Текст книги "Орёл, несущий копьё (СИ)"

Автор книги: Lutea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

– Лучше скажи, что именно тебе нужно, и я приготовлю, – сказал он чуть более резко, чем хотел. – У меня сейчас в процессе ряд сложных экспериментов, а обучение потребует времени и внимания.

«Мне просто не нужны посторонние в лаборатории», – попытался убедить себя Влад, но понимал: это ложь. Георг, судя по всему, тоже не слишком поверил; коротко и прохладно кивнув, он отвернулся, давая понять, что теперь разговор завершён окончательно. «А может, стоило согласиться? Нормальные отношения хотя бы с одним Винтерхальтером были бы не лишними…»

Но момент был бездарно упущен – Георг вновь погрузился в ленивое созерцание моря, а на террасу вышел Адлер.

– Душно сегодня, верно? – он потянулся и размял пальцы. – Думать трудно, а делать что-то, кажется, и вовсе невозможно.

– Остаётся только наблюдать за чайками… – протянул Георг не то философски, не то насмешливо.

Адлер предпочёл не обратить внимания на его тон.

– Как вы смотрите на пешую прогулку? – поинтересовался он, удивительно весёлый сегодня. – Ведь нельзя же проигрывать лени.

– Я сдаюсь ей без боя, – Георг плавно поднял руки будто в знак капитуляции.

– Как знаешь. Влад?

– Не откажусь пройтись, – единственный верный ответ в его случае.

Довольный, Адлер спустился с террасы на пляж и направился прочь от дома. Влад последовал за ним и, догнав, постарался идти рядом. Темп Грина было держать тяжело – песок словно засасывал, как дурной пёс норовил ухватить за ногу и не отпускать, забивался в туфли. Но Адлера эти мелочи как будто бы не касались; разувшись и подвернув брюки до щиколотки, он бодро и пружинисто шагал вперёд по полосе мокрого песка, омываемого накатывавшим морем. Вскоре Влад сдался и последовал его примеру.

Они долго в молчании шли по пустынному пляжу, и лишь чайки составляли им компанию в прогулке. Морская гладь была идеально чистой почти до самого горизонта, где сливалась с небом. Лишь вдалеке проходил одинокий сухогруз; он, наверное, следовал в Гамбург, расположенный восточнее.

– Когда-то я мечтал стать пиратом, – неожиданно поделился Адлер, тоже глядя на сухогруз. – Представлял, как руководил бы своим кораблём, как вёл бы команду на битвы, а потом дерзко стрелял по яблокам на головах пленников, чтобы навести на них ужас… В детстве мне представлялось, что это – самая страшная пытка, какую можно придумать: трястись под дулом пистолета, уповая лишь на меткость врага и на то, что он целит действительно в яблоко, а не в твою голову.

Влад удивлённо посмотрел на него.

– Пираты, пистолеты… Откуда ты взял эти фантазии?

– Из романов, конечно, – Адлер пожал плечами с таким видом, словно говорил о чём-то очевидном. – В нашем доме большая библиотека, причём часть её занимает магловская художественная литература – в начале века маги с большей охотой, чем мы теперь, впитывали культурные достижения неволшебников. Тогда разница между нашими мирами не была столь ошеломляющей, – он фыркнул в ответ на какие-то свои мысли, а затем спросил: – А кем хотел стать ты? Министерским работником, как отец, или, может, целителем, как мать?

Влад ответил не сразу; по правде, не хотел говорить вовсе, но Адлер выжидательно смотрел на него:

– С тех пор, как поступил в школу, у меня было лишь одно желание: быть чистокровным.

Он отвернулся, ожидая, что Грин рассмеётся, но тот лишь тихо заметил:

– Понятный порыв. Хотя печально, что он вообще возникает.

Странная фраза, неожиданная. Наморщив лоб – не почудилось ли? – Влад осторожно покосился на спутника, однако он как ни в чём не бывало продолжал путь. Не оставалось ничего, кроме как молча следовать.

