Текст книги "Я подарю тебе тьму (СИ)"

Автор книги: Лора Олеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 48

Решение

У Зоулии я задерживаюсь часа на два, не меньше. Там меня заставляют завтракать второй раз (и я не возражаю) рисовой кашей с печеной тыквой и пирожками с капустой. Хозяйка то и дело бегает обслужить покупательниц, которые прибывают изо дня в день. А потом снова набрасывается на свою работу. На болванках висит несколько незаконченных или приготовленных для украшения шляпок. Я сижу у окна рядом с рабочим столом Зоулии, и с моего лица не сходит улыбка. В доме тепло от горящих дров в очаге. Сына муж шляпницы взял сегодня с собой в лес, так что никто не мешает ей работать. Я с удовольствием наблюдаю, как ловкие руки женщины кроят, шьют и украшают. Из бесформенных обрывков и кусочков возникает такая красота, что я готова захлопать в ладоши. Где же прячется эта красота, как не в человеческой душе, невольно думаю я. Только кто-то может ее извлечь оттуда, а кто-то нет.

– Надо будет тебе нанять продавщицу, – говорю я, когда женщина в очередной раз возвращается в мастерскую.

– Надо. Но пока я справляюсь. Думаешь, надо начать искать?

– Пока подожди. У меня есть человек на примете, – уклончиво говорю я.

– Мне обещали дать адрес очень талантливой кружевницы, – говорит Зоулия, откусывая нитку зубами. – Говорят, что у нее почти все кружева напрямую выкупают поставщики и перепродают уже в столицу. Но меня по знакомству обещали свести с ней.

– Как интересно! – загораюсь я. – Надо обязательно с ней подружиться. Мне тоже нужны кружева на одно изобретение.

Ну конечно! Зонтики ведь изначально делали от солнца и использовали для них кружево.

– Если хочешь, Астра, я возьму тебя с собой, – предлагает Зоулия.

– Хочу! Хочу!

Женщина улыбается. Сколько мы с ней знакомы? Без году неделя! А такое чувство, что знаем друг друга всю жизнь. Если у меня и есть подруга в этом мире, то это Зоулия.

– Ули, – смущенно интересуюсь я и собираю пальцем крошки на тарелке в одну кучку. – А если бы у меня не было дома…

– Что случилось? – встревоженно вскидывает на меня глаза шляпница.

– Ничего. Я просто спрашиваю. Если бы мне некуда было идти. И если бы…

Я хочу спросить: если я не смогу накладывать чары, – но вовремя замолкаю.

– Астра, – серьезно говорит Зоулия. – Если тебе нужна помощь. Если тебе нужна будет крыша над головой… Короче, двери нашего дома для тебя всегда открыты.

– Спасибо! – отворачиваюсь я и смахиваю с ресниц слезы.

Сегодня у меня странное настроение: боль и грусть мешаются в душе с верой в то, что как-нибудь все устроится. Но как?

* * *

– И куда это ты убежала без завтрака, Астра? – недовольным басом выговаривает мне Арвета, едва я вхожу в дом. – Ну-ка марш на кухню!

Она стоит в холле руки в боки и хмурится.

– Я сегодня уже завтракала два раза, – оправдываюсь я. – Не сердись! Мне надо было, честное-пречестное, уйти на рассвете.

– Короче, через два часа обед, – угрожающе говорит Арвета. – Будешь есть до отвала.

– Я согласная, – улыбаюсь я.

– И там тебя ждут в твоей комнате, – собирается вернуться к своим делам экономка.

– Кто?

– Как его… Ивар, что ли, зовут. Сын столяра.

Я радостно устремляюсь в свою комнату. Как же хорошо, что у меня снова кабинет.

Парень стоит и разглядывает мой стол, на котором разложены инструменты. Мебели еще мало, но очаг горит – Арвета пытается хорошенько просушить и протопить комнату. Пахнет свежим деревом и воском от пола. В углу стоит свежеизготовленная кровать – большая, светлая, с ажурно вырезанной спинкой.

