Текст книги "Орёл, несущий копьё (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Влад нарочно переместился не сразу домой, чтобы немного пройтись по знакомым с детства улицам, где не гулял так давно. Он перед выходом принял лекарства и чувствовал себя куда лучше, когда трансгрессировал к «Великаньему рогу» – трактирчику для небогатых, единственному в квартале месту, где было весело и шумно. В детстве Влад часто покупал в кафе на углу мороженое и, устроившись на скамейке в сквере напротив трактира, мог часами наблюдать за людьми, входившими и выходившими из него, – удивительные порой попадались типажи! Усталые и всегда очень быстро жующие работники Министерства, безусые мальчишки с хитрыми глазами, торгующиеся с трактирщиком за свою первую кружку пива, красноносые старики, любящие в подпитии рассказывать про войну, – таких редко встретишь в центре района. Там общество высокое, выхолощенное. Ранги выше, вид приглядней.

На Доннер-плац, как и в каждое воскресенье, был митинг «Ассоциации».

– …так зачем нам всё это?! – громогласно вопрошал с помоста юноша лет на пять старше самого Влада. – Зачем Германии политика, навязанная швейцарцем?! Наша страна – не вассал Винтерхальтера!..

«Громкие слова, но мало действий, – подумал Влад, пробираясь через согласно гудящую толпу. – В то время как сторонники «Марша» раскинули сети уже почти по всей Европе… Интересно, что думает об этом отец?..»

– Владислав!.. Влад, подожди! – он остановился и с настороженностью обернулся на нагнавшего его мужчину.

– Герр Баумер, – узнав его, Влад вежливо поклонился школьному другу отца, секретарю Верховного суда, по совместительству одному из глав «Ассоциации».

– А я гадал, ты – не ты… – Баумер чуть сузил искрящиеся голубые глаза. – Не ожидал тебя здесь увидеть, признаться. Никогда раньше не замечал тебя на наших мероприятиях.

– Я не слишком интересуюсь политической жизнью, – осторожно ответил Влад, быстро оглядываясь по сторонам – только бы не наткнуться ещё на знакомых. – Предпочитаю в уединении заниматься наукой.

– Да-да, я слышал, что твои статьи добились признания в кругах зельеваров! – под конец фразы Баумер уже был вынужден перекрикивать толпу, громко скандирующую: «Нам – свободу! Нам – права!», а потому за локоть отвёл Влада ближе к краю площади. – Однако же тебе, Влад, следовало бы стоять вон на той трибуне и рассказывать о том, как ты, полукровка, прошёл «школу жизни» в Дурмстранге, этом клубе чистокровок-радикалистов.

– Предпочёл бы этого не делать, – серьёзно возразил Влад.

– А твои слова могли бы помочь, – заметил Баумер, энергично взмахнув рукой. – Ничего, рано или поздно мы добьёмся того, что дети с любым статусом крови смогут обучаться там.

Влад вежливо кивнул и промолчал, вновь покосившись по сторонам. Баумер посмотрел на него с пониманием и улыбнулся.

– Ты, верно, торопишься.

– Признаться, да.

– Тогда не стану задерживать, – Баумер протянул ему руку для пожатия. – Но учти, что на нашей баррикаде всегда будут тебе рады.

– Благодарю, герр Баумер.

«На нашей баррикаде будут рады…» Звучало даже заманчиво, но… Политический ход? План отца? Может, вовсе Адлер проверяет, используя своего Имитатора?.. «Что ж, – вздохнул Влад, – к диагнозу «психическое расстройство» можно смело добавлять паранойю». Впрочем, вправду ли его подозрения были необоснованны?..

За мыслями и сомненьями он не заметил, как добрался до дома. Четырёхэтажный особняк со строгим светло-коричневым фасадом располагался на узкой старой улице, мощённой булыжником; здесь, в глубине района, было тише, умиротворённей – замечательное место для жизни и размышлений.