«Действительно, у каждого из нас есть мечты и фантазии, своё видение будущего… Были они и у Якова». Для Влада стала сильным потрясением его смерть. Они почти не общались, можно даже сказать – недолюбливали друг друга, но всё-таки, когда умирает кто-то из твоего окружения, кто-то совсем ещё молодой… «Зачем вообще он умер? Ради чего? Ради того, чтобы покарать тех, кто предал Тёмного Лорда? Но были ли сами Крейтели так уж виноваты, если всего-то хотели не вмешиваться в войну, спокойного существования для своей семьи?.. И каков итог – целая семья вырезана, а ещё одна лишилась единственного сына».

А самое страшное, что это может случиться с каждым из них. В следующей битве – а она будет, нет сомнений – с противником, который слишком силён, может столкнуться любой – и тогда будут ещё одни похороны, новое горе для семьи, новая потеря для Семёрки. «Заметит ли Адлер это? Или продолжит по трупам товарищей идти к своей цели, какой бы она ни была?..»

Минуло уже много времени, дом давно скрылся из вида, а Адлер неутомимо шагал вперёд. Куда он направляется? Влад не знал – но покорно шёл рядом. Сказывалась привычка, не иначе.

Порой приходила на ум шальная мысль сбежать – бросить всё, бросить Семёрку и Гриндевальда с его планами, о которых он вечно молчит. Вернуться в родной дом и повиниться перед отцом, а затем посвятить себя зельеварению, прожить тихую жизнь вдали от битв сильных мира сего… Но каждый раз после мысли о побеге накатывало такое отвращение к себе, что становилось дурно. «Трус, – теперь Влад и сам себя так называл, – жалкий трус, всегда ищущий безопасную нору, в которую можно было бы забиться…»

– А, вот и он, – Адлер указал вперёд, где на пригорке стоял маяк. – Макс говорил, что поблизости есть один, мне хотелось взглянуть.

Они поднялись по склону к башне, расчерченной красными и белыми полосами. Не медля и не смущаясь, Адлер отпер заклятием дверь и направил палочку на начавшего было подниматься из кресла старика.

– Обойдёмся без сопровождающего, – сказал Грин, стерев смотрителю память и оглушив его. – Запри дверь.

Сделав, как было велено, Влад повернулся к нему, но Адлер уже взбежал по крутой винтовой лестнице наверх. Неспешно поднявшись следом, Влад остановился у большой маячной лампы, сейчас не горевшей, как и спутник заворожённый тем, что открылось взгляду.

В стороне, противоположной той, с которой они пришли, в нескольких километрах от маяка прямо посреди моря высились невероятные установки. Их металлические башни поднимались из воды, словно стволы деревьев тянулись ввысь; венчали их огромные лопасти, не вращавшиеся в этот безветренный день.

– Ветряки, – произнёс Адлер с каким-то странным чувством. – Они используют ветер, чтобы вырабатывать электричество, которое потом аккумулируется и передаётся близлежащим городам… – он фыркнул. – А мы до сих пор пользуемся свечами и каминами.

– Не могу даже представить, как это работает, – признался Влад; технология казалась невероятно сложной, настоящим… волшебством.

– Ужасно, – вздохнул Адлер с неподдельным разочарованием, – мы дожили до того дня, когда творения маглов кажутся нам, волшебникам, чудом и магией.

«Если так пойдёт и дальше, нашему миру не выжить в соседстве с их».

– Странно, как прочие этого не замечают? – продолжил Гриндевальд с ожесточённостью. – Мы застряли в прошлом веке, в то время как маглы спешат в новое тысячелетие!

– Жаль, что твой прадед не победил тогда, – вырвалось у Влада; он тут же замялся и опустил взгляд.

Но Адлер не сказал ничего, даже, кажется, не посмотрел на товарища; он ушёл в мысли, напряжённо застывший, и Влад не решался его отвлекать.

В Дурмстранге Адлер был его защитником, стеной, за которой Влад мог спрятаться, спасаясь от нападок. Но школа кончилась, в большом мире к полукровкам относятся куда терпимей – а он всё равно стоит сейчас рядом с Гриндевальдом. Почему? По привычке. А ещё потому, что хочет перестать быть трусом, желает закалить себя – а Семёрка и её будущие свершения отлично подходят для этой цели.

