентина Петровна из двадцать четвертой квартиры, когда закрывала на ночь приотворенное окно, могла бы поклясться, что слышала странный звук, который даже и опознать не смогла. Ничего удивительного, ведь Валентина Петровна, всю жизнь проработавшая бухгалтером в одном толстом государственном журнале, никогда не состояла в королевской охоте, поэтому зов охотничьего рога не имел для нее никакого смысла.

***

Нечего волноваться, убеждал себя Имс, еще нечего волноваться, еще не настолько он впутался в эту историю.

Хотя кого он обманывал? Если раньше он опасался, что неведомое только зацепит его своим темным крылом и к прошлому уже возврата не будет, то теперь оно не просто зацепило – оно пикировало на него, как хищная птица пикирует на кролика, слепо бегущего по залитой солнцем равнине. На вымотанного беднягу уже упала ее большая крылатая тень.

Уж тебе-то, Имс, стыдно прятать голову в песок.

Телефон Пашки не отвечал, более того, был вне приема. И тут Имс, забыв ложное смущение, решил, как, в самом деле, истеричная мамаша, звонить по друзьям, наплевав на поздний час. В конце концов, молодежь в это время веселится, не так ли?

Однако кто-то опередил его, на экране айфона высветился номер одного из друзей Пашки, Алекса. Имс достаточно успел проанализировать их компанию, чтобы понять, что это плохой признак. Алекс не был самым близким другом Пашка, отнюдь нет. Но он был самым… бесстрастным, и логично было предположить, что именно ему поручили донести плохую весть. У Имса, повидавшего всякое, от этого блондинчика иногда мороз по коже пробегал. Главным образом, от тех историй, что рассказывали про него и его отца. И, насколько узнал Имс, большинство из этих невероятных историй, увы, оказались кошмарной правдой.

Хотя все эти подростки сильно удивились бы его осведомленности. Они-то, вероятно, думали, что он даже по именам их не различает.

Алекс был взволнован, и уже это заставило Имсово сердце дернуться. Он слушал сбивчивый рассказ, который то и дело прерывался каким-то шиканьем извне Алексовой трубки, женским, судя по всему, но Алекс отмахивался и продолжал. Так что Имс встал, не отрывая быстро нагревшейся трубки от уха, открыл холодильник, налил водки в первую попавшуюся под руку рюмку, выпил и спросил:

– А что вы делали в этом парке? На самом деле, Алекс? На самом деле? Хватит кормить меня байками про хороводы вокруг костра. Это был какой-то ритуал, скажи мне?

– Да, – сказал Алекс, и Имс почувствовал, как там, где-то на другом конце города, этот странный мальчишка обмяк и опустил плечи, точно перестал защищаться. – Это был ритуал Дикой охоты, мы хотели вызвать духов, чтобы почувствовать их присутствие, чтобы… побегать с ними.

– Чтобы побегать с ними? – застрял на нелепом глаголе Имс. – Да вы рехнулись, ребятки?

– Ну, – замялся Алекс. – Это же все… неправда. Мы думаем, Пашка объявится, просто он сразу не был доволен этой идеей…

– Еще бы!

– … и, возможно, он даже не побежал за нами. Может быть, просто направился в другое место. Разозлился и ушел. С ним такое бывает.

Имс кинул трубку.

Потом налил еще одну рюмку, опрокинул в себя залпом, вздрогнул и прильнул лбом к холодному стеклу окна. За ним разливались совсем черные, чернильные сумерки, как всегда бывает поздней осенью, когда еще нет снега, который светится изнутри.

Он сейчас возьмет машину и поедет в парк, это понятно. Но что делать в другом, глобальном смысле? «Продолжай играть» – что бы это значило?

Впервые Имс оказался в ситуации, которая напоминала болото со стелющимся над ним туманом. Он точно стал заложником, но чего и кого, даже не представлял. И это было хуже всего.

Только он переоделся и взял ключи от машины, как входная дверь хлопнула. Имс едва сдержал себя, чтобы пулей не вылететь в коридор. Вышел спокойно и спросил даже небрежно:

– Ну как, удачно отпраздновали?

