Текст книги "Батор (СИ)"

Автор книги: L.Luft

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– И классы у нас разные. Одна она, выходит, остаётся, – хмуро подтвердил Олег, ощущая, как в сознании будто что-то перещёлкнуло и как-то резко стало понятным всё, что происходило в баторе уже не первый год, да и с самой Марго. В классе, в собственной комнате и других местах, когда Вместе не собирались вместе, Снегирёва оставалась одна. И зачастую не из собственной воли. «Вот и оно…». – Я и не подумал, – Волк благодарно глянул на Игрока, который на это пожал плечами.

– О чём речь, – он протянул руку, и друзья скрепили прощание рукопожатием. – У отца я спрошу, думаю, найдём, чем занять.

– Спасибо, Игрок, всегда выручаешь.

– Не скажу, что не взаимно.

Улыбнувшись друг другу, оба распрощались. Олег забрал свои вещи, покинул спортбар и устремился по дороге к месту работы Марго, обдумывая слова Игрока о сложившейся ситуации с удочерением. И чем больше он вспоминал окружение подруги, тем больше понимал – товарищ, живущий с двумя сёстрами, не так-то далеко оказался от истины. Вернее… Как раз попал «в яблочко».

Комментарий к Игрок

Футбольный сленг, упомянутый в главе:

Кони – фанаты ЦСКА

Космонавт – омоновец облачённый в шлем, бронежилет и с дубинкой

Мусор – милиционер

Сельпо́ (оскорб.) – фанаты ФК «Ростов»

Ста́дик, ста́дио, ста́до – стадион

Эстадио – стадион

По материалам:

https://ru.wiktionary.org/wiki/Приложение:Сленг_футбольных_хулиганов

http://cskamoskva.ru/menu_02/cska_049.html

========== Спутник ==========

Компьютерный клуб «Спутник» располагался в подвале жилого здания на Каменноостровском проспекте недалеко от памятника Максиму Горькому, чуть дальше от Соборной Мечети и относительно дальше от Петропавловской крепости. Работать здесь Сергей Разумовский начал с лета, устроился сам, чем не мало гордился, но первые месяцы работал бесплатно – за знания, которые ему преподавали владельцы клуба Ивжелкины Иван и Людмила.

Взяли Сергея, конечно, не полным дурачком. До этого на другой менее значимой и стартовой работе он многому научился у Протковича – старик показал, как винду переустанавливать, настраивать драйверы, прокладывать сетки и, в принципе, пояснил, как подступаться к технике, какая в баторе появилась только у директрисы и бухгалтерии как один год. Сергей быстро схватывал и учился, вскоре даже начал предлагать решения, какие Проткович считал абсурдными, но к некоторым порой и прислушивался, и оба придумывали новые пути решения старых проблем. Вот только с той работы вернувшийся с отпуска начальник выпер его, и Разумовский обиду почти не держал: Сергею тогда четырнадцать лишь было, работать мог в неделю, когда Вместе сбегали с батора, и держать такого работника никто не стал бы. Хотя ладно, обида всё-таки какая была, но Проткович дал контакты, и так у Сергея появились, как говорил Олег, «первые связи». Гордился этим Серёжа до сих пор и даже больше, чем первой работой.

А вот в «Спутнике» согласились пойти на уступки, ведь за те три недели, что Сергей отсутствовал, другие админы или незадачливые игроки могли занести в компы такой дичи, что как раз хватало на первые два дня работы, чтобы разобрать, после – наладить соединения и в принципе на основное «админство».

Работы всегда находилось.

Так, «Спутник» стал одним из первых клубов, где игроки пока не могли взломать программу по контролю времени – серое всплывающее окно многим посетителям клуба, особенно мелким, снилось в кошмарах. И самым «козырным» испытанием становилась не победа в классических игрушках «CS 1.6», «Warcraft», «Unreal Tournament» и «Half-Life», а попытка отключить программу по контролю на компьютере. Для этого надо было добраться либо до реестра, либо до диспетчера задач – админы их прятали или шифровали, но так как программы являлись частью самой Винды, то не особо-то и получалось скрыть полноценно.

