Текст книги "Я подарю тебе тьму (СИ)"

Автор книги: Лора Олеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 37

Замок-на-горе

Замок-на-горе прекрасен. В прорехе пламенеющей листвы показывается его верхушка с башнями и крепостными стенами, и я восхищенно вскрикиваю. Тиэрен с улыбкой смотрит на меня.

Природа сегодня решила на время оттаять. Из леса тянет ледком, но солнечные лучи роняют прощальный дар неожиданного тепла. Небо мешает голубой цвет с сизым, словно колеблясь, перед тем как окончательно застыть зимней хрупкой эмалью. Дорога все время поднимается, но не слишком ощутимо.

– Не мерзнешь? – заботится Тиэрен.

Я весело мотаю головой. Щеки пощипывает ветер, но в новой меховой шубке и теплой осенней шляпке-капоре мне совсем не холодно. Пальцы я прячу в меховой же муфточке. Нет, конечно, я могла не обряжаться в меха, но мне хотелось предстать перед родителями жениха в полном блеске.

– В таком платье хоть на королевский бал, – говорила утром госпожа Вильма, ползая у моих ног, чтобы подшить подол.

– Ага.

С портнихой мы поладили не хуже, чем с Зоулией, которая сегодня, не удержавшись, прислала мне восторженную записку, что нашу с ней шляпку оторвали едва не с руками.

«Вы так удачно подсказали, госпожа Астра, чтобы я ее поместила на витрину, – написала она мне. – Вечером шляпка сияла сквозь стекло, и у лавки начали толпиться зеваки. А утром, сразу как только лавка открылась, прибежали две покупательницы и чуть не передрались из-за этой шляпки. Хорошо, что я пообещала второй сделать похожую. Уже есть заказы на новые. И все благодаря вам, милая-милая Астра».

Я сложила записку с довольной улыбкой.

Госпожа Вильма тоже пала жертвой легкой наживы и с радостью приняла мое рационализаторское предложение, а в благодарность пообещала до утра пошить роскошное платье. Подозреваю, что и она, и ее помощницы сидели над ним всю ночь. Ранним утром портниха приехала с готовой одеждой ко мне домой, чтобы уже подшить подол прямо на мне.

– Значит, говорите, госпожа Астра, что у вас в Залифе делают плащи из непромокаемой ткани? – снова уточняет она, откусывая нитку зубами и принимаясь вытаскивать из подола булавки.

– Да, как я вам и говорила, – важно подтверждаю я. – Вы сошьете плащи с капюшонами, а я вам зачарую ткань, чтобы она стала непромокаемой. Единственное, чары недолговечны. Каждый новый сезон придется возобновлять.

– Очень интересная идея, – говорит портниха, поднимаясь с пола. – Я всю ночь над ней думала. Это же можно и летние легкие накидки сделать, и осенние утепленные плащи…

– Да чего только не сделаешь! – машу я рукой.

Я ведь еще собираюсь начать выпускать зонтики. Но тс-с! Это пока мой секрет. И этот бизнес я из своих рук не выпущу. Я же не виновата, что они пока до таких элементарных удобств не догадались! Но сначала надо будет найти мастера, который сделает конструкцию этого самого зонтика. Складной вряд ли получится, но самый простой механизм я прекрасно себе представляю. Можно арендовать часть лавки, например, у шляпницы Зоулии: зонтики будут смотреться со шляпками очень неплохо. А что если на зонтики тоже пришивать светящиеся вставки? Хм, интересная идея. Если дело выгорит, то сделаю свой собственный магазин. Потом…

– Астра! – щелкает у меня перед носом пальцами Тиэрен. – Ты вообще меня слышишь?

– Что? – прихожу я в себя.

– Не слышишь, – с улыбкой констатирует Тиэрен. – Опять о своих изобретениях думаешь.

Я розовею от смущения.

