Текст книги "Счастливчик (СИ)"
Автор книги: Mary Lekonz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Молодые люди собирались еще раз отчествовать новообъявленного жениха и разъезжаться по домам, когда Павел, подмигнув Иммануилу, вышел из кабинета.
Вернулся он спустя несколько минут, поддерживая под локоток потрясающую, утонченно-прекрасную, одетую по последнему писку европейской моды Николь. Компания зашумела, раздались аплодисменты. Великие князья моментально почувствовали в рыжей незнакомке парижский шик.
Иммануил не сдерживал удивления, сердечно здороваясь с недавней любовницей. Николь была весела и лукаво-игрива. Спокойно принимала комплименты, чувствовала себя в накаляющейся атмосфере всеобщего мужского интереса, как в родной стихии.
– Ты еще живешь в Лондоне? – перешел Иммануил от восхищения ее свежей красотой к насущным вопросам.
Павел умело отвлекал приятелей новым тостом за прекрасную гостью. Николь качнула кудряшками.
– Вернулась в Париж, как всегда хотела. Но теперь я независима и могу заняться любимым делом.
Иммануил знал, что Николь мечтала поступить на сцену. Девушка воодушевленно рассказала, что теперь берет уроки актерского мастерства в знаменитой школе и делает успехи.
– Какими судьбами в Петербурге? – поинтересовался Иммануил.
Николь стрельнула взглядом в Павла, который как раз в это время выпроваживал компанию в соседний кабинет, откуда доносились возгласы гусарского кутежа – там шумно отмечалась награда некоего офицера, знакомого великих князей.
– Мы ненадолго, только поздравим товарища, – подмигнул другу Павел.
Иммануил широко раскрыл глаза, не до конца веря в подлость затеи.
– Не волнуйся, дорогой, – в своей манере протянула Николь. – Пауль позвал меня, чтобы сделать сюрприз. Ты ведь скоро женишься?
Иммануил кивнул, не понимая, куда клонила Николь. Девушка улыбнулась, сверкнула ровными зубами.
– Я была слегка смущена, когда твой друг изложил свою просьбу. Пауль сказал, что ты любишь невесту, насколько вообще способен любить женщину, Мануэль. Меня ты не любил, я знаю, но нам было хорошо вместе. Я приехала сделать подарок. Твоя невеста – она ведь благородная девушка?
– Да, – Иммануилу с трудом упомянул при куртизанке Инес. Эти две ипостаси женской сущности не могли пересекаться даже в разговорах.
– Пауль сказал – королевского рода?
Иммануил молчал, мысленно пообещав припомнить «Паулю» откровенность с бывшей любовницей.
– Понимаешь, Мануэль… – медленно и словно бы лениво начала Николь, откидываясь на спинку дивана и закидывая ногу на ногу.
– О нет… – простонал Иммануэль, вспоминая, понимая.
Николь всегда так начинала задушевные разговоры, когда посвящала неискушенного любовника в тайны обращения с женщинами. Николь накрутила на пальчик выбившуюся из прически упругую рыжую прядку.
– Твоя невеста – невинная барышня, с ней невозможно вести любовную игру так, как ты привык со мной и другими…
Иммануил поневоле краснел, бледнел и не мог сказать ни слова, чтобы прекратить нежданный поток информации. Хмель давно вылетел из головы, образная речь парижанки заставляла дрожать пальцы и пересыхать губы. Иммануил сначала решил просто линчевать друга Павла за такой «подарок», потом это показалось слишком простой карой, и он уже представлял, как издевался изощренными способами, со связыванием и избиением кожаными ремнями. В сочетании с откровенными советами Николь по проведению первой брачной ночи это выглядело не совсем здоровыми фантазиями.
Когда шумная компания вернулась в кабинет, Иммануил был абсолютно трезв и совершенно обескуражен. Павел галантно поцеловал Николь запястье, чуть выше пуговки модной перчатки. Горячий взгляд Иммануила пообещал великому князю нескучный вечер.
