Текст книги "Батор (СИ)"

Автор книги: L.Luft

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Но была ли у них команда?

Могли ли они назвать друг друга друзьями?

Что вообще между ними происходило?

Марго сглотнула, чувствуя, как от невозможности дать ответы её начало трясти. А ещё от страха. Проще всего было забить и сделать вид, что не видела. Как делают все – Снегирёва посмотрела на не заметивших «ничего» директрису, смотрителя и незнакомцев с погонами, после глянула туда, где скрылись дети.

В сознании всплыли слова Олега и его поступки, следом общие воспоминания и больше разговоров. Марго, преодолевая ужас и панику, бившие её, отвернулась к зданию батора и быстро зашагала ко входу.

– Доброго дня, Ларис Иннокентьевна, – больше на уровне рефлекса кинула она приветствие, продолжая сражаться с внутренним.

И уже на пороге подумала: «Даже Гарри в одиночку на василиска не ходил», – а после отмела аналогию – этот как раз сунулся – и сравнила себя с Марой Джейд, которая, преодолев страх, ужас и ненависть, какие испытывала к джедаю Республики, заключила с ним альянс, чтобы спасти друга Каррде с плена имперских летающих гадов. «Значит, нужен альянс, – размышляла она, вспоминая лица ближайших знакомых, – а значит, нужен чудик…»

Вздохнув, Марго припомнила распорядок третьего потока, внеурочные занятия и яркой мыслью посреди хаоса всплыло единственное – Сергей Разумовский как-то ходил на шахматы. И секция эта временно из-за количества желающих проводилась у них в баторе. Директриса надеялась так социализировать детей, и Марго не могла точно сказать – получалось это или нет, зато отблагодарила её за то, что искать не придётся долго. Припомнив расположение кабинета, Снегирёва бросилась к лестнице…

<…>

– Хорошая партия, Сергей. Сегодня вы продержались дольше.

– Я так не думаю, Игорь Ларионович, – чуть менее бойко отозвался на похвалу другой голос.

Цепкий взгляд осмотрел стоявшие фигуры на доске и скользнул по тем, которые стояли за её пределами. Сергей, как и прежде, играл белыми, и факт того, что поверженных фигурок его цвета оказалось по итогу большинство, печалил. Более того – если бы среди них были только слабые пешки, но нет. Обнаружились там и кони, и ладьи, и даже ферзь… А вот на самой доске в большинстве оставались те самые «слабые пешки».

– Вы играли против учителя и продержались дольше, – настаивал Игорь Ларионович, сделав вдох.

Сергей уязвлённо посмотрел на него, почти исподлобья – почему-то фактор различия возраста, а, следовательно, и опыта не стал для него необходимой пилюлей, какая бы приукрасила одобрение. Игорь Ларионович по-доброму улыбнулся и осмотрел опустевший класс: многие покинули кабинет сразу, как только учитель объявил об окончании занятия, и только Сергей задержался, убедив его на ещё одну партию.

– Рассмотрим иначе. – Учитель снял с носа очки, осмотрел их и, нацепив обратно, продолжил:

– Как считаете, что стало ошибкой?

Сергей, поджав слегка губы, оглядел шахматную партию и, сцепив руки вместе, перебрал большими пальцами. Что-то внутри щёлкнуло на слова учителя, да появились опасные мысли, вроде тех, что, ютясь в сознании, убеждали в намеренном унижении. Но Разумовский отогнал их – Игорь Ларионович, свой и «разрешённый», всегда спрашивал и давал возможность подумать. Так ученики учились на собственных ошибках, а не потому, что им всё поясняли.

Пробежавшись по «куполам» белых пешек, Сергей оттянул уголки губ и предположил:

– Я не комбинировал стратегии, – припоминая ход партии, он чуть тише закончил:

– А ещё увлёкся завоеванием ваших фигур.

Голубой взгляд метнулся на учителя. Улыбка его подсказала – Сергей озвучил верно, но едва ли это помогло справиться с внутренней тревожностью: оная теперь ядовито переключила своё внимание на самого Разумовского, мол, разве он не мог заметить ещё тогда, что увлёкся поеданием чужих фигур?

– Верно, – отвлёк его от мыслей голос учителя. – Также приглядитесь к пешкам, Сергей.

