Текст книги "Нун (СИ)"

Автор книги: maryana_yadova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Имс мрачно, но повиновался, стащил блестящую цепочку через голову, не расстегивая, и теперь пальцы Мерлина сжимали сразу два королевских оберега. Наверное, еще ни одному магу такого испытать не довелось, но это же был Мерлин, единственный и неповторимый. Вот только гордым и тем более счастливым он не выглядел, а выглядел, скорее, как человек, которому осталось дописать последнюю страницу в книге.

– Ты куда это собрался? – спросил Тайлер. – Я тебя одного не отпущу.

– У тебя же другой господин сейчас, Тайлер? – спросил Мерлин. – Ты можешь не беспокоиться обо мне. И о нем тебе не стоит беспокоиться – Луг всегда выходил сухим из воды.

– Мы все будем сопровождать тебя, потому что вид у тебя как у человека, который может наделать глупостей, – нахмурил брови Хилл.

– Так вы моя стража? – улыбнулся Мерлин. – Или все-таки конвой?

Он поднял голову и обежал взглядом их всех – поневоле они притянулись и окружили его, мрачные, не осмеливавшиеся столкнуться с ним взглядом.

– Я и для вас предатель? – горько спросил Мерлин. – Впрочем, ответ содержится в самом вопросе. Что же, я не мог ожидать другого. Это справедливо.

– Мы хотим, чтобы ты был в безопасности, – сказал Джим и первым поднял глаза – голубые, пронзительные. – И мы хотим знать, что происходит. Куда ты идешь, Мерлин, что ты делаешь, чего ты ждал.

– Ты хочешь опять в одиночку решить судьбу целого мира, но в прошлый раз вышло у тебя так себе, – поддержал его Имс.

– Смирись уже, – подытожил Тайлер. – Мы идем с тобой.

Глава 11

Крутой подъем на холм Круа-Русс начинался от площади Терро. Раньше здесь извивалась кривая улочка Монте-де-ля-Гранд-Кот, которая кое-где переходила в скверы-террасы. Вела она к руинам римского амфитеатра, паре милых барочных церквей и Музею старых телефонов, которым раньше очень интересовались туристы. Из церковного сада открывалась прекрасная панорама на город. Теперь руины скрыли заросли вереска, церкви и музей зеленым неводом оплел хмель, кое-где их стены разрезали огромные щели, штукатурка местами намокла и обвалилась, а вместо сада шелестел густой лес.

И по мере того, как Мерлин и сопровождавшие его люди продвигались вглубь этого леса по тропинке, он становился все гуще, деревья смыкали за спинами свои зеленые лапы с бессовестным шорохом. Но никто даже не оглянулся.

Мерлин остановился на плато на верху холма, где еще сохранились камни одной из церквей, вынул из-под темного плаща с капюшоном, который неожиданно возник на нем поверх хипстерской одежонки, клинок с золотой рукоятью, опустился на колени и принялся чертить на земле, на слегка сырой глине, сложный рисунок.

Тайлер смотрел и пытался предугадать, что станет следующим элементом рисунка: Мерлин шел от внешнего к внутреннему: сначала был круг, внутри круга овал, похожий на яйцо, потом какой-то змеевидный символ, внутри него крест. В центре креста друид закопал трискелион и вороний медальон. Потом выпрямился, полоснул кинжалом по ладони, и кровь его закапала в центр круга – обычная кровь, человеческая, красная. И пока она капала, быстро и звонко, Тайлер слышал этот звук отчетливо, хотя для других он был неслышим, Мерлин шептал слова заговора – Тайлер и их отлично слышал, но языка не понимал.

Каждое слово прибавляло темноты. Вскоре вокруг поляны начал сгущаться черный туман, а потом от тумана начали отделяться клочья, и Хилл не хотел смотреть, во что они превращались и как менялись. А Мерлин все читал, и кровь его уже не капала, а текла, и рана все не закрывалась, и в сердце Тайлера совсем непрошено вонзилась острая жалость.

– Прекрати, Мерлин, – вдруг раздался мягкий и надменный голос. – Я и так уже весь твой, здесь, в этом круге. Старая добрая рябина. Не скрывай уже эти путы, я и так их вижу.

