Текст книги "Счастливчик (СИ)"
Автор книги: Mary Lekonz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Речка оказалась настолько мелкой, что кони легко перешли вброд. Дальше начались заливные луга, Павел отпустил лошадей в размашистый галоп. Ветер приятно освежал лицо. Кони шли вровень, и молодой человек вовремя заметил, как находящаяся слева Вера начала пристально заглядываться на спутника. Великий князь тут же перевел своего гнедого сначала в рысь, а затем показал шенкелем идти шагом.
– Остановитесь! – услышал он ожидаемую команду и спешился.
Вера ловко спрыгнула с серого в яблоках, не дожидаясь помощи от мужчины. Неожиданно внимательно проследила взглядом за попыткой Павла подхватить благородную даму. Наконец, встряхнула головой, очнулась, ее глаза расширились, губы приоткрылись в беззвучном произнесении запретного в семье имени. Взгляд заметался по загорелому лицу, по черной густой бороде, меняющей знакомый облик, но все же, все же… Яркий румянец вспыхнул на бледных скулах и Вера протянула руки.
– Павел? Это вы?
– Узнала… – удивленно покачал головой великий князь.
– Да я вас в любой маскировке… – начала девушка и задохнулась словами от нахлынувшего волнения. Она судорожно сглотнула и перевела взгляд на окружающий пейзаж. – Что же происходит?
– Побег, – расплылся в улыбке Павел, ощущая, как собственное сердце начало отстукивать неровный частый ритм. – Похищение невесты. То есть не совсем похищение, ведь дядя самолично передал вас мне из рук в руки. Вы помните – слушаться и почитать?
Вера знакомым жестом прижала ладони к покрасневшим щекам.
– Вы вернулись за мной. Спасли из горящего дома, как и обещали…
– Я бы сказал, что спасение только начинается. Нам предстоит долгое и, не скрою, опасное путешествие.
– Это неважно, Павел, – тихо сказала Вера, и ее светлые глаза заблестели от навернувшихся слез. – Вы живы. Вы спасли меня от накатившего безумия. Моего личного кошмара. Я не сомневалась в вас, великий князь.
– И я никогда не сомневался в вас, царевна Вера, – совершено искренне улыбнулся Павел и вдруг заметил, как похожи просиявшие восторгом серые глаза великой княжны, льдистым своим мерцающим оттенком, на сказочные очи Иммануила Бахетова. Открытие восхитило Павла, и он порывисто прижал девушку к обтянутой выцветшей гимнастеркой груди, заражаясь ее таким внезапным, после долгого оцепенения, счастьем. Коснулся ртом доверчиво подставленных губ Веры. Губы оказались мягкими, теплыми и такими отзывчивыми, что долгий поцелуй вышел сам собой. Едва переводя дыхание и ощущая учащенный стук чужого сердца, Павел выговорил, с глупой радостной улыбкой:
– Поспешим, ваше высочество. К закату нам надо добраться до леса у станции.
Через полчаса скачки по накатанной двойной колее, вдоль полей и лугов, всадники придержали коней.
– А как же papa и mama? – вдруг с тревогой спросила Вера. – Надин и Люба, Бэйби?
«Совсем пришла в себя», – с удовольствием понял Павел и ответил с правдивым выражением лица:
– Существует большой план по освобождению. Среди охранников есть верные люди, а к самому городу подтягиваются белые отряды. Государь знает об этом. Я приехал лично за вами, Вера, потому и настаивал, чтобы вас отпустили одну. Я нагло воспользовался шансом все же заполучить вас, несмотря ни на что.
– Вы всегда держали слово, – улыбнулась Вера, протянула Павлу руку.
У реки они отпустили лошадей напиться, а после повели шагом. Вера глубоко дышала, любовалась на окружающий пейзаж, чуть смущаясь, хитро посматривала на своего спасителя. Павлу тоже было весело – его план пока удавался, они быстро отдалились от города, двигались в правильном направлении, Вера оживала с каждой минутой, прекрасно управляла серым конем, по-видимому, свободно себя чувствовала в мужской военной форме и просто радовалась нежданному спасению. Приняв факт освобождения, царевна начала задавать вопросы, желая знать подробности о вызволении государя. Павел рассказывал, все больше увлекаясь, стараясь убедить девушку и отчасти себя в возможности побега семьи. Ему очень хотелось в это верить. Вера слушала пылкие речи нареченного жениха и потихоньку успокаивалась.
