Текст книги "Орёл, несущий копьё (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Дневник обладал магической силой, сражал наполненностью мыслями и чувствами – как будто историю рассказывали не желтоватые листы, а живой и горячий, пышущий мыслью и страстью Геллерт Гриндевальд. Он начал вести дневник в шестнадцать, практически сразу после исключения из Дурмстранга, а бросил где-то в тридцать пять, когда революция в Европе полностью захватила его, и стало не до записей, однако волшебная книжица, не очень-то толстая на вид, вместила в себя все эти строки и годы.

Адлер провёл рукой по гладкой тёмно-коричневой коже обложки. Та была и до его прикосновения тепла, а листы – он слышал – мягко шуршали, оставаясь при этом совершенно неподвижными. Они звали, хотели вновь рассказать ему Историю… рассказать Историю тому единственному человеку, который был в состоянии её Понять.

О найденном дневнике он не сказал никому – ни отцу, которого презирал, ни матери, с каждым годом становившейся всё суше и мертвее душой, ни лучшему другу Максу, который к тому моменту уже почти перестал таковым являться. Долгое время это была только его, Адлера, тайна – его клад, которым делиться он не был намерен. Он читал, и читал, и читал, не мог оторваться, а когда заканчивал, через некоторое время брался перечитывать с самого начала. Дневник изменил его жизнь в корне и навсегда; дневник убил весёлого, но упрямого и своевольного мальчика, дав родиться идеалисту, который умел притворяться и сдерживаться, когда нужно. И пусть своё истинное лицо он пока скрывал под маской – заветная идея горела в сердце ярче фонаря самого лучшего маяка! Адлер знал, куда идёт, знал, чего хочет достичь в конце. И он был уверен, что в отличие от прадеда у него всё получится.

К утру гроза ушла дальше на восток, но дождь остался – сильный, беспрерывный, что называется «как из ведра». Адлер долго лежал, не в силах заставить себя подняться; шум дождя расслаблял, недочитанная книга лежала на полу у кровати, и крайне заманчивой казалась перспектива так весь день и пролежать. Но позволить себе это он не мог, поэтому с неохотой выбрался из-под одеяла и стал быстро одеваться – в комнате было прохладно.

Завтракать в столовой в это утро почему-то не хотелось, и Адлер, спустившись на первый этаж, вошёл на кухню, где обычно хозяйничали три эльфа. Впрочем, сейчас домовиков там не было (наверное, убирали где-нибудь в доме), но зато у большого разделочного стола, стоявшего посредине комнаты, на высоком табурете сидел Георг, читая письмо, едва заметно при этом улыбаясь. Влад, сидевший по другую от него сторону стола, как раз допил кофе и поднялся, когда Адлер вошёл.

– А где Деян? – осведомился Адлер, обменявшись с юношами приветствиями.

Георг молча указал в сторону улицы; окна выходили на тренировочную площадку.

– Серьёзно? – недоверчиво переспросил Адлер, опускаясь на оставленный Владом стул. – Занимается в такую погоду?

– Сомневаюсь, что его бы и ураган остановил, – отозвался Георг с уважением. – Удивительная сила воли.

Адлер согласно кивнул; твёрдость Деяна и его непоколебимость в претворении в жизнь дел, пусть и назначенным себе самостоятельно, всегда его поражали.

– Влад, – окликнул Георг; Штайнер уже был на пороге, но остановился и обернулся. – Я могу потом спуститься к тебе?

– Да, – коротко отозвался Влад и ушёл.

После возвращения из Лондона прошлым утром он сразу заперся в своей лаборатории и не показывался. В какой-то момент Адлер даже забеспокоился: Влад слишком мягкосердечный, и после акции на Кингс-Кроссе его внутренний стержень – не стальной, алюминиевый – вполне мог сломаться. А ядов в его лаборатории было достаточно… Продолжать думать в этом направлении Адлер себе запретил и спустился в подвал дома. Там он обнаружил Влада в добром здравии – физически, по крайней мере; кто удивил, так это Георг, с видом прилежного студента нарезавший какие-то ингредиенты, когда Адлер вошёл. «Я учусь, – спокойно пояснил Георг, угадав его немой вопрос. – Раз уж не вернусь в ближайшее время в школу, буду здесь получать образование».