– Зачем к ним приглядываться? – в непонимании и чересчур бойко даже для себя парировал Разумовский. – Они же слабые.

– Всё так. Куда сильнее у нас конь, ладья, офицеры, – учитель попеременно указал на оставшиеся фигуры на доске, и большинство из них были его цвета – чёрного, – и, конечно, венец силы – ферзь. – Палец пару раз стукнул по макушке чёрного ферзя, объявившего белому королю мат. – Но задача шахмат – объявить мат королю, и для его цели действуют все фигуры: от слабых пешек до самых сильных.

Сергей нахмурился. Внутри всё с одной стороны закипало от несогласия, с другой – пока слабо – отзывалось пониманием. Учитель не мешал, потому воспитанник сам разглядывал фигуры и припоминал ход сражения. Вскоре Разумовский вспомнил уроки истории и выдохнул:

– Как лёгкая пехота.

– Именно.

Учитель помедлил, и тогда воспитанник ещё раз осмотрел партию, после дал себе задание в следующей попробовать изменить стратегию и уделить внимание в том числе и слабым маленьким пешкам. «В конце концов, пешка может стать ферзём», – припомнились ему правила игры, на которые чуть другим отозвался следующий вопрос:

«Тогда как она может быть слабой?».

– Но, – подавший голос Игорь Ларионович вырвал Сергея из размышлений, и последний приметливо глянул на него, – следует избегать чрезмерного заигрывания с ними. Видите ли, – учитель вдохнул и указал на этот раз на собственную чёрную пешку, оторвавшуюся от «коллектива», – такие могут создавать слабые поля…

– И создают возможность для вторжения чужих фигур, – испытывая стыд, прервал его Сергей и заметил, как, действительно, вокруг вражеской пешки можно было проскочить конём и перекрыть мат – а он этим не воспользовался.

Разумовский вздохнул – тяжело и не совсем понимая: испытывать стыд за то, что не увидел очевидной возможности или за то, что заигрался в захвате сильных фигур противника, обделил вниманием пешки и прочее-прочее-прочее. С каждым доводом воспитанник становился всё мрачнее, а смешок Игоря Ларионовича вызвал и вовсе пущенный на него колючий взгляд.

– Во всём нужен баланс и концентрация, Сергей.

Воспитанник невольно обратился всем слухом к учителю. Слегка поутихла и тревожность, осознав, что ругать и унижать его не собираются, а лишь дают советы.

– Каждая фигура в партии играет свою роль тогда, когда спокоен их полководец. Но это приходит с опытом. И для своих лет вы играете достаточно хорошо.

«Но могу лучше», – хмыкнул Сергей, осмотрел партию и выдохнул – опыт так опыт. Отказываться от слов учителя или спорить было неразумно, потому он кивнул с тихим:

– Благодарю, Игорь Ларионович.

Собрав свои вещи, Сергей помог учителю сложить шахматы – не только их партии, но и других, какие воспитанники оставили на столах. Игорь Ларионович всегда причём складывал интересно: внутри доски фигуры не просто были сваленными, а лежали в строгой последовательности и так, чтобы паз одной создавал возможность положить контуры другой фигуры. В итоге получалось красиво.

Структурировано.

И аккуратно.

Сергею нравилось, и он всякий раз пытался повторить за учителем. Пока не совсем получалось, но Сергей старался. Уточнив, будет ли следующее занятие, Разумовский распрощался и покинул кабинет, а там столкнулся почти лицом к лицу с другой воспитанницей.

Он замер у дверей и прямо посмотрел на девчонку, да не сразу вспомнил, что та причислялась к их потоку. А там память услужливо подсказала: именно она зарядила в него снежком. Тело также отреагировало – плечо заныло, будто снежок в него кинули сейчас.

Сергей и Марго – а именно так «белую» звали – несколько секунд разглядывали друг друга, но когда девчонка спрыгнула с подоконника, Разумовский сделал шаг в сторону и бросился бежать по коридору. И если он ещё сомневался в том, что Марго здесь из-за него, оклик «А ну стоять!» всё расставил по местам.

