Текст книги "Нун (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

«Мерлин», – сказал кто-то внутри него, и этот внутренний голос, он в этот раз не был ленивым или снисходительным, в нем было и узнавание, и восхищение, и ненависть, и какая-то горькая радость, будто от встречи не то с другом, не то с врагом после долгой разлуки. Такие многомерные, переливчатые чувства были неведомы Тому Коллинзу, но теперь он был Томом Коллинзом только наполовину.

И на мгновение он испытал острую тоску по тому времени, когда был только самонадеянным журналистом. Оно показалось ему таким же умиротворяющим, как картинки в некоторых детских сказках: сказочные домики, приветливо освещенные окна, розы под окном, тропинка, убегающая в ржаное поле. Раньше ему казалось – окажись он внутри такой сказки, он мир найдет в разгар любой войны, но, похоже, он и здесь ошибался. Как всегда и во всем.

Но предвкушение, которое бурлило в нем, те сотни чувств, которые проснулись в нем, – все это оказалось сильнее, намного сильнее. Этот укол грусти был сродни гудку отъезжающего поезда, который уже нельзя остановить.

– Зачем ты пришел, Тайлер? Только чтобы прочитать мне нотацию? Нет же. Так ответь честно.

Тайлер взял чашку, поставил ее под краник кофе-машины и нажал на кнопку, наливая себе еще одну порцию кофе. Как будто и не дрались они только что посреди кухни, урча и разбрызгивая кровь. Только красивое его лицо, кажется, еще больше осунулось.

– Не сегодня, так завтра, ты пойдешь на ту сторону.

– Откуда ты знаешь?

Хилл проигнорировал его вопрос.

– Там тебе расскажут свою историю… и озвучат условия. Так вот, я хочу, чтобы после твоего возвращения ты попытался вспомнить, что рассказал тебе Друид.

Том припомнил золоченую коробочку, которую дал ему Хилл в тот вечер, когда они встретились с собакой, и сон, окутавший его сразу, как он открыл ее. Он помнил, что в этом сне приходил к нему Мерлин, но что он тогда ему сказал, было скрыто, как в белом тумане.

– Снимешь трискелион и сможешь вспомнить. Твой маг просто не хочет, чтобы ты это помнил.

– Раздвоение личности, – усмехнулся Коллинз. – Так увлекательно.

– Не допускай, чтобы тобой играли, – хмуро сказал Тайлер. – Ни как человеком, ни как магом. На той стороне любят играть. Поэтому сейчас приходится разгребать дерьмо.

Но Том его уже не слышал, он думал лишь об этих словах Хилла: «Ты пойдешь на ту сторону». Ему нестерпимо хотелось оказаться в Стране сидов, в самом ее сердце, да и Роуз говорила, что ему вскоре доведется увидеть Луга. Того Луга, о котором рассказывали тысячелетние саги.

Но ему также нестерпимо хотелось встретиться с Мерлином.

Все это было как плавание сквозь туман, когда судно идет вслепую, точно бы в молоке, пока в белесой мгле не забрезжит огонь маяка.

– Я должен пойти с тобой, – после долгого молчания сказал Хилл.

Коллинз удивленно на него воззрился.

– Как на той стороне воспримут ликана, который работает на злейшего врага?

– Как твоего личного пса, – поморщился Хилл и выплеснул недопитый кофе из чашки в раковину.

– А он горячий, – раздался от двери звонкий голос, а потом послышались шлепающие шаги босых ступней, и оборотня скривило еще больше. Конечно, он давно расслышал бесшумное появление Роуз своим звериным слухом.

– Ведьма, – сплюнул он, и глаза его опять сверкнули алым. – Ты притащил ведьму с собой! Мало тебе гадости, что в тебе самом, так ты еще собираешь плесень по углам Пограничного мира…

– Как мне нравятся эти звериные страсти, – проворковала Роуз. – Дашь мне позабавиться со своим псом, Том? Такие плечи, такие мускулы… Залюбить до смерти оборотня – так весело, и никаких мучений, красавчик, умрешь во время оргазма, разве не это мечта любого мужчины? Разве я тебе не нравлюсь?

– Мне не нравятся полутрупы, – оскалился Тайлер.