========== Арка 2. Глава 2. Имитатор ==========

Это утро было обычно для середины августа тёплым, прочащим очередной жаркий день. С улицы доносился мерный шум прибоя, влетал в комнату на втором этаже, казалось, заполнял её собой.

Под увеличительным стеклом, закреплённом на подвижном держателе, Макс внимательно рассматривал старинный перстень с тонкой резьбой, пытаясь разобрать письмена. Работал он в перчатках из драконьей кожи, а кольцо держал специальным образом зачарованным пинцетом – ещё неясно было, на что этот артефакт, доставленный к нему в магическом футляре, потенциально способен. Пока брат разбирался, Георг, сидевший в кресле возле его стола, вслух зачитывал выдержки из газет; порой при этом в его тоне сочился неприкрытый яд.

– Вот это, полагаю, тебе понравится особенно. «Мецлер о «Марше чистокровных». Вчера Фриц Мецлер, глава «Ассоциации маглорождённых Германии», встретился с корреспондентом «Политического вестника» и ответил на некоторые вопросы.

– «Марш чистокровных» был создан в противовес движению, которое возглавляете вы. Скажите, герр Мецлер, считаете ли вы «Марш» угрозой?

– Угрозой чему? Уточните вопрос.

– «Ассоциации».

– Идейным оппонентом – однозначно; чистокровные всегда пытались притеснить маглорождённых, и наша партия борется против этого. И все же угрозой в том смысле, который большинство вкладывает в данное определение, для нас «Марш» не является. Я бы скорее назвал его угрозой для прав и свобод граждан, наших и не только – магов всей Европы.

– Встречались ли вы с лидерами «Марша»?

– Нет. Я не вижу возможности для конструктивного диалога. Винтерхальтер гнёт свою линию с завидным упрямством и не приемлет аргументов против, хотя мы и готовы пойти на определённые компромиссы. Как только барон придёт к тому же желанию, мы сядем за стол переговоров.

– Дискуссии в прессе ведутся давно, как и пикеты, и забастовки. Пока противостояние носит довольно мирный характер, однако если дойдёт до столкновений…

– До них не дойдёт. Мы не собираемся прибегать к насилию и верим в разумность наших оппонентов.

– Однако нельзя сказать, что все члены вашей партии поддерживают ваш мирный настрой. Взять хотя бы недавнее происшествие в Будапеште, когда возле здания оперы после спектакля на чистокровных были сброшены листовки с весьма неприятными текстами и символами «Ассоциации».

– Как уверил меня руководитель «Ассоциации маглорождённых» в Венгрии, его штаб не имеет ни малейшего отношения к произошедшему. И я склонен этому верить: наша организация никогда не стала бы действовать так грубо и глупо. Вполне возможно, это дело рук какой-нибудь молодёжной группы радикального толка, не решающейся включиться в противостояние под своим именем. Действующих подобным образом мы не одобряем и не желаем иметь с ними никаких дел.

– Если говорить о союзниках, вы продолжаете сотрудничество с заместителем министра Штайнером? Ходят слухи о вашем разладе.

– Слухи эти распускаются теми, кому они выгодны. Мы с герром Штайнером сходимся во взглядах и имеем общее понятие о том, что справедливо – это обеспечивает взаимовыгодное сотрудничество, от которого ни один из нас не собирается отказываться.

– И последний вопрос: каковы дальнейшие планы «Ассоциации»?

– Сейчас мы вплотную занимаемся разработкой программы, целью которой станет помощь маглорождённым в поиске работы и жилья. Также мы продолжим интеграцию с «Ассоциациями» других европейский стран с целью объединить всех под одним знаменем».

– ««Марш» – не угроза», «обойдёмся без столкновений», – оторвавшись от дела, Макс фыркнул. – Жалкий человек. Отец его раздавит, – брат не ответил, и он вскинул бровь. – Думаешь, нет?

– Спорный вопрос, – Георг задумчиво поглядел на статью. – И я бы точно не стал называть его жалким, Максимилиан: он звучит вполне уверенно, хотя и заученно, к тому же хорошо умеет выбирать союзников.

