Текст книги "Девять ночей (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

О своей матери Фрейр ничего не помнит. Она уходит слишком рано, ещё до того, как её дети учатся осознанно воспринимать окружающий мир. Однако Фрейру кажется, что мать была самой доброй и ласковой из всех женщин.

Будучи ребёнком, он часто представлял, как её нежные руки перебирают светлые мягкие волосы, поглаживая тогда ещё мальчика по голове. Он представлял, как мамины руки залечивают все его раны и изобилием одаривают обеденный стол.

Нертус, богиня плодородия, могла себе это позволить.

Фрейр представлял себе её лучистые, добрые, голубые глаза, в которых плещется солнце; мягкую, прекрасную улыбку, одаривающую теплом и спокойствием; длинные, заплетённые в косу, пшеничные волосы, которые так любила бы перебирать Фрейя. Всё это, однако, лишь мечты, тогда как реальность относит Нертус в океан забвения, туда, куда человеческая память уже не вольна́ попасть.

Они, в конце концов, тоже смиряются с этим. А потом в какой-то момент в их доме появляется Скади.

Мачеха холодна и неприступна. Не то чтобы она питает ненависть к детям Ньёрда, но она достаточно отстранена от них для того, чтобы такую же отстранённость получать от них. Конечно, она никогда не заменит не знающим материнской ласки близнецам мать; она и не ставит себе такую цель. Это теперь уже и в принципе бессмысленно, ведь и Фрейр, и Фрейя давно выросли.

И не то чтобы он не любил Скади. Скорее, просто немного недолюбливал, не испытывая к ней при этом никаких определённых чувств. Они стали семьёй случайно, однако при этом ни один из них не чувствовал связывающих их узы.

Возможно потому, что не ставил себе такую цель. А возможно потому, что их просто не было – в этом не нуждалась ни Скади, ни Фрейр со своей сестрой. До тех пор, пока ледяная мачеха никак не мешает спокойному существованию солнечного Фрейра, он был согласен терпеть её, тем более что её любил отец. Ну, а всё остальное…

Всё остальное, в общем-то, и не имеет значения.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

Ивентный вопрос на 14-е февраля; пейринг с божеством другого отвечающего

В загробном царстве всегда холодно. Вернее, так кажется только Фрейру. Для него, солнечного бога, любителя тепла и света, посмертие выглядит сырым, мрачным и очень холодным местом. Фрейр, попадая в него, всегда зябко ведёт плечами.

Шакалья голова его провожатого клацает челюстью и хрипло посмеивается, наблюдая, как гость с первых же мгновений пребывания в загробном мире чувствует неудобства, что будут сопровождать его вечность до начала нового цикла. Фрейр никогда на это не обижается.

– Дальше я сам, – он лишь улыбается, качая головой Проводнику, приближающемуся к нему. – К счастью, я всё ещё помню дорогу в чертог твоего отца, – Анубис смотрит долгим странным взглядом, однако лишь равнодушно пожимает плечами.

А Фрейр начинает свой путь.

Это было отчасти даже забавно. Попасть в мир посмертия другой культуры и религии – Дуат, в общем-то, мало отличается от Хельхейма, однако он всё-таки не то место, где должен быть сияющий Фрейр.

– Как интересно… – спокойный размеренный голос нарушает уединение мыслей блистательного вана, когда он впервые попадает сюда. Фрейр вздрагивает всем телом и обращает своё внимание на владельца мрачного чертога.

Мужчина статен, хоть и смертельно худ, и высок. Его зелёная кожа и впалые глаза выдают в нём хозяина и господина тех, кто почил вечным сном там, в подлунном мире. Есть в нём и что-то похожее на Хель, которую Фрейру довелось видеть лишь однажды, отчего он, глядя на здешнего царя, думает, что все владыки мёртвых чем-то схожи между собой.

– Я – Осирис, гость из далёкой страны, – движения его костлявых иссохшихся чресел плавны и неспешны, когда он медленно поднимается со своего трона, приветствуя новоприбывшего.

