Текст книги "Нун (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

«Ворон над морем летал, но умнее не стал», – вспомнилась Имсу поговорка, и он ухмыльнулся. Вот и посмотрим. В конце концов, это его сон, разве нет? С другой стороны, грош цена крови мага-оборотня, если она не дает элементарных умений превращаться…

***

Сердце Имса заходилось от восторга. Мощные черные крылья несли его в воздушной волне, и он чувствовал себя серфером, прыгающим из одного измерения в другое, проникавшим в щели между реальностями.

Океан под ним сменился волшебным городом, и он несся прямо к башням, издалека похожим на острые синие скалы, а вблизи оказавшимся увешанными сотнями маленьких балкончиков-капсул из переливающегося стекла, так что смотреть было больно – каждая башня переливалась в лучах солнца, как диковинный синий бриллиант.

Но Имс летел не к балкончикам, он летел к крыше одной из башен: она тоже была стеклянной – или, скорее, похожей на стеклянную – и плавно разъехалась, когда Имс приблизился к ней. При этом с обеих сторон ее что-то сверкнуло, а потом створки крыши так же плавно сошлись обратно.

Он очутился в большой зале, похожей на ту, что он видел раньше: окон в ней не было, и в некоторых углах клубилась странная искристая темнота, несмотря на свет, проникавший через крышу.

У единственного окна, а вернее, присмотрелся Имс, у выхода на тот же балкон-капсулу, который вблизи вовсе не казался маленьким, стоял человек в черном одеянии – не то плаще, не то мантии, не то длинной тунике, и выжидающе на него смотрел.

– Захотелось экскурсии, Имс? – спросил он, и Имс даже не услышал в его голосе насмешки.

– Понимаешь, Корвус, я не привык играть вслепую, – ответил он, и тот лишь пожал плечами.

– Я не сумею облететь с тобой весь Ллис – это очень долго, да и кое-чего ты еще не сможешь увидеть, а кое-чего – и понять.

– Сумеешь, – оскалился Имс. – И я все пойму, не переживай за меня, дорогой Корвус. И у меня созрел еще один вопрос: кем я был, и как меня звали?

Тут Корвус начал медленно улыбаться, как-то совершенно по-особому – его лицо словно бы прорезала эта острая улыбка, и она Имсу совсем не понравилась.

– Твое имя – Элга. И оно не принадлежит прошлому. Оно имеет силу и в настоящем, если ты в него поверишь. Ты – один из нескольких Магов снов и последний из тех, кто остался. Мы все искусны в управлении снами, но тебе не было равных – не будет, если ты вспомнишь и примешь свою силу. Ты можешь насылать сны, можешь бродить по ним, как по лугам, можешь создать собственное сонное царство – люди и существа будут спать, но жить, повинуясь твоим прихотям. Разве это не поражает твое воображение, разве не к этому ты всегда стремился?

– О, Корвус, я никогда не стремился властвовать в стране послушных зомби, здесь ты крупно ошибся. Да и разве дело в этом? Чего ты хочешь от последней игры в нун, Вороний король, скажи мне?

– Я не желаю видеть, как сиды захватят земной мир.

– И поэтому его захватят фоморы? Не вижу разницы, знаешь ли.

– Сиды будут мстить вам, я убежден в этом. Я уверен, что Луг не забыл того, что сделал один из ваших великих магов. Он построил Магическую стену вокруг Сида, и так она велика и прочна, что не только сиды не могут проникнуть в земной мир. Великий друид был так зол, что не рассчитал своих сил, его магия вырвалась из-под контроля, и Стена, вместо того, чтобы закрыть границу между Эмайн Эблах и вашим миром, окружила Страну чар кольцом.

– Он посадил фэйри в тюрьму? – в изумлении спросил Имс.

– Эта мера вообще была слишком опасной, и Луг подписывал почти смертный приговор, когда соглашался на нее. Чувство вины, Элга, не самый лучший помощник в сделках. Он корил себя за проигрыш. И он был убежден, что, завоевав Сид, я пойду войной и к его любимым людям.