– Имеешь в виду Штайнера?

– В первую очередь. В определённой мере я восхищаюсь этим человеком – это не шутка, брат, я серьёзно. Александр Штайнер никогда в выступлениях не дает характеристик ни оппонентам, ни сторонникам – лишь их идеям. Это, на мой взгляд, заслуживает уважения, и считаю так не один я: согласно всем опросам, он самый популярный политический деятель Германии. Также недавно прошла информация, что после выхода герра Эберхардта в отставку в конце лета должность первого заместителя министра получит именно Штайнер. Его слово приобретёт ещё больший вес, а «Ассоциация» – ещё более сильную политическую поддержку. Влияние же отца базируется в большей степени на других чистокровных, занимающих важные посты, да, но не все ключевые. А для полной победы одному из блоков требуется попросту задавить другой.

– Довольно непростая задача, – заметил Макс.

– Именно поэтому стороны так и продолжают нападать друг на друга каждый со своей баррикады, – Георг закатил глаза, словно находил такое положение вещей несуразно глупым. – Однако же сейчас самое время начинать активно действовать. Тёмный Лорд ударил – чем не повод чистокровным Европы открыто поддержать его и начать бороться за то же в своих странах? Тёмный Лорд начал уничтожать грязнокровок в Британии – чем «Ассоциации» не повод объявить ему и всем его сторонникам войну как угнетателям «прав и свобод граждан»?.. Но нет – Европа сидит ровно, не шевелится; как же она консервативна, диву даюсь. Как любят наши земляки грызться между собой из поколения в поколение за одно и то же, мусоля всё те же старые темы – так любят дискуссии и погрязли в них, что споры стали самоцелью, а принятие решений – да кому оно вообще сдалось? Наши деятели совсем разучились видеть Момент, и это может крайне пагубно сказаться на ситуации в целом.

– Наверное, ты прав, – подумав немного, согласился Макс. – Даже отец медлит, всё ждёт чего-то… Ты высказывал эти мысли ему?

– Конечно, но что толку? Он с самого начала сказал, что будет ждать, пока Британия не получит чистокровную власть, и тогда уже, опираясь на этот прецедент, начнёт активные действия в Германии. Дома у нас, конечно, быстро вряд ли что-то удастся изменить – швейцарский нейтралитет легендарен, но это и не имеет большого значения. Для Европы локомотив – Германия, и большинство будет ориентироваться на неё.

– Но за пределами Европы есть и другие страны – взять хотя бы даже Россию…

– Ну полно тебе, в самом деле, – Георг возбуждённо махнул рукой; обычно молчаливый, он делался удивительно разговорчивым, когда обсуждение всерьёз увлекало его. – Россия, как магическая, так и магловская, всё ещё в разрухе после распада Союза, сколько бы их Министерство ни пыталось уверить весь мир в обратном. Там все грызутся между собой, делят власть и территорию – ты думаешь, почему Мелеховы перебрались из Москвы на Буян? Михаил Мелехов учится вместе со мной; как-то раз он обмолвился, что на его деда и отца оказывается давление, за золотые рудники их семьи идёт практически война… Россия ведь по-настоящему огромна, там много за что можно побороться – ну и какой тогда смысл её магам встревать во внутренние конфликты раздробленной Европы, где в каждой из стран своя ситуация и свои правила игры? Я бы на их месте ждал – ждал, пока Европа сама себя утопит в крови, а потом бы быстро и практически безболезненно подмял бы её под себя.

– У тебя наполеоновские планы, братец, – усмехнулся Макс.

– Не планы, – возразил Георг уже много спокойней. – Всего лишь делюсь с тобой мыслями, – он наклонился вперёд, и во взгляде угадывался отчётливый интерес. – А какие планы у тебя, Максимилиан? Ведь у твоего же пребывания в Семёрке есть какая-то цель?

– Разумеется, есть, – Макс не хотел вдаваться в подробности; очень удачно его кольцо с семиконечной звездой нагрелось, и он поспешил открыть блокнот.

«Ты занят сейчас?»

«Не особо».

«Тогда зайди ко мне».