– Ну так я…

– Да занимайся чем хочешь! – успокаивает меня маг. – Я, напротив, страшно рад, что ты начинаешь обустраиваться в Гросте. Думаешь, я не беспокоился за тебя, девочка? Не испытывал угрызений совести, что вытащил тебя в наш мир?

– Прямо-таки испытывали? – с недоверием спрашиваю я.

– Астра, изменить законы мира никому не под силу, – строго говорит маг. – Одна Тьма знает, почему это происходит: почему темные попадают под проклятие, почему исцелить их может лишь дева, пришедшая из другого мира, почему и как девушек затягивает в Туманный лес Холлина, почему только скрепленный брак окончательно снимает проклятье с мага…

– Скрепленный? То есть зарегистрированный в храме? – уточняю я, схватившись за последние слова Тиэрена.

– Скрепленный после заключения брака, – сухо повторяет маг, и я в душе ахаю, догадавшись.

Ах вот как! Значит, Льерен с самого начала знал, что брак будет ни фига никаким не фиктивным. Знал и врал. Нет, не врал, но недоговаривал. Они оба недоговаривали. Значит, с самого начала предполагалось, что я пересплю с Льереном. Захочу я этого или нет. Поэтому он так активно и подкатывал ко мне. Соблазнитель чертов!

Становится донельзя обидно. Я кутаюсь в шубку и вдыхаю сырой воздух, пахнущий тлением осени. Он забивается горечью мне в горло и наполняет душу пепельной мглой. Я часто дышу, стараясь не расплакаться. Почему-то этот обман сильно ударяет по мне.

– Астра! – зовет меня Тиэрен, но я не оборачиваюсь.

Я должна пережить это. И свою обиду на… На кого я злюсь сильнее: на Тиэрена, который вытащил меня из моего мира, или на Льерена, который врал? То есть молчал.

Несколько минут проходят в молчании. Я любуюсь догорающим пожаром осени и голубыми всполохами неба между золотой листвой. Но скоро зима. А зимой главное – это теплый кров и надежный приют. Ладно, чего махать кулаками после драки? Назад я не вернусь, и, по правде, не очень-то мне туда и хочется. Грост, несмотря на его темные стороны, мне очень нравится. А если я еще открою свой магазин… Надо будет найти мастера. Хм. Вряд ли у них тут есть легкие сплавы. Значит, зонтик будет деревянным. Итак, плотник…

– Опять о своих нововведениях думаешь? – улыбается Тиэрен и поясняет: – У тебя все на лице написано. Не дуйся! Я же одобряю все это.

– А Льерен вот нет!

– Я уже написал ему в письме свое мнение. Надеюсь, что он прислушается ко мне.

– А я-то как надеюсь!

– Все твои занятия я уважаю. Но! Раз уж ты решила стать артефактором при маге, то прежде всего концентрируйся на главном.

– А что у нас главное?

– Черный туман, – лицо Тиэрена мрачнеет. – Раньше, если хроники и летописи не врут, он появлялся реже, а теперь каждый месяц выползает.

– А откуда он выползает?

– Опять же, раньше он выползал из развалин храма, где в древние времена что-то произошло. То ли маги пытались портал в другой мир сделать, то ли еще какой-то запрещенный ритуал провести. Никто достоверно не знает, потому что все участники ритуала погибли на месте.

– А почему нельзя как-то магически оградить это место? Руны защитные сделать, как на стенах города?

– Ты думаешь, не пытались? – усмехается Тиэрен. – Пробовали, Астра, пробовали. Возможно, если бы весь мир объединился для решения этой проблемы, то и смогли бы победить. Но, к сожалению, Черный туман расползается только по нашему графству. Столица далеко, и у короля хватает своих проблем. Так что это, можно сказать, наша местная напасть. И, положа руку на сердце, в Проклятых землях во всех графствах правителям хватает своих проблем. Да и в других королевствах тоже.

