Текст книги "Девять ночей (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Не уходи от меня, дядя, – он стыдливо прячет лицо на чужом плече и шепчет тихо-тихо, боясь спугнуть и потерять его.

Суровое лицо Вали смягчается, и он мягко хлопает ребёнка по худой спине. Разве может он собственноручно отнять у него последнюю надежду, единственный лучик света, оставшийся в так рано познавшей боль потери детской душе?..

– Я не уйду, обещаю тебе.

========== Вопрос 3 ==========

Комментарий к Вопрос 3

«Расскажите о своей любимой семье и отношениях с ближайшими родственниками :3»

Никого из своей семьи Форсети практически не помнит. Его отец, блистательный Бальдр, оказывается убит, когда Форсети был ещё совсем ребёнком; горюющая мать, не выдержавшая потери, умирает практически следом за своим супругом – в последний путь их отправляют вместе.

О том дне у Форсети расплывчатые воспоминания. Он помнит яркое пламя и жар погребального костра, и невыносимую тоску и пустоту.

Он остался совсем один.

Асы и асиньи смотрят ему в спину, и Форсети чувствует жалость в их глазах. Однако никто из них не спешит взвалить на свои плечи заботу об осиротевшем отпрыске того, кого они так почитали и любили.

И даже несмотря на большую семью отца, Форсети всё равно остаётся один.

А потом к нему приходит Вали.

Дядя, самый младший из их семьи, строг и смотрит сурово, и под его взглядом ещё совсем мальчик съёживается, вжимая голову в плечи. Когда тяжёлая рука Вали в жесте скупой ласки ерошит чужие волосы.

Он понимает. И странным образом чувствует именно себя ответственным за этого ребёнка.

Вали не забирает племянника к себе, но и не переезжает в дом его отца. Он лишь наведывается, часто и регулярно, но именно наведывается, хоть и проводит вместе с Форсети целые дни от рассвета и до поздней ночи.

Он учит племянника всему тому, чему его должен был учить отец. Учит сражаться, защищать свой дом, учит ходить на охоту и рыбалку, учит ориентироваться на местности. Вали строгий учитель, да и всегда в принципе строгий, но он всегда справедлив по отношению к Форсети и никогда не ругает его сверх того, что мальчишка заслуживает. Его похвалы от этого всегда редки и скупы, но тем они и ценны. По крайней мере для Форсети уж точно.

В конце концов, он даже привязывается к Вали. И в какой-то момент ловит себя на мысли, что постепенно суровый дядя в его восприятии начинает занимать место отца – поначалу Форсети пугается, но после смиряется с этим. И думает о том, что вряд ли Бальдр был бы против.

========== Вопрос 4 ==========

В своей многочисленной семье Форсети практически всё время был предоставлен сам себе. Это, в общем-то, было и неудивительно, ведь по сути семья была и не его вовсе. Так, лишь братья его отца. А он – сирота.

Но Вали, дядя, мстящий за смерть его отца и одновременно своего брата, которого он никогда не знал, странным образом проникается ответственностью по отношению к нему. И сам принимается за обучение племянника. И сам растит его во многом по своей подобе.

Которую в нём взращивает Видар.

Странная цепь преемственности от двух наиболее мрачных и суровых сыновей Одина в итоге передаётся ему, сыну прекраснейшего и блистательнейшего среди всех асов.

Хотя в итоге Форсети не похож ни на кого из них. Ни на Видара, ни на Вали, ни на Бальдра. И в то же время…

Дядя учит его мести. Он учит юного племянника тому, что кровь может быть смыта только кровью. Одно оскорбление – другим оскорблением. Но Форсети некому мстить, некого убивать, именно поэтому он выбирает другой способ.

Торжество правосудия там, где царствуют ложь и коварство. Не мечом и боевым топором, но словом и молотком судьи безжалостно разит своих врагов справедливый Форсети. Самый справедливый из числа всех асов. И никто не посмеет упрекнуть его в слабости или излишней мягкости.