– Что думает твой отец о том, что ты не поехал в Дурмстранг? – спросил Адлер.

– Он не в большом восторге, но официальную легенду, что у меня опять ухудшилось здоровье, и поэтому я вынужден оставаться дома, поддержал, – Георг пожал плечами. – Как он написал, главное – чтобы я сдал выпускные экзамены, при этом желательно не с таким шумом, как мой брат. Это почти дословная цитата.

– Удивительный человек – ваш отец, – заметил Адлер, задумчиво глядя на Винтерхальтера.

– Я и не спорю.

«Всё-таки они разные с Максом, – в который раз подумал Адлер. – Хотя и в чём-то похожие». Поначалу на фоне брата Георг казался не представляющим угрозы – и это было ужасное заблуждение. Георг был ничуть не глупее Макса, вот только его больше интересовали не магические достижения, а люди – их сильные стороны, их отношения, их слабости; он учился манипулировать этими людьми. И сейчас он слишком уж тесно начал общаться с Владом…

Кухонная дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула какая-то тень. Адлер заметил это лишь краем глаза, но отчётливо видел, как напрягся Георг, и резко обернулся.

– Ах, Аларикус, – он остановил руку, потянувшуюся было к палочке. – Доброе утро.

Тод посмотрел на него, затем на Георга, склонив голову набок, – то ли с сомнением, то ли без узнавания. Постояв так, отрывисто кивнул и отвернулся к корзине с фруктами. За это лето Адлер видел его очень мало, но теперь обратил внимание, как Аларикус побледнел от недостатка солнечного света и ещё больше исхудал; ещё немного – и он, кажется, будет неотличим от скелетов, которые поднимает.

– Как движется работа? – поинтересовался у него Адлер.

– Не быстрее, чем старится мир, но и не медленнее, чем течёт время, – после долгой паузы с отрешённой вдумчивостью ответил Аларикус, не глядя ни на кого из юношей.

Кажется, Георга даже передёрнуло. Он смотрел на некроманта со смесью опаски, интереса и толики раздражения; держался он при этом по-прежнему напряжённо.

– Поделиться успехами не хочешь? – Адлер говорил без претензии, почти шутливо – знал по опыту, что вряд ли чего-то добьётся, и оказался прав.

– Всему своё время, – протянул Аларикус и с какой-то едой, рассованной по карманам, удалился тем же плавным и вкрадчивым шагом, которым пришёл.

Когда за ним закрылась дверь, Георг шумно вздохнул и сделал глоток кофе. Аларикус его пугал или по крайней мере заставлял чувствовать себя некомфортно. Причём Адлер подозревал, что Тод это прекрасно знает – ему не было совершенно никакой необходимости выходить за завтраком самому (не делал же он этого прежде), разве что хотел развлечь себя. Развлечения у него были странные и прочим совершенно непонятные.

От вялых размышлений о влиянии занятий некромантией на сознание чародея Адлера отвлёк с хлопком появившийся домовик.

– Герр Адлер, герр Деян передаёт, что прибыл человек из Британии.

Адлер мгновенно подобрался, лень как рукой сняло. Неужели Тёмный Лорд наконец-то вспомнил про них? Хотя, странно бы было, после акции в Лондоне…

Георг вопросительно посмотрел на него, и Адлер кивнул, после чего юноши прошли в гостиную, где около разведённого камина остановилась женщина, рядом с высоким и мускулистым Деяном выглядевшая особенно хрупкой. Гостья откинула капюшон промокшего плаща, и стали видны её белокурые волосы, аккуратно убранные в причёску, и бледное лицо, немолодое, но ещё не утратившее былой красоты. Адлеру уже видел её однажды, а кроме того знал по рассказам.

– Леди Малфой, я полагаю? – вежливо произнёс он и поклонился. – Адлер Гриндевальд, к вашим услугам. Мои товарищи – Георг фон Винтерхальтер и Деян Джукич.