– А в середине континента еще и Туманный лес, средоточие монстров разного пошиба, – со вздохом соглашаюсь я.

– Вот именно. Поэтому Черный туман – это, можно сказать, наследство графов Мирчеллиев. И твое тоже теперь. Раз уж ты становишься частью этой семьи.

– Жаль, что нельзя отказаться от такого наследства, – улыбаюсь я. – И вообще я бы деньгами предпочла.

Тиэрен смеется почти весело.

Настроение у меня тоже постепенно улучшается. И обида на мага прошла. Да и как можно в такой солнечный и радостный день долго пребывать в унынии? Между деревьев снова показывается Замок-на-горе, и я в который раз восхищенно ахаю. Здание подросло, поскольку мы к нему приблизились. Интересно, а почему замок не в столице графства, и, наоборот, город не возник вокруг замка? Возможно, в этом мире историческое развитие происходит немного иначе. Интересно будет понять, в чем разница.

– Отца ты уже видела. Мне Льерен написал.

– Да уж, имела удовольствие, – фыркаю я, но Тиэрен не комментирует мое фырканье.

– А мать… Ну, сама увидишь.

– Такая страшная?

Я сразу вспоминаю рассказы о разных свекровях из своего мира. Истории пугающие. И как свекрови делают разные пакости молодым, как вредят невесткам или заставляют унижаться перед ними. И сыновей своих настраивают против. Вспоминаю все, вплоть до истории вдовой польской королевы Боны Сфорцы, отправившей в могилу неугодную ей любимую жену своего сына. Разрезав яблоко ножом, одна сторона которого была пропитана страшным ядом, Сфорца съела чистую половину и предложила вторую доверчивой невестке. Какой, интересно, окажется графиня Мирчеллий? И если ее муж так возненавидел меня с первой минуты, то что скажет его жена? Дрожь пробегает у меня по спине.

– Тиэрен, а у вас тут…

– Что?

– Ну, травят друг друга? Знаете, всякие яды в перстне. Отравленные книги…

– Астра, девочка, не волнуйся, – пожимает мне локоть Тиэрен. – Я же буду с тобой. Никто тебя и пальцем не тронет.

– Ну хорошо, – соглашаюсь я. – Так а почему вы завели разговор о Черном тумане?

– Давай я тебе потом расскажу. Мы уже подъезжаем, – говорит Тиэрен.

Деревья расступаются, и я вижу замок. Широкое плато, на которое мы незаметно взобрались, заканчивается обрывом, и прямо над ним, на слегка отстоящей от плато скале, высится замок. Окруженный мощными стенами, с дозорными башнями, с каменным мостиком, перекинутым через пропасть. Вся поездка до замка заняла не более получаса, но я, еще ни разу не имевшая счастья выходить за пределы городских стен, наслаждаюсь каждой минутой путешествия.

Подковы лошадей звонко стучат по мосту, вызывая эхо, и наш открытый экипаж проезжает под поднятой решеткой. Я задираю голову, с робостью оглядывая высокую гулкую арку и устремленные вниз острия решетки. Снова начинаю волноваться и нервно оправлять прядку волос, которую вытащил из-под капора нахальный ветер, дующий здесь намного сильней, чем в долине, где стоит Агнурис.

– Астра, ты прекрасно выглядишь, – подбадривает меня Тиэрен.

Возможно. То есть я, по крайней мере, сделала для этого все. Захватила с собой бархатные туфельки со стразами, даже помыла вчера волосы тем средством, про которое мне говорил Льерен. И – о чудо! – мои волосы сразу же стали родного оттенка. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Льерен явно будет удивлен, встретив вместо рыжей невесты светло-русую. Сердце царапает коготь тоски по моему обманщику-соблазнителю, но я старательно закрываю свое сердце от посторонних сейчас мыслей.