Круг, точно услышал, вспыхнул голубым низким пламенем. Хилла тут же отбросило назад – ощущение было, что он приложился всем телом к каленому железу.

Все они стояли кругом – еще одним темным заклятым кругом – и безмолвствовали. Возможно, подумал Тайлер, действительно надо было отпустить Мерлина одного. Они здесь явно лишние. Ничем не помогут. Обычные статисты. Или еще хуже – зрители, которым решили показать часть грандиозного шоу, которое обычно игралось не для них.

– Я ждал, когда ты меня призовешь, – сказал Луг, обходя вокруг Мерлина и становясь лицом к лицу.

Его облик вовсе не был страшен – худой и бледный светловолосый юноша, одетый в такой же неприметный плащ с капюшоном, как и человеческий маг. Но Хилл почему-то ощутил дрожь вдоль позвоночника, и шерсть сама собой начала пробиваться на затылке.

– Что же ты сам не пришел, Луг Самилданах? – спросил Мерлин. – Ты был причиной всех бед. Ты был причиной войны. Тебе и сшивать то, чтобы было порвано в клочья.

– Чего хочет Корвус? Разве он не хочет новой победы? Новой войны? Я знаю фоморов – у них долгая и злая память.

– Это ты хочешь новой войны, – возразил Корвус, выходя из темноты. – Это у тебя долгая и злая память, эльфийский дан. Я хочу все исправить.

Луг выжидающе смотрел на фомора, и тут Тайлер заметил, что тень, которую отбрасывала фигура короля Сида, изменилась: у нее начали расти рога.

Они стояли друг против друга, и слова им были не нужны.

Как и Мерлину, который по-прежнему преклонял пред ними обоими колени.

Теперь Хилл видел и тень Вороньего короля – тень огромной хищной птицы с двумя головами.

– Корвус, ты готов принести мне такую жертву? И ты, Миррдин? – наконец, спросил Луг.

Кажется, он был удивлен. Его туманные глаза распахнулись, как у мальчишки. Но Хилл уже слышал в его голосе другое чувство. Не удивление, о нет. Торжество.

Тени стали поистине монструозными, и поляну начало потряхивать. У Тайлера бесконтрольно лезли клыки – почти забытое ощущение, оставленное где-то в раннем детстве. Остальным должно было быть совсем худо, но Тайлер не смотрел на них, он смотрел перед собой.

Теперь росла не только тень Луга, но и сам Луг – рога с треском начали пробиваться из черепа, ногти стали удлиняться и тянуться в когти, за спиной зашуршали крылья, глаза зажглись зеленым, яростным.

Рогатый бог протянул когтистую руку к Мерлину и почти ласково коснулся его щеки.

– Я заберу всю твою силу, Мерлин, для этого ритуала.

– Да, – тихо сказал Мерлин.

– Я заберу твою жизнь, Корвус. И не верну ее. Тысячи лет, которые ты бы мог еще жить.

– Не в таком Ллисе, каков он сейчас, – хрипло ответил Корвус, и глаза его из черных тоже стали зелеными. Он почти умолял.

Луг еще некоторое время молчал и не шевелился, словно был сражен или же, наоборот, осознавал свою победу.

А потом исторг вопль, в котором было уже не разобрать слов, да и звуком этот крик можно было назвать относительно, он стал молнией, прошившей небо и землю насквозь голубой иглой. Вокруг поднялся враз страшный, леденящий ветер, а небеса продолжали швырять вниз столбы света, как ослепительные мечи.

И тут Тайлер увидел, что тела всех трех магов соединила одна световая нить: они все излучали свет, невыносимый для глаз – белый, зеленый, голубой, свет, который одновременно был и словом, и магией, и силой, и правдой, и болью, и расплатой, и наказанием, и очищением.