Нарцисса Малфой надменно кивнула обоим представленным, после чего вновь перевела взгляд на Адлера.

– Мистер Гриндевальд, я прибыла по поручению Тёмного Лорда. Он требует вас к себе.

– Я полагаю, немедленно, раз вы не снимаете плащ, – со спокойной улыбкой сказал Адлер. – Я готов.

– Помимо вас Тёмный Лорд желает видеть исполнителя теракта на вокзале Кингс-Кросс, – произнося это, она посмотрела на Деяна – вполне понятная ошибка.

– Встреча с Тёмным Лордом – большая честь, – Георг гордо приподнял подбородок и расправил плечи. «Он не может не понимать, что нами почти наверняка недовольны, – подумал Адлер. – И при этом он явно не врёт…»

Во взгляде Нарциссы Малфой, когда она повернулась к юноше, внимательнее рассмотрела его, застыло вначале непонимание, но затем мелькнула печаль пополам с сочувствием. Георг ответил ей хладнокровным взглядом, и с лица ведьмы мигом исчезли все эмоции.

Они отправились тут же, только взяли плащи. Пришлось выйти на улицу, потому что в доме порталы не действовали, да и на прилегающей территории – только в одном месте, на небольшой площадке перед верандой, сейчас выглядевшей голо без обычно стоявших там плетёных стола и стульев.

Британия встретила их дождём – не ливнем, что по-прежнему не стихал на германском берегу Северного моря, но мелкой моросью, куда более неприятной. Адлер ниже надвинул капюшон; пока Нарцисса Малфой вела их по тисовой аллее к красивому особняку, он прикидывал, что и как будет говорить… и дополнительно укреплял ментальные щиты – на всякий случай.

Волан-де-Морт находился в том же зале, куда Люциус Малфой привёл Адлера и Макса в прошлый раз; он сидел за столом, читая какой-то свиток. Помимо Лорда в комнате находилось полудюжины людей – Амикус и Алекто Кэрроу, Беллатриса Лестрейндж, Селвин, Яксли, Трэверс, Руквуд – Адлер обо всех собирал информацию. За исключением миссис Лестрейндж и, пожалуй, Яксли, это был скорее запасной состав Пожирателей – одиннадцать приближённых Тёмного Лорда с июня находились в Азкабане, о чём в своё время гордо сообщил «Ежедневный пророк». «Как надолго они останутся там? Неужели это – наказание за провал?» – мимолётно подумал Адлер, но тут же отогнал эту мысль.

Надрывно гудел камин – это был единственный звук в убийственной тишине. Пожиратели Смерти полукругом стояли за спинкой кресла хозяина; многие подняли головы, когда отворилась дверь, но никто не сказал ни слова. Молчала и леди Малфой; оставив юношей у двери, она обошла стол и встала рядом с миссис Лестрейндж – её родной сестрой, с которой была совершенно не похожа.

Тёмный Лорд продолжал читать.

Мгновения шли, сливались в минуты. Минула одна, две… становилось всё неуютней. Адлер подозревал, что именно этого эффекта Волан-де-Морт и добивается, и всё равно против воли раздражался, однако старательно глушил порывы. Георг держал себя в руках лучше – ни следа недовольства, лишь чуточку прищуренный взгляд: он изучал, наблюдал, ему было интересно.

На исходе четвёртой минуты Адлер не выдержал.

– Милорд, – он шагнул вперёд, – вы вызывали нас, и вот мы…

Его пронзила дикая боль. Она ослепила, в мозг будто бы разом вонзился миллион игл, и Адлер, не выдержав, рухнул на пол, подвывая. Боль скручивала, она разрывала, дробила кости, и он готов был благодарить всё и вся, когда она кончилась.

Он стоял на коленях, лбом чуть ли не касаясь пола, трясясь, прикусив губу, чтобы не скулить, а сердце колотилось так отчаянно, что могло, казалось, захлебнуться бешеным ритмом. Сквозь звон в ушах он услышал холодное:

– Этот план подходит. Доведи его до сведения остальных, Трэверс.

Кто-то спешно прошёл мимо и скрылся за дверью.