Вкладываю пальцы в руку Тиэрена. Наш возница слезает с козел и начинает распрягать лошадей. А мы с магом идет ко входу. Слуги кланяются нам и открывают высокие двери темного дерева. В холле у нас принимают верхнюю одежду. Я переобуваю сапожки на туфли. И мы начинаем подниматься по лестнице. Сердце стучит, предчувствуя… Вот честное слово, не предчувствуя ничего хорошего.

Глава 38

Родственники

Зал, куда меня приводит Тиэрен, освещен солнцем, которое проникает сквозь высокие стрельчатые окна. Потолок взлетает вверх, и я ощущаю себя в этом просторном помещении маленькой бабочкой, залетевшей случайно в храм. Хочется спрятаться за спину моего жениха, но я себя уговариваю не паниковать раньше временя. Это всегда можно сделать и потом.

В зале я вижу троих, и каждый из них по-своему примечателен. Свекра я узнаю сразу же. Высокий и худощавый, он смотрит на нас с Тиэреном с холодным неодобрением.

– Ваше сиятельство! – сдержанно здоровается мой маг, и я делаю низкий реверанс, надеясь, что не выгляжу смешно.

– Снова сменили шило на мыло, ваша милость? – шипит граф. – Каждый месяц новая невеста? Впрочем, раньше вы их хоть не называли невестами.

– Ваше сиятельство? – приподнимает бровь Тиэрен. – Не понимаю вас.

– Ну эта все же лучше, чем та рыжая потаскушка, с которой я застукал вас в прошлый раз, – хмыкает граф. – Хоть выглядит прилично. Но не удивлюсь, если и эта умеет разве что коровам хвосты крутить.

Я краснею.

– Вы заблуждаетесь, отец! – ледяным тоном изрекает маг.

– Прекрати, Виррод! – вмешивается женщина, стоящая рядом со свекром. – Ты ведешь себя совершенно неподобающе! Как не стыдно!

Я изумленно раскрываю глаза. Женщину я узнаю сразу. Это она приходила к нам в дом. И называла себя Лилией. Сейчас свекровь выглядит иначе: роскошное атласное платье цвета граната струится до пола, подол украшен изящной золотой вышивкой. На плечах пелерина из серебристого меха. Светлые волосы с нитями седины уложены нарочито небрежно, но во всем облике Лилии сквозит такая аристократичность, что я еще больше теряюсь. Ну куда мне с моим свиным-то рылом да в калашный ряд! Губы у меня начинают подрагивать, и я готова убежать отсюда куда глаза глядят. Только нежелание позорить Тиэрена останавливает меня.

– Я попросил бы прекратить оскорбления моей невесты. Если в этом доме нам не рады, то не вижу нужды навязывать свое общество, – заключает маг и поворачивается ко мне: – Едем, Астра!

– Что за глупость! – восклицает Лилия. – Вам очень даже рады!

Она подходит ко мне, легко обнимает и на секунду прижимается щекой к моей щеке. Я чувствую легкий запах духов – сухой и кисловато-терпкий, шею мне щекочет мех.

– Не слушай графа, деточка, – ласково говорит она мне. – У Виррода с утра несварение желудка, вот он и выплескивает свое дурное настроение на окружающих.

– Лилия! – возмущается граф, но свекровь, не обращая внимания на мужа, заговорщицки подмигивает мне.

– Ваше сиятельство! – склоняюсь я перед женщиной.

– Зови просто Лилией, – предлагает мне свекровь.

– Очень рада с вами познакомиться, – шепчу я, все еще растерянная таким двояким приемом, но тронутая и объятием, и дружелюбием матери Льерена.

– А мне, Льерен, похвастаешься невестой? – подает голос третий присутствующий.

– Марсий, друг! – восклицает Тиэрен, подходит к мужчине и обменивается с ним крепким рукопожатием.