– Ивар! – улыбкой приветствую я гостя, не отрывая восхищенного взгляда от своей новой кровати. Любовно провожу рукой по резьбе, и парень сияет.

– Госпожа Астра! А я тут вам принес, как обещал, разные образцы материала для вашего изобретения…

Ивар тянется в мешку, стоящему в углу, из которого торчат разные прутики и палки.

И мы начинаем перебирать материал, снова рисовать чертеж зонтика, обсуждать технические детали.

В итоге, Ивар остается на обед. Долго отнекивается, но я затаскиваю его в кухню, и Арвете не остается ничего, кроме как накрыть еще на одного человека.

Льерен появляется в конце обеда, слишком рано, на мой взгляд. Ивар, смущенно вскочив, сразу же уходит, обещав мне вернуться, как только хорошенько продумает систему складывания спиц и сделает пробный образец. Я тепло прощаюсь с парнем. И успеваю поймать тяжелый взгляд мага, брошенный вслед гостю. Ух ты, да Льерен ревнует!

Сажусь назад за стол и смотрю, как суетится Арвета, обслуживая своего любимца.

– Я так понимаю, что ты продолжаешь свою деятельность, Астра? – напряженным голосом говорит маг после нескольких минут еды в полном молчании.

– Продолжаю, – с вызовом говорю я. – Продолжаю и буду продолжать.

Наши взгляды скрещиваются. Я вижу, что Льерен многое хочет мне сказать, даже было открывает рот, но тут же поджимает губы. Кажется, он не считает себя вправе больше мной управлять. Ничего себе! Даешь аболюционизм среди попаданок в Холлин! Готова записаться в волонтеры! Арвета встревоженной наседкой снует рядом, готовая защищать нас друг от друга. Я вижу, как Льерен стискивает вилку, и по прибору пробегают зеленые искры. А вот не надо на меня искрить! Я это и сама делать умею прекрасно!

– Нам надо поговорить, – сквозь зубы цедит маг.

– С превеликим удовольствием, – говорю и встаю из-за стола. – Я буду у себя в кабинете! – важно добавляю я и гордой павой выплываю из кухни.

Но когда остаюсь одна, бравада слетает с меня, а вместо этого наваливается грусть и апатия. Я некоторое время жду, прислушиваясь к каждому звуку за дверью. Но маг выходит из кухни, а затем ступени лестницы скрипят под его ногами. Ах вот как! Ну и не больно хотелось.

Я рывком двигаю стул. Раскладываю на столе книги и тетрадь. Сажусь писать лестраль. Сначала рука у меня дрожит от раздражения, но постепенно руны становятся все более и более аккуратными. Я увлекаюсь работой и не замечаю, как день подходит к концу. Зажигаю лампу и продолжаю писать.

* * *

Ужинаем мы порознь. Маг приказывает Арвете принести ужин ему в кабинет и вниз не спускается. Я ем одна, и кусок не лезет мне в горло. Нет, так дальше тянуться не может. И я решительно поднимаюсь в кабинет мага. Стучусь.

– Входи, Астра!

У Льерена измученный вид, и мне сразу же становится стыдно. У него и так куча проблем в жизни, а я ему еще и нервы мотаю. С одной стороны. С другой стороны, не вытащи меня в этот мир его брат, и у меня проблем бы было поменьше.

– Ну что Похититель душ, Льер? – миролюбиво спрашиваю я. – Не удалось его поймать?

– Он не оставляет следов, Астра, – мрачно говорит маг. – И мы по-прежнему не знаем о нем ничего, кроме того что это мужчина и что он темный маг. Приезжий? Мои люди прочесывают постоялые дворы. Но как они поймут, что он маг, если он скрывает это? В прошлый раз такой обход ничего не дал! – Льерен раздраженно швыряет перо на стол.

– А зачем он это делает? Зачем ему человеческие души? Что он с ними делает? Да еще и разделяя их на части.

