Текст книги "Счастливчик (СИ)"
Автор книги: Mary Lekonz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Иммануил смотрел в светлые матушкины глаза, слушал ее дрожащий голос, гладил ее тонкие руки. Княгиня верила в старинное предание. Она сама была единственной выжившей представительницей, потеряв трех братьев во младенчестве и сестру – в пору юности. История странных смертей была длинной и тревожащей воображение. Даже Иммануил, не особенно верящий в старые сказки, почувствовал себя неуютно.
– Борису недавно исполнилось двадцать три года, – перебирая тонкими пальцами кружевной платочек, прошептала Варвара Георгиевна. – На следующей неделе он возвращается в Петербург. Останови его. Дуэль не должна состояться.
Отправляясь тихим вечером на одиночную конную прогулку, Иммануил не мог избавиться от горькой усмешки – матушка просила его каким-то образом повлиять на старшего брата, изменить решение. Но избавить Бориса от опасности ранней гибели означало фактически обречь себя, ведь, следуя легенде, выжить должен лишь один из них. Сейчас матушка сделала неосознанный (а может быть, и вполне обдуманный) выбор в пользу старшего брата. Возможно, окажись Иммануил в смертельной опасности – и родители кинулись бы спасать его, но теми осенними сумерками юноша чувствовал себя на распутье: или следовать просьбе княгини, или – подтолкнуть фортуну, чтобы отстоять свое личное право на жизнь.
Борис вернулся из Парижа, надышавшись воздухом Европы и любовью. С воодушевлением рассказывал Иммануилу, как его дивная Мари раскаивалась, что поддалась уговорам и вышла замуж, что муж-офицер уже был готов на развод, но тут вмешались друзья-гвардейцы и подняли вопросы о чести. Как Борис метался между страстными рандеву с чужой женой и горячими разговорами с оскорбленным мужем. В конце концов, решение проблемы перенесли на время, когда все вернутся в Петербург. Чем больше Иммануил слушал брата, тем отчетливее ощущал приближение опасности, слишком возбужденным был Борис, слишком колотилось собственное сердце и замирало в предчувствии беды.
– Ты слышал о проклятии нашего рода? – наконец, спросил Иммануил.
Борис потянулся и зевнул.
– О том, что выживает единственный достойный? Конечно, слышал. Недаром еще в день твоего рождения кричал, чтобы тебя выбросили в окно, – брат рассмеялся и потрепал младшего брата по щеке. – Не думай о глупых сказках, Мани.
Вскоре несчастливая супружеская пара вернулась в Петербург. Иммануил знал, что матушка призвала к себе Бориса и долго общалась на повышенных тонах. Борис уезжал в театры, появляясь в свете не со своей женой, и это послужило новым витком для закономерной ярости мужа-рогоносца. Казалось, теперь дуэль неминуема. На взгляд Иммануила, старший брат вел себя совершенно недипломатично. Он даже пытался сказать об этом, на что Борис весело напомнил младшему брату о его собственных, далеких от приличных, приключениях.
Иммануил обиженно прикусил губу. Борис рассмеялся, пересел на диван, обнял брата и медленно провел рукой вдоль нервной спины. Иммануил отвел взгляд, но Борис, будто играясь, ласково коснулся пальцами скулы. Сладко поцеловал прихотливо вырезанные губы, словно напоминая о том, что было между ними еще недавно, противореча самому себе, своим же словам. Быстро встал и вышел из комнаты, снова оставив младшего в тяжелых воспоминаниях и мыслях о своей испорченности.
Иммануил не мог сказать, что ненавидел старшего брата. Борис использовал его в своих целях, но аргументировал настолько веско и изящно, что Иммануил со стыдом признавал правду сказанных горьких слов. Старший брат, по большому счету, не принимал участия в жизни младшего, не интересовался им в детстве и юности. Лишь недавно, следуя непонятной прихоти, позволил участвовать в своих развлечениях. После откровенных разговоров Иммануил перестал восхищаться Борисом, разгадав его характер, и перенял тот же равнодушно-ровный стиль общения. Для искренней дружбы братья оказались слишком разными.