Далеко Сергей не убежал. Уже у лестницы девчонка вырвалась вперёд и перегородила ему путь. Разумовский отпрянул, тяжело дыша и лихорадочно соображая, как спасаться. Внутри нарастала ядовитая паника, захватывая всё, до чего могла дотянуться, и вопросы так и атаковали сознание.

Что, если она сейчас выкинет его на улицу, где уже не снежок станет проблемой, а сугробы?

А что, если она сейчас, как Васюткин, спустит по лестнице, которая не так и далеко?

А что, если-если-если…

Множество вариантов начали перебивать друг друга и нарастать по степени ужасности, потому Сергея начала бить дрожь страха, особенно когда он понял, что оба располагались слишком близко друг к другу. Марго – незнакомая, неизвестная и чужая – заступила на его границы… Тревожность достигла предела, но потом в тишине коридора раздалось следующее:

– Олег в беде.

Девчонка выпрямилась и сделала шаг назад. Сергей почувствовал себя спокойней, а множество тревожных мыслей осколками застыли, будто не понимая и не припоминая, кто был этот Олег. Меж тем Марго продолжала:

– Его Васюткин погнал. Скорее в коробку увели и, – она глубоко вдохнула, – одна я не справлюсь, – тише закончила Марго. – Мне нужна помощь.

– О-олег? – смог едва выдавить он из себя.

– Олег. – Марго нахмурилась, и Сергей только тогда понял, какую глупость сморозил.

Мысли начали успокаиваться, хотя внутреннее продолжало шипеть и щетиниться – присутствие кого-то рядом незнакомого и «неразрешённого»… оказалось новым и непонятным, а оттого воспринималось через призму пройденного опыта.

Болезненного.

Полного мрака, боли и синяков.

А ещё глубже – всё пахло пеплом.

«Стоп», – Сергей вдруг отвёл взгляд в пол, когда сознание повторило фразы Марго: она упомянула, что ей нужна была помощь.

– Олег, твой сосед, – в нетерпении пояснила воспитанница. – Вы вместе живёте.

Сергей прикусил внутреннюю часть щеки, продолжая изучать носки побитой обуви. Олега он помнил – сосед, который проявил должное внимание к его границам и пару раз даже укрывал, когда во сне Сергей падал с кровати. Никогда не мешал заниматься, держался на своей половине и с расспросами не лез. А ещё оставил записку, какую Сергей бережно хранил в тетради, не зная, как к ней относиться. Она была странной, непонятной и такой же чужой, но отчего-то несущей вместе с хаосом нестабильности что-то тёплое.

«Странно».

– Он ещё защищал тебя, помнишь? Алё? – Марго щёлкнула пальцами перед носом Сергея, и тогда последний глянул на неё.

Во рту пересохло, внутренности стянуло в тугой комок ужаса. Мысли в голове продолжали разбиваться о сознание единственным требованием: «Уйди-уйди-уйди». Марго стала для него подобной той записке от Олега – вторгнувшейся в его пространство с предложением, внёсшим смуту и хаос, где одно настаивало на ужасных последствиях, какие последуют в случае принятия, а другая – намного глубже и почти забытая – отзывалась почти щемящей просьбой дать утвердительный ответ.

Помочь?..

Ему?..

Странному соседу, который держался и с которым было почти спокойно?

Соседу, который вступился тогда после урока и отдал рисунок?..

Тот рисунок Сергей, к слову, восстановил так, как подсказал Олег – через рукотворную копирку из карандашной стружки.

И в конце концов: помочь соседу, который оставил ту самую записку?..

«А что, если она врёт?» – отозвалось въедливое подсознание, и Сергей стушевался. Марго могла и соврать, она ведь чужая, и видел её Сергей только на уроках и мельком в баторе.

«А какой резон?» – отвечая вопросом на вопрос, парировал Сергей, который припомнил другое: как над девчонкой издевались так же, когда ловили, особенно шкеты их потока. И Марго слишком много и долго бегает, чтобы вдруг изменить сектор иерархии. В баторе в принципе редко кто менял эту позицию сразу.

Внутреннее медлило с ответом, оттого ярче прозвучала брошенная фраза:

– Не хочешь – сама справлюсь. – Марго фыркнула и отвернулась.