– Моё имя Фрейр, владыка страны ушедших, – светлейший ван представляется в ответ, на что Осирис лишь в любопытстве наклоняет голову и пристально смотрит глазами мертвеца на гостя.

– Как интересно… – он повторяется. – Тебя не должно быть здесь, воин, но тем не менее ты здесь. Что ж, будь гостем в моём чертоге, странник. Надеюсь, мы сможем развеять скуку друг друга на ближайшую вечность-другую.

Фрейр возвращается в это место после каждого своего ухода. Он узнаёт о переменчивости здешнего царства, что для каждого умершего приобретает свои собственные очертания. Для Фрейра, так или иначе связанного с холодным Севером, загробный мир жаркого Египта приобретает черты ледяного и туманного Хельхейма. А мрачный проводник душ, один из сыновей здешнего владыки, странным образом напоминает мятежного Фенрира, с которым мог управляться лишь Тюр. Да и его отец, бесстрастный царь мёртвых, оказывается не таким уж далёким Фрейру по духу.

– В наших мирах много больше схожего, чем я думал, впервые ступив на эту землю, – задумчиво тянет Фрейр, коротая время очередного посмертия в беседах с вечным царём.

– Едва ли так есть на самом деле, – флегматично отзывается тот и кривит тонкие, сухие, бескровные губы в улыбке. – Посмертие само по себе забавная штука. И для каждого умершего оно выглядит по-своему. Ты, попав в чужую среду, неосознанно пытаешься адаптировать её под то, что привычно тебе. И даже я, и мой сын предстаём пред тобой такими, какими ты сам желаешь видеть нас.

– Значит, всё происходящее – иллюзия? – Фрейр в терпеливом любопытстве наклоняет голову набок, на что Осирис смеётся тихим кашляющим смехом.

– Кто знает, солнцеликий воин, кто знает, – он щурит впалые глаза и как всегда не даёт ни одного ответа.

Очередной цикл завершается, и Фрейру приходит пора уходить. Он возвращается в подлунный мир, покидая загробное царство владыки Осириса. Однако знает точно, что в конце концов, снова вернётся в него. С новыми вопросами, которые так и не получат свои ответы.

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

«Вы дома у отвечающего. Как обстановочка?»

В её квартире не то чтобы тесно, но и не очень просторно. Две комнаты, коридор и кухня с санузлом – вот и всё жилище. Несколько обшарпанные стены, но в целом уютная атмосфера – хозяйка этой квартиры всегда возвращается в неё с удовольствием, уж это Фрейр знает точно.

В одной из комнат её постоянное место пребывания. Небольшое помещение, в котором она проводит большую часть своего времени. Даже, чего уж греха таить, большую часть своей жизни. Фрейр ухмыляется, качая головой. Такого домоседа, как она, ещё поискать надо.

Комнатка уютная, большую часть неё занимает кровать, которая хозяйке как раз впритык по росту. Чаще всего аккуратно застеленная и засаженная мягкими игрушками, теми немногими, что остались с поры беззаботного детства. Прямо рядом с кроватью, с противоположной от изголовья стороны, стоит старое-старое кресло, в котором она любит сидеть так же сильно, как и на самой кровати. Именно в этом кресле рождается большинство её «шедевров» и сумасбродных идей.

У кресла стоит шкаф, один из трёх, что находятся в этой комнате. Те два предназначены для одежды и стоят возле стен, примыкающих к широкому подоконнику и двери. Этот же, доверху забитый книгами, стоит напротив одного из своих собратьев, так же упираясь в стену с подоконником.

Окно широкое, большое, выходящее на балкон. На просторном подоконнике стоит два небольших кактуса и денежное дерево. Вряд ли оно приносит деньги, конечно, но она всё равно поливает его время от времени. Фрейр скользит по нему любопытным взглядом и замечает снизу белые батареи.

Взгляд его перемещается дальше, минует платяной шкаф и останавливается на столе, на котором нет свободного места. Всё пространство занято какими-то заметками, блокнотами и книгами, отчего работать за ним невозможно совершенно. Фрейр забавно усмехается, рассматривая также многочисленные полочки, тоже забитые разными бумажками и книгами. И лишь на одной из них место занимают разнообразные маленькие фигурки. В основном там стоят коты, выполненные из разных материалов и в разных стилях, но иногда попадаются и другие животные. Фрейр с интересом разглядывает их, улыбаясь.