Адлер с усилием приподнял дрожащие руки; с опущенного лица на них капала кровь – он чувствовал тёплые дорожки, соскальзывающие от внутренних уголков глаз по скулам к щекам. Тело слегка тряслось, но Адлер упрямо вцепился пальцами в спинку ближайшего стула и заставил себя подняться на ноги.

Теперь лорд Волан-де-Морт посмотрел на него.

– Я, помнится, не давал тебе слово.

Звон в ушах постепенно слабел, дыхание выравнивалось. Адлер встретил взгляд мага довольно уверенно – перед глазами всё ещё стояла красная завеса, – но больше говорить не смел.

– Как не давал и права своевольничать, – тихо продолжал Тёмный Лорд; его кровавые глаза горели недобрым огнём. – Пока не нужны мне, вы могли оставаться на континенте и служить делу там, но очень зря без позволения перенесли свою деятельность в Лондон… Очень зря… – повторил он и впился взглядом в Георга. – Я приказал привести исполнителя.

– Я – исполнитель, – произнёс тот тоном человека, знающего, что сейчас последует, и уже приготовившегося к худшему.

Он перенёс Круциатус хуже – при всём прочем, Георг оставался физически довольно слабым. Пытая его, Волан-де-Морт не отрываясь смотрел на Адлера, а он старался сохранить хладнокровие, не отводить взгляд, не коситься на юношу, бьющегося в конвульсиях и кричащего у его ног. И всё же, когда Тёмный Лорд отвёл палочку, Адлер без позволения сказал:

– Милорд, вина целиком и полностью лежит на мне. Нельзя винить палочку за заклинание, которое произносит маг.

Волан-де-Морт встал – Пожиратели Смерти отпрянули в стороны, давая ему пройти, застыли в тени, как изваяния, страшась шелохнуться. Медленно и скользяще, он приблизился, его бледное, жуткое лицо было теперь совсем рядом; голову хотелось вскинуть, чтобы встретиться с ним взглядом, но Адлер, наоборот, опустил, потому что так было нужно. Тёмный Лорд кончиком палочки поднял его подбородок.

– Кому ты служишь, Адлер?

Твёрдое дерево, ещё тёплое после последних применённых заклятий, давило где-то под языком, и это вызывало ощущение подступающей рвоты.

– Вам.

– Не забывай это, – прошипел Волан-де-Морт.

Он резким движением убрал палочку – она чиркнула по коже – и отступил назад. Понимая это, как разрешение, Адлер помог Георгу подняться на ноги; тот был бледнее покойника и время от времени вздрагивал, но стоять предпочёл самостоятельно. Тёмный Лорд наблюдал за этим с холодным вниманием.

– Больше никаких акций в Британии, – медленно произнёс он, – кроме тех, которые поручу вам я.

– Да, милорд, – ответил Адлер смиренно и с чувством.

– Можете не переживать, – Волан-де-Морт криво усмехнулся, – вы получите их вскоре, раз так жаждете действовать. Тёмный Лорд поощряет преданных и старательных слуг.

– Благодарю, милорд, – Адлеру от себя самого было противно, но он упрямо продолжал играть.

Тёмный Лорд опять задержал на нём взгляд.

– Вон, – шепнул он с ласковостью змеи, гипнотизирующей птицу прежде, чем напасть.

Просить повторять юноши не стали и с поклонами вышли из зала. Только выйдя на улицу, обратно под дождь, Адлер, опомнившись, вытер со щёк кровавые дорожки, уже начавшие засыхать.

– Так вот он каков, Тёмный Лорд, – произнёс Георг очень тихо, когда они шли к воротам поместья. – Впрочем, он и не мог оказаться иным…

– Ты как? – спросил Адлер с не таким уж и напускным участием; его спутник ступал тяжело, а совершенно каменное лицо говорило о боли, которую юноша пытался подавить, – это Адлер знал по Максу.

– В норме, – поверить было трудно, но Георг твёрдым взглядом пресёк дальнейший разговор на эту тему.

Они уже подходили к воротам, когда он спросил:

– Скажи, ты предполагал, что именно так всё и будет, когда планировал теракт?

