Текст книги "Девять ночей (СИ)"

Автор книги: love and good

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Ему хватает и силы, и ловкости, чтобы повалить задиру наземь, поднимая облачко пыли.

– А в следующий раз прежде чем нападать, хорошо подумай над тактикой боя, Шушу, сын Техути, – Тот не злораден, а потому унижать забияку перед его друзьями ещё больше не хочет, отчего шепчет ему на ухо, предупреждая. – Иначе повторишь судьбу своего несчастного отца, павшего в бою с врагом, поймавшим его в ловушку, – Тот не видит, но знает, как подрагивают губы мальчишки и широко распахиваются его глаза – информация, которой владеют единицы, в то время как официальная версия со всех сторон трубит об отважном героизме египетских войск, павших под натиском превосходящего противника.

И никто не знает, что причиной разгрома послужила некомпетентность главнокомандующего. Но Тот знает, конечно, знает. Равно как и знает, что знание – оружие, острее самого острого меча. Оно – сила, способная погубить даже фараона, если ею правильно воспользоваться. Как жаль, что осознавали это лишь единицы.

И Тот – самый необычный ребёнок – был первыми среди этих счастливцев.

========== Вопрос 4 ==========

Комментарий к Вопрос 4

«Почему ты выбрал в жёны именно Маат? Чем она тебе приглянулась среди других богинь?»

«Один ответ с аудиопесней, голос которого Вы ассоциируете со своим божеством»

Маат прекрасна. Тот смотрит на неё и не может ею налюбоваться. Перья колышутся в её волосах от легчайшего движения неподкупной справедливой богини. Справедливейшей из всех и наиболее честной – Тот лукаво щурит глаза, выдерживая на себе суровый взор Владычицы.

Он мудр и умён, но эти качества не всегда ходят рука об руку с правдой и честностью. Но Маат никогда не бывает застигнута подобным заявлением врасплох.

Она – судья, чтящая закон и правду превыше всего. Она бесстрастна и строга, неподкупна и никогда не сомневается в своих приговорах. Пред ней равны все: и боги, и смертные, и фараоны, и крестьяне. Всех оценивает Маат по их деяниям и никому не простит она прегрешений, что их так тщательно пытаются скрыть нечестивцы.

Тоту, однако, известна и другая сторона неприступной богини.

Он очарован ею. Очарован целиком и полностью, и даже ему оказывается не устоять пред чарами прелестницы-Хатхор. Об уме Маат слагаются легенды, и великие боги в почтении склоняют пред Владычицей головы.

И лишь один Тот встаёт перед ней на одно колено, склоняясь пред ней как перед равной. Пленяясь её умом, равно как и красотой.

– Сестра! Сестра, не имеющая соперниц!

Прекрасная! Прекраснейшая из всех —

Она словно восходящая звезда Сопдет,

Словно восходящая звезда Сопдет,

В начале чистого нового года.

Идеальная и светлая, и сияет её кожа,

И когда она смотрит, она соблазняет лишь своим взглядом.

Её уста сладки, когда она говорит,

И никогда не бывает в них излишка слов, – Тот лукаво ухмыляется, и его сильный голос подхватывают ветра летающего везде Шу, что никогда не спит и не дремлет, и первый узнаёт о том, что сердце мудрейшего Тота смогла похитить женщина.

Вести об этом разносятся по всему божественному чертогу, и боги, изумлённые, переговариваются друг с другом. «У Тота появилась возлюбленная?» – доносится удивлённое из каждого уголка, и лишь одна Хатхор – вот уж действительно величайшая и сильнейшая из богинь! – хитро щурит глаза.

– Надо же, – Ра тихо смеётся, согревая своей лучащейся благодатью мудрейшего из их числа, – а я думал, у такого циника, как ты, сердца нет вовсе.

Тот вторит ему крякающим смехом, и печаль оседает на дне его чёрных глаз-бусин.