Следующим вечером Иммануил получил записку от Бориса с просьбой поужинать вместе в одном знаменитом ресторане. Не медля, юноша оделся и отправился к матушке.
Княгиня читала модный английский роман. Поцеловала сына в лоб, не удержалась от радостного замечания:
– Приходил Борис. Они поговорили с тем офицером и решили дело миром. Будет развод. Мне не нравится эта история, и я не хотела бы для Бориса раннего и неравного брака. Но… сначала пусть пройдет время.
Иммануил молча прижался губами к изящному запястью матушки, где чутко билась синяя жилка.
В ресторане брата не оказалось. Иммануил сначала встревожился, но потом встретил знакомую компанию, в которой и провел вечер. В середине веселого ужина ему принесли записку от Бориса, в которой тот уведомлял, что планы поменялись, и желал Иммануилу приятного времяпровождения.
Иммануил не ощутил приближения трагедии.
И только утром, когда его разбудили громкие крики обычно невозмутимого камердинера, сердце сжалось в предчувствии случившейся беды.
Дуэль состоялась ранним утром. Гвардейский офицер, прославленный в своем полку стрелок, едва дождавшись данного знака, выстрелил в Бориса и убил наповал.
Иммануил стоял в отцовском кабинете, у носилок, где лежало тело брата, смотрел на умиротворенно-прекрасное бледное лицо, не слыша истерических криков матушки, не видя отрешенного взгляда отца. Как это оказалось просто – лишить жизни наследника самой богатой фамилии государства.
Гибель брата не желала становиться фактом, Иммануил еще долгое время слышал его шаги в своей комнате. Чувствовал его пальцы на своей руке. Просыпался от тихого голоса.
– Ты поймешь позже, как я был прав, крошка.
Варвара Георгиевна никак не могла смириться со смертью первенца – забывалась, заговаривалась, отказывалась от еды. Лишь присутствие Иммануила возвращало несчастную женщину в реальность. Младший князь вскоре привык проводить вечера в будуаре матушки, читая, неспешно беседуя, минуя опасные темы. Зима прошла тяжелым сном – дом погрузился в глубокий траур, а Иммануил боролся с болезнью матушки, потихоньку выводил к свету, стараясь по возможности заполнить образовавшуюся в ее сердце пустоту.
Только к концу лета княгиня оправилась настолько, что дала согласие на отъезд в Крым.
Однажды ранним утром, отдав распоряжения по упаковке многочисленных вещей, Иммануил вышел в еще прохладный свежий сад. Обвел взглядом усадьбу и открывающийся пейзаж. Глубоко вдохнул сладкий аромат роз и зреющих яблок. Он – единственный наследник многомиллионного состояния и один из самых родовитых аристократов великого государства. Он молод и невероятно красив. Теперь он свободен от чужого мнения и злого рока. Юноша улыбнулся и едва удержался от счастливого смеха. Теперь все будет так, как захочет он, князь Иммануил Борисович Бахетов.
Комментарий к Часть 1. Борис
========== Часть 2. Павел ==========
Где слог найду, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишен спелых сладостный агат?
Далек закат, и в море слышен гулко
Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад,
Твой нежный взор лукавый и манящий, -
Как милый вздор комедии звенящей
Иль Мариво капризное перо.
Твой нос Пьеро и губ разрез пьянящий
Мне кружит ум, как «Свадьба Фигаро».
Михаил Кузмин «Сети», 1908
С детства воспоминания о лете были неразрывно связаны с подмосковным Архангельским. Огромный дворец с прекрасным классическим парком, статуями и аллеями собирал в летний сезон большое количество гостей. Князья Бахетовы держали открытый стол, Борис Иммануилович радовался шумному обществу знакомых и не очень людей, среди которых всегда находились чудаки, которых с удовольствием привечал глава семьи. Варвара Георгиевна молча переносила странность мужа, безукоризненно исполняла обязанности хозяйки обширного владения, но старалась все же поменьше заниматься с приезжими, предпочитая общество книг и нескольких дам, с которыми ее связывала нежная дружба. Маленьких князей Бахетовых множество народа подталкивало на всяческие шутки, порой не безобидные.