В середине ноября Инна с родителями отправилась в Париж делать приданое. Иммануил остался в Петербурге. Родители предоставили будущей молодой чете бельэтаж в огромном доме на Мойке. Иммануил с энтузиазмом взялся за переделку – пришлось переоборудовать комнаты, спланировать отдельный вход. Обустройство комнат увлекло молодого князя. В разгар отделочных работ Иммануил получил странную телеграмму из Парижа. Инна просила жениха срочно приехать. От нескольких строк веяло тревогой и страхом.
Иммануил всю ночь не мог заснуть, следя за мелькающими за окнами поезда темными очертаниями лесов и полей. Мысли о возможных несчастьях не давали покоя.
На Восточном вокзале его встречал старший брат Инес – Владимир. Иммануил сразу заметил высокую, нахохлившуюся от пронзительного ветра фигуру.
Молодые люди сели в автомобиль. Владимир сразу перешел к причине тревоги.
– Должен сообщить вам, князь, что помолвка с моей сестрой будет расторгнута. Несколько дней назад родители получили письмо, в котором анонимный автор весьма искусно описывает ваши похождения.
Владимир мельком взглянул на оторопевшего Иммануила и продолжил:
– Я сам не имею никакого желания давать оценку ни данному произведению, ни степени правдивости изложенных в нем фактов. Сестра попросила меня поговорить с вами и составить личное мнение. Родители запретили Инес встречаться с вами. Но она упрямая. И… хотела бы услышать объяснения. Вот, ознакомьтесь, – Владимир вытащил из кармана аккуратно сложенный конверт. – Тайно сделал копию.
Иммануил медленно развернул теплую от близости к телу бумагу. Незнакомец – а Иммануил сразу понял, что автор письма мужчина – витиевато и подробно расписывал походы переодетого в дамские наряды юного князя по заведениям с сомнительной репутацией, его пьяные кутежи и непристойные танцы. Иммануил читал, краснея, чужие фантазии о себе. Но волнение постепенно отпускало, теперь он с полным правом мог заявить, что каждая строка в письме – наглая ложь и выдумки чьего-то больного воображения. Иммануил так и выговорил серьезно наблюдающему Владимиру. Старший брат Инес спокойно кивнул, будто ожидая подобный ответ.
– Мы тоже думаем, что неведомый поклонник перестарался в желании очернить вас, дорогой князь. Даже родители склонны не обращать внимания на анонимное письмо. Они выслушали бы вас. Но такое же послание получила государыня-мать, а это уже серьезно. У вас есть враги, Иммануил.
Владимир впервые назвал собеседника по имени и с интересом посмотрел в усталое после долгой дороги лицо. Иммануил небрежно помахал письмом.
– Неприятности лишь придают мне сил, князь. Я искренне благодарен вам за помощь. Уверен, что смогу полностью оправдаться, в том числе и в ваших глазах.
– Вы действительно хотите жениться на сестре? – с насмешкой в зеленоватом взгляде спросил Владимир. – Эта клеветническая бумага – прекрасный повод получить свободу, а насмешек за спиной и дурных сплетен вы уже давно не опасаетесь.
Иммануил моментально вспомнил слова бывшей любовницы Николь и серьезно отозвался, стараясь вложить в простые слова как можно больше искренности:
– Я люблю княжну Инну, насколько вообще способен любить женщину.
Битва за репутацию выходила нешуточная. Родители Инны желали сначала выслушать Иммануила, не допуская до свидания с дочерью. Молодой князь пережил очень неприятный разговор. Несколько раз мысленно благодарил невесту и ее старшего брата, так вовремя снабдивших его копией позорного письма. Теперь в серых глазах вспыхнуло лишь праведное негодование, когда он пробежал взглядом по строкам оригинала. К счастью, почерк и построение фраз были незнакомыми – Иммануилу не хотелось подозревать в некрасивой игре Павла. Пылая искренним гневом, Иммануил высказал все, что думал по данному поводу. Несоответствие фактам дало ему право отрицать все, не заглушая совесть. Внимательно выслушав страстный монолог, великий князь Михаил Александрович поднялся с места и пожал молодому человеку руку.