Ведь от своих дядь, суровых богов мщения, Форсети постигает трудную науку: равновесие и справедливость ходят рука об руку и держат мир в балансе. И если свершилось какое-то преступление, за него всегда должна быть кара.

Что бы ни случилось.

Комментарий к Вопрос 4

«Есть ли у тебя что-то общее с Вали и Видаром?»

========== Вопрос 5 ==========

Комментарий к Вопрос 5

«Открываем аудиоальбом, ставим на рандом песни и пишем по первой, которая заиграет, ответ.»

Форсети знает, каково это. Он знает, что такое убийство. Не просто вмешательство в течение чьей-то жизни – кража у родных того богатства, ценнее которого сложно что-либо найти. Форсети знает, каково это, когда ты – ребёнок, и у тебя просто так отбирают отца и мать, потому что ты ещё слаб и вряд ли можешь что-либо предпринять.

Форсети знает. Не только потому, что он – судья, повидавший на своём веку немало, но и потому, что сам он когда-то прошёл через нечто подобное.

Он видит мальчишку перед собой. Его отца убили за то, что он был хорошим воином и умелым хозяином. Завидующие его славе и богатствам смертью решили отобрать их. Его мать взяли силой, надругались над её телом и честью, и благородная дева не смогла снести такой позор. А он, мальчишка, их сын, в конце концов остался один на пепелище собственного дома.

С таким же чёрным сожжённым сердцем и переполненной жаждой мести душой.

– В мести до тех пор нет никакого зла, – голос судьи спокоен как и всегда, но ребёнок зыркает на него волком, продолжая тонуть в яде собственной боли и горя, – пока она свершается во имя очищения имени несправедливо убитых. Но когда она превращается в цель жизни, она несёт за собой лишь тьму и горе.

– Что можешь знать ты, судья?! – озлобленный ребёнок огрызается в ответ, чувствуя себя уязвлённым в своей боли и одиночестве. Он чувствует себя оставленным один на один с жестоким миром, который никогда не поймёт его страдания, ведь он никогда не переживал их.

На самом деле переживал. Не раз и не два, оплакивая сотни, тысячи смертей. Но горюющий ребёнок не может – не хочет – этого понять.

– Я был ещё младше, когда обманом был убит мой отец, а мать от горя последовала за ним, – Форсети отвечает спокойно и невозмутимо, в то время как мальчишка тушуется под его словами. Судья не злится от чужой дерзости, но его долг как хранителя правосудия уберечь пока ещё невинную жизнь от падения в пропасть.

Ведь Форсети видит – знает – что месть – клинок, с которым может управляться не каждый.

– Я был преисполнен как и ты печали и тоски, – он продолжает говорить спокойно и размеренно. – Но я сумел отпустить их тогда, когда боль ушла. Она не будет в твоём сердце вечно открытой раной, и как любое ранение рано или поздно превратится в шрам. Но ты можешь сам раз по разу бередить её, заставляя кровоточить, а можешь позволить ей зажить и направить энергию в правильное русло. Я не смог отомстить убийце своего отца, потому что это сделали за меня, но вместо этого я поклялся мстить за его память, искореняя всё зло и несправедливость.

Вали ещё в самом начале учит его: не забывай, Форсети, кто ты есть, даже если тебе больно. Прочные сети рано или поздно разорвутся, и ты вспорхнёшь в небеса как свободная птица. Этому же Форсети пытается научить и юнца перед собой.

– Поднеси свои руки к своей груди – твоё сердце всё ещё бьётся, не правда ли? – ребёнок перед ним уже не выглядит таким уверенным и преисполненным злобы как раньше. – Смерть твоих родителей не должна быть напрасной, а месть не должна превратиться в бесконечную цепь преступлений и смысл твоей жизни даже тогда, когда она свершится над твоими врагами. Ведь чем тогда ты будешь отличаться от них? – Форсети крепко сжимает мальчишеское плечо, чувствуя, как натягивается, словно тетива, тело под его рукой. – Не забывай о том, кто ты есть, Дагфинн, сын Ивара, даже если ты в беде. Боль не будет вечной, ребёнок, и рано или поздно она уйдёт. И когда это случится – отпусти её, – мальчишка вздрагивает, опуская в землю наполненный слезами взгляд голубых глаз.