Маат прекрасна. Тот смотрит на неё и не может отвести от неё взгляд. Перья мягко колышутся в её волосах от легчайших движений, а точёная фигура богини правосудия плавно скользит по тропе. Вся она – средоточие грации и уверенности, точной выверенности каждого действия и абсолютное отсутствие чего-либо лишнего. Она проходит мимо Тота, бросая на него, как и на всех, свой строгий беспощадный взгляд.

Она знает о всех его прегрешениях. Кроме одного.

– Сестра! Сестра, не имеющая соперниц!

Прекрасная! Прекраснейшая из всех —

Тонкая шея и сияющее тело.

Её волосы – словно настоящий ляпис,

Её руки затмевают прекраснейшее злато,

Её пальцы – словно лепестки лотоса.

Изящная талия и полные бёдра –

Они продолжают её красоту,

Когда она грациозно ступает по земле, – Тот скорее по привычке лукаво сверкает чёрными глазами-бусинами и провожает Маат долгим нечитаемым взглядом.

Владычица проходит мимо, спеша на свой справедливый суд, и оставляет в сердце Тота томление и тоску расставания. Пока Хатхор собирает обронённые слова-жемчужины, складывая из них прекраснейшую из любовных песен.

– Сестра! Сестра, не имеющая соперниц!

Прекрасная! Прекраснейшая из всех —

Она похитила моё сердце своими поцелуями,

О, она похитила моё сердце своими поцелуями!

Она дурманит голову всем мужчинам,

И они тонут все в озёрах её глаз!

Тот, кого принимает она, – счастливец!

Он счастливейший между любовников,

Ведь он видел её в её славе

И знал её как богиню, – длинные тонкие пальцы Тота легко скользят по натянутым струнам арфы, когда Ра завершает своё путешествие, и сумерки сгущаются на небесах.

Он поднимает голову вверх и смотрит прямо в глаза прекраснейшей из богинь, что слушает песнь, стоя на балкончике своего дома. Маат знает о прегрешениях каждого, в том числе и мудрейшего Тота, и вот теперь ей становится известно об ещё одном…

Тоту не составляет труда легко вспорхнуть и встать подле Маат. Привлечь её к себе и украсть у неё всего один, пьянящий и такой сладкий поцелуй. И стать счастливейшим из мужчин, когда беспристрастная богиня с неожиданной страстью и пылкостью отвечает на его поцелуй, скользя узкими ладонями по чужим плечам и оплетая тонкими руками чужую шею, зарываясь пальцами в жёсткие чёрные волосы на затылке.

– Сестра! Сестра, не имеющая соперниц!

Прекрасная! Прекраснейшая из всех…

========== Вопрос 5 ==========

Комментарий к Вопрос 5

«МодернАУ или канон: ваше божество – родитель-одиночка»

Тот едва заметно улыбается. Лёгкой поступью он входит в комнату и замирает у двери, мгновенно цепляясь взглядом за единственное живое существо в ней.

Маленькая девочка склонилась над папирусным свитком и с усердием выводила на нём сложные иероглифы. Она сосредоточенно хмурила тёмные тонкие бровки и, не отрываясь, следила взглядом за движениями тонкой палочки из камыша, обмоченной в чернила. Ребёнок был настолько сконцентрирован на своей скрупулёзной работе, что не замечал ничего вокруг. Даже чужое вторжение.

Тот бесшумно отстранился от дверного косяка, на который облокотился плечом, и лёгкой тихой походкой приблизился к девочке. Намеренно замер так, что на неё упала его тень, тем самым оповещая о своём присутствии и не пугая слишком погрузившегося в себя ребёнка.

Девочка замерла, когда тень бога мудрости упала на пергамент, чуть подалась назад, а после подняла вверх свои ещё по-детски большие синие глаза. И тут же расплылась в широкой улыбке, демонстрируя дырку от выпавшего недавно зуба.

– Папа! – радостно вскрикнула она, тут же схватываясь на ноги и спеша заключить родителя в свои крепкие объятия.

Тот с лёгкостью подхватил дочь и с такой же лёгкостью сменил свою родную птичью форму на человеческую, чтобы поцеловать девочку в висок.

– У тебя замечательно получается, дорогая, – глядя на аккуратно выведенные иероглифы, похвалил он её. – Ты учишься просто на глазах, Сешат.