На горизонте появился лес, за которым находилась, если верить картам, железнодорожная станция у населенного пункта со сложным названием Ревда. Ночь Павел планировал провести у леса, на берегу небольшой извилистой речки. Июль стоял на редкость жаркий и сухой, и даже ночью температура была выше, чем обычно в этом месяце. Лес полого спускался к реке, начинался густым скоплением осин, ясеней и лип. Сладкий аромат раннего цветения сразу привлек внимание Веры. Явно красуясь молодецкой удалью, Павел несколько раз подпрыгнул и сорвал с нижних ветвей пахнущие медом соцветия. Целебный липовый цвет был прекрасным дополнением к вечернему чаю. Еще в поле Павел заметил белые шляпки шампиньонов и вскоре молодые люди набрали целый картуз ароматных грибов.
Позволив коням брести вдоль русла, путники достигли чистого лесного ручейка, впадающего в реку. Павел наполнил обжигающе холодной водой два походных котелка – для похлебки и чая.
Остановились они ближе к вечеру, на небольшой полянке, откуда просматривалась река. Павел привязал коней за чумбур к дереву, ловко установил палатку, взялся за сооружение костра. Вера активно помогала собирать сухие ветки, обложила место для очага камнями. Павел продемонстрировал чудеса поварского искусства, заварив в котелке пшено со смесью сухих овощей из солдатского пайка – морковью, свеклой, луком и петрушкой. Щедро посолил, добавил лаврушки и большую пригоршню набранных в поле шампиньонов. Ароматная похлебка вскоре поспела. Котелок установили на плоский камень, а над костром Павел подвесил вторую ёмкость, для чая. Вере была вручена походная ложка. Великий князь развернул холщовый мешочек с ржаными сухарями.
– А Вы, оказывается, превосходный cuisinier, – лукаво улыбнулась Вера, подув на ложку и отведав варева.
– Разумеется, фронтовая жизнь научит многому, – радостно отозвался Павел.
Он, конечно, преувеличивал, кашеварить ему раньше не приходилось. Однако, наблюдательный молодой человек достаточно времени проводил у походной кухни, чтобы понять принцип приготовления горячего супа. Наваристая грибная пшенная похлебка, после целого дня на свежем воздухе и волнений, показалась и Павлу, и царевне чрезвычайно вкусной. Выглядевшая ненормально худой Вера уписывала за обе щеки, а потом смущенно призналась:
– Я даже не помню, когда ела с аппетитом. В том доме, под круглосуточным наблюдением, мне все казалось пропитанным отвратительными запахами… солдат. Даже пища.
Павел с наслаждением закурил. Вера пожелала сама заварить чай – когда-то она с удовольствием занималась этим во дворце, по праву старшей дочери. Липовый цвет придал темному настою аромат свежего меда. Павел осторожно развязал пакет с заранее наколотым сахаром.
– Какой вы предусмотрительный! – восхитилась Вера.
– Вам достанется хозяйственный муж, – поддержал комплимент Павел.
Вера стыдливо опустила ресницы, но молодой человек видел, что великая княжна радовалась его словам.
– Завтра мы выйдем к железной дороге и попытаемся проехать сколько получится, не вызывая подозрений. Если вам удобно в форме, то останетесь моим младшим братом, у меня и документы есть. Но тогда нам нужно разговаривать запросто.
– Это как? – заинтересовалась Вера, осторожно пробуя полученный чай. С кусочком сахара за щекой получалось необыкновенно вкусно.
– По-русски. Как братья. Вы слышали, как говорили охранники в доме? Трудно изображать простых людей, общаясь при этом вежливо и на английском, вы не находите?
Вера кивнула, протянула Павлу горячий котелок.
