Текст книги "Never (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

“Люблю. Я люблю тебя, не уходи”. И сразу же без перехода заевшей пластинкой в голове, насмешкой и одновременно той кислотой, что разъедает внутренности, убивая вкупе с теми самыми червями:

“Бретт... красавчик Бретт с кубиками на прессе...”

– Это неправильно, ты понимаешь ведь, правда? Если вы пара...

Рейкен подходит беззвучно, как всегда со спины. Подпирает стену лопатками и для разнообразия не выглядит насмехающейся тварью. А от сочувствия в голосе бывшего вожака, бывшего врага и убийцы хочется удавиться.

“Я что, на самом деле так жалок, если даже Тео Рейкен снизошел до порции дружеской поддержки?..”

– Это тебя не касается. И... у нас все в порядке.

– Угу, – кивает с готовностью, а потом добавляет небрежно, не убирая эту равнодушную маску с лица: – именно поэтому твой дружок уже третью ночь ночует у Лиама, а на тренировках мучается выбором, кому подставить свою никчемную задницу – капитану команды и по совместительству лучшему другу или звезде лакросса Талботу. Нелегкий выбор действительно. И это при живом парне.

Воздух словно горит и кожа, кажется, сейчас просто слезет от жара. Ему бы рявкнуть или съездить по роже, но сил не осталось, да и что возразить, если [не]люди и за милю чуют запах влечения. Мускусный, терпкий, отдающий смолой.

Отвернется. Не потому, что нечего ответить. Просто... блять... опускаться до уровня Тео? Но все же шепчет, проклиная себя за растекающуюся по венам слабость, за застрявший в горле склизкий комок и чувство, будто извалялся в дерьме:

– Не пойму, с чего вдруг моя личная жизнь стала твоей проблемой?

– Дружеское участие не в счет? Хорошо. Считай, меня раздражает, когда твой б о й ф р е н д слишком близко крутится возле Лиама. Я вроде как помогаю ему с контролем гнева. И М е й с о н , – практически выплевывает это имя Кори под ноги пережеванной жвачкой, – нисколько не помогает, накручивая его все сильнее.

Кори плевать, насколько двусмысленно и лживо все это звучит. Все откровения Тео. Он не хочет задумываться, что связывает Рейкена и Лиама, а потому пропускает все намеки и несостыковки мимо ушей. Ему со своей жизнью бы разобраться.

Блёклой, бесцветной и лишней. Той самой, в которой мертвый Лукас вспоминается с какой-то затаенной нежностью даже. Его ядовитые шипы на руках и спине. И глаза чернее бездонной пропасти ночью.

– Не лезь хоть ты в это, Тео, – получается как-то очень устало, почти безнадежно. А еще так жалко, так отчаянно хочется верить, что хоть кому-то на все не плевать.

– А ты так и будешь улыбаться, пока он будет капать слюнями на чужие задницы? Хотя, если так тебе лучше...

А Кори иногда кажется, что лучше было бы сдохнуть тогда, у всадников Дикой Охоты, распятым какой-то неведомой хренью, превращенным в живую, сверхъестественную батарейку.

Чем жить вот так. Ненужным довеском. Невидимкой. Отсветом тени на холодной стене.

– Я разберусь. Давай, ты не будешь...

– Я и так задержался, – кивает быстро, с каким-то облегчением даже и быстро идет на выход, неловко, походя потрепав по плечу. И уже от дверей, на самом пороге добавляет зачем-то: – Говорят, в это время года в Париже каштаны снова цветут.

Париж? При чем тут Париж? И почему лишь упоминание этого города так тепло отзывается где-то в груди?

Париж...

====== 113. Тео/Лиам ======

Комментарий к 113. Тео/Лиам https://goo.gl/Dk4KK5

Зачем? Зачем? Блять, просто зачем? Понять бы самому, а ты таращишься, будто от ответа на этот примитивный вопрос зависит хоть что-то.

Что ты, блять, делаешь здесь, Тео Рейкен?

Если бы я знал это сам, жить стало бы на порядок проще, волчонок.

Если бы я сумел вовремя затормозить или свернуть с трассы в сторону, но меня упорно несло в Бейкон Хиллс.

Как ебучую легкую лодку – на острые скалы.

Потому что МакКолл попросил. И нет, я ни разу не вспомнил, как вспыхивали золотом твои зрачки в темноте, как ты тянул ко мне руки, цеплялся, как пах слезами и горькой травой вперемежку с пеплом... я ни разу не вспомнил тот сон, что приходит опять и опять.

