Текст книги "Девять ночей (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

========== Тюр. Вступление ==========

Трубный глас разрывает застоявшуюся тишину. Копья бьются о щиты – грохот их, орошающий поле брани, – что священный грохот града, бьющего урожай. Древо о древо – удары сопровождают тяжёлые шаги идущего вперёд.

Копьё, разящая смерть, кажется лёгкостью сильной руке достойнейшего.

«Посвящаю тебя мудрому и самому смелому из числа асов»

«Руны я режу; в битве друзей оберечь я берусь»

«В боях невредимы, из битвы невредимы прибудут с победой» – клятва за клятвой – шаг сменяется шагом. Светлые глаза с колючей решимостью смотрят перед собой, тяжёлым взглядом обводят стан врага, и пальцы перекатывают древко, готовя священное подношение.

Величественный ас, чей облик похож на несокрушимую скалу, стоит за спиной вождя. Он – судья и наблюдатель, он – воплощение справедливости. Грозно хмурит он кустистые брови, и тяжёлые надбровные дуги практически полностью закрывают ясные глаза, цвета небес, озарённых северным сиянием.

Рука не дрожит, воины бьют в щиты, сотрясая воздух, и смертоносная стрела копья срывается, направляемая усилием. Вонзается в промёрзлую землю помеж вражеского строя под колышущий сосновые ветви священный хор.

«Тюр! Тюр! Тюр!»

– В боях невредимы, из битвы невредимы да прибудут с победой! Тюр! – низкий голос гремит громом, и воины вторят ему доблестью и честью, без страха бросаясь в ратный бой.

Трубный глас разрывает застоявшуюся тишину. Лошади бьют копытами, всхрапывая и разрывая землю. Доблестные девы спешиваются с них под звуки барабанного эха – они склоняются пред величественным мужественным асом. Он направляет их, и ноги их не пятнаются пролитой кровью.

Над полем брани кружат чёрные вороны-падальщики, их глас сулит наступление тьмы; их глас звучит предвестником Вечности. В месте, где не рады живым, но где царствуют мёртвые: пожинающая горький урожай Хель и пирующие эйнхерии.

Тюр, мудрый и самый смелый из числа асов, тяжёлой поступью обходит поле битвы. Он осматривает павших воинов, доказавших силой своего духа своё мужество и честь. Благородное и честное сражение, где сила и умения идут рука об руку с доблестью и стойкостью – бой без уловок и хитростей – ничто не радует величественного аса больше равной схватки, победителем из которой всегда выходит достойнейший.

Тихий хрип умирающего воина растворился в тумане, предвестнике скорой ночи, но не остался незамеченным благородным асом. Затухающий взгляд подёрнувшихся предсмертной дымкой глаз остановился на могучей широкоплечей фигуре, и окровавленные бледные губы дёрнулись в слабой улыбке.

«Посвящаю себя мудрому и самому смелому из числа асов»

– Ты храбро сражался, Харбард, сын Олафа, – громоподобный голос отпугивает от конающего в агонии человека воронов, и они с громким карканьем срываются ввысь. – Будь смел, и пусть твоё сердце не дрожит от страха перед неизвестностью. Один выбрал тебя и одарил своей милостью. Он ждёт тебя и твоих товарищей в своём чертоге. Однако прежде чем Хильд, Гель и Труд заберут тебя, я развеселю твой дух славной историей…

========== Вопрос 1 ==========

Комментарий к Вопрос 1

«Как ты лишился руки?»

Утробный рык похож на раскаты грома, предвестники шторма, оглушающие треском и ударами. От него содрогаются горы и дрожит земля. Огромные жёлтые глаза, светящиеся как факела в ночи, налитые кровью и первобытной яростью. Острые, словно кинжалы, пожелтевшие зубы; горячая вязкая слюна пенится в исполинской пасти, и от смрадного дыхания вянут деревья. Чёрная жёсткая шерсть дыбится и топорщится в стороны, а под сильными тяжёлыми лапами стонет и гнётся поверхность земли.

Огромный волк Фенрир не спит и ждёт свою добычу, дабы насытить свой неутолимый голод.

Самый смелый из асов делает бесстрашный шаг навстречу чудовищу.