Тому почувствовал, как подкатывает тошнота. Хилл явно знал про ведьму то, чего не знал он сам. Хилл вообще много чего знал, и это решало дело.

– Замолчите вы, – крикнул Том. – Вы оба пойдете со мной.

***

Луг Сияющий звали его. Луг светозарный. Луш вечно юный и внушавший любовь одной своей улыбкой, сиявшей, как само солнце, когда оно впервые выглядывает из холодных снежных облаков, такое невинное, такое властное.

Том хорошо это знал из книг, которые читал когда-то в прохладных и сумрачных лондонских библиотеках в жаркие летние дни, и никакие мрачные намеки вервольфа не могли убить в нем веру в красоту той страны, куда он так жаждал попасть.

Том знал, а маг, Маг в нем, имени которого пока Том не ведал, – он помнил. Не глазами, не умом, но сердцем.

Луг сокрушительно прекрасен, шептала темная колдовская кровь. Он так прекрасен, что больно смотреть на него и несчастье расставаться с ним, даже если встретился лишь на миг.

И этот шепот гнал Тома Коллинза к запретному царству сидов сильнее любой гончей.

И Тайлер, и Роуз сопровождали его в мрачном молчании, едва вынося присутствие друг друга; Том подозревал, что это была не просто борьба характеров, но борьба тончайших флюидов, которые он пока не мог уловить. Однако, усмехнулся Том, оглядев их, выглядели они сработавшейся парой отборных телохранителей: оба в черных кожаных куртках и темных очках, с нарочито безразличными лицами, прямо-таки герои нового нуарного детектива.

В конце концов, что бы там ни забирал у Тома его внутренний маг, иронию и самоиронию он ему оставил, и одно это уже было прекрасной новостью.

Дальность выброса в страну сидов зависела от мощности портала, как неохотно объяснил Хилл. То, насколько глубоко позволяла зайти страна, определялось уровнем Тома в игре – и Хилл сейчас не знал, насколько нун пробудил силу мага. Именно от этого, язвительно заметил оборотень, зависит, сколь долго и бессмысленно все они будут плутать по волшебным островам, сколько тяжелых и мутных часов или даже дней страна будет водить их, пока не решит им открыться – или же без всяких сожалений сожрать и выплюнуть косточки.

– Что значит – «водить»? – спросил Том.

Тайлер хмыкнул.

– Слышал когда-нибудь от людей, живущих рядом с лесом, разные байки о лесных духах, которые могут кружить заплутавшего путника, пока тот с ума не сойдет? Хотя откуда тебе знать людей, живущих рядом с лесом! Ты же городской хлыщ.

– Я много ездил с учеными, – возразил Том. – Пусть и не с этнографами, но кое-что слышал. И мне всегда нравились страшные сказки. Про лесного царя, например.

– Нравились, говоришь? – вдруг хохотнула Роуз. – И что же тебе в них нравилось?

Том пожал плечами.

– В детстве я его часто представлял. Он сидит и пересыпает камешки, и они вспыхивают в его пальцах разными цветами – то земляничным, то медовым, то травянистым, то небесно-синим… Вокруг душный летний вечер, во влажной низине пахнут болотные цветы…Качаются на ветру травы, бормочут лягушки, где-то далеко шумит вершинами лес… И он все слышит и видит, все! Это его земля, он чует далеко вокруг: как гномы возятся в своих пещерах, как катят свои допотопные тележки суетливые лепреконы, как кружатся в хороводе над лугами крошечные феи, как несется, ломая ветки, по лесу олень, спугнутый хищным зверем, как кролики выбегают из норки и озираются по сторонам, как закидывает морду к луне и воет старый волк… Лесной царь точно всем своим существом разлит в воздухе, сам воздух – его дыхание… Хотя, может быть, это был и не лесной царь, а кто-то другой…

– И как он выглядел, в твоих детских мечтах? – тихо спросила Роуз.

