Текст книги "Девять ночей (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Не то чтобы Сив любила своего мужа. Она, в общем-то, его совершенно не знала. Их союз был странной спонтанностью, не более того. Не было в нём ни любви, ни дружбы, ни симпатии.

Не раздражали друг друга, и на том спасибо.

Орвандиль, звёздный герой, был доблестным воином и благородным мужем, бесспорно. Но всегда был непозволительно холоден и отчуждён. Создавалось впечатление, что его супруги для него попросту не существовало.

Не то чтобы Сив это беспокоило. Но она была замужем уже достаточно долго, и материнский инстинкт постепенно начинал пробуждаться в ней. Нежные, преисполненные тепла руки жаждали баюкать беспокойное, беззащитное дитя. Сладкий, звонкий, словно лесной ручей, голос жаждал литься плавными колыбельными, дарящими спокойный и беззаботный сон. Полные груди жаждали вскармливать своим молоком младенца.

Сив всем своим естеством жаждала познать все прелести материнства, однако Орвандиль был не тем, кто был готов сделать ей такой подарок. Или?..

Он уходит внезапно и не сказав ни слова. Просто в один прекрасный миг исчезает среди звёзд, оставляя свою супругу в гордом одиночестве. И не жена, и не вдова – Сив и сама не знает, кто она. Что, впрочем, оказывается не таким уж и важным вопросом. Ведь сияющая асинья понимает куда более важную вещь.

Она ждёт ребёнка.

Губы сами собой растягиваются в нежной тёплой улыбке, а руки накрывают ещё плоский живот. Месяцы ожидания пролетят незаметно – Сив не успеет и оглянуться, как рук её коснётся маленький, кряхтящий, беззащитный комочек.

Её сын, которому предстоит вырасти сильным и доблестным защитником не только своей матери. Умелым лучником, чьи стрелы никогда не пролетят мимо цели.

Ну, а пока же он – спящий на руках родительницы младенец. Долгожданный первенец и самая ценная награда, которой мог одарить Сив её отчуждённый, холодный супруг.

========== Вопрос 9 ==========

Комментарий к Вопрос 9

«Ты покровитель азартных игр и удачи. Любишь сам играть? Кто тебя научил?»

Азартность, кажется, у Улля в крови. Мать недовольно качает головой и ворчит, что, похоже, это единственное, что сын унаследовал от своего настоящего отца. Улль на это лишь пожимает плечами, принимая единственный дар родителя как данность.

В конце концов, в одиноком Идалире не так уж и много занятий, которыми можно развлечь себя и развеять скуку, поэтому неудивительно, что азартные игры становятся одним из таких развлечений.

Улль любит играть. Он достаточно азартен для этого и ещё более удачлив, оттачивая своё мастерство если не целую вечность, то что-то около того. Подсматривает однажды за игрой отчима, мотает увиденное на ус и начинает практиковаться сам, обыгрывая поначалу самого себя.

Новое увлечение оказывается весьма затягивающим в себя занятием, и Улль очень скоро приседает на него, словно зависимые на галлюциногенные грибы.

Во всех девяти мирах, в итоге, не находится более умелого и удачливого игрока, чем Улль, и никому не дано обыграть его.

Изменчивая и прихотливая удача становится вечной спутницей Улля. Никогда не подводит своего протеже, и тот никогда не терпит неудачу там, где она переменчива. Уллю это могло бы надоесть, однако вместо этого вечное везение подстёгивает на новые подвиги и новые свершения. Ведь сколько ещё в девяти мирах осталось игроков, которых Улль не обыграл!

Раз за разом он бросает вызов в надежде скрасить серость своих будней и развеселить себя занятной потехой. И раз за разом всё заканчивается одинаково, но Улля это вовсе не смущает. Лишь продолжает разогревать азарт и желание играть дальше – никому не уступит удачливый ас и всех обойдёт он своим мастерством.

Недаром, в конце концов, он столько времени потратил, чтобы ему обучиться.