Самыми популярными вариантами были выход через игры на сайты разработчиков, через систему справки Системы пока та загружалась, а иногда другие админы играли в халтуру и забывали отключать безопасный режим, порой на некоторых старых компах срабатывала и обычная команда «Ctrl-Alt-Del». Бывали и «придумщики». Так, в прошлом месяце какой-то чудак по сетке на админский комп залез, попытался скопировать программку и чуть не стал «сам-себе-админ». Сергей живо подметил, вот только не сразу сообразил и пока думал, «мелкий злоумышленник» пару минут всё-таки получил ачивку «админ».

После вечером Сергей и Иван Владимирович долго прикидывали, как это предотвратить, и придумали с подсказки Людмилы Прокопьевны, жены его, тогда вместе прописали простую программу, запрещающую делать копии, и прикинули соображения над другой, что перекроет доступ к админскому. Пока же действовала первая, какая также контролировалась с «пункта администрации». Потому бдительность Сергей сохранял: там, где совершенствовалась защита, там совершенствовались и меры по её обходу.

Бывали и не компьютерные проблемы: приходилось сталкиваться с воровством (то мышку, то «клаву» сопрут), унимать распоясавшихся школьников, а за университетских брались уже админы постарше, порой в клуб забредали группы, перепутавшие клуб с пивным баром дальше по улице. Интереснее дела обстояли с ментами. Как приходили, так сразу тихо становилось, хотя повадившиеся играть служители закона порой выкрикивали на эмоциях от игры словечки похуже тех же обычных мужчин и женщин за тридцать или помладше, а порой даже сетовали на «ментов» из игры.

Забавно выходило.

Контингент в «Спутнике» был разный – и на возраст, и статус, и пол, и другое – и работа давала Сергею возможность не только поднатаскать себя на компьютерах, но и научиться общению с диаметрально разными людьми, а там и заиметь ещё «связи», о которых ему постоянно твердил Волков.

В любом случае так в свои пятнадцать лет Сергей для всех стал «тыжпрограммист».

«Ага, программист, – ёрничал он над собой, пялясь в экран или на серый хвост, свисавший со стойки разлёгшегося на ней кошака, уже как час, – а придумать не могу ничего». Сегодня смена у Сергея была в зале в качестве вспомогательного админа: где починить, где оперативно подсказать или где спасти (нет, не от чудиков из игр) технику в случае появления вирусняка. Задачи на день он сделал ещё в первые три часа открытия компьютерного клуба, потому сейчас спокойно использовал Интернет с админского для изучения. Владельцами это не воспрещалось, даже поощрялось, если только не забывал об основных задачах работы. Так, интерес Сергея полностью увлекли раскрытые вкладки тормознутого эксплорера, где в разных были открыты популярные ныне форумы и сайты, на каждом из которых он имел аккаунт. В данный момент Разумовский лазил и изучал функционал «Дневников».

Сервис, запущенный при поддержке владельцев поисковика «Рубикон.ру», быстро набрал популярность и окупился уже через пару месяцев. Сергей имел аккаунт и там, даже дневник, вот только были они пустые: регистрация везде ему была необходима, чтобы понять пользовательские возможности и первичную «внутреннюю кухню». И пока самый популярный зверь ему откровенно… не нравился.

– Стоишь так, будто шпана снова админку вскрыла, – раздалось со знакомым смешком рядом. Сергей покосился в сторону – вышедший с подсобно-отдыхательной Иван Владимирович облокотился на стойку и с улыбкой посмотрел на развалившегося средь флаеров кошака Степаныча.

Пятнисто-полосатый он махнул хвостом, поднял морду, и хвост в очередной раз упал вниз, на что Сергей почти не отреагировал – почётный член семейства Ивжелкиных постоянно вился рядом с админами, перегораживал им монитор, а упавший хвост такая мелось по сравнению с тем, когда Степаныч и вовсе садился на клавиатуру с претензией «гладь».

– Чего хмурый такой? – Иван Владимирович почухал кошака по морде, на что животинка прикрыла глаза и замурчала громче.

