Текст книги "Never (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

“Через час вылетаем в Арктику. Не заеб, как это называет Дерек, просто Стайлз никогда не видел пингвинов. Есть у меня подозрение, что они похожи на маленьких выебистых Уиттморов в смокингах. LOL. Если все правда, наш Лейхи поселится в снегах и отрастит себе бороду. Ох, чувак, это лучшее путешествие в моей жизни, без дураков. Никогда не думал, что Дерек может быть таким романтиком. Хотя он, конечно, это тщательно скрывает. Не удивлюсь, если заставит бедных пингвинов нацепить туфли для чечетки и танцевать для меня, выстроившись сердечком. Прикинь, он и такое может”

“Скотт, никогда и не под каким предлогом не соглашайся летать на Южный полюс. Если только ты не белый медведь (хотя они тут, оказывается, не живут). Понимаешь, здесь не холодно, здесь какой-то ебаный ад изо льда. У Стайлза сопли до колен и в горло будто колючек напихали. Дерек заставляет меня пить какое-то мерзкое горячее молоко, почему-то отдающее огурцами, и растирает меня самой вонючей мазью в мире. Предполагалось, что это некая репетиция нашего медового месяца, а тут опять засада такая. Второй раз, ты прикинь. Блять, наверное, я неудачник пожизни. А мы ведь еще в Австралию собирались. И в Индию на слонах прокатиться”

“Слушай, дружище, тут такое дело. Ты же помнишь, наверное, как я расстроился из-за своей простуды и из-за того, что сорвались страусы, кенгуру и слоники? Тут такое дело, чувак. Дерек устал, наверное, слушать, мое нытье бесконечное и отвез напоследок в Лас Вегас развлечься. Казино, тусовки и прочая лабуда. Слушай, Скотти, я знаю, что обещал не просить, но прикрой в последний раз. Понимаешь, я тату сделал маленькое совсем на пояснице. Но папа расстроится, наверное. Поговори с ним как-нибудь, ладно? Подготовь его что ли. Да, еще мы с Дереком поженились. Как-то так вышло. Может, ты об этом тоже упомянешь, чтоб сильно его не шокировать? Возьми там Мелиссу в качестве группы поддержки. Может быть, мы тогда переживем это возвращение, и не придется даже в Мексику мигрировать... ”

====== 42. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 42. Джексон/Айзек https://pp.vk.me/c630526/v630526352/bac2/lQxt8hBJvNY.jpg

У Джексона глаза холоднее, чем снежинки, что падают с неба кружевными пушистыми хлопьями, тая на острых скулах, путаясь в жестких от геля волосах. На нем свитер дурацкий (хорошо, не с оленями), а на лице – снисходительно-высокомерная ухмылочка и пара складок на лбу (о, блять, я не умер тут от скуки, вот это сюрприз!).

Он благоухает, как пафосный парфюмерный бутик, а в носки его идеально начищенных ботинок можно смотреться, как в зеркало. Он останавливается за воротами, не ступая на подъездную дорожку, что ведет к дому, и вскидывает свои невозможные брови, сканируя взглядом дверь в доме напротив – ту, что через улицу. А потом почему-то просто пихает ладони в карманы брюк и запрокидывает голову в небо, ловя холодные снежинки языком.

Лидия Мартин паркуется у обочины и смотрит несколько секунд, будто не веря своим глазам. Потом выходит осторожно, стараясь не поскользнуться на высоченных каблуках. Трогает твердую щеку ярко-розовыми губами.

– Машина сломалась? Могу подбросить, – фраза как пробный камень на самом деле, потому что ничто не мешало бы Уиттмору вызвать такси или взять одну из тачек родителей.

– Я буду позже, – отрезает он, и голос – будто когти скребут по ледяному стеклу.

Девушка морщится и притопывает ножкой так, что огненные пружинки локонов сердито качаются в такт.

– Детка, это Рождество, и у нас вечеринка, если ты не придешь, я вырву твои яйца вот этими слабыми ручками, понял?

И больно тычет пальцами куда-то под ребра. Туда, где все онемело и словно бы отмерло на самом деле. Это страх или ужас. Или просто... Джексон не может объяснить это даже себе, потому что кровь в венах вдруг трансформировалась в жидкий лед, а кусочки льдинок застыли в глазах и царапают веки каждый раз, когда он пытается моргать.

