Текст книги "Never (СИ)"

Автор книги: Мальвина_Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Я с тобой не разговариваю, – сообщает он перед тем, как сделать большой глоток.

– Айзек...

– Я хочу ребенка. Это единственная тема, которую я согласен обсуждать.

И снова впяливается в экран, будто этот сраный матч – все, что его интересует на данную минуту. Джексон пинает диван, направляясь к выходу. Что за детский сад в самом деле? Ничего, когда Айзек отправится спать...

Но Айзек не отправляется. Он укладывается спать в гостевой, даже постель не разбирает. Наверное, мерзнет всю ночь, потому что его длинные конечности имеют привычку постоянно вылазить из-под одеяла, а Джексона нет рядом, чтобы согреть. Уиттмор дергается и психует, умудряется сломать кофе-машину и утром вылетает из дома злой, как черт, на два часа раньше, чем обычно.

Его хватает на два с половиной дня. А потом Джексон сдается и отправляются с сияющим, как рождественская елка, Лейхи по магазинам покупать кроватку, коляску, подгузники, бутылочки и всякую прочую лабуду – что там еще нужно младенцам?

Кажется, он смиряется, что совсем скоро их жизнь превратится в ад, состоящий из пронзительных воплей, слюней и какашек, подгузников и прочих житейских радостей.

– Привет. Рад, что вы пришли, – Айзек появляется на пороге, он какой-то лохматый и взбудораженный. Говорит неожиданно тихо, почти шепчет. А еще крадется на цыпочках – и это то, чего Лейхи не делал вообще никогда, даже когда в детстве в прятки играл. – Постарайтесь не шуметь. Макс недавно уснул, и если мы его разбудим, Джексон всех на ленты порвет.

Дерек, нагруженный ворохом из пакетов и коробок, перевязанных небесно-голубыми ленточками, лишь вскидывает брови, Стайлз придерживает дверь, помогая ему пройти, Эрика и Бойд тихонечко ржут, прикрывая ладонями рты, Лидия машет рукой, призывая всех ускориться и одновременно что-то быстро печатает в телефоне (наверное, очередную смс-ку Эйдану), а Скотт тянет Эллисон за рукав, почти подпрыгивая на месте от нетерпения.

– Ребенок, Элли, я хочу увидеть этого чудо-ребенка, – бормочет МакКолл и прет, как вездеход по бездорожью. Эллисон накрывает его руку своей, и этого достаточно, чтобы волчонок угомонился.

В гостиной царит полумрак и какая-то ненормально-идеальная чистота. Как в операционной, думает Скотт, рассеянно озираясь.

– Постарайтесь не орать, как на матче по лакроссу, – просит Джексон. У него мешки под глазами, но рожа такая довольная, что стая невольно начинает улыбаться, толкая друг друга локтями.

– Пива хочешь?

Слабый кивок, и Айзек пихает ему ледяную бутылку, опускает руки на плечи, массируя затекшие мышцы, поглаживает затылок. Джексон прикрывает глаза и разве что не мурлычет от удовольствия. Тут же из спальни, дверь в которую плотно закрыта, доносится едва слышное кряхтение. Уже через секунду Уиттмор скрывается с глаз, бормоча что-то про слонов в волчьих шкурах.

Лидия отрывается от телефона, похлопывая расстроенного Лейхи по плечу.

– Детка, кажется это ты хотел маленького, а Джексон разве что к кровати тебя не пристегивал, доказывая, что вам это не нужно. Сладкий, как получилось, что вы вдруг поменялись местами?

– Сам в шоке, – бросает кудряшка и одним глотком осушает почти полную бутылку пива, забытую Джексоном.

Меньше, чем через полчаса Уиттмор возвращается. У него в руках крохотный сверток, из которого торчат сжимающиеся в кулачки ручонки, а еще любопытное личико с глазищами на пол-лица: ярко-голубыми, как высокое чистое небо. В точности, как у Айзека Лейхи.

– Народ, знакомьтесь, это наш Макс! – Джексон гордо приподнимает ребенка, демонстрируя каждому по очереди, а потом, когда мелкий начинает кряхтеть, прижимает к себе и шепчет что-то успокаивающее.

– Эм... ребят, а вы уверены, что Айзек точно не его биологический отец? – Осторожно спрашивает Стайлз и на всякий случай прячется за спину Хейла.

– Правда ведь похож? – Джексон раздувается от гордости, как павлин, будто это неожиданное сходство – всецело его заслуга.