Я не хороший парень, Лиам.

На самом деле, тот еще мудачина.

Впрочем, ты знаешь это в десятки раз лучше, не правда ль?

– Я не собираюсь подыхать за тебя.

Насупился, зыркаешь злобно из-под бровей. Но я и правда не собираюсь, волчонок. Потому что у меня на тебя совсем другие планы. Сначала остаться в живых.

– Я тоже за тебя не подохну, – когти скребут по металлу, а я отчего-то представляю, как они вонзятся мне в плечи, когда...

Нашел, когда и о чем размечтаться, придурок?

– Но я буду сражаться рядом с тобой, – вздернешь подбородок с каким-то вызовом даже. Чуть закусишь нижнюю губу, предварительно смочив языком пересохшую, потрескавшуюся кожицу.

Там, снаружи, за стенами лифта охотники не расслабляются. Я слышу и щелчки автоматов, которые перезаряжают, и тихие шаги вдоль стен: решили рассредоточиться по периметру, чтобы накрыть веером, когда сунемся наружу. Они откуда-то знают, что удирать мы не будем.

Не мы.

Чуть щуришься, прислушиваясь. И одинокая прядка падает на глаза. И я слышу как стучит твое сердце, волчонок. Не от испуга – от моей близости, запаха, от меня. Ты можешь клясть и отрицать сколько угодно. Можешь рычать и вспарывать когтями металл этих стен. Но терпкий аромат возбуждения так плотно забивает мне ноздри, обволакивает изнутри, и чуть кружится голова...

Так невовремя. Сука.

Во рту пересыхает, и зверь бьется внутри, точно в клетке. Ему бы на волю, ему бы прихватить за загривок “добычу” и долго-долго вылизывать, скуля, подвывая. Ему бы лапами – на широкую грудь, чтоб остановить, не пустить, чтобы присвоить.

Ты мне так нужен, волчонок.

Просто. Ты. Нужен.

Здесь вот, в груди. Ты же думал раньше, что там даже сердце не бьется?

“Но я буду сражаться рядом с тобой...”

И откуда-то знаю, что порву эту суку Монро и всех, кто посмеет встать на пути. Ради одного мальчишки, что так и не научился выдержке толком.

Проблемы с контролем... И да, я уже предвкушаю, ч_т_о будет, если направить твой гнев в иное русло. Не разрушающее ничего, кроме, быть может, одежды и всего, что под руку попадется...

Ты будешь сражаться рядом со мной?

Значит, нам будет, за что умереть.

Но не сегодня, волчонок. Это будет совсем не сегодня.

“Я буду сражаться с тобой...”

– Тогда давай сделаем это.

Полшага вперед, и хватает вполне. Чтобы ты чуть запрокинул голову, чтобы осознанием шибануло, как плетью. Зрачки расширяются скачком, скрывают радужку тьмой. И губы подрагивают, приоткрываясь. На все – меньше доли секунды. Коротко и влажно. Ты на вкус как сладкие апельсины и земляные орехи. Выдыхаешь шумно и рвано, опаляя изнутри, поджигая.

Меньше мгновения. Так, что и моргнуть не успеешь. Распробовать тоже. Но это и не нужно сейчас. У нас еще будет все время этого мира, потому что я не намерен подыхать за тебя. И тебе не дам сдохнуть. Не сегодня, Данбар. Не сегодня, когда я рискнул и не только по роже не схлопотал, но и уловил намек на ответ.

В висках будто стучат барабаны. И твой пульс вторит эхом, отдаваясь где-то в затылке.

Давай сделаем это волчонок, а потом...

Я просто знаю, ты не пожалеешь о том, что когда-то вырвал меня буквально из ада. Не в благодарность, а потому что лишь мой. Потому что безумие – на двоих, потому что только пожар. Потому что без тебя я – не я, как и ты без меня – уже кто-то другой.

Давай сделаем это, волчонок.

====== 114. Тео/Лиам ======

Комментарий к 114. Тео/Лиам https://goo.gl/1zTFxH

– Они все мертвы.

От него кровью и смертью разит на три мили. Кисловатой горечью, пропитанной едким порохом и пеплом рябины. Тео не видел его целую вечность, с той памятной ночи, когда Монро и ее людей прогнали из города взашей, когда стая МакКолла снова стала единой. Стая, в которой никогда не было места Тео Рейкену.