– А разве не так? – сузил глаза Имс.

– Не знаю, – нимало не смущаясь, снова пожал плечами Корвус. – Может быть, это могло бы случиться позднее. Но тогда все мои мысли были о другом. Судьба земного мира мне была безразлична. Но сейчас она меня волнует. Ибо сиды, напитавшись земной энергией, станут сильны, и тогда придет черед другой битвы – новой битвы с нашим миром. Я должен опередить Луга и встретиться с ним лицом к лицу, пока он еще слаб.

– И как имя того великого мага, что превратил Страну сидов в закрытый аквариум? – спросил Имс невинно. – Да и тебя лишил возможности расширить свои владения? И не думал ли ты, Корвус, что это вовсе не было неловкостью с его стороны? Что магия не вырвалась из-под контроля, а наоборот, очень хорошо повиновалась?

– Возможно, ты и прав, – кивнул Корвус. – Магическая стена сейчас – это круг, хотя в ней уже появляются трещины и дыры, ведь она держится тысячи лет. В эти трещины проникаем мы и сиды, пугая и соблазняя людей. В какую пору, ты уже догадался. Сотворил ли Миррдин кольцо нарочно, я не знаю. Он слишком сильно любил Страну чудес. Хотя, быть может, именно поэтому он и наказал ее так сильно. Может быть, Элга, он и сам этого не знает. Может быть, его магия действовала стихийно, опережая его мысли и желания. Может быть, он следовал тем чувствам, что стремился победить в себе – но не смог.

Дальше Имс выслушал очередную версию про два договора, когда-то подписанных Мерлином. Чем больше он узнавал о Друиде, тем большее изумление испытывал. Человек, пусть колдун – но человек, сумел переиграть высших магов сразу двух магических рас и обмануть собственный Совет. Вот какого игрока надо было бояться.

А еще ему было ясно, что версия Корвуса сродни глянцевым презентациям любого проекта, таящего кучу подводных камней и имеющего тайную цель.

– А не желаешь ли ты, Корвус, встретиться с Мерлином и попросить его разрушить Стену, чтобы открыть тебе дорогу на Сид?

Корвус тихо засмеялся.

– Это было бы прекрасно. Я бы разорил Страну чудес полностью, на этот раз без всякой жалости. Когда-то я был слишком юн и мягкосердечен, и вот теперь мне приходится беспокоиться за судьбу своей расы. Я научился многому за это время, Элга. Но я не знаю, что сейчас в сердце Миррдина – любовь или ненависть к сидам. К фоморам в его сердце любви нет, мы всегда были для людей демонами. Так что Стену разрушит игра, если ты постараешься. Вся моя надежда на тебя, Элга. В нун ты всегда был непревзойденным игроком. Когда ты сделаешь последний ход из заданного числа, трещина в Стене будет так велика, что через нее пройду даже я, и тогда я разрушу Стену. К тому времени она уже станет дырявой, как сеть рыбака. Мерлин проиграл мне еще тысячи лет назад, и у меня нет нужды просить его о чем-то.

– Не думаешь ли ты, что он попытается помешать тебе, когда последнее условие договора исполнится и освободит его?

– О, я был бы очень удивлен, не поступи он так, – улыбнулся Корвус. – Но кто сказал, что он будет жив к тому времени?..

– И почему ты думаешь, что я на твоей стороне?

– Потому что в тебе течет кровь Элги. И потому что ты ценишь жизнь своего сына выше, чем жизнь Миррдина. И даже выше, чем жизнь всего человечества. Что мне в тебе нравится, Имс, так это всякое отсутствие глупого альтруизма. А теперь пойдем, я покажу тебе Ллис.

Он потянул Имса за рукав, и они вышли на балкончик, который через мгновение отделился от стены, и тут Имс понял, что это не просто красивая капсула – это миниатюрный воздушный корабль, летательный аппарат и, возможно, еще и оружие.

Они понеслись над морской гладью, и скорость капсулы намного, намного превосходила скорость любых крыльев.