Наверное, вопрос считается исчерпанным, потому что девчонки немедленно начинают лепетать что-то бессвязное, пытаясь взять Макса на руки, что на самом деле бесполезно, потому что Уиттмор не наседка даже, а коршун или волчица, что начинает рычать каждый раз, как кто-то тянет руки к ее ребенку.

Вот это номер.

Вскоре Джексон вежливо просит стаю убраться, потому что “Макс еще маленький, и его пугает такое количество посторонних людей и незнакомых запахов, он переутомится и будет плохо спать, у него разболится животик...”.

Айзек закатывает глаза и провожает друзей до дверей. Пытается извиняться, но его лишь сочувственно хлопают по плечам и советуют запастись терпением.

– ..Но Дерек, подумай хотя бы. Ты видел, он такой маленький, милый... – слышит Лейхи сбивчивый монолог Стилински перед тем, как повернуть ключ в замке.

Проходит пара недель, но в их доме мало что меняется.

– Джексон, я соскучился по тебе. – В его голосе отчаяние мешается с обидой, но Уиттмор лишь мычит в ответ что-то невразумительное и снова принимается щекотать носом пузо Макса, который при этом пытается ухватить его то ли за ухо, то ли за нос.

– Ты же устал, на пределе уже. После того, как ребята заходили, ты из дома ни разу не вышел, только с Максом погулять. На работе отпуск бессрочный взял, а сам даже спишь в детской. Может быть, мы няню наймем? Сходим с тобой куда-нибудь – на пару дней в горы или к морю, как летом хотели...

Он говорит, захлебываясь и торопясь, словно пытается как можно скорее донести до Джекса все, что его так волнует, тревожит, но парень вскидывает на него опешивший взгляд, где у зрачков, Лейхи видит это очень хорошо, как трещинки на стекле, разбегаются яркие лазурные прожилки.

– Няню, Айзек? Ты в дуб въебался или где? Ты доверишь нашего сына абсолютно чужому человеку? Постороннему?!!! А если у него живот заболит или зубки резаться начнут?! Уедешь на несколько дней, оставишь его тут одного, чтобы он решил, что мы его бросили?!? Да что с тобой происходит вообще? Это же наш сын, Айзек! Мой и твой!

Ребенок хнычет, недовольный, что про него так надолго забыли. Джексон мгновенно оказывается рядом, хватает на руки и начинает укачивать и твердит что-то вроде: “Тише-тише, карапуз, чего разорался? Папа Джексон здесь, я никуда не ушел, видишь...”

– Видишь, что ты наделал! Макса напугал.

“Да пошел ты”, – думает Лейхи, глотая обиду, но не говорит ничего, просто выходит из комнаты, стараясь не разреветься, как девчонка.

Широкая кровать кажется холодной и такой пустой без Джексона. Айзек ворочается уже несколько часов, но больше не пытается уснуть, прислушивается к тихому пению, что раздается через стену в детской. Слезы копятся под веками и разъедают глаза, он жмурится, чтоб удержать их внутри.

“Я хотел семью, Джексон, но никогда не думал, что потеряю тебя. Не думал, что мне будет так одиноко в нашей кровати”

Дверь тихо скрипит, отворяясь. Уиттмор заходит, стараясь не шуметь, откидывает одеяло, придвигается ближе, изо всех сил стараясь не разбудить спящего, как ему кажется, парня. Айзек распахивает глаза и смотрит, не мигая. Джексон протягивает руку и ведет по щеке, будто извиняется.

– Айзек, малыш.

Лейхи хлюпает носом и зачем-то пытается отодвинутся, но его обхватывают поперек ребер и тянут к себе. А потом Джексон утыкается носом в макушку, вдыхает терпкий любимый запах, ведет губами по лицу, собирая соленые капельки влаги, а руки скользят по гладкому телу, которого он не касался так долго.

– Айзек Лейхи, я же люблю тебя. Простишь меня? – Шепчет он, накручивая на пальцы золотистые пружинки волос. – Лейхи... у нас уже сын, а ты все еще Лейхи, какого черта, Айзек?

– Джексон, ты умом тронулся? – Шепчет Лейхи, улыбаясь прямо в поцелуй.

– Ты же мой. Только мой, – бормочет Уиттмор, а глаза блестят каким-то сумасшедшим светом, как будто у него лихорадка. – Выйдешь за меня?