========== Вопрос 10 ==========

Комментарий к Вопрос 10

«Расскажите со стороны божества об отвечающем»

– Не то чтобы мы не ладили, – Улль усмехается уголками губ, откладывая в сторону не до конца вытесанную стрелу. – Но, честно говоря, я не совсем её понимаю. Нет, мне безумно льстит, что нашёлся человек, который вспомнил обо мне, но… Я не понимаю, почему она.

Улль задумчиво посмотрел вдаль, вслушиваясь в тишину зимы в Идалире.

– У нас нет практически ничего общего, – он вздохнул тяжело, качая головой. – И я слишком чужой для неё. Хотя не скрою, мы оба любим честность и справедливость и не позволим нарушать данные клятвы, но у неё это всё же проявляется иначе. В этом она больше схожа с Тюром, нежели со мной.

Ас-лыжник замолчал, прикрывая глаза. Действительно, девчонка не имела с ним ничего общего, никаких точек соприкосновения, и Улль не мог многого о ней рассказать, но тем не менее…

– Я её не понимаю, – снова пожаловался он. – Она любит стрельбу из лука и даже когда-то пыталась этим заниматься, но, боги, какая же она косая! Я молчу о попадании в центр мишени – да хоть бы она в саму мишень попала! – Улль возмущённо фыркнул. – Ладно, это ей ещё можно простить, в конце концов, мир изменился до неузнаваемости, но… Я дарую удачу, я – баловень судьбы, ко мне всегда тянулись такие же удальцы и те, кто эту удачу искали. Но этот ребёнок… Не могу сказать, что норны совсем обделили её удачливостью, но они подарили ей лишь её жалкие крохи, которых хватает едва ли чтоб эта девочка просто была жива и здорова. А больше… Ей не везёт ни в чём – такие всегда просят моего заступничества, но не она, нет.

Улль вздохнул, качая головой. А после одобрительно усмехнулся.

– Она упрямая и слишком привыкла рассчитывать на себя, – он кивает сам себе и ухмыляется. – Холодная и отстранённая, говорят, Скади характером такая же. Вечная льдинка, вечная зима – общение со мной даётся ей сложно. Хотя она пытается постичь меня, но её собственная замкнутость её ограничивает. Со мной ей сложнее, чем с другими, и у меня она видит лишь поверхность, но не глубину. Возможно когда-нибудь ей и удастся преодолеть этот барьер, но сейчас…

Улль улыбнулся, прервавшись на полуслове. Его первоначальная хмурость несколько смягчилась, и он более мягко продолжил:

– Сейчас я благодарен ей за то, что она согласилась стать моим собеседником. Не самым плохим, несмотря на наше недопонимание, и очень терпеливым. Она скрашивает моё одиночество, и вместе с ним хотя бы ненадолго уходит одиночество её собственное. И пусть о ней подробней и детальней могут рассказать другие, я честно скажу, что верю в то, что когда-нибудь мы всё-таки сможем найти общий язык.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

«Почему именно лук и стрелы?»

«Улль в Идалире

Натягивает лук,

Прицеливается

Стрелами острыми

В направлении девяти миров Иггдрасиля» (Wardruna – IwaR)

Улль никогда не был доблестным воином. Да, как и все мужчины, он, как того требует обычай, учится военному делу. Он всё ещё защитник и воин, и он действительно может быть таковым, вот только…

Война никогда не привлекала его. Было в ней что-то отталкивающее, что-то, что заставляло Улля держаться в стороне. Это не страх, нет, вовсе нет, лишь какое-то отторжение и отвращение.

Война это омерзительно.

Он старается избегать боёв. Конечно, если от битвы совсем не уйти, то Улль не станет поворачиваться спиной и бежать, а примет бой с достоинством и честью, но если есть шанс избежать битвы, не принимать в ней участия, то он лучше выберет этот вариант. Не потому, что он слаб или труслив, а потому, что война – это не его прерогатива.

Он, удачливейший из асов, блюститель чести и справедливости в гражданских делах, а не военных.

Оружие именно поэтому и вызывает в Улле такое же отторжение. Он отвратительный мечник, ещё хуже управляется с секирой. Даже копьё, благороднейшее и достойнейшее из оружий, плохо слушается Улля.