Чумазое, выпачканное чернилами лицо Сешат тут же просияло, а синюшные глаза засветились неподдельной радостью. Тот и сам не смог сдержать мягкую улыбку и коснулся кончиками длинных сухих пальцев щеки дочери, стирая оттуда чёрное пятно.

– Только у «пера» должен быть более мягкий изгиб, – сев за стол на то место, где до прихода отца сидела Сешат, Тот, посадив дочь себе на колени, внимательно посмотрел на исписанный пергамент.

Заметив ошибку, он тут же мягко указал на неё ребёнку, и Сешат, хмуря тонкие бровки, с внимательностью вслушивалась в голос отца.

– Менее острые линии, моя дорогая, – вложив в руку дочери острую палочку для письма, Тот аккуратно обхватил тонкие детские пальчики и медленно провёл рукой Сешат правильную линию.

Юная богиня письма наблюдала за действиями отца, затаив дыхание. Это было словно волшебное действие, всегда происходящее только для неё. Отцовская наука и обучение, которым Сешат всегда внимала с особой внимательностью. И в то же время волшебные мгновения, которые они проводили вместе – даже несмотря на свою занятость и важность своих обязанностей, бог мудрости всегда находит время для своей дочери.

Он знает, что обучение собственного ребёнка – не менее важная обязанность, которой не стоит пренебрегать. А потому, целуя дочь в макушку, он терпеливо объясняет ей всё то непонятное, что накопилось за день в виде вопросов в юной голове. Отвечает на все-все вопросы, которыми его осыпает дочь, и легко улыбается ей, ничуть не уставая.

Ведь это – не менее важная обязанность. Но самое главное – она самая приятная и любимая.

========== Вопрос 6 ==========

Комментарий к Вопрос 6

«Как ты делился мудростью до изобретения письма?»

Острый конец палочки из камыша с тихим скрипом скользит по шершавой поверхности папируса. Жрец, один из многих его учеников, ведёт летопись, скрупулёзно записывая все деяния фараона. Его победы и свершения, достижения и славные деяния. Он помнит всё и всё спешит запечатлеть на хрупком материале, рисуя следом за одним иероглифом ещё один и ещё.

Тот незримой тенью всегда стоит за его спиной.

Сотни поколений его учеников сменяют друг друга, и Тот наблюдает за ними всеми. Он помнит, как всё начиналось, и помнит, как учил этих детей любопытствующих.

Письменность возникает не сразу. Вернее, боги не сразу спешат поделиться ею с людьми. Они наблюдают за своими детьми, присматривают за ними и присматриваются к ним. Размышляют о том, можно ли им доверять Знания и нужно ли вообще это делать.

И в конце концов, как всегда, доверяют такой сложный вопрос Тоту.

Жрецы смотрят на него с благоговением и священным страхом в глазах, когда бог с головой ибиса снисходит к ним. Они в почтении низко склоняют пред ним свои головы, признавая превосходство его божественной мудрости и спокойствия, и Тот лукаво сверкает чёрными глазами-бусинами.

Он улыбается покровительственно, когда голова птицы преображается в лицо молодого мужчины, но во взгляде учителя всё равно сквозит беззлобная насмешка и любопытство родителя, глядящего на свои чада и размышляющего, каких вершин они смогут достичь.

Они обступают его в покорном интересе, словно дети своего учителя. Внимают его спокойному гласу, не пропуская ни слова из того, что мудрый Тот говорит им. А после пересказывают другим, храня знания трепетно, лелея их, словно величайшее сокровище, и пытаются сберечь услышанное от безжалостных песков забвения и изменчивости собственной памяти.

Уже тогда они не доверяют ей. Уже тогда они пытаются отделить зерно от плевел, которыми то начинает зарастать. Но человеческая память изменчивая и переменчивая, она ненадёжная. Она меняет формы и искажает смысл, и замещает утраченные части пазла другими деталями.

Долго хранить знания и передавать их из поколения в поколение без искажений, в конце концов, люди не могут. Им нужен другой способ, нужна другая возможность сохранить то, что не должно быть утрачено.