С полочки с фигурками его взгляд скользит на стену, которая, по настоянию её матери, вся плотно завешена различными грамотами. Все они ещё со школы, разумеется, и она, на самом деле, не очень любит их. И уж тем более никогда ими не гордилась.

Фрейр заканчивает осмотр комнаты своей подопечной как раз в тот момент, когда она легко и беззвучно открывает дверь, заходя внутрь и оказываясь за спиной сияющего вана. Ослепительно улыбается, глядя на своего гостя, и спешит заключить его в крепкие дружеские объятия.

– Фрейр, какая неожиданность! Как хорошо, что ты пришёл! Я так рада тебя видеть! Знаешь, пока тебя не было, произошло столько всего интересного…

========== Вопрос 13 ==========

Комментарий к Вопрос 13

«расскажи о свое первом знакомстве с Герд»

«Почему ты так отчаянно хотел завоевать сердце Герд?»

Любопытство всегда было его слабостью. Сколько Фрейр себя помнил, никогда не мог он отказать себе и не узнать что-то, что ему хотелось узнать.

Хлидскьяльв, трон Всеотца Одина, с которого он обозревает все миры, манил Фрейра к себе. Не то чтобы Один налагал особый запрет на сидение на нём, однако никто не дерзил покушаться на недозволенное.

Никто, кроме Фрейра.

С Одином, однако, шутки плохи, и особенно это касается его, Фрейра, чужестранца и заложника давних противников, с которыми вроде бы и мир, но кто его знает… Фрейр, во всяком случае, убеждается в этом на собственной шкуре.

Он видит Герд, прекраснейшую из женщин во всех девяти мирах, сразу же как только садится на трон. Видит, как она управляется в своём саду в Ётунхейме и, сама не зная, навсегда похищает сердце солнцеликого вана.

Фрейр не может ни есть, ни спать, мир теряет краски без прекрасной девы, что даже и не подозревает о его существовании.

А после его лучший друг, ухмыляясь лукаво, сообщает, что уговорил Герд на встречу.

Фрейр идёт к своей возлюбленной, полный робости и уверенности. Сердце в его груди громко колотится, грозясь выскочить наружу, а после и вовсе замирает, когда Фрейр видит прекрасную Герд прямо перед собой.

Он теряет дар речи, замирает столбом, очарованный, и весь мир для него в это мгновение перемещается и вмещается в очаровательную женщину, что стоит прямо перед ним. Она вольна принять или отвергнуть его, однако Фрейр чувствует, что если произойдёт последнее, то в ту же секунду он падёт, сражённый, и погибнет от невыносимой тоски.

Герд, прекрасная Герд, любовь всей его жизни, отрада его глаз… Он должен завоевать её, чего бы ему это ни стоило. Ведь без неё, без лучшей из всех женщин, не мил Фрейру больше мир и бессмысленно существование.

Он делает робкий шаг вперёд. Не отрываясь, смотрит в глаза прекрасной Герд, боясь увидеть в них презрение, и аккуратно сжимает в своих руках её. Герд не отталкивает, улыбается уголками губ, и в душе Фрейра появляется надежда.

Он позволяет себе невиданную роскошь, приближаясь ещё сильнее и заключая Герд в объятия. Зарываясь носом в её волосы, вдыхая её запах, а после немного отдаляясь и накрывая её сладкие губы своими, срывая с них лёгкий поцелуй.

Герд отвечает ему, закрывая глаза, не отталкивает, но льнёт ближе, и Фрейр чувствует себя счастливейшим мужчиной во всех девяти мирах.