Тревожность стала угасать со словами «так пускай сама геройствует», но Сергею эта фраза не понравилась. Было в этом что-то неправильное и нехорошее, оттого, собрав всю волю в кулак, он, наконец, отмер.

– Постой. – Сергей сделал шаг и ухватил её за рукав, а когда Марго задержалась, мигом отпустил его. – Я… Я не знаю, как я могу помочь.

– Ну, – Марго вдохнула, поворачиваясь обратно. – Две головы лучше против четверых, чем одна, потому найдём выход.

– Ты… – Сергей сглотнул. – Его в коробку утащили?

– Угу. Бывал там?

Сергей отрывисто кивнул, готовясь к очередной язве или к чему-то с душком насмешки, однако Марго только глубоко вдохнула, и он цепко посмотрел на неё исподлобья.

– Ничего, – взгляд Марго скользнул по воспитаннику, – все там бывали, – Сергей вскинул брови, уловив будто бы понимание. Никто насмехаться и не думал, – но Олега надо спасти. Это… Он же нас спасал и… Ладно, – она выдохнула, – не знаю. Вещи-то твои где?

– Внизу оставил, в общей.

– Тогда пойдём.

Оба воспитанника направились вниз по лестнице, причём Марго практически сбежала по ней. Ускорился и Сергей, пытаясь совладать с тревожностью, которая ощетинилась на то, что он дал согласие, и шипела-шипела-шипела, порой правда и кричала почти по-птичьи.

Но где-то под этим хаосом залегало спокойствие, и Разумовский знал: так было правильно. Оказавшись в общей раздевалке, Сергей устремился к своей верхней одежде и пока одевался заметил, как Марго из сумки пояс достала, сбоку которого на самодельной петле свисал старый огромный фонарь.

– Коробку мы все знаем. Сейчас и темнеть начнёт, потому зайдём с двух разных ходов. – Девчонка зафиксировала пояс вокруг себя, следом проверила фонарь.

– Это же фонарь Степаненко, – поймав её взгляд, осторожно проговорил Сергей. Он потянул «язычок» молнии, застёгивая так курточку, да напрягся – может, не стоило так говорить.

Но Марго спокойно парировала:

– Это световой меч.

Сергей тогда улыбнулся, после увидел, как Марго достала из рюкзака книги и протянула их ему.

– Спрячь себе. Зайдёшь с левой лестницы, там окно есть, можно удобно кинуть в обидчиков. А я с правой. Так рассеем их внимание, и, может, создадим Олегу возможность.

– Так она разбитая же. – Сергей расстегнул рюкзак и поочерёдно сложил протянутые книги, вот только если Гарри Поттер не вызвал у него интереса, на Звёздных войнах он так и застыл.

– Я заберусь, – настояла Марго и, приметив внимание к книжке, склонила голову к плечу. – Что не так?

– Я думал, у нас в библиотеке только эпизоды, – отстранённо пробормотал Сергей, повернув к ней книгу обложкой. – Таких не видел.

Разумовский спрятал книгу к другим – как к своим, так и к Марго, поднялся и, присмотревшись к воспитаннице, заметил, как она, пытаясь скрыть улыбку, всё же широко улыбнулась.

– И верно, что не видел. – Марго хохотнула. – Я их прячу так, чтобы гаврикам не достались. Они вечно малюют и портят. А я почитать хочу. Но если тебе интересно, то с тобой поделюсь. Забили? – Она протянула руку.

Протянутая ладонь оказалась такой же, как записка от Олега и вмешательство Марго: полная неопределённости, какую пытался разрешить воспитанник, оглядываясь на болезненный опыт, а предложение, высказанное с ним, как показалось, почти беззаботно, нашло какой-то тёплый отклик. Сергей глянул на девчонку, которая не убирала ладони, держалась так же, соблюдая границы, и выжидала. Она предлагала, потому что?..

«Она предложила просто потому что предложила», – кинул поверх тревожности фразу Сергей и дополнил её следующим: иногда люди предлагали просто, а иногда даже с желанием помочь. Как Марго желала спасти Олега, потому… Такое бывало. Просто Сергей отвык. Нервно больше из страха он улыбнулся и ухватился за протянутую белую, едва тёплую руку своей, точно тёплой.