Форсети улыбается, как никто понимая чувства потерянного одинокого ребёнка перед собой. А потому он в понимающем снисхождении закрывает его своей фигурой, ограждая от мира и позволяя спрятать свою слабость пред ликом честнейшего из судей, что никогда не осудит за подобное.

– Ну а сейчас, юный Дагфинн, плачь, отпуская тяжесть со своей души. И позволь реке скорби выйти из своих берегов…

========== Вопрос 6 ==========

Комментарий к Вопрос 6

«Считаешь ли ты Одина во всем правым?»

Решения Всеотца не поддаются сомнениям и обжалованиям. Он – владыка и господин, первый среди равных, тот, кто ведёт асов в бой и творит честный суд. Это своего рода константа, с которой никто уже давно не спорит, и Форсети не дурак и не самоубийца, чтобы открыто возражать ей.

Он и без того достаточно отстранён от общества, помимо этого, он и без того ещё слишком молод, чтобы в открытую выступать против мудрости и авторитета своего деда.

Один всегда и во всём прав. Даже если его поступки бесчестны и лукавы, они всё равно правильны и не вызывают ни у кого ни вопросов, ни негодования. Ведь Один мудр, он умнее каждого жителя Асгарда и, вероятно, каждого жителя всех девяти миров. Он отдал глаз и жизнь за обладание абсолютным знанием, а значит, он просто по определению не может быть не прав.

Форсети, однако, считает совершенно иначе.

Он думает о том, что справедливость и честь всегда должны главенствовать, неважно, с кем ведётся дело: со слабыми мидгардцами, простоватыми двергами или лукавыми ётунами. Настоящий правитель, истинно мудрый, всегда должен быть на голову выше, всегда должен быть честен с теми, с кем ведёт дело, и не прятать у себя за спиной для них кинжал, что в любой момент готов вонзиться в чужую спину.

С другой стороны Один учит: если тот, с кем ты общаешься, задумал лукавство – обмани его первым. Если тот, с кем ты общаешься, не доверяет тебе – не доверяй ему. Всё, на первый взгляд честно и справедливо, но Форсети всё равно чувствует лёгкую тень обмана.

Он – судья и вершитель судеб. Он беспристрастен и честен, но существует тонкая грань между равнодушной буквой закона и моралью. Один умело использует её, и Форсети чувствует в его решениях ложь.

Пусть она никогда не направлена на благо самого Всеотца, но ложью от этого быть она не перестаёт. Пусть он и использует сети коварства ради процветания Асгарда, рано или поздно обернётся его триумф его поражением. Ведь лукавство и хитрость порождают больше врагов, чем подчас жестокая правда и честность, и ими сложнее сокрушать их, чем торжеством справедливости и чести.

Но Форсети по-прежнему слишком молод и юн. Да и кто он таков, чтобы тягаться с мудростью и властью Одина? И пусть не все решения своего всеведающего деда он одобряет, сомнения и возражения до поры до времени он держит внутри себя.

Но когда придёт время… Он исправит чужие ошибки.

========== Вопрос 7 ==========

Комментарий к Вопрос 7

Текст на ивент по Гарри Поттер АУ

Рано или поздно это должно было случиться. Противостояние неизбежно должно было достигнуть своего апогея. Молодые люди и старшее поколение, что помнило ужасы первой войны – никто не хотел повторения того ужаса, что был тогда. Когда казалось, что надежды нет, а весь свет утрачен окончательно. Остался лишь страх, липкий, щупальцами оплетающий страх. Ужас и беспросветный мрак, которым нет завершения.

Но оно было. И оно наступило, кровью и жертвами, но наступило. А теперь вот всё повторялось опять.