– Он не выглядел страшным или рогатым, – улыбнулся Том, вспоминая. – Или зеленым и косматым. Он выглядел… как мальчишка. Да, как мальчишка, и это было странно. С прозрачными голубыми глазами, светлыми волосами и тонкими пальцами. Он был не очень высоким, худым и даже немного сутулился. И он казался обычным пареньком, пока не смотрел на вас. Пока не улыбался вам. И вот тогда, тогда становилось понятно, что значит – быть пленником. Наверное, такое испокон веков и зовут чарами…

– Ты же видишь, что совершенно бессмысленно оберегать его? – спросила Роуз у Хилла, наконец-то сподобившись на него взглянуть. – Эта власть настолько сильна, что проявилась тысячи лет спустя – и задолго до всякой игры в его жизни. Он бы все равно нашел какой-нибудь лаз и очутился там.

Хилл молча сжал челюсти, только желваки заиграли, и вздохнул. И через длинную-длинную паузу сказал:

– Мы все под этой властью. Сколько бы ни доказывали обратное.

***

Ближайший портал открывался со станции метро Пикадилли. Том ожидал каких-то эффектов, вроде призрачного поезда, который должен прибыть ровно в полночь, но они спокойно спустились под землю, прошли по вестибюлям, облицованным черно-белой плиткой, услышали, как невдалеке пронесся красный состав с шумом, похожим на чудовищные вздохи огромного животного. А потом Тайлер остановился между двумя огромными рекламными постерами с изображениями парфюма и ботинок и открыл какую-то совсем незаметную дверь в стене, с надписью «Для персонала». Свет за ней почему-то не горел, и они ступили в темноту. И дверь закрылась сама.

И еще прежде, чем она закрылась, съев луч света из вестибюля, Том почувствовал, как что-то в нем изо всех сил рванулось внутрь этой темноты, таща за собой, как на поводке.

Сначала не было вообще ничего. Шаги отдавались гулко, как будто они шли по каменным плитам, и Том какое-то время вел рукой по стене, вдоль которой двигался, но скоро понял, что рука скользит по воздуху.

Потом он понял, что пальцы его дрожат от озноба – вокруг разливалась сырая прохлада, а еще спустя минуту осознал, что стоит на лесной поляне, залитой неверным голубоватым светом, который шел словно бы изнутри окружавшего поляну леса и все время мерцал. За лесом, между стройными черными стволами, в некоторых местах можно было разглядеть горы. Туман стелился везде, и трудно было определить, какое время года – недостаточно холодно для зимы и недостаточно тепло для лета, хотя Том не знал, что нормально для этого мира.

Он обернулся к своим провожатым, ища ответов, но те лишь настороженно оглядывались по сторонам.

– Где мы? – спросил он. – Все еще на границе?

– Нет, – ответила Роуз. – На этот раз ты пробрался дальше, чем можно было себе представить. Я слышала об этом месте, но никогда не бывала, и знаете что, сладкие мои, лучше бы нам здесь не задерживаться. Но есть и хорошие новости – это точно владения самого Луга. Мы в Светлом лесу.

– Светлом? – недоверчиво переспросил Том, глядя на темные купы деревьев в тумане.

– Светлый лес – не очень дружелюбное место, – нахмурив свои густые черные брови, проговорил Тайлер. – И лучше бы нам его поскорее миновать.

– Ну-ну, – хихикнула Роуз. – Мечтай, песик.

Хилл чуть оскалился в ее сторону, но быстро взял себя в руки.

– Здесь пахнет волками. И зайцами. И медведем. Здесь есть жизнь, а значит, не все так ужасно. Но я не знаю, куда идти – это знает только маг. Если он может вспомнить, конечно, – язвительно прибавил оборотень.

Том стоял и жадно прислушивался к шелесту и шорохам вокруг, смотрел, как ветки качаются в неизвестно откуда струящемся свете, а потом показал на горы.

– Туда, – произнес он. – Нам туда.

Роуз пожала плечами и пошла первой по ведущей вглубь чащи тропинке, и хвоя и опавшие сучья захрустели под ее ботинками.

Том пошел за ней, засунув руки в карманы пальто и стараясь унять дрожь. Было холодно, в голове плавал сумбур, но где-то там, еще очень далеко, что-то сияло и манило, растекалось жаром, проходило по нервам, разбегалось вином и дурманом в крови и тянуло ближе, ближе, как можно ближе – к тому мерцающему, ускользающему, что нельзя увидеть и до чего нельзя дотронуться.