Наевшись, путники удобно устроились у палатки. Начало темнеть. Костерок горел едва-едва. Павел вытащил из вещмешка приготовленное для Веры тонкое шерстяное одеяло, бережно накинул на хрупкие плечи. Девушка доверчиво склонила голову на плечо Павлу. Великий князь заметил, что у царевны начали слипаться глаза от усталости, и завел рассказ о своем путешествии с крестьянами из Крыма до Екатеринбурга. Голос Павла подействовал на Веру усыпляюще, и вскоре девушка обняла жениха руками, ровно задышала. Ее голова медленно сползла с мужского плеча на колени. Не проснувшись, Вера потерлась щекой о грубый материал военных брюк, устроилась поудобнее. Павел улыбнулся, погладил царевну по густым пепельным волосам. Короткие волнистые пряди оказались неожиданно мягкими, такими приятными для ласки.
Всю недолгую июльскую ночь Павел провел, сидя у палатки, прислушиваясь к непривычным звукам леса. Спящую Веру он перенес внутрь, со всех сторон подоткнув одеяло. И задремал, лишь когда на востоке просветлело и заалело.
Где-то в кроне заливалась виртуозными звонкими трелями невидимая птаха. Павел быстро проснулся, сладко потянулся. Обнаружил себя сидящим у палатки, заботливо укутанным шинелью. От реки подбежала Вера. Личико у нее было свежим, глаза – ясными. Великая княжна ласково улыбнулась.
– Доброе утро. Как спалось?
– Мало, но на удивление крепко, – отозвался Павел.
Царевна с видом фокусника развернула чистую тряпицу, в которой обнаружился белоснежный творог. В котелке оказалось свежее прохладное молоко. Вера осторожно выложила на плоский камень, заменяющий во время вечерней трапезы стол, пяток крупных яиц. Павел уставился на все это богатство, а потом на довольную произведенным эффектом Веру.
– Откуда?! – только смог спросить великий князь. Царевна улыбнулась.
– Утром крестьяне перебирались через реку, везли продукты на рынок в город.
– Ты их ограбила или угрожала оружием? – Павел машинально бросил взгляд на винтовку.
– Зачем так сложно? – пожала плечами Вера. – Честно купила.
Павел отломил кусок творога, вспоминая позабытый вкус, отпил свежайшего молока. Прикрыл глаза от удовольствия.
– Вкусно? – даже не видя Веру, Павел чувствовал радость в ее голосе. Кивнул.
– Так чем заплатила?
– Серьги отдала жемчужные. Давно уже не носила, да и не нравились совсем. А вот пригодились.
Великий князь открыл глаза. Царевна счастливо улыбалась, смаковала творог, запросто облизывая тонкие пальчики.
Они сытно позавтракали деревенскими продуктами, сварили яйца в котелке – на будущее, и начали собираться в дальнейший путь. Лошади за ночь отдохнули, наелись свежей травы, и теперь были готовы к длинному маршу.
Недалеко от станции расположился большой отряд. Дымила походная кухня. Над одной из палаток развевалось красное знамя из чьей-то потасканной рубахи, так что Павел на расстоянии знал, к чьему лагерю приближались.
– А вот и Сидоров! – неожиданно приветствовал всадников высокий молодой красноармеец. – А комиссар так тебя и не дождался, уехал с первым отрядом!
– Сидоров так Сидоров, – пожал плечами Павел, моментально принимая роль незнакомого ему бойца. Вера посмотрела на великого князя и засмеялась.
Всадники остановились, окруженные интересующимся народом. По внешнему виду Павел и Вера отлично вписывались в компанию.
– А это кто? – закономерно спросил старший по отряду.
– Брат мой младший. Увязался следом, не отогнать. Потому и задержались.
– Я тоже Сидоров, – тоном озорного мальчишки, задумавшего грандиозную шалость, доложила Вера, уверенно спрыгивая с лошади.
– Не слишком ли еще сопливый, малец? – добродушно заметил толстяк, облизывая ложку и засовывая ее в голенище. – У нас сражения намечаются.
– Не пугай, дядя, – развязно отозвалась Вера с обиженной мордашкой.