– Ты крепкий орешек, князь. Молодец, оказался сильнее, чем кажешься. Я рад, что ты смог защититься.
Великая княгиня Катерина Николаевна обласкала Иммануила теплым взглядом синих глаз.
– Инес извелась совсем, – вздохнула она. – Поди к ней, князь, но ненадолго. Пока помолвка не будет возобновлена, вам не стоит оставаться наедине.
Иммануил радостно поклонился и поспешил в комнату Инны.
Она плакала, он понял это по одному влажному взгляду, но строгое воспитание не позволило княжне показать свои слабости. Тонкая рука почти не дрожала, когда Инна, слегка улыбаясь, протянула ее Иммануилу.
– Как быстро вы приехали.
Иммануил легко оправдался по всем пунктам. Инна больше слушала его голос, чем сами слова, она верила искренним интонациям, жестам и взгляду.
– Что же касается моих настоящих приключений… – уголки губ иронично приподнялись в усмешке. – Если вам желательно услышать правду, я сам расскажу, без участия анонимных доброжелателей.
Инна с благодарностью посмотрела в полное решимости лицо.
– Я верю вам, Иммануил, и обязательно задам интересующие вопросы, но не сейчас. И знайте – я выйду замуж только за вас.
Иммануил улыбнулся. Он не ошибся в оценке девушки. Никогда Инна не была ханжой. Скромный и задумчивый вид – лишь прикрытие любопытной и страстной натуры. Решительный характер, своя точка зрения на многие вопросы отличали княжну от барышень ее круга. У него будет прекрасная супруга, не обуза, но настоящий друг.
Этим же вечером отдохнувшего от дороги Иммануила официально пригласили на семейное чаепитие в номера великого князя Михаила Александровича. Катерина Николаевна вязала ажурную шаль, старшие братья обсуждали с отцом европейские новости, а Иммануил с Инес разбирали большую шкатулку с фамильными драгоценностями, приготовленную в приданое.
– Все это так старомодно, что даже смешно, – прикладывая к белоснежной шейке тяжелое колье с рубинами, говорила Инна. – Или оставить в сундуке, как старинную ценность, или отдать ювелиру в переделку.
– Я знаю здесь чудного мастера, душа моя, – заметила великая княгиня. – Подумай, что ты хочешь получить в результате, и отправимся вместе.
– Зачем же лежать таким прекрасным камням? – согласился и Иммануил, любуясь игрой рубинов на гладкой коже невесты. Он сам питал слабость к драгоценностям. – Украшения надо обязательно носить, иначе они потеряют блеск.
– Каков жених попался обстоятельный, – отвлекся от беседы великий князь. – Говорят, ты и дом сам декорируешь?
– А вот это правда, – ничуть не смутился Иммануил, кивая будущему тестю. – И чудесные комнаты выходят. Стиль от Луи-Сез к ампиру, все декораторы хвалят!
– Избавь от подробностей, друг мой, – засмеялся великий князь. – Я в этом ничего не смыслю.
Однако средний брат, Андрей, заинтересовался отделкой нового дома, и беседа понемногу стала общей. Заметив задумчивый взгляд Инны на лежащие в шкатулке ожерелья и серьги, Иммануил тихо произнес:
– Я вам обещаю, княжна, что мы вместе поедем к ювелиру и представим эскизы для переделки этих украшений – когда снова окажемся в Париже в нашем свадебном путешествии.
Инес поневоле зарделась, а Иммануил приложился горячими губами к ее ладошке.
Родители Инны улыбнулись и простили князю страстные, не по этикету, слова и действия.
Вскоре Инна с матерью отправились в Копенгаген, к вдовствующей государыне, которая соскучилась по дочери и любимой внучке. Иммануил был вызван телеграммой спустя несколько дней.