Я невольно иду вслед за магом. Разглядываю этого Марсия. Мужчина почему-то сидит в кресле, укутанный по пояс пледом, хотя в камине вовсю горит огонь, распространяя по залу тепло. Чуть вьющиеся рыжеватые волосы откинуты назад, открывая высокий умный лоб и внимательные карие глаза. Я снова приседаю в поклоне. Марсий протягивает мне руку, я вкладываю в нее свою и тут же ощущаю на своей коже поцелуй – легкий и почтительный.

– Давайте продолжим разговор за едой! А то все простынет, – предлагает Лилия и подхватывает меня под руку, увлекая к столу. Я поневоле подчиняюсь ей.

Стол накрыт на пятерых. Граф садится во главе него. Лилия по правую руку. А Тиэрен занимает место напротив, по левую руку от отца. Усаживает меня рядом с собой. Двое слуг подходят, поднимают кресло с Марсием и несут к столу. И я вдруг догадываюсь – Марсий не может ходить. На память приходит рассказ Льерена, и я холодею от догадки: неужели это тот самый друг мага, который стал инвалидом в результате неудачного эксперимента? Я смотрю на мужчину с жалостью. И бросаю сочувственный взгляд на Тиэрена. Как он вообще может общаться с человеком, причиной беды которого стал? Но они ведут себя как ни в чем не бывало. Улыбаются друг другу, Тиэрен передает Марсию блюда, они обмениваются шутками. Может, я ошибаюсь насчет этих двоих?

– Откуда твоя невеста, Льерен? – слышу я, вздрагиваю, и едва не давлюсь очень вкусной сочной уткой, запеченной с яблоками и капустой.

Мой будущий свекор нарочито игнорирует меня и во время всего обеда обращается только к Тиэрену, Марсию или жене. Лилия каждый раз при этом кривит губы, и в ее глазах вспыхивает усталое раздражение. Взглядом она словно посылает мне извинения. И я сдерживаюсь. Моя будущая свекровь мне нравится. Еще в прошлый раз понравилась. Но тогда я даже не представляла себе, с кем разговариваю.

– Астра из Залифа, – ровным тоном говорит Тиэрен.

Забавно. Когда маг столкнулся в прошлый раз с отцом как Льерен, он едва не воспламенялся при каждом слове. Но Тиэрен может похвастаться стальной выдержкой: он полностью держит себя в руках, не поддаваясь на подначки и провокации.

– Астра. Красивое имя, – говорит Марсий и спрашивает у меня: – Какое-то местное залифское имя, не так ли? А что оно означает?

– Звезда, – охотно говорю я.

Марсий тоже производит на меня хорошее впечатление. В принципе, кроме моего свекра, все подчеркнуто предупредительны ко мне.

– Морская или небесная? – улыбается Марсий. – Хотя вы, наверное, можете светить с любой глубины, будь то пучина моря или бескрайняя гладь неба, дорогая Астра.

Я смущаюсь от комплимента.

– Я так понимаю, что приданого нет и в помине? – ворчит свекор.

Лилия посылает мне предупреждающий взгляд, и я снова поджимаю губы.

– Я слышал, – отвечает вместо него Марсий, – что наша дорогая Астра навела шороху в городе. Все только и говорят об умелой мастерице и о сапогах, которые она…

– Что? – рявкает граф. – Льерен! Ты женишься на сапожнице? Дожили! Виконт Мирчеллий берет в свой дом ремесленницу! С черными от вара руками и с дратвой в руках вместо вышивания.

– Астра – талантливый художник и артефактор, – парирует маг.

Я отодвигаю от себя тарелку. Хоть я и не ела с самого раннего утра, да и по дороге успела нагулять себе аппетит, есть мне совершенно расхотелось.

– Астра, детка, я покажу тебе наш замок, – решительно говорит Лилия, откладывая вилку. – Предоставим мужчинам пообщаться в своем обществе, – в ее голосе смесь язвительности и упрека.

Свекор буравит меня взглядом, когда я встаю изо стола, и демонстративно остается сидеть. Видя, что жена тоже поднимается, он нехотя отрывает свой зад от стула, помогая ей встать. Мой стул отодвигает Тиэрен.