Рождество, мать-его. Рождество. Вечеринка стаи, теплый глинтвейн, ростбиф с кровью, сладкий пирог с яблоками, тыквой, пеканскими орехами, а еще сладкий картофель. Праздная болтовня, где не будет ни слова про охотящихся на них монстров, соперничающие стаи, взбесившихся альф и прочие опасности. Возможно, глупая игра в фанты или бутылочку.

Джексон Уиттмор любил Рождество, хотя не признался бы в этом и под страхом смерти. Любил смотреть, как пламя, разгорающееся в камине, бросает рыжие отблески на светлые кудри нелепо-длинного Айзека Лейхи, что всегда садился ближе к очагу, подтягивая колени к груди и разматывая свой дурацкий полосатый шарф.

И стоило ждать этого дня хотя бы ради странного чувства покоя и умиротворения, что накатывало каждый раз, когда он словно бы невзначай касался его неожиданно холодной руки.

И, черт, он на самом деле стал ждать этого дня с каким-то нетерпением даже. Вот только вчера Стайлз, поедая огромный сандвич и раздевая взглядом Хейла, отжимающегося на перекладине, меланхолично заявил, что Лейхи не придет.

– Откуда я знаю? – Проворчал пацан с набитым ртом и пожал худыми плечами. – Просто прислал смс, чтобы его не ждали. Это же Лейхи, может у него просто вселенская тоска или потребность побыть одному.

У Джексона тогда скулы свело и захотелось треснуть по лбу или кулаком по столу, встряхнуть за шиворот и просто спросить: “Вам что до такой степени насрать на мальчишку?!”. Но он лишь пожал плечами и вышел в сгущающиеся сумерки. В конце концов, это и не его дело.

А сейчас сам не понял, как вышло так, что ноги принесли прямо на крылечко дома Айзека, а пальцы сжались в кулак, чтобы постучать. Мистер Лейхи распахивает двери – лохматый, помятый со стойким ароматом перегара. Уиттмор изо всех сил старается не морщиться и выдает дежурно-обворожительно-уважительную улыбку, какую обычно адресует взрослым.

– Здравствуйте. А Айзек дома? Я... за ним пришел...

– А ты кто такой? – Мужчина подозрительно прищуривается опухшими с перепоя глазами, что мутно поблескивают из-под захыватанных жирными пальцами очков.

– Джексон. Джексон Уиттмор, сэр. Мы... заниматься хотели. Контрольная через пару дней.

Краем глаза видит, как потрясенный парень застывает за спиной отца и даже не дышит, кажется. Запускает пальцы в кудряшки, чтобы взъерошить рассеянно.

– Пап? Джексон?

На нем нет синяков и отметин, но глаза запали, и глубоко внутри, почти за зрачками поселилась такая тоска, что впору в петлю лезть, наверное. Джексон вздыхает, понимая, что, кажется, блять, он пропал. Отодвигает мужчину плечом и тянет одноклассника за руку.

– Твой отец разрешил нам позаниматься. Пойдем, мама накормит нас ужином.

Айзек не понимает, почему не упирается, он успевает лишь схватить с вешалки куртку и красно-черный шарф.

– В десять чтобы был дома, – запоздало кричит из квартиры отец.

– Что это было? – Шепчет Лейхи, обхватывая себя руками.

– Как ты умудрился снова замерзнуть? – Вместо ответа спрашивает Джексон и тащит мальчишку через улицу, открывает свой Porshe, заталкивает паренька на пассажирское сиденье, врубает на полную обогрев.

Айзек тянет синеющие пальцы к теплым потокам воздуха, и загнанное выражение в глубине льдистых глаз почти что тает. Почти.

– Какого черта, Джекс? – В его голосе растерянность, толика любопытства и яркая, звенящая тревога.

– Ты больше не вернешься к нему. И вообще, кудряшка, сегодня Рождество. И мы едем праздновать со стаей.

Он улыбается, старается растормошить того, кто никогда не был даже другом, но умудрился стать кем-то важным. Незаменимым.

– А потом я вернусь домой, и отец снова...

Осекается, будто сболтнул лишнего. Но Джексон обхватывает ладонь пальцами и тянет на себя.

– Ты. Не. Вернешься. К. Нему. Больше нет, Айзек.

– Почему? – Успевает выдохнуть тот, когда губы встречаются с губами, а вторая рука опускается на затылок, притягивая ближе.

– Потому что я так сказал, – бормочет он, не задумываясь о том, услышит ли его Лейхи.

Лейхи, которого хочется прижать к груди и никогда не отпускать. Лейхи, которому он, Джексон, устроит лучшее Рождество в жизни. Лейхи, который больше не будет грустить. Никогда.