До этого случая молодой Бахетов лишь несколько раз видел государыню Ольгу Александровну, мать нынешнего правителя, бывшую датскую принцессу, и удивился ее моложавому виду, солнечной улыбке и схожести с будущей тещей – маленьким ростом, общей подвижностью гибкой фигурки, черными волосами и синими, словно итальянское небо, ласковыми глазами. Государыня-мать была сильно разгневана анонимным письмом, грозившим набросить тень на репутацию дорогой внучки, но несчастное лицо Инес и доброе расположение к молодому князю Катерины Николаевны и Михаила Александровича несколько покачнули ее жесткую позицию. При личной встрече Иммануил обаял, уговорил, убедил в своих искренних чувствах и невиновности мудрую женщину. Ольга Александровна многое повидала в жизни и хорошо поняла личность князя Бахетова, но внучка Инна сияла таким неподдельным счастьем, что государыня-мать улыбнулась и демонстративно обняла молодых людей.
– Я за вас, дорогие птенчики. Будьте счастливы.
После такого жеста конфликт был исчерпан, а помолвка возобновлена.
Зима проходила в спешных приготовлениях к свадьбе. Великий князь Павел тайно, чтобы не провоцировать слухи, заезжал к Иммануилу в бельэтаж – помогать с отделкой новых комнат. Убедил в наличие ванной комнаты рядом со спальней. Сам по-дружески занялся планировкой зимнего сада около бальной залы. Иммануил решился на обустройство укромных помещений в подвале, в которые из его комнат вела небольшая лестница. Зал в ренессансном стиле и маленькая «восточная» комната предназначались для особых случаев.
Инна вполне смирилась с близкой дружбой жениха и великого князя Павла. Иммануил не демонстрировал при ней вспышек страстности, отношение его к Павлу казалось ровным и оправданным. Павел, в свою очередь, называл Инес кузиной и оказывал все знаки внимания, приличествующие невесте лучшего друга.
Холостяцкий вечер накануне свадьбы, как водится, Иммануил провел в компании друзей – сначала в прекрасном ресторане Петербурга, потом у цыган. Особенно отличаться не хотелось, присутствие двух старших братьев невесты, за время борьбы за счастье сестры ставших добрыми приятелями князя Бахетова, не настраивало на чересчур вольные действия.
Цыганское страстное пение разбудило эмоции. Компания оживилась, молодые люди выпили за успех грядущего события (Иммануил все-таки опасался, пройдет ли оно гладко и мирно), повеселели и заслушались. Цыгане знали, по какому поводу проводился вечер и расстарались вовсю, резкими переходами от щемящей тоски до буйного веселья заставляя сердца биться чаще.
Под конец застолья чернокудрая смуглая красавица Маша, звеня золотыми серьгами полукольцами и тонкими браслетами на выразительных руках, обходила гостей с серебряными рюмками «на порошок».
– А как же гадание? – чуть не ухватил ее за пышный цветной рукав великий князь Кирилл, когда цыганка, угостив всех, собралась удалиться.
Всем было известно, что Маша гадала женихам на прощальном холостяцком ужине – рассказывала, как сложится жизнь в супружестве, и никогда не ошибалась. Маша посмотрела черными, пугающе-бездонными очами прямо в лицо Иммануилу. Прищурилась.
– Ай нет, князь, тебе я гадать не буду. За тобой глаза следят, из виду не отпускают. Так и шарят – зырк-зырк, – цыганка показала взглядом – как, и у Иммануила тут же прокатился по спине леденящий холодок. – Я молодая, я жить хочу.
Вкрадчивой кошачьей походкой Маша отступила к выходу, а на пороге обернулась, царапнула не по годам мудрым взглядом.
– А ты и сам знаешь, князь. И боишься. Правильно боишься, ваше сиятельство. Нам всем горе от того человека, а решать – тебе.
Высказавшись, цыганка исчезла за пестрядинной шторой. Компания еще немного пообсуждала странные слова Маши, но цыгане вообще был народ хитрый, слова их отличались туманом и неконкретными формулировками, так что о «неправильном» гадании все скоро позабыли, засобирались по домам. Только Павел обменялся с женихом понимающим взглядом. Осторожное изречение Маши можно бы списать на популярность темы, ибо о противостоянии князей Бахетовых государыне и ее любимцу-мужику говорили и в народе, но слова в тему несколько насторожили друзей.