– Забили. – Сергей неуверенно пожал её в ответ, чувствуя смешанное: с одной стороны обиду за то, что из-за действий воспитанницы напротив он так и не прочёл продолжение любимой серии, а также некоторое незнакомое от её же предложения.

Марго, отпустив руку, щёлкнула себя вдруг по носу.

– Ну, идём. Если помрём, так не стыдно будет, – приободрила она его и устремилась наружу.

– Хорошо бы без помираний.

– Ну-у-у этого я обещать не могу!

Хмыкнув, Сергей направился следом и только уже на полпути к «коробке» понял смысл жеста с носом: они у него и у Марго были почти одинаковой формы.

========== Вместе ==========

Всё закончилось быстро, и ещё тогда, когда Марго отвлекла двух шох от Сергея, а последний кинул в них оставленные краски. Снегирёва расхохоталась, Васюткин скомандовал побег (который очевидно являлся скорее стратегическим отступлением), а Олегу оставалось только продолжать со связанными руками наблюдать за своими внезапными спасителями. И если увидеть Марго он ожидал (особенно когда услышал её голос), то вот заметить Сергея – неудачливого (или всё же удачливого?) метателя вещей – оказался не готов, оттого и уставился на него удивлённо.

И ненадолго.

С очередным сквозняком он поёжился. Марго, вернувшаяся от окна, оглядела Сергея, затем Олега и спохватилась.

– Абажди.

Она метнулась к нему за спину, где спустя несколько секунд развязала руки.

– Как вы тут? – Олег продолжал осматривать Сергея.

– Как-как? Вот так… Или недоволен? – парировала Марго и, откинув верёвку, вышла вперёд.

– Доволен, но как? – Олег потёр поочерёдно запястья.

– Обычно, – настаивала Марго, приподняв брови. – Да и вообще, это наша тайна. Птичьеносовая.

Олег громко кашлянул, требовательно уставился на девчонку, но та больше не поясняла. Мазнув себя по носу, Марго отвлеклась на разбросанные вещи и была такова. Понаблюдав немного за ней, Волков растянул про себя следующее: «Не только спасли, но и, выходит, спелись, птички», – и переключился вниманием на более насущное. Он попытался «оживить» правую щёку, затем кое-как вытереть с правого глаза жижу из красок, но тщетно – дрянь так и застыла, а стоило попытаться отколупать кусочек хотя бы от щеки, как кожа отозвалась резкой саднящей болью.

Потому Волков отставил затею, следом оглянулся в поисках вещей и замер, увидев, как его куртку протягивал ему Сергей. Очевидно, пока Марго развязывала ему руки, Сергей потратил время на поиски верхней одежды.

– С-спасибо. – Из-за холода и трясучки фраза вышла скомканной. Олег принял куртку, натянул её, застегнул деревянными руками – едва стало теплей, но скоро станет лучше. Издавая нечленораздельные звуки-ругательства, Волков спрятал руки в карманах и втянул голову в хилый ворот.

«С-с-собачий холод», – фыркнул он про себя, прикрывая глаз, когда под кожей снова прокатилась дрожь, и подивился: и внутренний голос дрожал.

– Ещё вот.

Олег отвлёкся: «А-а, так говорить умеешь, всё-таки», – и поглядел на протянутый Сергеем ему старый ржавый фонарь. Волков шмыгнул носом, осмотрел сиротливо горящую свечу внутри и протянул к нему руки.

– Видимо, у погибшего Ильича стащили.

– А он? – Олег взялся за фонарь двумя руками под донышком. Пальцы, сначала не чувствовавшие тепла, вскоре стало покалывать.

– Смотритель доков. – Их взгляды пересеклись, и Сергей отвёл свой в сторону почти сразу. – Погиб как шесть-семь лет.

– Угу-у-у, – протянул Олег, не в силах выдать кое-что более осмысленное опять же из-за холода.

Хотя в кое-чём он всё же убедился, украдкой поглядывая на Сергея, а именно в том, что говорить чудик-то умел. Пускай и тихо, и слабо, отчего его почти не слышно было при завывании ветра.

Шаги приблизились – то вернулась Марго. Подбросив фонарь, она поймала его, а Олег улыбнулся, приметив, как блики на стали отразили упавший на них свет свечи.