– Адлер хочет поговорить, – сообщил Макс брату, захлопнув записную книжку и поднявшись из-за стола. – Кажется, начинаем действовать.

– Не думай, что тебе удалось уйти от ответа, брат, – сказал Георг, выйдя из комнаты следом за ним. – Мы ещё вернёмся к этому обсуждению.

Ничего не ответив, Макс только неопределённо повёл плечами и постучал в дверь спальни Адлера.

– Заходи, – отозвался Грин. – Присаживайся.

Найдя себе место среди нагромождения книг, свитков и карт городов, Макс посмотрел на товарища, ожидая продолжения.

– Мы ждём ещё Петара, – ответил Адлер на его не заданный вслух вопрос. – У меня есть дело к вам обоим.

«Интересно…» – Макс чуть сощурился; взгляд его зацепился за книжицу в кожаном переплёте, лежавшую возле руки присевшего на стол Адлера. Тот проследил взгляд и усмехнулся.

– Терпение.

Терпение никогда не было сильной стороной Макса – он привык брать всё и сразу, однако всё же откинулся на спинку стула и сделал вид, что рассматривает разложенные прямо на полу тома. К счастью, Петар не заставил себя долго ждать, явившись буквально пару минут спустя.

– Итак, – начал Адлер, – сравнительно недавно мне на глаза попалась информация об одном существе, немало меня заинтриговавшая. Пожалуй, будет лучше, если я зачитаю отрывок из источника, – он открыл книжицу, на которую Макс обратил внимание ранее (теперь, когда появилась возможность разглядеть получше, стало очевидно, что это не книга вовсе, а скорее какой-то дневник). – «Кто бы мог подумать, что старая байка, которую мне доводилось слышать ещё в Дурмстранге, окажется правдой. Однако теперь не остаётся сомнений, что в той истории была истина. Имитатор… Пока ещё сложно поверить, что подобное может существовать в нашем мире…»

– Имитатор? – Петар подался вперёд; в его голосе звучал живейший интерес.

– Ты знаешь о нём что-то? – уточнил Адлер.

– Доводилось слыхать. Вообще, это старая легенда, имеющая несколько вариантов. Согласно одному из них, больше прочих похожему на правду, века четыре назад жил метаморф, очень искусный в изменении своей внешности и даже голоса. Своими способностями он заинтересовал орден Тёмных – в те времена, как знаете, у Тёмных ещё были полноценные ордена; они схватили метаморфа и провели над ним ритуал, который должен был увеличить его силу в разы. Им удалось, метаморф стал способен не только идеально копировать внешность и голос, но ещё и повадки, и даже магический фон волшебника – однако вместе с этим он полностью утратил человеческий облик, стал существом без лица и души – Имитатором.

Тёмные использовали его силу благодаря подчиняющей магии: проникали в штабы Светлых, выведывали их планы, заменяли важных людей своим слугой – до той поры, пока их орден не был уничтожен объединёнными силами Светлых. Один из Светлых создал артефакт – Цепь, которая подчинила существо воле нового господина. Тот маг принёс клятву перед товарищами, что он и его потомки будут хранить Цепь подчинения и существо, не используя их ни при каких обстоятельствах.

– Светлые как всегда демонстрируют собственную глупость и недальновидность, – фыркнул Макс; он не понимал, как в здравом уме можно было отказаться от таких возможностей.

Петар неопределённо пожал плечами и обратился к Адлеру:

– Но я всегда считал эту историю вымыслом. Кто автор прочитанного тобой и почему он так уверен в своей правоте?

– Это дневник моего прадеда, – безразлично сообщил Адлер. – Для своих целей он искал мощнейшие артефакты в Европе – тогда-то история об Имитаторе и привлекла его внимание. Ему удалось узнать то, что утаила легенда: имя создателя Цепи – Йорген Шальтунгер.

– Никогда не слышал о таком артефакторе, – сказал Макс.

– Насколько я понял, Цепь была его единственным творением. Прадед так и не добыл её, но что мешает нам попробовать? Даже не так: нам нужно приложить все усилия для того, чтобы поймать это существо и обрести контроль над ним. Именно это я и хотел поручить вам.