Меня передергивает от воспоминания о девушке, которая тогда пострадала и в которую Тиэрен вливал душу. Интересно, выздоровеет ли она.

– Не знаю, Астра, – говорит Льерен. – Человеческая душа – это огромная энергия. Не представляю даже, в каких экспериментах ее можно использовать.

Маг хмурится и о чем-то задумывается.

– А раньше такого не было?

– Знаешь, в древние-древние времена был, кажется, темный бог, который питался человеческими душами. Но это лишь страшная легенда. Не думаю, что такое возможно.

Я невольно кошусь в темное окно, где бродит ледяная ноябрьская ночь и где на небе блестят кристаллы звезд.

– Что ты решила, Астра? – вдруг спрашивает Льерен. – Я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать. Говори! Жду приговора.

Губы Льерена кривятся. Маг сидит в напряженной позе, и мне снова становится его жаль.

– Льер! – мягко начинаю я. – Я не возьму назад слова и выйду за тебя замуж. Когда это надо сделать?

– Последний день осени, я же тебе говорил.

– Хорошо. Это уже скоро. Мы проведем этот обряд, а потом… – мужчина молча и внимательно смотрит на меня, и его рука невольно сжимается в кулак. – Я помогу избавиться тебе от проклятия, но потом… Потом я уйду.

Льерен невольно вздрагивает. В его глазах на миг мелькает боль, но он тут же берет себя в руки и спокойно говорит:

– Я понимаю.

– Понимаешь? – восклицаю я. – Да что ты понимаешь! Ты не представляешь, как это ужасно, как больно думать, что человек, которого ты… который тебе дорог, оказывается, всего лишь призрак. Который может в любой момент исчезнуть, уйти. А мне что делать потом прикажешь?

– Да я все понимаю, Астра! – говорит глухо маг. – Я был идиотом с самого начала, когда пытался тебя удержать. Не понимаю, на что надеялся Тиэр. Зачем все это затеял.

– Он хотел как лучше, – оправдываю я невольно Тиэрена.

– Как лучше? – вспыхивает Льерен. – А мне, мне что теперь делать? Ты даже не представляешь… – маг грохает кулаком по столу, и я с испугом отшатываюсь. – Прости! Не хотел тебя пугать, Астра!

– Ничего, – извиняюсь я. – И, Льер, я должна на что-то жить, как-то зарабатывать на хлеб…

– Я дам тебе столько денег, сколько потребуется, Звездочка, – быстро говорит маг.

– Это в крайнем случае, – соглашаюсь я, подавив в себе неблагоразумное желание сразу отказаться. – Я не собираюсь умирать с голода из-за того, что вы меня притащили в этот мир. Но по возможности я хочу сама себя обеспечивать. Тиэрен сказал, что я могу работать артефактором. Я выучу лестраль до конца и буду рисовать руны. Это не обсуждается, – строго говорю я, увидев, что маг было хмурится.

Льерен стучит пальцами по столу и размышляет.

– Хорошо. Будь по-твоему, Астра. Но я хотел бы контролировать твою работу. Чтобы не произошло так, как в тот раз.

Фух! Я с облегчением выдыхаю. Первый раунд мой. Радостно киваю.

– И еще!

– Что еще? – снова хмурится маг.

– Льер, сними, пожалуйста, с меня свою метку, – стараюсь я говорить твердо.

– Астра, это для твоего же блага. Ты забыла, как тебя украли, и я смог найти тебя только по ней?

– Я не щенок неразумный, – пытаюсь донести я до мага свою мысль.

– Ты на моем попечении.

– Но, может, есть и другие способы? – по глазам мага я вижу, что близка к истине. – Давай ты поставишь метку на каком-нибудь предмете. Я его могу с собой брать, когда буду уходить из дома.