Сергей тяжело вдохнул, покосился на экран, но лицо попроще всё-таки сделал, да тут же ощутил, как мышцы неприятно заныли – видать, уж слишком сильно хмурился. Пролистнув страницу в начало, Разумовский приподнял хвост Степаныча и убрал его на стойку, чем заслужил на себя уничтожительный взгляд животного.

– Понять не могу, почему это так популярным стало, – угрюмо проговорил он, покосился снова на экран и отвёл взгляд обратно – глаза уже резало.

– Дай-ка.

– Да, пожалуйста. – Сергей уступил место владельцу, положил руки на стойку, а Ивжелкин присел на высокий стул, поставил ногу на одну из его переборок и принялся осматривать представленное на экране.

Разумовский пару минут разглядывал серого кошака, который перевернулся и теперь мотал хвостом, и припоминал ушедшего как полгода Бима от старости. Собачник или кошатник – Сергей так и не определил, ему в принципе нравились животные. А вот нравился ли он им – большой вопрос. С местным Степанычем у них установилось какое-то странное дело: то царапает, то ляжет на клавиатуру и вот гладь прямо сейчас, то вообще игнорирует его присутствие. «Кошки», – философски растянул Разумовский, покосившись на свежие царапины на ладонях – утром кошак мешал ему провести провода, вот и пришлось постоянно отставлять. Степанычу это не понравилось.

Кошак будто намеренно зевнул, опустил морду обратно на флаер какого-то питейного клуба, и Разумовский осмотрел мельком владельца – Ивана Владимировича. Одет он был также в свободные штаны с высокой посадкой, в какие заправил клетчатую рубашку. Внизу штанины подворачивались, и небольшой участок от разношенных туфель покрывали высокие чёрные носки. Волосы, редеющие в середине, были приглажены, а на носу привычно сидели квадратные очки с толстыми стёклами. Осмотрев Ивана Владимировича в целом, Сергей пришёл к выводу, что выбранный владельцем образ совершенно подходил под то, какими рисовали программистов обыватели. Да и пахло от него почти также – дешёвым мылом от одежды, лёгким потом и запахом сигарет. Разумовский принюхался.

Нет, сигаретный запах перебивал остальные.

Сергей на всякий приметливо осмотрел зал и тут же отвлёкся, когда от игроков донеслось:

– Да мать твою! – Кричали детским голосом.

Разумовский нашёл взглядом кричавших – группа школьников, из которых играло только двое: темноволосый и светловолосый, а другие ещё трое толпились вокруг.

– Ты мать мою не трожь! – донеслось басом будто рёвом с противоположного стола.

Школьники обернулись и натолкнулись взглядом на мужчину точно за тридцать лет, сидевшего в косухе и с алой косынкой на голове. Его друг рядом сурово также поглядывал на ребятню, какая мигом стушевалась. Тёмненький паренёк – вроде как Игорем звали и у которого вся семья легавая – поспешил ляпнуть извинения, отвернул не сдержанного в эмоциях друга, и группа продолжила играть по сети запущенный матч. Теперь школьники стали чуть по-тише.

Сергей не сдержал улыбки: подобные стычки происходили несколько десятков раз на дню, и всегда забавно наблюдать, сколь мелочь тушевалась, когда противник по сети находился в паре метров от тебя. Было в этом что-то … своё, поучительное. За слова такие самым худшим становилось не бан в чате получить, а получить от реальных игроков, сидевших в одном с тобой помещении, и прямиком в травмпункт.

Дальше Разумовский пригляделся к университетским, заскочившим на часик-полтора пары, и зацепился за группу мужиков-байкеров, осадивших мелких. Под их ногами – там, где Сергей только утром до смены навёл в проводах порядок, – порой метались бледно-рыжие пятна. Ивжелкины в начале зимы подобрали двух котят, заметно подросших к концу, вот те и устраивали балаган, чаще получали ласку от посетителей. Хорошо, что пока провода не ели, разве что… Сергей улыбнулся, увидев обжёванный фикус. Да, растения Людмилы Прокопьевны пострадали и страдали до сих пор.