Потому что хорошие парни никогда не поверят, что враги могут стать союзниками, друзьями и даже больше. Несмотря на Джексона с Итаном. Просто те, наверное, не натворили однажды столько дерьма.

– Их больше нет, Тео.

Цепляется окровавленными пальцами с порезами такими глубокими, что не затянулись до сих пор. Цепляется за плечи, тянет за одежду, точно хочет взобраться по нему, как по лестнице. Куда-то, где он будет в безопасности.

Боже.

И это – тот самый нахальный, бесстрашный волчонок, что постоянно сверкал злобно золотистой радужкой и щелкал белоснежными клыками? Рычал предупреждающе и каждый раз отдергивал руку, когда Тео пытался... Не так. Когда ему казалось, потому что конечно же нет. Потому что разве мог бы он – Тео – помыслить, представить, захотеть, возжелать?

Бред после отравления аконитом, не меньше.

– Пожалуйста, Тео.

О чем он просит сейчас? Голый и грязный. С остатками разодранной одежды на коже, с этими глубокими полосами, избороздившими спину. Как будто его пороли вымоченным в аконите кнутом, а потом еще присыпали сверху пеплом рябины.

Тео дернется, зашипит от неожиданности и боли, когда трансформация начнется сама по себе, когда когти прорежут подушечки пальцев, а клыки вспорют десна, и горячая кровь хлынет в рот, отрезвляя. Или напротив, усугубляя холодную ярость.

Кто? Кто посмел его так?

Он же всего лишь мальчишка. Невинный.

Лиам всхлипнет, поднимая затравленный взор. И на какой-то миг Тео почудятся в глубине лазурные искры. Не может... или?..

– У меня больше никого не осталось. Никого из семьи...

И откуда-то издалека, как отзвуки грома, отразившегося от скалы, кубарем пронесшегося по ущелью, до него вдруг доходит.

Семья.

Никого больше. Никого больше из семьи. Никого, кроме тебя, Тео Рейкен.

Семья?

Я – для тебя?

– Тео? Молчишь... – растерянно как-то, неуверенно, с такой непривычной дрожью в голосе, что валом будто ледяным обдает, с головой накрывает.

Дернется вперед, прижимая так крепко, как может. Пальцами – в волосы, чувствуя влагу и теплое дыхание у себя на груди. Всего лишь мальчишка... холодный, будто в лужах осенних плескался. Что-то заноет в груди, и едва получится протолкнуть вязкий ком где-то в горле.

– Все хорошо, Лиам. Слышишь, все хорошо, – губами в макушку, набрасывая на плечи собственную куртку. – Все хорошо, я здесь, не молчу.

– Они умерли... они пришли и убили их всех, я видел. Никого не осталось, а я...

– А ты меня отыскал. Теперь ты в безопасности.

– Стая...

– Еще никому не удавалось убить Скотта МакКолла. Мы посмотрим, разберемся с тем, что случилось. Я тебе обещаю. Завтра мы узнаем все, хорошо?

Льнет так доверчиво, шмыгает носом. Мальчишка. Волчонок.

Неуместная, дурацкая нежность сжимает что-то в груди. Будто он вдыхает ее вместе с воздухом, с запахом Лиама, с каждым ударом его сердца.

И да, Тео зарекся ввязываться в новые передряги в Бейкон Хиллс, потому что своя шкура дороже, но...

– Ты не один, слышишь, Лиам? Ты никогда не будешь один. Обещаю.

====== 115. Тео/Лиам ======

Комментарий к 115. Тео/Лиам https://pp.userapi.com/c837239/v837239171/69eef/40JywOSxaF0.jpg

Нет, он никогда не узнает. Не в этой жизни Лиама Данбара.

В этой жизни Лиаму хватило крови и боли. Да, верно все, боли было... совсем через край.

Он такой беззащитный сейчас, когда спит, точно ребенок, и солнечный лучик спрыгивает с плеча на лицо, и невольная улыбка раздвигает губы... И... блять, это... это больнее, чем Лиам мог бы подумать, представить.

Это точно аконитом в глотку вперемежку с толченым стеклом. Это как кожу сдирать с себя слой за слоем, поливая кислотой между делом. Это будто вырывать свои же глаза, вонзай когти в глазницы. Насквозь.

Губы... губы еще горят от его поцелуев, а следы от ногтей на спине, от клыков – на шее, плечах. Затягиваются. Тают, как кубики льда в стакане воды. А кожа будто светится изнутри. Истончается, выгорает.