Влад не спеша поднялся по трём идеально ровным, без единого скола светлым ступенькам; если камень повреждался хоть самую малость, домовики мгновенно заделывали дыру. «Похоже на броню отца, – поймал себя на сравнении юноша. – Так же идеально и безукоризненно, любая брешь залатывается прежде, чем станет видна проходящим мимо». Единственный на его памяти раз, когда эта самая броня дала слабину, – после смерти матери Влада. «Фрау Штайнер заразилась от одного из своих пациентов, – сообщили им с отцом из госпиталя, где она работала. – Это был редкий вирус, ушло время на изготовление лекарства… К сожалению, для фрау Штайнер, как и для ещё двух целителей и четырёх стажёров, было уже поздно…»

«Нужно будет навестить её, принести цветы», – решил Влад и запретил себе продолжать думать о матери – это неизменно расстраивало его и выводило из равновесия, а для разговора с отцом ему была нужна ясная голова.

Просторный холл наполнял яркий дневной свет, лившийся из высоких окон, и в его полосах неспешно кружились пылинки; хотя эльфы и трудились неустанно, полностью вывести пыль из старого дома – магия, непосильная даже им. Влад пересёк холл быстро, но вот у лестницы замер, опустив руку на резные тёмные перила. Матушка всегда опиралась на них в этом самом месте, стоя на нижней ступеньке, когда ожидала его прихода.

Он вновь мотнул головой, на сей раз почти зло. Где ему справиться с давлением Адлера и Семёрки, если он даже с собственными воспоминаниями совладать не может?

Поднявшись по лестнице, Влад зашагал по коридору – он шёл наверняка, потому что прекрасно знал, где стоит искать отца. Пусть он и освободил этот день от встреч и визитов ради разговора с сыном, работать во время ожидания это ему ничуть не помешает.

Перед самой дверью Влад вновь на несколько секунд остановился. Сделал пару глубоких вздохов и постучал, после чего, получив позволение, вошёл.

– Отец.

– Влад, – Александр сделал приглашающий жест. – Проходи.

Юноша приблизился к рабочему столу, как всегда заваленному бумагами, кипы которых были организованы по чёткой системе; чернильница с пером располагалась на том же удалении от краёв стола, что и всегда. За отцовским креслом, на стеллаже между двумя окнами, находилось великолепное собрание рукописных и печатных сводов магических законов европейских стран разных годов и столетий, начиная века с шестнадцатого. Влад невольно повёл плечами – от всего в этой комнате веяло неуютным, сухим канцеляризмом, который матушка всегда просила отца «не приносить с собой домой с работы». После её смерти это правило как-то само собой нарушилось.

– Я рад, что ты пришёл, – прервал, наконец, отец затянувшееся молчание. – Это означает, что ты настроен на диалог.

– Конечно, – подтвердил Влад и попросил (надеясь при этом, что получилось не слишком нервно): – Мы не могли бы поговорить в другой комнате? Здесь я себя чувствую, будто у вас на работе.

– Тогда перейдём в гостиную, – куда именно переходить, Владу было всё равно, но вот покинув кабинет, он тихо вздохнул с облегчением.

Вскоре они устроились в креслах возле не горящего сейчас камина. Появился домовик и уточнил, не желают ли чего-нибудь хозяева, но отец покачал головой и отослал его – ни к чему перебивать серьёзный разговор напитками или тем более едой; в этом доме, по крайней мере, так было не принято.

– Итак, – начал Александр – разумеется, первое слово было за ним, – как уже писал, не хочу, чтобы между нами были неясности.

– Я вас слушаю, отец, – почтительно произнёс Влад. Всё-таки в одном единственном они с Максом были похожи: оба безгранично уважали своих отцов, пусть даже и не всегда были согласны с ними. То, чему, кажется, немного завидовал Адлер.

– Свою позицию я ясно высказал раньше, так что сейчас хочу послушать тебя, – отец опустил руки на подлокотники и серьёзно на него посмотрел. – В прошлый раз ты так и не объяснил, чем молодой Гриндевальд и его компания так важны для тебя, что ты готов ради них уйти из дома.

Влад вздохнул – подозревал, что отец спросит именно об этом. Собравшись с силами, но не глядя на Александра, он начал:

– Как вам известно, в Дурмстранге традиционно существует притеснение полукровок, с чем мне и пришлось столкнуться в годы учёбы. Мои одноклассники оказались крайне злобно настроены, и мне… – он сглотнул, – не хватило сил противостоять им.