Соседями, в Ильинском, проживала великокняжеская чета – дядя государя, московский генерал-губернатор Алексей Николаевич и его супруга, родная сестра государыни, германская принцесса Элиза, в православии – великая княгиня Елена Александровна. Великий князь водил дружбу со старшим Бахетовым – мужчины подолгу пропадали на рыбалке, играли в лаун-теннис, вели долгие неспешные разговоры на военные и политические темы. А Варвара Георгиевна нашла понимающую родную душу в лице очаровательной Елены Александровны. Иммануил с детства обожал великую княгиню и, лишь завидев из окна подъезжающий знакомый экипаж и услышав легкие шаги, бежал навстречу, обгоняя спешащую к милой гостье матушку, и зарывался лицом в шелковое светлое платье.
Великокняжеская супружеская пара воспитывала двух детей-погодок, дочь и сына младшего брата Алексея Николаевича. Мать детишек, греческая королевна, умерла вскоре после того, как родила мальчика. Отец, великий князь Дмитрий Николаевич, недолго вдовел, влюбился в замужнюю светскую даму, спровоцировал громкий скандал и развод, вопреки уговорам родственников и государя вновь женился и уехал с молодой супругой заграницу, лишенный титулов и военных званий. Малышей – старшую Наталью и младшего Павла, взяли к себе бездетные Елена Александровна и Алексей Николаевич, воспитывали и любили их, как родных. Наталья была на год моложе Иммануила, Павел – на два.
Часто бывая в Ильинском, Иммануил замечал в компании многочисленных отпрысков Никитиных русоволосых мальчика и девочку, необыкновенно похожих друг на друга, дружно и согласно играющих отдельно от всех. Однажды младший Бахетов внес нюанс в эту идиллию – изображая разбойника с большой дороги, с громкими воплями напал из-за кустов на мирно катящих тележку с куклами брата и сестру. «Дилижанс» опрокинулся, фарфоровые куклы в нарядных платьицах выпали на песчаную дорожку. Шестилетний Павел выгнул губки скобочкой, бросился к сидящим поодаль в ажурной беседке взрослым. Иммануил услышал его громкие жалобы, вперемешку со всхлипами, а Наталья размахнулась и молча засветила маленьким кулачком обидчику прямо в нос.
Все трое понесли наказание, оставшись без десерта за недостойное, по мнению авторитетных родителей, поведение. Впрочем, дополнительно запертый на весь вечер в своей комнате Иммануил считал, что Натали пострадала совершенно напрасно.
С тех пор Павел младшего Бахетова избегал, а поневоле пересекаясь, старался затеряться среди знакомых, зато с Натальей у Иммануила установились самые теплые отношения – встречаясь на еженедельных уроках танцев у великих князей, мальчик неизменно выбирал ее партнершей, и они весело болтали, едва слушая прославленного учителя. Юная барышня сама была не особенно ловка в танцах, так что не имела никаких претензий к своему другу за неуклюжесть.
Натали едва минуло четырнадцать, а Павлу тринадцать, когда их дядя и опекун Алексей Николаевич погиб от бомбы террориста, брошенной в дворцовую карету. Великая княгиня Елена Александровна отстранилась от мира и полностью посвятила себя благотворительности, а брата с сестрой принял в свою семью приходящийся двоюродным братом государь Федор Николаевич.
В Царском Селе у Бахетовых был большой белокаменный дом, выстроенный в стиле Людовика XV. Потомки славного княжеского рода являлись частыми гостями в Александровском дворце, где летом проживал государь Федор Николаевич с семьей. Великие князья, особенно дружные с государем, и некоторые знатные семейства селились рядом, и начинались веселые балы и пикники на открытом воздухе.