Внутри Тома точно запели дурные, хищные голоса. Он заметил, что идет быстрее и быстрее, даже не глядя по сторонам, потому что тысячи невидимых рук потянулись к нему, пытаясь опутать тысячью сетей. «Нельзя отпускать», – шептали тысячи голосов на разные лады – и желание в них было, и нежность, и страсть, и жажда власти, и жажда крови, такое все сильное, что Тому стало страшно. Он не знал, идут ли эти голоса изнутри его разума или извне, не знал, чьи они, – и не его ли это собственный голос, размноженный на тысячи раз.

Они шли, и шли, и шли, а лес все не кончался, стоял по обеим сторонам дороги, как темная колоннада, и ничего страшного не происходило, никто на них не нападал, под ногами не пряталось ям или ловушек, тропинка оставалась сухой и четкой, и идти было по ней удобно…

Удобно, только если – не бесконечно.

– Стой! – наконец окликнул Тайлер. – До вас не доходит, путешественники? Мы не приближаемся. Совсем.

Роуз зло сверкнула на него глазами из-под рыжих волос, но остановилась.

– Что там, в горах? Что мы должны увидеть? Замок, хижину, дерево, неметон?

– Это может быть что угодно, – сказал Коллинз. – Это невозможно объяснить, только почувствовать.

– Ты узнаешь это?

– Да, – кивнул Том. – Без всяких сомнений. На самом деле, Тайлер, мы приближаемся. Только этого тоже не увидеть. Ты сам говорил – он будет водить нас. Но мы… мы можем свернуть с тропы. Возможно, это приблизит нас к желаемому…

– А возможно, и нет, – мрачно озвучил Хилл недосказанное.

– Сворачиваем, – нетерпеливо потребовала Роуз. – У меня уже глаза в кучу сбились от вида этой тропинки. Слишком уж она прямая.

Теперь им приходилось пробиваться сквозь заросли дикой малины, через высокую траву, через выступающие из земли огромные корни, уворачиваться от низких мохнатых ветвей, а свет мерцал все слабее, и на какое-то время они вовсе потеряли из вида горы, к которым хотели выйти, а когда, наконец, попали на очередную опушку, остановились и подняли глаза, то поняли, что никаких гор вдалеке нет.

Гор не было и в помине, зато, насколько хватало глаз, стелилось болото, где тоже кипела жизнь, хотя и странная. Какие-то сгустки тумана носились над водой, какие-то огоньки вспыхивали то и дело, точно чьи-то глаза, местами в зеленом мху, словно белые звезды, светились мелкие цветы. Стало видно небо, и на небе взошла большая оранжевая луна, огромная и яркая, точно персик.

Такое складывалось впечатление, что кто-то просто сменил декорации.

– Вот дьявол, – сплюнул Тайлер. – И что дальше? Это болото, судя по запаху, тянется далеко…

– Понадобился нюх вервольфа, чтобы это предсказать? – съязвила Роуз. – По-моему, это видно на глаз.

– Поищем толстые палки и будем пробираться по болоту, – сказал Том. – Надо идти. Все равно надо идти.

Он не испытывал страха, только какое-то отчаяние от того, что тот, кого он так долго ищет, может не показаться. Еще он видел совсем далеко, в конце этих бесконечных болот, среди туманов и зыбкой дымки, каменные столбы, на вершинах которых трепетали синие огоньки. Не видел, а, скорее, прозревал, и трискелион на его груди при этом смутном видении слегка дрогнул.

– Менгиры, – тихо сказал он, скорее самому себе, чем спутникам.

Но, судя по тому, как дернулось лицо у Хилла и как зыркнула Роуз, они его прекрасно услышали.

Двигались они медленно, прощупывая глубину толстыми сучьями, с которых содрали ветки, прыгали с кочки на кочку, пугая толстых лягушек, и все было ничего, пока Том понял, что постепенно, но неуклонно становится все жарче и жарче.

Рассвело так же внезапно, как взошла луна, а потом время огромным маятником качнулось к полудню, и теперь все трое погибали от жары и жажды. Тому пот заливал глаза, на руках уже образовались мозоли от самодельного «посоха», ему страшно хотелось пить, и голова начала раскалываться от боли, как спелый арбуз. Вода в бутылках, которую Тайлер предусмотрительно захватил с собой, кончилась как-то слишком быстро.