***

Имс видел внизу острова с ослепительно белыми пляжами, синие многоугольники городских площадей, похожие на математически правильные розы, отдельные купола в небе в форме цветков лотоса из золотого и белого стекла, внутри которых раскинулись огромные сады, а кое-где за сияющими стеклянными стенами он разглядел даже белые лилии на мерцающей глади водоемов. Некоторые лотосы не плавали в воздухе, а помещались как бы на башнях, вырастающих прямо из океана; те своими очертаниями тоже напоминали цветы и деревья.

Корвус вел корабль все дальше и дальше, и вот уже лотосы и сады остались позади, позади остались и пустынные парящие острова, с которых вниз головой свисали зеленые деревья и скалы, впереди расстилалась только вода, насколько хватало взгляда… Но они летели и летели, и вдруг на горизонте мелькнуло что-то, похожее на каменные столбы. Впрочем, Имс только моргнул, и они тут же исчезли, словно бы само их появление было сбоем в этой реальности.

– Что это было? – спросил он.

– Менгиры, – нехотя ответил Корвус. – Проводники вселенской энергии и генераторы магической. И как ты их увидел? Они не каждому показываются. А приближаться к ним и вовсе не советую.

– С каких пор менгиры стали опасны? – удивился Имс, припомнив каменные глыбы, которые видел в Стоунхендже.

Хотя он видел мертвые менгиры, лишенные магии. А в этих должно быть, заключена поистине ядерная энергия.

– С тех пор, как я забрал несколько их из Сида, – холодно ответил Корвус.

– И что это значит?

– Ты действительно веришь в то, что получишь ответы на все вопросы? – вскинул бровь король Ллиса.

– А ты веришь в то, что я перестану их задавать? – не остался в долгу Имс.

Корвус скривился, как от зубной боли, и выдавил:

– Они прокляты Лугом. К сожалению, это обнаружилось далеко не сразу. Большего ответа я не дам тебе сейчас.

– Так, похоже, все же прогнило что-то в вороньем королевстве, а? – поддел Имс, и Корвус издал звук, очень похожий на карканье. – И вовсе не от хорошей жизни вы прорубаете окно к людям? Или ты хочешь поквитаться с сидами, Корвус?

– Месть – дело благородное, – парировал Корвус. – Я предлагал честную сделку. Я выиграл честно. Но Луг… о, Луг ухитрился обмануть меня дважды! Дважды! Впрочем, потом его обхитрил Мерлин, поэтому я одно время довольствовался только одним сознанием этого факта. Но сейчас… сейчас, Элга, грядет смена времен. Мир не будет прежним.

– Корвус, ты еще скажи: так предначертано, – усмехнулся Имс, но Корвус посмотрел на него в недоумении и кивнул со всей серьезностью.

– Так предначертано.

Наконец их шаттл заложил легкий вираж и пошел на снижение, куда – Имс не видел, сколько ни пытался напрячь зрение. Внизу простиралась сплошная вода, пока вдруг из нее не показался очередной остров, маленький, скалистый и зеленый, с какими-то приземистыми строениями, раскиданными в прихотливом порядке, как цепочки костяшек домино.

С невольным одобрением Имс наблюдал, как из земли быстро, почти без звука, с едва заметным шорохом, вырастают черные полированные кубы, абсолютно гладкие и сверкающие, без всяких щелей и отверстий. Впрочем, он поторопился с утверждением – как раз в этот момент один из кубов откинул одну свою грань, и они оказались перед тяжелыми металлическими воротами, изукрашенными резьбой, рунами и золотыми ликами, в которых Имс узнал ту самую гнусную рожу из своих первых снов.

– Особо почитаемый кто-то? – кивнул он на золотую маску, в которой теперь разглядел и волчьи, и львиные, и птичьи черты – вернее, сама маска постоянно менялась, изгибалась, каждую секунду являя новую версию себя. У Имса были в детстве такие переливающиеся карманные календари, только вот маска голограммой не выглядела.

– Это тот, кто дал начало роду фоморов. Буарайнех его имя. По легендам, он постиг волшебную науку нгахаров, чего больше никому не удалось, и первым принес нун тогда еще родственным народам сидов и фоморов.