– Держал в голове такой вариант, – ровным голосом ответил Адлер. На самом деле он был уверен на девяносто процентов в таком исходе. «Нам нужно было как можно скорее получить разрешение на действия в Британии, а самостоятельно вспоминать о нас Тёмный Лорд не торопился…»

Возможно, Георг догадался о недосказанной части этой фразы; может, и нет. В молчании они вышли за ворота и с двойным хлопком исчезли.

Комментарий к Арка 2. Глава 6. Инициатива и её последствия

[1] Донар – в древнегерманском пантеоне аналог Тора.

========== Арка 2. Глава 7. Гроза ==========

Необходимые заклинания были обнаружены довольно быстро, и второго сентября после полудня юноши покинули Вену. Ритуал они всё же решили провести за чертой города, в горах – тёмномагический обряд в самом сердце столицы Австрии был делом неоправданно рисковым и мог привлечь нежелательное внимание, почти наверняка бы его привлёк.

Пока его компаньон подготавливал всё необходимое для поиска твари, Петар, отойдя в сторону, занялся активацией Цепи. Разложив её на валуне в центре нарисованного мелом круга, он зажёг вокруг пять свечей и, порезав ладонь до крови, накрыл ею холодно блестящие звенья. Петар закрыл глаза, сосредоточился, стараясь почувствовать артефакт, – и он действительно почувствовал, услышал тихий звон в тишине и ощутил, как едва уловимо задрожали под его рукой звенья, как они потянулись, принялись всасывать его кровь, напитываться ею. И в тот момент, когда артефакт насытился, нечто шевельнулось в его глубине – та самая сущность, о которой говорил Макс.

Петар решительно стиснул кулак, сжимая потеплевшую от его крови и внутренней магии Цепь, и зашептал заклинание. Сущность взбрыкнула было, но, чувствуя силу Петара и непоколебимость его намерений, унялась, подчинилась его воли – Цепь засветилась, по ней пробежали бледно-голубоватые искры – словно отблески молний, – перекинулись на руку Петара и выжгли на коже изображение цепи, охватывающей запястье.

Дождавшись, когда последние искры угаснут, Петар отступил, потирая саднящее запястье. Он терпеть не мог работу с артефактами (поэтому и свёл её к минимуму, уйдя в изучение других областей), хотя чем-то они напоминали ему зверей – были такими же непокорными, требующими твёрдой руки; хотя, эти штуки скорее можно было сравнить с опасными тварями вроде химеры или грифона. «Или даже дракона, потому что силой их приручить всё-таки можно», – подумал Петар и оглянулся на Макса. Тот склонился над расстеленной на земле огромной, очень подробной картой Европы (напарники надеялись, что Имитатор не покинул их часть света), приложив к полотну руку, и бормотал что-то; от его пальцев по карте тянулись Тёмные нити, скользили по чёрным полосам дорог, по голубым линиям рек, сканируя пространство.

Убрав Цепь в карман и уничтожив импровизированный алтарь, Петар приблизился к Максу – как раз в это время он закончил поиск.

– Значит, Норвегия, – протянул Петар, глядя на возникший на карте тёмный круг, ограничивавший необходимую область в центральной части страны. – Далеко забрался.

– Это лучше, чем если бы он оказался где-нибудь в Тибете, – откликнулся Макс, захлопнув «Воззвание» и поднявшись с колен. Он был в приподнятом настроении, бодр и готов действовать – Петар подозревал, что это может быть связано с хорошенькой кузиной Адлера, но держал мнение при себе: Деяна он ещё мог бы в шутку спросить об этом, но с Максом у него были не те отношения.

– Район поисков у нас с радиусом километров двадцать, – вновь взглянув на карту, сказал Петар.

– Полагаю, должны быстро справиться.

Предположение Макса отдавало оптимизмом (что было странно и не характерно для Винтерхальтера), но Петар промолчал – разочаровать успеет жизнь. Одна из сложностей их поисков заключалась в том, что не было гарантии, что Имитатор находится в поселении людей. Он мог превратиться в любого зверя и затаиться в лесу – это означало необходимость проверить каждый метр в обозначенной зоне.