Губы горят, а глубоко под ребрами стягивается, зарубцовывается огромная дыра. И шрам, наверное, никогда не сойдет, несмотря на всю волчью регенерацию и вопреки.

Кто вообще придумал, что волк и химера могут... могут стать чем? кем? парой?

Смешно.

Смешно до усрачки, и даже что-то булькает в горле, и когти лезут наружу. Взмахнуть бы раз – наотмашь по спящему. Так, чтобы потом не о ком было жалеть. Не о ком, не о чем, никогда. Н е к о г д а .

Вот только не сможет.

– Лиам, готов?

Голос друида позади тихий, сочувствующий до тошноты. До ненависти и черной злости, зажигающей радужки золотом. Он впитывается в кожу и кости, просачивается внутрь и разъедает там ядом. Страшной, растворяющей личность субстанцией, не оставляющей после себя ничего. Ни искорки сожаления.

– Ты точно решил? Обряд необратим, и если Тео забудет, ничто и никогда не поможет ему вспомнить все вновь.

“Вспомнить т е б я , Лиам”, – не_добавляет он.

Все правильно, так и надо. Только так и надо. Господибоже.

– Я готов, начинай.

Родинка на щеке /и почему я ее раньше не видел?/, темная челка закрывает глаза. Сложенные под щекой ладони лодочкой, как у маленького. И грохот как от проносящегося мимо железнодорожного состава – в висках.

Не слышно. Его дыхания, тихого вдоха, шороха подушки, когда перевернется на другой бок.. не слышно.

– Не передумаешь?

– Он д о л ж е н забыть.

Все, что было между ними. Все то, что случилось. Чего не должно было быть ни при каких условиях. Не между ними. Враги. Враги навсегда. И Тео Рейкен – подонок, которому никогда не было веры.

Он должен забыть.

“Забыть т е б я , Лиам? Как можно? Кощунство”, – тихий журчащий смех в голове отголоском. Он никогда уже не услышит такого. Не увидит и не узнает того Тео, который больше никогда не вернется.

Того самого Тео, что был для него идеален. Для него одного.

Голова кругом от острого запаха сжигаемых трав и странных напевов друида на неведомом языке. Секундная стрелка замирает на циферблате точно напротив, а потом срывается с места, и каждый ее шаг-прыжок – точно гвоздь, вбиваемый в темечко. И каждая секунда – как обратный отсчет перед смертью.

Сердце собьется с мерного ритма, и ресницы дрогнут перед тем, как открыться.

– Ты кто? Один из щенков Скотта МакКола? – оскал на лице вместо привычной улыбки и брезгливая насмешка. Точно он, Тео Рейкен, вот прямо сейчас в дерьме извалялся.. – Где твой альфа, приблудный? Я буду говорить лишь с вожаком.

Сработало. Сработало, он не помнит...

И...

Тише, Лиам, тише... просто дыши. Сейчас... еще, еще пару мгновений. Так кружится голова.

– Эй, мелкий? Ты чего зеленый какой-то? Пацан, тебе плохо? Эй, кто-нибудь, помоги-и-и-и-и-ите...

Земля качается, и стены нависают зачем-то.

Он что-то кричит ему. Тео..

Тео.

Не помнит.

Так будет лучше.

Так бу...................

====== 116. Тео/Стайлз ======

Комментарий к 116. Тео/Стайлз https://pp.userapi.com/c841423/v841423582/3616d/p_2LPh6OrOE.jpg

Это похоже на выстрел в упор в маленькой запертой комнате.

Разворочена грудь, и что-то гудит-звенит в голове, как отдача, как эхо многократно отразившегося от толстых стен звука. Ввинчивается в мозг, от которого остались ошметки. Странно, что не ноет под ребрами... впрочем... там ведь – навылет все от одного только выстрела. От картинки сплетавшихся рук, от губ, что выстанывали чужое имя. Губ, которые никогда не клялись, но...

Некоторые из н а с – просто люди.

– Вернулся.

Он переступает порог, начхав на тонкую змеистую полоску из пепла рябины. Конечно, химера, и все нипочем. Врать, убивать, разносить, сука, на атомы.

Больно? Стайлз не знает.

У него дыра в груди размером с озеро Тахо. Дыра, через которую вылились все силы, все чувства. Все-все-все. Оставив взамен пустоту цвета космического ничто.

Не заживает, никак, как ни старайся. Никакой мистики, ни намека на чудо.