Вот она, та энергия, то волшебство, которому поклонялись древние друиды, понял Тайлер. Тайна тайн, святой Грааль, правда, истина, смысл всего сущего – люди много раз подбирали для этой энергии слова, и каждый раз слова искажали значение. Это было то, для постижения чего человеческие маги уплывали по рекам из тумана на остров Туле, но погибали непросветленными. То, к чему так тянулась душа человека, ради чего он плутал между холмами по тропам, раскинутым, будто коварная паутина, и искал чудеса, а находил только смерть. И законы магии друидов пытались описать эту силу, и знаменитый напев эльфийского короля, самая сладостная и опасная для смертных музыка, под которую танцевали даже камни и деревья, был сложен о ней же. Но почти никто и никогда не видел ее в действии, ни перед кем не показывалась она, та самая чаша света.

А вот жалкой группке из людей и недомонстров сегодня довелось ее узреть.

Чаша света появлялась тогда, когда, на кратчайший миг, все становилось абсолютно правильно. Чашей света сейчас стал Мерлин, чашей света стал Корвус. Один отдал всю свою колдовскую мощь ради того, чтобы Луг мог оживить менгиры и обратить смертоносную магию, которой был переполнен Ллис, в жизнетворящую. А другой отдал свою жизнь, ибо почерневшая магия требовала крови самого фоморского короля, чтобы отдать обратно его землю. Но и самому Лугу ритуал дался нелегко. Он кричал так, что деревья в округе ломались, как спички, и смотреть на него сейчас было страшно – на поляне корчился рогатый демон, которого словно выжигало изнутри. Кровь текла по лицам и телам всех троих, как обильное красное вино: из открывавшихся на теле ран, из ушей, ртов, ноздрей, глаз. Тайлеру казалось, ее можно черпать кубками и пить, и пьянеть, и утрачивать всякий страх и всякую жалость.

Он не замечал, что точно так же кровь течет из его ушей и носа, и что он давно уже не человек, а зверь, и что шерсть его мокра и красна. Он точно ослеп, и последним, что он узрел, стали вспыхнувшие, как синие прозрачные кристаллы, менгиры. Они сияли где-то очень далеко, безумно далеко, и то же время так близко, что Хилл без труда различал руны, вырезанные на камнях, хотя все остальное укутала тьма.

А потом мир вспыхнул и погас.

***

Развалин больше не было.

Не было и леса – ни леса, ни церкви, ни поляны. А была только черная гаревая пустошь, идеально круглая и хрустящая, от которой еще шел легкий дымок.

Имс задумчиво ходил вдоль ее края и трогал носком ботинка особо крупные угли. Остальные просто смотрели, с одинаково недоверчивым выражением на лицах, слегка чумазых от оседающей гари. И только этот кареглазый пацан хмурился, нет, как-то смешно морщил переносицу, будто хотел заплакать, но держался из последних сил. О чем было плакать? О ком? Тайлер не видел повода. Но парнишка явно кого-то жалел.

Милосердие иногда стучится в их сердца.

Тайлера больше всех волновал Мерлин, но он нашелся тут же – бледный, растрепанный, ослабевший, ссутулившийся в своем темном плаще больше обычного, так что выглядел почти горбатым, но, в общем, все такой же. В чем-то же должна заключаться перемена, болезненно думал Тайлер, в чем-то же должно быть кардинальное отличие великого мага от простого человека, которым Мерлин стал сейчас. Но нет – Хилл этого отличия не находил. Так, может быть, вовсе не в магии было дело?

И вовсе не магия заставляла всесильного короля фэйри прислушиваться к словам Миррдина во все времена?

– Мне кажется, пришла пора выпить горячительные напитки, – отчетливо выразил свое мнение Имс.

Ни у кого не нашлось возражений.

Спустившись с холма к затянутым виноградом улочкам, они долго искали, но все же разыскали еще работавший бар, крыша которого наполовину была съедена какой-то огромной лианой с одуряюще пахнувшими розовыми мелкими цветочками. Солнце заходило, какие-то птицы заполошно кричали в прозрачных и лучистых, совершенно летних сумерках.

Небо очистилось, вдруг дошло до Тайлера. В нем больше не бесновались темные бесформенные существа, не пугали своими глухими стонами и воплями. Значило ли это, что Луг отозвал свою армию? Больше никаких перемен Хилл вокруг не замечал – жадных цветов вокруг не стало меньше, воздух был все так же сладок, кругом переливалась чистейшая вода, и в ней мелькали незримые шустрые создания, почти невидимые человеческому глазу, но прекрасно различимые для острого волчьего.