В день свадьбы Иммануил, как полагалось, до самого венца не видел невесты. Впрочем, к нему постоянно поступали сообщения, как сводки с фронта, от подруги детства Натали, которая помогала и морально поддерживала Инну. Матушка с утра также была у невесты сына. Павел еще затемно демонстративно уехал из города в имение, не собираясь присутствовать на венчании, ведь он считался обиженным на Инну за отказ, а на давнего друга – как на счастливого соперника.
По мнению Натали, Инна была весела и спокойна. Ждали фризюрера, восхищались венчальным платьем и диадемой, о которой Натали приписала в записке – «изумительная». Иммануил мало верил, что невеста находила радость в предвенчальных хлопотах, однако Инна смиренно подчинилась людям, которые смыслили в торжественном ритуале под названием «великосветская свадьба».
К назначенному часу слегка нервничающий Иммануил в компании братьев Инны отправился к дворцу вдовствующей государыни, где в часовне готовилось венчание. Иммануил был облачен в униформу знати – черный сюртук с расшитым золотом воротником и обшлагами и белые узкие брюки, в накинутой бобровой шубе – на улице лютовал поземками февраль.
Во дворце жениха встретили родители. Иммануил сразу заметил встревоженную матушку, ее бледные губы и чуть дрожащие руки. Списав все на естественное волнение, молодой человек осторожно поцеловал ручку родительнице и посмотрел на возникшую рядом великую княжну Наталью.
– Не обращайте внимания на всеобщий ажиотаж, – зашептала она, привычно переходя на официальное обращение к другу при людях. – Государыня сделала княжне Инне ценный подарок – восхитительную кружевную фату.
– И поэтому матушка в таком волнении? – удивился Иммануил.
Таша кивнула тщательно убранной цветами головой.
– Фата от Марии-Антуанетты, а вы знаете, как Варвара Георгиевна относится к преданиям и легендам.
– Спасибо государыне за столь удивительный подарок, – стараясь, чтобы в голосе не слышался сарказм, отозвался Иммануил.
Наталья хмыкнула.
– Княжна Инна Михайловна сказала тоже самое. Ее нелегко сбить с выбранного пути.
В сопровождении родителей Иммануил пересек наполненные нарядной толпой залы.
Самого венчания он не помнил, все смешалось в волнении, ощущении торжественности момента, контролем над своими мыслями и эмоциями. Помнил добрые глаза государя Федора Николаевича, который подвел невесту к алтарю. Серьезную перед важнейшим в своей жизни событием Инну, в сказочном, затканным серебряными нитями наряде и хрустальной диадеме на русых волосах. Оценил потрясающей красоты фату казненной французской королевы – наверняка в толпе придворных шептались о злом роке, связанном с драгоценной вещью. Сейчас он не желал думать о тех, по чьему наущению был сделан такой опасный подарок. Инна поймала его взгляд и сдержанно улыбнулась. В ее светлых глазах вспыхнули зеленоватые искры.
После венчанья в приемной зале новобрачные принимали поздравления, стоя рядом с семьей государя. Очередь желающих выразить восторг по поводу состоявшегося бракосочетания казалась бесконечной. Не только Инна, но и Иммануил едва держались на ногах.
Поздним вечером молодожены вернулись во дворец князей Бахетовых, где их встретили хлебом-солью родители Иммануила. Полюбоваться на молодую чету сбежались слуги. Вскоре переодетые в дорожные костюмы новобрачные отправились на вокзал.
Лишь в вагоне, помахав на прощание родителям и оставшись вдвоем, молодые супруги с облегчением выдохнули – день казался бесконечным. На огромной охапке из подаренных цветов возлежал сонный Джокер, иногда похрюкивая, посапывая и грызя сочные стебли растений.
Поезд набирал скорость. Иммануил, наконец, пришел в себя после произошедшего события, почувствовал голод, ведь он с утра ничего не ел, а к праздничному ужину во дворце они оба не притронулись. К счастью, родители распорядились по этому вопросу, и вскоре в вагон был подан легкий ужин с фруктами и закусками. Выпив по бокалу шампанского за совершившееся бракосочетание, Иммануил и Инна повеселели, начали делиться впечатлениями прошедшего дня.