Драться же врукопашную – удел лишь самых отчаявшихся, лишившихся всего. Либо глупых пьяниц, не знающих меру – тут уж как повезёт. Поэтому своё оружие Уллю всё-таки тоже приходится найти.

Тисовая ветвь легко гнётся в умелых руках. Тугую тетиву оттягивают огрубевшие пальцы. Стрела срывается с неё, дрожа, и со свистом рассекает воздух, вонзаясь в цель. Умение обращаться с луком – тоже своего рода искусство.

Уллю оно приходится по душе. Ведь лук и стрелы – оружие обоюдоострое как для войны и убийства, так и для охоты и выживания.

В вечной зиме тисовой рощи Идалир по-другому и быть не может.

Он находит своё идеальное воплощение и продолжение. Оружие, которое именно его никогда не предаст. Крепкий лук и никогда не кончающиеся стрелы – вот то, что делает Улля Уллем.

Охотником, защитником, воином. Мужчиной. И пусть кто-то только посмеет усомниться в этом.

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

Ивентный вопрос на 14-е февраля; пейринг с божеством другого отвечающего

Кроме Тюра, он единственный, кто приходит к Фенриру. Ас-лучник всегда молчалив и всегда с пустыми руками, но от него веет запахом хвои и мороза, инея, замёрзшего на ветках, и снега. Один из немногих запахов детства, которые Фенрир всё ещё помнит.

Улль никогда ничего не говорит. Приходит к зверю и садится рядом с ним, вытёсывая новые стрелы или строгая небольшие фигурки. Тис поддаётся легко рукам мастера; Фенрир водит ушами, но внимательно наблюдает за действиями своего молчаливого собеседника, которого и собеседником назвать сложно.

– Зачем ты пр-р-риходишь ко мне, ас? – Фенрир задаётся логичным вопросом, но Улль словно и не слышит его.

На самом деле, у него у самого нет ответа на этот вопрос.

Возможно, так он пытается сбежать от собственного одиночества и вечной тишины Идалира. Странно, что утешение, в итоге, он находит рядом с хтоническим чудовищем, управляться с которым может лишь Тюр.

С другой стороны, Улль как никто понимает его.

Одинокий, заброшенный в чуждую для себя среду – Фенрир никогда и не был воплощением зла, каким его считали другие асы. Он просто был чужим там, где его никто и никогда не мог принять; он был одинок там, где никто и никогда не хотел его одиночество прогнать.

Улль, в общем-то, мало чем отличается от него. Тюр, в принципе, тоже. Вот только ему, в отличие от аса-лучника, хватает смелости и сил, и безразличия, чтобы не дрогнуть под осуждением и опаской остальных.

Всё же, что может делать Улль, – просто иногда приходить и рядом молча делать свою работу. Повергая зверя в недоумение и вызывая у него любопытство. Развеивая скуку в моменты отсутствия Тюра и давая ложную надежду: его могут принять в месте, где он по определению чужой.

Улль улыбается горько уголками губ, но привычно молчит, зная, что это не так.

========== Вопрос 13 ==========

Комментарий к Вопрос 13

«Расскажи, не твоими ли руками была сделана та самая стрела из омелы? Ведь именно ты самый умелый лучник и знаешь об этом все»

Улль в Идалире гнёт тугую ветку тиса, делая из неё основу будущего лука. Он много времени проводит за изготовлением оружия и стрел к нему тогда, когда не охотится и не упражняется в своём мастерстве. Все в Асгарде знают, что он не только лучший лучник, но и лучший мастер, знающий о своём оружии всё.

Из какой древесины лучше тесать лук; какой он должен быть величины и размера; из чего должна быть тетива. Какой длины должны быть стрелы и какая древесина даёт лучшие побеги для них.

Локи, обращаясь к Уллю, попадает в яблочко.

– Ты лучший среди умельцев, – он заискивает перед невозмутимым мастером. – Лишь тебе могу доверить столь ответственное поручение.

– Зачем тебе? – Улль откладывает в сторону податливую древесину и смотрит оценивающе на рыжеволосого ётуна. – Да и омела не тот материал, из которого можно сделать стрелу.