Айзек не отвечает, он вдруг рывком опрокидывает друга на спину, вжимая в матрас, наваливается сверху, раздвигая языком его губы. Наверное, это “да”, думает Джексон, опуская ресницы.

====== 38.1. Скотт/Айзек/Джексон ======

Комментарий к 38.1. Скотт/Айзек/Джексон https://pp.vk.me/c630222/v630222352/412f/S_qHRHBwEWY.jpg

https://pp.vk.me/c630222/v630222352/4137/1e10eV1cbFI.jpg

Солнце слишком ярко светит в глаза, а Скотт улыбается слишком широко, слишком счастливо. У Айзека легкие горят и щиплет язык, но он рта раскрыть не может, чтобы сказать четыре коротких слова, которые разрубят этот запутавшийся узел, что стягивает горло колючей удавкой, мешает ловить кайф от лакросса и пары пива в компании друзей, мешает расслабиться, выпустить пар, отпустить чувства на волю.

Я не люблю тебя.

– Лидия устраивает барбекю вечером. Мы приглашены, – сообщает Скотт и тянется, чтобы сорвать похожие на колокольчики цветы. Сорняк, что пробился между плит на подъездной дорожке к дому МакКоллов.

Лидия Мартин и ее вечеринки с барбекю. Лейхи точно знает, что там будет Джексон и его охуенные скулы. И эти глаза, что будут смотреть, немного щурясь, и язык будет скользить по губам, словно провоцируя, завлекая. У него джинсы натягиваются в области паха даже сейчас, когда он просто вспоминает надменную усмешку этого самовлюбленного ублюдка...

Какой-то ебаный экзистенциальный кризис, не иначе.

– Я не пойду! – Выдыхает Айзек, чувствуя спиной растерянный взгляд. – Мне надо... эм... к контрольной готовиться.

Какая, мать твою, контрольная, если на улице – жаркий июль, и в школьных классах книжные полки скрипят от пыли, а краны в душевых тихонько ржавеют.

– Что-то случилось? – В голосе МакКолла такое искреннее беспокойство, что хочется немедленно пойти и удавиться в чулане. Или провалиться сквозь землю через прогнившую крышку заброшенного погреба. А сверху пусть засыплет землей и обломками. Может быть, не хватится никто? – Айзек, что происходит?

Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, СКОТТ!!!

Беззвучный крик застревает в горле, и наружу вырывается лишь какой-то жалобный всхлип, напоминающий полу-плач.

Прости. Прости. Прости. Я не могу. НЕ ХОЧУ ТЕБЯ. Уже нет.

Серебристый Porshe проносится мимо по дороге, не снижая скорости. Айзек успевает рассмотреть высокомерный профиль. Идеальный. Совершенный. Который хочется сжать пальцами и целовать до тех пор, пока не сведет скулы.

– Айзек?

Телефон тренькает в кармане, и Лейхи лезет в узкие джинсы, хотя уже знает, кто ему написал.

“Я расстегну каждую пуговку на твоей блядской рубашке своими зубами. Сегодня, Лейхи”

И мерзко прищурившийся смайл с пошлым розовым языком, рождающий самые влажные ассоциации в воспаленном мозгу.

Пропади ты пропадом, Джексон Уиттмор!

Скотт задумчиво ведет ладонью по волосам и смотрит на Айзека пристально. Слишком пристально.

– Кто тебе пишет все время?

– Это Стилински. Знаешь же эту трещетку, – Айзек отвечает слишком быстро и неестественно улыбается. А еще напрочь забывает о том, что Стайлз уговорил Хейла на поход аж в Аппалачи, и уже дня два дозвониться до них было попросту невозможно – связь не ловит в такой глуши.

– Ничего не хочешь мне сказать?

Лейхи качает головой, и упругие пружинки, будто бы скрученные из полосочек бронзы, подпрыгивают и раскачиваются в разные стороны. Скотт по привычке зависает, любуясь своим парнем, но потом щелчком откидывает в сторону смятый цветок и молча уходит в дом, даже не взглянув на блондина.

Телефон, сжатый вспотевшей ладонью, словно только и ждал ухода МакКолла, он радостно взвизгивает, подпрыгивая, и судорожно мигает синим огоньком.

“Я буду облизывать твою шею, Лейхи. Медленно, долго. А потом украшу твою бледную кожу ожерельем из засосов”

Придурок.