– Но на теле надежней, Астра. Так я буду уверен…

– Знаешь, Льер, – говорю я, чуть волнуясь. – Когда-то давно в моем родном мире было рабство. И вот рабов иногда клеймили. Выжигали им раскаленным железом метку на теле. Чтобы все знали, что этот человек – собственность хозяина.

– Но при чем тут…

– Твоя метка не видна, Льер, но жжет не меньше, – звенящим от обиды голосом говорю я. – Сними! Я не хочу быть ничьей рабыней. Или собственностью.

У мага на лице ходят скулы, но он встает и подходит ко мне. Я запрокидываю голову. Какой же Льер все-таки большой! И когда его глаза, горящие синими кристаллами, обращаются на меня, я готова слушаться его во всем. Но сейчас мне нельзя давать слабину. Я ведь знаю, что права.

Льерен, еле касаясь, приподнимает левой рукой мое лицо за подбородок. Я вижу пламя, горящее на ладони правой руки мага. Опускаю веки, не в силах смотреть. Жар не больно опаляет мою щеку, некоторое время пощипывает, а потом кожу охватывает приятная прохлада.

– Все, – глухо говорит Льерен, отпуская меня.

Я открываю глаза, в которых стоят слезы.

– Льер! – шепчу я и обнимаю его.

– Зачем? – спрашивает с тоской Льерен.

– Ну тебе же надо восстановить магию, – объясняю я. – А спать я теперь буду внизу. Ты же понимаешь?

– Понимаю, – безжизненным голосом говорит Льерен и прижимает меня к себе.

Так мы и стоим, обнявшись, полные своей боли и тоски, которые мы не в силах ни уменьшить, ни унять, ни разделить. Может, я делаю ошибку? Тогда пусть остановит меня! Пусть скажет, что я глуплю, что не должна уходить от него. Но Льерен молчит. А через некоторое время отпускает меня. И я ухожу вниз, начиная рыдать, едва закрыв дверь кабинета мага. Как же черно кругом! Как же беспросветно черно! Мне кажется, что на небе погасла последняя звезда, что я блуждаю во тьме и уже никогда-никогда не найду из нее выхода.

Глава 49

Храм

Храм невысокий, одноэтажный. Я бы, наверное, и не обратила внимания, если бы маг, когда мы проезжали мимо, не показал на него.

Высокие деревянные двери открыты, приглашая войти. Под карнизом в три ряда вьются руны. Тиэрен объяснял мне, что жрецом храма может быть только светлый маг, и он сам восстанавливает защиту, обновляя чары. Небрежность карается смертью, ведь во время Черного тумана храм становится спасительным прибежищем для людей, не способных защитить себя от напасти.

Я осторожно переступаю высокий порог. На нем тоже защитные руны. «Чтобы никакая нечисть не могла через него проникнуть. На порог нельзя наступать, Астра! Помни об этом, когда пойдешь в храм. В остальном, никаких особых правил нет. И входить разрешено любому человеку, поклоняющемуся любым богам, уроженцу Гроста или же чужестранцу. Таков наш закон».

Ночью внутри храма, должно быть, темновато – лишь четыре неярких магических светильника горят голубым пламенем в углах. Но днем света хватает, и я с любопытством начинаю разглядывать фрески на стенах. В Гросте почти ни у кого нет картин, и наверняка люди разглядывают изображение в храме с восхищением. Манера письма напоминает мне земную православную иконопись с ее обратной перспективой и несоразмерными пропорциями людей, разве что рисунки изображают совсем, совсем иное.

– Ты что-то ищешь, дочь моя? – слышу я голос и оборачиваюсь.

Жрец одет почти как обычный человек, и только плащ с красной окантовкой по краю капюшона и подола выдает в нем служителя культа. С морщинистого лица на меня с доброй усмешкой поглядывают выцветшие от времени голубые глаза. Седые волосы длинные и заплетены в косу. Тиэрен говорил, что жрецы никогда не стригут волосы, придавая этому особое значение. Что ж, и в нашем мире в разных религиях считалось, что в человеческих волосах содержится его жизненная сила и магия. Так что ничего удивительного. Кроме того, что в это мире магия действительно есть.