– Нам нужно хорошенько отдохнуть, – заметив, как Инес в сонной задумчивости взирала на дорогу, решил Иммануил. – Завтра Париж. Опять на ногах весь день.
– Вы останетесь? – неловко поинтересовалась Инна с легким румянцем на щеках. Иммануил пожал плечами.
– По-моему, нам необходимо выспаться. Однако если вы настаиваете…
– О нет, – испуганно воскликнула Инес, вспыхивая до самых ушей. – Просто… так принято.
– Дорогая супруга, – хитро улыбаясь, Иммануил поцеловал ее руку. – Я забочусь лишь о нашем общем комфорте. Будьте уверены, как только мы отдохнем и окажемся во Франции, я останусь в вашей спальне. Надолго.
Он полюбовался жарким смущением юной княгини Бахетовой.
– А хотите, я расскажу, как посещал театральные премьеры в дамском платье? – внезапно предложил он. Инес удивленно подняла на супруга взгляд, моментально забыв об опасности первой брачной ночи.
– Так те странные сплетни… это правда?
– Не совсем, – Иммануил удобно расположился в мягких креслах. – Мне было шестнадцать лет…
Князь увлекательно поведал о своих похождениях на спектакли в образе «прекрасной незнакомки», с братом и модисткой, и в пересказе это выглядело невинной милой шуткой. Инна весело смеялась, представляя лица своих кузенов. Никакого неприличного подтекста в шалости молодых людей она не усмотрела.
В Париже супругов тут же увлекли визиты родственников и знакомых. Выполняя обещание, Иммануил торжественно повез Инну к старому ювелиру, у которого матушка заказывала свои самые интересные украшения.
А через несколько дней, в одну из ясных парижских ночей, Иммануил вполне оценил свадебный подарок друга Павла. Воздержание от близости привело к тому, что Иммануил начал испытывать томление и желание к юной супруге, как и предсказывала опытная Николь. Отсутствие всеобъемлющей страсти помогло ему не торопиться и не пугать девушку, уделяя внимание нежным ласкам. Юная княгиня была тонкой и гибкой, почти лишенная женских округлостей, и в полутьме роскошного гостиничного номера казалась Иммануилу мальчиком, впервые раздевшимся перед мужчиной. Это воодушевило молодого супруга, добавило искренности ласкам, поцелуи становились все горячее, и Инес незаметно увлеклась, забывая о стыде, отдавалась умелым рукам. Ее пугливое тело подчинялось, изгибалось в истоме независимо от воли девушки, и когда Иммануил прижался к ней, то не испугалась, а нерешительно обняла, касаясь бедрами. Она не проявляла инициативу, но и не отстранялась, была совсем готова принять супруга – по блестящим глазам и пересохшим губам, по жестам тонких рук и потвердевшим вершинкам темных сосков Иммануил понимал ее желания, и едва сдерживался, ощущая своим напряженным органом пряную влажность ее лона. Он совершил все слишком быстро для себя, но достаточно для ее первого опыта – пока она не поняла, не застыдилась, пока естественная боль не дала о себе знать. Острое наслаждение пришло к Иммануилу от вида покусанных истомленных губ и линии ее бровей, так похожих на гримасу экстаза у великого князя Павла.
– Я совсем ни на что не гожусь, да? – расстроено спросила Инна, осторожно садясь в постели и натягивая на плечи тонкое одеяло.
– Вы еще неопытны, дорогая, – успокоил Иммануил, пристраиваясь рядом.
– Я всему научусь, честное слово! – с непонятным энтузиазмом воскликнула Инна. – Только не заводите себе… балерин.
Иммануил расхохотался.
– Даже в мыслях не было! Вот уж к чему я не склонен, так к гарему из танцовщиц!
Инна задумалась.
– Я сейчас решила, что очень рада вашей близкой дружбе с Павлом. К нему я совсем не ревную.