За это признание мгновенно стало стыдно перед отцом, но Влад знал, что не заслуживает лучшего, поэтому добавил с жестокостью по отношению к себе:

– Я знаю, что вам, как сыну близкого сторонника Геллерта Гриндевальда, пришлось столкнуться с гонением куда большим… Но я – не вы, я не смог выстоять и с гордо поднятой головой стерпеть все нападки и унижения. Мою слабость быстро почувствовали те, кто из-за чистоты крови мнит себя лучше прочих, и усилили давление, намереваясь превратить мою ситуацию в образец для прочих полукровок, попавших в Дурмстранг.

С каждой фразой говорить становилось неожиданно легче, Влад даже почувствовал облегчение, произнося то, что думал, вслух. Отец слушал, не перебивая, внимательно следя за ним взглядом, а юноша продолжал:

– Тогда-то в моей жизни и появился Адлер. До последних двух лет в школе он не проявлял ко мне никакого интереса, не участвовал в нападках, но и не пытался поддержать, полностью поглощённый учёбой и вечными конфронтациями с учителями. Так что когда в предпоследнем классе во время очередной стычки в гостиной он неожиданно вступился за меня и парой заклинаний обратил в бегство тех, кто меня задирал… в тот момент моему удивлению не было предела. Однако Адлер не стал ничего объяснять, только улыбнулся и вернулся за стол, где играл в шахматы с Винтерхальтером. После он ещё несколько раз помог мне, по-прежнему ничего не объясняя; моё недоумение росло, как и недоумение окружающих. А затем однажды Адлер отвёл меня в сторону для разговора и спросил, не хочу ли я стать частью его группы. «Я и Семёрка обеспечим тебе защиту от всех этих глупцов – больше ни один из них не осмелится на тебя всерьёз напасть, – сказал он тогда. – Взамен я хочу лишь, чтобы ты оставался превосходным зельеваром и порой выполнял мои просьбы».

Печальная улыбка возникла на губах сама собой. Влад всегда с улыбкой вспоминал тот день, когда Адлер предложил ему то, что называл взаимовыгодным сотрудничеством. Тогда он действительно поверил, что юный Гриндевальд, бодрый и жизнерадостный, с яркими отблесками апрельского солнца в глазах, – тот, кто поможет ему вырваться из кошмара. Как же наивно…

– Я боялся своих обидчиков и не мог сам дать им отпор, поэтому согласился. И Адлер сдержал слово; его влияние было велико, а слава дуэлянта – страшна, поэтому почти никто, кроме самых ярых поборников чистокровности, больше не решался тронуть меня. Даже Макс смирился с тем, что я часть группы, хотя и продолжал порой зубоскалить – но это ничего, всё же он выручал меня (пусть даже и не по своей воле, а по просьбе Адлера), когда на меня нападали.

На последнем нашем году обучения Семёрка стала сильной, даже опасной. И я, являясь её частью, чувствовал себя сильнее, значимей – и это после стольких лет унижений опьяняло, несмотря на пренебрежение Макса, Деяна и Якова. Когда перед самым выпуском у Адлера случилась стычка с Лихачевичем и Казаковым, вылившаяся в бой с учителями и в наш побег из школы, я был всецело на стороне Адлера – не умом, быть может, но сердцем.

Вы хотели знать, почему я держусь за Адлера? Вы, отец, человек со стальным стержнем и волей, скорее всего не поймёте, но я просто не мог отказаться от чувства защищённости, которое он мне дал, а ещё – от надежды, что ориентируясь на него, смогу стать лучше: твёрже, решительней, смелее. И хотя моя вера в это в последний месяц почти рухнула, надежда умирает последней, – последнюю фразу он произнёс по-русски – её любила и часто повторяла мать.

Больше Влад не сказал ничего, ожидая слов отца, желая и одновременно боясь услышать их; он не смел повернуть голову, не отваживаясь посмотреть отцу в глаза. «Но должен, – вдруг с решимостью, которую от себя не ожидал, подумал Влад. – Если уж открылся ему и жду приговора, то должен смотреть в глаза».