Кровь шумит в голове, и перед глазами темнеет. Он долго смотрит на экран, то и дело касаясь сенсора пальцем, чтоб не погас. Перечитывает похабные строчки снова и снова. Удалить, вычеркнуть, забыть. Но лишь свернет диалоговое окно и вернется в прохладу дома, чтобы выпить со Скоттом ледяного пива.

Какая же ты сволочь, Айзек Лейхи.

– Так ты едешь? – Скотт делает вид, что не расстроен, Айзек кусает губы и претворяется, что все чудесно.

– Угу. подождешь в машине? Я телефон в спальне забыл.

И быстро взлетает по лестнице, чтоб напечатать несколько слов и отправить адресату с глазами в цвет его навороченной тачки.

“Не пиши мне, не звони, не подходи. Я серьезно, Уиттмор”

И круглая ухмыляющаяся рожа в ответ. Что за дебильная привычка везде пихать эти придурочные смайлы?

Вечеринка в самом разгаре, и Айзек умудряется расслабиться, потому что Джексон держится на расстоянии, он шутит со всеми подряд, заигрывает с Лидией. А потом флиртует с Дэнни, и Лейхи неожиданно психует и налегает на выпивку больше обычного. Скотт не отходит ни на шаг, все время берет его за руку, обнимает за плечи со спины и трогает губами шею.

– Ты пахнешь карамелью, – шепчет он хрипло и возбужденно, но не вызывает в Лейхи ничего, кроме досады.

Я не люблю тебя, Скотт.

Через час с небольшим МакКолл исчезает куда-то, а Айзек уходит вглубь сада, чтобы проветрить мозги. И совсем не удивляется, когда кто-то (понятно ведь, кто) хватает из темноты за руки и прижимает к твердому шершавому стволу какого-то дерева.

– Не подходить, значит? Уверен? – Губами по скулам и кончиком языка вдоль шеи. Когда Уиттмор цепляет зубами первую пуговку, чтобы исполнить “угрозу”, Лейхи упирается ладонями в широкие плечи, пытаясь оттолкнуть.

– Ты ошалел, Джексон?

Что, блять, с голосом? Какой-то жалкий щенячий скулеж...

– Не бойся, кудряшка. Твой мальчик нянчится с перепившим Данбаром. Час-полтора у нас есть. – И спускается к следующей пуговке.

Вычерчивает на груди влажные узоры языком, прихватывает кожу зубами. Язык ныряет во впадинку пупка, а Лейхи скулит, откидывая назад голову. Он чувствует, как губы начинают обратный путь, останавливаются на ключицах. Он чувствует, как земля шатается под ногами и как ноет, пульсирует член, как напрягаются соски.

– Джекс, не...

– Т-с-с-с... малыш, помолчи.

Сминает губы губами. У них вкус сигарет и оливок, сочной груши и немножечко кешью. У Айзека все мысли окончательно вылетают из головы, когда Джексон обхватывает ягодицы ладонями и прижимает к себе, трется бедрами о пах. А потом, не прекращая целовать, медленно (подчеркнуто медленно) расстегивает его джинсы, стягивая к коленям.

– Не надо, – всхлипывает Лейхи, когда горячая ладонь сжимает твердую плоть.

– Останови меня, – шепчет парень в ответ, и начинает двигать рукой, а губы при этом возвращаются к шее, оставляя на бледной, почти прозрачной коже, крошечные пунцовые метки.

Айзек кончает через несколько минут. Его колотит так сильно, что приходится ухватиться за Уиттмора, чтоб не упасть. А тот прижимает к себе неожиданно нежно и зарывается носом в кудряшки.

– Сегодня ты едешь ко мне. – Не терпящим возражений голосом.

– Но Скотт...

– Мне похуй на Скотта. Или хочешь, я поговорю с ним?

– Не нужно ничего говорить... – Оборачиваются на голос синхронно – растрепанные с раскрасневшимися щеками и исцелованными губами.

МакКолл курит в кулак и улыбается нервно и криво. У него глаза темные и печальные, и пахнет он какой-то терпкой разъедающей грустью. Айзек шагает вперед, чтобы ... чтобы что? Сделать что-то? Сказать? Объяснить? Скотт лишь качает отрицательно головой, и Джексон ловит Лейхи сзади за рубашку.

– Прости меня.

Короткий кивок, и парень уходит, закуривая новую сигарету.