====== 43. Джексон/Стайлз ======

Комментарий к 43. Джексон/Стайлз https://pp.vk.me/c629506/v629506352/2ef18/kJwNln4zoQ0.jpg

https://pp.vk.me/c629506/v629506352/2ef1f/gTx_7KZwpjM.jpg

Джексон достает из коробки яркий красный шар и осторожно, будто боится разбить, вешает на одну из пушистых веток. На нем свитер с котами и снежинками – подарок от Стайлза на прошлое Рождество. Может быть, он напялил его лишь потому, что замерз, а пижонские идеально отглаженные рубашки не очень-то и греют. Стилински надеется, что есть и другая причина.

Они в загородном доме Уиттморов только вдвоем, сегодня канун Нового года, который в Америке обычно почти не празднуют. И Стайлз старается не думать, что Джексон позвал его только потому, что Лидия ушла от него сразу после Рождества, а Дэнни не отклеивался от очередного дружка уже больше недели. Стайлз не хочет думать, что он для Джексона – лишь способ разбавить звенящую тишину, лишь последний в списке друзей. Стайлз хочет надеяться – может быть он нравится этому самовлюбленному красавчику хотя бы немного. Иначе зачем бы он сохранил этот дурацкий свитер.

– Так и будешь задницу там протирать или поможешь? – Ворчит Уиттмор, а Стайлз в эту секунду думает, что не видел никого красивее за всю свою жизнь. Серьезно, одни только эти скулы. Их хочется касаться, облизывать... Правда, порезаться можно, почти наверняка, но... – Стилински, прием! Земля вызывает!

Странно, что Джексон не злится и не брызжет ядом, как обычно. Он лишь чуть повышает голос и изгибает одну бровь.

– Да, я сейчас. Черт, Джекс, столько коробок.

Взмахивает руками, спотыкаясь об одну, и почти падает носом в ворох стеклянных шаров, когда одноклассник ловит его за ворот футболки, помогая удержаться на ногах. Красно-белая шапка Санты слетает с головы, улетая куда-то на пол.

– Вечно ты такой неуклюжий, – ворчит Уиттмор почти с нежностью, и Стайлз вздрагивает, чувствуя, как по рукам и вдоль позвоночника ползут мурашки от легкой хрипотцы в его голосе.

Стайлз уже твердо стоит на ногах (не считая того, что колени безбожно подгибаются, и весь он плывет, тонет, захлебывается в глазах цвета пасмурного утра), но руки не отпускают, расправляя тонкий трикотаж на плечах, скользят по спине, чуть прижимая.

Стилински краснеет, как та самая шапка, которой на голове уже нет, и думает, что если Джексон заметит его стояк, будет скандал. Или позор, как минимум. Но Уиттмор лишь быстро (и как-то понимающе) подмигивает прежде, чем отпустить, а Стайлз беспрестанно облизывает пересохшие губы и тараторит что-то со скоростью сто слов в минуту. При этом абсолютно не понимает, что там мелет его язык, потому что кровь в голове шумит так громко, что он почти оглох.

– Давай закончим с елкой, – напоминает Джексон как-то простужено, и на секунду в голове вспыхивает шальная мысль – а, может быть, и он чувствует это напряжение, повисшее в комнате. Напряжение, что можно снять лишь одним способом.

– Ага, – кивает Стайлз и снова облизывает губы. – Нам еще ужин готовить.

– Ну уже нет! Ужин я уже заказал, часа через два привезут. А то спалим тут кухню, родители меня убьют.

И опять ни малейшей заносчивости или пренебрежения. Будто они лучшие друзья или... бойфренды, которые решили встретить Новый год только вдвоем.

Мечтай, мечтай, Стайлз Стилински. Глупый, наивный Стайлз...

Не понимая, какого хрена он так расстроился (с Джексоном ему изначально ничего не светило), Стайлз наклоняется, чтобы достать из коробки гирлянду.

...

Позже они разводят огонь в камине, доставка привозит ужин, и Джексон открывает вино.

– На Новый год обычно пьют шампанское, но я его терпеть не могу, – словно бы извиняется Уиттмор, разливая алкоголь по бокалам.

– От него так щекочет в носу, что я все время чихаю, – соглашается Стайлз, принимая свой бокал. И вздрагивает, когда теплые пальцы касаются его запястья.

Кажется, или Джексон правда проводит несколько раз подушечками пальцев по виднеющимся под кожей голубоватым венкам прежде, чем отойти?