– Ты пр-р-ринёс мне яства, Тюр-р-р? – низкое рычание рокотом прокатилось по долине, содрогая тишину и встряхивая горы снежным потоком лавин.

– Нет, Фенрир, – Тюр пробасил в ответ, без страха глядя прямым взглядом в горящие вечной кровавой жаждой глаза. – Сегодня я принёс тебе кое-что другое.

Асы смотрят на хтоническое чудовище с затаённым на дне глаз страхом. Они обходят гигантское животное стороной, дрожа в священном ужасе лишь от одного упоминания о нём.

– Голод Волка становится всё опасней и опасней, – доблестный Фрейр первый держит слово на тинге. – Недалёк тот день, когда он поднимется, чтобы пожрать всех нас.

– Волка надобно сковать цепями, – светлейший из асов, благородный Хеймдалль, отец всех людей, хмурит грозно брови. – Такими, какие смогут удержать его под землёй, вдали от Асгарда, вдали от Мидгарда, вдали даже от зияющей тьмы Гиннунгагап.

Лединг и Дромми, крепчайшие из цепей, рвутся словно тонкие нити – Волку не составляет никакого труда порвать их, как хрупкую паутинку, дрожащую на ветру. Он смеётся страшным рычащим смехом, и самый смелый из асов снова и снова несёт бесконечные воловьи туши на прокорм прожорливой твари.

– Что ты мне принёс, Тюр-р-р? – Волк дышит ядовитым смрадом; дыхание из его пасти плавит океанские ледники, обжигая гребни мирового брата.

В ненасытной кровавой ярости глаз горит любопытное нетерпение, и Фенрир лениво переступает с лапы на лапу.

– Что ты мне принёс, Тюр-р-р? – грозно повторяет свой вопрос чудовище. – Уж не очередную ли самоуверенную ловушку, Тюр-р-р? – слюна пенится и капает на землю, и ни один мускул не дрожит на лице самого смелого из числа асов. – Что ты мне принёс, Тюр-р-р?

… Шум шагов кошки…

… И борода женщины…

… И корни скалы…

… И сухожилия медведя…

… И дыхание рыбы…

… И плевок птицы…

Глейпнир, прочнейшие и легчайшие, тончайшие и сильнейшие путы – лишь избранному дано разорвать их и разрушить темницу голодного томления. Однако время ещё не пришло, и ни одному асу, ни одному вану не под силу уничтожить оковы, что крепче адамантовых лезвий.

– Я принёс тебе залог чести, Фенрир, – самый смелый из числа асов бесстрашно протягивает правую руку прямо в жерло горячего вулкана волчьей пасти.

– Ты не посмеешь меня обмануть, Тюр-р-р, – острые, как кинжалы валькирий, зубы предостережением скользят по плоти, и рука добровольца не дрожит.

Как и не меркнет твёрдость в ясных глазах цвета небес, озарённых северным сиянием.

Тончайшие и острейшие звенья неразрывной цепи вонзаются чудовищу под кожу. Фенрир воет от боли, унижения и злобы, и вой этот – завывание ветра в лесной чащобе зимней тёмной ночью. Сильные челюсти в безмолвном отчаянии смыкаются на руке, и треск костей самого смелого из числа асов пугает задремавших воронов.

Ни один мускул не дрожит на благородном лице Тюра, и он игнорирует горячую кровь, льющуюся из уродливого обрубка на землю. Смелейший из числа асов провожает твёрдым взглядом утаскиваемого силой под землю Волка. Дар, обернувшийся проклятием; проклятие, обернувшееся даром – колесо вирда прокручивается, и цикл завершается.

А Тюр устало прикрывает глаза.

========== Вопрос 2 ==========

Комментарий к Вопрос 2

«Один ответ с аудио/песней, голос которого вы ассоциируете со своим божеством»

«Расскажите о своей роли. Вы значимые боги или нет?»

«Что для тебя важнее всего?»

«Тюр – знак особый.

С князьями он в слове твёрд.

Он вечно в пути над ночною тьмой.

Он никогда не подводит» («Англосаксонская руническая поэма»)

Он внимает каждому призыву. Однорукий бог, волка кормилец, святилища князь. Благороднейший из числа асов и наиболее смелый. Спокойная рассудительная мудрость и стойкая военная доблесть – лишь самые достойные духом смеют обращаться к нему в час нужды.