Пашка кивнул, не поднимая головы, стащил один кроссовок, удерживая его за задник, потом второй. Сколько Имс ему ни говорил беречь обувь, все без толку – подростки! Но когда Пашка обернулся и улыбнулся, Имс тут же забыл о всякой обуви. Тот улыбался какой-то отстраненной, вымученной, словно бы черной улыбкой, какой Имс никогда раньше у него не видел. Он даже не мог представить ее на этом лице. Имс же знал его лучше, чем какое-либо другое, лучше даже, чем свое: частые родинки, подвижный болтливый рот, нос с узкой переносицей и широкими крыльями, густые изогнутые брови, нервные ноздри, длинные ресницы… Это лицо менялось каждую долю секунды, более живой мимики Имс не видел ни у кого, только вот теперь оно стало странно неподвижным, словно бы намертво впечатанным в задумчивость. И глаза были далеки, так далеки, точно Пашка видел перед собой что-то незримое. Еще он, по-видимому, мерз, поскольку с остервенением натягивал рукава худи до самых кончиков пальцев. Впрочем, на улице сильно похолодало, Имс даже через слегка приоткрытое окно это ощущал.

Пашка молча прошел на кухню, взял стакан, поднес к крану с фильтром, долго смотрел, как он наполняется, а потом и переполняется, очнулся и начал жадно глотать воду. Имс следовал за ним, как тень.

– Что случилось? – наконец спросил он. – И не ври мне, я тебя прошу.

Пашка покачал головой, не отрывая губ от стакана.

– Устал, – наконец ответил он. – Набегались в парке. Пляски вокруг костра и прочий мрачняк, ну, ты знаешь. Кажется, я резко повзрослел – сейчас все это выглядит как полный отстой. Разочарование так велико, что я намереваюсь забыться сном, как всякое глупое дитя. Будут ли мудрые наставления от отца?

Он пытался паясничать, как и раньше, только ни черта у него не выходило.

Имсу хватило какого-то совсем незаметного мгновения, на которое обнажилось тонкое бледное запястье – рукав худи слегка задрался. Когда сын попытался проскользнуть мимо в дверь, он схватил его за руку почти невидимым глазу движением и вывернул ладонью вверх.

– Что это? – прошептал он. – Что за…

Татуировка была свежей, Имс был уверен, только вот таковой вовсе не выглядела – никакой припухлости, красноты, ни следа воспаления. Как будто Пашка с ней родился. И постепенно, со стекленеющими от паники глазами, Имс заметил, что она тоже будто бы живая – глаз то темнел, то светлел, линии, из которых он состоял, едва заметно меняли цвета, хотя все время оставались в черной палитре.

Пашка пытался вырвать руку, но безуспешно – хватка у Имса была железная. Пашка отворачивался и прятал глаза, а когда все же посмотрел на Имса, тот увидел в них слезы. Через секунду они бурно катились из-под ресниц и чертили влажные дорожки на щеках. Сейчас этот пятнадцатилетний мальчишка казался десятилетним.

– Ну что ты, – запоздало мягко сказал Имс. – Ну что ты, скажи мне. Я уверен, что ты ни в чем не виноват, да и это совсем неважно, просто скажи мне…

– Я виноват! – выкрикнул Пашка. – Виноват, потому что был идиотом, я же знал, что нельзя этого делать, но все равно сделал, потому что не хотел быть… не хотел выглядеть лузером… Это была идиотская затея с самого начала, но дело в том, что только я… только со мной… я всегда как урод… со мной, видать, что-то нет так совсем, если выбрали меня…

– Кто тебя выбрал? – совсем тихо спросил Имс. – Кто тебя выбрал?!

Пашка, наконец, высвободил руку и снова спрятал тату под рукавом, точно стыдился ее, точно не хотел о ней вспоминать.