– Это не мне, – Локи расплывается в улыбке, и Уллю чудится какой-то подвох, но он не может ухватиться за него в чужих словах. – Я хочу преподнести её твоему другу в качестве подарка, ведь все забыли о несчастном слепом Хёде, восторгаясь его сияющим братом.

Улль замирает всего на мгновение, когда слышит имя Хёда из чужих уст. В груди странно теплеет, и ас-лучник улыбается.

Хёд, такой же одинокий, как и сам Улль, становится его лучшим и самым близким другом. Пусть он и слеп, и тьма перед его глазами никогда не проходит, он несёт удивительный свет в холодный статичный мир Идалира. Он несёт свет в душу Улля, и ас-лучник дорожит этим светом сильнее всего.

– Значит, подарок Хёду? – отказать в маленьком желании, которое Уллю исполнить оказывается проще простого, он, конечно, не может, так что без лишних слов забирает из чужих рук хрупкий материал.

Ох, если бы он только знал, к какой трагедии это приведёт!..

Весть о гибели Бальдра не сразу достигает пустынного Идалира. Улль удивлённо смотрит на гонца, приносящего ему новость, и видит в его глазах немой укор и осуждение.

«Бальдр был убит твоей стрелой, Улль. Стрелой, которую натянул на тетиву твой лучший друг, Улль»

«Хёд – братоубийца, Улль. А ты его пособник, Улль. Ты дал оружие, Улль, из дерева, что единственное не дало клятвы»

«Это и твоя вина, ас-лучник. И ты разделишь с Хёдом его наказание. Не там, в мрачном чертоге Хель, но здесь, в мире живых, всеми забытый и отверженный»

Улль скрипит зубами в бессильной ярости, сжимая в кулаках волосы. Ему нет дела до проклятия, которым его одаривает всё живое – в конце концов, не он был первым и не он был последним, кому надлежало коротать свои дни в вечном одиночестве. Чувство вины – вот тот личный внутренний ад, через который ему придётся пройти. Он обрёк на муки и страдания своего единственного лучшего друга. Он предал клятву, что давал когда-то, обещая оберегать и защищать слепого Хёда.

Он толкнул его, пусть и не осознанно, пусть и желая ему только добра, пусть и желая хоть немного приободрить подарком, что было легко создать умелым рукам мастера, в объятия вечного проклятия. «Убийца! Братоубийца! Тот, кто отнял у нас прекраснейшего Бальдра!» – Улль так и слышит упрёк и злорадство в шёпоте ветра, в перезвоне капель дождя, в шелесте листвы; так и читает их в глазах животных, что одни-единственные были теперь его, Улля, спутниками.

Он не должен был делать это. Не должен был верить лживому Локи, что всегда несёт своим появлением лишь горе и неприятности. Должен был понять, что рыжеволосый ётун насмехается над ним и ведёт слепого Хёда к краю пропасти.

Ведь омела никогда не была подходящим материалом для стрел…

========== Вопрос 14 ==========

Комментарий к Вопрос 14

Ивент, где божества меняли пол на противоположный и выбирали свою судьбу из трёх претендентов

Улль всегда считала себя странной. Она была по большей части одиночкой и спокойней ей было в компании самой себя и немногих друзей. Совершенно незнакомых людей это, однако, абсолютно не смущало.

Улль словно магнитом притягивала к себе новые знакомства. Большинства из них она вообще не хотела, но как-то так получилось, что нежеланных поклонников это не останавливало вовсе.

– О милость Одина, это опять он! – Улль подскакивает на месте, стоит только Ао Бину появиться на горизонте. – Нэчжа, спрячь меня! – она прячется за спиной своего друга и одногруппника, надеясь, что Ао Бин её не заметил.

Семьи Нэчжа и Ао Бина были одними из самых влиятельных семей китайского квартала родного города Улль. Оба юноши дружили друг с другом едва ли не с пелёнок, поэтому, в общем-то, не удивительно, что они поступили в один и тот же ВУЗ, вот только Ао Бин почти сразу выиграл грант и на целый год уехал учиться за границу. Нэчжа же остался здесь, и Улль на свою голову умудрилась с ним подружиться.

А потом Ао Бин вернулся.