Форсети на собственной шкуре знал, что такое война. Ещё будучи совсем несмышлёным ребёнком он потерял на ней своих родителей, что отважно сражались, желая защитить сына и его будущее. Бальдр и Нанна, ещё совсем молодые, но уже опытные авроры, добрые и верные друзья и любящие родители, были убиты Пожирателями Смерти, и Форсети остался один. И хотя он никогда не испытывал мук одиночества и рос в суровости, но любви, воспитываясь Вали, одним из братьев своего отца, он всё равно прекрасно знал, что такое война и каковы её жертвы.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь опять прошёл через то, что прошёл он. А потому когда грядёт великая битва, семикурсник-хаффлпаффец без колебаний сжимает в руке палочку и решительно смотрит вперёд. Ему нечего терять, но есть что защищать, и если ему суждено будет погибнуть в стенах этой школы, то так тому и быть.

Война жестока и всегда беспощадна. Она отбирает силы, выжимает соки. Она забирает лучшее, что есть в душе, вытягивает весь свет и тепло, оставляя после себя лишь мрак и отчаяние, холод и пустоту. Она забирает последнее, и ты словно проваливаешься в бездну, у которой нет конца. Но Форсети сжимает в кулаках руки и скрипит зубами; он собирает остатки своих внутренних сил и знает, что должен бороться. Не ради себя, но ради тех, кто в этом нуждаются.

Палочка танцует в его руках, заклинания отточенными острыми стрелами осыпаются на головы врагов. Форсети один из лучших выпускников своего курса, взращённый семьёй опытных авроров, прошедших не один бой. Он сражается с ними почти на равных, и Пожиратели, настигнутые его ударами, падают, поверженные.

Он видит краем глаза, как одобрительно усмехается дядя, мастерски отражая летящее в него заклинание, и это странным образом придаёт Форсети сил. Он бросается в бой с неистовством, так характерным его семье, и бой продолжается.

Это было неизбежно и очевидно. Обстановка накалялась слишком долго и в итоге взорвалась войной, сражением, в котором решалась судьба не конкретных людей, но всего магического мира. Сражением, в котором каждый цеплялся из последних сил в надежду, что солнце ещё взойдёт над руинами Хогвартса, который они так отважно и доблестно защищали.

Форсети устало перебирает ногами. В Большом Зале, развороченном и разбитом, царит удивительная тишина, в то время как победители переговариваются друг с другом, устало смеются и постепенно осознают то, что произошло. Наконец-то эти безумно долгие годы страха и напряжения завершаются триумфом жизни, и война заканчивается, отходя в прошлое и забирая с собой все страхи и ужасы.

Форсети скользит уставшим печальным взглядом по телам погибших, мимо которых он проходит. Знает, что это – неизбежная плата, разменная монета войны, но легче в его душе от этого не становится. Все погибшие – чьи-то дети, родители, возлюбленные, и Форсети знает, каково это получать известия, что они больше никогда не вернутся домой.

– Их гибель не была напрасной, – низкий голос Вали звучит удивительно тихо, и Форсети вздрагивает под его тяжёлой рукой, которую дядя опускает ему на плечо. – Идём, сын мой, почтим же память павших в бою.

Форсети кивает, позволяя родственнику увести себя к остальной семье, чьи ряды за все эти годы значительно редеют, и из девяти братьев в итоге остаётся лишь четверо. Форсети опускается на лавку рядом с молчаливым Видаром и смотрит на уставшую радость на лицах Браги и Хермода. Он сам улыбается им с таким же уставшим облегчением, и Браги первый заводит низким раскатистым голосом песнь, что медленно, но верно подхватывает каждый, находящийся в Большом Зале.

Гул голосов дрожит, разливаясь в воздухе, и Форсети неотрывно смотрит на слова, вылетающие из палочки дяди. Он поёт вместе со всеми, и в песне этой – память не только о вчерашних жертвах. В ней память о всех тех, кто пал в войнах. Память о всех, кто отдал жизнь, защищая то, что любил.

– Пой песню, песню жизни,

Что прожита без сожалений.

Скажи тем, тем, кого я любил,

Что я их никогда не забуду.

Никогда не забуду.

========== Вопрос 8 ==========

Комментарий к Вопрос 8

«Устройте встречу своему божеству с любимым персонажем-богом из другого пантеона. Как Ваш персонаж отреагирует?»