Солнце палило беспощадно, прожигало дыры в побледневших небесах, в воздухе носился привкус дыма. Где-то явно горел торф, и Том побледнел, представив, что они попадут в огненное кольцо. Задохнутся от дыма раньше, чем сгорят.

Тайлер, судя по его мрачной физиономии, думал о том же. Он шел легче, чем Том, с животной грацией перескакивал через бархатные кочки, перепрыгивал с одного мшистого валуна на другой, балансировал на острых скалистых зубах, торчавших из воды, по наитию обходил участки, где почва проваливалась под ногами и плевалась густой коричневой жижей, точно кровью.

Травы становилось все меньше, зато влаги выступало все больше, мох пошел ржавого цвета, и деревья попадались все какие-то гиблые, и все меньше было вокруг живности. Резко пахло хвоей, испарениями и цветами, так что голова кружилась и болела. Пить хотелось так, что язык распух во рту. Но Том топал и топал, хотя перед глазами плясали черные мушки и он уже плохо соображал, куда тыкает своей палкой, правильно ли рассчитывает вес.

Вдруг Роуз сзади закричала, и он медленно обернулся, успев увидеть лишь, как Хилл резким движением выдернул ее к себе на большую кочку. Они стояли посреди вдруг нехорошо забурлившей жижи, крепко обнявшись, и буравили друг друга злыми взглядами.

– Бесполезно, – тускло сказал Тайлер, отцепляя от себя Роуз. – Впереди топь. Не пройдем.

– Дьявол побери! – разозлился Том. – Вы же ведьма и оборотень! Неужели нет других способов передвижения? Телепортация какая-нибудь? Полет на метле? Скачки на огромном волке величиной до небес?

– А ты – сильнейший маг этой страны, и что? – усмехнулся Тайлер.

– Я тебя хочу еще обрадовать, сладкий, – пропела Роуз, и Том почувствовал, что, пожалуй, слегка ненавидит ее. – И тебя, щеночек, хотя ты, наверное, уже сообразил. Наши силы здесь не работают. В этих местах невероятно сильная магия, и она блокирует любую другую. Мою-то уж точно. Да и, думаю, наш серый волчок обратиться тоже не сможет, даже если сильно захочет.

На усталой роже Тайлера подтверждение этой догадки было написано неоновыми буквами.

– То есть… – медленно проговорил Коллинз. – Я всего лишь в компании девчонки и социопата? Спасибо, большое спасибо!

– Знаешь, мы тоже ждали от тебя чудес, – огрызнулась Роуз и отерла грязный лоб от пота.

Выглядели они все паршиво, если честно.

«Будь осторожен в Стране чудес, – вдруг вспомнилось Тому откуда-то из давнего, давнего времени. Может быть, из детства, из тех снов о лесном царе. – Чудеса – это всегда ловушки».

Томный, горловой, переливчатый голос, в котором всегда таился то ли стон, то ли плач, то ли смех.

Том остановился посреди совсем гиблого, зловонного места и поднял голову к небу. Язык ощущался чем-то инородным во рту, и сил хватало, кажется, только на шепот, но Коллинзу стало плевать. Сколько они шли уже по сидским владениям? Часы или дни? Он уже потерял всякий счет времени.

– Луг! – заорал он что есть мочи. – Луг Самилданах! Я хочу видеть тебя! Я пришел спасти твой мир, ты слышишь меня? Луг!

Голос его покатился вибрирующим эхом по болотам, но, кажется, зной съел даже эхо, так быстро оно затихло.

– Он не слышит тебя, – тихо сказала Роуз и присела, вытянув ноги, на длинную кочку. – Он никого из нас давно не слышит. В том и беда.

Том стоял, утопая в жаре и болотных испарениях, и бессильно сжимал кулаки. Пот едко заливал глаза, в левом ботинке хлюпала кровь – кажется, он стер кожу над пяткой. Во рту и горле словно бы скопился песок, в ушах канонадой бухал пульс.

Но это не могло так кончиться, только не так.