Каменная непоколебимость и приходящий в равновесие покой в мерцающих дивным ослепительным светом тысячи звёзд глазах цвета небес, озарённых северным сиянием.

Он – тот, кто ведёт руку честного воина в битве. Он – тот, кто дарует мужество и отвагу, честную победу и доблестную славу.

«Друзей оберечь в битве берусь я: в щит я пою – побеждают они»

Он – покровитель смелых и бесстрашных, тех, кто идёт впереди.

«В боях невредимы из битв невредимы прибудут с победой»

Многие из числа асов, тем не менее, смотрят на него со снисходительной насмешкой. Конечно, ведь он не был так почитаем, как Один или Тор, его отец и брат; он не был любимцем людей, как Бальдр и Фрейр; и разумеется он не привлекал внимание в своём уродливом любопытстве, граничащим с ненавистью, как Локи.

«Ты слишком мягок»

«Твоё поведение недостаточно для того, чтобы называться доблестным воином»

Тюр никогда не спорит с ними. Лишь молча взирает своими спокойными мудрыми глазами цвета небес, озарённых северным сиянием. Наблюдает за всеми со стороны и продолжает делать то, ради чего был рождён.

Самые могущественные из асов, в конце концов, всё равно всегда приходят к нему за мудрым советом и бесстрастным судилищем. Ведь нет ничего, что любил бы Тюр больше справедливости и чести. Соблюдение клятвы и долга – не существует никаких оправданий для тех, кто их нарушает.

«Путеводная звезда никогда не свернёт»

«Отдаю себя в твои руки, святилища князь. Призываю твой справедливый взор дабы укрыл он меня и сокрушил ложь недругов моих»

– Ты – закон и порядок. Решай наши судьбы по чести, волка кормилец, – благородные асы в почтении склоняют пред ним свои главы.

Пока благороднейший из их числа поднимает вверх правую руку.

– Мы призываем тебя, благороднейший из асов, чтобы ты скрепил нашу клятву.

– Свидетельствуем пред тобой, что наши слова тверды, как камень, что не по силам сокрушить ни одному турсу.

– Ты залог чести и правдивой верности наших слов.

Тюр, покровитель справедливости и честности, закона и истины, не приемлющий лукавства и обмана, единственный, кто не позволит случиться страшнейшему из преступлений.

И он же становится тем, кто его воплощает.

Справедливейший и честнейший из числа лукавых лживых асов нарушает слово. Но не потому, что он желает обмануть и нарушить клятву, нет.

Он добровольно жертвует собой, стирая чужой позор и вместе с тем служа вечным напоминанием о нём.

========== Вопрос 3 ==========

Комментарий к Вопрос 3

«Представь, что помимо Фенрира ты воспитал и других хтонических волков (Гарма, Сколля, Хати). Как бы тогда прошёл Рагнарёк?»

Рано или поздно это должно было случиться. Судный день, о котором прорицали вёльвы, должен был прийти.

Гибель мира, конец всего старого и начало нового – Рагнарёк, безжалостная битва, что вот-вот должна была свершиться.

Асы и ваны стояли плечом к плечу друг с другом. За их спинами раздавался пронзительный трубный глас, знаменующий начало конца: светлейший из асов, зоркий Хеймдалль в первый и последний раз протрубил в Гьяллархорн.

Исполинские волки скалили пасти. Слюна шипела и пенилась, капая наземь. В их голодных глазах горела пелена кровавой ярости, а острый нюх улавливал застывший в воздухе запах прольющейся крови и смертей.

Во главе своих сыновей, мрачных и жестоких Сколля и Хати, чья участь одна – пожрать Солнце и Луну, и достойнейшего побратима Гарма, верного охранника и хранителя дражайшей и трепетно любимой сестры, стоял Фенрир. В час расплаты легчайшие и прочнейшие путы Глейпнир оказались не более чем шёлковым шнурком, разорвать который напряжённые стальные мышцы волка смогли без особых усилий.

– Вер-р-роломные, лживые асы, тепер-р-рь вы заплатите за все наши унижения! – утробный рык эхом облетает долину Вигридр.