====== 38.2. Скотт/Лиам ======

Комментарий к 38.2. Скотт/Лиам Скотт/Лиам, упоминаются Скотт/Айзек, Джексон/Айзек

https://pp.vk.me/c629308/v629308352/22adc/kHyOmg4kFok.jpg

– Я взял билеты на бейсбол, – невозмутимо выдает Лиам, плюхаясь рядом со Скоттом и пихая плечом вместо приветствия. МакКолл морщится, но отказаться не успевает, потому что мальчишка и не собирался закрывать свой рот. – Я знаю, что ты не дежуришь в клинике в субботу, готовиться к тестам не надо, Стайлз все еще не вернулся из отпуска, так что отмазки не принимаются, друг. Мы идем.

И моргает этими огромными голубыми глазищами с ресницами длиннее, чем у Лидии Мартин. Смотрит – смотрит с надеждой, наверное, а еще там, у зрачков, читается что-то вроде: “Пожалуйста, Скотти, не отказывай мне”.

В какой момент этот мальчишка успел так безнадежно прицепиться к нему, как колючки к штанам? Таскается всюду хвостом, будто комнатный песик на поводке, и все время заглядывает в глаза, будто пытается отсканировать мысли.

– Я не пойду.

Почти рычит злобным голодным волком и разве что когти не выпускает, чтобы распороть это смазливое совсем юное личико. Лиам вздыхает и хлопает друга по плечу, но ладонь не убирает, а зачем-то поглаживает успокаивающе.

– Они не придут, я узнавал. У Джексона какие-то дела в Небраске, а Ай...

Непроизнесенное имя едва не срывается с губ, но Данбар успевает прикусить язык и лишь виновато сверлит Скотта глазищами.

“А Айзек не расстается с ним даже на пару часов”, – заканчивает про себя МакКолл и улыбается грустно, хотя прошло уже почти два месяца, и уже почти не больно, и в груди почти противно не ноет, когда он видит, как Уиттмор притягивает его бывшего парня к себе за шарф и целует глубоко. Джексон Уиттмор. У всех на виду. Эта парочка стала сенсацией года, а Скотт... Скотт почти научился терпеть сочувственные взгляды.

Слишком много почти. И слишком много мыслей в голове. Слишком много Лиама – мать его – Данбара с его назойливой заботой.

– Мне все равно, о чем ты там толкуешь. Даже если бы я и понимал. При чем тут Джекс?

Будто бы это не он рассек скулу главному красавчику школы на той памятной тренировке по лакроссу, и Финсток орал так, что команда почти оглохла. Айзек тогда бросился к парню через все поле, шептал что-то, наверное, стирая кровь с лица. На Скотта он не смотрел, лишь скользнул мимолетно взглядом – горечь, обида и чувство вины – адский коктейль, между прочим. Похлеще того пойла, что продают в “Джунглях”.

Айзек. Он теперь пахнет апельсинами, которые так любит Уиттмор, и счастьем.

Сука, ты такой жалкий, МакКолл.

– Чего ты к Мейсону не лезешь со своим бейсболом? Я его терпеть не могу.

Он врет и даже не пытается выглядеть убедительным. Его засосало, наверное, в пучину безысходности. Такая стадия после разрыва, когда впадаешь в ступор, и не то что трахаться, жить как-то в лом.

– Скотти... – Пальцы на плече сжимаются и вдруг касаются твердой щеки. Робко. С опаской. – Ты так погряз в своей обиде, Скотти, что даже не видишь вокруг ничего. Никого.

Быстро трогает скулу губами. И уходит так быстро, словно за ним стая волков гонится вприпрыжку, сверкая острыми клыками.

На трибунах шумно и муторно. Игроки уже выходят на поле, а Лиам зло дергает воротник и часто моргает.

– Вот ты где. Чувак, кое как отыскал. Мог бы и скинуть номера наших мест, между прочим.

Скотт улыбается и впервые за долгое время не выглядит бледным или осунувшимся. Не напоминает жалкий, гремящий цепями призрак. У Скотта искры в глазах, словно кто-то внутри зажигает крошечные яркие лампочки. Лиам невольно тянет улыбку в ответ и пододвигается освобождая место.

– Я рад, что ты смог прийти, – шепчет он, думая, что МакКолл не услышит за всем этим шумом и криками.

Возможно, Скотт и не слышит, но, когда начинается игра, он перекладывает банку с пивом в другую руку и тянется пальцами к горячей ладони Данбара.