– Я не знаю, кто они, – всхлипнул он. – Я не знаю, но они точно много чего могут. Они маги… или боги… или духи, черт их разберет. У них есть свой мир, и я его видел. Точнее, даже не так… у них есть другие миры, они могут появляться где угодно и когда угодно… Я думал… думал, меня убьют… ведь я проиграл, проиграл, и тот чувак… он вовсе не показался мне лапочкой… но он меня отпустил! Даже ничего не сделал... Но теперь я должен служить ему, папа! Всю жизнь, и это из-за какой-то детской игры! И я не знаю, не знаю, что это значить – «служить»! Но ничего хорошего, папа, ничего хорошего, и я теперь для тебя стану обузой, я уверен… И ты мне даже не поверишь теперь, это же нереально просто, в самом деле нереально для нормального человека, будешь таскать меня по психиатрам, а там меня посадят на таблетки, я превращусь в овощ… может, и к лучшему, а может, стану маньяком, ведь неизвестно, что они от меня потребуют… Но я не сошел с ума, папа! Не сошел! Правда, ты, наверное, и так уже все равно жалеешь, что связался со мной… Только не показываешь… Правда ведь?

Имс смотрел на то, как его сын плачет, вздрагивая и вытирая кулаками мокрые покрасневшие глаза, и думал, когда же они дошли до такого, что Пашка вообще мог допустить подобные мысли.

– Посмотри сюда, – сказал он. – Если уж ты идиот, то яблоко от яблони, значит, недалеко упало. Мы оба попались. Посмотри, и все поймешь.

И Имс широко растянул ворот домашней футболки.

Пашкины глаза распахнулись и стали почти черными, он даже моргать забыл.

– Это… это… это…

– Омела, правда? В отличие от тебя, я даже не помню, как это произошло. Меня поимели, а я до сих пор не знаю, кто. Так что, можно сказать, у тебя более выигрышная ситуация – ты хотя бы в курсе, кто и зачем это сделал. А я до сих пор, как баран, тычусь башкой в разные стороны.

Пашка пораженно сопел, но уже энергичнее начал растирать слезы по лицу.

– Дай угадаю, ты сыграл с ними в… в это? – Имс ткнул пальцем в доску из раскрашенного желтого дерева.

Если бы он чуть больше разбирался в тонкостях изготовления гобанов, то сразу бы узнал прекрасное дерево кайя. Дереву, из которого вырезали конкретно эту доску, исполнилось не меньше тысячи лет. Но Имсу было плевать на тонкости.

– Наверное, это и есть нун. Помнишь, я тебе говорил…

Имс кивнул.

– Похоже на то.

– У нее есть свои ништяки, – невесело усмехнулся Пашка. – Когда выигрываешь, мало того, что где-то творится магия, так еще и желание можно загадать, и оно исполнится. А я-то кретин, так ни разу и не загадал. Я так понял, это левый бонус, так сказать, сверх программы прилеплен.

– Вот как? – настороженно спросил Имс. – То есть это автоматически происходит, бесконтрольно со стороны всяких заинтересованных сил?

– Ну… да. Тут много опций. Некоторые, видимо, даже производителем не поняты до конца. Но вот некоторыми пользователями – отработаны на все сто…

– А кто у нас производитель?

Пашка вскинул глаза и впервые неуверенно, нервно улыбнулся.

– Наверное, это инструмент древних магов, может быть, еще тех, которые были до друидов… Скорее всего, это вообще игра сидов. Они, наверное, просто принесли ее в наш мир. Когда-то играли с людьми… А потом и люди научились… ну, некоторые.

– Значит, та сторона…

– Темная сторона Луны, ага. Темная сторона силы. Все киношные штампы в одном флаконе. Хотя для них-то она наверняка не темная… Для них она просто – их сторона. Но, черт, папа, чего они хотят от тебя? Я-то попал к ним по глупости, в Самайн, сам нарвался… Но при чем тут ты?

Имс поморщился.

– Я тоже, видать, попал к ним однажды в Самайн, только сам не понял. А что до «зачем», то ведь ты читаешь кучу фэнтези, и там наверняка все персонажи бренчат словом «предназначение».

– Угу, – кивнул Пашка. – Все по законам жанра. Было бы клево, если бы… если бы не в жизни. Не в нашей жизни.

– Не кисни только, – сказал Имс. – Мне надо кое-что обмозговать. Иди ложись спать.