Лилия берет меня под локоть и уводит из комнаты.

– Не обращай внимания на этого старого дурака, – извиняется она, когда мы выходим из обеденного зала. – И не принимай на свой счет.

– А на чей же мне принимать? – задаю я закономерный вопрос.

– Виррод зол на Льерена, – говорит Лилия. – Он злопамятен и упрям. И ему нелегко простить человека, хоть раз оступившегося.

– А что случилось? На что он сердится?

– Давай оставим тяжелые страницы прошлого на потом, – вздыхает Лилия. – Ты все узнаешь со временем, Астра, раз стала частью семьи. Но давай не сегодня. Я так хочу немного отдохнуть душой, порадоваться за своего мальчика, полюбоваться на свою красивую будущую дочь.

У меня выступают слезы на глазах. Я отворачиваюсь и украдкой вытираю лицо рукавом. Лилия, если и замечает это, тактично делает вид, что ничего не увидела.

– Давай покажу тебе нашу фамильную галерею, – увлекает она меня за собой. – Как ты уже знаешь, художники в Гросте очень редки. Каждая картина на вес золота. Случись в Замке-на-горе пожар, первым бы граф Мирчеллий побежал спасать эти портреты. Так что я начну экскурсию именно с них.

Я улыбаюсь. Во всех мирах одно и то же. Будь у меня обычная земная свекровь, она бы стала показывать фотоальбом своего сына. Малыша в ползунках, трехлетку, перемазанного зеленкой во время ветрянки, стоящего на линейке с букетом гладиолусов первоклашку и так далее и тому подобное. Что-то покажет мне Лилия сейчас?

Глава 39

Галерея

Мы минуем пару залов и оказываемся в библиотеке. Тут стоят шкафы, полные книг, а между ними около дюжины портретов, расположенных в строгом порядке.

– Прапрапрадедушка нынешнего графа Мирчеллия, – Лилия показывает мне на портрет немолодого мужчины с высоким лбом, испещренным морщинами. – Ацермий Мирчеллий. Был светлым магом. Хотя по большей части в этом роду все же рождаются темные. Кровь такая, знаешь ли. Знаменит тем, что создавал различные метки.

– Что за метки?

– О! Разные! Метку слежения за человеком, например. К сожалению, нанести незаметно нельзя: она жжет, когда ее накладывают. Но если человек без сознания или пьян, тогда можно. Формула рун была куплена королем. Ими стали насильно помечать преступников. Тогда-то и была заложена основа для богатства Мирчеллиев. Ацермий получил земли Кульвэр, конфискованные у предателя короны, и титул графа. В конце жизни он создал метку, которая позволяет найти для мужчины ту единственную девушку, которая ему идеально подходит. Метка ищет во всех мирах и среди всех сословий и рас.

– Это что-то вроде метки истинности?

– Я не очень тебя понимаю, Астра. Не знаю такого термина.

– А зачем он изобрел эту метку?

– Дело в том, деточка, что, по слухам, граф Ацермий был очень несчастлив в браке. Карьера у него взлетела вверх, но личное счастье минуло. Вот он и хотел, чтобы его потомки могли найти себе ту самую любовь, которой он был лишен.

– Такую метку многие бы хотели.

– К сожалению, она действует только у потомков графа.

– А сам граф Ацермий использовал на ком-нибудь свою метку?

– Нет.

– Почему?

– Этого мы не узнаем, Астра.

Я бросаю прощальный взгляд на грустное и мудрое лицо предка Льерена и иду вслед за свекровью.