– Дай нож, – велел он Тайлеру. – Быстрее.

Хилл глянул исподлобья, но нож с пояса отцепил, сумрачно наблюдая, как Том полоснул лезвием по запястью и опустил его вниз, так, чтобы выступившая кровь капала в болотную воду.

Коллинз не знал, сколько упало капель, но вдруг они услышали шум и начали вертеть головами, не понимая его источника, совсем как козлята, ожидающие заклания. А потом одновременно завопили, когда их подбросило в воздух огромной пенной волной, со страшным грохотом взорвавшейся прямо под ними. И вот они уже летели куда-то вниз, в громадном водопаде, среди пены и брызг, в холодном потоке воды, как пробки в шампанском, и их мотало туда-сюда, грозя утопить или разбить головой о камни, пока не выплюнуло в другую воду, без конца и без края, в зеленое, изумрудное, холодное море, прозрачное, кажется, до самого дна. Это было последнее, о чем успел подумать Том, прежде чем потерял сознание.

Очнулся он от того, что Тайлер лупил его по щекам.

– Слава богам, отошел, – пробурчал тот. – Берег был рядом. Радует, что Луг не очень старается нас убить. Для меня это большой сюрприз.

Волны жадно лизали подошвы Тома. Он понял, что лежит у самого прибоя и попытался отползти повыше по мокрому песку.

***

Вода лежала до самого горизонта, сзади подпирали неприступные на вид скалы, и только совсем вдалеке темнело что-то вроде небольших холмов, покрытых лесом. Ничего другого не оставалось, кроме как идти вдоль полосы прибоя к этим холмам.

Они забрели в пещеры в поисках горного ручья, и им даже не пришлось долго искать родник, так что жажду они утолили, но вот голод утолить было нечем, и ни у кого из них не нашлось волшебных хлебцев, которые никогда не кончаются, и Луг не усеял валуны подобием манны небесной.

Начало быстро темнеть, а холмы, конечно, не приближались, так что Том малодушно начал думать, что это всего лишь мираж, и поделился соображениями с Хиллом.

– Холмы настоящие, с них веет вереском, – возразил Хилл. – Но кто знает, останутся ли они настоящими, когда мы к ним подойдем. Может быть, это снова будет та чаща, из которой мы вышли. Надо сделать привал и переночевать – темнеет, да и двигаемся мы уже с черепашьей скоростью. Надо передохнуть. Выдвинемся на рассвете.

– А если нас сожрут, пока мы спим?.. – спросил Том.

– У тебя хорошо получается концентрироваться в момент опасности, я заметил, – весело оскалился Хилл. – Превратишь любых монстров в камень, если повысится адреналин.

Роуз согласно что-то промычала и опустилась на песок.

– Он прав, сладкий. Может быть, тебе кажется, что мы идем всего-то целый день или даже несколько часов, но, дорогуша, ты просто впечатлен Волшебной страной и уж очень хочешь найти Луга, поэтому видишь вещи не такими, как они есть. Я думаю, прошло несколько дней, поскольку даже наши силы на исходе. А мы все же нелюди.

– Почему же я тогда еще не упал замертво? – удивился Том, вопросительно оглядываясь на Тайлера.

– Ты маг, – нехотя ответила Роуз. – Пусть ты ведешь себя, как ребенок, иногда, но в тебе чудовищная сила, и она питает тебя. И, может быть, магия Луга тоже питает тебя. Но не нас. Мы здесь отщепенцы – я с Приграничья, высланная, вервольф служит злейшему врагу Луга. Нас никто не пожалеет, пустят в расход без раздумий. Только то, что мы с тобой, защищает нас. Ты видел менгиры. Это значит, что Луг приветствует тебя. И зовет к себе.

– Разве вы не видели их своим острейшим зрением?

– Не-ет, – засмеялась Роуз, и как-то злобно, скрипуче, как старуха. – Менгиры показываются далеко не всем. Это знаки Старого мира. Источники магии, которой все меньше и меньше. Они скрыты от глаз даже жителей Эмайн Эблах. Луг боится всего теперь. Или не доверяет. Или тоскует. Или устал от того, что его мир распадается на клочки и превращается в прах, как древнее лоскутное одеяло...