Пашка кивнул и поплелся в свою комнату, на ходу снимая красную худи, уже не боясь показать запястье, а Имс похлопал по карманам домашних штанов в поисках пачки сигарет, не нашел, чертыхнулся, взял сигареты с холодильника и вышел на балкон.

И поймал себя на мысли, что если бы не Пашка, он бы, скорее всего, даже порадовался такому развороту событий. От размеренного ритма жизни преуспевающего бизнесмена он начинал тихонько дуреть.

Все к лучшему, все служит гармонии? Правда, Корвус? Ну-ну.

Глава 12

Имсу снилась Мальта.

Совсем недолгое время ему довелось там пожить, но он считал этот остров одним из райских земных уголков.

Притащил его туда Артур – попросил помощи, и Имс не смог отказать. Небольшое дельце, расследование подделки картины Караваджо, висевшей в одном из знаменитых музеев, незаметно обернулось в запутанную авантюру с участием сицилийской мафии, Ватикана и искусственным погружением клиента в сон с помощью малоизвестного мировой науке прибора и уже хорошо известного ближневосточному черному рынку наркотика.

Сны всегда были его наказанием – это Имс помнил, даже когда находился во сне.

Он сидел сейчас в том самом кафе, где они с Артуром когда-то просчитывали варианты планов в пресловутом расследовании. Кафе располагалось на террасе, с которой взгляд падал на барочный собор с облупившейся черепичной розовой крышей и ржавыми бочками для воды на ней, нагреваемыми солнцем. После собора взгляд тонул в синей пустыне моря, незаметно переходящей в небо. Столики и стулья здесь были черные, резные, словно кружево, и в полдень дико нагревались.

Имсу всегда нравилась близость моря. Море расслабляло в нужной мере, без потери тонуса.

Имс прекрасно осознавал себя во сне – опыт, как говорится, не пропьешь. Вот и сейчас он не только понимал, что спит, но настороженно ожидал дальнейшего развития событий.

Он только успел взглянуть на возникшего из ниоткуда официанта, заказал ему ристретто, а когда повернулся, едва сдержался, чтобы не выругаться: перед ним сидел Артур.

Молодой американский еврей из интеллигентной семьи, проживающей сейчас в Париже, человек, одержимый историей искусств, которого непонятно каким ветром занесло в ту опасную сферу деятельности, которой занимался Имс. Сначала-то Имс, наивный, как дитя, вообще полагал, что российские шпионы в этой сфере первопроходцы. Пока не узнал, что на американских военных базах такие разработки велись еще со времен Кеннеди, а корнями уходили в английские университетские лаборатории начала двадцатого века. Пока не познакомился с такими ловкими ублюдками, как Артур, Суддеш и этот толстощекий американец с трогательным ленинским прищуром. В свою секретную зону Имс никого из них, конечно, не допускал – они так никогда и не узнали, кем он был в действительности, но дел вместе с ними провернул немало – и многому в процессе научился. Стал тем, кем стал.

Сейчас Артур сидел, как всегда, с несколько поучающим видом, одетый просто, но почему-то очень похоже на глянцевую журнальную картинку. Все эти бежевые и серые вещи, вроде бы безликие, пока не узнаешь их стоимость. По крайней мере, Артур избегал мешковатости, рубашка, брюки и жилетка сидели на его стройной тонкой фигуре, как влитые.

– Пришел прочитать очередную нудную лекцию, Арти? – спросил Имс, прекрасно, конечно, отдавая себе отчет, что Артур – его собственная проекция.

А раз так, значит, спрашивал он у своего подсознания – и оно всегда знало ответ. Хотя… Насчет проекции он теперь не так был и уверен. В последнее время Имс начал сомневаться в очевидных фактах. Как там говорилось, в этой бессмысленной, на Имсов взгляд, и безразмерной мистической эпопее? Мир сдвинулся? Вот да – мир сдвинулся.

– Имс. Тебе недостает логики, – чуть надменно ответил этот гаденыш.

Лицо у него было – как у какого-нибудь чингизида, надменное и бесстрастное, золотое в лучах солнца: ну просто статуя. Американский еврей имел азиатский разрез глаз, где-то в семействе притаились корейские корни. Артур всегда удивлял, насколько Имс вообще мог кому-нибудь удивляться.