И он осторожно скосился, сам себе напомнив нашкодившего пса. Александр пребывал в глубокой задумчивости.

– Не понимаю, – сказал он, наконец, – когда мы с Марией допустили просчёт и не привили тебе должную силу духа? Впрочем, это скорее всего моя вина как отца, не справившегося с воспитанием сына… В данной ситуации меня радует лишь то, что ты всё же находишь в себе желание откровенно поделиться чем-то со мной.

– Разве можно иначе?.. – пробормотал Влад, прекрасно зная: можно. Адлер был тому хорошим примером.

Взгляды отца и сына пересеклись. Владу стало неловко, и он поспешно моргнул.

– Простите, пожалуйста, меня за неподобающее поведение, отец.

«И за то, что не оправдал ваших надежд».

– Извинения приняты, – кивнул Александр. – Надеюсь, ты также не держишь на меня зла.

– Нет, разумеется, – быстро ответил Влад. Он и правда не был зол на отца – сейчас точно, хотя после самой ссоры кипел. Может, он просто окончательно разучился злиться, утратил последнее желание спорить и не соглашаться? Всё-таки, помог ли ему Адлер на самом деле своей «помощью» или сделал лишь более забитым и жалким?..

– Я хочу встретиться с ним, – Влад вздрогнул и поднял взгляд на отца. – С Адлером Гриндевальдом. Ты можешь это устроить?

– Теоретически да, но… – Влад запнулся. – Для чего? – он всерьёз испугался, что отец желает говорить с Адлером о нём, Владе, и требовать оставить его в покое. Испугался, но одновременно чуть-чуть захотел, чтобы именно так и было.

– Этот молодой человек меня интересует, – спокойно ответил Александр, не заметив его волнения. Хотя, может быть, просто скрыл, что заметил. – Я хочу знать, кому поклялся в верности мой сын.

Влад почувствовал, как к щекам приливает кровь. Он не сказал ни слова о клятвах и верности, но отец сам обо всём догадался.

– К-конечно, я поговорю с ним и сразу же напишу вам.

– Хорошо, – отец поднялся из кресла. – А теперь, когда мы всё выяснили, ты ведь не откажешься пообедать со мной?..

В особняк на побережье Влад вернулся ближе к вечеру. После нескольких часов общения с отцом ему было удивительно легко – будто бы с плеч упала гора, вечный страх и ненависть к себе отступили, и стало казаться, что ещё не всё потеряно для него.

В большинстве окон первого этажа горел свет; наверное, Макс и Георг уже вернулись и сейчас делятся с Адлером впечатлениями о поездке в Вену – точнее, делится Георг, а Макс порой вставляет чопорные замечания. Присоединяться к ним не хотелось, запираться на весь оставшийся вечер в лаборатории тоже, и Влад, пройдя по потемневшему, липнущему к ботинкам песку, убрал палочкой капли со ступенек крыльца и присел на среднюю. Запрокинув голову к хмурому небу, он вдыхал запах моря и недавно прошедшего дождя, наслаждаясь спокойствием.

Входная дверь отворилась и закрылась опять. Влад надеялся, что это вышел Георг – с ним можно было бы интересно поговорить, – но в следующую минуту на ступеньку рядом с ним опустился Адлер. Влад инстинктивно подобрался, но отодвигаться не стал.

– Ты выглядишь довольным, – заметил Гриндевальд. – Могу предположить, что встреча прошла хорошо.

– Так и есть, – подтвердил Влад. – Мы с отцом помирились, – он чуть поколебался, но добавил: – Он хочет встретиться с тобой.

Адлер повернулся к нему, удивлённо приподняв бровь.

– Это несколько неожиданно, – произнёс он. – Однако совпадает с моими собственными планами.

«Неужели это значит, что он сам прежде подумывал о встрече с отцом? – Влад тревожно прикусил изнутри щёку. – Зачем ему это?..»

– Тогда я… я напишу ему, – Влад быстро встал. – Спрошу о его расписании и передам потом тебе.