Жарко, так жарко – не от камина, что пускает по комнате волны тепла, а от этих глаз, что будто раздевают, гладят, ласкают. Стайлз теребит ворот футболки, мечтая окунуться в ледяной бассейн. Рухнуть вниз головой, чтоб отпустило. Он старается выглядеть обычным Стайлзом Стилински, но болтает, наверное, чуть меньше обычного, а моментами словно бы зависает на несколько секунд.

Позже они сидят на полу и пьют вторую или третью по счету бутылку вина. В голове приятно шумит, и Джексон рассказывает что-то о походе в горы с отцом и встрече с медведем. Это безумно интересно, но через Стайлза будто электрический ток пропускают, он кивает невпопад, мычит что-то невразумительное. Пока Джексон не отбирает его бокал, отставляя в сторону.

– Мы должны что-то с этим сделать, ведь так? – Тихо и как-то интимно шепчет он прежде, чем потянуть парня на себя, накрываясь им, словно одеялом.

У Джексона губы вкуса вина, винограда и сыра, Стайлз плавится и тает, как шоколад, в его руках. Он думает, что упился в хлам и словил глюки, но отвечает на поцелуй, обвивая Уиттмора руками.

– Черт, я весь день этого ждал, – бормочет Джексон, запуская ладони под футболку Стайлза.

====== 44. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 44. Джексон/Айзек https://pp.vk.me/c629505/v629505352/2d35c/Ca4C73M2Sow.jpg

– Ненавижу бананы, – ворчит Джексон, когда Лейхи опрокидывает его на кровать, а потом усаживается сверху, обхватывая длинными ногами.

– При чем здесь бананы? – Ухмыляется Айзек и наклоняется, чтобы слизать с груди своего парня сладкий мусс, которым измазал его чуть раньше.

У него вкус ванили, бананов и нежных сливок. Уиттмор вздрагивает, когда язык скользит по его груди, поднимаясь к шее, собирая сладкое лакомство.

– Я, блять, липкий весь, – выдыхает он сквозь сжатые зубы, когда Айзек прикусывает кожу за ухом, а потом втягивает губами, оставляя пунцовую метку. У него вся шея и плечи в засосах, но кудряшка будто не может остановиться.

Это словно дело принципа – пометить Джексона Уиттмора, показать всему миру, что он только его – Айзека Лейхи. И больше ничей.

– Тебе же нравится, когда я так делаю, – ухмыляется Айзек и легонько прикусывает мочку уха.

Джексон стонет гортанно и тянется, чтобы обхватить худое тело поперек ребер, прижать ближе, но Лейхи перехватывает руки, зажимая над головой.

– Я еще не закончил с тобой.

И рывком переворачивает на живот, целует шею у кромки волос, а потом скользит губами вдоль позвоночника, трется бесстыдно пахом об упругие ягодицы парня, целует плечи, лопатки, поясницу.

– Айзек, – почти хрипит Джексон, когда тот оставляет очередную метку на его бедре, а потом легонько дует и зализывает языком.

Умудряется извернуться под ним и обхватить за плечи, роняет в подушки, а потом нависает сверху, раскрывая языком влажные губы. Айзек льнет к нему всем телом, изгибается так красиво, что дыхание перехватывает.

– Мой, только мой, – хрипит он, притягивая ближе, еще ближе.

...

Утром жаркое солнце будит их уже около полудня. Айзек, как-то хитро улыбаясь и прикрывая ладонью трубку, заказывает завтрак в номер. Из душа сквозь плеск воды раздается негромкое пение, и Лейхи, не удержавшись, скидывает футболку, чтобы скользнуть следом, обхватить сзади, слизать капельки влаги с красивой спины...

– Завтрак принесли, – скажет позже Айзек, стряхивая воду с бронзовых кудряшек, и завернется в халат, чтобы впустить горничную с тележкой. – Спасибо, милая, дальше мы сами, – и весело подмигнет, запихивая ей банкноту в карман кружевного фартучка.

– Надеюсь, там что-то съедобное.

Джексон, сверкающий потрясающим голым задом, скрещивает руки на груди, подозрительно глядя на своего довольного бойфренда.

– Айзек? Бананы? Серьезно?

И закатывает глаза, усаживаясь на диванчик, пока Лейхи расставляет приборы.

– Еще блинчики и вино. У нас же каникулы, помнишь? Все лето в разъездах. Правда, Нью-Йорк мы пока не посмотрели.