– Давай, выкладывай, не томи, ради всех богов, – Имс был раздражен, ему казалось – у него совсем нет времени.

Артур пожал плечами и поднес к губам чашку кофе, невесть откуда взявшуюся. А вот Имс все еще ждал несуществующего официанта, дурак.

Он дернул углом рта, и перед ним на белой скатерти тоже появилась чашка – с черным, как нефть, ристретто.

– Вот тебе и ответ. Ты не можешь последовать за ними в жизни – тебе не хватает информации. Но во снах ты – как рыба в море, а они часто приходят во снах. Кто мешает тебе нырнуть за ними? Может, ты увидишь и не все, что хочется, но что-то же увидишь.

Имс задумался. Смысл в словах Артура, определенно, был. На что там Корвус намекал? Что использовать сны для передачи информации для его народца естественнее, чем дышать? Что ж, Имс тоже имел кое-какой опыт, он не был простым обывателем. Смирно сидеть и выполнять чьи-то прихоти он точно не собирался. Не собирался быть чьей-то шлюхой.

Артур тем временем интеллигентски терзал какое-то крохотное пирожное на тарелке и, присмотревшись, Имс понял, что он сдерживает улыбку. А потом Артур отставил пирожное и грациозным движением из-под белейшей скатерти выложил на стол глок.

Большой и тяжелый пистолет. Любимое оружие Артура, не Имса, но Имсу не надо было намекать два раза.

– Что бы я без тебя делал, сукин ты сын, – ласково сказал он.

И тут Артур широко улыбнулся – как беззаботный мальчишка, до ямочек на щеках, на которые всегда западали женщины бальзаковского возраста.

– Всегда рад помочь, Имс.

И исчез.

***

Корвус мог быть доволен – Имс с самого раннего утра вознамерился наведаться в один из гошных клубов, который нашел ночью по интернету. Онлайн играть ему не нравилось – хотелось вновь ощутить живой драйв игры, пусть это были не карты и не рулетка, но игра есть игра. Особенно в таких обстоятельствах: нун пугал не меньше русской рулетки.

Правда, завтрак с сыном прошел слегка натянуто. Имс понимал, что не может ему запретить ходить в школу, да и вообще куда-нибудь, кроме того, он знал, что это не поможет. Тем не менее, провожал Пашку мрачным взглядом.

– Ну что ты так смотришь, пап, – наконец раздраженно дернул плечами Пашка. – У меня между лопаток скоро задымится, серьезно. Да, я потащил свою задницу в школу, а что мне еще делать? Гипотетически… это же могло все оказаться галлюцинациями?

– Гипотетически могло, но стоит подстраховаться, – сказал Имс. – Иди учись. Я куплю спаржу на ужин.

Смешно, но его сын прямо-таки обожал спаржу, готов был есть ее при любой возможности, особенно жаренную в оливковом масле. Имсу же Пашка рекламировал здоровое питание, хотя обычно не этого ждешь от подростка, не так ли? Он всегда был недоволен, когда Имс налегал на стейки и бургеры. Хотя сам обожал, помимо всего прочего, и «Макдональдс», конечно же…

Имс еще некоторое время после того, как за Пашкой закрылась входная дверь, сидел и глотал кофе. Как всегда в минуты опасности, его восприятие обострилось до предела, словно усилили резкость и цветопередачу. Имс отчетливо видел все оттенки утреннего сине-серого неба в окнах, коричневые сигареты, белизну чайных чашек и золотые полоски на них, зеленовато-желтое оливковое масло, красно-желтый соус с перцем, бутылки из синего стекла, наполненные винным уксусом, царапины на полированной поверхности круглого стола, отколотый край синего фаянсового блюда с виноградом и помидорами черри, бежевые плиты пола… Собственная голубая рубашка ослепляла его.

Впервые за долгое время ему так сильно, так нестерпимо хотелось кого-нибудь избить.