Нет, он был очень хорошим и весёлым парнем, но романтика явно не была его сильной стороной. Как и в принципе отношения.

Так, только познакомившись с Улль, он подрался с Нэчжа, так как посчитал его соперником. Своему другу он, правда, проиграл вчистую и потом валялся месяц в больничке, спровоцировав своей импульсивной выходкой конфликт между их семьями и обострение отношений Нэчжа с отцом, преподавателем китайского языка Ли Цзинем.

Другой нелепый случай был, когда, пытаясь привлечь внимание девушки к себе, Ао Бин на всю аудиторию начал орать, что Улль ему снилась в соблазнительной древнегреческой одежде и покрывала его неумелыми, но страстными поцелуями. Улль тогда думала, что провалится под землю здесь и сейчас, и только приход преподавателя спас Ао Бина от расправы.

Перечислять подобные неловкости Улль могла ещё долго. Всё, в итоге, дошло до того, что только завидев Ао Бина на горизонте, девушка старалась сбежать от него куда подальше.

– Горизонт чист, – посмеиваясь себе под нос, отрапортовал Нэчжа, когда Ао Бин скрылся за поворотом, и Улль выглянула из-за спины своего друга.

– Идём в аудиторию, – выдохнув, предложила она, и Нэчжа поддержал её. – Что у нас сейчас? – по дороге уточнила у друга девушка.

Тот посмотрел на неё с искренним сочувствием.

– Сдвоенная пара китайского, – хлопнув девушку по плечу, отозвался Нэчжа, и Улль простонала.

Сегодня явно был не её день. Иначе объяснить две пары подряд у Ли Цзиня было невозможно. Глядя на преподавателя-китайца, преподающего тот самый китайский язык, Улль сто раз успела проклясть своё желание пойти на восточную филологию.

Ли Цзинь был ещё одной головной болью Улль, возникшей опять же с подачи Нэчжа. Вернее, тут не совсем он был виноват, но Улль всё равно упорно продолжала повторять ему, что это его вина. Дело было в том, что Ли Цзинь был родным отцом Нэчжа, которого тот, правда, явно недолюбливал. Ли Цзиню, кажется, было всё равно, и к несчастью Улль, вместо сына, с которым было бы неплохо наладить отношения, он обратил своё внимание именно на неё.

Учитывая, что репутация у китайца ходила устрашающая, что он кремень, принципиальный до жути и вообще бесчувственный монстр, Улль действительно становилось немного не по себе от знаков внимания, которые Ли Цзинь начал ей оказывать ещё с первого курса.

Улль, как истинная дочь своего приёмного отца-спортсмена, стойко терпела их. Вот только и её терпение было не железным.

– Как ты думаешь, если я стравлю между собой Ао Бина и твоего отца, наш университет выстоит? – без особого энтузиазма спросила у Нэчжа Улль, уличив момент и улизнув из поля зрения настойчивых поклонников.

– Лично я не против, чтоб он рухнул, – ухмыльнулся в ответ Нэчжа, зажигая сигарету: пары закончились, и теперь друзья стояли на улице, ожидая, когда загорится зелёным светофор.

Улль тяжело вздохнула, рукой отгоняя от себя дым от сигареты друга, а после вдруг просияла.

– Что-то ты подозрительно радостная, – заметив преобразования подруги, ухмыльнулся Нэчжа и проследил взглядом за её, когда Улль вдруг кому-то помахала.

Смуглокожий низенький парень, казавшийся школьником, но на самом деле выпускник магистратуры, широко улыбнулся и подошёл к зовущей его девушке.

– Атлауа, сколько лет, сколько зим! – стиснув парня в крепких объятиях, восторженно вскрикнула она. – Нэчжа, знакомься, это Атлауа, мой давний знакомый по стрельбе из лука, которой мы вместе занимались, – юноши пожали друг другу руки. – Как ты тут? Я слышала, ты уехал в Мексику и теперь там учишься и параллельно работаешь в береговой охране!