– Я хотела с вами поговорить… – я мнусь, не зная, как обращаться к жрецу. Вот блин! Забыла спросить об этом моего мага.

– Ты не местная, – полувопросительно говорит жрец.

– Да, я из Залифа, – говорю я, но мужчина насмешливо улыбается.

Черт! Держу пари, что он раскусил мою ложь.

– Ты ведь невеста темного мага Астра?

Вот уж воистину «их город был мал, они слышали, как на другой стороне мешают ложечкой чай». В Агнурисе остался хоть один человек, который не знает обо мне?

– Да, и вот по этому поводу я и пришла к вам, – справившись с замешательством, говорю я. – Я хотела бы узнать по поводу бракосочетания.

– А что ты хочешь узнать?

– Я же не местная. Как у вас это происходит, когда и кто проводит.

– Церемонию провожу я, – доброжелательно отвечает мне жрец. – Обычно в храме, чтобы было поторжественней, но могу прийти и домой к брачующимся. Можно провести церемонию и в лесу. Не так важно, где магически скрепить брак людей, главное, чтобы они оба этого желали.

Я понимающе киваю.

– А вот… Дата важна?

– Нет.

– Я и правда мало что знаю о традициях Гроста, – неуверенно говорю я, – и, видимо, здесь какая-то путаница. Или я неправильно что-то поняла. Но Льерен сказал, что мы можем пожениться лишь в последний день осени.

– А-а! – внимательно смотрит на меня жрец. – В последний день осень или другого времени года скрепляют лишь браки проклятых темных магов с девушками из других миров, которых они нашли в Туманном лесу.

Я бледнею, но жрец, увидев это, мягко кладет мне руку на плечо.

– Не бойся, дочка! Я не выдаю никому тайны и страхи, с которыми люди приходят ко мне.

Я едва слышно выдыхаю с облегчением.

– Тогда… тогда нам приходить к вам в этот день?

– Нет, такой брак скрепляют лишь жрецы храма Тьмы из Туманного леса. Жрец придет в нужный день. И его искать не надо. Он сам найдет вас.

Я растерянно улыбаюсь и киваю.

– Я вижу, что ты еще хочешь о чем-то спросить меня, Астра, – проницательно говорит маг.

– Хочу. Но боюсь.

– Пойдем-ка посидим в саду, – предлагает мне мужчина.

Мы выходим в другую дверь и оказываемся в маленьком садике на задах храма. В глубине стоит дом – там, видимо, живет жрец. В саду стоят лавки и столы, уж не знаю, для чего они здесь. Для угощения нищих, как в наших монастырях?

– Люблю сидеть в этом саду, – доверительно говорит мне хозяин и усаживается на скамейку. Я следую его примеру. – Люблю смотреть за сменой времен года. Листья скоро полностью облетят. В Агнурис придут долгие холода и вьюги. И не все жители дождутся тепла и весны.

Это намек? Или просто болтовня ни о чем? Я смотрю на яблоки, висящие на самой макушке яблони: их, видимо, не смогли оттуда снять. Мне почему-то до слез жаль их: они так и останутся висеть и в мороз, и под снегом, пока не опадут однажды на мерзлую землю. Может, хоть птицы их склюют?

– Так какой у тебя вопрос? – внезапно поворачивается ко мне жрец.

– Я вас вот о чем хотела спросить, господин…

– Шамрис. Отец Шамрис.

– Отец Шамрис, я слышала об одном пророчестве и хотела бы узнать поподробней. Если это можно.

– Почему бы и нет? Какое конкретно, дочка? Мало ли пророчеств блуждает по миру. И о конце света, и о падении королевств.

Не, ну на такие глобальные знания я не претендую. Мне бы с моими делами разобраться. Еще апокалипсиса не хватало. Да и смены власти тоже. Жить во время перемен, что может быть хуже? Тут я согласна с китайцами на все сто процентов.