Внимание прошлось по котельным трубам пятиэтажки, стенам, на каких красовались комические мотивы – Серый сам рисовал! – и по жёлтым лампочкам, после упало на первый компьютер ряда. Там и нашлась причина запаха. Людмила Прокопьевна – какой единственной позволялось курить – затянула тонкую сигарету и о чём-то разговаривала с главным по залу на смене админом Женькой. Может, исправляли какие недочёты. Тот компьютер часто ломался.

Выглядела жена Ивжелкина иначе, и относился её стиль больше к «богемным» дамам, ратующим за свободу и творчество. Такие мотивы находились в её простой, светлой одежде, сочетавшей в себе порой несочетаемые стили, но выглядевшие на владелице довольно-таки красиво. Сегодня она носила светло-бежевые брюки, белый верх, а поверх нацепила исписанный узорами пиджак. Насколько мог судить Разумовский, мотивы относили к чему-то итальянскому.

Справа усмехнулись, и Серый потерял интерес к клубу.

– И что тебе конкретно не нравится? – Иван Владимирович сел ровнее, закончив краткое изучение открытых Сергеем вкладок.

– Дизайн простоват. Да и дневники как забор.

Поймав на себе снисходительный взгляд, Разумовский поспешил аргументировать:

– Место, где все пишут и оставляют послания, если на другое нет запрета конфиденциальности. Напоминает забор у нас в ба… детдоме. – Он выдохнул. – Или заброшки, где пишут всё, что в голову взбредёт.

– Так в этом и суть сайта – предоставить страницу-дневник, – напомнил Иван Владимирович, и Разумовский не мог не согласиться.

Или мог?

– Да, но… – Сергей скривился, потрепал себя по макушке и попытался подобрать более лаконичное, отлично зная, что на всех открытых вкладках Ивжелкины не только имели свои аккаунты, но и продвигали блоги о работе в компьютерных клубах. Плохо оскорблять то, что имеет ценность для владельца и работодателя.

– Дай угадаю, – с усмешкой пошёл на мировую Иван Владимирович, – тебе не нравится, потому что своё хочешь создать?

Разумовский помолчал, не решаясь ответить – сокровенными желаниями он пока ни с кем не делился, только думал над ними, много думал. Потревоженный спором Степаныч поднялся и, прошагав по стойке к админу, принялся ластиться, на что Сергей отвлёкся, почухал кота меж ушками и решился зайти иначе с ответом:

– Я не понимаю скорее смысла в прилюдном изложении своих проблем или того, что у тебя есть на душе, – увиливая от ответа, проговорил Сергей и покосился на монитор, – для этого вроде как специалисты есть. – Он вновь посмотрел на владельца и признался:

– Ну и ваше тоже.

Улыбка владельца стала чуть шире, а взгляд понимающим. Степаныч вскоре шлёпнулся перед Сергеем и свернулся там, громко урча и фырча.

– Дневники популярны, – голос Ивана Владимировича также стал более мягким, и Разумовский поднял на него взгляд от вздымающегося мерно пузика кошака, – потому как предоставляют возможность самому создать по цвету и оформлению, и да кто-то использует дневники для бизнеса и общения, а кто-то для того, чтобы выбросить свои проблемы. В таком случае отклика не ждут.

– Зачем тогда это? – не понял Сергей.

– Чтобы в душе не копилось, после легче становится. – Иван Владимирович подался вперёд и снова закопался в открытых страницах, меж тем Разумовский, буркнув «скорее находка для шпиона», призадумался.

На мгновение он представил, если бы у баторцев был полноценный доступ в Сеть. Нет, не так. Если бы у него был круглосуточный доступ в сеть и на те же Дневники, где бы он круглосуточно делился тем, что у него скопилось на душе. Сергей так и скривился в лице: он не мог этим поделиться со Вместе, а тут выставлять на всеобщее обозрение просто, чтобы … Выбросить? Может, кому и легче становилось, пускай, но для себя такой вариант он сразу отмёл. В таком случае он кого бы угодно сразу в уныние ввёл.