Асы сжимают в руках копья; Локи скалится победоносно, взирая на них свысока. Никто не покинет это поле брани живым…

Мгновения отделяют стороны от кровавой бойни, и тяжёлыми шагами вперёд шагает Тюр. Он – смелейший и благороднейший из числа асов, и он взирает со спокойным принятием и решительностью. Он будет первым, кто примет бой, и первым же будет, кто в этом бою падёт.

Тяжёлая, гнетущая тишина камнем давит на плечи. Ненасытные волки скалятся, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, и Фенрир, как лидер, первым делает первые шаги навстречу.

Ярость в его глазах, вопреки всяким ожиданиям, вдруг сменяется щенячьей радостью. Суровость на лице Тюра же уступает место широкой добродушной улыбке.

Шаг волка сменяется бегом, а грозный рык – радостным скулежом. Следом за лидером, сотрясая землю, несутся и другие, и Тюр, в конце концов, не может удержать равновесие.

Он смеётся раскатистым добродушным смехом, зарываясь пальцами единственной целой руки в жёсткую чёрную шерсть Фенрира, а после – в шерсть ластящегося Гарма. Обрубок искалеченной руки же утыкается в морду Сколля, и его брат Хати радостно лижет его.

Пока горячий огромный язык их отца проходится вдоль лица благороднейшего из числа асов.

– Мои волчата, – в его голосе отчётливо слышится умиление, и картина мира стоящих позади асов ломается окончательно. – Хорошие, хорошие мальчики… И я, я тоже по вам соскучился! – примерно так же, как у противника, трещат основы мироздания у наблюдающего за всем Локи.

Исполинские волки, хтонические чудовища, что должны уничтожить Солнце и Луну и убить Всеотца Одина, вовсе не походили на кровожадных монстров. Они ластились к Тюру, скулили и хекали, восторженно тёрлись об него и виляли хвостами, словно действительно были щенками, в то время как поваленный на землю, но принявший сидячее положение ас охотно отвечал на волчьи проявления любви такой же искренней любовью и радостью встречи.

– Похоже, Рагнарёк отменяется, – ошалело пробормотал Фрейр.

– Расходимся, парни, это надолго, – обречённо вздохнул Локи, махая на всё и всех рукой.

– И так каждый раз, – недовольно проворчал Тор. – Уже третий Рагнарёк срывают!

Видар и Магни, которые должны мстить за своих отцов и занять, в итоге, их места, недовольно переглянулись друг с другом.

– Дяде Тюру надо запретить появляться на поле боя, – нахохлившись, фыркнул сын Тора. – Ну, или по крайней мере выпустить его в битву, когда волки будут убиты, – его дядя, строгий бог отмщения, молчаливо покивал, соглашаясь со словами племянника.

Долина Вигридр медленно пустела. Расходились асы и ваны, возвращаясь в свои чертоги, расходились ётуны и турсы, прячась в своих норах до лучших времён. Но все они одинаково надеялись, что в следующий раз Рагнарёк окончательно случится. Впрочем…

Бросая прощальные взгляды на резвящихся с Тюром волков, все они, как один, думали о том, что далеко не факт, что их надежды воплотятся в жизнь.

========== Вопрос 4 ==========

Комментарий к Вопрос 4

«Ты заботился о Фенрире, но что насчёт его детей?»

На самом деле, Один действительно многое сделал для того, чтобы Тюр ничего не узнал об этом. Он даже посоветовался с головой Мимира, как лучше поступить. Голова, правда, одарила Всеотца грустным унылым взглядом снизу-вверх и флегматично отозвалась, что это заведомо гиблая идея. Но Один был не просто одним из асов – он был первым среди них, их отцом и защитником, а потому принять такой удар судьбы бездействием не мог совершенно.

Так что, как говорится, он пытался. Но Тюра, у которого словно был нюх на подобные вещи, было не остановить.

– Отец, – благороднейший из числа асов суровым непоколебимым взглядом смотрит на Одина, и тому не надо быть шаманом, чтобы понять, о чём сейчас пойдёт речь. – У Фенрира, оказывается, есть двое сыновей. Они ещё совсем волчата… Могу ли я позаботиться о них? – ни один мускул не дрожит на лице благородного Тюра, но горящие глаза выдают его с потрохами.