Незнакомые бойцы расхохотались, кто-то потрепал девушку по непокорным кудрям. Лошадей отвели к пасущемуся на отдалении небольшому табуну. Павла и Веру пригласили к обедающей группе, дали по миске каши. Вера жадно набросилась на сдобренную хорошим маслом рассыпчатую гречку, демонстрируя юношеский аппетит. Повар довольно улыбнулся. Занимаясь кашей, Павел внимательно прислушивался и приглядывался, неопределенно кивал на вопросы, не требующие длинных ответов. По окончании трапезы великий князь понял, что его приняли за отставшего от первой группы помощника командира. Подразделение екатеринбургского полка небольшими отрядами отправлялось для усиления Красной армии в Уфу.
После привала бойцы построились и нестройными рядами потянулись к станции. Вера держалась рядом с «братом». Заливисто смеялась незатейливым шуткам местного балагура, весело поглядывала на Павла. Она была так похожа на мальчишку, вырвавшегося из-под взрослой опеки, что великий князь всерьез подумывал о временном присоединении к отряду.
На железнодорожной станции, впрочем, их и не спросили о желании ехать вместе, это оказалось само собой разумеющимся. Командир отряда Знаменский просто посчитал бойцов по головам, включая вновь прибывших, и отдал приказ грузиться в поезд. Плацкартный вагон оказался до отказа забитым солдатами, люди разместились даже на багажных полках.
– Хорошо еще, что не в товарном едем, – радостно поделился соображениями отрядный шутник по имени Василий.
Поезд тронулся. Бойцы расселись у поднятых окон и закурили. Павел задумчиво смотрел на летний лес и пытался просчитать, сколько они сэкономят по времени, если доедут с красноармейцами до Уфы, и очнулся от мыслей, лишь заслышав звонкий голос Веры. Девушка оживленно общалась с новыми знакомыми, жестикулировала, смеялась, скаля белые зубы. Прислушавшись, Павел с ужасом понял, что Вера в своем мальчишеском образе складно врала о том, как сбежала из родительского дома, продавала на улицах газеты и порывалась уйти на фронт.
– Да ты может и грамотен? – недоверчиво покачал головой один из старших, Семен Яковлевич.
– Конечно, грамотен, – весело сверкнула глазами Вера. – Как иначе газеты продавать? Иной раз с газеткой в питейный дом зайдешь, да начнешь читать вслух новости. Мне буфетчики и чаю наливали, и калачами посыпными кормили. Информация – самый важный товар!
Последнюю фразу девушка выдала серьезным тоном, явно передразнивая кого-то из взрослых. Потом сделала паузу и лихо утерла нос рукавом, как тут же догадался Павел – чтобы скрыть невольный смех.
– А бойкий брат у тебя, товарищ Сидоров, – улыбнулся командир. – Пригодится нам. Как зовут тебя, малец?
– Веник его зовут, – мрачно ответил за «брата» Павел. – Вениамин то есть.
– Эка заковыристое имечко, – зашумели красноармейцы.
– Мамка постаралась, – кинув на Павла непонятный взгляд, усмехнулась Вера. – Остальная родня хотела Дорофеем назвать.
Павел сдался и, засмеявшись со всеми, откинулся к стене.
Вере быстро вручили ворох газет. Половина отряда оказалась совсем неграмотна, остальные читали плохо и путались в мелком газетном шрифте. Вера сначала медленно, а потом все больше входя во вкус, приступила к чтению вслух. Новое развлечение понравилось красноармейцам. Старший даже прикрикнул, чтобы не курили, а то «у парнишки из-за вашего табачища в горле пересохнет». Попутно вокруг узнанных новостей развязывались дискуссии, во время которых кто-нибудь совал в руки Вере кружку с горячим чаем и кусочком сахара или горсточкой изюма. К вечеру девушка заметно утомилась от напряженного чтения и образа сорванца. Заметив бледность на лице «брата», Павел решительно отобрал газеты.
– Хватит на сегодня, у тебя глаза, наверное, уже не видят.
– А и правда. Говорят, буквы когда складываешь, то они в голове на мозги давят… – испуганно заметил один из бойцов. Старшие и умные громко захохотали.