Они устроились с большим удобством, хотя и на стульях: все кожаные диваны, когда-то стоявшие здесь, уже растащили мародеры этой сказочной недовойны. А вот черно-белые фотопортреты на стенах остались – Тайлер различил на одном из них какого-то епископа, судя по парадному облачению. Все, как в старые добрые времена: носители меняются, персоны – не так чтобы сильно.

Имс перебросился парой слов с барменом – сухим, как жердь, и длинным, как каланча, пожилым мужчиной, в итоге на их стол пожаловала бутылка первоклассного коньяка, который Имс сам начал разливать в простые граненые стаканы. Джим сел рядом с Мерлином и впился в него своими драматическими глазами.

– Ты расскажешь нам?.. Расскажешь нам все, без утайки? Хотя мы ведь ничем не помогли тебе – просто стояли и смотрели, как бараны.

– Я думаю, Лугу понравилось присутствие публики, – тихо улыбнулся Мерлин. – Он всегда любил театр.

– А где мертвые твари, что носились над головой? Этот блондин с рогами собрал их в волшебный ларчик? – поинтересовался Имс.

– Я кое-что обменял на свою магию, – кивнул Мерлин и полез в карман за пачкой сигарет.

Тонкие длинные пальцы его тряслись и ломали барные спички, так что Имс вытащил свою зажигалку.

Тайлер почему-то вспомнил, как впервые увидел Мерлина. Это случилось в конце пятидесятых в Лондоне – пятьдесят шестой, что ли, стоял год. Мерлин тогда работал репортером на телевидении, которое только набирало силу, – делал новости на BBC – и безбожно много курил. Такой нескладный худой парень с черной копной волос, носивший мешковатое и длинное, до самых ботинок, коричневое пальто. Теперь хипстеры, обожавшие проеденные молью дедушкины жакеты не по размеру, визжали бы от восторга при виде такого пальто. А Мерлин во всем смотрелся естественно, словно бы не покупал, а создавал свою одежду из воздуха. Хотя, конечно же, покупал, и чаще всего за гроши на барахолках.

Он тогда сидел на ступенях Лондонской библиотеки и окликнул Тайлера, когда тот проходил мимо. Хилл был тогда еще молод и крайне задирист, поэтому подошел с намерением свернуть нахального дохляка в трубочку. Но им хватило пары минут разговора, чтобы Хилл остался сидеть рядом на этих же ступенях, а потом хватило всего нескольких недель, чтобы раз и навсегда понять, кто здесь хозяин.

Он смутно помнил их встречи: огни в подворотнях, шум дождя, запах мокрого твида, вспышки сигарет, шорох утренних газет, торопливые шаги, тени, следующие по пятам, какие-то совершенно невообразимые задания – так их называл Хилл, поскольку Роуз когда-то оказалась права: ему нужно, нет, насущно необходимо было кому-то быть преданным. Родителей он не помнил, его нашли в лесу около полностью сгоревшего дома, да он вообще ничего о себе не помнил до восьми лет. Кто он, как появился на свет, есть ли у него близкие хоть где-нибудь, ищут ли они его, вспоминают ли о нем, сколько таких, как он, и где их найти... Когда Мерлин встретил его, Тайлер был мелкой шпаной и не знал, куда девать свою треклятую природу оборотня. Он не считал себя монстром, никогда, просто не знал, зачем ему эта сила.

Мерлин не помогал ему создать стаю – он просто сказал, как это можно сделать. Показал некоторых других оборотней и иных существ. И он был единственным, этот странный парень, которому оказалось не все равно.

А еще он владел магией. Для Хилла, получеловека-полуволка, это была одновременно и самая понятная, и самая непостижимая вещь на свете.

И как бы сильны ни были чары Луга, все же по-настоящему любил Тайлер только одного из своих хозяев. Той частью души, которая досталась ему от человека, а не от зверя.