И тогда Тот, что всегда беседует с ними, берётся обучать их новому искусству. Это искусство тяжело и сложно, оно будет доступно не каждому, но и знания сами по себе капризны и переборчивы. Они не жалуют тех, кто владеют ими без нужды или понимания, но благоволят тем, кто ценит их.

Тот рисует на папирусном листе первые иероглифы; ведёт своей рукой руки своих учеников, обучая и наставляя. Время, когда он передаёт мудрость и знания из уст в уста, не то чтобы заканчивается, но теперь у них хотя бы будет возможность сохранить их как можно детальней и достоверней.

Тот удовлетворённо улыбается, кивая сам себе. Достойнейшие по-прежнему будут внимать его гласу как и раньше, но теперь они смогут поделиться полученным богатством с теми, кого божество не почтило своей милостью. Знания более не пропадут и не исчезнут, но останутся в веках, воплощаясь в сложной письменности, что будет доступна лишь тем, кто действительно будет желать постичь её.

========== Вопрос 7 ==========

Комментарий к Вопрос 7

Текст на ивент по Гарри Поттер АУ

Тот был тщеславен. Но не той тщеславностью, что толкала зазнавшихся глупцов красоваться и всячески привлекать к себе внимание, нет. Он был тщеславен тщеславностью, что вынуждала держаться его в тени и действовать осторожно, не показывая себя и ничем не выдавая. Ведь Тот был в первую очередь интеллектуалом, а не бойцом, а таким людям опасно держаться в открытую на виду.

Мастер интриг и хитросплетений планов, Тот действительно любил живые игры ума, считая их не менее опасными, чем банальное махание палочками и выкрикивание заклинаний. И он искал, томился в поисках достойного соперника, желая испробовать его хитрость и гибкость ума на прочность.

В конце концов, удача улыбается ему.

Альбус Дамблдор – величайший маг столетия, тонкий стратег и манипулятор. Скучающий исполин, у которого уже давно не было желающих бросить ему вызов и тягаться с ним на равных. И Тот, тщеславный, дерзкий юнец, решает развеять чужую скуку.

И заодно свою, разумеется.

Действовать в одиночку опасно и скучно, и хотя излишнее насилие и фанатизм претят ему, Тот решает, что незначительные неудобства стоят той великой цели, к которой он идёт. Он ухмыляется лукаво, сверкая тёмными глазами, и рука его не дрожит, когда фанатик, возомнивший себя богом, одаривает запястье левой руки своим знаком.

За душой Лорда Волдеморта нет ничего. На самом деле, души у него тоже нет, не сейчас, когда он добровольно раскроил её всю на мелкие осколки. Глупец, что ищет могущество и мнит себя всесильным. Зазнавшийся глупец, блуждающий во тьме, – Тот не собирался служить ему, как и не было в нём ни капли уважения, однако этот слепец, не видящий дальше своего носа, самый удобный вариант, чтобы подобраться к истинной цели Тота.

Противостояние двух гигантов вовсе не так однозначно, как думает весь магический мир. Лорд Волдеморт слишком глуп для того, чтобы тягаться с Альбусом Дамблдором, отчего всю грязную работу на себя берёт Тот. Плетёт интриги, запутывает в сетях шантажа, сбрасывает с дистанции мешающие фигуры – Альбус Дамблдор, оплот добра и справедливости, делает, на самом деле, так же, и всё это смахивает на шахматную партию. Шахматную партию, на кону которой целый мир, а вместо фигур – живые люди.

Тот ухмыляется удовлетворённо. Его гениальный план работает безупречно. Сложная тонкая схема, почти ювелирная работа со столькими переменными, что ходят по тонкому лезвию ножа, грозясь сорваться вниз и обрушить весь план… Но Тот ошибается редко, очень редко. И человеческая природа не подводит его и в этот раз.

Барти Крауч-младший блестяще справляется с возложенной на него ролью, воплощая в жизнь своё самое страстное желание, воскрешая вновь своего хозяина и господина. Не-е-ет, он делает свой ход на шахматной доске и ставит шах могущественному белому королю.