Хилл тем временем ушел в сторону сосен, редким островками росшими около скал, чтобы собрать опавшие сучья. Вернулся он скоро, но к его приходу на небе весело золотились целых три луны.

Хилл сложил сучья подобием шалаша, вытащил из кармана куртки зажигалку и пощелкал.

– Вот как, – протянул он спустя несколько бесплодных попыток. – Ладно, попробуем по-другому.

На этот раз он основательно порылся в своем небольшом рюкзаке и вытащил оттуда коробку спичек. Но, сколько ни чиркал спичками, удачи это тоже не принесло, хотя коробка была совсем новой и спички – сухими.

Роуз смотрела на его старания с какой-то странной жалостью, и когда Тайлер встретился с ней взглядом, то убрал и коробку, и зажигалку в карман куртки, а потом сел и выжидающе посмотрел на Тома.

– Что? – нервно улыбнулся тот.

– Я думал, ты догадался, что тебе все же придется пошевелить своей магической задницей и попытаться пробудить в себе хотя бы элементарные навыки, – пояснил Хилл, не утруждаясь дипломатичностью. – Тебе зажигать.

– Оу, как чудесно, – оживилась Роуз, быстро придвигаясь к пока освещаемому лишь тройным лунным светом лапнику. – Он действительно сможет, ты думаешь?

– Я уверен, – кивнул Хилл. – Все это только испытание, Том, так что давай, не облажайся.

Коллинз долго неверяще смотрел на них обоих, пока до него не дошло, что они и вправду хотят от него магии. От него, который и в обычной-то жизни часто трусил, а поэтому поступал, как мудак, сейчас хотели чуда, чтобы согреться и выжить в этом страшном и странном месте, куда пошли за ним, по его воле, пытаясь по-своему оберечь и защитить его.

Удивительно, что там, на земле, он ощущал свою силу и уже начал смотреть на других свысока, еще немного – и шеи бы начал сворачивать людям щелчком пальцев, как тупым курицам, просто из развлечения, он себя знал.

Но здесь, в этих местах, где все ежесекундно менялось, где кипела жизнь – и в то же время царило странное одиночество, где реальность изматывала своим отсутствием, он растерял всю свою заносчивость. Он засомневался даже, хотел ли он когда-нибудь вообще попасть в страну сидов или же все это ему приснилось. И не снится ли все это сейчас? И холмы, и болота, и менгиры, и Светлый лес, и лесной царь, который и не лесной царь оказался вовсе…

И тут Тому снова привиделось, как белокурый мальчишка из его сновидений сидит рядом с ним у костра и перебирает в длинных тонких пальцах прозрачные красные камешки. Или нет, присмотрелся Том, не камешки, а угольки. И некоторые из них вспыхивали так ярко, так горячо…

Том мигнул, и призрак мальчишки исчез, только угольки поблескивали в песке. И тогда Том взял один из них и бросил в шалаш из веток. А потом второй, и третий…

– Самилданах финан трорр, – точно выполз из него вкрадчивый, черный шепот.

Огонь побежал по веткам сначала неторопливо, но все быстрее и быстрее, и вот уже радостно пожирал сосну, рассыпая в темном воздухе искры, как будто бы горел уже долго. Том посмотрел на него, не желая вглядываться в лица спутников, погрел пальцы, а потом тихо лег на песок и укрылся пальто.

Несмотря на удавшийся фокус с огнем, он впервые в жизни ощущал что-то очень похожее на отчаяние, точно кусок льда поместили ему в грудь.

Когда он закрывал глаза, то заметил, что две луны успели погаснуть.

Глава 15

Он ожидал этого.

Еще не разлепив век, в полудреме слушая крики морских птиц и дрожа от утреннего холода, он знал, что проснулся в полном одиночестве.

И никто не ведал, сколько ему скитаться по этой обманной стране. Ему казалось, его прокляли, и он станет новым Агасфером в параллельной реальности.

Хотя Том вовсе не исключал возможности, что в эту минуту он лежит не на холодном песке, а на застиранном казенном белье где-нибудь в психиатрической клинике и не может выломаться из лабиринтов больного разума. В конце концов, такую возможность он имел в виду с самого начала.