– Да, конечно, – немного невпопад ответил Адлер, уже задумчиво вглядевшийся в далёкий, размытый горизонт – переход серого моря в серое же небо был мало заметен в сгущающихся сумерках.

Мешать ему Влад бы не стал, даже возникни такое желание – а желания вовсе не было. Поэтому он стал тихо отходить к двери дома, когда голос предводителя его остановил:

– Влад, подожди, – Адлер тоже поднялся и тряхнул головой. – Давай пройдёмся.

Сердце пропустило удар. Трус, какой трус… Господи, и на что он надеялся, когда думал о самосовершенствовании?..

– А как же Макс и Георг? – осторожно уточнил Влад. – Будет ли вежливо, если мы уйдём, не пригласив?..

– Макс написал мне, что они вернутся только завтра вечером, – отмахнулся Адлер, не дослушав. Он сделался как-то странно возбуждён. – А Аларикус, уверен, не станет держать на нас зла, если мы не позовём его на прогулку.

Влад склонил голову, покоряясь неизбежности.

– Куда пойдём? – только и спросил он.

– К маяку.

Идти по мокрому песку было непросто, но разуться юноши, как делали летом, не могли – было слишком для этого холодно. Они продвигались медленно, и Влад сомневался, что они успеют достигнуть цели пути даже за час. Впрочем, это было не его дело, его задача в данный момент – идти, молча и покорно следовать за Адлером, пока он не нагуляется или не захочет поговорить. Всё-таки на всех своих прошлых ошибках в общении с ним Влад научился держать рот на замке, когда не спрашивают.

Было кое-что, связанное с Гриндевальдом, о чём Влад не сказал отцу – Александр Штайнер был из редкой породы тех, кто вовсе не желает слышать чужие мнения о людях, предпочитая давать оценки исключительно самостоятельно. И всё-таки Влад опасался, что в оценке Адлера отец допустит ошибку – одной явно недолгой, учитывая плотный график первого заместителя министра, встречи не хватит, чтобы разгадать Адлера. Он блестяще умел притворяться и выглядеть тем, кем хотел, чтобы его видели, и даже Влад, знакомый с ним давно, не взялся бы утверждать, что точно знает Гриндевальда настоящего, а отец, пусть и является человеком проницательным, получит лишь очередную роль, которую Адлер сыграет, чтобы добиться желаемого, чем бы это ни было. Этой его способности Влад всегда боялся… но и восхищался ею, что скрывать, потому что сам лицемерить, особенно с таким непринуждённым изяществом, был не способен.

Сегодня был день воспоминаний, поэтому Влад, как выражаются маглы, отмотал плёнку назад – и с отчаянной ясностью осознал, как зациклился в последнее время на настоящем, на данном моменте, отбросив всё прочее. Возможно, причиной тому было его душевное расстройство, которое, благо, стало отступать под действием целебных чар и лекарств; возможно, причиной частично было и то, что каждый миг он ждал нападения, укора, удара; возможно даже, он просто разучился видеть ценность обращения взгляда в прошлое и вероятное будущее – очень недальновидно, надо сказать. Но теперь, кажется, эта способность начала возвращаться, и Влад посмотрел словно со стороны на свою жизнь.

Стоило признать, что он не только боялся Адлера, но и восхищался: его умом, талантом, харизмой. Даже той Тёмной аурой, что проявилась уже после того, как Семёрка покинула Дурмстранг, – даже тогда Влад продолжал тихо восторгаться тем, как решителен в любом своём замысле их предводитель. Даже когда Петар… когда он выразил порицание, Адлер ни секунды не сомневался в движении палочкой и словах заклинания. Не наслаждался демонстрацией собственного превосходства. Делал так, как считал необходимым. И было в осознании этого факта что-то такое, привлекавшее Влада – наверное, то, что ему самому подобная решимость не была дана… Нет, не совсем то. Это была хорошая легенда для отца, но всё же она не есть правда.

Права была в том, что Влад искренне хотел следовать за кем-то настолько решительным и уверенным, правящим окружением твёрдой рукой, как Адлер Гриндевальд. Пусть даже к этому примешивался страх и осознание собственной ничтожности.