Тем летом, когда Иммануилу исполнилось восемнадцать лет, князья Бахетовы с младшим сыном (брат Борис остался в Петербурге) подолгу гостили у государя в Царском и участвовали во всех развлечениях Двора. Привлеченные простотой и свободой сельской жизни, светские молодые люди оказались горазды на выдумки – играли в теннис, устраивали конные и пешие прогулки, катались в лодках по ленивой мелкой реке, к ужасу и тревоге барышень за свои светлые платья. В многочисленных аллеях и тенистых гротах затевались прятки, разыгрывались шарады и шутливые сценки-спектакли.
Солнце еще не поднялось над недалеким перелеском, когда Иммануил обсуждал планы на грядущий жаркий день в небольшой компании, собравшейся на широких ступенях дворца. Как-то органично образовался этот маленький кружок, где молодые аристократы симпатизировали друг другу и общались с удовольствием и запросто: великие князья Кирилл и Сергей, друзья еще со времени «шутки с переодеванием», посматривающие на Иммануила с хитринкой в светлых никитинских глазах. Их младшая сестра Мари, шестнадцатилетний ангел с золотистыми кудрями и веселым курносым носиком, легкая на подъем, сорванец и хохотушка. Старшие дочери государя: четырнадцатилетняя Вера и Надежда, неполных тринадцати лет – с тонкими чертами лица и светло-пепельными косами, европейской чопорностью похожие на государыню-мать, но живые, горячие в спорах, не по-девичьи рьяно отстаивающие свою точку зрения. Еще одна княжна государевой крови – Инна, тонкая, как стебель, ровесница и лучшая подружка Веры, задумчивая и молчаливая, но принимающая участие во всех играх. Иммануил предчувствовал, что эта белая лилия вскоре расцветет, такое ожидание совершенной красоты проглядывалось сквозь изящные черты ее гармоничного личика. И громким аккордом – неожиданно прибившийся к великокняжеской компании отпрыск славной фамилии, восемнадцатилетний князь Мика Рукавицын, увалень и шутник, высокий, по-мужицки сильный, с зычным командирским голосом, от которого моментально становилось шумно и весело.
Великие князья Сергей и Кирилл уже почти уговорили всех на спокойный пикничок где-нибудь в перелеске, когда в воротах появилась пара верхом.
– Это Таша, – обрадовалась великая княжна Вера, прищурившись на вновьприбывших.
Иммануил с удивлением созерцал грациозных всадников, едва признавая давнюю подругу и ее брата. Кирилл и Сергей удержали повод, помогая даме спешиться. Великая княжна Наталья Дмитриевна ловко подхватила шлейф амазонки, улыбкой поблагодарила юношей, затем скользнула взглядом по знакомым лицам, задержалась на Иммануиле. Ее светлые глаза вспыхнули радостью.
Младший князь Бахетов с удовольствием удержал в своей ладони маленькую ручку в тонкой перчатке. С того времени, как они виделись на прошлогоднем осеннем балу, княжна сильно изменилась – из неуклюжего и не особенно привлекательного подростка преобразилась в высокую статную барышню, грациозную и красивую, с яркими голубыми глазами, прекрасным нежно-персиковым цветом лица и русыми, золотящимися на солнце косами. На ней великолепно сидел бархатный черно-лиловый костюм для верховой езды, почти мужского покроя, но и это ей шло необыкновенно. Натали приложила руку к полям модной шляпы-канотье, шутливо салютуя всей компании, и повернулась к спрыгнувшему с холеного вороного жеребца брату.
– Мы прибыли вовремя, Павлуша. А ты переживал!
– Твои сборы, милая сестра, может спокойно пережить лишь человек со стальными нервами! – изящно парировал великий князь Павел Дмитриевич, целуя ручки дамами и улыбаясь друзьям. Натали беззаботно пожала плечами.
– Мы давно не встречались, – неожиданно в два голоса выговорили брат и сестра, одновременно повернувшись к Иммануилу.
Натали тряхнула косами из-под шляпки и звонко расхохоталась неловкости вместе с веселой компанией, а Павел вдруг смутился.