– Мы заключили новый договор, – устало объяснял Мерлин тем временем жадно слушавшей его компании. – Корвус явился ко мне во сне и попросил вызвать Луга, чтобы заключить перемирие. Хотя перемирием это назвать сложно, с его стороны это был полный и намеренный проигрыш. Он отдал Лугу свою жизнь и свои земли, чтобы вернуть им жизнь. В Ллисе почти не осталось магов. Искаженная магия сидов – фоморы называли ее ценнус – сожрала почти все в фоморском мире. Сотни воронов-магов погибли, пытаясь побороть ее. Простые фоморы умирали сотнями, не способные удержаться в одной форме и контролировать даже собственную магию. А Сид был истощен до последней капли. Сидских магов постигла та же судьба, только не от избытка чужой магии, а от недостатка собственной. Почему Луг пошел на страшный риск и использовал свои чары некроманта? Потому что почти все служившие ему маги мертвы. Народ Луга выкосила тоска и жажда по магии, фэйри высыхали без нее, как осенние злаки, и рассыпались в прах. Тайлер видел мутантов, в которых некоторые из них превратились. Сам Луг начал терять силы. И Корвус нашел решение. Я думаю, оно нелегко ему далось, но, быть может, он ощущал вину. Как и я. Луг взял мою силу, чтобы изменить менгиры и расползшуюся по Ллису заразу, и теперь постепенно все придет в равновесие. Ценнус стал кровожаден и черен, его нужно было напоить кровью, и жертва должна была быть великой. Но жизнь короля – величайшая из жертв.

– Так Ллис теперь под властью Луга? – изумленно спросил Имс.

Мерлин кивнул.

– Это что же, эльфийский царек получил все самое сладкое, а остальным – только смерть и разрушение?

– Он увел Тени, – возразил Мерлин. – Это было моим условием.

– Но не закрыл врата…

– Врата открыты.

– И нам самостоятельно придется бороться со всеми разозленными и опухшими от скуки за тысячи лет в Сиде духами?

– Я думаю, возвращение духов – к лучшему. Ведь на Земле тоже почти не осталось магии, разве вы не видите? Мы насыщали друг друга, как два озера, связанные подземными ходами… А я лишил нас этого когда-то. И оба мира начали засыхать. Возвращение магии невозможно без жертв.

– А, может быть, нам вовсе не нужна магия? – вкрадчиво и ядовито спросил Имс. – Ты об этом никогда не задумывался, великий Миррдин?

– Папа! – возмущенно воскликнул Пашка и вскочил.

– Имс, – тяжело сказал Тайлер. – Не зарывайся.

– То есть вы согласны на все это ради условной магии, без которой человечество живет уж черт знает сколько сотен лет и до сих пор не почувствовало, что ему чего-то не хватает?

– Мы все чувствуем это, – заговорил Джим. – Мы все чувствуем, задыхаясь в своей обыденной жизни… Это как если бы у нас случилась амнезия, и мы не могли вспомнить, что от нас ушла любовь. Но что-то нас гложет и гложет, и мы чувствуем, что задыхаемся. Должно быть что-то еще, говорим мы себе. Должно быть что-то, может быть, это Бог. Когда мы смотрим, как переговариваются между собой вороны. Как садится солнце. Как жужжат шмели в садах. Как ветер чертит на песке неведомые буквы. Как скалы образуют собой чей-то профиль. Как темнота в осенние ночи угрожает чем-то и обещает что-то.. Мы знаем, мы ведь внутри себя четко знаем, что есть дверь, просто мы потеряли ключ.

– Да ты романтик, парень, – нехорошо усмехнулся Имс.

Да, подумал Тайлер, меня бы тоже корежило в его состоянии.

Он вспомнил слова Мерлина, что должен помочь Имсу. Правда, никакого желания делать это не испытывал. Как и вины.

И тут филг прервал свое долгое молчание.

– Неужели твоя магия не вернется, Мерлин?

И тут Мерлин улыбнулся. И Тайлера эта улыбка почему-то заставила задрожать и вскинуться. Маг улыбался так, как будто кому-то шептал на ходу: «Прощай, прощай».

Мерлин улыбался все шире, и Хиллу становилось все больше не по себе. Инстинкты орали ему о чем-то нестерпимо громко, а, может быть, и не инстинкты, а знание души Мерлина, но он не мог разобрать этих предостережений, и когти его под столом уже царапали древесину столешницы снизу.