– Мы постараемся, Адлер, – серьёзно сказал Петар. – Не могу обещать, что это будет быстро и легко, но я и сам хотел бы найти Имитатора.

Адлер кивнул ему и пристально посмотрел на Макса.

– Звучит интересно, – отозвался он. – Я в деле.

Следующие дни Макс и Петар посвятили тщательному сбору информации. В первую очередь Макс потребовал от человека своей семьи в Департаменте статистики Министерства предоставить всю имеющуюся информацию на род Шальтунгер. На время, пока велась подборка материалов, он засел за книги – пытался выискать хотя бы что-то о Цепи: её описание, свойства. Не облегчало задачу то, что Геллерт в своих записях методичен не был – в них не было упоминаний конкретных источников, в которых он искал сведения о связанном с Имитатором. Так что Максу пришлось начинать с нуля.

Поиски привели его в Женевскую магическую библиотеку – крупнейшее в Европе собрание литературы, написанной магами и о магах, ревностно оберегаемое группой, называвшей себя Хранителями знания – большинство же их попросту называло библиотекарями, хотя и не в глаза. Правила допуска здесь были очень суровыми – Макс бывал в библиотеке прежде и знал об этом, а вот для Петара, составлявшего ему компанию, стали неожиданностью и подтверждение личностей, и проверка на наличие заболеваний, опасных для окружающих, и необходимость поместить волшебную палочку в магически непроницаемый футляр и оставить в хранилище.

– Как тут всё серьёзно, – проворчал Петар, когда их, наконец, пропустили дальше передней. – В Министерство в разы проще попасть.

– Хранители говорят, что настоящая власть сосредоточена вовсе не в Министерствах, а здесь, – Макс несколько нетерпеливым жестом обвёл огромный зал, в который они вошли, где были сотни стеллажей и десятки тысяч книг; выходившие из него коридоры вели в другие хранилища. – Возможно, они и правы: здесь история всех магических войн, Тёмных и Светлых орденов, великих волшебников всего мира, их путей и способов прихода к власти и её утраты, научные прорывы в самых разных областях, древние заклятия и ритуалы, практики чародеев времён Вавилона… Если бы кто-то впитал в себя все эти знания – он захватил бы мир.

Они провели в библиотеке немало часов. В одном из трудов скандинавских артефакторов Макс в конечном итоге сумел найти лишь краткое описание Цепи: «Не толще палочки, что сотворила её, чистейшего серебра цепь, при лунном свете светится бледным, а на звеньях самих сверкают молнии». Ещё одна книга – фолиант настолько ветхий, что каждая его страница была покрыта сотканной магией прозрачной плёнкой – туманно сообщала, что для активации Цепи требовался некий ритуал, на её страницах не приведённый; впрочем, Макс полагал, что как и с большинством артефактов подобного толка, Цепь могла стать «преданна» новому хозяину после убийства им предыдущего.

Петару, собирающему крупицы сведений о самом Имитаторе, повезло не больше – кроме семи или восьми вариантов легенды о нём не было сказано почти ничего. Существо было отбито у Тёмных в семнадцатом веке и надёжно скрыто Светлыми, после чего записей о нём не появлялось вовсе. Пришлось работать с текстами шестнадцатого-семнадцатого веков – немногочисленными, витиеватыми и не слишком информативными. Однозначными во всех источниках оставались лишь отсылки к трактату «Воззвание ко Тьме»; название не было знакомо ни одному из юношей, и Петар обратился за помощью к библиотекарю.

– Это одно из Темнейших сочинений, хранящихся в стенах сего здания, – холодно и чопорно ответил Хранитель. – Для того чтобы прочесть его, требуются веские основания и позволение Главного Хранителя, однако вам, герр Марков, нечего рассчитывать его получить: подобное позволение за все столетия, что книга у нас, выдавалось лишь трижды.

Ответ не понравился Петару, но спорить или негодовать он не стал – не хотел быть выставленным за дверь. Вместо этого он, когда Хранитель удалился, обратился к Максу:

– Должны же быть другие экземпляры книги?