– Теория палеоконтакта в действии, – пробормотал Имс. – И что вам мирно не жилось, родственные народы…

Черный куб, такой миниатюрный с виду, ошеломил масштабами пространства внутри. Имс узнал ту самую темноту, уходящую далеко вдаль, которая поразила его еще в первую встречу с фоморами. Корвус мгновенно обернулся в ворона, Имс последовал за ним, едва понимая, как это ему удалось, и пока их крылья со свистом разрезали воздух, мимо них скользили стены цвета угля, а в них отражались бесчисленные огни самых разных цветов и форм – от золотых до фиолетовых, от земляничных до белых, и самое странное, что снизу их в свою очередь отражало какое-то громадное зеркало. Присмотревшись, Имс понял, что это огни башен и высотных зданий, и не просто зданий, а целых дворцов, а зеркало внизу тоже было водой.

Вот он, настоящий Ллис, столица всех фоморских городов, понял Имс. С безопасностью у фоморов дела обстояли великолепно.

Спустившись вниз, они пронеслись мимо каких-то старинных башен и сине-черных куполов, мимо набережной, старые камни которой походили на желтые и коричневые блестящие леденцы и напомнили Имсу Венецию, и ворвались в город, где светило утреннее солнце, а вода из каналов заливала улицы. Сильный ветер быстро гнал ее под мостами – видимо, наводнения здесь были в порядке вещей: первые этажи домой находились высоко над землей. Весь город точно вздрагивал, гудел, яркие блики накрывали залитые водой камни улиц золотой сетью, непрерывно трепещущей, точно живой. Вода все прибывала через водосливы, выбрасывавшие ее толчками, какие-то птицы и какие-то рыбы вместе плескались в воде, арочные своды площадей плыли, скользили в переливах яркого света и воды, на фоне черных башен и бесчисленных зеркальных витрин вздымались, разбрасывая клочья пены, настоящие волны…

Корвус, совсем как в старинных сказках, с размаху хлопнулся оземь и тут же обернулся человеком. Они снова шли через бесчисленные ворота, испещренные рунами, которые зажигались и гасли, стоило Корвусу приложить к ним ладонь, но Имс уже мало обращал внимание на то, что мелькало по бокам зрения, он смотрел в спину Корвусу и выжидал удобного момента.

Время, грозно стучало предупреждение в висках медными молоточками, время поджимает.

У Имса уже имелся словно бы встроенный в мозг таймер на каждый уровень сна, не зря же он столько раз спускался в сновидения. Только теперь у него не было даже приспособлений для выброса – ни сигнала, который обычно подавал кейс дримшереров, ничего… И опасно, безумно опасно было что-то начинать в таких условиях… и глупо надеяться на то, что хоть что-нибудь получится, ведь Имс играл не на своей территории и даже не знал правил игры…

Но когда Корвус остановился в очередной зале, с растущими прямо из черного зеркального пола цветущими белоснежными деревьями, и повернулся к нему, Имс уже был готов. Полностью готов, как тигр, затаившийся перед прыжком.

– Довольно ли ты видел, Имс? – тонко улыбнулся Корвус.

– О, – с лихвой вернул усмешку Имс. – Более чем, дорогой.

И ему хватило тысячной доли секунды, ведь времени в этой, для него сонной, реальности, было предостаточно, чтобы незаметным глазу движением выбросить руку и прижать два пальца ко лбу Корвуса.

Неважно, каким искусством на самом деле владел настоящий Маг снов. Здесь, в ткани сновидения, главное было помнить и контролировать, главное было – верить.

И еще через мгновение Имс понял, что искусство магии снов в этом и состоит. Ничего не надо было вспоминать. Он всегда это знал, с рождения.

Он всегда был Сонным магом. Всегда.

Корвус моментально обмяк в его руках, голова завалилось на плечо, и Имс уложил его на пол, под белоснежное дерево, почти бережно, почти с нежностью – или с жалостью. И, не разжимая объятий, нырнул в охвативший его сон, как хищная рыба за другой, более слабой.