Маг посмотрел на Пашкину чашку с кофе, и чашка медленно, точно нехотя, всплыла в воздух. А потом так же медленно и слегка криво, с наклоном, чуть не расплескав кофе, опустилась, скрежетнув о блюдце. А затем Мерлин неожиданно наклонился к Джиму и подул ему в лицо: по воздуху искристо пронесся поток золотой пудры и осел на коже Джима сверкающим облаком, а потом это облако моментально впиталось.

– Быть может, она вернется, – с какой-то странной надеждой проговорил маг. – Но я еще очень слаб.

– И это прекрасно, – каким-то совсем бесцветным голосом произнес филг. Точно колокол прозвенел где-то вдалеке. Нехороший колокол, с печальной вестью.

И Тайлер только было развернулся на этот голос, на эту странную интонацию, и импульсивно приготовился к прыжку, как вдруг что-то блеснуло в воздухе, мгновенно, черное с золотом, успел отследить Хилл и тут же рванулся навстречу, через эти треклятые старомодные стулья, через огромный стол, и Имс тоже рванул, с перекошенной от какой-то феноменальной злости физиономией, и Джим – с удивленным выражением рта, и все они навалились на бедного Мерлина, закрывая его собой, и образовалась безобразная куча посреди разбросанных тарелок и разлившегося алкоголя, и бутылка покатилась по полу, истекая виски, точно золотистой кровью, а потом… потом Имс вскинулся, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил.

Пуля попала филгу точно в лоб, и тот опрокинулся навзничь. Медленно и тяжело, будто мешок с крупой. Через несколько секунд алкоголь, вытекавший из бутылки, смешался с кровью, вытекавшей из затылка Риваля. И тут Хилл испытал странное дежавю: он вспомнил, с чего все началось – с неподвижно лежавшей в дома Коллинза женщины, голова которой вот так же покоилась в луже темной крови. Только осколки вокруг были не от стаканов, а от зеркала.

Имс развернулся, тяжело дыша и медленно опуская руку с пистолетом. Тайлер проводил оружие взглядом – убить филга можно было только из магической его разновидности.

– О да, – сипло подтвердил его догадку Имс. – Нун выполнил одно мое желание, понимаешь ли. Я просил оружие, из которого можно убить любое магическое существо. Первый раз я опробовал его на твоем собрате, Хилл. Так что со мной лучше дружить. Я очень опасный, детка.

– Почему тебе это не пришло в голову раньше? – послышался надломленный голос Джеймса. – Почему, мать вашу, никто из вас, таких опасных, не уберег его? Мы все окружали его, как стадо. Нелепое и безмозглое стадо, и да, можете спокойно пристрелить меня.

Мерлин лежал на спине, очень спокойный, только очень бледный, и в его груди торчал его собственный друидский кинжал. Средство, от которого противоядия уж точно ни у кого не найдется.

Мертвый Мерлин. Как же это было невероятно. Все равно что сказать «горячий лед» или «летняя стужа».

Тайлер никак не мог себя заставить употребить слово «труп» – он, который трупов видел на своем веку сотни, он, который сам, не особо задумываясь, ловко и с огоньком делал трупы из живых людей и существ. Только вот к Мерлину это слово не подходило, нет, никогда. Даже мертвый, он выглядел так, как будто вот-вот поднимет веки и улыбнется. Длинные тени от ресниц лежали на впалых щеках безмятежно, как у спящего ребенка.

– Он все знал, – яростно прошептал Джеймс.

И Тайлер понял, что это правда. Чертов друид предвидел все, что сегодня произойдет. Он знал и о ритуале, и о собственной смерти – видел это в будущем. И не стал менять в игре ни одного хода. А может быть, подумал Тайлер, он просто бесконечно устал.

– Зря ты убил его быстро, – сказал оборотень Имсу. – Я хотел бы знать, почему.

– Потому что он был гребаный Иуда, – зло выплюнул Имс. – Очевидно, мстил Мерлину за то, что когда-то тот закрыл врата и случайно запечатал тут, на земле, десятки шнырявших туда-сюда существ. Их судьба незавидна, я думаю. В любом случае они страдали. Может быть, лелеяли эту мечту многие века, но воплотить ее могли только после того, как врата снова откроются. А теперь подвернулся такой удачный момент. Убить величайшего мага в то мгновение, когда он стал слабым, слабейшим человеком. Он бы снова обрел силу, и быстро, я уверен.