– Я хочу знать, что говорится в пророчестве о Черном тумане, – поясняю я. – Ведь есть же такое?

– Есть. Тоже достаточно древнее.

– А как оно звучит?

– Ну, тебе это мало что даст, – улыбается Шамрис. – Изначальное пророчество на древнем языке, который мало кто уже знает. Рассказывают, что произнесла его великая пифия Глурисса. Его записали лестралем, чтобы сохранить для потомков. Значение рун сохранилось, так что более или менее понятно, о чем идет речь.

– И о чем же?

Я не могу скрыть своего нетерпения.

– Если попытаться прочитать руны, то это предсказание гласит так: «Когда появится звезда, когда прозвучат правильные слова и будут написаны правильные руны, когда иномирную душу отправят за грань, тогда навсегда закроется дверь, и Черный туман не будет более беспокоить живущих».

– А что за звезда?

– Полагаю речь идет об Эриоте, Весенней звезде. Она всегда появляется впервые над горизонтом в день весеннего равноденствия. Для нас это особый праздник, День Новолетия. И Эриот является провозвестником нового жизненного цикла. По преданию боги создали Холлин именно в этот день. Мир был создан идеальным, Тьма и Свет находились в полной гармонии, но впоследствии она была нарушена.

– Понятно. А что значит иномирная душа?

– Сложно сказать, – пожимает плечами жрец. – Лестраль передает лишь общий смысл, основную идею. Душа, не принадлежащая этому миру? Душа, пришедшая из другого мира? Вообще что-то другое? Кто знает.

– Вот всегда пророчества такие туманные и неясные, – жалуюсь я. – Нет чтобы сказать четко и ясно: такой-то имярек в такой-то день должен сделать то-то и то-то.

Жрец тихо смеется.

– Ты забавная, дочка. В тебе мало тьмы и очень много задора и веселья. Это жизненно необходимо нашему магу. Льерен слишком пал духом и слишком погрузился в отчаянье. Кто-то должен не дать ему окончательно кануть туда.

Мне кажется, что все это сказано с намеком, и жрец знает больше, чем говорит, но тут Шамрис встает, показывая, что время, отведенное мне, вышло.

Я иду по улице и размышляю над услышанным. Может, и правда моя судьба стать светочем для Льерена? А я была так жестока с ним вчера, так ранила его своими словами. А ведь у мага опасная работа. Он каждый день, можно сказать, ходит по лезвию бритвы. И если он еще не ушел за грань, то это просто чудо. А я так легко отказалась от этого чуда! Решила, что не смогу перенести потери. Но разве мы, люди, и так не знаем, что все дары в этой жизни временные? Разве мы не знаем, что наши близкие, самые дорогие нам люди могут в любой момент покинуть нас? И что? Разве кто-то отказывается от этих даров, думает о том, что получил их лишь на время?

Эмоции переполняют меня: жалость к Льерену, раскаянье, сожаление о вчерашнем, желание исправить свою ошибку.

Я быстро иду по улицам, решив, что не буду медлить и все выскажу магу, извинюсь перед ним за свою опрометчивость. Улицы мелькают, лица горожан кажутся калейдоскопом, не заслуживающим сейчас моего внимания.

Вот знакомый мрачноватый особнячок, от которого хорошо видна городская ратуша. Хрипловатый звон башенных часов торопит меня, намекая на быстротечность времени. Мне начинает казаться, что я опаздываю, и я почти бегу.

Мои ботинки выбивают дробь по ступеням, я вхожу в знакомый темный холл. Из-за закрытых дверей слышны возбужденные голоса. Замираю в предчувствии беды, но заставляю себя толкнуть створку двери.

Не менее шести пар глаз обращаются ко мне. Взгляд Льерена горит мрачным синим пламенем, и у меня екает душа.

– Вот же она, преступница! – раздается знакомый голос, в котором слышится торжество, смешанное с острой ненавистью. – Арестуйте ее немедленно, господин темный маг!