***

Клуб для любителей игры в го, располагавшийся рядом со станцией метро «Китай-город», вовсе не напомнил Имсу лас-вегасские, да даже и момбасские казино. Нырнув из холодного дня, в котором полосами перемежались дождь и солнце, в нутро заведения, более всего напоминавшего захолустный советский ресторан годов этак семидесятых, Имс едва удержал гримасу.

Его ждал полный комплект сомнительной роскоши: прямоугольные столы, накрытые подозрительными скатертями, жуткие плюшевые бордовые шторы, на которых хотелось повеситься, аляповатые люстры с сиреневыми подвесками, вытертые ковровые дорожки на полу, давно забывшие свой цвет. Вдобавок откуда-то воняло супом, или Имсу только так показалось?

За столами сидели человека четыре и по-черепашьи выкладывали камешки. Все они выглядели последними неудачниками – об этом говорили обвислые на спине старомодные пиджаки и немытые шевелюры. Но Имсу было все равно – и когда на него с энтузиазмом налетел какой-то тощий долговязый парень с длинными волосами, забранными в конский хвост, он только кивнул. Чувствовал себя так, как будто собрался в порно сниматься, причем в любительском. Пожалуй, надо было сыграть онлайн – сам идиот, кого винить.

Парень оказался неожиданно хорошим игроком. Играл он спокойно, расслабленно, периодически удовлетворенно откидывался на спинку стула, и через полчаса Имс занервничал. Чувство, что время утекает сквозь пальцы, никуда не делось. Кто-то далекий, очень далекий, но очень сильный, смотрел на него, как весна смотрит на лед. Корвус намекал ведь, что Имс близок, близок к этим космическим игрокам, Корвус был уверен, что у него получится. И кто такой был Имс, чтобы сомневаться в интуиции мага?

Имс тоже откинулся на спинку стула и сунул в зубы сигарету, нимало не заботясь о том, можно ли здесь курить. Парень с хвостом посмотрел несколько ошарашенно, и Имс ухмыльнулся. В конце концов, он играл с древним китайцем, который вполне мог оказаться магическим существом, теперь Имс это понимал. Неужели он не облапошит этого тощего молодого москвича? Надо только дать волю собственному чутью.

Хотя случалось, что Имс проигрывал, и крупно. И пару раз это вылилось в очень серьезные, очень неприятные последствия. Такие, даже воспоминания о которых могли бы грозить распадом личности кому-то другому на его месте. Но сейчас он проигрывать не собирался. Не сегодня и не этому щуплому хвостатому пацану.

Он снова затянулся, широко улыбнулся и выложил свой камень. Нет уж, сегодня точно не твой день, паренек, извини. Имс твердо собирался воспользоваться системой бонусов, которую давал своим любимчикам нун.

Когда еще через тридцать минут он вышел из этого забытого богом места, пола его рыжей кожаной куртки слегка оттопыривалась. И хотя Имсу казалось, что он целый час плавал в жирном курином супе, настроение впервые за сутки вернулось в прежнюю уверенную колею.

***

Все уроки Пашка провел, как в тумане. Даже не запомнил, о чем трындел ему на переменах Стас – хотя о чем же еще, наверняка о своей несравненной Алисе, она что-то там выиграла на соревнованиях доморощенных стрелков. На математике цифры на меловой доске сливались в одну бесформенную кучу, а затем была история, где разбирали гражданскую войну начала прошлого века с каких-то новых позиций, и после нее-то Пашка сбежал, не выдержал.

У него была своя история, в которой надо было разобраться.

Двор опоясывал комплекс старинных зданий школы широкой полосой, которая периодически поворачивала то к стадиону, то к теннисному корту, то к ряду клумб с несколькими запоздало цветущими цинниями. Только что прошел дождь, намочив деревья, железо, бетон, и все это так пахло, что Пашке иррационально казалось – поблизости море. Откуда-то тянуло едким запахом мазута, ну и в том излюбленном углу между школьными корпусами, где всегда курили старшеклассники, воняло дымом.

Пашка шел как раз туда, хотя не курил и даже сейчас не собирался. Просто пока в «курилке» никого не было, так что Пашка свободно сел на облупившуюся деревянную скамейку и со вздохом откинулся на спинку. С этого места он уловил еще и тонкую гарь костров на соседней улице, где дворники жгли палые листья. Он всегда обожал этот запах, вот и сейчас он подействовал на него успокаивающе.