– Скотти, – беззвучный выдох и юркие мурашки от запястья к плечу и дальше. А еще бешеный стук крови в висках и сердце, бУхающее где-то в горле.

Примерно через час Лиам обнаруживает, что прижат спиной к широкой груди, чувствует, как дышит МакКолл – жарко, прямо в макушку. А сам Данбар не шевелится даже и дышит через раз – словно боится спугнуть. Или проснуться.

– Хорошая игра, – говорит Скотт.

Лиам слышит, что он улыбается.

====== 39. Дерек/Стайлз ======

Комментарий к 39. Дерек/Стайлз https://pp.vk.me/c633324/v633324352/4e92/HnQ-5BpVzoE.jpg

– Стайлз. Эта футболка – не вариант. Я в ней как педик какой-то, – Дерек вертит головой, оглядывая себя, и фыркает при виде натянувшегося трикотажа, а еще пупка, торчащего из-под мягкой полосатой ткани, и темной дорожки волос, прячущейся под ремнем.

И. Блять.

Стилински резко отворачивается от ноутбука, почти падая на пол вместе с крутящимся стулом. Ехидно вздергивает брови (у меня хороший учитель, чувак!).

– Как педик? Да ладно? Чувак, кто в здравом уме, глядя на это совершенное тело примет тебя за гея?

Прыскает в кулак, а потом Хейл рывком сдергивает футболку через голову (ткань жалобно трещит по швам и вот-вот разлезется лоскутами). И это определенно так, будто из комнаты за полсекунды откачали весь воздух, одновременно треснув кулаком куда-то в грудину. Стайлз лупает глазами и облизывает губы с сумасшедшей скоростью.

– Кто это у тебя? Ты говорил, вроде, кузен? – Махилани отрывается от ноутбука и дергает друга за рукав, потому что тот то ли язык откусил, то ли впал в какой-то психический транс.

– К-кузен? – Стилински выныривает из своих фантазий, в которых он уже завалил Дерека на собственную кровать и облизал, как брусок фруктового льда в тропическую жару. – А, ... кузен. Конечно, познакомься, это мой кузен Мигель. Из Мексики приехал. Бежал, так сказать. La Eme почти удалось настигнуть его, но это же Мигель, пробрался через границы в грузовике контрабандистов. Они бананы везли, а в один ящик его запихали. Мигель их видеть больше не может. Я имею ввиду бананы, конечно. ... Так о чем это я? А, ну, собственно, вот. Теперь он у нас, и нужно подобрать гардероб на первое время. Не ходить же ему в драном сомбреро, сверкая ослепительно-голым задом. ... Зад у него, надо сказать, отменный...

Стайлза несет, и, на самом деле, он готов прямо сейчас впечататься своей тупой башкой в этот вот стол, расколов его на две части. Дэнни смотрит по очереди то на одноклассника, то на Дерека-Мигеля, и медленно кивает, словно бы принимая к сведению. Дерек же, Стайлз может поклясться, давным-давно закатил глаза и перебрал мысленно все известные ему способы убийства подростка с неудержимым словесным поносом и мокрыми опилками в голове вместо мозгов.

– В принципе, ключ я к этому шифру подобрал, дальше ты... то есть, вы с Мигелем сами справитесь. – Неожиданно изящно Махилани поднимается с шаткого стула, закидывает на плечи рюкзак и подмигивает заговорщески уже на пороге, сверкая своими очаровательными ямочками.

А потом тихо закрывает за собой дверь.

– С Итаном тискаться пошел стопудово. Когда-нибудь Эйдан ему башку оторвет за брата. Дэнни же у нас сердцеед. Я сам, знаешь, одно время думал, что запал на него. Такие мускулы, такое тело... Ну, ты сам видел его – слюнки текут... Ты меня слушаешь? Дерек?

Шарит взглядом по комнате, которая кажется такой же захламленной, как прежде, но до одурения пустой. До спазмов в животе и поджимающихся от обиды губ.

– Ну вот... свалил волчара...

– Меня зовут Мигель, – горячие губы трогают мочку уха, и Стилински взвизгивает громко и пронзительно, как девчонка. Подскакивает на стуле, больно ударяясь щиколоткой о ножку стола. – Значит, от этого качка у тебя слюнки текут? – Вкрадчиво интересуется голос, а кончик языка ныряет в ушную раковину, заставляя мальчишку охнуть, вцепляясь в столешницу пальцами.

– Д-дерек... Ты чего?