========== Вопрос 14 ==========

Комментарий к Вопрос 14

«Модерн!АУ. Список хэдканонов или полноценный ответ»

– драма-квин номер один;

– до встречи с Герд клеил баб подкатом «Девушка, вашей маме зять не нужен?»;

– после отношений на одну ночь всегда уходит первым ещё до того, как очередная пассия проснётся;

– при этом абсолютно искренне страдает, что его никто не любит и очередная такая красота его бросила;

– конкретно достал этим своего лучшего друга Скирнира, которому постоянно приходится это выслушивать и успокаивать Фрейра;

– псевдо-страдашки как смысл жизни;

– после встречи с Герд – страдашки стали вполне реальными;

– его любовная драма, в итоге, стала любимым мексикано-бразильско-турецким сериалом Тюра и посетителей его кафе, так как именно там Фрейр изливает свою душу;

– и не только Фрейр, но и Скирнир, который конкретно так задолбался бегать от Фрейра к Герд и наоборот, пытаясь покорить неприступную даму;

– даже несмотря на свою неземную любовь к Герд, всё равно не пропускает ни одной юбки;

– тот самый родитель-распиздяй, который иногда забивает на своего ребёнка;

– и вовсе забывает о его существовании, если быть точным;

– один раз умудрился перепутать в садике сына с какой-то левой девочкой, на что дома получил лишь убийственно-ледяной взгляд Герд;

– «у нас, вообще-то, сын», произнесённое с металлическим спокойствием любимой супругой, стало персональным ночным кошмаром Фрейра;

– за это его до сих пор троллит Фрейя;

– но Фрейр не сдаётся и напоминает любимой сестре, что её зятем стал самый ненавистный для неё человек, ещё и уголовник, бывающий в тюрьме чаще, чем дома;

– тот самый дядюшка, которого племянники вроде бы обожают, но никогда не видят;

– вместе с Браги и Бальдром тайно посещает собрания народного ансамбля, в котором Фрейр играет на аккордеоне и иногда поёт;

– топографический кретин, способный заблудиться в трёх соснах;

– счастливый владелец мини-пига;

– потягаться с которым в аппетите может только Тор и то не всегда для себя успешно;

– Герд и Скади находят друг с другом общий язык на почве того, что их мужья – инфантильные идиоты;

– в их кружок по интересам записывается ещё и Фрейя;

– отношения с сестрой-близняшкой – постоянный взаимный троллинг, либо Фрейр жалуется ей на несправедливость жизни.

========== Вопрос 15 ==========

Комментарий к Вопрос 15

Ивент, где божества меняли пол на противоположный и выбирали свою судьбу из трёх претендентов

Фрейр всегда была очень привлекательной девушкой. Мальчишки иногда даже в прямом смысле дрались за неё, пытаясь завоевать её расположение. В этом не было ничего удивительного, ведь помимо почти божественной красоты Фрейр так же обладала на редкость приятным нравом. Добрая и весёлая, она всегда была душой компании, а её улыбка освещала словно солнце, выглядывающее из-за туч.

Так что не странно, что парни увивались за Фрейр практически столько, сколько она себя помнила. Вот только…

Счастья в личной жизни у Фрейр никогда не было.

Ей, конечно, льстило повышенное внимание противоположного пола к себе, но все эти мальчишки для Фрейр были детьми. Девушка выросла слишком быстро, а потому ровесники были для неё лишь хорошими друзьями, не более. В то время как сама Фрейр обращала внимание на мужчин постарше.

И всегда неудачно.

Первой её любовью был Суббота. Учитель, пришедший в школу Фрейр, когда она сама была уже старшеклассницей. Он был старше её лет на восемь, не больше, но уже обладал всеми теми необходимыми Фрейр качествами: он был взрослым и твёрдо знал, чего хочет от этой жизни. С ним Фрейр могла быть на равных, по крайней мере, с ментальной точки зрения.

Так ей, правда, казалось.

Суббота действительно был необычайно харизматичен. Он был сдержан и спокоен, в меру ироничен и остроумен – ну мечта, а не мужчина! Однако стоило Фрейр приблизиться к нему чуть больше дозволенного, как она поняла, что жестоко ошибается.

Суббота, несмотря на возраст и высокий социальный статус, оказался самым настоящим раздолбаем. Прожигающим жизнь и здоровье в дорогих клубах за алкоголем и наркотиками, в объятиях многочисленных безликих девушек, меняющихся каждую ночь. Он был абсолютно безответственен и легкомыслен, и никакие обязательства его не стесняли.