Внезапно Адлер остановился посреди пляжа. Шедший позади Влад в непонимании посмотрел на его напряжённую спину.

– Что случилось?

– Мы далеко от дома, – сказал Адлер, не то отвечая ему, не то отмечая данный факт для себя. – Можем поговорить.

– О чём?

Теперь он развернулся.

– Ты знаешь, что я лжец, Влад, – негромко произнёс Адлер. – Вечно вру и притворяюсь… Но сегодня я хочу быть с тобой честным.

От его тона и взгляда стало очень тревожно. Что-то назревало.

– Ты никогда не спрашивал меня, какова цель, к которой мы стремимся, – резко перейдя на тон строгий и почти разочарованный, заметил Адлер.

Влад потупился.

– Я никогда не видел необходимости…

– Спроси сейчас.

Прозвучало, как требование. Но исполнять его, как делал обычно, Влад не решался – опять-таки научен был опытом. Видя его нерешительность, Адлер резче повторил:

– Спроси.

Влад сглотнул ком в горле и осторожно поинтересовался:

– Какова твоя цель, Адлер?

– Общее благо.

Вот теперь Влад вскинул голову и посмотрел на него, едва удержавшись от аханья. Не может быть, невозможно!.. Адлер хочет сказать, что поддерживает идеи великого предка? Или он опять врёт, пытаясь вывести Влада на чистую воду… в чём-то? Но ведь Гриндевальд защищал его, полукровку, от которого прочие отвернулись… Хотя, зачем тогда он спутался с Максом и работает на Тёмного Лорда?..

Мысли со скоростью света сменяли одна другую. Кажется, они отражались и на лице – Адлер усмехнулся, видя произведённое его словами впечатление.

– Тебе сложно в это поверить, я вижу, – сказал он. – Что ж, это значит, что я хорошо скрываюсь за маской поборника господства чистокровных.

– Н-но… – Влад осёкся, опасаясь продолжать, однако Адлер кивнул ему, позволяя закончить, – почему ты притворяешься им?

– Потому что мне это выгодно, – Адлер пожал плечами почти беспечно. – Считая на данном этапе меня одним из своих, будущие противники не вставляют мне палки в колёса, и я имею возможность готовиться к настоящему своему выступлению. Кроме того, террор, который сейчас устраивают фанатики идеи превосходства чистокровности, сыграет мне на руку в дальнейшем.

Владу хотелось спросить, как именно это будет, но он не решился. Адлер, конечно, заметил.

– Не беспокойся, я всё тебе объясню, – он подошёл ближе и опустил руку Владу на плечо. – Ты же будешь со мной в этой битве, правда? Твой дед был адъютантом моего прадеда в самые непростые для него сороковые года, был его верным товарищем до конца – а ты будь им для меня, ведь ты как никто другой должен понимать, насколько прогнил и изжил себя старый порядок. Ты знаешь, что маги вымрут, если не прекратят вести бессмысленные войны между собой, не замечая нашего главного врага – маглов, опередивших нас в техническом развитии куда больше, чем было в начале и середине века. Как много ещё им потребуется времени, чтобы изобрести прибор, который засечёт наше существование? Где гарантия, что после этого маглы не решат не делить мир и «свои» страны с каким-то другим обществом, что они не атакуют нас первыми? Мы не можем этого допустить, ты же понимаешь.

Адлер смотрел очень прямо, требовательно, – его горящий взгляд сложно было выдерживать. Но Влад по-настоящему постарался, и это придало ему смелости.

– Тогда зачем… – тихо проговорил он, – зачем всё это время ты так обращался со мной, если намеревался завербовать для своей настоящей войны?

Адлер нахмурился – кажется, ему не понравилась подобная мелочность в то время, когда он говорил об Общем благе.

– Потому что мне необходимо было выяснить, насколько ты силён, – он крепче сжал его плечо. – И ты сильнее, чем мне представлялось вначале, Влад. Сильнее, чем сам думаешь.

В другой момент его слова Влад непременно бы счёл очередной ложью, но голос… этому голосу безоговорочно верилось.

– Мы… не будем ведь воевать вдвоём, так? – спросил Влад с оттенком шутки. После всего ему полегчало, правда.