Однако не настолько успокаивающе, как хотелось бы. Разве что снизил шансы для надвигавшейся панической атаки, а ведь на истории на него вновь сильно накатило.

Пашка сидел и рассматривал свои красные кожаные кроссовки с белыми шнурками и слегка уже потертыми носами. В голове было абсолютно пусто, и под ложечкой противно сосало. Он боялся. Боялся не только за себя, но и за отца. Если до разговора с ним еще можно было надеяться, что у Пашки просто поехала крыша и пошли диковинные галлюцинации, то теперь… Сумасшествие ведь не заразно. А значит, они попали еще сильнее, чем казалось вначале.

И ведь никому не расскажешь. Особенно теперь.

Он представил лицо Стаса – да у того реально челюсть отвалится, но что с того? Чем тут можно помочь? О том, чтобы рассказать еще кому-то, вообще речи не шло. И да, если тебе стремно о своих проблемах поведать даже лучшему другу, значит, у тебя действительно проблемы. С большой буквы.

Когда Пашка смотрел какой-нибудь фильм в жанре фэнтези, он иногда мечтал оказаться на месте одного из персонажей. Казалось, это так круто – оказаться в настоящей, волшебной сказке, но сказке не для малышей, а для взрослых. И вот – пожалуйте, мы вас ждем с нетерпением! Почему-то все забывают, что когда сказки только появились, они были очень страшными. Ими пугали непослушных детей и глупых взрослых, которых тянуло в темный лес искать приключений.

Пашку, видимо, недостаточно пугали.

Да даже вот сейчас – Корвус ведь с виду совсем не казался страшным. Он был даже приятным, вызывал реакцию, чем-то похожую на восхищение. Но ведь ведьмы всегда сначала выглядят красотками.

Сильнее всего напрягало то, что он сразу ничего не попросил у Пашки – ну, то есть, не приказал. Ожидание проблем всегда страшило Пашку больше, чем сами проблемы. Честно говоря, самым кошмарным было то, что Корвус на какой-то миг показался ему похожим на мальчишку, которому вздумалось поиграть. В момент выигрыша он чуть не захлопал в ладоши.

И еще он что-то болтал о судьбоносных совпадениях, и это тоже настораживало.

Пашка тяжело вздохнул, встал, взвалил на спину пухлый рюкзак и побрел к выходу из двора.

Как он мог что-то решить, если даже не знал, с какого конца браться за задачу и какой она в принципе имеет смысл?

Ему казалось, в голове у него болтаются те металлические шарики, которые работают по принципу вечного двигателя, ударяясь друг от друга.

Для чего в древности маги обычно заставляли человека служить себе? Понятно, что для своих целей. Но какие это были цели – вариантов существовало множество. Может быть, Пашку пошлют искать тот самый Грааль или еще какой-нибудь артефакт. В сказках же всегда есть артефакт, правда? Ну, и есть избранный, тут отец прав. Только какой из Пашки, к черту, избранный? Для этого надо обладать каким-то уникальным качеством. А у него что? Панические атаки, гиперактивность? Неуклюжесть? Сомнительное остроумие? Никаких других ярких черт Пашка за собой не замечал. Он был не крут, совсем не крут, если уж на то пошло.

Очевидно, вдруг пришло в голову Пашке, его уникальное качество – это наличие среди его близких кого-то по-настоящему крутого. Вот отец действительно во многом уникален, и не зря же Корвус довольно говорил, как иногда невероятно сходятся звезды или что-то в этом духе. Возможно, Пашка всего лишь наживка. Объект, которым отца можно шантажировать. Но тогда зачем его отпустили? Или просто время не подошло? Или оставили, как запасной вариант для чего-то? «Дерни за веревочку, дверь и откроется?»

Только за веревочку он, похоже, уже дернул, они оба с отцом дернули в разное время – и дверь открылась.

Дверь наружу в темный, темный лес.