– Свожу тебя сегодня в Центральный парк лебедей покормим, – отвечает Уиттмор с набитым ртом.

Надо признаться, блинчики с банановым сиропом вполне даже сносны на вкус. Может быть, он, Джексон, их даже полюбит, раздумывает Уиттмор, пока Лейхи разливает вино. Он такой невероятно кудрявый и нежный, что хочется плюнуть на завтрак и прогулки по городу, затащить его к себе на колени и целовать, пока в глазах не потемнеет от желания, пока он не начнет скулить и просить большего, пока не скажет, как любит его.

Но кудряшка слышит о лебедях, и глаза его загораются такой радостью, что Джексон сдерживается, прикусывая губу. Потом, в Центральном парке, он уронит его в пруд (на мелководье, конечно, чтобы не утонул) и будет беззастенчиво пялится на мокрую футболку, обтягивающую тело.

– Джексон, блять, ты идиот, – выдохнет Лейхи, стягивая трикотаж через голову.

– Я тоже люблю тебя, малыш, – рассмеется Уиттмор и запустит руку в мокрые кудри, целуя.

Завтра они съездят к Статуе Свободы, а потом отправятся на озеро Тахо, потом – Ниагарский водопад, и дальше-дальше-дальше. Айзек Лейхи домашний мальчик и никогда прежде не выезжал из Бейкон Хиллс. Джексон Уиттмор покажет ему весь мир, а потом подарит его по кусочкам.

====== 45. Тайлер/Дилан ======

Комментарий к 45. Тайлер/Дилан Тайлер Хеклин/Дилан О'Брайен

https://pp.vk.me/c629507/v629507352/2e869/Mq_VnCEJeA0.jpg

Тайлер вваливается в темный и пустой номер, и в голове его, ошалевшей от многочасовой экскурсии, стучит лишь одно: душ и кровать, кровать и душ. Потому что он не ходил столько пешком с... да никогда он не ходил столько. И эта липкая пыль, что, кажется, впиталась в каждую пору кожи и даже поскрипывала на зубах.

Хеклин стягивает пропитавшуюся грязью и потом худи, отшвыривает куда-то в угол и только берется за пряжку ремня, как насмешливый голос от окна хлещет по пальцам, заставляя остановиться.

– Стоп-стоп-стоп. Я тебя тут жду, конечно, но бесплатный стриптиз не заказывал.

Он бледный до синевы, взъерошенный, как чертенок, а еще такой злой, что кажется, едва может усидеть на месте, чтоб не подскочить и не вцепиться Хеклину в лицо. Или в волосы.

– Дилан, – Тайлер лыбится, как умалишенный, шагает вперед, протягивая руки. Потому что это ведь О’Брайен. Дилан. Ди.

Сука, да он еще пару месяцев не надеялся увидеть это нескладно-сексуальное чудо.

– Хорошо время проводишь, Тай?

Он какой-то колючий, а глаза – глаза будто чай со льдом. Да что происходит? И какого черта он забыл в Риме в разгар съемок?

– Нормально. А ты что тут делаешь, Ди? Съемки отменили?

– Нахуй съемки, – почти плюется О’Брайен, а потом вытаскивает сигарету и закуривает на глазах у офигевшего Тайлера, запускает руку в свои отросшие волосы и тянет зачем-то так, что слезы на глазах выступают.

– Ди, что случилось?

– А ты чего один? Где Алена? Она же Алена, да?

И держит, держит взгляд этими своими глазищами, выбивающими воздух из легких, лишающими воли, размягчающими мозги.

Алена? Он что совсем одурел?

– Какая Алена?

Тай чувствует себя не то, чтобы идиотом, но ему странно и неловко. А еще Дилан и сигарета, зажатая меж этих влажных губ. Какая к черту Алена, если единственное, о чем он может думать сейчас – это О’Брайен – настоящий, живой, из плоти и крови. В его номере. Нахуй сон и кровать. Они же целую вечность не виделись.

Завалить на кровать (к черту кровать, пол тоже сойдет), сорвать эту невозможную рубашку с чертовой горой пуговиц, облизать каждый сантиметр тела, ловить стоны губами...

– Иди сюда, Ди. Я так соскучился.