Иммануил во все глаза рассматривал давнего знакомого – мальчишку, с которым не был дружен, и который так неожиданно и волшебно изменился. Вытянулся, к своим шестнадцати годам почти достигнув знаменитого никитинского роста в два аршина и десять вершков, раздался в плечах, при этом остался изящным и гибким. Был схож благородными правильными чертами с фамильными портретами своего деда и прадеда, но горячая греческая кровь матери добавила страстности его лицу, подарила густым волосам теплый каштановый оттенок, а выразительным глазам – темно-карий, обжигающе-шоколадный цвет. В глубине этих глаз как будто вспыхнули искры, когда великий князь растягивал в улыбке чувственные губы, протягивая Иммануилу для приветствия руку. На точеных скулах вдруг появился жаркий румянец, Павел отвел взгляд, позволив князю Бахетову на мгновение задержать рукопожатие. Иммануил сразу понял, что произвел на этого потомка государева рода сильное впечатление и подчеркнуто заинтересованно обратился к барышням, вступившим с кавалерами в дискуссию по поводу планов на ближайшие часы. Предложенные жмурки полностью соответствовали его великолепному настроению.
Впрочем, сначала Натали высказала намерение переодеться для того, чтобы ощущать себя более свободно – ее элегантная амазонка совсем не предназначалась для подвижных игр на жаре. Павел картинно развел руками, досадуя на сестру. Великая княжна Вера вызвалась помочь и поторопить подругу. Барышни легко побежали вверх по ступеням. Тут же, заговорщически оглядываясь, смешливая Мари предложила оставшимся дамам позаботиться о корзинках с легкими закусками и прохладным питьем. Идея была одобрена кавалерами, и благородные девушки шумной стайкой устремились на кухни.
Иммануил вполуха слушал громогласно делящегося новостями Мику, смеялся в ответ на его простецкие шутки и довольно откровенно рассматривал все больше краснеющего великого князя Павла Дмитриевича. Неожиданная реакция юного красавца чрезвычайно его заинтересовала. Внезапно Иммануил почувствовал направленные на него некие нервные токи. Это не было похоже на обычную осторожную заинтересованность мужчин, словно Павел изо всех сил пытался скрыть восхищение и ярость – чувства вроде бы не очень совместимые, да и в данном случае, неоправданные. Иммануил пока не понимал, чем мог вызвать подобную жгучую смесь эмоций, но с удовольствием ощущал на себе горячие быстрые взгляды юного великого князя.
Спустя четверть часа к оживленному разговору присоединились барышни, вернувшиеся с кухонным слугой, который нес тяжелые корзины для пикника. Еще через несколько минут появились Вера и преображенная Наталья. Следуя «сельской» летней моде, барышни отказались от тугих жестких корсетов и сейчас красовались в «свободных» легких платьях с искусными вышивками по рукавчикам и подолу и лентами актуального в сезоне палевого цвета и gris de lin*. Очаровательные головки аристократок с тщательно уложенными косами украшали объемные соломенные шляпки, обрамленные цветущими ветками, райскими цветами и плодами, а также водопадами из пышных лент. Тонкие перчатки барышни держали в руках, демонстрируя тем самым вызов всяким светским приличиям.
Компания весело двинулась к дальнему Павильону и гротам – юноши впереди, напрямую, размахивая доверенными дамами сумочками с рукоделиями, минуя ухоженные дорожки. Барышни – следом, сначала чинно, а после – догоняя вприпрыжку, поддерживая шлейфы своих светлых платьев. Позади всех плелся мужик с двумя увесистыми корзинами.
В ближайшей тенистой аллее компания сделала остановку и посчиталась для игры в жмурки. Затея была хороша тем, что ведущему даровалось право касаться убегающих от него друзей, будь то юноши или барышни, и это придавало невинной игре нотку пикантности. Иммануилу всегда удавалась роль ведущего, ведь он не только отличался поистине кошачьей ловкостью, но и безошибочно вслепую устанавливал пойманную личность.