– Хочешь, чтобы он ревновал тебя, Стайлз?

“Блять, да он ебанулся. Это какая-то разновидность оборотневого помешательства не иначе”, – думает Стилински, а сам плавится, как шоколад на солнцепеке и, кажется, готов оторвать Хейлу голову, если тот прекратит.

– К-кто?

– Гаваец-качок, – губы спускаются к шее, чуть втягивая тонкую до прозрачности кожу. Кажется, он обводит языком каждую родинку и это тоже пиздец, как странно...

– Дэнни?! Чувак, да ты мозги застудил? Или... не знаю, расплавил? Какой в жопу Дэнни...

И стремительно краснеет, понимая, как, мать его, двусмысленно звучат эти слова. А потом Хейл дергает за воротник, поднимает на ноги и вжимает Стайлза спиной в свое тело. Так крепко, что Стилински чувствует ... все чувствует. И упирающийся в него стояк тоже.

Он такой огромный. ОМОЙБОГ!!!!!!

“Похож на педика, значит”, – мелькает ехидная мысль прежде, чем его разворачивают лицом и накрывают губы губами.

“Сраное совершенство”, – думает Стайлз.

А потом мысли просто кончаются.

====== 40. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 40. Джексон/Айзек https://pp.vk.me/c628627/v628627352/22070/X3DGGpT1xMI.jpg

– А ты хорошо, я смотрю устроился! – орет Лейхи, как только соединение устанавливается. – Заебись обстановочка, да, Джексон? И что ты такое ему позволил, что Питер Хейл отдал тебе свой личный самолет?

Джексон не спал уже несколько дней. Блять, да никакая волчья выносливость не спасет, когда веки будто накачаны свинцом от усталости, а эта истеричка верещит так, что срывается на ульразвук, динамики фонят, и уши закладывает.

– Истерику прекрати.

Уиттмор трет бровь кончиком пальца, будто надеется вот так просто избавиться от ощущения, что его долго и методично пинали ногами в обитых железом ботинках.

– Прекратить?! Да я не начинал еще! – он так мило дергает себя за отросшие кудри, что у Джексона невольно рот расползается до ушей.

Нескладный, нелепый, дерганный и неуверенный в себе. Очаровательный и самый красивый на свете.

– Малыш...

– Ты трахаешься с Питером, да? Потому он такой щедрый? Потому что, Джексон, ну, ты ебаная фотомодель – только-только с обложки журнала, и только идиот тебя не захочет, но... мы встречаемся вроде как, и я думал...

У него запал угасает с каждым словом. Айзек нервно теребит край шарфа, в который он замотался, как гусеница в кокон. Губу кусает так, что выступили пунцовые бисеринки крови.

Черт, натуральное недоразумение.

– Малыш, ты какую-то хуйню несешь, – выдыхает Уиттмор, гадая, какого хера решил позвонить своему бойфренду по скайпу вместо того, чтобы спокойно заснуть еще во время взлета. – Какой секс с Питером? Ты сознаешь, что Лидия мне лицо располосует за это своими ноготками-бритвами? Да и вообще...

– Не спишь еще? – Крис Арджент подходит со спины, заглядывая в экран ноутбука, почти перегибается через плечо Уиттмора. – О, Айзек, привет. Как Франция?

И каким-то образом Джексон чувствует, как электричество разливается в воздухе салона. Так, что волоски на руках и затылке поднимаются дыбом. Айзек, ну блять, только не...

– Вы там начинайте сосаться, не стесняйтесь. Я, отключусь, пожалуй. Знаешь, сигнал пропадает.

И быстро сбрасывает звонок. Охламон. Кудрявый, как пиздец, и ревнивый. Как тот же пиздец.

– И что это было?

Охотник плюхается на кресло напротив и блаженно вытягивает ноги, прихлебывая виски прямо из бутылки.

– Мой парень – дебил, – вздыхает Джексон, потому что уснуть вряд ли получится. Если эта образина отчебучит что-то прежде, чем они с Крисом доберутся до Парижа. Сука, он же не знает ни о чем, не подозревает даже.

– Но ты его любишь, да? – Крис усмехается и, кажется, совсем не ждет ответа. – Кольцо не забыл?

Джексон хлопает себя по карманам и достает из одного плоскую черную коробочку.

– Нахуй я в это ввязался, Крис? И, напомни, какого хера ты-то тут делаешь? Свечку держать будешь, когда прибудем?