Вычислив координаты точки примерно в центре отмеченного на карте круга, напарники переместились к подножию высокого холма, обдуваемого холодными ветрами. До вечера они успели обследовать рощу, покрывавшую холм, небольшой луг и ферму неподалёку, после чего, по охотничьей тропе пройдя между другими двумя холмами, вышли к кромке вытянутого на северо-восток озера. Его северный, западный и большая часть восточного берега составляли горы – ещё не очень высокие, но со снежными шапками на самых дальних из видных с мест юношей вершинах.

«Плохо, – нахмурился Петар. – Если Имитатор ушёл в горы, мы здесь долго провозимся».

Второй после проведения ритуала для выявления нужного региона основой их поиска являлся тот факт, что активированная Цепь Подчинения начинает звенеть, когда рядом находится Имитатор; при этом слышать Цепь мог лишь её хозяин. Вот только это происходило, если существо находилось в непосредственной близости от артефакта, не дальше трёх-четырёх метров – и это было серьёзное ограничение, из-за которого маги не могли использовать для более быстрого перемещения, к примеру, мётлы. Когда артефакт создавался, Светлые явно не предполагали, что Имитатор будет упущен.

К тому времени, как они вышли к озеру, уже начало стремительно темнеть, и путники разбили лагерь на берегу: поставили магическую палатку и развели костёр, предварительно окружив площадку всевозможными барьерами и охранными чарами.

– Так, – после ужина Петар разложил на столе карту окрестностей, которую ему подарил дружелюбный фермер, чьё хозяйство они пару часов назад изучили, представившись туристами, интересующимися бытом местных жителей. – Мы трансгрессировали примерно сюда, – он отметил точку, – значит, с учётом масштаба карты, нас интересует вот эта область, – он провёл линию, описавшую круг. – Сейчас мы вот здесь, – постучав кончиком пера по южному окончанию озера, он хмыкнул: – Да уж, ненамного продвинулись.

– Завтра продвинемся больше, – уверенно сказал Макс. – Как считаешь, стоит проверить озеро?

Петар перевёл взгляд на воду, тихо лизавшую каменистый берег чуть ниже по склону.

– Я нигде не видел ограничений, что Имитатор не может перевоплощаться в рыб, – справедливости ради заметил он. – Так что, похоже, да.

Разочарования перспективой Макс не выказал, только немного помрачнел.

– По крайней мере, в наш регион входит лишь его треть.

– Да, это радует, – вполне серьёзно согласился Петар.

Начинало холодать, и Петар был доволен, что при сборах догадался прихватить с собой тёплый свитер. Макс, менее предусмотрительный, накинул на плечи плед, взятый из палатки, и передвинул раскладной стул поближе к огню; на свет костра прилетело несколько мотыльков, а вот комаров не подпускало близко особое заклятие.

– Если завтрашний день отдадим на исследование озера, – проговорил Макс, разглядывая карту, – а площадь, проверенную сегодня за полдня, увеличим вдвое и примем за норму, выходит, что справиться мы должны максимум дней за двенадцать.

– Выходит, – подтвердил Петар, следивший за его расчётами. – Хотя, если вот эти отроги, – он указал на череду невысоких вершин восточнее их нынешнего местоположения, – окажутся непролазными, дело может затянуться.

Макс недовольно поморщился и, взяв чашку с кофе, откинулся на спинку стула.

Следующие четыре дня Петар коротко мог охарактеризовать одним словом: изматывающие. В первый из них он, обеспечив себя кислородом при помощи заклятия головного пузыря, погрузился в озеро, каждый час всплывая, чтобы передохнуть и отогреться – вода была ледяная, и согревающие чары не слишком спасали на глубине. Макс в это время продолжал переводить «Воззвание», явно надеясь обнаружить способ, которые позволит найти Имитатора быстрее и проще; Петару же интуиция подсказывала, что на сей раз подарка судьбы им ждать не стоит.