– А к балеринам бы ревновали? – лукаво посмотрел на супругу Иммануил и поцеловал изящную шею, пахнущую жасминовыми духами. Какая она все-таки забавная!
Инес смешно наморщила носик.
– С детства терпеть не могу балет.
Свадебное путешествие продолжилось в Италии, потом в Египте. Апофеозом стало посещение молодоженами Иерусалима, как раз на Пасху. На обратном пути Иммануил и Инна остановились в Париже, посетили знакомого ювелира и с удовольствием констатировали, что украшения превратились в настоящие произведения искусства. Дух Парижа заставил юную пару провести еще несколько дней, наслаждаясь премьерами и светской жизнью.
Но в самый разгар сезона общество поразила трагическая новость – в Сараево был застрелен австрийский эрцгерцог. Европу залихорадило предчувствием скорых военных действий.
Одновременно Иммануил получил телеграмму от родителей, которые находились на лечебном отдыхе в баварском Киссингене, с предложением вернуться на родину вместе.
Несколько дней спустя молодожены отбыли в Баварию. Иммануил с удовольствием обнял матушку, которая заметно посвежела за время, проведенное на курорте. Ситуация, однако, была далекой от веселой. Вести из России приходили тревожные, газеты пестрели нелепыми статьями о правящей династии. Телеграммы от родителей Инны умоляли поскорее отправляться в Россию, но старший князь Бахетов полагал, что всё еще может разрешиться благополучно.
Иммануил не сразу понял причину всеобщей нервозности и метаний. Выхватил свежую газету из рук портье. Буквы не хотели складываться в строки, а строки – наполняться смыслом. Наконец, князь дочитал передовицу, повернулся к вбежавшей в комнату молодой княгине:
– Война, Инес! Австро-Венгрия напала на Сербию, Россия объявила о всеобщей мобилизации! Нам надо срочно убираться из Киссингена.
Они едва успели на берлинский поезд. Услышав русскую речь от прислуги, толпа разъяренных зевак пыталась преградить им дорогу на вокзал.
В Берлине дела обстояли не лучше. У российского посольства бушевали страсти. Люди выкрикивали ругательства относительно действий русских войск. Иммануил с родителями и Инной поселился в отель «Континенталь» и постарался выяснить по телефону, как следует поступить дальше.
Вскоре в гостиничный номер пожаловали полицейские во главе с кайзеровским адъютантом. Военный предъявил странную бумагу, предписывающую князьям Бахетовым остаться в Германии на время военных действий.
– Да вы с ума сошли! – приперчивая слова простыми солдатскими выражениями, возмутился князь Борис Иммануилович, разрывая сомнительный документ в клочья.
На следующий день Иммануил узнал фамилию министра иностранных дел воюющей Германии, вежливо позвонил в русское посольство и попросил организовать аудиенцию с этим высокопоставленным человеком. Посол, сам находящийся в подвешенном состоянии, обещал сделать все возможное. Иммануил не сомневался, что вскоре услышит звонок из посольства.
Тщательно одеваясь, Иммануил вытащил из шкатулки с украшениями по какому-то странному року попавший туда давно забытый массивный перстень с раухтопазом.
«Это провидение», – подумалось Иммануилу.
Граф Норденштерн встретил младшего князя Бахетова в роскошном кабинете, тщетно скрывая волнение.
– Какая неожиданная встреча, – словно бы удивляясь, выговорил Иммануил. – Вы теперь министр иностранный дел.
– Иммануэль, – граф приблизился к князю, пристально вглядываясь в лицо бывшего любовника.
Низкий голос германского аристократа вызвал теплую волну по спине Иммануила. Он так давно не ощущал прикосновений мужских рук. Граф совсем не изменился за время их разлуки – так же силен и строен, знакомые черные брови, внимательный взгляд и белокурые, по-военному коротко подстриженные волосы. Какими умелыми были его руки, какими ласковыми губы… Память подсказала подробности последних встреч.