– А вот тебе и пример того, как сработала метка, – остановившись через три портрета от родоначальника графского рода, говорит Лилия. – Рупертий Мирчеллий. Жесткий человек, привыкший рубить с плеча. И, как большинство Мирчеллиев, очень гордился своей кровью. Пытался найти невесту среди дочерей окрестных аристократов, но не преуспел в этом. Съездил в столицу, тоже вернулся разочарованным. Тогда он поклялся жениться на той девушке, которую ему выберет сама судьба, и запустил метку в поиск. И какого же было его удивление, когда, бросившись за позвавшей его меткой, он увидел простую дочь мельника, жившую в захолустье! Девушку совсем молоденькую, едва ли не подростка, невзрачной наружности, неграмотную. Поскольку граф поклялся, то ему пришлось сдержать свое слово и жениться на мельничихе. Но гордость не позволила Рупертию отдать свое сердце простолюдинке. Он даже не консумировал брак. А потом и вовсе попытался откупиться от неугодной жены деньгами и отправить ее подальше от себя.

– И что? Девушка согласилась?

– В том-то и дело, что метка сработала, и жена полюбила графа. Страдала от его холодности, пыталась завоевать его сердце. А когда он захотел ее удалить, то она стала мольбами взывать к нему. Рассерженный назойливостью жены, граф молвил ей: «Метка обманула меня. Я не люблю вас. Но готов принять вас как жену, если вы понесете от меня. Однако помогать в этом вам не собираюсь». И, так посмеявшись над несчастной, граф выгнал графиню.

– Как жестоко!

– Да, Астра, соглашусь. Но у девушки оказался сильный характер. Она уехала под чужим именем в другое графство, где ее никто не знал. На деньги, полученные от мужа, девушка открыла таверну. У графини было упорство, трудолюбие и сильный характер. И еще она не выбросила из головы свою месть. Через несколько лет заведение стало популярным. А со временем невзрачная простушка расцвела. К тому же она начала учиться, и вскоре не уступала по образованности аристократкам.

– Какая интересная история! Просто как сказка.

– Да, – улыбается Лилия, – но это истинная правда. Подробное изложение ее можно найти в летописи рода Мирчеллий.

– Но что же было дальше?

– А дальше произошла встреча, которой так ожидала графиня. Ее муж граф Рупертий посетил город, где она находилась, и остановился в ее таверне. Красивая, умная и образованная хозяйка сразу же привлекла его внимание. Она ничуть не походила на ту бедную необразованную девочку, на которую он едва смотрел, встретив несколько лет назад. И, увидев ее, он влюбился с первого взгляда.

– Как романтично! – ахаю я. – И что же графиня? Она призналась ему?

– Отнюдь. Она принимала ухаживания своего супруга, пока его страсть не дошла до предела. Рупертий признался, что женат, и поэтому не может жениться на хозяйке таверны, но он готов увезти ее в свой замок и почитать как супругу. И девушка согласилась. Никто не узнал ее, так она изменилась за несколько лет. Граф с гордостью представил своим подданным и соседям прекрасную любовницу. Теперь он закрыл глаза на то, что она была низкого сословья, и не позволял бросить ни одного косого взгляда на владычицу своего сердца. Платья и драгоценности шли графине так, как если бы она с рождения привыкла к ним. А ум и приятные, хоть и простые манеры вскоре вызвали всеобщее уважение. Сам же Рупертий души не чаял в своей любовнице. Прошло года два, и случилось то, что граф хотел от своей жены – она понесла.

– И она призналась графу во всем?

– Не совсем, – усмехнулась Лилия. – Граф был счастлив услышать о том, что у него будет наследник. С помощью магии Рупертий узнал, что в чреве женщины мальчик. Граф размышлял над тем, как сделать своего незаконно рожденного сына официальным преемником титула и замка, когда ему сообщили, что графиня уехала кататься и исчезла. А в покоях любовницы графа ждало письмо. В письме женщина признавалась в том, что обманула своего мужа. И что она и была той бедной девочкой, которую тот несколько лет назад с позором прогнал от своего порога. Обещание зачать от мужа она выполнила, но быть графиней она не хочет. А сына воспитает сама.