Некоторые из нас п р о с т о люди.

– Стайлз, послушай...

Ни подобия раскаяния в голосе. Может быть, лишь частичка сожаления, крошечной досады. На что? Забыл запереть двери? Не прослушал вовремя автоответчик? Спалился, как какой-то неопытный лох?

У него и сейчас уголки губ изгибает привычная ледяная усмешка. И столько снисхождения в глазах. Тех самых, что давно не должны вспыхивать желтым.

“Ультрамарин, Тео Рейкен. Знаешь, тебе всегда так чертовски шел синий. Твой... однозначно твой цвет. Твой вкус и твой запах – привкус соленого шторма на губах, терпкие водоросли, тина, что забивается в глотку, когда кальмар-убийца, обвивая щупальцами, тащит на дно. В темноту. Туда, где нет воздуха и никогда не было света. И не будет”.

– Я был уверен, что ты уже не вернешься.

И правда. Он ведь уехал, сбежал, вычеркнул из жизни маленький городок с кучей проблем и парня, который никогда... так ни разу и не сказал, что любит. Быть может, даже не врал. Быть может, он, Стайлз, и правда для него все те их месяцы был просто одним из... Безликим в череде тех других, имен которых и не вспоминал на рассвете.

– Стайлз, не молчи. Это... тот мальчишка... Черт, напряжение иногда надо снимать. Стайлз, тебя не было почти год, понимаешь? Дольше, чем мы были вместе...

“Дольше, чем мы были вместе... Мы были? А были ли на самом деле эти МЫ, Тео Рейкен?”

Он помнит. Стайлз помнит все от первой усмешки и разбитых о стену костяшек до привкуса виски на языке и следов от губ и жадных пальцев по всему телу, как россыпи звезд на карте ночного неба вперемежку с родинками, которые Тео пересчитывал каждую ночь. Следов, что не сходили так долго – никакой вам сверхрегенерации, что уж.

Некоторые из нас просто л ю д и .

– Ты видишь, я здесь. Мне не плевать, Стайлз. Ты мне веришь?

Необычайно многословен. Выдыхает коротко, опуская ресницы, а Стайлз до сих пор помнит, как дрожали самые кончики – тогда, в их первый раз. Тогда вокруг была лишь звенящая ночь и огромная луна над капотом машины. Тогда пальцы /вначале, лишь в самом начале/ были ледяными от ужаса, а сердце бултыхалось где-то в желудке. Тогда... тогда оно было еще, – его сердце. Тогда еще он был.

– Не молчи.

Два шага вперед, и еще половина. А Стайлз не то что отшатнуться не может, он не моргает. И чужой выдох стелется по губам легким бризом, свежестью, мятой. Он как тряпичный паяц в руках кукловода. Он как один из тех детей, что уходили ночью из Гамельна под дудочку крысолова, чтобы никогда не вернуться обратно.

– Ты мой, Стайлз. Ты всегда был моим.

Нет сил, чтобы оттолкнуть его руки, и даже если б и были...

Эти касания, без которых кожа – нет, не горит. Это как торф на болотах, что тлеет годы и годы.

– Иди сюда. Ты мне веришь?

“Тебе не нужно ответа. Тебе не нужно ничего, кроме безвольной марионетки, в которую я превращаюсь с тобой рядом. Гипноз? Наваждение? Быть может, разновидность болезни? Ты здесь, Тео, прямо под кожей, проник, просочился, как неизлечимый вирус, от которого избавит лишь смерть. Ты навсегда останешься здесь. Это правда?”

– Хороший мальчик. Вот так. Ты ведь простишь меня, Стайлз? Ведь ты же все понимаешь?

Мокрые, соленые губы. И пальцы, что сотрут влажные дорожки с лица. И руки, что обнимут, не позволят упасть. Поддержат, сожмут. И будут сжимать, пока Стайлз не начнет задыхаться. Как прежде.

Больно. Это все-таки больно.

Н е к о т о р ы е из них до сих пор – просто люди.

“Я без тебя не могу. Не хочу”.

====== 117. Тео/Стайлз ======

Комментарий к 117. Тео/Стайлз https://pp.userapi.com/c841029/v841029561/536b4/0aDXf6OGkBQ.jpg

– Тео...

Он разжимает пальцы, почти дробящие гортань химеры, шарахается с размаху назад, затылком впечатывается в сетку. Разряд электричества шибает по нервам, у него волоски на коже поднимаются дыбом, и только хрипы срываются с губ, что беззвучно шевелятся, как у рыбы, выброшенной на раскаленный песок из привычной прохлады аквариума.