Один с трудом подавляет порыв схватиться за внезапно разболевшееся сердце. Он лихорадочно пытается придумать, как бы так помягче отказать сыну и при этом оставить Асгард целым и, желательно, невредимым.

Асы, шестым коллективным чувством чувствующие, что пахнет жареным, хором вздрогнули.

– Уж лучше бы он разводил рыбок, – пробормотал всевидящий и всеслышащий (к своему прискорбному сожалению) Хеймдалль. Потом подумал немного, вспомнил о Ёрмунганде, вздрогнул и от греха подальше замолчал, продолжая наблюдать за диалогом отца и брата.

– Видишь ли, Тюр, – Всеотец всегда считал себя достаточно красноречивым чтобы соблазнить какую-нибудь деву или заговорить до смерти какого-нибудь конунга. Но вот как объяснить сыну, покровителю справедливости и воинской доблести, что большего количества хтонических щенков, чем есть сейчас, Асгард просто не выдержит, не знал совершенно. – Мы не можем забрать сыновей Фенрира, – Тюр нахмурился и из-под бровей посмотрел на отца.

– Почему? – упрямо спросил он, и всем своим видом напоминал недовольного ребёнка, а не могучее божество.

– Разве можем мы отобрать их от матери, что заботится о них? – Один честно выкручивался как мог, и, судя по тому, как недовольство на лице сына сменилось задумчивостью, тактика его худо-бедно, но работала.

В конце концов, Тюр расстроенно вздохнул. Расстроенно понурил голову. Расстроенно развернулся и также расстроенно пошёл кормить Фенрира, горестно причитая что-то подозрительно похожее на «никто меня не любит, никому я не нужен».

Один тяжело вздохнул, размышляя над тем, что не для того он, вообще-то, девять дней висел на Иггдрасиле и к такому суровая жизнь его уж точно не готовила.

Асгард, меж тем, выдохнул с явным облегчением.

========== Вопрос 5 ==========

Комментарий к Вопрос 5

Хэллоуинский ивент, темой которого была окончательная смерть

Много имён он сменил, много форм. Тюр уже и сам не помнил наверняка, кем он был и кем в итоге стал. Древняя сущность, первоначальное призвание спало крепким сном где-то глубоко внутри него.

Быть может, оно и вовсе было забыто.

Каждый раз всё происходит как в первый. Медленное угасание и смерть – новое перерождение в новой ипостаси и с новыми функциями.

Умереть, чтобы родиться вновь.

Десятки смертей и возрождений. Безвестное забытие, холодное, тихое, статичное. Равнодушная пустота летаргического сна, в котором не существует никого и ничего. Лишь мерный поток воды, и ни время, ни обстоятельства не властны над этим пространством вечного одиночества.

Так продолжается из ипостаси в ипостась, из воплощения в воплощение. И Тюр должен был к этому привыкнуть, но…

Старые личности отслаиваются, словно сухая кора от дерева. Они теряются в вечном чёрном океане безразличной бездны Гиннунга. Тюр помнит и не помнит их, помнит и не помнит себя и каждый раз он всё тот же Тюр и одновременно совершенно новый Тюр.

Он, на самом деле, и не жалуется. Но он, на самом деле, устал.

Поэтому когда он чувствует приход нового угасания, вместе с ним он чувствует и облегчение. Тюр знает, что в этот раз это конец, окончательный и бесповоротный. Неотвратимая судьба, от которой не сбежать, – она наконец-то настигает его.

Тюр на это лишь улыбается.

Он растворяется во тьме Гиннунгагап, возвращаясь к истоку. Уходит к началу и остаётся вечностью.

Пока в ночном северном небе тусклым светом переливается северное сияние.

========== Вопрос 6 ==========

Комментарий к Вопрос 6

«Расскажите о своей любимой семье и отношениях с ближайшими родственниками»

Тюр всегда держится обособленно. Он всегда будто бы в стороне, одинокий, нежеланный, никому не нужный. Не то чтобы его это как-то задевало – в их семье по странному стечению обстоятельств всегда было так.