– Князь наверняка видит сквозь ткань, – просматривая плотный фетр полумаски на свет, басил Мика, после того, как был схвачен и моментально узнан.
Иммануил лишь загадочно улыбался. Сквозь материал он, разумеется, не видел, но чутьем обладал чрезвычайно тонким, сразу определял и запах лавандовой воды для умывания, которой пользовались сестры Вера и Надежда, и легкий аромат роз от Мари, а фиалковый – от Инны, и шлейф новомодных «восточных» духов Натали. С юношами дела обстояли и того проще – Кирилл и Сергей были узнаваемы по ощутимому табачному оттенку, а еще Сергей пользовался помадой для фиксации модного пробора, и это позволяло отличить его от брата. Восемнадцатилетний крупный Мика пах мужчиной. А Павел… Ухватив вслепую рукав льняной форменной рубахи, Иммануил едва не задохнулся от удивительного впечатления, расширил тонкие ноздри, вбирая незнакомый, едва уловимый запах темного теплого гречишного меда. От неожиданности Иммануил чуть не выпустил жертву из рук, будто бы случайно притянул к себе поближе. Приоткрыл рот, словно помогал обонянию прочувствовать аромат. Стянув черную полумаску, он встретился взглядом с глазами Павла. Темные очи рассматривали его жадно и внимательно, с настоящим мужским интересом. Иммануил отстранился лишь когда заметил, что юноша так же сильно вдыхал воздух, приоткрывая полные губы. К ним шумно приблизились остальные участники игры.
– Вы словно очарованы друг другом, – заметила Натали, по праву старшей барышни позволяющая себе говорить дерзости.
– Не имею такого намерения, Таша. Князь слишком демонстративно намекает на свою печаль от разлуки, – Павел вдруг перевел взгляд на руку Иммануила, украшенную заметным перстнем.
Оторопевший от такой наглости Иммануил лишь медленно погладил пальцами прозрачный раухтопаз и грустно улыбнулся. Но сказанного великим князем не забыл.
Постепенно общий разговор перешел в завуалированное противодействие двух мнений. Павел, как истинный представитель рода Никитиных, стремился к военной карьере, уже сейчас имел гвардейскую выправку, интересовался всем, что касалось строевой подготовки, и участвовал в смотрах полков. Иммануил подчеркнуто называл себя пацифистом и, одобряемый барышнями, отстаивал свою точку зрения. Великие князья лениво поддерживали кузена, хотя и против Иммануила не выступали. Мика горячился, заступаясь за Павла, но грамотно оформить свои эмоции не мог. В конце концов, молчаливая Инна переглянулась с Верой. Барышни дождались паузы в разговоре и потянулись к корзинкам со снедью, предложив закусить и выпить прохладительных напитков. Против этого никто возражать не стал.
После вкусной трапезы со знаменитыми придворными пирогами, лимонадом и любимыми всеми швейцарскими сырами, общество вернулось к игре в жмурки, но настроиться на нужный лад после того, как неуклюжий князь Мика облапил статую Дианы, наскоро задрапированную резвыми барышнями, и пытался вслепую угадать обладательницу столь роскошных форм, было невозможно. Наблюдая за ужимками князя, смеялась даже спокойная Инна.
Вскоре утомившись, юные аристократки уселись за рукоделия. Надвигался жаркий полдень, в воздухе разливался зной. Молодые люди тут же нашли себе предмет для развлечения. На сей раз объектом насмешек стала самая младшая из девушек – Надежда, которая вышивала шелками фигуру рыцаря на коне. Коня Павел тут же забраковал, наметанным взглядом заметив дефекты в ногах и стати. У остальных возникли претензии к кавалеру в доспехах. Юноши по очереди предлагали свои варианты изысканных поз и томных взглядов. Прекрасные дамы оживились и посмеивались, остроумно комментируя каждого из новоявленных «рыцарей».
Мимо по дорожкам стремянные слуги прогуливали коней недавно приехавших – любимца младшего князя Бахетова гнедого Wind‘а, сына незабвенного Savage, и вороных Марго и Хосе, лошадей Натальи и Павла.