– Да и будь лояльней, – проговорил Иван Владимирович, отвлекая Сергея от размышлений. – Дневники, Жо-Жи и Рубрика создавались тогда, когда и особых книг не было по разработке и вёрстке. Всё на глаз.

– Но сейчас уже столько времени прошло, почему не изменить и не усовершенствовать? – парировал Разумовский.

– Потому что люди у нас любят постоянство и хотят его, а тут ты их любимую штуку хочешь резко переделать. Это постепенно надо.

– Они и постепенно не делают, – настаивал Сергей. – У тех же Дневников функционал как создали, так шестой год не меняется. А про Кашу вообще молчу.

– Чем тебе Каша не угодила?

Разумовский кашлянул, хотел смолчать, однако понял – отступать поздно, особенно, когда владелец отвлёкся от компьютера и прямо смотрел на него в ожидании ответа.

– Хотя бы то, кто так называет социальную сеть? Ка-а-аша! – Серый нахмурился, пробуя слово на вкус.

– Зато круглосуточное напоминание за необходимость поесть.

Оба хмыкнули. Вообще, многострадальная первая российская соцсеть Каша именовалась не Кашей, конечно, а называлась «Keisha», вот только русскоговорящие почти сразу с тестового запуска начали звать её Кашей или реже – Кешой.

Сергей покачал головой, буркнув:

– Если только это.

– А с интерфейсом что? – тут же вернул его к спору Иван Владимирович.

– Тоже не меняется, разве что добавили функцию диалога вместо сообщений по типу письма на почту. Единственное изменение за … вроде четыре года.

– Ох, Сергей… – Иван Владимирович отвернулся к экрану, Сергей помолчал, зная, что встревать после такой фразы определённо не стоит.

Запах сигарет стал явственнее. К ним подошла Людмила Прокопьевна, удерживая тонкими пальцами такую же тонкую сигарету, от которой вверх поднималась тоненькая струйка дыма.

– О чём спорите? – любезно поинтересовалась она.

– Сергею наши сети и форумы не нравятся, – коротко обозначил Иван Владимирович. – Хочет своё создать.

Краска прильнула к лицу и отдалась в ушах, когда Людмила Прокопьевна с интересом глянула на него. Сергей в принципе этим только сегодня с ними поделился, до этого он обсуждал вскользь с Вместе и чаще всего сам с собой в мыслях. Ладно, в последних он не обсуждал, а представлял, как уже открыл её, затмил пресловутую Кашу, Дневники и прочее и дал людям современное, отвечающее всем требованиям место для беспрерывного общения. Мечты-мечты, однако желанные.

– Любопытно, – растянула Ивжелкина и, сделав затяжку, оставила на белой обёртке сигареты след от ярко-красной помады с губ.

– Скорее я пока просто высказывал мнение, – Сергей отвёл взгляд на кота, когда Людмила Прокопьевна выдохнула дым, и начал сопровождать речь жестикуляцией от нервов, – что не понимаю, почему Дневники и прочие к нему при отсталом дизайне и интерфейсе остаются передовыми.

Людмила Прокопьевна помолчала, только подошла ближе к мужу и провела свободной рукой по его спине, на что Иван Владимирович улыбнулся. Степаныч повёл ухом, приоткрыв глаза и наблюдая за хозяевами. Владелица сделала ещё одну затяжку, только после проговорила:

– Во-первых, за неимением удобной альтернативы, – выдохнула она и стряхнула на пол остаток пепла. – Во-вторых, дневники предоставляют свободу.

Иван Владимирович вздохнул, Сергей покосился на него и мысленно буркнул «ой-йёй». Единственная тема, на которую чета Ивжелкиных могла дипломатично спорить и порой так и не найти единого мнения, касалась именно что свободы.

– К тому же анонимность, – продолжила Людмила Прокопьевна. – На дневниках любой может создать аккаунт и присвоить себе любое имя – ту же Маргаритку шесть-два-ноль или Суперчеловек собака ком, – она ядовито хмыкнула, – и прочее. Это отличает данный сайт от Кеши, где необходимо как раз вбивать телефонный номер или иметь почту на рубиконе и где ты должен вбить настоящее имя или… – Она скривила губы. – Около-настоящее.