– Должны, – согласился Макс, поглаживая подбородок кончиком пера. – Я попробую выяснить по своим каналам.

Проведя в Женеве практически неделю, юноши вернулись в дом на побережье. К их прибытию пришёл ответ из Берлина. Человек из Департамента прислал большое генеалогическое древо, четыре коробки личных дел и газетных вырезок, содержащих информацию о членах семьи Шальтунгер, и документ из Подразделения землевладения, где было описание их родовой земли. Несколько часов потратив на просмотр записей о ныне здравствующих представителях рода – практически нищих, безвылазно живущих в своём старом доме, – не став тратить время на прочее, напарники сразу отправились к ним.

Трансгрессировав, юноши оказались на вершине горного отрога; дальше, на самом краю скалы ютилось каменное строение – замком или даже особняком язык не поворачивался это назвать, скорее уж башней. Тёмно-серое, с отбитыми зубьями на верхней площадке, оно представляло собой весьма угнетающее зрелище; несмотря на успевшие уже опуститься сумерки, свет слабо горел лишь в одном из чёрных провалов незастеклённых окон.

Юноши неспешно зашагали к башне по извилистой и каменистой, едва просматривающейся тропинке. Хлипкие деревянные двери строения со скрипом, который далеко разнёс ветер, отворились, и из-за них вышли двое – за расстоянием Макс не мог рассмотреть лиц, но когда один из людей зажёг факелы у входа, приметил общую неряшливость и бедность их внешнего вида.

Напарники остановились в нескольких метрах от башни и её хозяев, сейчас недоверчиво на них пялившихся. Мужчина был на вид лет шестидесяти, хотя Макс по досье знал, что ему всего чуть за пятьдесят. Невысокий, коренастый, с грубыми чертами лица, Шальтунгер казался не потомком древней семьи, а скорее безродным разнорабочим. Женщина рядом с ним и вовсе была неопределимого возраста; на ней, будто на вешалке, болталось платье, рассчитанное на даму более пышных форм, когда-то, кажется, зелёное, но нынче покрытое грязью и заплатами, на поясе перехваченное лентой невнятного цвета.

– Кто вы и с чем пожаловали? – гаркнул Шальтунгер.

– Наши имена вам ни к чему, – Макс гордо вскинул голову, заставляя себя не морщиться пренебрежительно, говоря с этим человеком. – Прибыли мы за Цепью, хранящейся в вашей семье.

– Понятия не имею, о чём ты, мальчик.

– Имеете, – отрезал Макс; он извлёк из кармана мешочек с деньгами и позвенел им. – Я заплачу.

– Заплатишь, да? – расчёт оказался верным, Шальтунгер явно заинтересовался; даже его жена вытянула шею, стремясь разглядеть мешочек получше. – И сколько?

– Достаточно, чтобы обеспечить вам безбедное существование, – Макс кинул кошель мужчине, и тот вцепился в ткань, быстро развязал шнурок и высыпал на ладонь горсть золотых монет. Женщина подошла ближе и вперилась в галлеоны таким жадным взглядом, словно те были водой, а она только что вышла из пустыни. – Это задаток.

Пересчитав монеты – жёнушка даже попробовала одну из них на зуб, – Шальтунгер поднял на Макса алчный взгляд. Его ухмылка, продемонстрировавшая жёлтые неровные зубы, была омерзительна.

– Цепь-то? Будет тебе цепь, парень, сейчас будет… – он скрылся в башне, и женщина шмыгнула за ним.

– Как низко, оказывается, можно пасть, – брезгливо заметил Макс.

– А ты как-то иначе представлял себе обнищание? – буркнул Петар, мрачно насупившись; запрокинув голову, он поглядел на единственное светлое окно. – Как по мне, слишком быстро они согласились.

– Вот так Светлые остаются верными клятвам, – насмешливо резюмировал Макс, хотя всё же отрицать небезосновательность подозрений товарища не мог.

Минуту спустя вернулись Шальтунгеры. Подойдя ближе, мужчина показал юношам ларец из дерева, украшенный резьбой, и открыл крышку; под ней на ложе из бархата, не выцветшего и не полинявшего за века, покоилась серебряная цепь.