Сил нет даже злиться. И, что уж греха таить, как можно будучи в здравом уме злиться на Лейхи? Милого, наивного и такого робкого. До сих пор.

– Айзек мне как сын вообще-то, дружок. Не дрейфь, как только увидит нас на пороге, облапит тебя своими несуразно-длинными конечностями и выкинет из головы всякие глупости. Ты бы правда поспал, а то свалишься ему под ноги, как рождественский подарок из дымохода. Да и мешки твои под глазами скоро будут размером как раз с подарочный мешок Санты.

Почему-то Уиттмор не спорит. Он закрывает глаза и соскальзывает в сон под тихое урчание моторов. Ему снятся золотистые кудри и глаза того же оттенка, что бескрайнее небо, раскинувшееся за иллюминатором от края до края.

====== 41. Дерек/Стайлз ======

Комментарий к 41. Дерек/Стайлз https://pp.vk.me/c629507/v629507352/2a318/VrgBkk2rjbA.jpg

“Знаешь, бро, иногда мне до сих пор кажется это херовой идеей. Потому что: я и Дерек? Серьезно? Это путешествие станет испытанием на выносливость, наверно. Для него. ... Блять, бро, если он меня не убьет, это будет чудом”

“Дерек говорил, что Анды с самолета смотрятся круче, чем Панамский канал. Знаешь, он спиздел, это так охуенно, что... в общем, Панамский канал я даже с берега не видел, но волчара говорит, это ненадолго. Чувак, ты представляешь, этот дичайший на свете оборотень нарычал на стюарда только за то, что тот предложил мне выпивку. Спрашивается, зачем еще нужны стюарды? Этот Хейл – форменный пещерный человек, целуется правда, как бог. ... Упс, бро, прости, я же обещал... Прости ;)”

“Блять, я знаю, знаю, знаю, Скотти. Клянусь, я не виноват, это все Миссисипи, долбаные комары и малярия. Дерек чуть с ума не сошел, а я говорил ему, что нехуй паниковать. Обычная лихорадка, но он чуть медиков местных не поубивал и, кажется, выдрал собственную щетину когтями. Это так забавно. Знаешь, если бы меня не качало от слабости, ржал бы как сумасшедший, но что-то устаю так быстро. Кстати, обязательно скажи Джексону, если не перестанет тупить, Лейхи отчается и окончательно переметнется к Питеру. А мы потом ебанемся все хором. ... Как там Кора? До сих пор злится?”

“Слушай, Дерек говорит, что Кора успокоилась и все ее психи – исключительно сестринская ревность. А я было решил, что она меня ненавидит и братца своего заодно, ибо как он посмел засмотреться на такого лузера, как Стайлз Стилински и все такое. Черт, знаешь, он же мне обещал вырвать язык (пальцы в данном конкретном случае будут актуальнее), если еще хоть слово плохое скажу про него. Про Стайлза то есть. Блять, я запутался, буду закругляться. Смотрит на меня особенно хмуро (знаешь та стадия подозрительной хмурости, о которой я тебе как-то рассказывал), утром ему показалось, что девушка на ресепшне строила мне глазки. Прикинь, а она ведь пыталась узнать у меня номерок этой недовольной морды. Думаешь, он мне поверил? Хер там. ... Ладно, Скотти, надо бежать на посадку. Сегодня в планах – египетские пирамиды. Не заделай Элли ребенка, я еще не готов стать дядей”

“Знаешь, Скотти, бедуины – страшные люди. Без дураков. Я слышал, конечно, что они воруют тут женщин, и каждый караван с туристами сопровождают вооруженные до зубов охранники, но пытаться умыкнуть тощего несчастного и бледного Стайлза – это до какого отчаяния дойти нужно? Ты не пугайся только, со мной же Дерек. Или я с Дереком. Отрастил когти, сверкнул на них алой радужкой, разбежались все, завывая и причитая что-то на своем странном языке. Не знаю, как волчара меня к себе после не привязал. Но глаз не спускает. И знаешь, бро, когда все успокоились, он прижал меня так к груди крепко-крепко. Могу поклясться, что его колотило, как от озноба. Кажется, он испугался, прикинь. Только не сдай меня, Дерек ни за что ведь не признается. Блять, кажется, он всерьез вознамерился напялить на меня паранджу. Ну, пиздец. Я-то надеялся что он пошутил. Не оборотень, а пещерный человек какой-то”