– Как раз анонимность – медаль противоречивая, – влез в спор Иван Владимирович, почесав небритую щёку. – С такой анонимностью вычислить сложнее. Тех же скинхедов или тех, кто наркоту толкает. На дневниках этого хоть отбавляй.

– Они есть и на Кеше, – парировала Людмила Прокопьевна.

– На Каше как раз такие сообщества отслеживаются и накрываются. Здесь уже скорее мы говорим о безопасности.

Сергей совсем стих, стараясь не влезать в спор и отмечая для себя правдивость как в словах владелицы, так и владельца. Анонимность и предоставление свободы – неотъемлемая часть того, что составляет личное пространство человека, а значит сети должны их обеспечивать. Вместе с тем Разумовский припомнил последние выпуски новостей, где диктор повествовала, что последние теракты удалось предотвратить благодаря взаимодействию как раз с форумами и социальными сетями. И в итоге получалось… действительно, двояко.

– Скорее, – начала Людмила Прокопьевна, приковывая к себе внимание Сергея, – тут мы говорим о рамках свободы и умении людьми пользоваться ею. Наркоту продавать будут и без форумов, как и устраивать теракты. Это было и до них, только сейчас стало более… хм, мобильным.

Иван Владимирович вдохнул.

– Тут согласен, – проговорил он, выдыхая, и губы жены дрогнули в довольной улыбке. – Кто-то использует Сеть для знаний и нового, общения, а кто-то для своего противозаконного. Тогда учить людей нужно использованию свободы, хотя и так найдутся умники.

– Они всегда будут находиться, – дипломатично подвела к завершению микро-спора Людмила Прокопьевна, но окончательную точку в нём поставил Степаныч: кошак спрыгнул вниз, перебрался на колени владельца, где, потоптавшись, свернулся клубком. Жена, погладив кота, коснулась пальцами волос мужа, точнее проседи в центре, где волос не было, после потрепала оставшиеся «три пера».

Сергей от такого почти интимного жеста отвернулся, зато услышал, как Иван Владимирович хмыкнул довольно. Оба продолжили разговор чуть тише:

– Я оставила на плите суп. Не забудьте покушать, вернусь сегодня поздно.

– Чего так?

– Группу итальянцев поведу по центру, агентство хорошо заплатит.

– Будь осторожна. Я тогда на вечер что-то приготовлю… лапши там.

– О, нет, после итальянцев никакой лапши.

– Тогда картошку.

– И с зеленью.

– И с зеленью. Как ты любишь.

Сергей улыбнулся от столь тёплого семейного диалога – как бы Ивжелкины не ссорились насчёт свободы, всегда всё заканчивалось мирно, да и в семье у них царило такое, во что Разумовский, казалось, после токсичной среды батора никогда не поверит. Но вот они: владеющие компьютерным клубом, абсолютно разные люди, оба программисты, только Людмила Прокопьевна благодаря своим знаниям и харизме ещё и превосходный экскурсовод. Сергею думалось, что если вдруг у них будут дети, те получат только самое лучшее…

– И Сергей…

Разумовский растерялся, не сразу сообразив, что к нему обращались. Голос был женским.

– Да, Людмила Прокопьевна? – Он глянул на неё в непонимании.

– Иди суп поешь, прежде чем на акцию свою пойдёшь. Если острый сильно, сметану в холодильнике найдёшь.

Людмила Прокопьевна руки с головы мужа убрала, только поглаживала теперь его по плечу, а Сергей так совсем от заботы красным стал – за эти полгода он так и не привык к подобному отношению владельцев.

– Хорошо, Людмила Прокопьевна. Спасибо. – Он отпрянул от стойки и, сверившись со временем на мессере, кивнул – хватит и на поесть, и на одно дело, и добраться до Владимирской.

– И чтобы завтра с утра был, – дополнил Иван Владимирович, который не особо-то одобрил поход Сергея, но жена настояла, что это нужное гражданское дело, чуть ли не долг, там и отпустили работничка.

– Конечно, – заверил его Разумовский.