– А-а, – Шальтунгер прижал шкатулку к себе, стоило Максу сделать шаг вперёд. – Сначала деньги.

«Насколько же презренное создание», – скривился Макс и, достав кошель побольше, с отвращением швырнул его мужчине, после чего забрал из его рук ларец. Шальтунгера это уже не волновало – он запустил руку в кошель.

Потеряв к нему интерес, Макс вернулся к Петару и вновь открыл шкатулку. Цепь оказалась толще, чем он рассчитывал; массивные звенья тускло поблёскивали в лунном свете… но не более.

– Что ты мне подсунул? – ледяным тоном осведомился Макс.

– Цепь подчинения, – ответил Шальтунгер, запихивая кошель в карман. – Ты ж её хотел?

– Это не та цепь, – его разобрало зло.

– Чем докажешь? – дерзко поинтересовался Шальтунгер и вдруг, выхватив палочку, направил на него. – Сделка прошла, парень, так что бери дружка и выметайся-ка отсю…

– Круцио! – рявкнул Макс прежде, чем он успел договорить.

Мужчина рухнул на землю и скрючился, а затем забился, вопя.

– Макс! – попытался одёрнуть его Петар, но юноша проигнорировал его.

– Где настоящая Цепь?.. Релашио! – заклятие отбросило на стену женщину, хотевшую было прийти на помощь мужу; откуда-то сверху донёсся сдавленный писк. – Отвечай, собака, где Цепь?!

– Макс! – Петар схватил его за плечо и тряхнул.

– Не мешай! – отмахнулся от него Макс и вновь направил палочку на Шальтунгера. – Ты будешь говорить или нет?! Круцио!

Шальтунгер вновь завопил. Из освещённого окна высунулся кто-то и швырнул заклятием – Петар заблокировал его и послал ответное, но противник скрылся в комнате, после чего вновь выглянул и попробовал напасть, однако на этот раз юноша атаковал первым. Враг с криком выпал из окна – Петар подхватил его у самой земли чарами и опустил весьма аккуратно.

– Чёрт, да это же девчонка, – проговорил он, склонившись над застонавшей, держась за разрезанную Секо до кости руку, грязной девицей.

– Его дочка, – Макс припомнил досье.

Петар повёл было палочкой, чтобы остановить кровь и закрыть рану, но Макс, оставив на время подвывающего Шальтунгера, подошёл и, схватив девчонку за волосы, потащил к отцу. Петар что-то крикнул протестующе, девчонка попыталась вывернуться, попробовала ударить – Макс бросил её на землю рядом с отцом и вновь поднял палочку.

– Где Цепь? – медленно, раздельно проговорил он, глядя на мужчину. – Отвечай, или она умрёт.

– Пожалуйста… – прохрипел он; по искажённому от боли лицу градом катились слёзы. – Я… я не знаю… где она…

– Не верю, – отчеканил Макс и указал палочкой на девушку. – Круцио!

Та завизжала, а кровь из раны на руке захлестала пуще.

– Нет!.. Прошу, не надо!.. – Шальтунгер протянул в мольбе дрожащую руку; Макс отвёл палочку, и девка заскулила, сжавшись и трясясь. – Её здесь давно нет… лет уже восемьдесят…

– И где она?

– Я… я не… Нет, пожалуйста, только не её!

Большой шип изо льда, сотворённый Максом, вонзился в ногу девчонки – истошный вопль в очередной раз вспорол ночную тишину.

– Макс, довольно!..

Он небрежно махнул палочкой назад, сотворив барьер, отгородивший Петара от него и Шальтунгеров. «Как же всё-таки неудобно работать с напарником, – раздражённо подумал Макс. – Разве что с тем, кто не мешался бы под ногами».

– Я могу продолжать это долго, – обратился он к мужчине; тот дополз до дочки и попытался зажать её рану ладонью. – Могу заставить сотни тончайших игл медленно вонзаться в её тело, пока она будет вопить и молить о пощаде, а когда она сдохнет, я проделаю то же самое с тобой. Или ты скажешь мне, где Цепь. Выбирай.