– Хороший бросок, – похвалил он её, припомнив удар вещи о нос Васюткина.

– Спасибо, – Марго улыбнулась. – Советское! – подражая больше взрослым, протянула она.

Все усмехнулись, переглянувшись. Снегирёва подкинула фонарь снова, поймала и прицепила-таки на пояс, который, судя по тому, что Волков помнил из её рассказов, относил к атрибутам героев читаемых ею книг.

– А! Это твоё! – спохватилась Марго. – Молодец! Прямо хорошо их отвлёк. – Она протянула Сергею книжку в добротном переплёте, которую воспитанник перехватил. Не больно медлив, она фыркнула, склонила голову и продолжила:

– Но серьёзно?

Сергей, осмотрев, не понимая, обложку, глянул на Марго исподлобья, а Олег устало перевёл взгляд с книжки на девчонку, после обратно на книжку и по-о-онял.

Вроде.

– Достоевский? – Она улыбнулась. – Его же только старшаки читают!

– А почему нет? – встрял в разговор Олег, приковывая к себе внимание. Он переменил постепенно оттаивающие руки на фонаре так, чтобы тот остался в левой, и указал на этаж. – Вот преступление, – Олег внимательно глянул на Сергея и постучал по обложке книги пальцами, – а вот наказание.

Ребятня посмеялась, и только когда все успокоились, Сергей чуть более уверенно – как показалось Олегу – вставил:

– Вообще, там о другом, но смысл почти.

Марго так и зависла. Олег хорошо знал это выражение: подруга явно хотела ляпнуть что-то ещё, но, видимо, решила сдержаться, так что перевела взгляд с него на этаж. Или нет… Она повернулась обратно.

– Только не говори, что и Гоголя читал? – Марго качнулась к нему, прищурилась и пригрозила пальцем.

– Мёртвые души, да. Два тома.

Марго подалась назад, нахмурилась и ляпнула:

– Врёшь! Он второй сжёг!

Несколько секунд те буравили друг друга взглядом, а Олег постановил: точно спелись. Скользнув взглядом по улыбающемуся Сергею, Волков хмыкнул – чудик не только говорить умел, но и улыбаться, и язвить, и играть на паузах, чтобы заставить усомниться Марго в своих знаниях. Выходит, нормальный он, только зашуганный.

– Врёшь-врёшь, да не возьмёшь! – не сдавалась Марго, тогда Сергей хмыкнул:

– А я не говорил за вторую часть, я говорил за два тома, – и принялся прятать книгу.

Марго так и скривила губы.

– Словоговорун, – тише проговорила она.

Разговоры о литературе пришлось отложить, когда Олег вцепился в фонарь, поёжился сильней да зажмурился от очередного крупного приступа, после, ощутив что-то тёплое на голове, удивлённо осмотрелся. Марго сняла с себя шапку и, очевидно, нацепила на него.

– Замёрзнешь, – шмыгнул носом Олег.

– Тебе нужней, – парировала она. – Всё, погнали в батор. Иначе это, – Марго кивнула на фонарь, – не больно поможет.

На том и порешили. Марго, сняв снова фонарь, включила его – и факт того, что после броска он ещё работал, вызвал очередные уже тихие слова про советское качество, и устремилась к лестнице, ведшей на первый этаж заброшки. Олег покачал головой и уже направился следом, как его отвлёк голос:

– Спасибо.

Он обернулся на Сергея, который на этот раз не отвёл взгляда.

– Спасибо за… тогда в коридоре.

Олег хмыкнул и, переложив фонарь, протянул руку.

– Взаимно. Олег.

– Сергей.

Оба обменялись рукопожатиями, и уже это было больше похоже на знакомство, чем случившееся в первый день заселения, когда имена они узнали от Ольги Петровны, и лучше, чем ситуация в коридоре…

Батор объявил отбой. В пятой комнате второго этажа пока горел слабый свет от свечи присвоенного фонаря. Марго отослала Олега с Сергеем в душ, чтобы первый оттёр себя от краски, а второй постоял на шухере – увидь ночные воспитатели Волкова, устроили бы выволочку, причём ему, но не шестёркам. Когда Олег почти победно вернулся в комнату, то заметил, как Марго забралась на хилый подоконник и, выпрямившись во весь рост, пыталась что-то сотворить с окном. Девчонка ненадолго отвернулась, после принялась пояснять, вернувшись к занятию:

– Мы так в коррекционке делали по ночам. Тёплыми окна забивали. Они свет почти не пропускают, и шнури не палят, ещё можно под косяк кинуть одно. Чтобы с коридора было не видно.