Для Фрейр такой образ жизни был неприемлем. Конечно, она и сама любила встретиться с друзьями и шумной компанией, но безмозглой красоткой, которую кроме секса ничего больше не интересует, никогда не была. И тратить свою жизнь на бессмысленные мимолётные удовольствия тоже не хотела.

Так её сердце было разбито впервые.

Фрейр тогда старалась не унывать. «Первая любовь – всегда разочарование», – так ей говорил и отец, и мачеха, и даже любимый брат, и Фрейр очень хотелось верить им. Склеивая по кусочкам то, что было разбито, она не стала замыкаться в себе, а снова открылась миру.

И любовь опять пришла к ней. А вместе с ней и новое разочарование.

Даган был старше её раза в два. Преподаватель-куратор, которого поставили следить за неопытными первокурсниками. Сдержанный, молчаливый и отстранённый мужчина всегда был предельно ясен и краток, излагался только по делу и требовал от себя и окружающих профессионализма и ответственности.

Наверно, неудивительно, что такой мужчина уже жил в браке. И неудивительно, что несмотря на это он смог похитить сердце Фрейр.

Которая, конечно, была слишком благородна и ответственна, чтобы пытаться отбить Дагана у его жены. Поэтому ей не остаётся ничего другого, как молча отойти в сторону и подождать, когда боль утихнет.

Успешная, всеми любимая Фрейр… Ах, если бы кто-нибудь только знал, как она была несчастна и одинока!

«Твоё от тебя никуда не денется», – брат обнимает как всегда крепко и понимающе, но Фрейр впервые в жизни не становится легче.

Разочарование пожирает её изнутри, и девушке кажется, что ей так и суждено провести всю жизнь в одиночестве. Однако…

Ошоси врывается в её жизнь неожиданно и нагло с лёгким весенним ветром. Они знакомятся случайно на прогулке в лесу, куда Фрейр уходит от безысходности и печали. Ошоси занимается в тишине и умиротворении леса медитацией и как раз заканчивает очередное духовное путешествие, когда на поляну выходит Фрейр. Она в ярких лучах солнца похожа на снизошедшую богиню, и молодой мужчина оказывается очарован ею.

Он не так уж старше Фрейр, такой же студент, как она, любящий животных и практикующий здоровый образ жизни. Серьёзный и ответственный молодой человек, что может дать фору любому взрослому. Весёлый и образованный, и не дающий Фрейр унывать. С ним она будто чувствует крылья за спиной. С ним она снова чувствует себя живой. С ним она чувствует себя счастливой. И надеется лишь на то, что он не разочарует её так же, как и те, кто были до него.

========== Вопрос 16 ==========

Комментарий к Вопрос 16

«Внезапная смена пантеона на любой другой»

Они приходят ко мне. Вопят и молят в страхе меня, дабы даровал я им свою милость и силу. Я – первейший среди богов, их владыка и господин, которого они всё ещё не признали таковым.

Я величайший среди них. Владыка судеб и справедливый судья. Долгое время я вынужден был скрываться в тени, довольствоваться малым, лишь жалкими подношениями бедняков тогда, когда моей судьбой было господство и власть.

Лишения научили меня смирению и терпению. Они научили меня укрощать свой нрав и не быть скорым на гнев. Они научили меня ждать, и я знал, что время придёт, когда боги придут ко мне и испросят моей милости.

Я был готов, когда отец мой склонил предо мной голову, вымаливая мою благосклонность. Он знал, что лишь я один могу усмирить чудовище, которое они разгневали своей дерзостью. Я мог сделать это, и я знал, что время пришло взять то, что принадлежит мне по праву.

Я – единственный владыка и господин. Я – отец всех богов, их повелитель и судья. И они должны признать это или погибнуть. Склонить передо мной головы или быть низвергнутыми. Позволить мне сокрушить чудовище или позволить чудовищу разорвать гордецов.