«Какой же будет твой ответный ход?» – Тот ухмыляется, наслаждаясь чужим замешательством и с предвкушением ждёт, что же предпримет соперник. Как же закончится партия и кто в итоге выйдет из неё победителем?..

В конце концов, Тот не то чтобы разочарован. Альбус Дамблдор не то чтобы перехитрил его. Но он мёртв, а безумный фанатик, в тени которого Тот прячется, окончательно теряет и себя, и здравый смысл.

Неудивительно, что в итоге он пал, и Смерть, от которой он так бежал, настигла его…

Тот смотрит без сожаления, однако за случайную связь его могут поймать. Он обращается ибисом и парой взмахов сильных крыльев устремляется ввысь. Он будет странствовать по миру в вечных поисках развлечения для его скучающего ума и, кто знает, быть может, когда-нибудь он снова сможет встретить достойного соперника.

========== Вопрос 8 ==========

Комментарий к Вопрос 8

«Создаём текстовую эстетику»

Тот – шорох пергаментных свитков и хруст страниц. Вековая пыль, которой покрываются давние фолианты, тлеющие, но не истлевающие. Знания, запечатлённые на хрупком материале, что может рассыпаться в прах от малейшего неосторожного движения.

Тот – запах чернил, повисающий в воздухе. Им пропитывается одежда писца, а пальцы его всегда окрашены в чёрный. Трудная наука, что даётся не каждому, равно как не каждый понимает, как следует использовать её с умом.

Тот – лукавый прищур глаз-бусин и хитрая усмешка, растягивающая бледные тонкие губы. Прячущееся за ней знание и осознание всего, что происходило, происходит и произойдёт.

Мудрость и осведомлённость, что не нуждаются в словах. Бремя сотен тысяч поколений, которое мудрейший добровольно взваливает на свои плечи.

Тот – белые чистые одежды, приковывающие и одновременно отталкивающие взгляды. Бесстрастный писец и беспристрастный судья, что выносит свой окончательный приговор. Ведающий судьбами и деяниями, самый надёжный помощник Ра и Осириса.

Тот – скрежет палочки из камыша по сухому папирусу. Прикосновения песка и пыли, стягивающие кожу. Знания, что никогда не будут утеряны; знания, что никогда не будут познаны. Огромный храм и библиотека в чертогах одного-единственного разума, что лишь чудом не сводит владельца с ума.

Тот – умная птица с длинным тонким клювом. Шорох перьев и горячий воздух из-под крыльев. Вечные странствия и ни мгновения покоя и отдыха – судьба, которую не он выбирает, но которая выбирает его.

Исполнение долга и обязанностей, урегулирование конфликтов и мудрые советы там, где в них нуждаются, – даже всемогущие всеведающие боги не стесняются просить его помощи, когда сами они бессильны.

Тот – Вечность в Познании. Разум, что никогда не устанет трудиться. Бесконечность сотен тысяч поколений и медленное осознание каждого из них.

========== Вопрос 9 ==========

Комментарий к Вопрос 9

«Ты мудрее и могущественнее и Осириса, и Ра – все это признают. Однако ты до сих пор не возглавил сонм богов. Почему?»

Тот никогда не стремился к власти. Он был умён и мудр, умнее и мудрее всякого из сонма богов. Нередко к нему обращались за советами и помощью, и всегда выручал он богов из затруднительных ситуаций.

Но он никогда не хотел встать в их главе.

Власть – это всегда ответственность. Больша́я, намного бо́льшая даже той, которой владеет он. Власть – это оковы, кандалы, сковывающие все члены тела правителя.

В конце концов власть отбирает всё.

Бремя власти душит и подавляет, пока вовсе не стирает личность правителя, растворяя его в себе. Он теряет себя, свои желания и потребности, потому что отныне и навсегда он в первую очередь обязан пред народом. Он несёт ответственность, и именно он должен отвечать и платить за ошибки, неважно свои ли, или же чужие.

Власть очерняет души и отравляет разумы. Лишь немногим достойным дано мужество пройти это испытание и не совратиться её соблазнами. Она стравливает брата с братом, сына с отцом и упивается распрями и кровью, что они приносят ей в жертву.