– Разве так не перекрываешь воздух?

– С нашими сквозняками? – парировала Марго на слова Сергея. – Он даже через одеяла будет задувать, потому… нормально!

Олег покачал головой и устало опустился на свою кровать, ляпнув только:

– Не грохнись.

– Угу, – отозвалась угрюмо Марго, крепя верхние концы одеяла.

Спустя пару минут Снегирёва спустилась, хлопнула руками и, оглядев учинённое, удовлетворённо хмыкнула с коротким «сойдёт». Стащив оставшиеся одеяла, одно она кинула Сергею, чтобы зазор под дверью побил, а другие два – Олегу. В них последний моментально принял кутаться: вода в душевой держалась на около-тёплых значениях, потому не сказать, что он сильно согрелся. Более того, пришлось очень долго стоять под водой, чтобы гадость наконец размякла и принялась поддаваться жёсткому мылу, смешанному с зубной пастой. Способ посоветовали почти одновременно и Сергей, и Марго – и краска вправду легко отмылась с волос. Вот только теперь пахло от него душком дешёвого мыла и мятной свежести зубной пасты – одним словом, гадское сочетание.

Сергей присел на свою койку, как расправился с дверью. Марго поставила фонарь со свечой на тумбу Олега и, стащив стул у его рабочего стола, расположила так, чтобы видеть обоих и чтобы они её видели. Усевшись на него, Марго скрестила руки на спинке и тяжело выдохнула.

Несколько минут воспитанники просидели в тишине. Олег пытался окончательно согреться, поглядывая то на устраивающегося, но не строящего баррикады Сергея на своей кровати, то на Марго, непривычно тихую. Очевидно, произошедшее наложило на каждого отпечаток, и воспитанникам необходимо время подумать и понять, как относиться к этому. Даже Олег пока не знал толком, что и как, зато определённо радовался, что к телу почти вернулась прежняя чувствительность. Только нос ещё не отошёл.

– Через час можно попробовать в грымзенную сходить, – на вдохе нарушила тишину Марго. Она подняла взгляд от пола.

– Грымзенную? – привычно отозвался Олег.

– Место, где воспитатели собираются, – пояснил на этот раз Сергей, приковывая к себе внимание. Марго кивнула:

– Там чайник есть. Электрический, – она чутка приподнялась и почесала ухо. – Шум будет, но мож успеем. Главное, чтоб ночнушка спала и дверь открыта. Её порой забывают закрыть.

– Ночнушка?..

Верь Богам, но Олег уже со всеми этими фразочками чувствовал себя тупиком – что ни день, то новые термины! Усиливалось это, когда на него ставились так, как сейчас и Сергей, и Марго. Причём первый даже прекратил чёркать в тетради, какую стащил парой минут назад.

Переглянувшись, воспитанники негласно решили, что пояснит Марго:

– Ночнушка – ночной воспитатель.

«Ла-а-адно», – Олег насупился и прикрыл глаза. Снова послышались шарканья – вероятно, Сергей продолжил что-то чёркать в тетрадке, а Марго вновь притихла. Просидели они так долго. За это время Олег уже почти согрелся и даже убрал одно из одеял, оставив единственное, и накрыл тёплой рукой нос. Да сразу услышал тихий одиночный смех, к которому присоединился ещё один.

Олег удивлённо уставился на хихикающую Марго и улыбающегося Сергея и вскинул брови.

– Прямо как буратино, – пояснил Сергей. И на нём Олег задержал взгляд чуть подольше – сейчас воспитанник едва напоминал чудика, с которым весь месяц разделял комнату Волков: от зашуганного и молчаливого мальчишки почти не осталось следа.