Во сне у Корвуса было тихо и темно, Имс летел по какому-то лабиринту из черных деревьев и черных башен, чувствуя, что Корвус рядом, совсем рядом и где-то прячет что-то самое дорогое, ведь инстинкты уже орали об опасности, хотя он еще и не мог понять, в чем она состоит.

Имс злился, что все так долго, и постепенно его охватывала тревога: на деревьях и башнях стали появляться черные птицы, и воронья становилось все больше и больше, и хотя вороны не снимались с ветвей, каркали все чаще и громче, и пусть Имс здесь тоже был вороном, немного времени требовалось, чтобы проекции Корвуса распознали в этом вроде бы собрате чужака.

Но деревья вдруг кончились, и Имс чуть не врезался в менгиры, выросшие прямо перед ним, и на этот раз смог рассмотреть их в подробностях – все они были словно обуглены, покорежены, изуродованы.

Вот твоя тайна, подумал Имс, вот твоя тайна, Корвус, но за всякой тайной скрывается еще одна, еще более глубокая, покажи же мне ее…

Он пролетел между менгирами, и его взору открылась страшная картина. Битва, понял он, битва между сидами и фоморами, та, давняя… Столько крови… обглоданные кости… поля и леса, съеденные пожарищами… разом опустевшие, совершенно обезлюдевшие деревушки со сгоревшими домами на много миль вокруг, тело юной красивой девушки без головы на дороге, целые стайки погибших маленьких фей с обгорелыми крылышками, тела окровавленных лепреконов, леса и болота в горьком дыму пожаров, тушки задохнувшихся животных, черные комочки сгоревших птиц… Никто не сумел спастись, никто не сумел сбежать, улететь, совершить колдовство – везде были следы страшной, безжалостной, мучительной смерти. И везде такая алая, такая соленая кровь, бесконечно много крови…

А дальше простирался туман, туман, туман, и это был страшный, мертвый туман, и Имс влетел в эту кошмарную седую влажную пелену и летел сквозь нее через странные облетевшие леса, где из земли торчал сухостой и где раскорячился настоящий бурелом, как будто когда-то давно тут пронесся свирепый смерч, сметя половину деревьев напрочь, а оставшаяся половина так и не смогла восстановиться окончательно.

Имсу было больно, горько и страшно – так же, как было больно, горько и страшно самому Корвусу, когда он думал о том, что разрушил цветущую Страну чудес.

Что же ты наделал, Корвус, и ради чего, из-за чего?..

И тут вдруг он увидел самого Корвуса, который стоял между деревьями и смотрел куда-то вдаль, смотрел неотрывно, и такое было у него измученное, такое кричащее лицо, что Имс даже не сразу узнал его.

Корвус смотрел на маленькую поляну внутри чащи, и чаща эта была уже не мертвой, а живой, зеленой, хоть и ночной, и поляна была залита ослепительным лунным светом, а на поляне стоял дом, деревянный, небольшой, совсем простой, с большим крыльцом. Возле крыльца устроились, как послушные псы, черные волки и один белый, как снег, волк, а на самом крыльце виднелась фигурка в алом плаще с капюшоном.

Девушка, разглядел Имс, тоненькая светловолосая девушка с большими светлыми глазами, совсем юная, с нежным лицом и тонкими изящными руками, которые гладили волчьи головы.

А потом один из волков вскинул морду и завыл на луну радостно, предвкушающе, и тут же вся стая снялась с места и понеслась за вожаком вглубь леса. Девушка встала с крыльца и не торопясь пошла за ними следом, полная магии, уверенная в своей власти и все подчиняющая ей одним дыханием, одним движением ресниц, одним шепотом, который звучал в унисон со всеми шелестами леса, который сам был шелестом леса и всего мира страны Сид…

«Пора, – тут зазвенело в голове у Имса, – пора, пора!»