Лишь глупцы добровольно будут желать овладеть ею.

Тот же был наблюдателем. Советчиком, что следит за всем со стороны. Он мог ненавязчиво вмешиваться как третья сторона, сбоку глядя на ситуацию, на которую двое смотрят напрямую. Он мог давать советы, когда его об этом просили, и присматривать, но никогда – никогда! – он не хотел и не стремился править.

Хотя бы потому, что на самом деле никогда не был уверен в том, справится ли он.

Мудрое спокойствие Ра, что стоит во главе сонма богов, побуждает каждого подчиниться ему и склонить пред ним голову. Ни у кого оно не вызывает сомнений и вопросов, и никто не дерзнёт оспорить с Солнцеликим его право и правление.

Тот смотрит на него, наблюдает и размышляет. Великий Ра – тот, кто в том числе, обращается за советами и помощью к нему, но обращения эти – не демонстрация слабости и глупости, отнюдь. Это проявление той мудрости, которой редко оказываются одарены правители, и Тот в почтении склоняет пред ней голову, принимая её.

Он никогда не стремился к власти, и вряд ли в ближайшее будущее что-либо изменится.

========== Вопрос 10 ==========

Комментарий к Вопрос 10

Нц-шный ивент

День догорает конца, и ладья Ра плавно скользит по водам, входя в подземное царство дабы сойтись в очередной схватке со Змеем Хаоса. Сумерки мягкой вуалью окутывают разгорячённые пески пустыни, остужая их и неся облегчение.

Ночь неспешной ходой опускается на благословенную землю Та-Кемет. Она несёт с собой долгожданный отдых и завершение всех дел. Желанный гость она в каждом доме, где семья, наконец, может собраться вместе. Она соединяет друг с другом возлюбленных, что в хлопотах дня были разлучены, и хранит в себе бережно все их тайны, коллекционируя словно дорогие жемчужины.

Каждый в ней, в ночи, равен и стираются грани между бедняками и богачами, смертными и богами. Ведь боги, так же как и люди, подвластны чарам любви и томлениям своих сердец.

Эта судьба не обходит стороной даже самых великих из них. Даже мудрейшие складывают пред ней свои оружия, и вместо холодного разума в них начинают говорить чувства.

Ночь прячет в себе их трансформации и слабости. Жар разгорячённых тел и желание. Единение супругов, которых никогда никто не мог обвинить в страстности, что вовсе не означало, что они были её лишены.

Тот обнимает возлюбленную подругу со спины. Маат улыбается спокойно и довольно, охотно реагируя на чужое вмешательство в своё личное пространство.

Горячие сухие губы её супруга оставляют такие же сухие, словно шуршащий папирус, и горячие, словно пески пустыни Сета, поцелуи за ухом, и Маат наклоняет голову в сторону, подставляясь им. Они медленно неспешно спускаются ниже по шее, и Тот прижимает её за тонкую талию к себе, второй рукой аккуратно убирая тёмные волосы, обнажая кожу.

Маат медленно выдыхает застревающий в груди воздух и плавно выгибается с грацией, не хуже грации кошек Бастет. Она обнимает мужа за шею, притягивая его к себе ближе, и тянется за поцелуем.

Тот целует мягко, глубоко, неспешно. Он вкладывает в поцелуй всю нежность и любовь, восторг и обожание, которые питает к милой подруге. Горячие и сухие руки его, меж тем, легко блуждают по плавным изгибам женского тела, забираясь под лёгкие одежды Владычицы. Они обжигают кожу, и Маат выдыхает, закрывая глаза, отдаваясь во власть собственных чувств и ощущений.

Она доверяет всю себя своему мужу и растворяется в его прикосновениях, позволяя себе немыслимую роскошь, хотя бы на эти блаженные мгновения забывая о своих обязанностях и холодном бесстрастном разуме.

Поцелуи пьянят, кружа голову, и распаляют внутри огонь, что растекается огнём желания и страсти. Спешка для него нежеланна и неуместна, но медлительность наоборот постепенно разжигает его всё больше и больше.