– Я в отпуске перед сессией, – солнечно улыбнулся Атлауа. – Вот решил сгонять домой…

Не успел он толком договорить, как острый, намётанный взгляд Улль поймал выходящего на улицу Ао Бина, а практически сразу за ним ещё и Ли Цзиня. Выругавшись себе под нос и не придумав ничего лучше, девушка вдруг схватила Атлауа за футболку и, притянув к себе, крепко поцеловала.

Рядом присвистнул Нэчжа, а нерадивые поклонники, которым открылась эта живописная картина, так и застыли на месте, подбирая отвалившиеся от изумления челюсти.

– Подыграй мне, – слегка отстранившись от опешившего парня, взмолилась Улль. Тот, быстро взяв себя в руки, ухмыльнулся, сгребая Улль в объятия.

– Ты должна мне всё подробно объяснить, – лукаво глядя в лицо смущённой девушки, протянул Атлауа. – Желательно сегодня вечером в кафе возле твоего дома, – Улль нервно хихикнула, спрятав лицо на чужом плече.

Что ж, похоже, пытаясь отвадить одних ухажёров, она вляпалась в другого. Вот только… Кажется, в этот раз она была и не против.

========== Вопрос 15 ==========

Комментарий к Вопрос 15

«Устройте встречу своему божеству с любимым персонажем-богом из другого пантеона. Как Ваш персонаж отреагирует?»

У огня тепло. Улль зябко ведёт плечами, растирая онемевшие пальцы.

Огонь в Идалире горит не часто. Но сегодня особый случай.

Вулкан редко приходит в это царство вечной зимы. Смертные думают, что божества различных регионов не знают друг друга, но правда в том, что их связи и умения куда обширней того, о чём люди догадываются.

И в то же время сами они, боги, как никто зависят от человеческого воображения и восприятия – собственно, возможно это одна из причин, почему именно с Вулканом Улль находит общий язык.

У огня тепло. Огонь здесь, на земле, горит ровно. Трещат сухие ветки, и Улль наблюдает за танцем пламенных языков. Огонь небесный же здесь, в Идалире, странным образом кристаллизуется и жидким металлом растекается в дивные разноцветные северные сияния. Они мерцают холодным светом и вовсе не греют, но Вулкан смотрит на них и усмехается одобрительно.

Их обязанности абсолютно разные. Но есть тем не менее то, что сближает их куда сильнее. Изменчивая человеческая память, что в конце концов отбрасывает их на самую периферию.

Вулкан и те из его собратьев, кто остался, страдает от этого, конечно, сильнее всего. Их человеческое легкомыслие заставляет уйти далеко-далеко в тень. Одни там теряют сами себя, другие и вовсе навсегда предаются забвению… Вулкан так же, как и Улль, принимает это просто как данность.

Он куёт оружие и мечи, доспехи и различную утварь. Трудится в поте лица у очага и закаляет в огне самого себя тогда, когда Улль тешет в Идалире новый лук и заковывает во льдах своё смирение.

Когда-то давно они оба были значимыми и любимыми. У них были важные обязанности и силы, ну а теперь…

У огня тепло. И рядом с Уллем садится тот, кто разделяет с ним схожую участь.

========== Вопрос 16 ==========

Комментарий к Вопрос 16

«Ты любитель справедливости и покровитель клятв. А что делаешь, если их нарушали?»

Сейчас к нему редко взывают и просят его справедливого покровительства. Но когда-то давно смелые благородные мужи призывали Улля в свидетели клятвы, которую нельзя нарушить.

Они клялись на священных кольцах, что их великое множество преподносили ему в качестве даров. Но не потому, что Улль был сребролюбив, а потому что кольцо как нельзя лучше может скрепить данное слово.

Ведь ходило поверье, что священное кольцо, на котором клялись, всегда особенно плотно облегало палец так, что не снять его было до тех пор, пока клятва не будет исполнена.

Однако не поверье это вовсе. А свидетельство Улля, что он слышит всё и видит, и не даст лжи просочиться в чужие слова.

Улль держит слово и всегда требует того же от тех, кто к нему взывают. Он беспристрастен и суров, и не терпит хитрость и лукавство. Жестоко карает он тех, кто клянётся, а после предаёт свои слова. Сжимает крепко священные кольца на пальцах предателей так, что кости трещат, ломаясь, и каждый честный человек видит, что перед ним обманщик и лжец.