И он, поняв, что и так задержался, понесся выдираться из нескольких слоев сна, как из паутины, молясь, чтобы его не догнало и не разорвало воронье, молясь, чтобы Корвус, обернувшись, не долбанул его меж лопаток смертельным заклятьем, ощущая, что падает, падает, падает: сначала на скалистую землю между черными рощами, потом на черный полированный пол, откуда росли цветущие деревья, и, наконец, на коврик в собственной ванной в московской квартире.

«Успел, успел!» – колотилось сердце, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки.

Имс дышал, как загнанная лошадь, пот катил ручьями со лба и с шеи, кровь бухала в венах, в глазах плясали черные мушки...

Несколько минут он бессильно валялся на полу в ванной, а потом поплелся в постель, прихватив по пути бутылку виски и прихлебывая прямо из горлышка. Алкоголь и «Зов ангелов» – не самое удачное сочетание, но сейчас Имсу было на все плевать. После снохождения еще долго не удавалось заснуть, поэтому Имс планировал просто лежать и думать.

Он был доволен результатами своего расследования. Было над чем поразмыслить: обугленные менгиры, сбрендившие генераторы магии, проклятье Луга… Но самое главное: та девушка из Сида. Везде ищите женщину, о, даже ты, Вороний король, попался в силки любви. Но кто же она, твоя Елена Троянская?

Кто мог ответить на этот вопрос?

Наверное, только сиды.

Глава 21

При спуске в сновидения даже тогда, несколько лет назад в странах Ближнего Востока, где работала их команда, Имс придерживался трезвой оценки рисков. Если объект был очень нестабилен, или снотворное было еще недостаточно испытано на завсегдатаях опиумных курилен, он от работы отказывался без всякого сожаления. Отказывался он и тогда, когда кто-то из наемников вызывал подозрения в своем профессионализме. Конечно, Имс не был таким занудой, как Артур, который перед каждым делом вообще строил какие-то многоуровневые таблицы в нескольких программах, – но в огонь очертя голову никогда не кидался.

Конечно, и на старуху бывает проруха, и тот же Артур иногда вляпывался в неприятности, как, например, с этим делом в Бенгази. Тогда его нанял человек из американского посольства для весьма непростой задачи: извлечения информации из сна одного из сотрудников посольства, которого наниматель Артура подозревал в связи с боевиками-исламистами. Это были те самые повстанцы, которые раньше боролись против режима Каддафи, но теперь воевали и против нового правительства, а оно было совершенно не способно с ними справиться. Бенгази, таким образом, из столицы ливийской революции быстро превратился в главную базу бывших ополченцев, а теперь просто бесконтрольных и озлобленных вооруженных групп.

Погоня настигла Артура, как только он очутился в квартире объекта – потом он говорил Имсу, что, кажется, все понял еще до того, как уловил на грани слышимости скрип отворяемой двери, до того, как разобрал, что совсем неслышные шаги – это шаги не одного человека. Когда в комнате оказалось трое с замотанными шарфами лицами, он уже, подобно Человеку-Пауку, карабкался вниз по близко посаженным друг к другу балконам, не замечая, что обдирает в кровь пальцы и проклиная вдруг ставший невероятным тяжелым чемоданчик с оборудованием. Когда он спрыгнул на землю, вслед ему безо всякого стеснения раздалась автоматная очередь, и уже в процессе бешеного бега Артур услышал, что стрельба раздается с разных сторон, а особенно со стороны американского посольства, которое располагалось неподалеку. Причем, судя по грохоту и зареву, там работали минометы, и пламя все выше поднималось от того угла в черно-синее небо...

Тогда все кончилось хорошо, и Артур совершенно случайно встретил в Бенгази Имса, который занимался тут делами российской разведки, и так получилось, что бежали они вместе – уже из Триполи, тоже под автоматным огнем. Ушли. В общем-то, это и был последний раз, когда Имс видел Артура. После Ливии он окончательно – в который раз, впрочем, «окончательно» – вернулся в Москву и в который раз якобы «совсем» отошел от дел.

Сейчас же ситуация, в которой оказался Имс, выглядела в разы, в десятки раз хуже любой другой из прошлого. Мало того, что ему надо сначала оказаться во сне в другом мире, так еще и там проникать в сны чужих людей – да даже не людей, существ. И, возвращаясь, ему надо было пересечь не только границы сновидения, но границы другой вселенной.