Они сами не замечают, как лишают друг друга одежд. Ночь забирает себе эту тайну так же, как и многие другие. Укутывает своими объятиями мягко и становится единственным свидетелем любви, что растекается горячими реками нежности и страсти.

Тот прижимает к своей груди Маат, чувствуя гладкую, словно шёлк, кожу её спины. Он держит за талию, спускается руками ниже к бёдрам, но после скользит обратно выше. Линии плавные, изящные, словно специально созданы для рук Тота, и прикосновения будто довершают прекрасную мозаику, создавая целостный шедевр.

Аккуратная грудь ложится в мужские руки, и Тот несильно сжимает пальцы. Касания обжигают, и бутоны желания раскрываются яркими алыми цветами. Маат выгибается, ахая, и её ладони скользят по шее мужа вверх, пальцами зарываясь в жёсткие кудрявящиеся чёрные волосы.

Затылком она упирается в мужское плечо, когда Тот плавно двигает бёдрами, легко и неспешно скользя в горячее влажное женское нутро.

Её лоно благодарно принимает в себя твёрдую плоть мужа, и Маат качает тазом, подаваясь назад, навстречу чужим ласкам. Двое становятся одним, и изгибы одного тела идеально дополняют изгибы другого. Словно утраченные разбитые половины вновь соединяются воедино, и Хаос приходит в Порядок, а Разрозненность становится Единством.

Они двигаются плавно и синхронно. Перетекают друг в друга и чувствуют потребности друг друга, словно действительно становятся одним целостным организмом.

Горячее дыхание одно на двоих, оно в поцелуях и тихих стонах, томных туманных взглядах и нежности, осторожности движений. В толчках и раскрывающейся страсти, что в итоге взрывается снопом ярких искр.

Тот замирает, крепко прижимая Маат к себе. Она сама льнёт ближе к нему, сжимая пальцами волосы супруга. Удовольствие завершается облегчением и гармонией единения, когда двое становятся одним и воплощаются друг в друге.

Преисполняются любовью, которой даже мудрейшие боги не способны сопротивляться. Да и, на самом деле…

Они не очень-то хотят это делать.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

«Открываем аудиоальбом, ставим на рандом песни и пишем по первой, которая заиграет, ответ»

Их встречи с Маат преступно кратки и редки. Правосудие и мудрость не дремлют, они всегда должны быть начеку. Отданные и верные своим постам и тем ролям, что они исполняют…

У них не было времени на самих себя. Не было времени друг на друга. Не было времени на отдых. Просто не было времени.

Но иногда, когда ночь опускалась на благословенные земли, когда окутывала своим тёмным покрывалом, даруя избавительную прохладу и покой… Иногда у Тота выдавались мгновения, жалкие песчинки, крупицы времени, когда обязанности ненадолго выпускали его из своей крепкой безжалостной хватки.

В такие мгновения Тот возвращался в свой чертог. В пустынный дом, всегда одинокий и тихий, в котором царит тишина и покой вечного уединения.

До недавнего времени Тот любил это место. До недавнего времени Тот любил эту атмосферу.

А потом в его дом однажды вошла Маат.

С тех самых пор не было более одинокого места во всём Та-Кемете. По крайней мере для Тота уж точно.

Маат вдохнула в его обитель – в её хозяина – жизнь, новую, обновлённую. Чаровница-Хатхор связала воедино их судьбы, и сердца их томятся друг по другу, желая быть рядом и в близости.

Но правосудие и мудрость не дремлют. Равно как и не принадлежат они сами себе. Их долг выше, их долг главнее, и в одиноком доме, вмиг лишившемся жизни, Тот чувствует себя таким же одиноким, вмиг лишившимся жизни.

Путь его всегда был одиночен. Мудрость должна быть хладнокровна и бесстрастна. Не место в ней переживаниями и огню страсти, не место. Но искусница-Хатхор зажгла его в чужом сердце, и отныне Тот никогда не должен был быть один.

Пусть не всегда в реальности, но всегда в своих мыслях и сокровенных желаниях своей души.