Отойдя чуть вбок, он отодвинул занавеску подсобно-отдыхательной и услышал вслед:

– Суп по мексиканскому рецепту сделала?

– Конечно, ещё добавила аджику твоей матушки.

– Острота, которой позавидуют даже в Мексике.

Обернувшись, Сергей увидел, как Иван Владимирович перехватил руку своей жены и на прощание поцеловал её ладонь, затем Разумовский осмотрел клуб и улыбнулся – пока детьми для четы Ивжелкиных было собственное дело и каждый работник, кто помогал им в содержании места.

========== Помощь ==========

В Баторе никто никогда не заикался о том, что такое «психологическая» помощь. Говорили только о психиатрии, вернее ей угрожали воспитанникам, проявляющим слишком бурные эмоции, и таким, с которыми не могли справиться воспитатели. Оговорочка: братвы, какая не покушалась на воспитателей, это не касалось. И касалось тех, кто доставал шнурей, не желавших возиться с детьми и как-то с ними справляться.

Сергей никогда не видел воспитанников, отправленных в психиатричку, но Марго видела и говорила об этом неохотно либо коротким «лучше не попадать», по той же причине на плаксивые эмоции она была не способна. Так мифы и легенды вокруг «белого заведения» плодились, тревожность Сергея множилась и именно по её причине он когда-то вышел на первую психолога.

Успокаивал себя Разумовский тем, что она – психолог, а не психотерапевт, не собиралась засовывать его в дурку и вешать смирительную рубаху. Да и в какой-то момент вести битву в одиночку Сергей более не мог: наступил он тогда, когда всю ночь провёл вынужденный заставлять себя не спать – стоило сомкнуть глаза, как из мрака на него сначала смотрели пылающие рыжие глаза, после раздавался вороний крик и хлопанье крыльев с лязгом о металлическую клетку.

Кто-то скребся по полу, обходил во мраке и постоянно кричал и кричал – не то человеческим, не то птичьим голосами.

Кому-то было больно.

Одиноко.

И страшно.

А из-за этого веяло злостью. И так по кругу.

Эти ощущения Сергей чувствовал, как свои. Они пытались утянуть его на дно, опустившись на которое он знал, что, быть может, у него не хватит сил подняться. Потому он пытался сражаться, пока на то были силы. Тогда под утро стало только хуже: видения из сознания перешли в комнату батора, где ожили тени комнаты, звуки её и даже запахи.

Пахло гарью и пеплом.

И словно не было лежащего на противоположной кровати Олега и на других – Миши и Гарика, с которыми они как год делили общую комнату. Оставалась лишь тьма, где неизменно горели и вспыхивали жуткие, полные хаоса и боли, глаза.

После той ночи Сергей решил действовать и разобраться пока сам. Так в его жизни появились сеансы с Алевтиной Валентиновной. Познакомились они случайно: женщина, как и другие приходящие специалисты, попросила разрешения оставить несколько визиток на стойке у них в клубе. На ней всегда лежало много разномастного барахла: то устаревшие листовки с баров на скидки, то рекламки музеев, магазинов одежды и прочих магазинов, а белые помятые визитки психолога лишними не стали, и Сергей, долго думая, всё-таки взял одну.

Окончательно на первый сеанс он решился не сразу, а тогда, когда у них в пригороде Разумовский не отыскал ни одного штатного специалиста и закончились объявления. Многие остальные психологи по ним требовали явку родителей либо уполномоченных по праву опеки, отказывались проводить сеансы в полной анонимности… Словом, та ещё задачка найти хоть одного подходящего хотя бы по правилам анонимности для выходца из детдома, и визитка Алевтины Валентиновны стала почти спасительной.

Вот только сеансы с ней пока не сказать, что помогали – тревожность продолжала есть изнутри.

Сергей старался не смотреть на относительно молодую женщину, сидевшую по другую сторону от стола. Взгляд он прятал не то в руки, не то осматривал небольшой скромный кабинет Алевтины Валентиновны, где по стене позади придавливали закованные в рамки сертификаты, а на противоположной высились шкафы со специализированной литературой. Пахло тут также: старостью, листами и книгами, редко – чаем, когда психолог предлагала. Предложила и сегодня, но Разумовский отказался. Потому на столе перед ним стояла вода в старом фарфоровом стакане. К ней он пока не притронулся.