Кошки были частыми гостями Глитнира. Пушистые гордые создания, любимицы Фрейи, удивительно похожие на свою хозяйку, гуляли по всему Асгарду там, где им заблагорассудится. Однако сияющий чертог Глитнир они полюбили особой любовью.

Возможно, это было связано с тем, что золотая крыша манила к себе солнечные лучи, а оттого на ней всегда было тепло. Кошки любили нежиться и греться на солнышке особенно тогда, когда морозы сковывали девять миров. Но на золотой крыше Глитнира всегда было тепло и уютно – она будто была создана для кошек!

Форсети никогда не прогонял их. Наблюдал с лёгкой полуулыбкой за пушистыми любимицами прекраснейшей из женщин. Кошки потягивались, широко зевая, сворачиваясь мягкими клубками. Но иногда кто-нибудь из них спрыгивал вниз и ластился к справедливейшему, хозяину Золотого Чертога. Кто-нибудь из них тёрся о его ноги, довольно урча, и Форсети с тихим смешком почёсывал мягкую шерсть за ухом.

Он был, вообще-то, им даже благодарен. Ведь благодаря своим постоянным мяукающим гостьям в его доме не было ни мышей, ни других вредителей.

– Ты добр-р-р к нам, и мы платим тебе своим добр-р-ром, – полосатая пушистая красавица мурлычет, ластясь под грубую мужскую руку.

– Так учит нас наша госпожа, – её спутница обходит Форсети с другой стороны. – Не Фр-р-рейя, подр-р-руга, но матушка и защитница.

Форсети хмыкает тихо, на мгновение прикрывая глаза. Своевольные кошки, конечно, рассказывают ей о прекрасном чертоге и его хозяине. По правде говоря, они всегда всё рассказывают ей, и Бастет, изгнанная из Египта, везде следует за своими пушистыми подопечными.

Бастет – такая же свободолюбивая и гордая кошка, как и другие. Она гуляет где хочет и идёт куда хочет. Просто теперь, когда богов Египта заменили другие, она получает официальное разрешение тратить жизнь в своё удовольствие.

Так что это вопрос времени, когда она придёт к Форсети, чтобы воочию посмотреть на мужа из Золотого Чертога.

Он усмехается – эту гостью он ждёт уже давно. Изящное тело, бронзовая кожа, кошачья грация, хитрый прищур – Бастет словно кошка в теле человека, что не теряет ни свои повадки, ни облик. Впрочем… почему «словно»? Ведь она и вправду – кошка.

– Мои друзья много рассказывали о тебе, северянин, – голос её – вкрадчивый тихий шелест, и сама она щурится лукаво, наступая медленно. – И я пришла к тебе познакомиться.

– Я ждал тебя, родительница и подруга всех кошек, – Форсети ухмыляется беззлобно. – Мой Золотой Чертог всегда открыт для тебя… Как и его крыша всегда в твоём распоряжении.

Бастет смеётся в ответ красивым негромким смехом. Ступает с изящной грацией, когда хозяин дома приглашает её войти. Она – свободная кошка, которая гуляет там, где ей хочется, и сейчас Форсети… вызывает у неё любопытство. А потому…

Друг с другом они вряд ли соскучатся.

========== Вопрос 9 ==========

Комментарий к Вопрос 9

Нц-шный ивент

Дядя учит Форсети всему, что он знает. Он заменяет ему отца, который ушёл, когда Форсети был ещё ребёнком, и в чём-то даже превосходит его.

Он учит племянника обычаям и традициям, метает с ним секиры и стреляет из лука, учит уверенно держать в руках меч и щит. Берёт юношу с собой в походы и на охоту и растит из него доблестного честного мужа, достойного и гордого наследника прекрасного Бальдра.

Но вместе с тем…

Их кровные узы слабы и туманны. И возможно лишь это позволяет Вали шагнуть за грань и не сорваться. Возможно это, а возможно и природная прямолинейность и желание действительно обучить Форсети всему, что ему необходимо будет в жизни.