Крики птиц усилились, он приподнял голову и, прислонив ладонь к глазам, всмотрелся в небо над морем.

В небе плыл замок, очень похожий на готический собор в Шартре, а волокли его по воздуху за сотни веревок сотни птиц разного цвета и размера и разной породы, и вся эта пестрая, хлопающая крылья масса издавала беспорядочный свист и гомон. Посмотрев внимательнее, Том увидел, что нижняя часть замка являлась нижней частью корабля, с целой вереницей огромных весел по обоим бокам, которые гребли сами, без чьего-то либо видимого участия. Это мог бы быть «Летучий голландец», только огромный, увенчанный замком и влекомый стаей пернатых. Двигался он быстро и вскоре скрылся за россыпью мелких островов почти у самого горизонта.

Том встал, отряхнулся и побрел по песчаному побережью вдоль скал. Холмы все еще виднелись на западе, если здесь, конечно, существовал запад, и даже приближались, по мере того как Том шагал. Только сейчас их застилал густой туман.

– Тайлер! – на всякий случай крикнул Коллинз. – Роуз!

Он еще раз десять останавливался и звал их, но, сколько бы ни кричал, ответом ему был только шум моря.

Но он шел и шел, и небо успело окраситься розовым, а потом солнце взошло выше, и туман над холмами немного рассеялся, спустившись ниже. И тут Том узрел, что это вовсе не холмы, а огромные каменные столбы, покрытые зеленым мхом, почти правильной формы, хотя и разные по высоте, кое-где вросшие в вересковые пустоши, а кое-где торчавшие из воды. Были среди них и горизонтальные каменные плиты, лежавшие на земле.

Менгиры.

Эти выглядели спящими, не такими, какими были в его видениях на болоте.

Мертвыми, подсказал ему кто-то в его голове, и он ощутил грусть. Ни огоньков, ни света, а ведь раньше, тысячи лет назад, они исходили синим сиянием и над ними висела искристая золотая сеть.

А когда Луг ступал на один из камней, они начинали гудеть и вибрировать, и воздух наполнялся электричеством, густел и потрескивал, и начинали в нем плясать сгустки пламени, и небо темнело, и менгир призывал грозу, пока молния не ударяла в землю, и еще, и еще, пока источник не напитывался энергией. А Луг стоял среди грома и пламени, раскинув руки, и за спиной его металась и росла тень кого-то огромного, уродливого, с мощными плечами, огромными рогами, длинным хвостом и оскаленной пастью, извивающегося в непонятной муке…

Тень самого Луга, бога истинного, которого признавал во всем его величии камень Фаль, как его называли в древней Ирландии. Луга, который наполнял свой мир магической энергией через крайне мучительный ритуал, прошивающий насквозь его самого мощнейшим силовым полем.

Это как оказаться во взрывающемся ядерном реакторе, подумал Том.

Вот что такое были менгиры. Только теперь они спали или были мертвы, если допустили его так близко, или же чувствовали в нем ту силу, которой он сам никак не мог вполне овладеть.

Кто такой был Луг, оставалось ему неведомо. Но жажда встретиться с ним росла с каждым обманом, который дарила ему Страна чудес, с каждым новым страданием, которое она приносила, росла, подобно необъяснимой мазохистской любви, и, кажется, только сейчас Том Коллинз начал осознавать, в чем состояли чары сидов – и почему им нельзя было противиться.

Том подошел к одному из каменных столбов и погладил ладонью ярко-зеленый влажный мох. Туман почти рассеялся, ярко светило солнце, и все выглядело таким обманчиво мирным, таким прекрасным и таким ядовитым.

– Луг тоингире, – прошептал Том, и сердце его рвалось за этими словами из груди наружу.

Тут голова у него закружилась, в глазах потемнело, в лицо словно бы дохнуло огнем, а когда он огляделся, то потерял дар речи.

***

Менгиры исчезли, как и холмы, и море, и скалы.

Том стоял перед небольшим красивым домом из буро-песочного известняка, с черепичной крышей и тремя красными трубами на ней – таких в английском пригороде встречались тысячи. Дом опоясывала деревянная веранда, у главного входа переходившая в широченное многоступенчатое крыльцо.