Вскоре появился повар с огромным самоваром. Вволю напившись крепкого чаю с белым, сдобренным маслом и вареньем, хлебом, красноармейцы настроились на лиричный лад. Балагур и весельчак Василий вытащил красивую саратовскую гармонь, перекинул ремень через плечо, бойко пробежался пальцами по кнопкам, развел меха. В вагоне раздались характерные переливы народного инструмента. Павел, сам прекрасно играющий на гитаре, прислушивался к необычному звучанию, отмечая безукоризненное исполнение гармонистом-самородком какой-то незнакомой баллады. Солдаты нестройно затянули печальную песню о неслучившейся любви. Вера доверчиво прижалась к сильному плечу Павла. От заунывной мелодии у нее слипались глаза. Павел посмотрел на смеженные, с загнутыми светлым кончиками, ресницы, и неожиданно умилился. Прикрыл хрупкие плечи своей шинелью и под ней, незаметно для окружающих, обнял уставшую девушку.
Великий князь был немало удивлен. По его разумению, царевна должна была испытывать многие неудобства от проезда в вагоне, наполненном молодыми мужиками. Однако ночь прошла спокойно, Веру не разбудил ни богатырский храп, ни отчетливый запах дешевого табака, когда кому-то понадобилось покурить прямо в постели. Да и наутро девушка выглядела свежей и веселой. С удовольствием заглотила порцию непрезентабельной каши, чутко прислушивалась к речам красноармейцев, далеких от изысканных салонных бесед. Впрочем, мужчины и сами придерживали языки, оглядываясь на явно несозревшего брата «товарища Сидорова». Вера увлеклась своей ролью – мастерски справлялась с мимикой любопытного мальчишки, ни жестом, ни словом не выдавая своего пола. Даже однажды вмешалась во взрослую дискуссию, азартно и неприлично ругая сверженное Временное правительство.
– За такие слова тятька вытянул бы тебя ремнем, – посмеиваясь, заметил Семен Яковлевич.
– Тятька сам пострадал от Временного, – угрюмо пробормотала Вера.
Опасный разговор прервал появившийся командир с тихим незаметным человеком, оказавшимся политруком. Руководители завели разговор о классовом неравенстве, о политике нынешней власти, о Советах и лидерах, что сидели в Кремле. Солдаты внимательно слушали, изредка задавая осторожные вопросы.
Поезд остановился, не доезжая до станции Сатка. Красноармейцы высыпали в негустой перелесок, как изящно выразился Василий – «сходить до ветру». Павел с Верой остановились у нагретого вагона.
– Где же ты такого обращения набрался, милый брат? – наконец, задал Павел мучающий его с начала железнодорожного путешествия вопрос. Вера звонко рассмеялась.
– Ставили как-то в домашнем театре французскую пьесу. Я играла революционно настроенного мальчишку-беспризорника. Имела успех.
– Очень достоверно, – признал Павел. – И не подозревал в тебе такого таланта.
Вера грустно усмехнулась.
– А я наблюдаю за этими людьми и понимаю, что они в чем-то тоже правы. И борьба их имеет смысл.
– Это не дает им право уничтожать наших родных, – жестко возразил Павел.
Великая княжна отвела взгляд на лес, не желая выдавать свою боль.
Как ни была талантлива Вера, все же через некоторое время мужчины начали присматриваться к ней, подсознательно ощущая притяжение женского пола. Красноармейцы не подозревали обаятельного юношу в переодевании, но при общении старались оказаться поближе, ненароком коснуться, вдохнуть запах волос, да и сами разговоры становились все развязнее. Самый взрослый из отряда, фронтовик Семен Яковлевич, прямо сказал Павлу.
– Следи за братом в оба. Не было бы беды.
Великий князь молча кивнул – он и сам видел, как мужики вились около его невесты, а вскоре, стоило ему на минуту отвлечься на перекур с новыми знакомыми, как Вера куда-то запропастилась. Впрочем, почти сразу вернулась, уселась рядом с «братом», обхватила за шею и жарко зашептала в ухо, посмеиваясь, будто делясь какой-то веселой новостью.