Всему, что ему необходимо будет для создания и защиты собственной семьи.

Наука любви непростая и коварная. Удовольствие в ней всегда ходит рука об руку с ответственностью. Она туманит взор и дурманит разум, и даже самому стойкому мужу сложно обуздать её и подчинить себе. Не сделать роковой шаг и полететь в бездну.

Вали учит его и этому.

Дядя не то чтобы слыл знатным любовником. Он всегда был сдержан и суров, и даже жены не было у него до сих пор. Но трудную науку он всё же постигает и передаёт свои знания племяннику, что находится у него на попечении, так же, как когда-то его самого обучал Видар.

Когда Вали приходит, Форсети его уже ждёт. Дядя улыбается скупо и, запирая дверь, тяжёлым шагом подходит к кровати, где и сидит его ученик.

Сердце в груди Форсети колотится гулко. Он всегда смущается и страшится немного подобных занятий. Не то чтобы они занимались чем-то непотребным и запрещённым, ведь Форсети уже давно минуло двенадцать зим, да и Вали не состоял с ним в слишком близком родстве. Кроме того, не было в этих встречах ни страсти, ни похотливого желания – лишь практическая необходимость. Однако странная скованность, словно незримые оковы, скрепляет всё тело Форсети, и он с трудом учится бороться с ней и гнать её.

Это – самый первый урок, который он должен усвоить.

– Ведь ты не будешь робеть при виде своей супруги, с которой тебе надлежать будет делить брачное ложе, верно? – сурово басит Вали, и Форсети мысленно соглашается с ним.

Они не рассматривают друг друга как любовников. Исключительно наставник и ученик даже в подобной тонкой науке. А потому Форсети учится, каждый раз учится и с благодарностью принимает чужие советы.

Они не рассматривают друг друга как любовников, а потому каждый раз переходят непосредственно к тому, что следует Форсети запомнить на сей раз.

Вали никогда не унижает его. Он воспринимает племянника как равного себе, молодого незрелого мужа, но мужа! – и это высочайшая степень уважения. Их связь не порочна и не презираема, но они оба мужчины и сложно в полной мере одному обучить другого, когда лишь они сами есть в распоряжении друг друга.

– В любви, Форсети, ты не должен только брать, – Вали, однако, мудр и умён и знает, как следует обучить племянника. – В любви ты также должен отдавать. И когда двое становятся одним, блаженством не только ты должен владеть.

Его горячий крупный палец легко надавливает на тугое кольцо мышц. Скользит внутрь медленно и неспешно, не желая сделать больно. Кто-то мог бы расценить подобные действия как унижение, приравнять их к соитию, когда один любовник становится для другого любовницей, но такие люди – глупцы, что не знают о том, что даже жёны иногда смеют позволять себе подобное по отношению к своим мужьям.

А Вали же лишь обучает – не больше и не меньше.

Он двигается медленно, но уверенно. Знает, что делает, ведь сам когда-то проходил эту науку. Видар учил его так же, как теперь учит он, и Форсети внемлет науке, прислушиваясь к своим ощущениям.

Пусть щёки его пылают от жара, а в паху горячо и влажно, он закрывает глаза, вслушиваясь в медленно растекающееся мёдом наслаждение от мерных методичных движений учителя.

Вали наблюдает с одобрением за своим учеником. Видит, как дрожат его светлые ресницы, чувствует, как сбивается дыхание, что сложно в полной мере держать под контролем. Он толкается глубже и резче, меняя угол проникновения, и тем самым задевает чувствительную точку внутри чужого тела.

Форсети дёргается и прикусывает губу, но тихий хриплый стон всё же вырывается из его груди. Он до побеления костяшек сжимает в кулаках шкуру, на которой и лежит, но пытается сдерживаться. Мотать на ус и запоминать ощущения, пусть они и медленно превращаются в сладостную пытку.

Терпение юноши, однако, не вечно, и чужие действия несут предсказуемый результат. Форсети всё же дёргается, чуть выгибаясь, и собственное семя пачкает его.