– Он никогда не был слабым, – возразил Пашка.

Глаза у парня были невыносимо страдальческие сейчас – такие бывают у грустных обезьян: смотреть невозможно, проще отвернуться.

– А ты! – ткнул Тайлера в грудь потерявший страх пацан. – Что он тебе говорил? Помочь моему отцу! Ты и пальцем не шевельнул, надменная скотина! А ведь это ты, ты виноват, я знаю, это ты сделал его таким!

– Твой отец поплатился за глупость, – буркнул Тайлер. Почему-то слова мальчишки его задели, дернули за какой-то нерв – или это нелепое мученическое выражение на подвижной роже? – И он не хочет, чтобы я ему помогал!

– Так говорят школьники! – не унимался парень. – Жалкое оправдание для двух взрослых крутых чуваков!

– Успокойся! – прикрикнул Имс. – Успокойся, слышишь! Мне надо сказать тебе кое-что. Прогуляемся.

Имс был достаточно умен, чтобы для разговора, предназначенного только для двоих, уйти подальше – да что уж там, как можно дальше от слуха оборотня. Тайлер пожал плечами: не так уж интересно было ему, что там этот русский болтает своему сынишке. Тайлеру хватало своего горя. Хотя он был не из тех, кто им упивается – да и до конца все равно не верил. Ему казалось, что Мерлин вот-вот встанет и расскажет, какой дивный видел сон.

Но он не вставал.

Джим уложил погибшего мага на столе и скрестил ему руки на груди. Глаза у официанта были красными, то ли от слез, то ли от усталости. Тело филга предсказуемо исчезло.

Тайлер подумал, что не сможет заставить себя положить Мерлина в тесный деревянный ящик и закидать землей. Если бы этот бар вместе со всем домом оплело виноградом снизу доверху, как в сказках – замок спящей красавицы, это стало бы лучшей могилой для друида.

Впрочем, до этого, судя по застилавшим окна листьям, оставалось совсем немного, да и бармен растворился в сумерках, пока их компания пила виски. Может быть, испугался фокуса с чашкой – хотя глупо было бояться парящей в воздухе чашки в разгар магического апокалипсиса.

Пора сваливать отсюда, решил Тайлер. Похоронить Мерлина под виноградной лозой и двинуть куда глаза глядят. Никогда больше, никогда, никаких больше привязанностей, хватит. В конце концов, оборотни славятся своей живучестью, а стаю всегда можно создать, покусав обычных людей, разочаровавшихся в жизни.

Джим тем временем нашел в подсобке лопату – и откуда она там только взялась, всем домовым на зависть. Он держал ее криво и выжидающе смотрел на Хилла.

– Нам надо позаботиться о нем, – наконец сказал он.

И тут Тайлер не смог с собой совладать: кости с треском начали трансформироваться, полезла шерсть, когти заскребли деревянный пол, и вскоре огромный белый волк закинул морду к низко качавшейся люстре и глухо завыл – ужасающим, пронзительным воем, разнесшимся далеко-далеко по округе, так что пыль на дороге взвилась и ягоды градом посыпались с виноградных лоз.

А потом… бар покачнулся. Еще раз, и еще, а дальше его постигло стремительное превращение: по всем стенам пополз янтарь, облицовывая их сплошной яркой мозаикой; крыша исчезла, и теперь небо слепило густой синевой сквозь сплетенные ветви огромных деревьев; тут и там из пола выскочили тонкие мраморные колонны, которые сразу же от пола до потолка затянул какой-то синий плющ; стол, на котором лежал Мерлин, тоже подрос и обернулся высоким ложем, покрытым черной тканью. Ложе снизу начинали оплетать вьющиеся розы. В воздухе порхали стрекозы и роились светлячки. Лопата Джима пустила зеленые ростки.

Луг стоял посреди преобразившейся залы – в длинной зеленой мантии, опираясь на крючковатый посох, который обвивала вырезанная из дерева змея, а на плече его сидел огромный ворон.