– Я заметил, – едко фыркает мальчишка и подскакивает на ноги, когда Хеклин подходит, чтобы обнять, чтобы притянуть ближе, зарыться носом в эти волосы. И целовать-целовать-целовать. До тех пор, пока он не заскулит. – И не я один, знаешь ли. Про вас во всех таблоидах пишут. Новая девушка Тайлера Хеклина. Наркоманка, алкоголичка и так далее. Удастся ли Хеклину перевоспитать восходящую звезду, или он ничего не имеет против такого образа жизни?

– Ди, ты сдурел?

А тот швыряет в него журналом и лезет за новой сигаретой. Тайлер, матерясь сквозь зубы, отмахивается от шелестящих страниц, забирает у Дилана пачку и только потом решает посмотреть, что так разозлило парня. На ярких лощеных страницах он видит себя за ручку со смутно знакомой девушкой. И это же...

– Это же давняя подружка Таннера, Ди. Всего лишь один вечер как одолжение, чтобы отшить навязчивого ухажера.

– Ага, – бормочет парень скептически, но даже невооруженным глазом видно, как расслабляются его плечи, а взгляд снова становится теплым, мягким, обволакивающим.

– Эй, прекрати. Нет никакой девушки, ты же знаешь. И быть не может. Не для того я расставался с Бритт, чтобы... Ди, блять, да я тут скучаю, как сумасшедший, а ты думаешь, что....

– Все-все-все, Тай, я все понял, – О’Брайен вскидывает руки, как военнопленный в фильме, и вдруг шепчет тихо, одними губами: – Клянешься? Никакой Алены? Совсем никого?

– Только ты, обормот, – смеется, Тайлер и обхватывает-таки парня руками, увлекая в глубокий поцелуй.

Они на кровати уже через пару минут, и он целует его, одновременно стягивая с них одежду, оглаживает ладонями красивую спину и знает, что как только утолит их общую жажду хотя бы немного, обведет языком каждую родинку на скулах, шее, плечах, на груди и спине.

– Погоди, – он замирает, отрываясь от Дилана, дышит рвано, и глаза сияют, как у безумца. – Ди, ты что, слинял со съемок и прилетел на другой континент, чтобы закатить мне сцену ревности?

– А я должен был написать смс? – Ворчит О’Брайен и затыкает рот Хеклина своими губами.

====== 46. Итан/Эйдан ======

Комментарий к 46. Итан/Эйдан https://pp.vk.me/c629508/v629508352/296af/TXxIZWvCt6k.jpg

“Хочу себе одного”, – поглядывая на близнецов, ворковала у школьных шкафчиков рыжая девчонка с изумрудными глазами ведьмы, а чернявая охотница с милыми ямочками на щеках смеялась этому заявлению, как самой удачной шутке.

“Которого же из них?”, – подкалывала она, а рыжая, одернув юбку короче некуда, уверенно отвечала: “Того, что натурал, конечно же”. И шла к нему, Эйдану, чуть склонив набок голову, взмахивая длинными пушистыми ресницами.

“Ты не сможешь остаться равнодушным. Ты не сможешь не захотеть Лидию Мартин”, – кричали ее глаза, сверкающие так ярко, что приходилось чуть щуриться, глядя на нее.

Лидия Мартин никогда еще так не ошибалась.

Дэнни Махилани безошибочно уловил своим радаром одного из братьев, но вот со вторым он сплоховал. Может быть, потому что его, Эйдана, радар всегда был настроен только на Итана?

– Это не может быть хорошей идеей. Я не хочу, чтобы ты делал это, брат.

– Мы оба сделаем это. Девкалиону нужен шпион внутри их стаи, значит мы сделаем так, чтобы нас приняли. Ты возьмешь на себя красавчика-гавайца. А я позабочусь о огненноволосой банши, видишь, как смотрит?

И усмехается широко, чтобы скрыть гримасу боли, раскалывающей тело на части. А потом взъерошит волосы на затылке брата и быстро, пока не передумал, направится в сторону Лидии Мартин, что поглядывает через зеркальце, подкрашивая пухлые губки.

Через несколько дней, зажимая девушку в кабинете английского, заметит, как в коридоре мелькнет горячая парочка – Итан и Дэнни. Сердце замрет на пару секунд, чтобы тут же оглушительно залупить по ребрам. Глаза зажгутся алым, когти прорежут подушечки пальцев, и он взвоет, задрав голову-морду вверх.

Лидия отшатнется, но лишь поправит спокойно блузку, пригладит растрепанные кудри.

– Что-то случилось?

Когда она поднимет свои красивые глазки от телефона, в помещении будет пусто, и лишь сквозняк, врывающийся в распахнутое окно, подскажет маленькой банши о том, куда делся парень.