– Уходить нам пора, Павел. Меня почти разоблачили.
– Кто? – беззвучно спросил великий князь.
– Политрук. Прижал в тамбуре, обнаружил корсет. Дал мне ночь на размышления.
– Гнида пролетарская, – прошипел Павел, сжимая кулаки.
Вера нарочно громко засмеялась, накрывая своими ладонями напряженные кисти любимого мужчины. Павел закрыл глаза, выравнивая дыхание и стараясь привести мысли в порядок. Корсет – это было очень плохо. Догадливый политрук наверняка сделал правильные выводы. К тому же, поезд приближался к Уфе, где им предстояло соединиться с отрядом неведомого Павлу комиссара. Великий князь подозревал, что на товарища Сидорова он не похож, и обман будет тотчас раскрыт.
Глубокой ночью, едва состав затормозил у какого-то полустанка, Павел и Вера смело спрыгнули на насыпь.
– Попользовались проездом и продовольствием, – нервно хихикнула Вера, смотря вслед ушедшему в ночь поезду.
– Считай, коней в залог оставили, – пожал плечами Павел.
Царевна грустно вздохнула по своему серому в яблоках.
Переночевали в поле – нашли неказистый, оставленный, видимо, сторожами шалаш, и безмятежно заснули, прикрывшись павловой шинелью. А едва рассвело, побрели вдоль железнодорожного полотна до первого населенного пункта. Павел даже приблизительно не знал, где они находились.
Лишь ближе к вечеру, уничтожив весь запас сухарей, сахара и воды, молодые люди добрались до маленькой станции. Поговорив с разговорчивым работником путей, Павел прояснил, что они оказались на подходе к самой Уфе, на одной из предварительных развязок.
– Вот этот состав до Благовещенска, а этот, к примеру, на Самару пойдёть… – рассказывал страдавший от недостатка общения рабочий.
– А не знаешь ли, уважаемый, где покушать здесь можно? – поинтересовалась Вера.
Мужик сдвинул фуражку, почесал затылок, а потом махнул рукой, приглашая за собой.
На незначительной станции, к удивлению путников, оказался буфет. По словам разводящего, многие составы делали здесь продолжительную остановку, и перекусить на середине пути стало доброй традицией для машинистов.
По поводу странных молодых людей в военной форме, голодных, как дикие звери, расплатившихся золотыми, еще царскими монетами, у буфетчицы наверняка появилось свое мнение. Но вслух женщина ничего не сказала, выдала путникам двойные порции щей и пережаренных жестких котлет с кашей. Залила свежей воды в ведерный самовар. На дорогу Павел предусмотрительно наполнил флягу чистой водой и набрал пакет пирожков.
Как только женщина отвлеклась на зашедших в буфет рабочих, Павел дернул Веру за рукав, показывая взглядом на выход. Пара быстро покинула помещение.
Стараясь не привлекать в себе внимания, они присматривались к грузовым поездам. Рядом тронулся товарный состав. Платформы с лесом. Крытые вагоны. На самом первом было криво написано краской «Самара». Павел крепко схватил Веру за руку. Они побежали по насыпи. поравнялись с вагоном, у которого была чуть отодвинута дверь. Мужчина ловко закинул вещмешки в образовавшуюся щель, подтянулся сам, помог забраться девушке. Пока глаза не привыкли к темноте, Павел и Вера чутко прислушивались и выравнивали дыхание. Потом осмотрелись. В полутьме обрисовывались очертания телег и подвод, наваленных друг на друга. Лишь у выхода оказалось немного свободного места.
Поезд постепенно набирал скорость. Путешественники одновременно вздохнули. В сухом помещении пахло старым деревом, углем и лесом.
– Кажется, опять едем, – улыбнулась царевна. – Не думала, что в моей жизни настанет время приключений. Впрочем, первые пятнадцать лет были совсем скучными…
Они удобно расположились на ближайшей телеге, в которой находились холщовые мешки. Задремали под равномерный стук колес. Проснулись, когда дверь крытого вагона с грохотом захлопнулась. Состав стоял. Снаружи слышались голоса рабочих, обсуждающих ротозеев, не запломбировавших вагон. Поезд остановился ненадолго, и уже через несколько минут путешественники с облегчением выдохнули, почувствовав движение. Вагон не был глухо запечатан, сквозь многие щели просачивался свет, давал возможность видеть силуэты друг друга и предметов.