Никому не делает поблажек Улль и строго следит за исполнением сказанного. А потому взывают к нему лишь справедливые духом и преисполненные чести. Те, кто не боятся делами доказать свои слова, – лишь такие могут снискать одобрение холодного Улля. Лишь с такими удачливый ас может поделиться своей благосклонностью и лишь таким может помочь в трудную минуту. Всех же остальных отвергнет он без зазрения совести и оставит посрамлёнными тех, кто пытается обмануть его.

Ведь колесо вирда крутится без остановок, и то, что даёшь, всегда получаешь в ответ.

========== Вопрос 17 ==========

Комментарий к Вопрос 17

Текст на первоапрельский ивент, где божества – дети

В детстве Улль был непоседлив и любознателен. Он был самым старшим в семье, и хоть и не был кровным родственником всем детям Тора, всё равно хотел быть для них крутым старшим братом, образцом, на который следует равняться. На это звание, правда, претендует ещё и Магни, но Улль не без гордости отмечает, что старше названного брата на целых пять месяцев.

Магни ворчит, и их общее соперничество подстёгивает обоих к совершенствованию самих себя и своих навыков. А ещё их общее соперничество выливается в шуточную войну за привлечение внимания младших.

Вернее, лишь Труд, ведь Моди ещё слишком мал и пока что практически всё своё время проводит с матерью.

Но сестра подрастает бойкой и воинственной девчушкой. Рыжая и веснушчатая, она сильнее всех похожа на своего отца не только внешностью, но и вспыльчивым характером, даром что она – девочка. Труд дерётся наравне с мальчишками, бегает вместе с ними в пролесок и на рыбалку и ведёт себя как юная дева щита, а не кроткая и милая хозяйка.

За её внимание и расположение Магни особенно ревниво спорит с Уллем, возможно потому, что в нём слишком сильны братские чувства, толкающие мальчишку всегда и во всём опекать единственную младшую сестру. А может, потому, что по каким-то причинам своим фаворитом из старших братьев Труд чаще всего выбирает именно Улля.

Она вместе с ним тешет луки и учится стрелять из них. Вместе с ним подолгу разглядывает ночное небо. И вместе с ним, когда выпадает снег, учится разбирать, кому из животных принадлежат какие следы на нём.

С Уллем всегда интересно. Уллю всегда хватает фантазии придумать какое-нибудь новое занятие. А ещё с Уллем всегда можно вляпаться в какое-нибудь новое приключение, вроде того, как они случайно угнали у Фрейра Скидбладнир и три дня дрейфовали между фьордами. Или того, как пробрались к Хеймдаллю на Биврёст, с Радужного Моста глядя вниз, на Мидгард.

– Куда мы пойдём сегодня? – серые глаза Труд загораются предвкушением, когда Улль зовёт её в очередное приключение.

– На охоту! – мальчик гордо выпячивает грудь, и девочка радостно хлопает в ладоши.

Улль, конечно, был уже достаточно взрослым, но на охоту его всё равно ещё ни разу не брали. Отец, тяжёлой рукой лохматя его светлые волосы, добродушно басил, что Улль ещё мал для подобных вещей. Но Улль-то знал, что это не так, а потому если отец не хотел брать его с собой на охоту, то Улль пойдёт на неё сам.

Вернее, со своей очаровательной бойкой сестрёнкой.

Зимний лес встречает детей тишиной и покоем – даже ветер не тревожит деревья, запутываясь между их голых веток. Брат крепко сжимает в одной руке лук, а второй держит сестру. Настороженно осматривается по сторонам – так далеко они ещё ни разу не заходили, а потому кто знает, что ждёт здесь юных путников?

Детские ножки глубоко проваливаются в искристо-белый снег, отчего хода их медленная и тяжёлая. Тишина обволакивает их, пряча в себе, пока небо медленно начинает темнеть в предзакатных сумерках.