Каждый из сыновей Одина был сам по себе. Сам Один был сам по себе. И его многочисленные любовницы, матери его сыновей, тоже были сами по себе.

Бальдр, прекраснейший из их числа, в бессознательном странном порыве тянется, пытаясь разорвать порочный круг, но его тепло и свет так или иначе натыкаются лишь на холод чужого отчуждения и обособленности. Тор, сильнейший и добрейший из их числа, своей сокрушительной энергией и силой пытается пробиться сквозь лёд и отстранённость самых дорогих и близких. Однако даже он терпит поражение в своём стремлении, и немногое меняется в самой многочисленной и благородной семье.

Вместе с тем – самой чужой семье, где все свои; самой одинокой семье, где так много родных душ.

Тем не менее, однако, отец и его сыновья всё-таки хоть как-то взаимодействуют друг с другом, но он, Тюр, всегда остаётся в стороне. Лишь молчаливо наблюдает и улыбается в бороду, прикрывая глаза.

Не потому, что он так хочет, а лишь потому, что так надо. В конце концов, он даже привык, что в их семье он – самый чужой и лишний.

Это, вообще-то, правда.

Ведь он самый старший, самый старый в их семье, и он не тот, кто должен печалиться по пустякам. Он должен наблюдать за братьями и отцом, следить за ними и молча заботиться, не требуя и не ожидая ничего взамен. А всё остальное…

Всё остальное для благороднейшего из числа асов неважно.

========== Вопрос 7 ==========

Комментарий к Вопрос 7

«Что ты чувствовал, когда “заботился” о Фенрире? Как после этого ты отнесся к идее Одина сковать волка обманом цепями?»

Волчонок перед ним – ещё совсем ребёнок. Напуганный, загнанный в угол одинокий зверь, одним махом лишившийся всего, к чему он был привязан и что ему было дорого. Тюр улыбается едва заметно уголками губ, и в его глазах цвета небес, озарённых северным сиянием, отражается горечь.

Он знает, каково это. Знает, что ждёт детёныша впереди.

Наверно, именно поэтому он и берёт над ним опеку и заботу.

Волчонок смотрит недоверчиво. В чернющих глазах явственно читается настороженность, пока ещё неокрепшие мышцы натягиваются под жёсткой шкурой словно струны, а уши прижимаются к затылку. Ещё мгновение – и неумелый детёныш, которого никто не учил сражаться, бросится в бой.

Тюр усмехается беззлобно и бесстрашно протягивает вперёд правую руку.

Тяжёлая ладонь в жесте грубой, но искренней ласки ерошит жёсткую шерсть, и недоверие волчонка сменяется недоумением. Тюр улыбается ему и кормит его, и продолжать делать свои странные движения, которые вдруг оказываются даже приятными.

Так же, как и компания благороднейшего из числа асов.

Детёныш, покинутый отцом и отобранный у матери, растёт быстро и стремительно. Асы косятся на него с опаской, обходят десятой дорогой, опасаясь заранее того зверя, в которого волчонок превратится. Лишь Тюр остаётся верен своему долгу; он остаётся верен зову сердца, которое оказывается мягче и добрее, чем кажется на первый взгляд.

А может, он просто ищет хоть какое-то лекарство от одиночества, преследующего его все последние воплощения.

Тюр лохматит жёсткую шерсть на загривке Фенрира. Волк уже совсем вырос, стал в три раза больше своего воспитателя, однако в душе он по-прежнему оставался ребёнком. Он радовался тому, что порвал очередную цепь, которой глупые асы хотели сковать его, и не замечал, как печаль волнами поднималась в чужих глазах.

– Как ты думаешь, они попытаются снова? – Фенрир ластится к слишком тихому и задумчивому Тюру, легко ткнувшись влажным носом в его ладонь. Тюр молчит и лишь прикрывает глаза.

«Тюр, Фенрир вырос»

«Тюр, он не помещается в Асгарде»

«Тюр, Волк уничтожит нас всех»

«Тюр, сделай что-нибудь с ним»

Он знает, что так должно свершиться. Знает, что Фенрир стал слишком большим и опасным для окружающих, что всегда были чужими и враждебными к нему. Он знает, что они задумали, и он не может пойти наперекор их замыслу.