Хотя теперь у него было преимущество. Он теперь был не только дримшерером, пусть и опытным, он стал магом – и подозревал, что сила его будет расти по мере того, как он вспоминает.

С другой стороны, раньше он болтался по чужому подсознанию исключительно по собственному желанию, заходя в эти лабиринты намеренно, теперь же сны сами могли настичь его, поскольку другая сторона также владела искусством их насылать. Теперь каждая ночь стала ловушкой – Корвус мог в любой момент утащить его в черную пучину своего мира и при желании там и оставить разум Имса. И совсем не факт, что Имсу второй раз удалось бы застать его врасплох. Теперь Корвус был предупрежден и вооружен, а еще наверняка – зол.

Однако Имс надеялся, что все еще нужен Корвусу тут, по другую сторону Стены. Пока она не была разрушена, он являлся ценным оружием, и только это внушало надежду. Вот только Пашка… Пашка был в опасности.

Имс не хотел ничего рассказывать ему, не хотел впутывать в свои сомнительные расследования, больше всего ему хотелось, чтобы Пашка оказался сейчас где-нибудь на Антарктиде, в противомагическом бункере. Только вот таких пока не придумали.

Пару ночей Имс вообще не спал – глушил кофе огромными чашками, курил пачками, все думал, думал. Корвус не мог проникнуть в этот мир, кроме как на Самайн, да и то, как подозревал Имс, он всего лишь послал сюда своего двойника. Но десятки, а может быть, и сотни существ уже вовсю разгуливали по московским улицам, и теперь подозревать надо было каждого человека, каждого ворона, каждую кошку и даже каждый цветок – эта армия была невидима, зловеща и непредсказуема.

Имс не мог бодрствовать бесконечно; кроме того, ему надо было попасть на ту сторону, чтобы понять, что случилось с менгирами и что скрывает прошлое Корвуса.

Впрочем, второй вопрос казался Имсу очевидным. Молодой Корвус несколько тысяч лет назад был смертельно очарован девой из Дивного народа, какой-нибудь таинственной юной жрицей или принцессой; возможно даже, они полюбили друг друга, а возможно, его любовь осталась безответной. В любом случае он затеял войну с Сидом из-за нее – классика, все мы читали о Трое и тех глупостях, что творили даже прославленные полководцы ради золотых локонов и томных глаз. Но что-то пошло не так, принцессу Корвус не добыл – то ли сидские правители ее не выдали, то ли она сама не пожелала остаться с Вороньим королем. Как бы то ни было, Корвус, сгорая в муках безнадежной любви, разнес Сид на клочки и даже теперь, спустя целую вечность, хотел отомстить сидам. Луг, сказал он, обманул его дважды. Возможно, именно Луг, сидский король, не дал воссоединиться повелителю воронов с его прекрасной дамой. Может быть, заточил ее в башню или обратил в лягушку, Имс не знал всей магической кухни фэйри. Впрочем, детали оставались неважны, главное, налицо был мотив.

Но Имсу важнее было выяснить другое.

Его интересовали обугленные менгиры.

Впрочем, здесь тоже, при логическом рассуждении, можно было проследить сюжет. Очевидно, что Луг ничего не забыл и наслал проклятье на Ллис, и сила его магии была еще очень велика.

Нужно было снова обращаться вороном, ловцом снов, и лететь в Ллис. Но на этот раз Имс не собирался спускаться в его самое черное, чернильное сердце. Существа жили и на парящих островах, жизнь кипела и на окраинах Ллиса. А менгиры вообще стояли на самой его границе.

***

Пашка звонит и сообщает, что останется ночевать у Стаса, и Имс решает, что пора завязывать со своими жалкими страхами. Он уже готов ввести иглу в вену, как вдруг, сам того от себя не ожидая, откладывает шприц, поднимается, вынимает из потайного кармана портфеля второй мобильный телефон и без колебаний набирает номер, которым пользуется крайне редко. А в последнее время – вообще не пользовался. Но не забыл, нет.