– Красивая масть, – оценил Павел золотой отлив Wind’а. – Только мелкий. И, наверное, не очень быстр в галопе.
Великие князья Кирилл и Сергей одинаково усмехнулись и закосились на возмутившегося Иммануила.
– Кто мелкий, мой араб? Не быстр в галопе? Уж вашего великокняжеского вороного обгонит в два счета!
Павел тут же взвился из своей ленивой позы.
– Будьте свидетелями, господа, – пылая щеками и глазами, обратился он к присутствующим молодым людям. – Кто первым достигнет перелеска, тот в выигрыше.
Иммануил измерил взглядом невеликое расстояние до березовой рощицы неподалеку и кивнул, не тратя слов на лишние переговоры.
Серьезность своего соперника Иммануил понял сразу, как только оседланные жеребцы вихрем полетели к светлому лесочку. Вороной Хосе не был чистокровным, но некая причудливая смесь кровей дала в результате и стать, и скорость, и выносливость. К тому же, умное животное чутко ощущало хозяина и реагировало на малейшее движение его пальцев и шенкелей. Иммануил же как всадник явно проигрывал профессионально занимающемуся выездкой великому князю. Несмотря на определенное превосходство араба, их жеребцы заскочили в кружевную тень берез «ноздря в ноздрю». Павел легко соскочил со своей лошади, Иммануил последовал его примеру.
В рощице стояла дивная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы на легком ветерке, да щебетом невидимых птиц. Пахло травой и земляникой. Иммануил вдохнул полной грудью и понял, что улыбается.
– Блаженство… – озвучил невысказанную мысль Павел, прикрыл глаза и так же улыбнулся.
– За это я люблю Архангельское. Ощущаю себя в раю, – Иммануил не желал сентиментальностей, но слова вырвались сами.
– Я тоскую по Подмосковью, но воспоминания последних лет не дают мне чувствовать себя там, как дома.
Павел поднял голову к чистому небу.
– Приезжай гостить в Архангельское, великий князь. Уверен, тебе у нас придется по душе, – Иммануил пытливо всматривался в мелькающие тени от узорных листьев на юном лице Павла, фамильярным тоном стараясь скрыть неловкость… и что-то большее. Почему-то ему очень хотелось, чтобы юноша смутился в ответ… и принял приглашение. Великий князь кивнул, не открывая глаз.
– Если только вы не будете обижать моих кукол, – с тихим смешком припомнил он эпизод из детства.
– Отчего же вы так дурно обо мне думаете? Я с тех пор сильно изменился.
Иммануил не знал, насколько великий князь Павел Дмитриевич был в курсе его приключений. Общих близких друзей у них не наблюдалось. Борис свято хранил тайны младшего брата. Однако, судя по косым взглядам на подаренный германским дипломатом перстень и едким намекам, молодой человек что-то знал. Впрочем, возможно, что все догадки строились на основе слухов.
Павел прислонился спиной к растущей сзади березе, скрестил руки на груди. Густо-карие очи пристально уставились в спокойное лицо Иммануила.
– Превосходно играете веселое настроение, князь. А ведь ваш друг лишь недавно вас покинул. Или разлука стала выходом из щекотливого положения?
Иммануил с некоторым удивлением смотрел на вспыхнувшего внезапным гневом Павла. Усилием воли сдержал сиюсекундную ответную реакцию. Он был старше и не мог позволить эмоциям взять верх. Медленно сорвал тонкую травинку. Покрутил в пальцах. На солнце дымчато блеснул раухтопаз.
– Не имею желания отвечать на ваши выпады, великий князь.
Павел с досадой проследил за движениями тонких пальцев, прикусил нижнюю губу, и от этого лицо его приняло обиженное и детское выражение.