Воспитаннику в принципе за около пяти сеансов так и не удалось заставить себя расслабиться и попытаться почувствовать себя готовым рассказать всё и говорить открыто – хотя бы не о кошмарах, а о постоянных страхах внутри, напряжении. За это он чувствовал вину, какая ещё сильнее расшатывала бушующую внутри тревожность. Получался и правда замкнутый круг.

– Простите, – пробормотал Сергей, прикрывая глаза. – Я не уверен, что и сегодня смогу ответить.

– Всё в порядке, – тут же мягко и тягуче отозвалась Алевтина Валентиновна, и ядовитое подсознание упрекнуло, что вот в порядке как раз ничего и не было. Психолог мысли к счастью пока не читала, потому продолжала говорить спокойно, практически не настаивая на разговоре и на инициативе пришедшего за помощью:

– Это всегда непросто, говорить о том, что тревожит, потому я понимаю вас и буду ждать столько, сколько потребуется.

Сергей дёрнул уголком губ – «столько, сколько у него хватит денег с зарплаты администратора». А Разумовский тратил почти всю её, говоря Вместе, что продолжает работать в «Спутнике» за знания. Необходимость врать близким вновь подлила масла в тревожность, и Сергей, мельком глянув на психолога, которая ответила ему на внимание лёгкой улыбкой, отвернул голову на рабочий стол, установленный у зашторенного полупрозрачного окна. Взгляд медленно скользнул по всяким вещам на нём: стопке листов, подставке под ручки, сложенным чуть сбоку книгам, все как один отбрасывающим к какой-либо теме по психологии. Сергей уже понял, что Алевтина Валентиновна много читала специализированной литературы, и осознание этого повышало уровень доверия к ней, вот только язык не развязывало.

Стоял какой-то блок.

Внимание Разумовского привлекла висящая на лампе подвеска в виде ворона, раскрывшего крылья, но долго смотреть на него он не смог – припомнился кошмар, тогда Сергей посмотрел на стоявшую боком рамку. Изображённая на ней более молодая Алевтина Валентиновна держала в руках диплом, а рядом с ней возвышался мужчина, очевидно какой из университета. И если психолог улыбалась – счастливо и тепло —, то незнакомец отличился угрюмостью, от которой захотелось отвернуться и забыть.

– Это Вениамин Самуилович, – вот теперь точно Сергей отвернулся, – один из преподавателей на факультете психологии.

– Простите, – пробормотал Разумовский, крепче сжав руки.

– Всё в порядке. Если позволите, я могу рассказать больше.

Сергей внимательно глянул на Алевтину Валентиновну, на возрастные лёгкие морщины и лучистые сизые глаза, после призадумался: раз он не мог пока говорить о себе, быть может рассказ психолога о фотографии и хмуром мужчине поможет отвлечься и развязать ему язык? «А вдруг», – с такой мыслью Сергей кивнул.

– Вениамин Самуилович Рубинштейн, – с лёгким веянием ностальгии и теплоты затянула Алевтина Валентиновна, – читал курс психологии экстремальных ситуаций и выживания в таких, да так интересно, хотя для этого человека несвойственно, что по его предмету я после защитила выпускную квалификационную работу.

Сергей вновь обратил внимание на фотографию – он пока не мог представить, чтобы угрюмый человек с фото мог как-то заинтересовать улыбчивую студентку курсом лекции. Верилось и правда с трудом.

– А что за тема? – тихо спросил Разумовский.

Не то, чтобы он многое знал о системе обучения в университетах, но девятый класс обязывал хотя бы поверхностно быть в курсе основных направлений. А поиск психологов по форумам и объявлениям дал общее представление о том, что факультет психологии в Санкт-Петербургском государственном университете являлся одним из двух старейших в России, где начали преподавать психологию как науку, требующую изучения и внимания. Именно психологию, а не психиатрию.