Они падают на колени, признавая меня. Я знаю, что это то, что я заслужил. То, чего я ждал так много лун. Я встаю, расправляя плечи, и мне подчиняются ветра и воды.

Я делаю шаг вперёд, и предо мной расступается огонь. Я выхожу на битву, из которой выйду победителем, и творю своими делами целый мир.

Я – Мардук, хозяин и господин. Повелитель и творец, и никто не оспорит со мной мою власть.

========== Вопрос 17 ==========

Комментарий к Вопрос 17

«Почему ты отдал отцу Герд именно свой меч? Знал ли ты, что в конце концов сам падешь от него?»

Великанский род коварен и опасен. Никто добровольно не станет вести с ним дела. Все избегают его, обходят стороной да косятся с подозрением, когда видят какого-нибудь турса. В Асгарде с ними тоже разговор короткий: либо Всеотец-хитрец обманет дерзнувшего наглеца, либо Громовержец-Тор проломит ему череп своим могучим молотом.

Неудивительно, что с мужчинами-турсами у доблестных асов всегда были натянутые отношения. Удивительно то, как практически все они поголовно пленяются красотой их женщин.

Фрейр, до поры до времени не понимавший этого, в итоге тоже не стал исключением. Его нрав, однако, более мирный и мягкий, чем у асов-мужчин, а потому чтобы добиться понравившейся женщины, он не хочет убивать её отца.

Вместо этого Фрейр решает договориться. И приходит в дом будущего тестя как и подобает сватающемуся жениху.

Он приносит в дом отца Герд богатые дары, но этим хмурого и сурового турса не подкупить. Свою дочь, прекрасную Герд, он не отдаст так просто вану, что ратной битве предпочтёт богатый мир. Так что Фрейру нужно доказать своё умение и мужественность.

Меч, способный разрубить всё, к чему прикоснётся, служит символом и залогом. Ценнейшим из даров, что Фрейр приносит в дом своей невесты, и решающим словом в пользу грядущего брака. Не без сожаления отдаёт его великану Фрейр, но любовь и мирная жизнь с Герд пересиливают тоску по крепкому оружию.

Пусть и о своём опрометчивом поступке, в конце концов, Фрейр пожалеет – он не знает о том, что ему самому суждено пасть от собственного дара, но знает то, что давать турсу оружие – само по себе плохая идея.

Ведь как ни крути, но всё равно они извечные враги. А оружие, данное врагу, всегда настигает спину дающего. И Фрейр сам не становится исключением.

========== Вопрос 18 ==========

Комментарий к Вопрос 18

Текст на первоапрельский ивент, где божества – дети

Весь мир Фрейра до поры до времени ограничивался лишь любимой сестричкой и суровым, но всё равно добрым отцом, который сам справлялся с двумя маленькими детьми. Он растил и воспитывал их в строгости, но она никогда не была чрезмерной. Всё же Ньёрд помнил, как выглядит одинокое детство сирот, а своих детей он, несмотря ни на что, любил.

Фрейр рано понимает, что он – мужчина, будущий защитник семьи и её главный добытчик. А потому он смотрит на отца с искренним восхищением и уважением и со всей своей детской серьёзностью пытается повторять за ним всё то же, что Ньёрд делает сам.

Он учится быть таким же серьёзным, но у него для этого оказывается слишком мягкое и доброе сердце, которое он явно больше наследует от своей почившей матери, чем от отца.

А ещё он по-прежнему остаётся ребёнком, непосредственным и искренним, нуждающимся в любви и заботе, которых ван-мореход не может дать своим детям.

Фрейр и Фрейя чувствуют это. И пусть они спрашивают о своей матери лишь единожды, когда Ньёрд честно отвечает, что она умерла, их отец всё равно ощущает на себе этот невидимый груз вины и осознания.

Его детям нужна мать. Ну или хотя бы женщина, которая согласится её заменить.

До поры до времени весь мир Фрейра ограничивается лишь любимой сестричкой и суровым, но всё равно добрым отцом. Пока в один прекрасный момент с ледяным зимним ветром в него не врывается Скади.