Неожиданно Иммануил понял, что Павел нарочно пытался разозлить его неучтивыми словами. Ощущение контроля над ситуацией вернуло князя в прежнее состояние любования природой. Заметив, что они находились на полянке, заросшей земляникой, Иммануил грациозно нагнулся, ловко собрал пригоршню ароматных ягод, закинул в рот. Сорвал несколько кустиков с красными сладкими бусинами и резными круглыми листочками. Протянул удивленному Павлу.
– Позвольте поделиться удовольствием.
Великий князь вдруг разомкнул уста, будто ожидая, что Иммануил собственноручно будет кормить его ягодами. Иммануил не растерялся, осторожно провел подушечками пальцев по выразительным губам Павла, поднес букетик с земляникой к самому рту. В странном волнительном оцепенении наблюдал, как Павел, прихватывая губами, осторожно обирал ароматные ягоды. В висках застучало. Иммануил ощутил, как блаженно легко стало в голове, ноги ослабели, а внизу живота приятно потяжелело. Чувственные губы великого князя были красными от придавленных ягод и, наверное, такими сладкими… Иммануил сам не знал, когда решил прочувствовать это наяву. На языке растворился вкус земляники и горячий жар чужих испуганных губ. Обонятельные центры застонали от блаженного сочетания медовой горечи, яркой сладости спелых ягод, неуловимого запаха волос и кожи. Иммануил понял, что страстно целовал великого князя, только когда тот на мгновение отстранился, но тут же прижался вновь, не в силах разорвать поцелуй.
Иммануил оказался опытнее шестнадцатилетнего великого князя и решительно вел, наслаждаясь неожиданной для себя главной ролью. До этого момента Иммануил подчинялся старшим, позволяя себя ласкать, с болезненным ощущением неправильности – брату Борису, с любопытством и умело разогретой страстью – графу Норденштерну.
Теперь все было по-другому. Юноша, на два года младше, страстный, возбужденный и отчасти растерянный, смотрел на Иммануила темно-карими повлажневшими глазами, часто моргая длинными ресницами. Его щеки и даже уши краснели ярче земляничных ягод. Но Иммануил четко ощущал волны удовольствия, которые шли от Павла.
– А как же… – наконец, поинтересовался великий князь, указывая на перстень с раухтопазом.
– Не знаю, что вам нарассказывали по данному поводу, любезный друг, – весело отозвался Иммануил, который начал потихоньку понимать странное настроение Павла. – Но я бы советовал впредь не обращать внимания на истории, достоверность которых не можете проверить сами.
Павел упрямо поджал губы, как в детстве – скобочкой.
– Ваш германский перстень – безвкусная дорогая побрякушка. И история по поводу его приобретения мне совсем не нравится.
Иммануил рассмеялся, получив доказательство вопиющей ревности малознакомого, по сути, юноши. Но он был так очарователен в своем раздражении, великий князь Павел Дмитриевич.
– Вы слишком красивы, князь. Поневоле поверишь всему, что о вас болтают, – заметил Павел, оглядываясь на своего вороного коня.
– А вы слишком горячи, дон Паоло, чтобы я воспринимал ваши претензии всерьез, – отозвался Иммануил, тем не менее, показательно снимая с пальца массивное украшение.
Выразительное лицо Павла озарилось довольной улыбкой.
– Мне кажется, что ваш огонь просто слишком хорошо скрыт от посторонних глаз, дон Мануэль.
Иммануил и Павел вернулись в тенистую аллею с такими отстраненными лицами, что никто не решился на расспросы. Впрочем, компанию занимал князь Мика Рукавицын с невесть откуда взявшейся гитарой. Князь неловкими пальцами пытался воспроизвести модный романс, терзая инструмент и уши окружающих неверно взятыми аккордами.
Появившемуся великому князю тут же протянули многострадальную гитару. Кирилл и Сергей с мольбой в хитрых глазах посмотрели на Иммануила.
– Вы поете, князь? – вежливо осведомился Павел, поймав взгляды кузенов.
– У князя слава Орфея, – с неожиданным воодушевлением пробасил Мика, прилаживая огромные ноги под маленькой скамеечкой, и сконфузился, когда вся компания с удивлением уставилась на «поклонника».