Адлер улыбнулся.

– Конечно же нет! К нам, разумеется, присоединится Аларикус – его дед тоже воевал с нашими, да и он скорее поддержит меня, чем того же Макса… Мы найдём ещё союзников, привлечём такую же молодёжь, как мы, привлечём «Ассоциацию». Но также мы свяжемся с людьми по-настоящему влиятельными, с теми, кто сможет стать политическим противовесом барону фон Винтерхальтеру и ему подобным.

– И поэтому ты хочешь встретиться с моим отцом?

– Я решил, что время пришло, – Адлер убрал руку с его плеча, но тут же протянул её для пожатия. – Так ты со мной?

Вновь встретившись с ним взглядом, Влад робко улыбнулся и пожал руку своего предводителя.

О большем он не мог и мечтать.

========== Арка 3. Глава 7. Атака ==========

– Мам! Ты не видела моё кольцо?

Послышались шаги, и Тонкс, стоявшая на четвереньках и водившая рукой под комодом, подняла голову. Замершая в дверях мать поджала губы – недобрый знак, очень недобрый.

– Нимфадора Тонкс, не смей говорить, что потеряла защитный артефакт.

– Не потеряла! – тут же запротестовала Тонкс, поморщившись – она ненавидела своё полное имя; даже дурацкое сокращение «Дора» лучше. – Просто в данный момент я его не вижу…

– Значит, так ты относишься к родительским подаркам? Мы с отцом зачаровывали – а ты потеряла?

Тонкс вжала голову в плечи. Мать начинала всерьёз злиться, а это было страшно. В такие моменты Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, становилась опасно похожей на свою старшую сестру Беллатрису.

– Что за шум? – в комнату заглянул отец, как всегда весёлый и жизнерадостный. – Дора, что ты там делаешь? Что-то потеряла?

– Кольцо она потеряла, – сквозь зубы процедила мать. – Наш с тобой подарок, Тед.

Отец уставился на неё, хлопая глазами, будто не совсем понимал, о чём речь; затем он виновато улыбнулся.

– Ну, Меда, милая, не ругайся на дочку. Это я взял его, – в доказательство он продемонстрировал на раскрытой ладони искомое кольцо, серебряное, тонкой работы. – Я тут на днях выискал одно интересное заклятие-оберег, решил добавить…

– Спасибо, пап! – подлетев к нему, Тонкс схватила кольцо и быстро поцеловала отца в щёку.

Андромеда смерила домочадцев тяжёлым взглядом, молча развернулась и стала спускаться по лестнице на первый этаж. Причём выходило у неё это так величественно, будто сходила она не по скрипящей деревянной лесенке скромного домика в глуши, но по мраморной лестнице в каком-нибудь дворце. Всё-таки то, что она из древнего чистокровного рода Блэков, видно сразу.

– Временами я её боюсь, – тихо поделилась Тонкс с отцом.

– Я тоже, – доверительно шепнул в ответ Тед. Они обменялись улыбками и заторопились на кухню.

В небольшой комнатке, выходившей окнами в садик, золотевший последней не опавшей ещё листвой, пахло выпечкой и свежим кофе. Мать уже выставила на стол два пирога: мясной и черничный – румяные, ещё дымящиеся, и теперь разливала кофе по кружкам. Тонкс почувствовала, как во рту собирается слюна.

– Ты не опоздаешь? – уточнила Андромеда, когда девушка села за стол, придвинула к себе тарелку и отложила в неё по большому ломтю каждого пирога.

– Пусть поест, – вступился за дочь, уже успевшую откусить кусок и занятую его пережёвыванием, Тед, тоже присоединяясь к завтраку. – Иначе откуда возьмутся силы на борьбу с Сами-Знаете-Кем и Пожирателями?

– Вот-вот! – сделав мощное глотательное движение, поддакнула Тонкс. – Шеф серьёзный в последнее время – имею в виду, ещё серьёзней обычного, – так что явно что-то готовится.

– Но ты не входишь в команду? – в тоне матери мелькнула надежда. – Раз тебя не посвятили в подробности.