Павел раскрыл пакет, полученный в буфете. Запахло сдобой. Не сказать, что это были самые вкусные пирожки в его жизни, но настроение быстро улучшилось. Вера начала рассказывать о событиях прошедшего года. Она старалась сдерживать эмоции, но Павел чувствовал, как нелегко ей далось осознание краха самодержавия и ареста. Но самое большое потрясение девушка испытала, когда позволила себе поверить в гибель любимого человека. Павел не видел ее слез, но ощущал их на своей щеке, когда, не справившись с собственными чувствами, обнял царевну, коснулся ее мягких солоноватых губ. Вера всхлипнула, прижалась к великому князю. Подняла заблестевший в полутьме кошачьим отсветом взгляд.
«Не в вагоне же!» – твердо приказал себе Павел, осторожно обнимая невесту, не позволяя себе намеков на большее. Впрочем, совсем спокойным он себя не ощущал и это неожиданно порадовало молодого человека. Разговор пришлось срочно переводить на отвлеченную тему.
На станциях в неплотно закрытый вагон регулярно заглядывали работники путей и обходчики. Вера с Павлом прятались между телегами, демонстрируя чудеса акробатики. Ночь прошла в перестуке колес, рваных резких движениях, когда состав зачем-то загоняли на запасные пути.
Поутру Павел с силой отодвинул тяжелую дверь. Высунулся в образовавшуюся щель, жмурясь от солнечного света. Издалека прочитал название полустанка. По всему выходило, что находились они совсем недалеко от Самары. Увидев приближающихся рабочих, Павел шагнул между вагонами. Подслушанный разговор великому князю не понравился – люди решили на следующей станции наглухо запломбировать вагон, иначе в конце пути груз могли забраковать. Недолго думая, Павел разбудил Веру и быстро объяснил ситуацию. Они успели скинуть свою поклажу на землю, когда состав медленно тронулся. Павел решительно спрыгнул и протянул руки.
– Прыгай, Вера.
В светлых глазах царевны промелькнул страх. Она присела на корточки, вцепившись в дверь, но не смогла разжать пальцы. Павел быстрым шагом двигался рядом, понимая, что ближайшие секунды решат все.
– Ты мне веришь? Прыгай!
Вера вдруг встряхнула волосами и сильно оттолкнулась от пола, бросившись прямо в руки великого князя. Он покачнулся, но удержался на ногах – девушка оказалась совсем легкой.
От радости горячо поцеловал измазанное чем-то темным личико.
– А ты смелая, дорогая.
Вера нервно засмеялась.
– Я так часто не могла этого сделать – в своих снах.
Она внимательно посмотрела на Павла и покачала головой.
– Мы похожи на чертей.
Путешественники, действительно, основательно перемазались в угольной пыли – по-видимому, мешки в телеге, приютившей их на ночь, использовались для переноса угля. Павел попытался вытереть грязными ладонями лицо, но размазал по себе черный налет еще больше. Вера критично осмотрела себя. Форма уж точно пришла в негодность. Великий князь напоминал арапа, сама же девушка выглядела почти пристойно, если не считать черных полос на щеках и вокруг глаз.
– Какие мы страшные, – хохотнул Павел и огляделся.
Недалеко, на насыпи, лежали их вещмешки – на удивление чистые. Молодой человек припомнил, что сложил поклажу рядом с дверью. Наверное, это было единственное не присыпанное угольной крошкой место в вагоне. Оставив попытки хоть как-то привести себя в приличный вид, Павел предложил продолжить путь. Если он правильно запомнил карту, то за лесной полосой должна быть речка.
Путники довольно резво преодолели негустое скопление деревьев, вышли на некошеный луг. Свежий ветерок принес запах мокрого песка, воды и каких-то речных растений. Желание умыться прибавило сил.