Вновь переночевав на берегу, на следующий день юноши направилась пешком на запад, оставив потенциально проблематичные отроги на самый конец, подсознательно надеясь, что штурмовать их всё-таки не придётся. Их долгие ежедневные переходы, при которых требовалось не только двигаться, но и искать магическую тварь или какие-нибудь следы, способные указать на её присутствие, были утомительны. И если Петару было не привыкать к походам по пересечённой местности (он часто отправлялся в такие на летних каникулах вместе с младшими братьями и сестрой), то для Макса они были в новинку. Впрочем, он не жаловался и старался не отставать от напарника; эта твёрдость духа, принципиальное нежелание отступать и сдаваться трудностям была одной из немногих черт Винтерхальтера, которые Петару импонировали. Впрочем, после долгих часов пути по каменистым плато и через леса, которыми поросли склоны холмов, их обоих хватало лишь на то, чтобы поставить палатку, быстро поужинать и завалиться спать, чтобы на следующий день вновь встать с рассветом и двинуться в путь – в этих краях световой день был короток.

Показательным было и то, что Макс совсем забросил переписку. Пока напарники были в Вене, каждый день в их мансарду залетало хотя бы две-три совы, приносивших письма от отца Макса или каких-то «деловых партнёров», как он сам выражался, или появлялся домовик с посланием от Георга. Теперь же сов не прилетало совсем, да и домовик посетил их всего один раз – наверное, Макс предупредил брата в ответном письме, что времени на корреспонденцию у него нет. Сам Петар лишь пару раз переписывался при помощи блокнотов Семёрки с Владом, но его ответы были какими-то нервными и очень расплывчатыми. «Точно, что-то произошло, – догадывался Петар. – И это, судя по всему, серьёзно». Он пробовал узнать, что стряслось, у Адлера, но тот отписался коротким: «Расскажу, когда вернётесь».

За целый день юноши обычно обменивались парой десятков коротких реплик, однако один раз во время обеденного привала неожиданно разговорились.

– Интересно, как прошли переговоры отца в Софии, – начал Макс, вытянув ноги и откинувшись на локти. – Как считаешь, ваши болгарские аристократы присоединятся к «Маршу»?

Петар задумчиво поскрёб ногтями жёсткую щетину.

– Могут, теоретически, – медленно проговорил он, – хотя вашему «Маршу» это большой пользы не принесёт.

– Что ты имеешь в виду?

– Даже если наши чистокровные вдруг и поддержат твоего отца, в чём лично я сильно сомневаюсь, это будет всего лишь означать установление пропагандируемой им «диктатуры аристократии» в Болгарии. Но использовать её как плацдарм для распространения своих идей по Балканам твой отец не сможет – наши не станут вмешиваться в творящееся в других странах.

– Вот уж не знал, что болгары настолько любят самоизолироваться, – хмыкнул Макс.

– Не в этом дело, – покачал головой Петар. – После режима Гриндевальда в нашей стране осталось не так уж много чистокровных, да и многие полукровки в то время боролись против него и пострадали. Мой народ исстари не терпит тех, кто пришёл подчинить нас – военными методами или политическими, – и всегда даёт чужакам отпор. Обратная сторона медали – мы не стремимся навязать свои взгляды и образ мыслей другим. Вот почему я сомневаюсь, что наши присоединятся к «Маршу».

Теперь Макс посмотрел на него с интересом, который редко позволял себе проявлять.

– Если ваш народ такой независимый и гордый, не терпящий стороннего влияния, что ты делаешь в Семёрке? – прямо спросил он. – Чего ты вообще хочешь от жизни, Петар?

Петар отвернулся и с минуту глядел с высоты на деревушку, в которой они были этим утром.

– Думаю, я не удивлю тебя ответом «Встать во главе своей страны» – примерно того же хотят почти все в Семёрке. Сама по себе группа привлекает меня возможностью завести связи с теми, кто в дальнейшем будет руководить Европой.

Удовлетворённый ответом, Макс кивнул и замолчал, стал собираться в дорогу, а Петар сделал мысленную ремарку: «Только в моей стране будет больше справедливости, чем в ваших». С самого детства Петар испытывал искреннюю любовь к Болгарии и своему народу – это чувство в нём взрастили родители, а он, в свою очередь, как старший сын и наследник, передавал его младшим детям в семье. Поэтому он никогда не стал бы для своего края амбициозным тираном вроде того, в которого грозил однажды превратиться Макс, как и не смог бы использовать в своих политических играх родных, как делал старший Винтерхальтер.