– Я бы не была так уверена, – отозвалась Тонкс, пожимая плечами. – Мистер Шоу может долго сам всё обдумывать и готовить операцию и только на последнем этапе планирования ввести в курс дела тех, кто будет участвовать.

Андромеда вновь поджала губы – вышло очень по-блэковски. По крайней мере, при встречах с их семьёй (случайных, конечно же), тётушка Нарцисса делала в точности так же.

– Он очень уверен в своём уме, как я понимаю.

– И я в нём уверена, – серьёзно сказала Тонкс. – И всё Управление. И министр магии.

Мать только пожала на это плечами, и девушка, мельком взглянув на часы, висевшие на стене, поспешила расправиться с завтраком.

– Дора? – оклик отца застал её уже в дверях.

– М-м? – протянула Тонкс, оглядываясь, попутно смахивая с мантии крошки.

– Будь осторожна, дорогая, – негромко произнесла мать.

– Конечно! – быстро отозвалась девушка и выскочила из комнаты, провожаемая внимательными взглядами родителей. «Вот и как они всегда это улавливают?.. – думала она, переходя в гостиную и зачёрпывая из горшочка летучий порох. – Как будто с появлением ребёнка родителям какой-то детектор происходящего с дитём вставляют, честное слово…»

– Министерство магии!

Миг спустя она вышла из камина в великолепном министерском атриуме и влилась в утренний поток сотрудников. У лифтов как обычно собралась толпа, но алая мантия играла за Тонкс – перед мракоборцем расступались, давая дорогу, и в лифт девушка втиснулась очень быстро.

– Доброе утро, – махнул ей рукой мистер Уизли.

– Доброе, Артур, – улыбнулась Тонкс в ответ. Так как прижаты они были к разным стенкам лифта, поговорить не получилось. «Стоит как-нибудь наведаться в штаб Ордена, – заметила про себя Тонкс. – Может быть, Дамблдору удалось что-нибудь передать… Да и Римус…» Она быстро помотала головой – сейчас она не должна об этом думать. Всё потом, после работы.

Когда лифт дополз до второго уровня, Тонкс вышла (золочёные лифтовые створки пытались ей помешать, но девушка справилась, отделавшись лёгким ушибом бедра) и, стараясь не морщиться, направилась к дверям штаб-квартиры. Она до сих пор помнила, какой испытала нечеловеческий восторг, когда впервые попала сюда, в этот храм блюстителей порядка и закона; эти самые двери – высокие, двустворчатые, дубовые – показались ей тогда порталом в совершенно иной мир – мир суровых стражей, презентабельных воинов…

А затем дверь распахивалась.

Стоило признать, до прихода к руководству мистера Шоу штаб внутри немного напоминал Общую гостиную Гриффиндора: много шума, смеха, обсуждений квиддича и пари – что, впрочем, не так уж удивительно, учитывая, что большая часть мракоборцев была с доблестного факультета львов; как-то уж так исторически сложилось. Скримджер, когда руководил, предпочитал в дела подчинённых не вмешиваться, глядя лишь на результативность, позволяя им во время безделья в штабе развлекаться на своё усмотрение.

Гэвин Шоу был не таков. Когтевранец с налётом слизеринца, он быстро ввёл строгую дисциплину, так что теперь в штабе Управления действительно царила серьёзность. Впрочем, и времена нынче другие: война в самом разгаре, уже и Хогвартс в осаде, и все морально готовятся к атаке на Министерство, – но всё же во многом изменения в штабе были заслугой Шоу. Этого человека Тонкс уважала и немного побаивалась, и её мнение разделяла большая часть Управления.

Когда она практически рухнула в кресло за своим рабочим столом, из соседнего отсека выглянул Джон Макферсон, её напарник.

– С каким препятствием ты на этот раз не смогла разминуться? – с наигранным участием спросил он, поглядывая, как Тонкс вновь потирает ушибленное бедро.

– С твоим юмором, – буркнула она. – Меня никто не спрашивал?

– Нет, но пришёл последний отчёт по наблюдению, – Джон передал ей папку. – С каждым днём всё больше убеждаюсь, что это бесполезно; Лестрейнджи слишком умны, на тебя в роли живца они не клюнут.