На берегу неширокой речки несколько мальчишек, пыхтя, вытаскивали на сушу лодку. Увидели приближающихся людей в грязной военной форме, оставили свое занятие, уставились круглыми от испуга глазами. Потом пронзительно, по-девчоночьи, завизжали и бросились наутек, ломая ивовые кусты.
– Эй, вы куда? – крикнула было вдогонку Вера, но посмотрев на Павла, прекратила это неблагодарное занятие. Было понятно, что своим видом они напугали детей до полусмерти.
– Вот и не верь после этого в чертей, – рассмеялся Павел, любуясь на свое отражение в воде.
Кое-как отмыли лица. Угольные разводы остались, но с нечистью сходства больше не наблюдалось. Павел столкнул лодку на воду.
– Нехорошо обижать детей, но у нас нет выхода. Да и мальчишки сюда, скорее всего, не вернутся, – серьезно объяснил он Вере. Девушка молча забралась в добротную лодку.
Плыть вниз по течению было одно удовольствие. Река сама несла лодку, Павел лишь чуть правил веслами. Вскоре они услышали крики с берега. Несколько рыбаков махали руками и что-то невнятно вопили. Оказалось, их плоскодонка сорвалась с привязи, ушла чуть по течению и застряла в камышах на противоположном берегу. Павел со смехом выловил беглянку. Благодарные рыбаки угостили путников вкусной наваристой ухой. После обеда мужики, в ожидании вечернего клёва, завалились спать под приготовленный загодя навес, а Павел с Верой отправились дальше.
Река постепенно сужалась, превращалась в глубокий ручей. Пейзаж из обширных лугов преобразовывался в лесной массив. Исчезли свисающие тонкими ветвями к воде ивы, песчаные берега потемнели. Вскоре их окружил смешанный густой лес. Тихо шумели ветви. Отчетливо слышался каждый всплеск весел, стрекотание слюдяных крылышек бойких стрекоз, пересвист невидимых птах. Павел оставил весла, позволяя лодке медленно скользить по спокойному течению. Вера опустила ладонь в воду. Задумчиво смотрела, как от ее пальцев шла легкая волна. Улыбалась чему-то своему так мягко и ласково, что Павел поневоле засмотрелся на разнеженную спутницу. За небольшой промежуток времени он видел царевну в нескольких ипостасях – отрешенной великой княжной, униженной арестом, пылкой влюбленной, счастливой своим спасением, дерзким очаровательным мальчишкой, и вот сейчас – лиричной мечтательной барышней. Вера оказалась слишком разной и непредсказуемой, чтобы Павел остался о ней прежнего мнения, он потерялся в своих эмоциях, но чувствовал, что уже не относится к девушке только как к царевне и кузине.
Они молчали, наслаждаясь окружающей природой. Павел лениво раздумывал, что вскоре достигнут ближайших деревень, узнают, как лучше всего добраться до Самары, а там, на пароходе, вниз по Волге, до Царицына – это был оптимальный маршрут, заранее прикинутый великим князем для спасения. Таким образом, они успевали появиться в Крыму до намеченного отправления броненосца в Великобританию. Оставаться на родине больше не имело смысла – за время путешествия на Урал Павел убедился, что та жизнь, которую он любил и знал, утеряна навсегда. Нужно было все строить заново и не на этой земле, залитой благородной кровью, с грядущей гражданской войной и многими лишениями.
Вдруг Вера вздрогнула и прислушалась. Павел тут же повторил ее движение. Откуда-то слышался равномерный шум.
– Будто… вода падает?– задумчиво спросила Вера.
Павел моментально схватил весла, стараясь пристать к берегу до недалекого поворота. Лодка мягко ткнулась в травяной склон. Великий князь аккуратно вытащил ее на сушу, помог выбраться своей спутнице. За густыми колючими кустами и еловыми лапами открылся прекрасный вид на невысокий лесной водопад и водяную мельницу. Путники подошли ближе. Мельница казалась заброшенной – широкая тропа к ней заросла высокой травой, дверь была небрежно приперта темным бревном. Колесо медленно вращалось на холостом ходу.