Она холодна, а взгляд её так же морозен, как и край, из которого она родом. Дети под ним съёживаются, не смея поднять глаза. И Скади не то чтобы застигнута подобной реакцией врасплох, однако она никогда до этого не имела дела с маленькими детьми, отчего поначалу в глубине души действительно теряется.

Но всё же старается хоть немного смягчить колючий холод в своих глазах и смотреть на близнецов перед собой без неприязни.

Дети, всегда удивительно чувствующие фальшь и притворство, видят, что супруга их отца не желает никому в семье зла. Она холодная, как ледышка, но вовсе не злая, и неумелая приветливость скользит в её движениях и взглядах, адресованных им. Она хорошая женщина, хоть и не очень опытная в вопросах детского воспитания, но и Фрейр с Фрейей не обычные дети.

Скади им определённо нравится. А это значит, что в их силах ей немного помочь.

Удивление, мелькающее на лице мачехи, вызывает и у брата, и у сестры волну приятной гордости и воодушевления. Фрейр, как настоящий мужчина, забирает у неё ведро, наполненное водой, и, пыхтя, с трудом тащит его в сторону дома, расплескав по дороге, правда, едва ли не половину содержимого. Фрейя же, мило и смущённо улыбаясь, пользуясь тем, что брат выкроил Скади несколько свободных минут, плетёт венок из первых полевых цветов. Соцветия ещё хранят в себе солнечное тепло и свет, и бережные касания девичьих рук, и Скади с благодарностью принимает на свою голову ценнейшее украшение.

Её строгое лицо смягчается, а грубая тяжёлая рука ласково ерошит светлые волосы Фрейи и в жесте одобрения хлопает по спине Фрейра, отставляющего в сторону ведро.

Она по-прежнему чувствует себя немного неловко рядом с детьми и не совсем понимает, что должна делать с ними. Но она нравится Фрейру и Фрейе, и дети, лишённые материнской любви и заботы, тянутся к Скади в поисках утраченного.

Они не называют её мамой, нет, но это вовсе не значит, что Скади не сможет им её заменить.

========== Вопрос 19 ==========

Комментарий к Вопрос 19

«Открываем новостную ленту и пишем ответ по первой увиденной записи. Чем не обычнее она будет – тем лучше!»

Это была не то чтобы странная, но спонтанная идея выучить немецкий язык. В принципе, Фрейр думал, что ничего сложного в этом не будет: во-первых, немецкий – такой же германский язык, как и исландский, во-вторых, он, Фрейр, также свободно говорил на датском, шведском и норвежском, ну а в-третьих, когда-то давно континентальные германцы также чтили его, так что он частенько бывал на территории современной Германии и даже говорил на их наречии.

«Что может быть проще?» – бодро думал тогда Фрейр, открывая первое пособие по изучению немецкого языка. Действительно, что могло быть проще изучения современного наречия того языка, который Фрейр и без того знал.

За столько лет многое, на самом деле, меняется практически до неузнаваемости. И языки, динамичные и чувствительные к изменениям, меняются едва ли не самыми первыми. Лишь тени и подсознательная память о прошлом остаётся в них, и немецкий современный совсем не такой, как двенадцать веков назад.

(и это Фрейр ещё молчит о минимум пятнадцати диалектах, которые сами по себе практически другие языки, часто очень сильно отличающиеся от так называемого хохдойч)

Но делать нечего. Решение принято, и не в принципах Фрейра пасовать перед трудностями. Поэтому он снова погружается в учебник, вычитывая основные правила…

Грамматика – основа любого языка и вместе с этим – первейшее из его зол. Лишь самый отчаянный может с первого раза понять все лингвистические тонкости, не перепутать их между собой и уж тем более не перепутать их с такими же лингвистическими тонкостями своего родного языка. Фрейр, конечно, знатным умельцем в этом деле не был, но, кажется, даже в его случае всё было не так уж и безнадёжно.

Он, в конце концов, бог или как?!

– Кажется, карантин и тотальная самоизоляция странно влияют на твоего брата, – наблюдая, как сын дописывает тетрадку до конца, выписывая в неё все правила с примерами и исключениями, скептично вскинул бровь Ньёрд, обращаясь к Фрейе.