– Тео. Как ты...

У него синие искры в взлохмаченных волосах. Разряд, еще один, третий, и глаза против воли вспыхивают лазурью. Опускает ресницы, но поздно... на мгновение позже, чем нужно.

– Что? Что ты сделал, Стайлз? Как ты?..

Как ты посмел? Почему?! Кто это сделал с тобой?

– У меня не было выбора, и ты... я думал, ты никогда не узнаешь.

Руки роняет и в глаза избегает смотреть, потому что... да... так вот просто.

Случайная интрижка на пару ночей, Стайлз Стилински? С изгоем, парией, тем, кого стая не примет никогда, ни за что... С тем, кто не помешает, когда время придет... Когда ты все же шагнешь за грань. Его не будет, чтоб удержать, образумить. Потому что его изгонят из города, правда?

– Все... все вокруг стали такими. Я... блять, знаешь, Тео... я всего лишь не хотел умирать.

– Ты мог просто набрать мой номер.

– ... которого я не знал никогда.

А ведь правда...

Не счел нужным, не удосужился...

Ты ли это?

Стайлз, который всегда... всегда оставался человеком. Вопреки. Даже когда лучший друг впускал клыки в его шею, чтобы повести за собой. Потому что выхода не было.

– Синие, Стайлз. Сука... они синие и холодные, как тот омут, в котором я когда-то сестру утопил. Оно стоило этого? Твоя...

... твоя непорочность. чистота, что не в теле – в душе.

– Ты вообще себя слышишь? Тео Рейкен. Беспринципный ублюдок, который всегда заботился только о себе любимом. Следовал своим прихотям, точно заповедям. И не раскаялся ни в чем не единожды... Блять, ты меня столько раз предавал, а теперь пеняешь мне... чем? Тем, что у меня вместо зрачков ебучий неон? Откуда ты вообще можешь знать...

– Я не знаю. Но каждого готов на ленты порвать за то, что стало с тобой. Ты же был человеком. Ты был душой этой стаи, ее огромным человеческим сердцем и совестью, и мозгами...

– Так, значит, это привлекало тебя? Я-то думал, задница, а еще все те штучки, что я умею...

Каждое слово – горьким плевком, подножкой, в спину грубым тычком.

– Рот свой закрой! – разрывая ворот вместе с кожей когтями, вспыхивая радужкой пунцовой, как свежая свежая кровь, как закат, как спелое яблоко, как обжигающее пламя. Пламя, сжигающее все мосты.

– Вот это номер... и долго молчать собирался? Из обычных химер – сразу в альфы? А в Бейкон Хиллс вернулся за стаей?

– За тобой.

И шелестящий выдох в сгущающейся тьме покажет – это не тот ответ, которого ждал Стайлз Стилински.

– Это не было серьезным... тогда.

Ты сам себе веришь?

Отчаяние, захлестывающее с головою, рвущееся в горло, как ледяная соленая вода посреди океана в крушение. Боль, выжигающая вены ядом. Одиночество тем отчаянней, чем больше рядом друзей...

“Ты нужен был рядом. Просто кто-то рядом. Теплый, живой...”

– И ты разрешал, и сам тянулся навстречу, подставлял губы и отвечал, прижимаясь... горячий. Я все еще слышу твои стоны в моей голове, как будто это было... вот только что. И я вижу отблеск пожара там, в глубине. И наплевать, какого цвета стали эти глаза, если смотрят они на меня... все с тем же желанием... потребностью. Я тебе нужен.

– Ты уедешь.

– И ты уедешь со мной, потому что... иначе я брошу вызов альфе твоей стаи. Уверен, что хочешь этого?

Тео и Скотт?

– Будь, сука, ты проклят...

– Я тоже скучал... я так безумно скучал.

– Мне не нужно...

– Твое тело говорит об обратном... и сердце, Стайлз... я могу слышать, когда ты врешь, помнишь?

Он может. Он всегда это мог, а теперь может и Стайлз.

“Ты мне нужен, – говорит Тео Рейкен, и сердце не сбивается с ритма.

“Я приехал сюда за тобой”, – он не врет.

” Я сравняю этот город с землей, если откажешь”, – и снова правда.

Вот только Стайлз не хочет. Совсем не хочет говорить ему “нет”.

И он шагает вперед, позволяя.

“Я тоже скучал”.