Но веселье быстро испарилось, да и Олег вскоре убрал руку – нос слегка потеплел, а вот тишина не желала становиться менее напряжённой. В конце концов нарушить её решила Марго. Перед этим, правда, она набрала глубоко и шумно воздуха, будто собиралась прыгнуть в реку, и, побарабанив ладонями по спинке стула, произнесла:

– Что теперь?

Вопрос действительно оказался подобен прыжку в ледяную воду. И Сергей, и Олег уставились на девчонку, которая медленно поворачивала голову то к одному, то к другому, причём краем глаза Олег приметил, как чёркать в тетради сосед перестал.

– Васюткин не отстанет, – продолжила она. – А мы… Он нас запомнит.

– Главное, чтобы Гуйковскому не донесли, – тихо, со страхом проговорил Сергей, и Марго метнула к нему голову.

– Не скажут. А если и скажут, станет он с мелочью возиться!

«Снова это имя», – Олег нахмурился и спросил:

– Кто такой Гуйковский? Его и эти упоминали.

Марго, повернув к нему голову, пояснила:

– Гуйковский – это пахан. Воспитанник последнего потока.

– Если последний, так значит только до конца года дожить, а там и выпустят его, – предположил Олег. Марго и Сергей уставились на него, притихнув, после в тишине раздалось протяжное:

– Я и не думала об этом…

– Если дотянем, – угрюмо и новым для всех голосом пробормотал Сергей. Он отставил, наконец, тетрадь и карандаш, придвинулся к концу кровати и обхватил её железное изножье, почти копируя положение рук Марго. – Тем более, он дважды на один год оставался. – Он неопределённо повёл рукой, смотря на Марго. Девчонка снова скрестила на спинке стула руки и, сгорбившись, опустила на неё подбородок.

Помолчали, раздумывая. Олег попытался вспомнить всё, что знал о детском доме и что ему рассказывали ещё на улице. «Мгм», – кое-что и вправду нашлось.

– Его не станут держать после совершеннолетия, – раскинул Олег. – А если дважды в одном был, так значит он совершеннолетний.

– Тогда… Дожить до конца года? – предположил Сергей.

– А там ещё до конца и до совсем конца, – уныло растянула Марго, поднимаясь. Пацаны проследили, как она прошла к свободной кровати, куда все они скинули одежду, и, взяв фонарь-меч, повернулась к ним. – Он всего лишь назначит следующего.

– И значит, нерешённые дела передадут другому, – подытожил Олег, признавая в словах Марго нечто уже от уличной иерархии.

Марго указала на Олега фонарём, мол да, он прав. Сергей помрачнел. Ситуация складывалась патовая: против шестёрок пошли, вероятно, накликали беду, а как там быть дальше с последствиями – никто и не знал. Олег совсем подался вперёд, подсаживаясь ближе к изножью своей кровати, и предположил:

– Если Гуйковский заинтересуется. Будем исходить из того, что мы мелкие.

Предложенное устроило. Или не совсем. Марго со вдохом вернулась обратно на стул, прокручивая в руках фонарь и размышляя, а Сергей цепко изучал Олега.

– Какова вероятность, что наши продолжат мстить? – спросил Олег и посмотрел на Марго, которая кисло постучала по пальцам фонарём. Сергей же отвернулся к двери, спустил одну ногу, а другую, подтянув на кровать, обхватил руками. Все призадумались.

О Васюткине Олег знал мало, да и если перекладывать эту ситуацию на другую, то да, мстить мог, вот только вряд ли именно сейчас полезет на рожон. К тому же… Олег вдруг улыбнулся: если шестёрки провинились, то они постараются сами порешать. А так разрешалась проблема с вниманием пахана. Он уже собирался поделиться соображениями, как в тишине комнаты также тихо проговорила Марго:

– У Васюткина родители в Москве померли. Под Пушкинской. – Она помедлила, прокрутив руками фонарь.

– Когда пожар ещё был? – уточнил Сергей.

Марго посмотрела на него и, поджав губы, кивнула, после на вдохе опустила взгляд обратно к фонарю.

– Он тогда у бабки остался в Питере. А после извещения о смерти старуха померла. Не выдержала. Так и в детдоме оказался. Потому, – тяжёлый взгляд обратился на Олега, – мстить он не перестанет. Пускай и ты не виноват… Не виноват же? – Она нахмурилась.