Вали одаривает его покровительственным взглядом, когда Форсети смотрит всё же мутновато расплывчато. Протягивает племяннику тряпку, чтобы он вытер себя, и слегка кивает, когда тот рассеянными движениями, чуть подрагивающими руками делает это.

Ему предстоит ещё многому научиться, в том числе и держать крепость собственных членов даже в любовной лености.

Вали даёт ему несколько мгновений прийти в себя, прежде чем вновь врывается в чужую отрешённость.

– Давай, Форсети, покажи мне, чему я смог научить тебя в прошлые разы, – басистый голос Вали тихим рокотом разливается в жарком воздухе, и Форсети спешит сбросить с себя дурманный туман, освежая голову.

Истома, ядовитым покоем поражающая мышцы, остаточным удовольствием растекающаяся по венам, уходить просто так не хочет. Форсети всегда трудно гнать её и держать разум ясным, но он постепенно учится, перебирая хладнокровие родственника. Подтягивается на подрагивающих локтях и подаётся вперёд.

Его худое, ещё по-юношески нескладное тело смотрится тонким тростником на фоне широкой груди Вали, в которую он упирается ладонями. Не робея, тянется за поцелуем к Вали, и тот одобрительно усмехается.

Каждое подобное занятие – оттачивание мастерства, не более. Подобно обучению фехтования, когда клинок готовится разить врага, а не родственника, на которого направлен поначалу. Так и наука любви, что пригодится юнцу, когда он превратится во взрослого мужа, чьё сердце похитит прекрасная дева.

Форсети целует по-прежнему аккуратно и неуверенно, но Вали не спешит напирать. Он знает, что племяннику, всё ещё робеющему, нужно немного времени, чтобы собраться с духом. С каждым новым движением он смелеет всё больше и больше, и огонь в его груди распаляется с новой силой.

Хорошо.

Руки юноши медленно скользят по сильной груди любовника-учителя. Ниже по твёрдым мышцам к животу и ещё ниже к паху. Он разрывает поцелуй именно тогда, когда пальцы его касаются твёрдого члена.

Вали одобрительно усмехается, глядя глаза в глаза неотрывно смотрящего на него Форсети. Юноша старается держаться сдержанно и спокойно, но его бледные щёки пылают ярким румянцем смущения.

Пока пальцы медленно обхватывают твёрдую плоть.

Форсети держит её обеими ладонями. Сжимает не сильно, но ощутимо, неспешно проводит руками снизу-вверх.

Член у Вали большой, твёрдый, горячий. Он испещрённый реками выступающих вен, по которым Форсети проводит кончиками пальцев, следуя за их движением. Дядя прикрывает глаза, шумно выдыхая, и в его реакции Форсети видит одобрение.

Он движется дальше, к крупной тёмно-красной головке, большим и указательным пальцами очерчивая её. Круговыми движениями он поглаживает её, растирая вязкую терпкую смазку, то поднимаясь к самому верху, слегка прихватывая крайнюю плоть, то опускаясь ниже. Второй рукой продолжает неспешно скользить по члену, поглаживая выступающие сосуды, и опускает её ниже, к самому основанию.

Крупная мошонка свободно помещается в руке Форсети. Он перекатывает между пальцами яички, слегка сжимает их, оттягивая. Член во второй руке твердеет, кажется, ещё сильнее, напрягаясь до предела, и из груди Вали раздаётся низкий утробный рык.

Очень хорошо.

Форсети никогда не спешит в своих действиях. Движения его медленны не только из-за неуверенности и смущения. Он скрупулёзен и внимателен даже в подобных занятиях, а потому предпочитает не спешить.

Странным образом это возбуждает ещё сильнее, чем огненное страстное безумие.

Форсети оказывается способным учеником, и под его движениями напряжение, копившееся в паху, разряжается тягучим облегчением. Горячее семя пачкает руки племянника и грудь его дяди, но такой исход предсказуем и желанен.

Вали усмехается всё также одобрительно. Туман наслаждения мгновенно рассеивается в его серых, словно грозовое небо, глазах, и взгляду возвращается привычная ясность и хладнокровие. Он смотрит на смущённого племянника перед собой и тянется к нему, тяжёлой рукой ероша его пшеничные волосы.