– Всё лучше, чем если бы он впал в депрессию, – та лишь пожала плечами и бесшумной походкой приблизилась к Фрейру, заглядывая ему через плечо.

От теории к практике был лишь один шаг, преодолеть который было не так-то уж и легко. Но Фрейр совершенно точно не был намерен сдаваться.

– Mein Liebchen! – завидев сестру, тут же просиял он, широко улыбаясь. – Willst du mit mir über deine Freizeitbeschäftigungen sprechen?

– Как для того, кто учит немецкий половину дня, ты очень неплохо поднаторел, братец, – лукаво ухмыльнувшись, Фрейя взъерошила светлые волосы брата, который ответил сестре хитрым блеском глаз.

Может, он учит немецкий язык всего лишь полдня, но это не значит, что он не мог свободно говорить на нём до этого. Ведь, в конце концов, Фрейр был богом, а бог всегда понимает тех, кто к нему обращаются за помощью. И при этом абсолютно неважно, на каком языке они говорят.

========== Вопрос 20 ==========

Комментарий к Вопрос 20

«Расскажи о своём сыне»

Фрейр не может сдержать радости и трепета, когда Герд сообщает ему о том, что ждёт ребёнка. Конечно, они женаты уже достаточное количество времени, однако прекрасная великанша по-прежнему остаётся холодной и неприступной, и Фрейр уже не надеется, что она когда-нибудь захочет подарить ему наследника.

Радостное известие же вселяет в него надежду и распаляет огонь чувств к любимой жене ещё сильнее, хоть и кажется, что сильнее уже некуда.

Фрейр чувствует себя настоящим счастливцем, когда повитухи выходят от Герд.

– Жена твоя, Ингви, родила сына, – скрепят их старческие голоса. – Крепкий ребёнок, сильный. Вырастет доблестным мужем.

Фрейр улыбается солнечно, не сдерживая ни радости, ни гордости, но в светлицу к Герд заходит с осторожностью и странным трепетом.

Она смотрит на мужа чуть насмешливо, положив ладони на опустевшее чрево. Наблюдает, как и всякая мать, с настороженностью и готовностью в любой миг броситься на врага, защищая своё дитя. Даром что оно сейчас пребывает на руках своего отца.

Мальчик, их с Герд сын, растёт сильным и смелым. Благородным воином и справедливым лидером. Он будет прекрасным конунгом, добрым и честным, таким, что все люди будут любить его. Вот только…

– Судьба твоего сына покрыта туманом, Ингви-Владыка, – пророчица забрасывает кости, где руны горят предзнаменованием. – Станет он основателем великой династии, много славных мужей будут вести свои корни от него. Но сам он найдёт свою смерть не в бою и не на поле. Падёт он не от руки товарища и не от руки врага. Починет он бесславной смертью и Хель встретит его с распростёртыми объятиями. Не встретить тебе его в чертоге асгардском среди пирующих эйнхериев, но будет твой сын одним из тех, кого Владычица поведёт в бой под своим знаменем.

Предсказание мрачное и угнетающее, оно заставляет Фрейра хмурить задумчиво брови и горевать о судьбе единственного долгожданного отпрыска ещё до того, как тот встречает её.

– Не печалься, отец мой, – Фьёльнир смотрит на сияющего Фрейра чистым ясным взглядом, и в глазах его – нехарактерная юношам мудрость. – Моя судьба настигнет меня, какой бы она ни была. Но прежде чем это случится, не посрамлю я имя великого Ингви-Владыки.

Фрейр улыбается в ответ на слова своего ребёнка, и лучики-морщинки разбегаются от его глаз. Придёт время, когда ему суждено будет покинуть земли свеев, и тогда сын его станет наследовать ему.

Конечно, Фрейр не умирает, хотя смертные трактуют его уход именно так. Фьёльнир становится теперь их конунгом, и продолжает он то, что начал его отец. Мир и процветание царят на земле вокруг Уппсалы, и люди благодарят за это Фрейра-господина.