Огромный, огромный ворон, и Тайлер начал смутно подозревать здесь подвох.

– Я сам позабочусь о Миррдине, – сообщил дан. – Я заберу его в Сид, и он будет спать вечным сном, пока наша магия не пробудит его магию, и тогда жизнь вернется к нему. Ничто не исчезает бесследно.

– Как скоро? – прошептал Джим.

– Может быть, даже я сгину в небытии, – ответил Луг. – Но когда-нибудь это произойдет. Его покой будут сторожить.

Король фэйри щелкнул пальцами, и потрясенный Тайлер увидел фигуру Роуз, склонившуюся в поклоне. Она была такой же юной, как в первую их встречу, полы черного шелкового платья мели по полу, кружева на рукавах выглядели слегка пожелтевшими. В ушах ее снова качались изумрудные серьги.

У оборотня стукнуло невпопад сердце.

– Ты поселишься в том лесу, где я упокою Мерлина, и окружишь его своими чарами, чтобы ни одно существо не знало туда ходу.

– Да, господин.

– Тайлер.

– Да, господин, – непослушными губами повторил Хилл.

– Ты позвал меня, и я услышал твой зов.

– Я не звал тебя…

– Звал, – усмехнулся Луг. – Признайся себе в этом. Я даю тебе выбор: ты можешь остаться с Мерлином и Роуз – или же пытаться и дальше выжить среди людей.

Роуз не смела поднять глаз, и только пальцы ее нервно теребили складки платья. Но Хилл уже все решил, и давно, очень давно. Мерлин был бы доволен его решением.

– Я останусь с людьми.

– Не впадешь ли ты в уныние уже очень скоро, волк? Без Мерлина жизнь будет не так увлекательна.

– Без Мерлина и жизнь в Сиде будет не так увлекательна, – зубасто улыбнулся Тайлер.

– Когда-то Миррдин изменил собственной великой клятве ради одного человека. Он тайно прошел в Сид, проделав ход в собственноручно возведенной Стене, и упокоил в одном из наших речных гротов погибшего короля. Король до сих пор спит вечным сном, и я не знаю, проснется ли. Мне донесли речные феи, видевшие смертное ложе. Из уважения к Мерлину я не трогал его. А теперь и самого Мерлина постигла та же участь. И я надеюсь, что из того же уважения никто не потревожит его покой в моем мире. Для своего короля он выбрал Сид. А он всегда следовал своему сердцу. И это значит, что сердцем он всегда был с нами. С земным миром его связывали лишь долг и его кровь. Но Вселенная совершила ошибку – он должен был родиться в Сиде.

– Ты так страстно хочешь в это верить... Но ты хорошо знаешь, великий дан, что получил Миррдина только на время его смерти. Когда он вернется, он снова выберет земной мир.

– Этого никто не знает, – гулко отозвался Луг.

– Это знают все.

Глаза Луга позеленели от ярости, он зло стукнул посохом по плитам пола, ворон на его плече встрепенулся и каркнул, и все вмиг исчезло. Хилл и Джеймс стояли в совершенно пустом баре, где даже стул не шелохнулся. Только тела Мерлина на столе больше не было.

– И что делать дальше?

– Я собираю вещи и возвращаюсь в Лондон, – сказал Тайлер.

***

Однако планам Тайлера Хилла суждено измениться, и довольно сильно. В покинутой квартире его ждет Имс, и при виде выражения его лица Хилл ничего хорошего не ожидает. Имс совершенно точно принял решение, которое, Тайлер нутром чувствует, ему не понравится.

И оказывается прав.

– Видимо, укус и магия сидов до основания повредили твои мозги, Имс!

– О, нет, как раз сейчас я как никогда в здравом рассудке.

– Ты доверяешь своего сына оборотню! Оборотню, который чуть не прикончил тебя! Блестящее решение! Просто высший класс!

– Зато ты сможешь его защитить.

– Да с чего ты взял, что меня хоть как-то волнует судьба этого парня?

– Ты мне должен, Тайлер.

– Имс, ты не угораешь по адвентистам седьмого дня, а я не юная грешница.

– Он будет доверять тебе.

– Да он того и гляди вонзит мне топор в спину, лишь только я засну!