Что-то изменилось в серых глазах, потому что граф вдруг неуловимо улыбнулся и решительно притянул к себе отрешенного князя. Чужие губы прижались ко рту, Иммануил мгновенно узнал и запах, и вкус. Воспоминания закружили, заставили ноги ослабеть.
– Генрих, – прошептал Иммануил.
– Ты носишь мой подарок, – растроганно выговорил граф, страстно целуя молодого любовника.
Встал на колени, расстегивая пуговицы, дергая за пряжку ремня, освобождая желанное тело от одежды. Иммануил отстраненно подчинился, вспомнив распределение ролей в их паре. Он догадывался об исходе свидания, подготовился заранее и потому не испытал почти никаких неудобств, когда граф проник внутрь тесного прохода, лишь поморщился от ощущения растяжения на входе и горячего наполнения. Мужчина тяжело дышал, целуя плечи и спину, не замечая равнодушия молодого князя. Никаких чувств к графу у Иммануила не было, он просто наслаждался физическим актом, постепенно возбуждаясь от ритмичного движения, от стимуляции чувствительной области внутри, от скольжения умелой руки по своему органу, и вскоре уже искренне начал подаваться назад, выгибать спину и постанывать от особенно мощных толчков. Граф довел партнера до разрядки, и лишь потом позволил себе достичь наивысшей точки блаженства, зарываясь лицом в черные волосы Иммануила.
«Ты настоящая куртизанка, Мани, – уже в автомобиле сказал Иммануил, припоминая слова покойного брата Бориса. – Однако, дорого продал себя. Надеюсь, теперь мы выберемся из полыхающей войной Европы».
Через несколько часов к отходящему в восточном направлении поезду был прицеплен дополнительный вагон.
Говорили, что когда кайзер узнал, что семья князей Бахетовых с племянницей русского государя выскользнули буквально из-под носа в Берлине, то рвал и метал важные докладные записки по своему обширному кабинету, отправил в отставку двух генералов и чуть не пустил в погоню дополнительный поезд. Лишь дипломаты и министр иностранных дел с трудом уговорили монарха списать случай на досадную неразбериху военного времени.
А благополучно доехавшие до Петербурга молодожены попали в объятия родителей Инны и в заголовки газет.
О встрече с графом Норденштерном Иммануил старался не вспоминать.
Жизнь в столице приобретала мрачную окраску. Шла война. Сводки с фронтов становились все тревожнее. Великий князь Павел в составе лейб-гвардии Конного полка воевал на границе с Пруссией, и мысли о нем наполняли сердце Иммануила гнетущей тоской. Все больше обострялась ситуация внутри правящей династии. Противостояние Дворца остальным Никитиным приобретала масштаб острого конфликта. С каждым разговором в свете Иммануил ощущал приближение катастрофы, будто черный вихрь затягивал страну вглубь отвратительной воронки злобы, страха и несчастий. А в эпицентре всех событий находился хитрый невзрачный мужик из сибирского села Рождественское.
* не в моде (фр.)
** – О Боже, это черкес!
– Не беспокойтесь, мадам! (фр.) – герои цитируют диалог княжны Мэри и Печорина из романа Лермонтова «Герой нашего времени»
========== Часть 4. Еремей Заплатин ==========
Иммануил не знал, как этот неотесанный крестьянин попал в столичный дворец – то ли мистически настроенные черногорские принцессы, супруги братьев государя, постарались, то ли экзальтированная подруга государыни, фрейлина Маруся Дубова, желающая угодить верящей в сверхъестественные силы госпоже, свела неосторожное знакомство с «чудесным» мужиком из российской глубинки. Теперь это было и неважно.
Он появился во дворце удивительно вовремя – как раз тогда, когда государыню грызла очередная осенняя хандра с припадками острой тоски и вины, когда маленький наследник трона, цесаревич Иоанн, страдающий врожденной сердечной болезнью, опасно слег и не оставалось никакой надежды на исцеление. Он пришел во время редкой для середины осени мощной грозы, сопровождаемый вспышками молний и громом, со своими вкрадчивыми речами, магнетическим взглядом пронзительных глаз и целительной силой грубых темных рук.