– Надо заканчивать, – выпалит Итан, как только близнец переступит порог их дома. – Я видеть его не могу, понимаешь? Он хороший и милый, но он просто парень, каких полно. А ты... ты тискаешь эту Мартин по всем углам, и я не знаю, как еще не начал убивать.

У него слезы собираются в глазах, а кожа на кулаках сбита, будто он долго и с наслаждением (наслаждением от боли) лупил по стенам и всем твердым поверхностям, которые попадались на пути.

– Итан, послушай...

– Нет, я не закончил. Я знаю, что Девкалион сказал ясно, и мне плевать, понимаешь? Мы уходим из стаи – ты и я. Прямо сегодня. Что это за семья такая, из-за которой я должен лишаться тебя? Нет-нет и нет, я сказал. И пусть натравит на нас Кали и всех остальных. Пусть попробуют справиться с нами. Когда мы вместе, мы сила, ты помнишь, брат?

Эйдан больше не пробует говорить. Он просто шагает вперед и обхватывает голову близнеца ладонями, а потом прижимается губами к губам, прерывая этот нескончаемый поток слов.

– Я люблю тебя, слышишь? И мы уходим из стаи. Прямо сейчас.

====== 47. Дерек/Стайлз и стая ======

Комментарий к 47. Дерек/Стайлз и стая Дерек/Стайлз и прочая стая

https://pp.vk.me/c629508/v629508352/2969f/5cRR9Q9PsrA.jpg

Дерек тихонько выругался, когда Стайлз, отдавив ему руку и обе ноги, перелез на другую сторону кровати и скатился на пол.

– Во-о-олче, – тихонько позвал он, явно опасаясь разбудить большого и хмурого альфу. – Во-о-олче, ты спишь? Рождество же, Дерек.

Хейл уже проснулся (попробуй тут не проснись, когда через тебя эдакий слоник ползает), но на всякий случай пробормотал что-то сонно и плотнее закрыл глаза.

– Ну вот, так всегда, Стайлз должен идти один искать подарки, – буркнул себе под нос Стилински, натягивая трусы и любимую красную толстовку.

Внизу уже вовсю шумели волчата, а потому, закрыв за собой дверь в спальню, Стайлз кубарем скатился по лестнице, падая прямо на растрепанного Лейхи с засосом в полшеи.

– Ого. Это откуда? – Стилински бесцеремонно оттянул край футболки, чтобы лучше рассмотреть свидетельство позора. – Я как бы все понимаю, но сегодня же Джексон прилетает, ты думаешь он не убьет тебя за то, что его волчонок так удачно приземлился на чьи-то губы?

– Стилински, захлопнись, – Уиттмор вырос откуда-то из-за спины и притянул к кудрявого, смачно целуя в губы. – Прекрасная ночь, малыш. С Рождеством, – и всунул в руки сверток в шуршащей бумаге, перетянутый красной ленточкой.

“Наверное, ночью вернулся”, – запоздало сообразил Стайлз и тут же завопил на Айзека, начавшего разворачивать подарок.

– Нет-нет-нет, стойте, вы офигели!? Все подарки – под елку. И потом уже достаем оттуда и разворачиваем по-очереди. Все понятно?!

И грозно сдвинул брови для убедительности.

– Да, мамочка, – прыснула только что вышедшая из кухни Эрика и подмигнула Бойду, который то ли пытался сохранять серьезное выражение лица, то ли вообще не умел улыбаться. Стайлз пока не разобрался в этом вопросе.

– Вообще, Дерек скоро проснется, надо бы сварить ему кофе, – заторопился на кухню Стилински, как от входа раздался какой-то шум, топот и смешки одновременно.

В лофт ввалились Скотт под руку с Эллисон и Лидия с близнецами, которые сегодня казались особенно одинаковыми в колпаках Санта Клауса и свитерах с оленями.

Айзек бегал вокруг со своим фотоаппаратом, снимая все и всех без разбора и цепляясь за мебель своим длиннющим шарфом, которым зачем-то обмотался с утра пораньше. Наверное, стесняется, что Элли увидит засос размером с Атлантику на его нежной шейке, – сообразил Стайлз, снимая с огня готовый кофе.

Когда Дерек созрел для того, чтобы выйти из спальни, в лофте царил такой хаос, что разобрать, кто где находится и чем занимается, не представлялось возможным.

– Что здесь происходит? – Спросил альфа в никуда, даже особо не повышая голос.