Ближе к вечеру шестого сентября напарники добрались до ещё одной деревни – небольшого поселения в три улицы, приткнувшегося у подножия горы там, где её скалистый склон взмывал вверх практически под вертикальным углом. Отовсюду нёсся запах свежей рыбы – неподалёку находилось озеро, в которое Петару предстояло погрузиться в ближайший день-два. Из выкрашенной в красный будки почти у самого края деревни высунулась лохматая собака и, брякнув цепью, медленно и лениво, с хрипотцой гавкнула пару раз, после чего вновь забралась в конуру – с затянутого грозовыми тучами неба мелко капало.

Местные жители с любопытством поглядывали вслед «туристам» – посторонних в этой местности явно видели нечасто. Замечая их взгляды, Макс кривился, и Петар ускорял шаг, прислушиваясь к Цепи, теперь практически постоянно обмотанной вокруг его запястья. Однако, увы, не было звона, хотя в некоторых местах селения артефакт низко вибрировал, будто бы в задумчивости.

– Похоже, Имитатор был здесь, причём недавно, – негромко поделился Петар с компаньоном, когда они вернулись на главную улицу. Дождь зарядил уже в полную силу, и они встали под навесом магазина; где-то в отдалении приглушённо ударил гром.

– Значит, есть вероятность, что он неподалёку, – Макс прищурился, предвкушая. – Завтра ещё раз пройдёмся по деревне, а потом проверим окрестности.

Для ночлега они собирались отойти в сторону от селения и разбить обычный лагерь (даже если бы здесь была гостиница, Петар бы не стал предлагать в ней селиться напарнику), но поужинать они всё же зашли в местный трактир – обоим юношам хотелось, наконец, отведать нормальной горячей еды, и Винтерхальтер ради этого даже готов был смириться с тем, что она будет приготовлена маглами. В ожидании заказа они молчали, наблюдая за грозой, начавшейся на улице, и подсознательно радовались тому факту, что застала она их не в дороге. Частый дождь лил плотной завесой, но ветра не было совсем.

Когда блеснула первая молния, Петар поспешно одёрнул рукав – Цепь на его руке заискрилась в бледном отсвете и завибрировала пуще. Артефакт был словно бы возбуждён, казалось, бился в безумном экстазе – пульсировал, выбрасывал искры, коловшие кожу, посылал какие-то импульсы, от которых быстрее билось сердце, а рука тянулась к волшебной палочке.

– Петар?

Он вздрогнул, сбрасывая наваждение, и повернулся к Максу – тот смотрел пристально, настороженно, непонимающе. А затем сверкнула молния, осветив Винтерхальтера белым – его вмиг перекосившееся лицо, его глаза, широко раскрывшиеся от ужаса.

Не умом, но подкоркой уже всё понимая, Петар резко обернулся, выхватив палочку. Он увидел лишь хозяина, стоявшего за стойкой в другом конце зала, пару местных выпивох там же и раскормленного рыжего кота, осторожно кравшегося в их сторону.

В ту же секунду небо вспыхнуло снова.

Кравшаяся тварь была не котом. На оцепеневших юношей из сгустка Тьмы, не поддающегося осмыслению сплетения нечётких клубов дымки, принимавших на миг силуэты бездушных человеческих лиц, склизких щупалец и нитей и тут же распадавшихся, уставился огромный пламенеющий глаз.

Что-то испуганно крикнув, Макс бросил Аваду в существо, вновь казавшееся котом, но то уклонилось, припало к полу, зашипев, и с невозможной стремительностью бросилось на Петара, метя ему в голову. Каким-то чудом он успел отшатнуться, и тварь, пролетев мимо, выбила стекло и оказалась на улице. Цепь обожгла так, что Петар рыкнул и схватился за руку. Опомнившийся Макс послал вслед Имитатору пару заклятий, тут же круто развернулся к напарнику – бледнее покойника, со страхом, застывшим в глазах.