Сегодня Пашка был без мопеда – пользовался благами цивилизации в виде метрополитена. Ближайшая к школе станция находилась не так уж и близко, поэтому он сокращал путь – шел через дворы, через скверики, всячески срезал углы. Пересекая третий двор с огороженной сеткой спортплощадкой посредине, он уже в точности знал – кто-то за ним следит. Чувство было необъяснимое, но противное. Оглядываться было страшно, но Пашка все же остановился и оглянулся. Потом еще раз.

Конечно, ничего не заметил. Пара мальчишек гоняла мяч на площадке, в другом конце двора на скамейке сидели три бабули, у ног одной из них притулилась потрепанная жизнью болонка. Хотя Пашка уже не верил своим глазам. Может, у этих бабуль под беретами рога растут.

Он еще раз осмотрелся и припустил к просвету между домами, выходу на большую улицу. Нет уж, черт с ним, с расстоянием, он пойдет по центральным проспектам, минуя дворы и пустыри.

Среди толпы беспорядочно снующих людей дышать стало немного легче, и он замедлил шаг. Когда тяжелые двери станции метро проглотили его и выбросили в пахнущий сыростью каменный мешок, заполненный газетными киосками и разнообразными вендоматами, он отошел в угол и остановился, согнувшись и уперев руки в колени. Парадокс, но ему казалось, что всю дорогу до метро он бежал изо всех сил. Дыхание рвалось, пульс колотился где-то в горле.

А когда он разогнулся и обернулся, то чуть не заорал.

– Будь спокоен, – сказал незнакомый мужчина в синем пальто.

Пашка задышал чаще, этот призыв на него подействовал совершенно противоположным образом. Страх разом ожил и накатил злорадно, словно все это время сидел в груди и только ждал возможности. Паника подкатывала к глотке, а каменные своды сдавливали, казалось, саму голову.

– Если я сдохну здесь, – наконец выплюнул Пашка, – вас легко засудят.

Хотя он отлично понимал, что незваному гостю все эти угрозы до лампочки. Какие там суды, если он из тех, кто, похоже, живет в другом измерении и способен телепортироваться.

– Я не сделаю тебе плохого, – угрюмо сообщил незнакомец. – Дай мне руку.

– Что? Да господи боже мой, чего вы все ко мне прицепились! Да я совсем никто! Полный лузер по вашим меркам, вам никакой пользы от меня не будет, это правда!

– Дай руку, – повторил мужчина в пальто.

Глаза у него загорелись каким-то нехорошим огнем.

Пашка сделал шаг назад и натолкнулся спиной на гладкий гранит стены.

Как назло, эта часть огромной станции была пуста – люди проходили вдалеке, сворачивали во внутренние стеклянные двери метрополитена, ведущие к эскалаторам, а дальше – к поездам. Даже киоск, возле которого они стояли, был закрыт на «технический перерыв на десять минут» – а всем известно, что такие перерывы длятся вечность.

Впрочем, «как назло» – это было наивное объяснение. Пашка знал, что это совсем не случайно. И, поняв это, внезапно разозлился.

– Я даже знаю, что ты хочешь увидеть, я уверен, вот это дерьмо, вот это самое, – выкрикнул он в яростном порыве и резко задрал рукав ветровки, обнажая запястье. – Ваши же ребята ставили наверняка, так чего еще хочешь? Или у вас там война группировок? Эй, чувак! Да что за?.. О, господи, вот же хрень! Эй!

Незнакомый чувак точно был не в порядке. Совершенно определенно не в порядке – только что был таким приглаженным, даже лощеным в своем коротком двубортном пальто с большими пуговицами – Пашке они почему-то врезались в память, но сейчас лицо его плыло в разные стороны, вытягивалось, как резиновое, заостряясь во всех чертах – увеличивались уши, морщился нос, щурились глаза, и все это сопровождалось страшными утробными звуками – незнакомец рычал, как дикий зверь, и этот рык становился все злее, все громче. Когда Пашка увидел полезшие клыки и пробивающуюся сквозь кожу щек шерсть, то понял, что сейчас потеряет сознание. Ноги уже сделались ватными, стены закачались, киоск перестал быть киоском, превратившись в сплошное яркое пятно…