Наука любви сложна как и любая другая. Не одна тренировка нужна в ней и не две, но Форсети – способный и ответственный малый, так что старания Вали едва ли пропадут даром.

========== Вопрос 10 ==========

Комментарий к Вопрос 10

«Расскажи о Глитнире»

Глитнир – сверкающий чертог. Самый яркий и светлый – нет краше места в Асгарде. Когда-то он, как и Брейдаблик, принадлежал прекрасному Бальдру, был местом его отдыха и покоя. Палаты с золотой крышей и серебряными опорами, всегда сияющие, но никогда не затмевающие сияние их владельца.

Теперь же, после смерти отца, Глитнир перешёл к Форсети. Теперь здесь его дом и судилище, на котором он восседает и творит свой честный суд.

Глитнир просторен и сияние его не тускнеет от дождей и снега. Серебро не чернеет, а золото не тускнеет со временем и тёмными помыслами тех, кто приходит сюда. Это не просто любимое место отдыха почившего Бальдра, но теперь это – величайшее из испытаний, которое проходит каждый, кому доводится предстать пред честнейшим судом бесстрастного судьи.

Яркость блеска затмевает взгляд, а дорогой металл, из которого он стоит, дурманит рассудок. Поднимает в душе дремлющую там алчность, что тянет за собой и другие пороки.

Лишь немногим даны силы и твёрдость духа, чтобы с достоинством выдержать это испытание.

Остальные же прельщаются красотой и богатством Глитнира. Любовь к злату, что приходит с коварной Гулльвейг, вскипает в крови. Она толкает слабых духом не только на клевету и лжесвидетельство, но и на тщетные попытки подлизаться, задобрить бесстрастного судью. Обнажает всю чернь их душ, и Форсети видит, что каждый из них из себя представляет.

Судья судит их и выносит им свой приговор. И злато сияющего чертога Глитнира становится для них не наградой, а страшнейшим из наказаний – дом судьи подобен своему хозяину и, как и он, не терпит лжи и порока.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

«Бывали ли те, кто пытался оспорить твои решения? Что ты делал в таком случае или как поступил бы?»

Форсети – мудрейший и бесстрастнейший из судей. Восседает он в золотых палатах Глитнира, и всякий приходящий к нему равен с тяжущимся. Пред ликом Форсети нет различий между богами и смертными, бедными и богатыми. Пред ликом Форсети все равны и одинаково ответственны перед законом.

Разумеется, это нравится далеко не всем и далеко не всегда.

Гордецы, что мнят себя вершителями судеб, что ставят себя на ступень выше богов, взирают на бесстрастного судью свысока. Они показательно небрежны, и никогда не бывает в них раскаяния. Лишь возмущение и злоба, и чёрная зависть, червями подтачивающая души. Считают они себя центром вселенной, а всех вокруг своими должниками.

Такие гордецы всегда недоумевают, за что попадают на честнейший суд, а после несут заслуженное наказание.

Злые языки их клевещут и сквернословят, проклинают истцов и судью, выносящего приговор. Они полны злобы, словно чаша ядовитой отравы, что льётся через край, обжигая руки и доставляя страдания тем, кто её держит.

Одни пытаются спорить, пытаются доказать Форсети, что он нечестен и предвзят. Другие пытаются заискивать пред ним, надеются лестью и сладкими речами усыпить его бдительность. Третьи неприкрыто пытаются подкупить судью, сулят ему богатства и блага чрезмерные, такие, о каких Форсети может лишь мечтать.

И лишь одно объединяет их – желание уйти от правосудия. И этого Форсети не прощает никому из них.

Он бесстрастен и твёрд, ни угрозам, ни лести, ни подкупу не сломить его волю и дух. Лишь укрепляют они уверенность судьи в правильности своего решения и лишь заставляют его ужесточить его. Наказать гордецов, мнящих себя выше справедливости, сильнее меры, дабы сбить с них спесь и гордыню.