Как и не может предать Фенрира, который стал ему почти что родным ребёнком – Тюр делает шаг вперёд и бесстрашно вкладывает свою руку в пасть зверя.

– Давай, малыш, делай, что должен.

========== Вопрос 8 ==========

Комментарий к Вопрос 8

«Боги, которые так или иначе умирали, расскажите о своей смерти»

Вой исполинского волка оглушает и звенит в ушах. От него дрожат горы, отзываясь громом, и пыль каменной крошкой оседает на землю. Хеймдалль трубит в Гьяллархорн, и земля стонет под песней боевого марша храбрых эйнхериев.

Он возглавляет их. Он ведёт их в бой. Идёт первым среди равных, самый доблестный и благородный из числа асов.

Последняя битва, гибель богов – и очередное его воплощение падёт, отправившись в ледяной чертог забытия и смерти.

Тюр почти с нетерпением ждёт этого.

Земля дрожит и прогибается под шагами исполинских турсов, под лапами хтонических чудовищ. Тюр улыбается горько одними лишь глазами и не произносит ни слова, когда встречается взглядом с горящими кровавой яростью глазами Фенрира.

Он знает: на месте Одина должен быть он, нарушитель клятвы и предатель. Но Фенрир отворачивает от него голову и скалит пасть, ненавистью испепеляя другого.

Тюр не говорит этого, но на самом деле он чувствует облегчение. Вину, что спустя столько долгих лет падает с его плеч.

Он бесстрашно бросается в бой тогда, когда Один бросает копьё. Сражается бесстрастно и с молчаливой яростью, дробя кости инеистых великанов, пока перед ним не появляется его главный противник.

Тюр улыбается удовлетворённо уголками губ. Гарм рычит утробно – во многом он похож на вожака своей стаи, но до Фенрира ему всё же ещё далеко – кому, как не Тюру, знать об этом. Они бросаются друг на друга в ожесточённой схватке – противники, равные друг другу по силе и духу. Они не уступают, и исход у боя может быть только один.

Трещат, ломаясь, кости человека и зверя. Кровь заливает глаза и льётся рекой на землю. Два сошедшихся в смертельном бою врага не отпускают друг друга даже после смерти, однако прежде чем всё заканчивается, ускользающий разум Тюра улавливает скорбь в волчьем вое.

Вожак скорбит о своей потере, а благороднейший из числа асов навсегда закрывает глаза.

Пожалуй, теперь он действительно может уйти.

========== Вопрос 9 ==========

Комментарий к Вопрос 9

«Каждому Богу люди подносят дары, будь то сладости или дорогие сокровища. Расскажите о своих самых любимых приношениях и что Вы чувствуете, заполучив их?»

Шорох листьев утопает в глухих ударах. Кажется, будто ратное войско шагает на битву, но это лишь крепкое древко копья ударяется о землю. Тюр, благороднейший из числа асов, упражняется в боевом умении, не желая оставлять дух без должной пищи.

Не тогда, когда его тело обогащают богатыми дарами те, кто спрашивают.

К нему взывают не так часто, как к другим. Отчасти потому, что он не ведает делами вопрошающих, а отчасти потому, что слишком строг к ним. Тюр, благороднейший из числа асов, принимает дары и просьбы не от каждого и не каждого одаривает в ответ своим благословением.

Если набираешься смелости обратиться к нему, будь готов ответить за каждую данную клятву. Ведь просто так он, покровитель честности и справедливости, не ответит тебе. И приносящий дары материальные должен также нести дары в своей душе.

Верность данному слову, стойкость духа и непоколебимость тела. Благородство воина, что никогда не свернёт назад и никогда не ударит в спину – Тюр, честный с князьями, никогда не откажет в призыве.

Скулят и воют волки, и ветер треплет осеннюю уставшую листву. Журчит переливом замерзающий ручей. Ясень, священное дерево асов, принимает на себя свидетельство данного обещания. Руны глубокими шрамами расчерчивают кору, и во главе их неизменно стоит она.

Копьё благороднейшего из их числа.

Свист и пляска грядущей битвы эхом предзнаменования стоят в ушах честного воина, что собирается в свой поход. Он выставляет на алтарь свежий, ещё тёплый домашний хлеб и тёмное пиво, и приготовленную на костре дичь – обед, разделённый на двоих с могучим асом, доблестным воином и желанным собеседником.