Волчата замерли на месте, а потом загомонили все разом, поздравляя вожака с Рождеством. Дерек усмехнулся, видя, как к нему пробирается Стайлз с дымящейся кружкой кофе, расталкивая всех руками и ногами.

“По-о-осторонись!”, – то и дело звонко вопил мальчишка, грозно вращая глазами-блюдцами.

– Господи, детка, ты бы хоть штаны надел, – закатил глаза Хейл, увидев облачение своего бойфренда.

– С Рождеством, Дерек! – Заорал Стлински, повисая на шее оборотня и чудом не обваривая его горячим напитком.

====== 48. Дерек/Айзек ======

Комментарий к 48. Дерек/Айзек https://pp.vk.me/c629508/v629508352/29bd3/3MNpkcGjWzk.jpg

Он несется вперед, рассекая воздух. Капли крови уже мертвой добычи подсыхают на морде, ее сладкий вкус все еще щекочет язык. Еще один глупец, осмелившийся нарушить границу владений Альфы – хозяина этих земель. Глупец, который больше не сделает ни вдоха. Глупец, которого он рвал на куски, когда уловил протяжный жалобный стон вдалеке, а еще этот запах – сладкие персики и нектар цветов, что распускаются на закате, расправляя гигантские насыщенно-синие лепестки, переливающиеся сапфирами в лучах догорающего солнца.

Волк останавливается на мгновение и вскидывает морду, принюхиваясь. Запах становится четче, насыщеннее, к нему прибавляются нотки боли, и он устремляется вперед. «Успеть. Лишь бы успеть», – стучит в голове. Волк не понимает, почему это так важно – жизненно необходимо. Волка гонит вперед инстинкт. Спасти. Защитить.

Он находит существо у корней огромного дуба, раскинувшего широко в стороны узловатые руки-ветви. Тормозит, зарываясь лапами глубоко во влажный жирный чернозем, и смотрит вперед, чувствуя, как странно тянет внутри, там, где быстро и горячо бьется о ребра горячее злое сердце оборотня.

Он тонкий и хрупкий, почти прозрачный, золотистая кожа посерела и кажется обмазанной пеплом – холодным и вязким, липнущим к пальцам. Длинные уши не подрагивают любопытно, как прежде, а мягкие бронзовые волосы свалялись, пропитавшись густой кровью, сочащейся из раны на затылке. Кровью, что пахнет свежими фруктами, как и весь этот остроухий мальчишка – воздушное, неземное создание, распростертое сейчас на земле у ног волка. Создание, так похожее на изломанный стебель райского цветка, который никто никогда не видел.

Волк тихо скулит, а потом жалобно воет, устремляя морду в высокое, скрытое изумрудной листвой, небо. Садится, обвивая лапы хвостом, а потом по заросшему черной густой шерстью телу зверя пробегает едва заметная дрожь: оборотень скидывает личину волка, чтобы вернуть себе человеческий облик.

Эльф открывает глаза, когда его касаются горячие, перепачканные землей и травой пальцы, поднимая на руки.

– Дерек, – и тень бледной улыбки проступает на прекрасном лице. Сквозь пелену боли, мутной пленкой затягивающей прозрачный голубой взор, волк видит вспыхнувшую радость и теплоту. Перед тем, как сознание отключается, увлекая существо в страну бессознательного, он проводит ладонью по заросшей колючей щетиной щеке и еще раз выдыхает имя большого и страшного волка. – Дерек.

Он наткнулся на их поселение несколько полнолуний назад – воздушные, эфемерные создания, будто сотканные из золотистых лучей солнечного света, пробивающегося сквозь густую зелень вековых деревьев. Эльфы, о которых оборотень слышал лишь в старинных преданиях и легендах, что так любила его мать Талия Хейл – Альфа крупнейшей стаи волков в кажущемся бесконечном лесу, что разбивался о возвышающиеся на западе скалы, как ледяные волны – о берег. Они обитали высоко в кронах деревьев неподалеку от границ его земель и казались прозрачными, невесомыми – сказочными. Порхали с ветки на ветку, как бабочки, и, кажется, почти не спускались на землю. У них не было крыльев, но изящным, легким, почти воздушным телам они и не были нужны. Эльфы собирали травы и ягоды, питались росой и цветочным нектаром, а еще постоянно пели. И, кажется, даже время замирало на месте, оцепенев от восторга, когда кто-то из них начинал выводить нежную, трепещущую мелодию на диковинном языке, которого он, Дерек, никогда прежде не слышал.