«Когда-то давно я был одинок. Я мог есть и пить, веселиться и печалиться. Я мог спать и бодрствовать. Но стоило тебе войти в мой дом и похитить моё сердце, как я навечно потерял свой покой»

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

«Если отвечающие хорошо друг друга знают, то на один ответ ваши персонажи относятся к друг другу так же как и вы»

«Ответьте на вопрос в несвойственной себе манере»

«Ответ, в котором отвечающие так или иначе описывают себя»

Как давно мы были знакомы? Вероятно, ещё с тех пор, как Рим впервые столкнулся с Египтом – тогда ещё не противником, но уже потенциальной жертвой чужого могущества.

Рим крепчал быстро, превращаясь из небольшой общины в огромную территориальную державу. Звезда Египта же катилась всё дальше и дальше за горизонт, догорая, и прощальные лучи её не дарили более ни света, ни тепла.

Египет был обречён, а Риму лишь предстояло расцвести в своём могуществе.

Знакомство наше в те дни было весьма скромным. Мы лишь знали имена друг друга, да смутно догадывались об обязанностях. Янус – покровитель и защитник орлиных легионеров, и я, Тот, – хранитель мудрости и давних знаний.

Я наблюдал за ним со стороны. В ту пору казалось, что нет у нас ничего общего, ничего, что могло бы связать нас и сделать хотя бы… приемлемыми собеседниками.

Что ж… и богам мудрости свойственно ошибаться.

Ближе наше знакомство началось, когда к Великой Царице прибыл Римлянин. Не тот, который в итоге сгубил её; тот, что сам пал жертвой своего народа – он был учтив, умён и амбициозен. Янус был с ним тогда, и признаюсь, я не смог противостоять своему любопытству.

– Ты пришёл сюда завоевателем, но оружие твоих людей не направлено против моих, – Двуликий вовсе не был удивлён моей компании, взирал обоими ликами он в ночное небо Египта, стоя на открытом балконе одного из залов дворца Клеопатры. – Почему? – перед равным себе я не менял свой облик и видел в отражении его глаз острый клюв ибиса, изогнутый книзу.

Янус в ту ночь молчал долго. А когда уста его разверзлись, голос его звучал странным образом устало:

– Римляне умеют договариваться, – так он сказал тогда и посмотрел на меня юным ликом, обращённым в будущее.

С этого короткого и, надо сказать, первого разговора между нами и завязалось довольно странное, если так посмотреть, общение. Ведь договариваться римляне всё-таки не умеют, а Египет, как и предрекалось, стал лишь частью могучей империи.

– Винишь меня? – Янус лишь раз задал мне этот вопрос в тот самый день, когда великий принцепс вошёл во дворец царицы; тогда, когда всё было окончательно кончено.

– Да нет, – я мог лишь пожать плечами и, в общем-то, не лукавить с ним. – Ты всего лишь выполняешь свою работу. Всё остальное было предначертано, и мы можем лишь смириться с нашей судьбой.

Янус молча кивнул, и странным образом в его глазах я увидел благодарность. Тогда я не придал ей значения, а сейчас…

Сейчас всё, что я мог дать ему прежде чем забвение окончательно поглотит меня, – редкие встречи и долгие разговоры. О звёздах и истории, о превратностях судьбы и её вариантах, о времени и встречах в нём между смертными и богами. О нашем собственном месте и предназначении.

Это были странные разговоры. Странные встречи. Странная дружба и привязанность, в которые они вылились в итоге. Спокойствие и такая необычная правильность, которую я не ощущал даже рядом со своей справедливейшей супругой. И Янус…

О, мне известно, что его личины скрывают в себе куда более глубокую тайну. Превратности игривой судьбы – не иначе. Но я лишь могу как всегда лукаво сверкать глазами – птичий лик хорошо позволяет прятать внутри горечь и вину от того, что я не могу дать больше того, что даю сейчас.

– Этого достаточно, – Янус, конечно, понимает всё не хуже меня.

И на самом деле я ему благодарен.

========== Вопрос 13 ==========

Комментарий к Вопрос 13