«Даруй удачу, ас могучий»

«Даруй защиту, ас благородный»

Тюр откладывает в сторону своё копьё и смеряет воина тяжёлым пристальным взглядом. А после сдержанно кивает, присаживаясь с ним рядом, принимая угощение и разделяя трапезу.

Честный, храбрый муж заслуживает его внимания, и Тюр готов ему его уделить.

========== Вопрос 10 ==========

Комментарий к Вопрос 10

«Как на тебя повлияло лишение руки?»

Тюр смотрит на свою правую руку, которой нет, и пытается понять, что он чувствует. Нет ни боли, ни разочарования – покалеченная конечность не вызывает в нём никаких эмоций. Лишь горечь и странную пустоту. Но не из-за того, что он стал калекой, вовсе нет.

Предательство оказывается грузом куда более обременяющим.

Асы, его братья и сёстры, смотрят на него косыми взглядами. Все они как один оказываются прикованы к обрубку правой руки, но Тюр не обращает на них внимания. Даже покалеченный, он не перестаёт быть покровителем честности и военной доблести.

Что с лёгкостью и доказывает всем сомневающимся здоровой левой рукой. В конце концов, ему всегда было всё равно, какая из двух рук принесёт врагу заслуженную гибель.

Но в чужих косых взглядах всё равно читается снисхождение и пренебрежение. Неполноценный калека – как смеешь ты называть себя воином? Тюр по привычке не обращает на них никакого внимания, продолжая натачивать своё копьё.

И в прежние времена, когда он был здоров, на него смотрели косо, так почему сейчас что-то должно было измениться? И в прежние времена о нём забывали, так почему сейчас его это должно было беспокоить? Так почему чужое равнодушие сейчас должно было его задевать? Его доблесть и военное умение с утратой руки никуда не пропали – так почему он должен переживать из-за того, что никогда не имело значения?

Тюр не обращает внимания, и лишь об одном напоминает искалеченная рука. Боль тупой иглой впивается в сердце, но не потому что Тюр стал неполноценным, нет. Искалеченная рука напоминает о другом.

Боль в глазах того, кто доверял ему. Предательство во имя тех, кто теперь вовсе позабыл о нём. Во имя тех, кто теперь презирают Тюра как неполноценного калеку.

Действительно ли оно того стоило?

Тюр прикрывает глаза, откладывая точило. Копьё в его руке ещё не закончено, но благородный ас и не собирается завершать работу. Он смотрит на обрубок своей руки и не может найти ответ на собственный вопрос.

Теперь это, в общем-то, и неважно.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

Текст на новогодний ивент, тематикой которого было рождение

Его рождение уже давно не было рождением в классическом понимании этого слова. Тюр, на самом деле, уже и не помнил, когда он в последний раз был ребёнком. Мальчишкой, которого обучали бы и о котором заботились бы родители, прежде чем он вырос и стал могучим божеством.

Изменчивая человеческая память дарует ему, похоже, больше всего обличий и ипостасей, и каждая из них вроде бы похожа с предыдущей, но вместе с тем кардинально от них отличается. Заставляет Тюра снова и снова проходить бесконечный цикл перерождений.

В конце концов, он с этим даже смиряется. Он к этому даже привыкает, и когда в очередной раз открывает глаза, глядя в чистое небо, вовсе не удивляется.

Память его становится гибкой и тренированной, и части предыдущих жизней Тюр всё-таки помнит. А потому чёрная бездна провала на том месте, что обычно зовётся «детством», перестаёт пугать его окончательно.

Не потому, что он знает, чем её заполнить, а потому, что знает, что это необходимый промежуток, пустое пространство между прошлым и настоящим. Между тем, кем он был когда-то, и тем, кем он ныне не являлся.

В очередном воплощении у него, конечно, тоже есть родители, и Тюр по-своему уважает их, хоть ему и сложно воспринимать их как родителей. Как минимум потому, что они никогда ими не были и вряд ли когда-нибудь станут. Наверно, именно поэтому он держится от них в особом отдалении, как и, впрочем, от остальной своей семьи.