Внезапный хруст веток заставляет Улля и Труд остановиться и напрячься. Медленно обернуться назад и увидеть перед собой стоящего в боевой стойке кабана, раза в два большего чем мальчик перед ним. Улль вздрагивает от мимолётного страха, но тут же его взгляд твердеет, и он отточенным движением переворачивает лук к себе тетивой. Кабан же издаёт предупреждающий рык.

– Стрелу! – Улль тянет руку к Труд, которая хранит стрелы, и девочка послушно подаёт их брату.

Улль натягивает тетиву, прицеливается и стреляет; кабан срывается с места, несясь прямиком на детей.

Рука юного лучника чуть подводит его, и стрела впивается в кабанью плоть, раня, но не убивая. Зверь издаёт пронзительный яростный клич и с удвоенной скоростью несётся на детей.

Улль едва успевает схватить сестру и отскочить с ней в сторону; кабан клыками врезается в дерево. Яростно трясёт головой, пытаясь вырваться из плена, и юный охотник использует заминку противника в свою пользу.

Коротко блестит кинжал, с которым Улль бесстрашно бросается на всё-таки вырвавшегося из дерева кабана. Однако прежде чем животное успевает атаковать, острое лезвие вспарывает твёрдую шкуру, по рукоять входя в плоть – на этот раз Улль бьёт чётко и без промаха, и кабан под ним жалобно скулит, падая поверженным.

А Труд с восхищением глядит на своего храброго брата.

– Отец будет гордиться тобой! – авторитетно заявляет она, подбегая ближе и с трепетом и лёгким страхом осматривая внушительную тушу.

Охота действительно оказывается невероятно удачной, однако вместе с удачей на детей сваливается целых ворох других проблем.

Как донести тяжёлый трофей до дома?

Где вообще находится дом?

И что делать, ведь в лесу стремительно темнеет?

– Держи, – Улль вручает Труд наспех смастерённый факел, который мальчик разжигает, до крови стирая ладони, растирая палку, высекая искру.

Сам он, при этом, связывает верёвками копыта кабана и перекидывает конец себе через плечо, с трудом начиная тянуть тяжеленную тушу. Силы, однако, быстро заканчиваются, а факел догорает. Ночь окончательно опускается на лес, и её тишину нарушает зловещее уханье совы.

Пока потерявшиеся дети пытаются придумать, что с этим делать.

– Не боись! – голос Улля удивительно твёрд и уверен. – Выберемся! – он останавливается под одним из деревьев и, разгребя немного снег, снова принимается разводить огонь.

Когда Тор сам возвращается с охоты, дома он застаёт заплаканную Сив и хмурого Магни. От них он узнаёт, что Улль и Труд ещё днём ушли в лес и до сих пор не вернулись. Тут же срывается Громовержец с места, зная не понаслышке, как опасен в ночи этот лес.

Особенно для двух детей.

Он берёт с собой самых смелых и крепких мужчин и бесстрашно входит в лес, освещая всё вокруг факелами. Продвигается всё дальше и дальше вглубь, боясь не найти сына и дочь, и случайно натыкается на догорающий костерок под одним из деревьев.

Там, прислонившись к могучему стволу старого ясеня, священного дерева, спал Улль. Положив ему голову на колени и свернувшись калачиком, прижимаясь к боку брата, мирно сопела Труд. С другой же стороны от себя Улль обхватил рукой внушительную тушу добытого в честной схватке кабана.

Тор не может сдержать добродушную улыбку и гордость в своих льдисто-голубых глазах, когда он видит то, что видит. Осторожно забирает из-под мальчишеской руки тяжёлую тушу, взваливая её себе на плечи, а после легко поднимает спящих озябших детей, прижимая их к своей горячей груди, согревая.

Возвращается вместе с ними, снова вытаскивая их из очередного приключения, и внутри него разливается гордость за своих детей. За их мужество и бесстрашие, которые они демонстрируют каждый раз. И хотя утром, конечно, он, как отец, по всей суровости обычая строго отчитает их за безрассудство и – Улля – за то, что ослушался его отцовского слова, гордость эта всё равно никуда не денется, а гнев не будет длиться долго.

Ведь дети на то и дети, чтобы каждый раз нарушать родительские запреты и ввязываться в очередное захватывающее приключение.