– Какая жестокая месть! – восхищенно говорю я, и Лилия отвечает мне улыбкой. Она не меньше меня наслаждается этой историей. – И что, граф не стал искать жену?

– Да что ты! Он землю носом рыл, перевернул все графство, пытаясь отыскать жену, которая, к тому же, должна была стать и матерью его законного наследника.

– Нашел?

– Нашел, – усмехается Лилия. – Через пару-тройку лет.

– И они помирились?

– А вот смотри!

На портрете, на который указала мне Лилия, я вижу сидящую красивую женщину средних лет: темноволосую и голубоглазую. На ее лице лежит печать ума и спокойной уверенности в себе. Губы едва трогает лукавая улыбка. Мужчина, стоящий рядом с ней, даже на портрете смотрит не на зрителя, но на свою даму, и его глаза полны любви и обожания. Не знаю, специально ли Рупертий попросил его изобразить таким, или просто художнику пришлось смириться с тем, что объект его искусства все время обращал свое лицо в другую сторону, и запечатлел то, что видел.

– Изумительная история, – говорю я искренне, восхищаясь женой графа.

– Я тоже ее обожаю, – не сводя глаз с портрета влюбленной четы, говорит графиня. – К счастью, Льерен, так же, как и я, равнодушен к родовой чести и крови. И я всецело поддерживаю своего мальчика.

Лилия легко касается пальцами моей щеки и тянет меня дальше вдоль галереи.

– Младший брат Виррода, – продолжает рассказывать она, кивая на мужчину с пронзительно голубыми глазами, так похожими на глаза Льерена. – Никогда не был женат. Посвятил себя полностью магии. Был талантливым темным магом и оставил после себя много научных трудов. К нему прислушивался даже сам придворный маг.

– Он умер?

– Да, лет с десять назад.

Я делаю пару шагов и застываю перед следующим портретом.

Девушка на нем не просто красива. Она очень красива. Светлые волосы и огромные смеющиеся зеленые глаза – изумительное сочетание. И я узнаю ее: именно ее изображение-медальон хранит на своей груди маг. Сердце снова пронзает иголка ревности.

– Кто это? – спрашиваю я, стараясь не выдать своих чувств.

– Это Эвайна, – отвечает моя свекровь, и по тому, с какой нежностью она гладит раму портрета, на которой нет и пылинки, я понимаю, что незнакомая мне Эвайна не случайный человек для свекрови. Мне хочется спросить, но Лилия, поймав мой вопросительный взгляд, предупреждает мое любопытство: – Эвайна – дочь моей двоюродной сестры. Ее родители умерли рано, и мы приняли девочку в свой дом. Воспитывали как родную дочь.

– Она… – я не договариваю.

– Эвайна умерла, – коротко говорит Лилия, и я понимаю, что это болезненная для нее тема.

Я отворачиваюсь. Так-то и для меня это болезненная тема. Хотя и иначе. Замечаю в следующем простенке между шкафами крюк. И мне даже видится более темный прямоугольник на штукатурке, словно здесь висела картина, которую потом сняли. По логике, здесь должен быть портрет следующего наследника Мирчеллиев, Льерена. Граф приказал снять портрет сына? С глаз долой, из сердца вон, так сказать? Хотя после рассказа свекрови я начинаю догадываться о подоплеке ненависти отца к Льерену и причине их разрыва.

Лилия поднимается со мной на башню, чтобы показать вид, который открывается с вышины. У меня захватывает дух от этой красоты: золотых гор, над которыми кружатся птицы, пропасти, на дне которой течет серебристая лента реки, и видных отсюда крыш Агнуриса.

– Солнце уже садится, – с тревогой говорит моя будущая свекровь. – Как я ни рада вас с Льереном видеть, но вам надо бы добраться до города засветло.

– Туман? – понимающе говорю я.

– Именно, детка, – вздыхает Лилия.