Ему просто важно знать, что кто-то в мире разделяет его безумие.

Трубка отвечает не сразу, но когда отвечает, звук такой чистый и ясный, что Имсу кажется – собеседник прямо здесь, в комнате, напротив него, сидит за столом и смеется чуть раскосыми глазами.

– Имс, – выразительно говорит трубка, и Имс невольно ухмыляется: такие многозначительные ударения в таком коротком имени может делать только Артур.

– Артур, – говорит он в ответ и замолкает, только щелкает зажигалкой перед самым носом и прикуривает неизвестно откуда взявшуюся в зубах сигарету.

И словно бы видит, как Артур кивает в ответ. А потом различает на заднем фоне очень приглушенную речь, но натренированное ухо все же опознает: французы. Потом доносится такой же слабый шорох автомобильных шин, разноголосый и радостный шум города, какая-то музыка, и нет никаких сомнений: Артур в Париже.

– Ты только что бездарно сдал мне свое местонахождение, Артур, – говорит Имс.

– Я знал, что это ты.

– Откуда? – удивляется Имс, ведь эти номера не могут быть забиты в память телефонов – только в головы их владельцев.

– Просто, – отвечает Артур, и опять Имс будто видит, как он слегка пожимает плечами. – Я всегда знаю, когда кто звонит. Не знаю, почему.

– Магия, – усмехается Имс.

– Магия, – подтверждает Артур.

– Так любишь этот город? – продолжает Имс бессмысленное.

– Люблю, – соглашается Артур. – Он как пирожное. Как сладкое вино.

– Любишь сладкое? – снова удивляется Имс, и Артур смеется.

– Есть дела? – спрашивает Имс, тщетно пытаясь разобрать мелодию, которая играет где-то там, вдалеке, за два с лишним часа лета на самолете, – на самом деле совсем не далеко, близко.

Артур очень близко – по сравнению с теми дальними далями, куда через несколько минут предстоит отправиться Имсу без гарантии на возвращение.

– Немного, – говорит Артур. – Не очень интересные. Но на кофе и багеты хватает.

– С тобой все в порядке?

– Разумеется, Имс, – серьезно отвечает Артур, – а вот с тобой, похоже, нет. Нужна помощь?

– Нет, – отмахивается Имс. – Когда это мне была нужна помощь, Артур?

– И правда, – легко соглашается Артур, и еще минуту они просто молчат в трубку.

Имс, наконец, решает, что мелодия – это что-то из Эдит Пиаф, но на большее узнавание не способен.

Он представляет, что в Париже уже часа два ночи, все улицы в огнях, алые и золотые, везде роится туристическая толпа, которую это время суток только подстегивает к жизнерадостным авантюрам, возле неприметных дверей в действительно популярные ночные заведения снует клубная молодежь… И Артур идет по площади в какой-нибудь пижонской жилетке или, может быть, модном свитере, прямой и тонкий, как стрела, с зализанными назад волосами цвета воронова крыла.

Воронова крыла.

– Рад был тебя слышать, Арти, – прощается Имс, и Артур едва заметно улыбается, это Имс тоже четко видит.

– До свидания, Имс.

И то, что он говорит «до свидания», а не «прощай», хотя это, конечно, только вежливая фигура речи, вдруг странно обнадеживает Имса.

***

В Ллисе только начиналось утро. Солнце над океаном, на глади которого – и над которым – были рассеяны зеленые острова, казалось огромным, оно занимало половину неба и без края выплескивало в синь розовое сияние.

Имс слышал легкое соленое дыхание моря, ветер шуршал сразу со всех сторон, ворошил волосы, трепал полы белой рубашки, холодил спину, забираясь под ткань.

Имс хотел попасть на острова, ближайшие к менгирам, хотя сейчас те были скрыты от его взгляда. Так что он просто низко летел над морем, и ветер качал его на своих волнах, так что Имсу хотелось кричать – неважно, по-птичьи или по-человечьи, от избытка чувств.